Текст книги "Доктор и стрелок"

Майк Резник
Доктор и стрелок

Как всегда посвящается Кэрол, а заодно – Ральфу Робертсу: писателю, редактору, издателю, продюсеру, антрепренеру, компьютерному гуру, другу на три декад

Пролог

Из выпуска «Лидвилл буллет» от 25 марта 1882 года:

ВЕЛИКОЛЕПНАЯ МИСС ЭНТОНИ

Сюзан Энтони, прославленная суфражистка, всю следующую неделю будет выступать в Лидвилле. Молва о ней пересекла океан, и в следующем году мисс Энтони отправится в тур по Европе.

В эту субботу на распродаже выпечки в баптистской церкви мисс Энтони раздает автографы.

Наши новоселы

Из Аризоны к нам приехали доктор Джон Холидей и его компаньонка Кейт Элдер с намерением поселиться здесь. Доктор Холидей арендовал кабинет, в котором планирует продолжать медицинскую практику, а также, по слухам, купил долю в салуне-казино «Монарх».

Прошлой осенью Холидей участвовал в знаменитом тумстоунском конфликте, который стал известен как «Перестрелка у кораля “О-Кей”». Решением местного суда с него и с Уайетта Эрпа сняли все обвинения.

Траур

Во время визита к родственникам в Нью-Мексико погиб наш горожанин Абнер Фуллер. Свидетели утверждают, что застрелил его известный головорез Генри Маккарти, он же Уильям Бонни, он же Билли Кид. На его арест выписан далеко не один ордер. Если вам что-либо известно о местонахождении преступника, просьба сообщить в редакцию «Буллет»; мы телеграфируем властям Нью-Мексико.

Тело мистера Фуллера доставят в Лидвилл во вторник. Похороны состоятся в среду днем.

Еще один почетный гость

Прошлым вечером в театре «Фавор» был аншлаг – его собрал прославленный британский писатель Оскар Уайльд. В эту пятницу он выступит снова, а после вернется на Восток, где завершит американское турне. Вчера ночью его видели в компании Сюзан Энтони, они ужинали в новом ресторане «У капитана Уолдо», построенном на месте старого, сгоревшего прошлой весной.

Оправдательный приговор

Бывший помощник братьев Эрпов из Аризоны и участник сомнительной карательной акции, известной как «Вендетта Уайетта Эрпа», Техас Джек Омохундро признан невиновным в убийстве Уилбура Маккоя; несчастный случай имел место 14 марта в переулке между магазином Шейла и промышленным предприятием «Бантлайн», что рядом с Фронт-стрит. Доктор Джон Холидей и еще двое свидетелей показали: Омохундро застрелил Маккоя в целях самозащиты. Присяжные совещались менее десяти минут.

«Латунный крот» открыл новую жилу

Потрясающее устройство, известное как «Латунный крот», – электрическая машина, спроектированная мистером Томасом Эдисоном и собранная мистером Недом Бантлайном, —открыл новую серебряную жилу в шахте «Монтрессор», на ранее недоступной глубине в 1637 футов. По заявлению пробирной конторы Корнуолла, принесенный на анализ образец руды гораздо ценнее и чище добытых ранее.

Новая игра. Субботний дебют

В субботу состоится дебютный матч столь популярной ныне в Соединенных Штатах игры бейсбол: «Ганнисон Прэйри Догз» против «Твин-Лейкс Сикс-Шутерс». Билеты продаются по цене десять центов. Приходите и увидите, чем так хорош бейсбол!

1

Холидей как раз заканчивал обедать стейком в «Священной корове», когда на стол легла большая тень. Подняв взгляд, дантист увидел перед собой коренастого мужчину в элегантном костюме.

– Это вы печально известный Док Холидей? – спросил незнакомец.

Убедившись, что тот безоружен, Холидей ответил:

– Да.

– А я, – незнакомец протянул руку, – печально известный Оскар Уайльд. Разрешите составить вам компанию?

