Текст книги "Воины бога Паука"

Она посмотрела на свои руки, на которых запеклась кровь, стягивая ей кожу.

Железный Глаз раскачивался в седле позади нее, инстинктивно вцепившись в лошадь. Она кусала губы, пока не почувствовала вкус крови. Дождь был несильным, но когда она проходила мимо разорванных на куски лошадей и людей, со свинцового неба стали падать крупные капли.

Осталось всего несколько сот метров. Уже был виден навес, по которому она могла узнать лагерь Гессали.

– Давай, Джон, – еле слышно шептала она, ружье оттягивало ей плечо, когда она взбиралась по склону к убежищу. – Держись! – умоляла она, когда черная кобыла взбрыкнула на крутом уклоне.

Добравшись до верха, она поняла, что ей было страшно оглянуться – ведь она могла увидеть внизу на склоне его разбитое мертвое тело. Но этого не произошло, он держался в седле, и только его губы шевелились, неслышно произнося какие-то фразы.

Обойдя вокруг загнанной лошади, она взяла его за руку.

– Все в порядке. Опирайся на меня. Здесь мы в безопасности. Давай же, Джон. Помоги мне.

Он свалился на нее сверху. Она не дала ему упасть, осторожно опустила его и увидела, что из-под повязки на груди сочится кровь. Испугавшись, она еще раз затянула потуже повязки.

Ей наконец удалось снять седло с лошади, что было нелегко, так как она едва справилась со сложным узлом, которым была связана подпруга. Лита с трудом перетащила его к тому месту, где лежал Джон, и положила рядом с ним. Сощурившись от изнеможения, она осмотрела убежище.

Внутри в темноте что-то выступало. Пристально вглядываясь в слабом свете, она подошла поближе. Зрелище ее нисколько не обескуражило. Они все были мертвы – шесть воинов сантос. Такие ужасающие ожоги могли возникнуть только от бластера.

Мертвые валялись вокруг кострища, на котором еще теплился огонь. Оставили, чтобы им было тепло. Похоже, их расстрелял ШТ. Они прибежали сюда, где их тут же обнаружили, расстреляли и погнали дальше по ущелью. Неудивительно, что они бросились бежать при виде их. Сантос уже были деморализованы до предела, и нового потрясения они выдержать не смогли бы.

Лита зарылась пальцами в золу, ища уголек. Вот он! Чувствуя боль, она выудила его. Затем еще и еще.

– О Боже, помоги мне вспомнить, – бормотала она. Она посмотрела вверх на почерневшую стену убежища. Паук – грубо нарисованный сажей – привлек ее внимание.

– Паук, помоги мне, – воскликнула она на грани безумия. – Он Твой воин. Я делаю это для него, для народа. Помоги мне!

Где-то в глубине ее потрясенного сознания проявился Филип, дующий на веточки над тлеющим угольком. У нее слишком болели руки, чтобы содрать кору с толстой ветки, так что она воспользовалась зубами – забыв про окровавленный нож на поясе. Она аккуратно сложила щепки над угольками, а затем осторожно подула. Заклубился дымок. Вырвался маленький язычок пламени, и Лита торжествующе закричала, ее глаза расширились, когда дым стал подниматься к изображению Паука.

– Паук-Бог, – прошептала она, – Железный Глаз будет жить! – Она обернулась к отвратительным трупам, усеявшим убежище: – Слышите? Ублюдки сантос! – Она захихикала как сумасшедшая, посмотрев на свою запятнанную кровью одежду. Скальп сантос висел у нее на поясе рядом с окровавленным ножом. Ее светлые волосы спадали на покрытое синяками лицо слипшимися прядями. Добавляя по палочке, она развела костер.

– Паук-Бог, – шептала она. – Он сделает так, чтобы Железный Глаз жил!

Где же Рита с Филипом? Может, их убили сантос? Вниз по ущелью много стреляли. Что, если сантос опять придут сюда? Она посмотрела на уже потоком льющийся дождь.

Глупая женщина! У нее было только ружье Железного Глаза. Два других она оставила рядом с мертвыми сантос на поле боя. Они могут ей понадобиться. Она поспешно бросилась туда, где лежал Железный Глаз.

