Текст книги "Доктор и стрелок"

– Что удачного ты нашел в месте, где ни пули, ни ядра, ни огонь не берут ни стен, ни людей, ни вообще ничего? – удивленно спросил Холидей, щелкая кнутом.

– Ты разве не понял? – радостно произнес Эдисон. – Это же магия!

– Я понял, что тут действует магия, – ответил Холидей. – И что с того?

– Правительство отправило меня сюда, дабы я изыскал способ противостоять магии шаманов, которая сдерживает продвижение Соединенных Штатов у реки Миссисипи, – ответил Эдисон. – Здесь действует такая магия, с которой не справилась бы и целая армия Уильяма Текумсе Шермана. Если я сумею разрушить вокзал, то мы наконец приблизимся к тому, чтобы одолеть магию всех шаманов.

– Об этом я не подумал, – признался Холидей. – Вот потому, наверное, ты гений, а я – простой стрелок.

– Разбирать вещи смысла нет, – сказал Эдисон Бантлайну. – Завтра же вернемся на станцию.

– Верно, – согласился Бантлайн.

– Спрошу из чистого любопытства: зачем ехать в Тумстоун? – поинтересовался Холидей, между делом подумав: действителен ли еще ордер на его арест.

– Там мой первый завод, – ответил Бантлайн. – Как только Том придумает нужное устройство, я его соберу. Тумстоунский завод не просто лучше оборудован, он еще и ближе к станции, чем лидвиллский.

– Завод по-прежнему работает? – полюбопытствовал Холидей.

– С чего бы ему закрываться? – спросил в ответ Бантлайн. – Правительство оплачивает расходы, да и приглядывает за предприятием твой друг Генри Уиггинс.

– Док? – обратился к Холидею Эдисон.

– Да-да?

– Мы на полпути из долины. Видишь вон там суслика?

– Отлично вижу.

– Подстрели его. Проверим, далеко ли распространяется действие защитной магии.

Холидей выхватил револьвер и прицелился в суслика, не торопясь спустить курок. Суслик с любопытством смотрел на него в ответ.

– В чем дело? – спросил Эдисон.

– Я, кажется, знаю этого суслика, – ответил Холидей. – Вот и жду, когда он предупредит, чтобы я не стрелял.

Наконец, когда зверек не соизволил превратиться в апача, Холидей спустил курок. Суслик бухнулся на спину, судорожно дернулся и замер.

– Значит, мы за пределами действия магии, – сделал вывод Эдисон. – Отлично.

Они продолжили путь через долину, а Холидей обернулся и посмотрел на бездыханное тельце суслика. Странно, но, в отличие от множества загубленных людских жизней, убийство безобидного зверька заставило его ощутить себя последней сволочью.

11

– Ну что, умники, наговорились? – спросил Эдисон.

Они с Бантлайном и Холидеем сошли с поезда и отправились к конечной станции монорельсовой дороги в сотне футов от перрона. Станция была новая и чистая: всюду сверхпрочная латунь, от которой в Тумстоуне уже было некуда деться, внутри вокзала – бар и ресторан. Холидей улыбнулся.

– Бедный парень проспал почти всю дорогу. На заговоренной станции скамьи тверды что твой камень, он на них и глаз сомкнуть не мог.

– Что-то я его не вижу, – заметил Бантлайн.

– Спит еще, наверное, – ответил Холидей. – Я дал ему четвертак – сходить в вагон-ресторан. Если мальчик не проснется до того, как поезд отчалит, его занесет в самую Калифорнию, – дантист огляделся по сторонам. – А, все равно такой невинный деревенский паренек потерялся бы в городе вроде Тумстоуна.

Говоря это, он указал на монорельсовые вагончики в форме пули. Состав как раз подъезжал к станции.

– Вот моя гордость и отрада, – сообщил Бантлайн, с любовью глядя на латунные вагоны. – Лучшее, что я создал до отъезда в Колорадо. Монорельсовая дорога огибает весь город и проходит точно посередине Тумстоуна, мимо «Ориентала».

– Это заведение повидало всякое, пока тут были ты и Эрпы, – добавил Эдисон. – Сегодня оно, поди, простаивает.

Вагончики остановились, их крышки приветливо откинулись.