Холидей пожал плечами.

– Как вам угодно.

– Я не видел вас на лекции прошлым вечером, – заметил Уайльд, присев напротив.

– Вот и славно.

– Славно? – Уайльд выгнул бровь.

– Значит, вы еще не страдаете галлюцинациями.

Уайльд рассмеялся, запрокинув голову.

– Так и знал, что вы мне понравитесь!

– Польщен, – ответил Холидей. – Я мало кому нравлюсь, – дантист указал на ополовиненную бутылку виски. – Угощайтесь.

– Благодарю, всенепременно. – Уайльд налил себе выпить. – Слышал, что из стрелков вы – единственный, кто так или иначе знаком с моими произведениями.

– Джонни Ринго точно с ними знаком… То есть был знаком. Он мертв… Надеюсь. Еще вас мог читать Джон Уэсли Хардин. Он последние несколько лет сидит за решеткой и учится на адвоката, чтобы по освобождении начать практику. Не грех, думаю, предположить, что он умеет читать. Хотя, – помолчав, добавил Холидей, – встречал я адвокатов, которые читать не умеют.

Уайльд снова рассмеялся.

– В пятницу будет еще лекция. Могу я рассчитывать, что вы придете?

– Нет, – покачал головой Холидей, – я буду играть в карты в «Монархе», это в доме 320 по Харрисон-стрит.

– Уверен, можно прерваться на часок, прийти в театр и послушать меня.

– А вы прервете лекцию, чтобы взглянуть, как я играю?

– Я лекциями зарабатываю на жизнь, – возразил Уайльд.

– А я – азартными играми.

– Туше.

– Надеюсь, это вы меня не к черту послали? – ответил Холидей.

Подошел официант и спросил, что будет заказывать мистер Уайльд.

– То же, что и мой друг, – ответил писатель.

– И бутылку виски? – уточнил официант.

– Нет, напитком я угощусь у друга, – улыбнулся Уайльд.

– В разумных пределах, – предупредил Холидей. Сказав это, он, как ни странно, не улыбнулся.

Уайльд поерзал, пытаясь поудобнее устроить толстый зад на жестком деревянном стуле.

– Итак, что делает в Лидвилле печально известный Док Холидей?

– Старается быть не столь известным.

– Я серьезно, – намекнул Уайльд. – Дуэлей не предвидится?

– Надеюсь, нет.

– Уверен, вы шутите.

– Взгляните на меня, – раздраженно произнес Холидей. – Я умираю: чахотка меня истощила, я и ста тридцати фунтов не вешу. Зубоврачебную практику продолжать не могу, потому что дантисту не положено харкать кровью в лицо пациентам, – он пристально посмотрел на Уайльда. – В Лидвилле есть хороший санаторий – когда окончательно сдам, переберусь туда.

Холидей перевел дыхание.

– Я приехал сюда умирать, мистер Уайльд.

– Простите, – извинился англичанин, – не знал.

– Черт, вы, наверное, один такой.

– Я ничего не слышал о местном санатории, – признался Уайльд.

Холидей закашлялся в платок.

– Говорят, есть и другие, не хуже. Сюда я приехал, поверив россказням, будто местный воздух на высоте десяти тысяч футов очень чистый. Так-то оно так, – скривился Холидей, – да вот только никто не удосужился предупредить: воздух здесь такой разреженный, что даже птицы не летают, а ходят по земле.

Уайльд кивнул и улыбнулся.

– Как-нибудь я украду у вас эту фразу.

– Дарю. Могу и заразой поделиться.

– Вы меня восхищаете, – сказал Уайльд и, достав из кармана тонкую сигару, закурил. – Как-нибудь обязательно напишу о вас пьесу.

– Для британского читателя? – спросил Холидей. – Хотите потратить впустую время и деньги – лучше приходите в «Монарх».

– Вы хозяин заведения?

– Владею им на паях.

