Текст книги "Круг"

15

Когда Анна-Карин открывает входную дверь, в нос ей ударяет запах свежевыпеченного хлеба. Анна-Карин улыбается.

– Здравствуй, солнышко, ты уже дома? – слышится из кухни мамин голос.

– Да! – кричит в ответ Анна-Карин, вешая куртку на крючок в коридоре.

Она еще не успела снять ботинки, а мама уже выходит из кухни, чтобы заключить ее в ласковые объятия. С тех пор как мама бросила курить, она больше не пахнет пепельницей. А дом проветрен и благоухает свежей выпечкой и вымытыми полами.

– Как сегодня школа? – спрашивает мама, отпуская ее.

– Нормально. Ни одной ошибки в контрольной по истории.

– Ты у меня умница! – гордо говорит мама.

Анну-Карин нимало не мучают угрызения совести оттого, что она писала все наугад, а потом использовала свою силу на учителе. У нее есть определенные правила. Она пытается манипулировать учителями как можно меньше и никогда не трогает учителей-естественников. Гипнотизирует только тех, кто преподает всякие никчемные предметы, вроде истории, немецкого и физкультуры. Как ветеринару они ей все равно не пригодятся. Да и кто станет счастливее, выучив массу ненужных фактов, чтобы их тут же забыть?

– Я пекла пышки, ну и подумала, а не испечь ли мне заодно и булочки с корицей, – смеется мама, вытирая запачканную мукой руку o цветастый фартук.

Мамины глаза не улыбаются, но Анну-Карин это не беспокоит. Скоро мама поймет, как прекрасно – жить. И тогда ее улыбка станет настоящей. Анна-Карин уверена в этом.

Вниз по лестнице крадется Пеппар и останавливается на нижней ступеньке.

– Привет, дружок, – говорит Анна-Карин, садясь на корточки и протягивая руку.

Глаза Пеппара сверкают желто-зеленым светом. Хвост настороженно покачивается. Он не подходит ближе. Анна-Карин не понимает, что с ним в последнее время происходит. Раньше малыш Пеппар так любил лежать в ее кармане и мурлыкать.

– Иди сюда, Пеппар, – подманивает Анна-Карин. – Кис-кис-кис…

Он не двигается с места.

«ИДИ СЮДА, – думает Анна-Карин, пристально глядя в глаза Пеппару. – ИДИ СЮДА, Я ТЕБЯ ПОГЛАЖУ. Я ПРОСТО ХОЧУ ПОИГРАТЬ С ТОБОЙ».

Пеппар шипит и ретируется вверх по лестнице на второй этаж.

– Ну и ладно, – шипит Анна-Карин в ответ.

В эту же секунду звонит телефон. Номер Ребекки. Чего она никак не успокоится? Ни она, ни остальные не понимают, что Анна-Карин заслужила новую жизнь. И не собирается ни перед кем оправдываться.

* * *

Все сорвется к чертовой матери, думает Ребекка. Мне никогда не удастся собрать их вместе.

Она кладет телефон в карман и оглядывается, ища глазами Густава в пустынном торговом центре. Он забыл свой шарф в киоске, где они покупали конфеты.

– Подожди тут, я сбегаю и принесу, – сказал он.

И вот она стоит одна уже долго. Слишком долго.

Ребекка переминается с ноги на ногу и жалеет, что у нее с собой нет ничего почитать. Ничего, кроме учебника по биологии. Взгляд Ребекки скользит вдоль темных витрин магазинов, где тенью мелькает ее отражение, как будто она – привидение, живущее в этих пустых комнатах. Только в недавно открывшемся магазине «Хрустальный грот» горит свет.

Ребекка подходит ближе. В витрине теснятся медные пирамиды, карты таро, благовония, маленькие фигурки ангелов и, конечно, кристаллы самых разнообразных цветов, форм и размеров. На отдельном стенде лежат сплошной сверкающей кучей украшения из серебра и дешевых камней.