– Садитесь, – пригласил друзей Бантлайн. – В ногах правды нет. Давайте, по одному в вагончик.

– Надо было сделать их попросторней, – заметил Холидей, закидывая на сиденье чемодан.

Бантлайн пожал плечами.

– Почти никто не любит ездить в компании незнакомцев, особенно в такой местности, как эта. Однако если выбор – ехать одному или топать пешком, то выбирают одиночное путешествие. Так зачем устраивать в вагоне два места, если одно всегда пустует?

– Где думаете остановиться? – спросил Холидей.

– Ты не забыл? У нас в Тумстоуне два соединенных дома, – напомнил Бантлайн.

– Ну, в борделе Кейт мне больше не место, – сказал Холидей. – Она его перед отъездом продала. Поселюсь-ка в отеле «Америкэн», там жила Джози Маркус, пока не вышла за Уайетта. Местечко вроде неплохое. По крайней мере, бар у них приличный.

– Ни в коем случае! – возразил Эдисон. – Ты будешь жить у меня, как гость.

– Моя гостевая комната получше будет, – заметил Бантлайн. – И потом, у меня предусмотрен, – механик подался вперед, готовый привести решающий аргумент, – санузел.

Холидей покачал головой.

– Спасибо вам обоим за приглашение, но вы встаете, когда я только спать ложусь, да и виски у вас вряд ли водится в изобилии.

– Тогда приходи к нам позже, – сказал Эдисон. – Так мы будем знать, что ты еще жив, а ты поймешь, когда мы закончим работу.

Втроем они расселись по вагончикам; крышки закрылись, и состав поехал вкруг Тумстоуна. Холидей почти забыл, что Эдисон и Бантлайн изменили город до неузнаваемости: через каждые десять ярдов – уличный фонарь, почти все здания построены из непробиваемой латуни Бантлайна. С появлением самоходных экипажей лошади стали ненужной роскошью, Холидей заметил всего пару скакунов у одной коновязи. У многих мужчин из кобуры выглядывала рукоять нового двуствольного револьвера.

Через несколько минут состав выехал на Фремонт-стрит и вскоре остановился – не на станции, правда; крышки не спешили откидываться. Глянув в окно, Холидей увидел кораль «О-Кей», там с полудюжины прилавков продавались сувениры: от фальшивых значков маршалов до игрушечных револьверов и бульварных романов, авторы которых божились, что сами видели легендарную перестрелку.

– Черт, мы ведь даже не в корале стрелялись! – зло пробормотал Холидей. – Бой был в переулке у фотосалона, – он вытащил из кармана флягу и выпил. – Черт знает что, святыню из этой помойки сделали! – прорычал он, а тем временем монорельс двинулся дальше.

Через несколько минут состав затормозил у отеля. Холидей, прихватив багаж, покинул вагончик и отправился к «Америкэн».

– Свободные номера есть? – спросил он у портье.

– Для вас всегда найдется, мистер Холидей, – раболепно ответил тот.

– Док.

– Вы к нам надолго, Док?

– Понятия не имею.

– Номер 112, – сообщил портье, выдавая ключ.

Холидей покачал головой.

– Только не первый этаж. Если кто вздумает пристрелить меня во сне через окно, то пусть для начала хотя бы на дерево влезет.

Портье посмотрел в шкафчике для ключей.

– Номер 327.

Холидей снова мотнул головой.

– Я больной человек и сил у меня немного. Выше второго этажа мне не подняться.

– Тогда двести десятый, – выдавив улыбку, ответил портье.

– Чудно, – сказал Холидей. – Пусть отнесут мой багаж в номер. Ключ я заберу позже.

– Э-э… сэр… – нерешительно произнес портье.

– Док.

– Док, – поправился работник гостиницы. – Мне, право, неловко, но…

– Говорите, не робейте, – поторопил его Холидей.

– В городе у вас еще остались враги. Если кто-то придет и спросит вас…

– Если придет Генри Уиггинс, отправьте его ко мне в номер или просто передайте, куда я ушел, – ответил Холидей. – То же с Томом Эдисоном и Недом Бантлайном. Если меня спросит кто-то иной, – продолжил дантист, показав золотой доллар, – вы обо мне даже не слышали.