– Тогда почему не назвать его «У Дока Холидея»? И сделать большую яркую вывеску?

– Моей смерти желают с полсотни человек, – ответил Холидей. – Зачем облегчать им задачу?

– А вы, – Уайльд подался к нему через стол, – правда совершили все убийства, что вам приписывают?

– Вряд ли.

– Не могу понять, – приглядевшись к Холидею, заметил Уайльд, – шутите вы или нет.

– Если верить слухам, – с улыбкой произнес Холидей, – то я в один день убил двух человек, которых разделяло пять штатов. Сплетники, поди, думают, что я разъезжаю по стране на Аристиде.

– Аристид? – переспросил Уайльд.

– Фаворит первого Кентуккийского дерби. Мой друг Бэт Мастерсон уверяет: скоро эти скачки прославятся.

– Бэт Мастерсон? Что стрелок может знать о скачках?

– Наш брат, мистер Уайльд, отстрелом людей себя не ограничивает. Я, например, дантист, Мастерсон – спортивный обозреватель, а Хардин готовится стать адвокатом. – Холидей насмешливо фыркнул. – Людей убивать он вряд ли перестанет, зато при нем всегда будет надежный юрист.

– А как насчет Билли Кида, о котором столько разговоров? – спросил Уайльд.

– Я, например, о нем не говорил.

– Нет-нет… Чем он еще занимается?

Холидей пожал плечами.

– Ему, я слышал, едва ли двадцать лет отроду. Вряд ли он успел обзавестись профессией.

– Вы имели в виду, что он успел только научиться убивать?

– Убийство можно считать профессией, если вам за него платят, – ответил Холидей. – Мне ни разу не заплатили ни пенни. Почти никто из нас не получал платы. Если убиваешь задаром – по доброй воле или по обстоятельствам, – то это уже не ремесло, а форма искусства.

– Или же хобби, – предположил Уайльд. – Вот вы, например, убиваете по обстоятельствам или охотно?

– Вас послушать, мистер Уайльд, так я ничем больше не занимаюсь, – ответил Холидей таким тоном, что Уайльд не понял: иронизирует собеседник, злится или просто отвечает на вопрос. – Я ведь еще сплю, ем и, бывает, успеваю вырвать зуб-другой. Скажу лишь, – сделав паузу, продолжил он, – что я ни разу не убил того, кто пули не заслуживал.

– Если ищете тех, кто заслуживает пули, пообщайтесь с мисс Энтони, – предложил Уайльд. – Вчера за ужином она призналась, что ей угрожают. Гневных писем в ее адрес хватило бы на небольшую книгу.

– Хотите верьте, мистер Уайльд, хотите – нет, однако большую часть жизни я конфликтов старался избегать. Впрочем, – помолчав, произнес Холидей, – мисс Энтони, скорее всего, сгущает краски.

– Ей правда угрожают, – убежденно произнес Уайльд. – Она показывала письма: по большей части составленные людьми неграмотными, но опасными.

– Если ей причинят вред или хотя бы покусятся на ее жизнь, у нас тут развернется вторая «Лисистрата», – улыбнулся Холидей.

– Вы знаете историю Лисистраты? – удивленно спросил Уайльд.

– Я получил классическое образование, мистер Уайльд, – ответил Холидей. – Я даже «Нигилистов» прочел.

– Серьезно? – воскликнул Уайльд, раздуваясь от гордости. – Что думаете о них?

– Мне показалось, что автор небезнадежен.

– Не… без… на… де… жен? – Уайльд спал с лица.

– Вы молоды, вам еще писать и писать, – сказал Холидей. – Я же – умирающий человек, которого трудно впечатлить.

– Жаль, что вы не доживете до того дня, когда Соединенные Штаты распространятся до самого Тихоокеанского побережья.

– Ни один из моих современников может не дожить до сего грандиозного события, – ответил Холидей. – Все зависит от Тома Эдисона.