Ерунда, ничего интересного. Но взгляд Ребекки притягивает серебряная цепочка с маленькими красными камушками. Как маленькие капли крови вокруг шеи. Она кладет руки на витринное стекло. Цепочка совсем не в ее стиле, но очень ей нравится. Она хочет купить ее немедленно и носить, не снимая.

Если бы у нее были деньги, конечно. Как будто они у нее вообще когда-нибудь были.

Ребекка не знает, долго ли она так стояла, рассматривая цепочку, но вдруг она почувствовала сзади чей-то взгляд.

Кто-то наблюдает за ней. Она уверена в этом.

Ребекка вглядывается в отражение в витрине. Нечеткая фигура видна позади нее, очертания человека размыты, но Ребекка без труда узнает его.

Она не смеет обернуться. Проходит несколько секунд, кажущихся вечностью. Фигура не двигается с места.

Внутри «Хрустального грота» кто-то ходит. Женщина в джинсовом костюме с копной светлых волос. Она ходит взад-вперед, бормоча что-то себе под нос. Хоть бы она подняла взгляд и увидела Ребекку. Но женщина исчезает за занавеской, и Ребекка понимает: если фигура накинется на нее, этого никто не увидит, хотя сейчас середина дня и торговая галерея находится в самом центре города. Ребекка обреченно сутулится.

Потом она пытается собраться с духом. Нет ничего хуже, чем просто стоять и ждать, пока что-то случится. Ребекка пытается убедить себя в своей силе. Теперь у нее есть способности, о которых она не знала раньше, когда таинственная фигура преследовала ее.

Ребекка делает глубокий вдох и оборачивается, тут открывается входная дверь. К Ребекке бежит Густав. Шаги отдаются эхом от каменного пола.

– Извини, что так долго, – говорит он. – Хозяин киоска слишком серьезно ко всему относится. Мне пришлось описать шарф, чтобы получить его обратно. А я не помнил, какого цвета были квадратики…

Он осекается и вопросительно смотрит на Ребекку.

– Что с тобой?

– Ничего. Ты встретил кого-нибудь по дороге?

Густав смотрит на нее странно.

– Нет… А почему ты спрашиваешь?

Она выдавливает из себя улыбку. Радостную и беспечную.

– Мне просто показалось, что я видела одного знакомого, – говорит она и поворачивается к витрине «Хрустального грота». – Ты видел новый магазин? Уродские вещи. Но есть и красивые.

– Тебе что-то нравится?

Она указывает на цепочку.

– Я так и знал, – говорит Густав, довольно ухмыляясь.

– Что?

– Ну, я просто думал… У тебя же скоро день рождения… Но мне, конечно, не стоило этого говорить.

Он смеется, и она подозревает, что он либо уже купил эту цепочку ей в подарок, либо собирался это сделать. Он как ребенок. Все написано у него на лице. Как будто ему никогда не приходится ничего скрывать.

– Только не покупай ничего дорогого, – говорит она тихо, надеясь, что он не обидится.

Они неоднократно пытались говорить о деньгах, но безрезультатно. У родителей Густава есть деньги, и они охотно их тратят. А в большой семье Ребекки денег мало, хотя Густав обычно говорит, что ее семья тоже щедрая и что они дают в соответствии с тем, что имеют. Это звучит разумно. Если бы у нее было много денег, она бы с радостью ими делилась. Но сложно принимать подарки, когда тебе нечего подарить в ответ.

– Ты что молчишь? – говорит Густав, и она понимает, что молчит уже довольно долго.

– Я просто думала кое о чем.

– Иногда я мечтаю заглянуть к тебе в голову, – улыбается он.

– Там нет ничего интересного, – отвечает она и обнимает его за талию.

Ребекка смотрит на фотографию, которая висит над кроватью Густава. Он сфотографировал себя и Ребекку, держа фотоаппарат в вытянутой руке, во время их прогулки у шлюзов, когда они только-только начали встречаться.

Ребекка отдыхает, лежа головой на руке Густава и тесно прижавшись к нему.

– Я люблю тебя, – шепчет он ей на ухо.