– Джон! Джон! Я должна забрать ружья сантос. Я скоро вернусь, слышишь? – залепетала она ему. Его губы слегка зашевелились, и он кивнул.

– Паук будет беречь тебя. – И она побежала под дождем, не обращая внимания на режущую боль в ногах.

По руслу ручья Гессали уже текла вода, когда она добралась до тел. Она вытащила из грязи первое ружье и сняла с тела патроны. Она уставилась на человека, которого убила, его пустые глазницы наполнились водой. Изодранные ткани под дождем приобрели свой розовый цвет. Он был красивым мужчиной – когда-то.

Она прошлепала вверх по крутой тропе в темноту убежища. Тусклый свет указывал, где был ее костер. Бросив ружья по соседству с оскалившимися трупами, она подбросила в огонь щепок и оживила костер.

– Хм, получилось! – промямлила она, обращаясь к мертвым сантос. – На обратном пути вода была мне по колено. Теперь я сильнее. Железный Глаз здесь.

Она пошла проведать его, подсунула под его дрожавшее в лихорадке тело накидку, а затем перетащила его к костру, где было тепло.

Воины сантос лежали на мешках. Оттолкнув трупы в сторону, она порылась в них и нашла еду, сушеное мясо. Она понюхала его. Это было точно не мясо хавестера.

В другом мешке был маленький металлический котелок и измельченные листья, которые, как она решила, представляли из себя чай. Наполнив котелок льющейся снаружи водой, Лита приготовила суп из нарезанного сушеного мяса. Она попыталась привести Джона Смита Железный Глаз в сознание, чтобы он мог выпить его.

Смертельно голодная, теперь она наелась досыта, до боли в желудке. Время от времени она в страхе всматривалась в темноту. Она держала ружье Железного Глаза на коленях и осматривала новые ружья. Для каждого требовалась пуля разной формы. Нахмурившись, она разобрала их и, вспомнив, как это делал Железный Глаз, очистила их от песка и грязи.

Ее глаза слипались от усталости. Она изредка подбрасывала дрова в костер, имея их солидный запас, который кто-то принес с соседних склонов, поросших карликовыми деревьями. Потянувшись, она позволила себе вздохнуть с облегчением. Она посмотрела туда, где беспокойно спал Железный Глаз, и отпила из дымящейся чашки с чаем. Над ее головой было изображение Паука.

Ей приснился ужасный сон. Люди гнались за ней по узкому коридору на станции. На плечах она несла Джефри, а раненый Железный Глаз бежал впереди, оставляя за собой кровавый след на полу. Она обернулась, чтобы выстрелить, но не смогла вовремя поднять тяжелое ружье. Крича от страха, она подняла ствол, нажала курок, но ничего не произошло. Грубые руки схватили ее, оторвали Джефри и крепко держали, пока машина для психообработки опускалась над ее головой.

Потом она проснулась, покрытая потом, который разъедал ей кожу. Она мучительно приподнялась и выглянула – снаружи были сумерки. Дождь все продолжался. Она не могла понять, откуда исходит странный ревущий звук.

Она зевнула и посмотрела на Железный Глаз. Он спал, ровно дыша. Отойдя к краю убежища, она присела помочиться и почувствовала облегчение. Всматриваясь вдаль, она пыталась определить источник шума. Ручей Гессали превратился в ревущий поток.

Зачарованная, она встала, натягивая штаны и не в силах оторвать взгляд от величественного зрелища. Несущаяся коричневая вода была похожа на мощную, смуглую руку, которая играла анатомически невозможными мускулами, там, где вода бушевала вокруг подводных камней. Сама почва содрогалась от ударов воды о сопротивляющиеся скалы. Лита покачала головой, думая о том, что бы стало с Железным Глазом, если бы она не затащила его сюда.

Она с трудом отвела взгляд. Даже закрыв глаза, она чувствовала мощь взбесившейся реки. Качая головой, она посмотрела назад на убежище. Костер ярко горел. Черная кобыла щипала траву на склоне. Лита направилась готовить себе завтрак.