– Томаса Алвы Эдисона? – уточнил Уайльд. – Изобретателя? – Холидей кивнул, и Уайльд спросил: – Он-то здесь при чем?

– Приехав в город, вы заметили электрическое освещение на улицах? – спросил Холидей. – Если вы прибыли дилижансом, то наверняка это был экипаж компании «Бант лайн», латунный пуленепробиваемый экипаж на двигателе Эдисона.

– Я приехал поездом, – ответил Уайльд, – а про уличное освещение знал. Знал, что Эдисон открыл контору – или точнее лабораторию – в Лидвилле. Однако какое это имеет отношение к продвижению на Запад?

– Территория Соединенных Штатов заканчивается у реки Миссисипи. Правительство и радо бы расширить границы страны, однако продвижение сдерживает магия индейских шаманов, особенно происки одной парочки – Римского Носа и Джеронимо. Да, по эту сторону Миссисипи есть городки и ранчо, но нас тут скорее терпят. Эдисон – наш величайший ум, и потому правительство платит ему за то, чтобы он исследовал магию и нашел средство противодействия ей.

– Он ведь еще год назад работал в Тумстоуне, да? – спросил Уайльд.

– Да. Он и сейчас туда время от времени мотается.

– Зато сейчас он в Лидвилле.

– Верно, – кивнул Холидей. – Серебряные шахты в Тумстоуне почти истощились, а сюда Эдисон привез новое изобретение, которое добывает серебро с такой скоростью, какую не развить и команде из десяти шахтеров.

– Вы тоже были в Тумстоуне год назад? – Холидей снова кивнул. – И вот вы тоже в Лидвилле, – Уайльд посмотрел на него, сдвинув брови к переносице. – Это не совпадение! – просияв, воскликнул он.

– Я не добываю серебро, а Эдисон не играет в карты.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Как вы догадались? – Холидей, закончив есть, встал из-за стола и положил рядом с тарелкой серебряный доллар. – Передайте официанту: сдачу он может оставить себе на чай.

– Думаю, чуть позже я загляну в «Монарх», – сказал Уайльд. – Хотелось бы увидеть вас в мирном деле. Может, даже спущу доллар-другой в фараон.

– Как пожелаете.

У двери Холидей застегнул пальто и вышел в прохладную колорадскую ночь. «Священная корова» располагалась на Третьей улице, в трех кварталах от салуна «Монарх», и он решил срезать полквартала – пройти переулком. Там его поджидала гигантская змея, футов десять в длину. Холидей сразу догадался, кто это, и потому терпеливо ждал, пока гад поднимется на хвосте и обернется воином апачей в одежде из оленьих шкур.

– Гоятлай передает тебе привет, белоглазый.

– У меня глаза налиты кровью, – ответил Холидей. – Что нужно Джеронимо?

– Гоятлай напоминает, что в Тумстоуне вы заключили сделку.

– Ну, заключили, – признал Холидей. – Однако то дело закончилось, и я так понимаю, мы снова в опасности. Что на сей раз?

– Ничего.

– Так мне просто запомнить, что в Тумстоуне мы заключили уговор на пару дней?

Последние слова он произносил уже в пустоту.

2

Сначала Холидей собирался в «Монарх», но после встречи с оборотнем изменил курс и направился к крупному зданию, облицованному сверхпрочной латунью, что стояло рядом с магазином Шейла. Холидей остановился у входа и, глянув на электрическую вывеску «Промышленное предприятие “Бантлайн”», подумал: «Бантлайн, должно быть, переживает, что все в округе зовут предприятие лабораторией Эдисона». У парадной двери на земле растянулся шелудивый пес. Холидей долго смотрел, как он грызет кость, однако животное так и не обернулось очередным посланником Джеронимо. Оно лишь с любопытством взглянуло на дантиста и вернулось к лакомству.

Подходя к двери, в неуязвимой поверхности которой отражался свет вывески, Холидей краем глаза приглядывал за собакой. И простой пес – даже не оборотень – может испугаться и цапнуть за ногу. Впрочем, этот решил, что кость – куда вкуснее, чем полуживой дантист и картежник.