– Я тоже тебя люблю.

Родители Густава ушли на ужин к начальнику его мамы. Но сексом они все равно занимались, как обычно, бесшумно. Это уже стало привычкой: всегда кажется, что нужно быть настороже – вдруг кто-то услышит или неожиданно войдет в комнату.

– Тебе удобно?

– Ммм, – отвечает Ребекка.

Она прижимается к нему еще сильнее. Она не может насытиться его теплом, ей хочется прикасаться к нему каждым квадратным сантиметром своего тела. Густав обнимает ее и целует в лоб.

За окном поднялся ветер. Дом, в котором живет Густав, находится на последней улице с этой стороны города, дальше начинается лес. Там находятся массовые захоронения тех, кто умер во время эпидемии холеры. Летом Ребекка и Густав ходили туда. На могиле стоят массивные каменные блоки, соединенные между собой грубой черной цепью. Даже в солнечный день эти камни остаются холодными.

Мысль о могиле влечет за собой другие непрошеные мысли. Перед внутренним взором Ребекки встает фигура в отражении витрины, и мышцы Ребекки напрягаются, как будто она готовится встретить удар. Она пытается снова расслабиться. Вернуться в то счастливое состояние, в котором пребывала только что.

– Что с тобой? – спрашивает Густав.

– Что ты имеешь в виду?

Густав отодвигается, чтобы видеть ее лицо. Его взгляд серьезен.

– Мне кажется, ты… Не знаю, как сказать… Как будто ты в последнее время все время где-то отсутствуешь.

Ребекка открывает рот, чтобы возразить, но Густав продолжает:

– Что-нибудь случилось?

Она пододвигается ближе и упирается лбом ему в грудь. Ей не хочется смотреть ему в глаза, когда она говорит неправду.

– Нет.

– Точно? – спрашивает он.

– Просто дел много в школе, – отвечает она.

Ребекка слышит, как бьется в груди сердце Густава, и думает, интересно, каково это – быть таким, как Густав. Спокойным и уверенным в себе в любых ситуациях.

– Ты теперь часто бываешь с Мину, да? – говорит он через некоторое время.

Ребекка удивлена, но рада сменить тему разговора.

– Да. Она мне нравится. Она такая умная. И хорошая. Иногда она такие вещи прикольные говорит! Даже, по-моему, сама об этом не подозревает.

– Нам надо что-нибудь придумать втроем.

– Мм.

– Как ты думаешь, Мину мог бы понравиться кто-то из моих друзей? Может, Рикард? – говорит Густав.

Ребекка представляет себе Рикарда и Мину вместе и хихикает. Рикард – сама доброта, но говорить он может только о футболе. Более неподходящую пару для Мину трудно найти.

– Почему нет?

– Мину уже влюблена.

Это вырывается у нее случайно.

– В кого?

Ребекка дала слово не рассказывать, а сама чуть было не проболталась. Так хочется поделиться тайной с Густавом, чтобы компенсировать все то, что она от него скрывает.

«Стоп, – думает она. – Нельзя. Это не моя тайна, и Мину никогда меня не простит».

– Я не имею права рассказывать.

– Да ладно, расскажи.

– Нет, я обещала.

– Нет, расскажи!

– А почему тебе так интересно? Надеешься, что она влюблена в тебя?

Ребекка смеется, когда Густав пытается сделать строгое лицо. Потом он забрасывает на нее ногу, прижимает к матрасу и начинает щекотать ей живот. Ребекка ойкает и, уже не сдерживаясь, хохочет во все горло.

– Ну, скажи, – смеется он.

Она задыхается от смеха и может только отрицательно покачать головой.

Наконец они успокаиваются. Густав целует ее, но теперь уже Ребекке щекотно повсюду. Прикосновение его щетины заставляет ее снова вскрикнуть, и она поднимает плечи, чтобы защитить чувствительную кожу на шее.

Здесь, у Густава дома, она не понимает, как могла сомневаться в его чувствах. Он будет любить ее, что бы ни случилось.