Она поела, еще поспала, развела посильнее костер и изучила мертвых сантос. Один уже начал пухнуть. Разложение! Как загипнотизированная, она подвинулась ближе. У этого малого был полностью прожжен один бок. Возможно, он уже был мертв, когда его принесли сюда. Она принюхалась и отметила характерный запах. Она засмеялась про себя. На станциях не было запахов. Гидропоники получали трупы – как, например, Джефри – задолго до этого. Решившись, она схватила окоченевшую руку и потащила тело по земле к склону.

Скинуть его вниз по скользкой жиже оказалось нетрудно. Правда, члены, вывороченные под необычным утлом в разные стороны, замедлили его падение в крутящийся, пенящийся водоворот. Возвращаясь в убежище, она успела промокнуть. Железный Глаз что-то бормотал, плененный кошмарным сном.

Она нашла в одном из мешков кусок ткани и, вскипятив воду, обмыла его лицо. Рана присохла к коже, и только случайно капнув на нее водой, она поняла, что кожу можно отмочить.

Ее встретило красное разорванное месиво. От покрывшегося пятнами тела исходил нездоровый запах. Лита почувствовала усиленное слюноотделение. Ее вырвало, она была не в силах сдержаться. Задыхаясь, она откинулась назад, хватая ртом воздух.

– Он умрет, – прошептала она себе. – Если я не вычищу эту инфекцию, он умрет.

Она обследовала мешки и в одном нашла нитку с иголкой. В другом – более или менее пригодную тряпку. Затем она нашла кожаный сосуд с чем-то жидким. Заинтересовавшись, она полила чуть-чуть на руку и принюхалась. Алкоголь. Виски!

Собрав волю в кулак, она прокалила на огне лезвие длинного ножа, чувствуя тошноту от черного дыма, поднимавшегося от лезвия. Когда острие остыло, она прикусила язык и посмотрела на Железного Глаза. Бросив взгляд на изображение Паука, она принялась кончиком ножа соскабливать вытекающий гной.

Пользуясь прокипяченной тряпкой, она промокнула рану, осторожно, чтобы не вскрыть ее. Одновременно она капала виски на очищенные места. Орудуя ножом, она вытащила сгусток крови и гноя и услышала глухой скрежещущий звук. Поняв, что это сокращалась диафрагма, которая всасывала воздух через отверстие в груди Железного Глаза, она заскулила.

С трудом проглотив слюну, она взяла нитку и иголку, смочила их в виски и постаралась зашить рану. По крайней мере, диафрагма больше не хрипела и не выпускала воздух. Где-то через час она закончила. Дрожа от усталости, она оглядела своих мрачных товарищей.

– Клянусь, вы не ожидали, что я с этим справлюсь, – усмехнулась она.

Ее руки пахли гноем. Она вымыла их в потоке воды, который падал со скалы и разбивался о землю около убежища. Затем она разделась и соскоблила кровь и грязь с рук, лица и тела. Что делать с волосами? Промыть водой? Вода хорошо их промыла, не оставив практически никакой грязи.

Дрожа от холода, она бросилась к огню с охапкой грязной одежды. В тепле от костра она растерла кожу, чувствуя, как стучат зубы. Она прыгала и топала ногами, оживляя кровообращение. Ее соски были твердыми коричневыми бугорками, а на руках выступила гусиная кожа. Жар от костра ласкал ей живот и бедра. От груди поднимался пар, так как она перекинула вперед волосы и ворошила их пальцами, чтобы высушить.

Она с удивлением обнаружила, что чувствует себя невероятно полной жизни. Острое чувство собственной независимости вызвало в ней восторг, когда она оглядела свое укрытие. Ее взгляд остановился на трупах. Надо их обязательно скинуть в реку, решила она. Что там Рита говорила насчет жизни в настоящем? Она улыбнулась мертвецам.

Кем она была сейчас? Что она теперь из себя представляла? Лита Добра, доктор наук. Кто она была такая? Нахлынули смутные воспоминания; белые стены, снисходительное лицо Джефри, широкие черты Вельда Арстонга и ее нервозность, когда Чэм прочищал горло и смотрел на нее.