– Друг или враг? – спросил голос, не принадлежащий ни Томасу Эдисону, ни Неду Бантлайну.

– Смотря кто спрашивает, – настороженно ответил Холидей, пальцами поглаживая рукоять револьвера.

– Я – одно из охранных устройств, созданное и установленное владельцами данного сооружения, – произнес голос.

– Тогда я друг.

– Подойди ближе, друг, я должно тебя опознать, – на двери блеснула и засветилась неприметная доселе линза.

– Том, черт подери, у меня от холода яйца звенят! – прорычал Холидей. – Хочешь, чтобы я тут до рассвета торчал?

Эдисон в ответ от души рассмеялся и приказал двери открыться.

– Добрый вечер, Док, – поприветствовал Холидея вышедший на порог изобретатель. – Я проверял новейшее дополнение к системе безопасности. Проходи, – улыбаясь, пригласил он друга.

Холидей обошел пса и за Эдисоном проследовал в кабинет – обшитую деревом комнату, где всюду: на столе, на верстаках – лежали книги и записки; записки же висели, приколотые к стене, валялись, смятые, на полу.

– Том, а где твоя рука? – резко встав, спросил Холидей.

Эдисон взглянул на культю, что осталась от родной конечности.

– Нед забрал ее на доработку.

– Она и так вращается, режет металл, взвешивает материалы не тяжелее унции, способна поднять всех Эрпов разом и может, наверное, револьвер выхватить быстрее меня. Чего еще тебе не хватает?

– Она хорошо проводит электрический ток, а это в некоторых экспериментах грозит мне смертью. Я замучился снимать и надевать протез всякий раз, когда работаю с положительными и отрицательными зарядами, вот Нед и решил уменьшить его проводимость.

– Сегодня я повстречал одного британца. Думаю, тебя надо с ним познакомить. Он бы с радостью воспел тебя в пьесе. Ну, – цинично усмехнулся Холидей, – руку твою точно воспел бы.

– Мистер Уайльд?

– Я уже думал спросить, как ты догадался… и вспомнил, что в Лидвилле сейчас других писателей нет.

– Я бы сказал, драматургов, – уточнил Эдисон. – Мисс Энтони написала парочку сильных статей. Я надеюсь познакомиться и с ней, и с мистером Уайльдом, пока они в городе.

– Хочешь поболтать с мистером Уайльдом – приходи в «Монарх». Он скоро туда наведается.

– Не выйдет, – печально произнес Эдисон и поднял культю. – Через час у меня… как бы это сказать… примерка.

– Смотри сам, – пожал плечами Холидей.

Эдисон прошел к себе за стол и, присев, указал Холидею на стул с мягкой обивкой. Холидей устроился напротив Эдисона.

– Итак, дружище, чем обязан столь лестному визиту?

– Ты, случайно, не связывался с Джеронимо или его воинами? – спросил Холидей. – Перед отъездом ничего им не обещал? Не оскорбил кого из них?

– Не обещал и, надеюсь, не оскорбил, – нахмурившись, ответил Эдисон. – Если ты помнишь, это ведь Римский Нос нанял Курчавого Билла Броциуса убить меня, и Броциус отстрелил мне руку. Апачи здесь ни при чем, Нос – из южных шайенов.

– Вот и хорошо, – сказал Холидей.

– Хорошо?

– По пути сюда я встретил посланника Джеронимо. Выходит, шаман апачей знает, что я здесь, и следовательно, в курсе, что вы с Недом тоже в Лидвилле.

– Чего он хотел?

– Будь я проклят, если знаю.

– Так воин Джеронимо просто подошел к тебе и сказал: «Привет, Док», – а после удалился? – иронично спросил Эдисон.