16

Ребекка приходит домой в полночь и еще два часа делает задание по французскому. Потом она долго не может заснуть. Мысли все время возвращаются к фигуре в торговом центре. Когда же она наконец задремывает, фигура настигает ее во сне.

«Я должна рассказать об этом Мину», – думает Ребекка, вставая утром с постели.

И ей тут же становится легче. Она не одинока.

Она заходит на кухню, где по радио играет тихая музыка. Антон и Оскар еще спят. Альма пытается вынуть Муа из детского стульчика, Муа визжит так пронзительно, что Ребекка закрывает уши. Мама стоит поодаль у окна, прижимая к уху свой старенький мобильник, и говорит что-то с серьезной миной на лице.

Ребекка достает упаковку кефира из холодильника и косится на маму.

– Нет, не могу, – говорит мама. – Ты должен сам сказать ей это.

Она протягивает Ребекке телефон.

– Это папа.

Ребекка берет трубку, сразу ожидая плохих новостей.

– Привет, Бекки… – папин голос звучит напряженно. – Мне нужно сказать тебе кое-что не очень приятное. Я должен поехать на конференцию в выходные. И не смогу быть на твоем дне рождения.

Ребекка уже не ребенок, чтобы расстраиваться из-за какого-то дня рождения без папы. Но она расстраивается.

– Понятно, – говорит она, старательно рассматривая на холодильнике магнит в виде смеющейся пчелы. Все это время она чувствует на себе мамин взгляд.

– Мое присутствие там очень важно. Ты же знаешь, иначе я бы…

– Ясно, – перебивает Ребекка. – Созвонимся, пока.

Папа пытается что-то сказать, но она обрывает разговор.

– Бекки… – говорит мама так мягко, что у Ребекки начинает щекотать в горле.

Мама хочет утешить и не понимает, что ее тон и сочувствующее выражение лица только мешают. Ребекке хочется сделать вид, будто ей все равно, и постараться побыстрее забыть случившееся.

– Нормально, – говорит Ребекка, избегая маминого взгляда.

Она ставит упаковку с кефиром обратно в холодильник. Хочется есть, но Ребекка не обращает на это внимания. Еда под контролем. Хотя контроль этот чреват опасными последствиями.

– Давай куда-нибудь пойдем и отпразднуем там. Может, в «Венецию»?

– Не надо. Я отпраздную с Густавом.

– Пригласи его тоже.

– Может быть. Это обязательно решать сейчас? Я спешу…

Мама прикасается рукой к ее щеке, и Ребекка едва сдерживается, чтобы не отшатнуться и не обидеть маму.

– Ладно. Поговорим попозже, – говорит мама.

– Я пошла в душ, – бормочет Ребекка, идя к ванной комнате.

– Подожди! – кричит мама ей вслед. – Звонила директриса. Она хочет поговорить с тобой сегодня после занятий.

– О чем?

– Она сказала, обычный разговор.

– О’кей, – говорит Ребекка самым равнодушным тоном, на какой только способна.

Она заходит в ванную, стаскивает с себя пижаму, поворачивает кран и ждет, пока вода станет горячей.

«Обычных разговоров» с директором не бывает. Это наверняка касается ее проблем с едой. Ребекка уверена в этом. Ничего другого быть не может.

Она заходит в душ и встает под льющуюся воду. Она призналась в том, что у нее проблемы, одному-единственному человеку – Мину.

* * *

До первого урока осталось пять минут. Мину сидит на заднем ряду в кабинете биологии и ждет Ребекку.

Они сидят рядом не на каждом уроке, но в последнее время это случается все чаще и чаще. Мину знает, что им следовало бы быть осторожнее, но общение вызывает зависимость. До того как Мину стала общаться с Ребеккой, часть ее души была как бы заморожена. С появлением Ребекки она оттаяла. Теперь Мину понимает, что быть одной, когда друзей нет, – это совсем не то, что быть без друзей, когда они есть, – и последнее гораздо сложнее.