– Да, сэр.

– А пока я думаю наведаться в ваш ресторан, проверить, действительно ли он все так же хорош, – сказал Холидей и бросил монету портье.

Пересек вестибюль, вошел в ресторан и, как ему показалось, увидел знакомое лицо. Лицо, правда, скрывалось за облаком сигарного дыма.

– Док? – произнес человек за столиком, когда Холидей подошел ближе. – Вы?

– Привет, Генри, – отозвался Холидей и протянул коммивояжеру руку.

– Что б мне лопнуть! – воскликнул Генри Уиггинс, жилистый человечек в дорогом костюме ручного пошива. – Вот уж не чаял снова вас здесь увидеть.

– А я думал, вы отправились продавать приборчики, оружие и роботов по всему фронтиру, – заметил в ответ Холидей.

– Я тут временно, – сказал Уиггинс, присаживаясь обратно за столик. – Я ведь не управляющий, я продавец. Просто ваши друзья попросили об услуге… – он умолк и пристально посмотрел на Холидея. – Черт возьми, как же приятно вас снова увидеть! Какими судьбами, Док? Как вас сюда занесло?

– Занесли меня сюда оба ваших работодателя.

– Так они здесь?

– Уверен, скоро вы с ними встретитесь. А пока – не против, если я помогу вам раздавить бутылку? – спросил Холидей и кивнул в сторону виски.

– Ради бога, – ответил Уиггинс, указав на инициалы «Г.У.» на ярлыке. – Это чтобы бармены знали: бутылка моя. Пить, как вы, я не умею: на одну такую бутылку уходит ночи три-четыре.

– Так вы же разбавляете виски едой! – заметил Холидей, наполняя себе стакан. – Ну, как идут дела с тех пор, как мы с Уайеттом покинули Тумстоун?

– Джонни Биэн – все та же мразь, так и не простил Уайетта за Джози. Джон Клам по-прежнему ратует за закон и порядок через свою газету. Ковбоев почти не осталось: кто мертв, кто ушел из банды. Серебряные шахты почти все истощились. Сказать по правде, тут становится скучновато. Правда, – шепотом добавил он, – с тоской и серостью, я думаю, этот городишко как-нибудь справится.

– Тоска – это еще не беда, – согласился Холидей.

– Жизнь вернется в город, если Фин Клэнтон или еще кто из старых знакомых узнают о вашем приезде.

– Лучше бы Фину Клэнтону не дергаться – дольше проживет. Он что, заново научился ходить? Я же прострелил ему колено.

– Не знаю, он безвылазно сидит на ранчо, – ответил Уиггинс. – Ума не приложу, чем он там занимается. Красть коней в Мексике и продавать их здесь уже невыгодно – теперь, когда самоходные экипажи Тома и Неда убили почти всякую нужду в живых конях.

– Фин вообще туго соображает, – сказал Холидей.

– Вы остановились тут, в «Америкэн»?

– Да. А вы где живете?

– В этом отеле для меня дороговато. Экономлю каждый цент, предпочитаю тратить деньги в «Тигрице».

– Первый раз слышу это название, – признался Холидей, осушив стакан и налив себе еще. – Это игорный дом или таверна?

– Ни то, ни другое, – с улыбкой ответил Уиггинс. – Так теперь называется бывший бордель Кейт.

– Да вы что!

Уиггинс кивнул.

– Металлические цыпочки никуда не делись, как и живые. Нынешний владелец оформил заведение по-своему: новые кровати, отличный виски и красные бархатные обои, как в лучших публичных домах Нового Орлеана.

– Знаете, – произнес Холидей, – давненько я в этот бордель не наведывался. Может, загляну туда вместе с вами.

– Да, и пока Кейт в Колорадо, опробуете наконец металлическую девочку, – ухмыльнулся Уиггинс.

– Вы прямо читаете мои мысли, – тоже ухмыльнулся Холидей.

– А, черт, Док, если хотите, можем прямо сейчас отправиться в «Тигрицу».

Холидей покачал головой.

– Сперва доешьте свой обед и дайте мне допить мой. Этот бордель простоял три года, так что часа за два он никуда не денется.