– По сути, да, – задумчиво произнес Холидей. – Он напомнил, что в Тумстоуне мы с Джеронимо заключили сделку, которая в итоге так и не выгорела. Не успел я спросить, чего старая сволочь желает на сей раз, как воин испарился. Надоели мне эти шаманы со своей магией, – скривился Холидей, – никак не привыкну к ней. Дождутся, что натравлю на них нашу армию.

– Пустые угрозы, – заметил Эдисон. – Именно магия шаманов не дает Соединенным Штатам продвинуться за Миссисипи, и за поиски средства борьбы с этой магией мне платит правительство.

– Джеронимо знает, потому я и пришел к тебе. Хочу предупредить: он пронюхал, что ты здесь.

– Ну, об этом он знал и вчера, и еще неделю назад. Предположим, у него есть иные причины обратиться к тебе.

– Обращался бы он другими способами, – раздраженно пожаловался Холидей. – Терпеть не могу, когда у меня на глазах огромные змеи превращаются в краснокожих бандитов.

– Пожелай Джеронимо твоей смерти, ты уже был бы мертв, – сказал Эдисон. – На твоем месте я бы подождал, пока он не изъявит свою шаманскую волю. Ты ведь не собираешься покидать город?

Холидей покачал головой.

– Я здесь до истечения срока.

– Какого срока? – не понял Эдисон.

– До конца дней моих, – печально пояснил Холидей. – Нет бы им построить клятый санаторий пониже на пару тысяч футов. От простой ходьбы я задыхаюсь, высунув язык, как собака после хорошей пробежки.

– Говорят, в паре сотен миль к югу от Аризоны строят еще один санаторий, – сказал Эдисон. – Можешь перебраться туда.

– В Аризоне найдется чертова уйма народу, которая с радостью избавит санаторий от хлопот с моими похоронами, – криво усмехнулся Холидей. – Нет уж, я отложил двадцать пять тысяч долларов на собственное содержание. Даже если выкладывать по пять тысяч в год, санаторий лишится меня раньше, чем я останусь без денег.

– Экий ты оптимист, – саркастично проговорил Эдисон.

– Нет, я стараюсь быть реалистом. Когда долго ждешь смерти, реализма с каждым днем прибавляется, – Холидей оглянулся на дверь. – Думаю, мне пора. Никто не вспомнит чахоточного стрелка, так что мне надо впечатлить прославленного мистера Уайльда – пускай впишет меня в книгу или пьесу.

Помолчав, он улыбнулся.

– Зайду к Кейт и заберу сбережения – ими-то и впечатлю британца.

– Сначала давай определимся насчет цели твоего визита, – остановил его Эдисон. – Ты пришел только с тем, чтобы сказать: Джеронимо знает о моем приезде в Лидвилл… или, если точнее, ты думаешь, что знает?

– Верно, – ответил Холидей. – А еще угоститься выпивкой, если ты не забыл правила гостеприимства.

Хохотнув, Эдисон достал из ящика стола бутылку виски, которую Холидей тут же выхватил у него из рук.

– Зачем стакан марать? – он приложился к горлышку, потом еще раз и, закупорив бутылку, отдал ее Эдисону. – Неду привет.

– Ты, может, еще встретишь его сегодня, – ответил Эдисон. – Он чинит одного из роботов Кейт. Закончит с ним – точнее с ней – около полуночи.

– Отличная у него работа – испытывать металлических шлюх, – заметил Холидей.

– Ты же знаешь, сам он их не испытывает.

– Ему же хуже, – ответил Холидей. – Как бы там ни было, я все равно его не увижу. Заберу деньги – и сразу в «Монарх», где проторчу до рассвета.

Дантист вышел за дверь, которая автоматически закрылась за ним, и направился к заведению Кейт Элдер. Пес поднялся с земли и поплелся следом.

– Ты точно не от Джеронимо? – спросил у собаки Холидей.

Собака ничего не сказала, и он удивился даже больше, чем удивился бы, ответь она утвердительно. Холидей прошел два квартала, остановившись по пути три раза – чтобы перевести дыхание и заодно покрыть крепким словцом разреженный воздух.