Мину смотрит на Анну-Карин, которая, сидя на первой парте, разговаривает с Юлией и Фелисией из параллельного класса. Раньше Мину была уверена, что рано или поздно Анна-Карин прекратит дурачить Юлию, Фелисию и еще добрую половины школы. Поймет, что это неправильно, опасно, и остановится.

Но сегодня Мину пришло в голову, что все не так просто. Ведь ей самой теперь совсем не хочется снова быть одной. Почему же Анна-Карин должна чувствовать иначе?

Ребекка заходит в класс за несколько секунд до учителя биологии. На нее совсем не похоже приходить так поздно. Она не накрашена, под глазами темные круги. И все равно она нереально красива. Мину смотрит и никак не может насмотреться на Ребекку. Ее лицо очень изменчиво, каждую минуту это новая Ребекка, которая, однако, всегда остается самой собой.

Ребекка садится рядом с Мину, но едва отвечает на ее улыбку. Она полностью поглощена вставкой новых грифелей в карандаш.

Учитель биологии Уве Пост идет к кафедре и поворачивается к классу. На нем надет его всегдашний красный свитер с яичными пятнами – во всяком случае, Мину надеется, что происхождение пятен именно таково.

– Ну что, – говорит он. – Давайте поговорим о захватывающе интересном мире растений.

Он сосет пастилку, громко причмокивая. Кто-то сдержанно хихикает, когда Уве начинает рисовать на доске клетку растения. Он слово в слово повторяет то, что уже рассказывал на прошлом уроке. Все знают, почему он все время сосет пастилки. Почему иногда засыпает, облокотившись на кафедру.

Мину пишет в тетради записку и двигает ее к Ребекке.

КАК ТЫ?

Ребекка с отсутствующим видом смотрит в тетрадь. Крутит в пальцах ручку. Колеблется. Потом начинает писать.

– Кто может назвать мне синоним криптогам? – говорит Уве, и Мину автоматически поднимает руку.

– Милу, – говорит Уве.

Кто-то смеется. Мину уже давно оставила попытки обучить Уве правильно произносить ее имя.

– Криптогамы – это тайнобрачные растения. Фанерогамы – явнобрачные растения, – говорит она.

Кевин картинно стонет, и она тут же жалеет, что ответила на вопрос так развернуто. Зачем она демонстрирует свои знания? Почему ей так важно увидеть одобрительную улыбку Уве, пусть даже веcь класс потом будет считать ее выскочкой?

Ребекка придвигает к ней тетрадь, и Мину читает. Ребекка написала много, потом стерла, оставив только вопрос:

ТЫ РАССКАЗЫВАЛА КОМУ-НИБУДЬ О ТОМ, ЧТО Я СКАЗАЛА ТЕБЕ В «БОЛОТНЫХ КОПЯХ»?

Мину внутренне холодеет. Она встречается взглядом с Ребеккой и краснеет. Она ни в чем не виновата, но так волнуется, что наверняка выглядит как последняя врунья. Она хватается за карандаш.

НЕТ! ПОЧЕМУ ТЫ СПРАШИВАЕШЬ? – пишет она.

МЕНЯ ВЫЗВАЛИ НА «РАЗГОВОР» К ДИРЕКТОРУ.

Ребекка внимательно смотрит на Мину.

ИЗВИНИ, ЧТО Я ТЕБЯ ПОДОЗРЕВАЛА, – пишет она снова.

Мину встречается с ней взглядом и шепчет:

– Ничего.

«Ничего» это мягко сказано. У Мину такое чувство, будто она только что чудом спаслась от мчащегося на полной скорости грузовика. Ребекка кивает и снова пишет:

КТО-ТО ПРЕСЛЕДОВАЛ МЕНЯ ВЧЕРА. НЕ ЗНАЮ, КТО, НО Я УЖЕ ВИДЕЛА ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА, ЧЕРЕЗ ДЕНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЭЛИАСА.

Мину думает о фигуре, стоявшей напротив ее окон в тот вечер. Она быстро пишет, что и ее кто-то преследует. Прочитав это, Ребекка поднимает глаза. И Мину кажется, будто она читает мысли Ребекки. Облегчение – оттого, что она не одинока. Страх – оттого, что случившееся стало вдруг вдвойне реальным.