И так, пока Уиггинс ел, а Холидей пил, они обменялись новостями за последний год. Холидей удивился, как хорошо приспособился его друг к жизни и работе на фронтире. Уиггинс же поразился тому, как сильно похудел с последней встречи Холидей, и что он вообще до сих пор жив. Отметил, что волосы у стрелка быстро седеют несмотря на ранние – слегка за тридцать – годы. Чудо, говорил коммивояжер, сколько в этом истощенном теле жизни!

Наконец, они закончили и отправились на Пятую улицу.

– Сколько здесь живу, – признавался Уиггинс, – никак не привыкну к тому, что все огни зажигаются одновременно. В Сент-Луисе и прочих городах, где я жил, улицы освещались газовыми фонарями, и каждую лампу приходилось зажигать в отдельности. По отдельности же их гасили утром. Зато здесь Джонни Биэн дергает за рубильник, и город мигом озаряется.

– Я рад, что он хоть как-то отрабатывает жалованье, – только и сказал Холидей.

Через пару минут они заметили впереди бордель, а приблизившись на сотню футов, услышали доносящиеся изнутри шум и смех.

– Похоже, там вовсю кутят, – сказал Уиггинс.

– Чего бы им не веселиться? – ответил Холидей, шагая дальше и жалея, что не прихватил с собой трости.

Внезапно грянул выстрел, и оба друга замерли.

– Палят внутри, – заметил Уиггинс.

– И, похоже, пуля нашла цель, – добавил Холидей. – Ответных выстрелов не слышно.

– Может, это кто-нибудь от переизбытка счастья схватился за оружие? – с надеждой в голосе произнес Уиггинс. – В таких местах мужчины сильно распаляются.

– Может, и так, – неуверенно ответил Холидей.

Они взошли по трем ступенькам на широкую веранду. Уиггинс не торопился входить первым, и тогда Холидей сам открыл дверь. У порога его встретило два начищенных робота. Металлические девочки сразу взяли дантиста под руки и провели в гостиную.

– Добро пожаловать в «Тигрицу», – сказала, подходя к нему, живая шлюха. – Меня зовут Доркас. Разрешите показать вам, что у нас да как?

– Нет нужды, – отказался Холидей. – Я знаю, что здесь да как.

– Что-то я вас не припомню, сэр, – озадаченно уставилась на него шлюха.

– Вот и умница, дольше проживешь.

– Ты его не знаешь? – раздался голос из противоположного конца комнаты. – Ну, даешь! Это всем известный Док Холидей!

Обернувшись, дантист увидел попутчика, с которым прибыл на поезде в Тумстоун: тот сидел в кресле, а живые и металлические шлюхи, и шлюхи-киборги ласкали ему плечи и шею.

– Генри? – удивился Холидей. – Генри Антрим?

– Привет, Док, – задорно отозвался парнишка. – Я так и знал, что рано или поздно ты сюда наведаешься.

– Я думал, у тебя нет денег на еду, – напомнил Холидей.

Парнишка мельком улыбнулся.

– Я разве ем?

– Ну что ж, приятного тебе времяпрепровождения, – сказал Холидей.

– И тебе, Док.

Холидей протянул ему раскрытую ладонь.

– Ты чего это? – спросил Антрим.

– Гони назад мой четвертак.

– Прости, Док, но я уже потратил его – и не только его – на этих милых дам.

– Даю тебе срок до завтра, – предупредил Холидей.

– Боюсь, тебя ждет разочарование, – ответил Антрим. – Кстати, должен сообщить кое-что еще, Док.

– Что же?

– На самом деле меня зовут не Генри Антрим. То есть меня так не всегда зовут. И я не нищ, и не невинен. Просто решил тебя немного разыграть.

– Как же твое настоящее имя? – насторожился Холидей.

– О, имен у меня много. Одно из них – Генри Маккарти. Есть еще Уильям Бонни, – паренек улыбнулся от уха до уха. – Третье назови сам.

– Гм, пожалуй, что и назову.

– Док, вместе – ты и я – можем держать этот город в кулаке, – сказал малыш Кид. – Разделим тут все поровну, и даже этих цыпочек. Что скажешь?

– Что скажу? – ответил Холидей. – Оставь четвертак себе.

Билли Кид нахмурился.