Наконец, он добрался до двухэтажного каркасного дома, одного из немногих сооружений, чьи владельцы отказались от вездесущей бантлайновской облицовки, и взошел по трем ступенькам на широкую веранду. В салоне четыре полураздетые девицы и два робота беседовали с тремя клиентами из числа горожан. Девушки – обманчиво юной наружности – улыбнулись Холидею и кивнули ему, а роботы – наружности преувеличенно женской – даже не обратили на него внимания, продолжая запрограммированный флирт с клиентами. Миновав гостиную, Холидей прошел по длинному коридору и открыл дверь в кабинет.

Кейт – пышногрудая женщина слегка за тридцать, с крупным носом, что обеспечил ей прозвище Большеносая Кейт, – сидела за столом. Ее голову нимбом обрамляла картина объятой страстью Леды и не менее распаленного лебедя[1]1
  Леда, совокупляющаяся с принявшим облик лебедя Зевсом – популярный в изобразительном искусстве (и литературе) эротический сюжет.


[Закрыть].

– Рановато ты, – сухо заметила хозяйка борделя. – Что, перестрелял всех клиентов? Или салун сгорел дотла?

– Мечтай, мечтай, – съязвил в ответ Холидей, направляясь к сейфу в углу. Он присел перед несгораемым шкафом и набрал комбинацию.

– Ты что это делаешь? – заподозрив неладное, спросила Кейт.

– Иду выгуливать сбережения, а то залежались, – ответил Холидей, когда замок щелкнул, и дверца сейфа открылась.

– Не смей трогать деньги! – прикрикнула на него Кейт.

– Не глупи, – ответил Холидей, доставая сбережения. – Чьи это деньги, в конце-то концов?

– Вдруг тебя подстрелят и ограбят?

– Тогда, любовь моя, огласят завещание, и ты искусаешь себе локти, – насмешливо произнес Холидей. – Знаешь, тяжело сочувствовать владелице самого крупного в округе борделя.

– Я думала, деньги нужны тебе, чтобы запереться в лечебном доме и подохнуть.

– Ты у меня мастерица деликатно высказаться, – ответил Холидей. – Говорю же: я беру деньги на время, только чтобы впечатлить одного человека, который, вполне возможно, увековечит память обо мне.

– Я думала, это уже сделали бульварные романы.

– Понимаешь, есть бессмертие, а есть бессмертие, – криво усмехнулся Холидей. – Не успеешь проснуться, как мы с денежками вернемся.

– Тебе же лучше будет, – угрожающе предупредила Кейт. – Если потеряешь деньги, если тебя ограбят или убьют, то клянчи, не клянчи – от меня и пенни не получишь.

– Кейт, светоч жизни моей, обещаю: если меня убьют, я точно не прибегу к тебе за деньгами, – ответил Холидей.

– Я не шучу, Док, – как никогда серьезно проговорила Кейт. – Останешься без денег, и можешь сразу пойти куда-нибудь на конюшни или в сарай, чтобы там выкашлять легкие.

Холидей закрыл сейф, провел ногтем по ребру денежной стопки, будто это была колода карт, и спрятал ее в карман жилетки. Поцеловал Кейт в щеку.

– И я тебя люблю, мой ангел, – сказал он, не в силах сдержать улыбку.

Кейт метнула в него яростный взгляд.

– Как так, интересно, вышло, что мы вместе? – почти с тоской в голосе произнесла она.

– Ответ очень прост.

– Да? – с искренним любопытством спросила Кейт.

Холидей улыбнулся.

– Кому еще мы нужны в этом мире, как не друг другу?

Прихватив трость, он покинул кабинет. Выходя из борделя, Холидей огляделся в поисках шелудивого пса и, нигде его не заметив, поразмышлял, добрый ли то знак или дурное предзнаменование. Так и не разобравшись, пожал плечами и отправился в «Монарх».