Ребекка пишет:

МЫ ДОЛЖНЫ ВСТРЕТИТЬСЯ. ВСЕ ВМЕСТЕ. В ПОЛНОЧЬ. Я ПОШЛЮ СМС ОСТАЛЬНЫМ И ВСЕ РАССКАЖУ. ОНИ ОБЯЗАНЫ ПРИЙТИ. Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ, НО ЗНАЮ, ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ ПОМОГАТЬ ДРУГ ДРУГУ.

Мину кивает. Интересно, понимает ли Ребекка, что она – единственный человек, который может их сплотить. Она может со всеми найти общий язык. Комбинация из Ванессы, Иды, Линнеи и Анны-Карин напоминает минное поле, и только Ребекка удерживает их от взрыва.

17

– Все будет в порядке, – успокаивает Ребекку Густав.

Они остановились на лестнице. Ребекка забралась на ступеньку выше и в кои-то веки оказалась с Густавом одного роста. Они говорят тихо, старательно понижая голос.

– Она же сказала: «обычный разговор», – продолжает Густав.

– У тебя когда-нибудь был «обычный разговор» с директором? – спрашивает Ребекка.

Яри Мекинен с третьего курса сбегает вниз по лестнице, почему-то держа в руках ярко-розовую сумку. Он и Густав кивают друг другу.

– Был? – опять спрашивает Ребекка, когда Яри исчезает.

– Нет. Но, может, это что-то новенькое. После Элиаса. Директор теперь решила поговорить со всеми, кто…

Он замолкает и смотрит в сторону. Ребекка сглатывает. Вот оно. Тот самый разговор.

– С теми, кто что? – спрашивает она.

Густав прижимает ее к себе и вдыхает запах ее волос.

– Ты так вкусно пахнешь, – бормочет он.

Она почти отталкивает его. Он смотрит на нее тревожным взглядом.

– Что такое?

– Что ты хотел сказать о таких, как Элиас и я?

Скажи сама, слышит она слабый голосок внутри себя. Не жди, пока это сделает он. Скажи все, как есть. Мину права, ты должна доверять ему.

– Я имею в виду, она, наверное, хочет ближе познакомиться с теми, кто поступил в этом году, – говорит Густав.

Разочарование оттого, что он струсил, да и сама она тоже проявила малодушие, камнем ложится на сердце.

– Я подожду тебя внизу, – говорит он.

– Ладно, – бормочет Ребекка.

– Я люблю тебя, – говорит он. – Ведь ты же помнишь об этом, правда?

Они смотрят друг на друга, и Ребекка чувствует, что к горлу подкатывают слезы. Вместо ответа она просто кивает головой.

В кабинете директора полумрак. Жалюзи опущены, и свет в комнате исходит лишь от настольной лампы. Стрекозы из цветной стеклянной мозаики образуют на абажуре танцующий круг. На столе нет ни одной бумаги или хотя бы ручки. Компьютер выключен.

На директрисе темно-серый костюм с большой серебряной брошью на лацкане, очевидно старинной. Блуза цвета слоновой кости застегнута под горло, черные волосы безупречно уложены. Лицо, как всегда, тщательно накрашено. Ребекке приходит в голову, что многие, наверное, считают директора красивой женщиной.

– Садись, – говорит Адриана Лопес, коротко улыбаясь холодной улыбкой.

Ребекка садится в кресло, стоящее возле письменного стола. Директор смотрит ей прямо в глаза, но вдруг ее взгляд отвлекается на что-то.

– Извини, – говорит она и тянется за волосом, приставшим к шерстяному свитеру Ребекки. – Я немного педант.

Ребекка не знает, что сказать.

– Ты наверняка гадаешь, о чем я хотела поговорить с тобой, – говорит директриса и кладет волос в мусорную корзину.

– Нет. Я думаю, что знаю о чем.

У директрисы темные глубокие глаза.