– О чем ты?

– Это мой взнос тебе на похороны, – сказал Холидей и выхватил револьвер. Он выстрелил в Кида четыре раза: дважды – в лоб и дважды – в грудь. Шлюхи с криками бросились врассыпную.

Дым рассеялся, и Кид насмешливо произнес:

– Знаешь, Вокини прямо ничего не сказал, но я верил, что он за мной приглядывает. После этой твоей выходки, думаю, город мы поделим из расчета шестьдесят к сорока. Или же, – он лениво достал револьвер и прицелился Холидею в грудь, – я оставлю за собой все сто процентов.

Кид спустил курок, и грянул оглушительный выстрел.

12

– Ни следа, – сообщил Эдисон, хмуро осматривая Холидея. – Даже царапины не осталось.

– Ты что-нибудь почувствовал? – спросил Бантлайн.

Холидей покачал головой.

– Я тощ как жердь. Даже если пуля срикошетила бы от меня, я отлетел бы к стене.

Он, голый по пояс, стоял посреди лаборатории Эдисона. Изобретатель и механик тщательно осмотрели костлявый торс дантиста. В кабинете имелся старый исцарапанный стол, верстак, обожженный химикатами и электричеством, два стула и книги – книги были везде: на полках, подоконниках, они стопками громоздились у стены… Всюду на полу валялись скомканные листы с заметками.

– Пуля не срикошетила? – спросил Эдисон.

– Вряд ли, – ответил Холидей. – В борделе собралось прилично народу – кого-нибудь да задело бы.

– От Кида твои пули тоже не отскочили?

– Нет. Он их вроде как… не знаю даже… всосал, что ли.

– Так, хорошо, можешь надеть рубашку и сюртук, – произнес Эдисон.

Бантлайн нажал кнопку на столе.

– Бесси, три пива, пожалуйста.

– Бесси? – удивился Холидей.

– Это одна из тех роботов-проституток, которых я год назад смастерил для твоей подружки, – пояснил Бантлайн. – Когда вы с Кейт отчалили из города, я забрал ее – то есть его – из борделя и перепрограммировал, сделал себе прислугу.

– Проблема, что и говорить, занятная, – вслух подумал Эдисон.

– Я неуязвим, – заметил Холидей. – Должен быть способ применить мое новое качество для нашей же выгоды.

– Думаешь?

– Я просто уверен.

– Ну-ка подойди и вытяни руку.

Ничего не подозревая, Холидей приблизился к Эдисону, а тот взял с верстака булавку и кольнул друга в палец.

– Ай, черт! – прорычал Холидей. – Больно же!

– Выходит, не так уж ты неуязвим, – улыбнулся Эдисон.

– Ты знал, что мне будет больно?! – накинулся на изобретателя Холидей. – Хотя пули Кида от меня рикошетят?

– Скажем так, предчувствовал, – заявил тот в свое оправдание. – И, кстати, пули не срикошетили от тебя, так же как они не прошли сквозь тебя, не расплющились о тебя. Они просто исчезли.

– Я чего-то не понимаю, Том? – сказал Бантлайн. – Как ты узнал, что можешь уколоть Дока в руку?

– Включи воображение, Нед, – ответил Эдисон. – Зачем мы здесь вообще? Док не сумел никак повредить станцию в заговоренной долине: ее стены неуязвимы для пуль, ядер, огня да и, пожалуй, для всего, чем только можно в нее запустить. Опять-таки, почему? На ней лежит заклятие шамана, и если учесть уровень защиты, это, скорее всего, дело рук Римского Носа. Насколько нам известно, лишь он и Джеронимо владеют магией подобной силы.

– Это понятно, – ответил Бантлайн, – но как – как?! – ты узнал, что можешь поранить Дока, если ему даже пули Кида нипочем?

– Док, – обернулся к Холидею Эдисон, – почему ты согласился разрушить заговоренную железнодорожную станцию?

– Билли Кида опекает некий шаман, – ответил Холидей, – а Джеронимо не позволит мне сразиться с ним на равных, пока я первым не выполню условия договора. Баш на баш, так сказать.

– Ну и?

– Я так ничего и не понял, – признался Бантлайн.

– Думай, Нед, думай!

В этот момент вошла Бесси: в бесформенной одежде, прикрывающей экзотические изгибы латунного тела, с тремя бокалами пива на подносе. Оставив напитки на столе, робот вернулась в дом Бантлайна через бронированный тоннель.

– Кида защищает Римский Нос или другой шаман, равный Носу по силе. Джеронимо просит Дока разрушить станцию, защищенную от апачей, но не факт, что от Дока. Джеронимо знал: Кид где-то поблизости и отправится с нами в Тумстоун, если туда поедем мы трое. Не мог не знать, с его-то талантами. Дальше, Кид – чертовски опасный убийца, о нем все знают, рано или поздно Док должен был схлестнуться с ним… Черт подери, да Джеронимо просто обязан был знать, что они вдвоем поедут в Тумстоун! Ну, – не сдерживая улыбки, произнес Эдисон, – теперь-то все ясно?

– Док под опекой Джеронимо, – нахмурившись, произнес Бантлайн. – Это очевидно, но при этом все равно непонятно, как ты сумел уколоть Дока.

Эдисон улыбнулся еще шире.

– Просто я – не малыш Билли Кид.

– Чтоб тебя, Том! – в сердцах воскликнул Холидей. – Я разобрался в происходящем не лучше Неда!

– Подумай хорошенько, Док, – посоветовал Эдисон. – Ты здесь, потому что не можешь разрушить станцию, пока мы не найдем способ помочь тебе. Все ордера на твой арест аннулированы, с тебя сняли все обвинения, связанные с перестрелкой у кораля «О-Кей». Ковбои либо мертвы, либо разбежались, и единственный, кто затаил на тебя злобу – Фин Клэнтон, калека, который не вылазит с ранчо… Так кто действительно может навредить тебе в Тумстоуне? Один только Билли Кид.

Холидей и Бантлайн, все еще ничего не понимая, продолжали тупо пялиться на Эдисона.

– Док, ты ведь сражаешься не во славу племени апачей. Точно так же Киду плевать на дела южных шайенов, – продолжил изобретатель. – Есть причина, по которой тебе дарована неуязвимость, и заключается она в том, что Джеронимо не может разрушить станцию без твоей – или нашей с Недом – помощи. Зато он оберегает тебя от козней Римского Носа, точнее, от пуль Кида, ставшего – по неизвестным пока причинам – подопечным Римского Носа. Если Джеронимо защитит тебя от всего на свете, зачем тебе тогда выполнять условия сделки? И как ему тогда избавиться от тебя, если ты в одностороннем порядке разорвешь договор?

– Он может просто снять заклятие неуязвимости или что он там на меня наложил, – ответил Холидей.

– Нет, не может.

– С чего ты взял? – удивился Холидей.

– Эмпирическим путем выяснил.

– Как прикажешь тебя понимать?

– Если я не прав, то Джеронимо защитил тебя от всех напастей, не только от магии Римского Носа, однако тогда я не сумел бы уколоть тебя в палец. Похоже, что обратное подтверждает мою правоту. А значит, – улыбнулся он, – если выйдешь против кого-то кроме Кида, постарайся выстрелить первым.

– В гробу я этого Джеронимо видал! – рассердился Холидей. – Шило на мыло я не менять не намерен. Джеронимо просит уничтожить станцию, что оскверняет его племенное кладбище, в обмен на возможность пристрелить малыша Билли. Но сделать так, чтобы ни один из нас не мог убить другого – это же надувательство. Мне деньги нужны за голову мальца, а не шанс вытянуть револьвер и не схлопотать при этом пулю. Пошла эта станция к такой-то матери!

Эдисон тяжело вздохнул и покачал головой.

– Ты не так смотришь на вопрос, Док.

– Чего же я не замечаю?

– Тебе придется разрушить станцию, равно как и нам – изыскать способ помочь тебе. Едва Джеронимо поймет, что ты не желаешь исполнять свою часть сделки, он перестанет защищать тебя от Билли Кида. Вряд ли ты тогда захочешь дуэли с этим неуязвимым юношей.

– Дьявол! – пробормотал Холидей. – Я об этом не думал.

– То есть нам предстоит и дальше искать выход, – подвел итог Бантлайн. – Ничего не изменилось.