Камень на сердце никуда не исчез. Ребекка с трудом выдавливает из себя слова.

– Кто вам рассказал?

– Рассказал что?

– Юлия или Фелисия? Может, Ида? Или медсестра? Она имеет право рассказывать? Или Мину?

Зачем она назвала Мину? Она ведь хочет ей доверять, должна доверять, если они друзья. Но почему у Мину был такой виноватый вид?

– Что они должны были рассказать о тебе? – спрашивает директриса.

Ребекка чувствует, что вот-вот заплачет. Она плотно сжимает веки.

А может, отпустить ситуацию? Позволить себе упасть и посмотреть, поймают ли они ее. Перестать бояться, что ее тайну разоблачат. Разоблачить ее самой.

– Я думаю, лучше будет, если мы начнем все сначала, – говорит директор.

Ребекка открывает глаза. Растерянность на лице Адрианы Лопес кажется искренней, и Ребекка думает, что, возможно, ошиблась. Может, это и правда обычный разговор?

– Ребекка, как ты думаешь, о чем я хотела поговорить с тобой?

И сразу признание становится невозможным. Тайна снова берет ее в свои тиски. Ребекка поднимается с кресла, на ходу подхватывая сумку.

– Извините, мне нужно выйти, – говорит она.

– Подожди, – слышится голос Адрианы Лопес, но Ребекка уже закрывает за собой дверь.

Она бежит по коридору к главной лестнице. Густав ждет ее внизу в вестибюле. Ждет, чтобы снова убедить в том, что все хорошо. Но онa не может встретиться с ним сейчас. Сейчас она на грани паники. Ей нужно немного побыть одной.

Ребекка продолжает идти вверх по лестнице, сворачивает в коридор. И тут силы вдруг покидают ее. Она прислоняется к стене и медленно сползает вниз.

Сердце бешено колотится.

Только сейчас она понимает, куда пришла.

Прямо напротив – дверь в туалет, где умер Элиас.

Теперь эта дверь заперта. На ней полно листочков и надписей:

НАМ НЕ ХВАТАЕТ ТЕБЯ!!!!!!

IT'S BETTER 2 BURN OUT THAN 2 FADE AWAY[7]7
  Лучше сгореть, чем угаснуть. (англ.)


[Закрыть]

ПРОСТИ

LIVE FAST DIE YOUNG & LEAVE A GOODLOOKING CORPSE[8]8
  Живи быстро, умри молодым, оставь после себя симпатичный труп. (англ.)


[Закрыть]

ПРОСТИ ЗА ВСЕ ЭЛИАС

ПРОСТИ МЕНЯ

И глубоко выцарапанные слова, которые кто-то попытался зачеркнуть:

ХОРОШИЙ ПИДАР – МЕРТВЫЙ ПИДАР

Ребекка читает послания одно за другим. У самого пола красиво написано черной тушью:

ONLY THE GOOD DIE YOUNG

ALL THE EVIL SEEMS TO LIVE FOREVER[9]9
  Только добро умирает молодым, порок живет вечно (строчка из одноименной песни британской группы Iron Maiden). (англ.)


[Закрыть]

Люминесцентные лампы на потолке, тихо зажужжав, начинают мигать. И гаснут.

– Так и есть, – вдруг произносит чей-то голос, но в то же время не голос, а как будто отражение ее собственных мыслей, хотя и это тоже не совсем верно. Этот голос совершенно не похож на тот, который ночью в парке дал ей задание сплотить остальных. Тот голос был гостем. Этот вторгся в сознание насильно.

– То, что здесь написано, правда, – продолжает голос. – Хорошее не может выжить в нашем мире. Ты слишком хорошая, Ребекка.

Ребекке становится страшно. Похожий страх преследовал ее наутро после смерти Элиаса. И вчера, когда она почувствовала, что за ней наблюдают.

Значит, это был ты, думает она. Ее пульс стучит в ушах. Кто ты?

Встань.

Тело Ребекки мгновенно поднимается, так же естественно, как если бы команда исходила от нее самой.

Открой дверь на чердак и иди вверх по лестнице.

Ноги автоматически начинают двигаться. Только теперь она видит, что дверь на чердак полуоткрыта.

Ребекка пытается закрыть дверь. Но натыкается на противодействие силы, намного превышающей ее собственную.

В глазах темнеет, из носа идет кровь и, стекая по губе, попадает в рот. Во рту остается сладковатый привкус металла и земли.

– Не сопротивляйся, – мягко говорит голос. – Это бесполезно.

Чердачная лестница узкая. Ребекка медленно начинает подниматься наверх.

– Что ты хочешь? – Ребекка спрашивает голос, хотя знает ответ заранее. Именно так умер Элиас. Именно так это было.

Вот она уже наверху, на последнем пролете лестницы. Здесь две двери. Одна – хлипкая деревянная, ведущая к чердачным кладовым. И другая – стальная – выходит на улицу. На крышу.

Ребекка видит, как ее рука тянется и нажимает ручку стальной двери. Дверь открывается, ветер бьет Ребекке прямо в лицо. Голубое небо, быстрые легкие облака.

Элиас страдал. Я освободил его от боли. Я помогаю вам, Ребекка.

Пожалуйста, умоляет она. Пожалуйста, я не хочу умирать. У меня четверо младших братьев и сестер… Мои родители… Густав… Мину… Паника мешает ей сформулировать свои мысли.

Они справятся. Лучше исчезнуть сейчас и навсегда остаться в их памяти идеальной.

Ноги Ребекки шагают через порог. Крыша покрыта черным блестящим толем, который скрипит под ногами, когда она идет к краю.

Ты больше никогда не будешь страдать.

Голос в голове гипнотизирует ее. Он говорит так, будто он, единственный во всем мире, заботится о ней по-настоящему, но Ребекка изо всех сил старается не слушать его.

«Я хочу страдать! – беззвучно кричит она. – Я хочу жить! Я хочу жить!»

Ноги останавливаются за шаг до края. Она видит внизу школьный двор, мертвые деревья и черный асфальт, которым залили расщелину. Отсюда сверху он выглядит, как шрам. Она видит дорогу, по которой проезжает автобус. Несколько школьников бегут к остановке. Если бы хоть кто-то из них посмотрел наверх…

Пожалуйста, умоляет она. Пожалуйста, позволь мне жить.

И вдруг она чувствует, как постороннее присутствие в ее теле ослабевает. Ноги становятся уже не такими чужими. Если она постарается еще чуть-чуть, то сможет отвернуться от края, если только постарается…

Ребекка сжимает кулаки. Она близка к тому, чтобы вернуть контроль над собой.

Нет. Я должен сделать это.

Голос снова здесь. Он снова набрал силу. Ребекка отчетливо чувствует, как он пытается взять над ней верх. Она чувствует давление посторонней воли. Но теперь у нее есть преимущество. Она подготовлена. И заметила в противнике слабость.

Ребекка сопротивляется. Головная боль становится невыносимой. Кажется, мозг вот-вот лопнет. Голову давит, распирает. Ребекка обхватывает голову руками, как будто это может уберечь ее от разрыва. Из носа течет кровь.

Постороннее присутствие постепенно ослабевает. Ребекка, покачиваясь, стоит на краю крыши, видит далеко внизу школьный двор. В животе у нее холодеет.

Она делает шаг назад, ноги подкашиваются. Встать нет сил, тем более пройти всю дорогу вниз.

Ребекка шарит в сумке, пока не находит мобильник. Сначала она хочет позвонить Густаву, но понимает, что ей никогда не объяснить ему, как она сюда попала. Надо позвонить Мину.

Тут на лестнице, ведущей на чердак, раздаются шаги. Ребекка оборачивается. Солнце на мгновение ослепляет ее. Приходится прикрыть глаза козырьком ладони, чтобы увидеть, кто стоит в дверях.

Ребекка неуверенно улыбается.

– Привет, – говорит она. – Откуда ты знаешь, что я здесь?