– Вот тут ты не прав, – возразил Эдисон.

– Да? Почему?

– Мы еще не знаем, защищен Кид от одного только Дока или от всех. Если учесть, что покровительство Римский Нос начал оказывать ему до приезда Дока в Нью-Мексико, можно предположить, что защищен малец от всех. Заодно мы выяснили, что Док защищен только от Кида. Значит, – обернулся он к Холидею, – если малыш Билли тебя серьезно невзлюбил, ему надо лишь заплатить какому-нибудь конфедерату, и тот выстрелит тебе в спину.

– Как-то все это запутанно, – проворчал Холидей. – Идея просто отправиться на юг, отыскать Билли Кида и убить его нравилась мне куда больше.

– Надо еще кое-что обдумать, – сказал Эдисон.

– Еще кое-что?! – возмутился Холидей.

– Я не знаю, какую сделку заключил – если заключил вообще – Кид с Римским Носом, – ответил Эдисон. – Однако, раз уж Римский Нос знает, кто мы и чего ради обследовали станцию, нам с Недом может грозить смертельная опасность.

– Сомневаюсь, – возразил Холидей. – Он мог сто раз убить вас по пути сюда, в поезде.

– Будем надеяться, что ты прав, потому что, если Кид и правда неуязвим для любых атак, остановить его мы не сумеем.

– Таким он стал совсем недавно, – заметил Бантлайн. – Черт возьми, он ведь из тюрьмы бежал всего пару месяцев как!

– Резонно, – согласился Холидей. – Год назад Римский Нос и Джеронимо заключили союз.

– Как бы там ни было, – произнес Эдисон, – ломать над этим голову сейчас бесполезно. Надо искать решение насущной проблемы.

– Вот бы прихватить со станции кусок стены, окна или хоть чего-то, с чем – или над чем – можно поработать, – посетовал Бантлайн.

– Если можно было бы отхватить от станции хоть кусок, мы бы не вернулись в Тумстоун и не ломали сейчас голову над тем, как сравнять вокзал с землей, – сделал простой вывод Эдисон.

– У меня есть мысль, – поделился Бантлайн, – хотя вряд ли Джеронимо одобрит…

– Нет-нет, ты говори.

– Можно пустить в ход «Латунного крота». Подкопаемся под станцию и рельсы, и все обвалится. Хотя, – поморщился Бантлайн, – мы заодно можем осквернить непосредственно захоронения, а ведь над ними Джеронимо и трясется.

– Вопросов нет, способ дельный. – Эдисон обернулся к Холидею. – Вряд ли ты обратишься с таким предложением к шаману?

– Это он ко мне обращается. Я понятия не имею, как на него выйти.

– Разве его лагерь не стоит в полудне пути отсюда?

Холидей мотнул головой.

– Стоял, чуть больше года назад, однако мне тогда не показалось, что апачи собираются пускать корни. Вряд ли лагерь Джеронимо и сейчас на прежнем месте. Черт, вся Территория Аризона – в его руках, он может обосноваться где угодно. Нас тут терпят, и если когда-нибудь индейцы научатся применять серебро или разводить скот, то белого человека выпрут, назад за Миссисипи.

– Если только Том не найдет способ противодействовать магии, – уточнил Бантлайн.

– Ты прав: если, – поймал его на слове Эдисон.

Холидей направился к двери.

– За пиво спасибо, но за догадки и выводы убить вас мало. Еще пару часов назад я чувствовал себя куда счастливей.

– Да уж, правда – она такая, – мрачно улыбнулся Эдисон. – Ты сейчас играть в карты?

– Если бы карты были мне по карману, я бы не подался в охотники за головами, – ответил Холидей.

– Тогда спокойной ночи, – пожелал ему Бантлайн.

– Спать я даже не думал.

– Ни спать, ни в карты играть… куда же ты, назад в «Тигрицу»?

Холидей пожал плечами.

– Там видно будет.

– То есть?

– Пойду искать мистера Маккарти-Бонни-Антрима-или-кто-он-там, – ответил Холидей. – Когда еще смотреть врагу в лицо, как не в момент, когда ни ты, ни он не можете убить друг друга?

Сказав это, он вышел в теплую аризонскую ночь.