Другая картина вдруг затмила эти – отчаянная схватка за жизнь. Она чувствовала гладкую длину стали, раздирающей грудь воина, чувствовала, как его горячая кровь лилась ей на руку. Она чувствовала, как глаза воина оказались в ее руке, – слышала смертный крик, вырвавшийся из его горла.

Она закинула голову, сжала кулаки и глубоко вдохнула дымный воздух. Она напрягла мышцы, наслаждаясь ощущением жизненной силы, пронизывающей все ее тело. Она разметала свои длинные светлые волосы по плечам, и локоны приятно щекотали спину, когда она встряхнула головой.

Жизнь! Что за восхитительное переживание! У нее глубоко в горле зародилось рычание.

– Был бы я посильнее, – его слабый голос даже не напугал ее.

Она чуточку приоткрыла глаза и посмотрела на него, мерцающее пламя костра освещало ее упругое, напрягшееся тело.

– Тебе видимо придется выжить, чтобы узнать об этом трофее, воин, – насмешливо сказала она, протягивая руку к своей испачканной грязью одежде. Она почувствовала нежное удовлетворение, увидев желание в его глазах. На краю смерти – его жизнь висела на волоске – он еще мог думать о сексе? Вот, наконец, мужчина, которого она могла уважать! Он уже спал, когда она туго застегнула свой пояс. Она легонько поцеловала его в лоб.

13

– Впервые в истории человечества мы имеем уникальную возможность ввести примитивный народ в современную цивилизацию и культуру при помощи осторожной постепенной аккультурации! – с гордостью говорил им Чэм, сжав для большей выразительности свой узловатый кулак.

Из-за стола на него смотрели задумчивые лица. Нетта Соларе, сложив руки, беспокойно заерзала; ее только что выпустили из-под надзора психиатра. Она казалась замкнутой, нервной, ее глаза бегали, она как будто все время беспокоилась о том, что думают о ней ее товарищи.

– Прошлое, – Чэм шумно прочистил горло, – полно примерами того, как экономическая, религиозная и военная эксплуатация уничтожала коренные культуры с большой жестокостью, неся страдания людям. Мы читаем о деградации человеческого благородства из-за корыстных целей наживы. Чего стоят – я спрашиваю вас – кредиты по сравнению со страданиями, болезнями, развалом общества, наркоманией и даже самоубийством? Уважаемые коллеги, мы стоим перед выбором, который не возникал с двадцатого века на Земле. Мы на грани величайшего подвига прикладной антропологии за всю историю. Мы призваны исполнить божественное предназначение… нравственную миссию, которой наделила нас наша собственная цивилизация! Воистину, нам предстоит нести свет разума в темноту невежества! – старческие глаза Чэма блестели, когда он обводил взглядом присутствующих.

Монтальдо удобно расположился в своем кресле, попивая кофе. Его скучающее лицо скрасилось иронической улыбкой, когда он сказал:

– И в то же время они держат доктора Добра.

Чэм уже набрал воздуха, чтобы продолжать, но проглотил следующие слова, с негодованием и раздражением посмотрев на Монтальдо.

– Похоже, вы не слушали.

– Да нет, слушал, доктор Чэм. Вы поймите, я закончил предварительное исследование планеты. Вокруг Северного полюса расположены обалденные залежи торона. Я слышал каждое ваше слово, и теперь мне интересно, насколько важными сочтет Директорат каких-то скотоводов, похищающих граждан Директората, если сравнить их с несколькими миллиардами…

– Доктор Монтальдо, – Чэм покраснел, – я удивляюсь вашей бесцеремонности! Мы говорим о людях с такими же чувствами, как у вас или у меня. Более того, они в чем-то уникальны! Я, конечно, имею в виду то, что подобной культуры нет во всей вселенной! Это единственная в своем роде жемчужина, которую надо изучать, лелеять, растить для их собственной и нашей пользы. Я говорю об унаследованных ими традициях – которые имеют для них такую же ценность, как для нас Земля, Собеты, Конфедерация и Директорат! – Чэм распростер руки, как бы пытаясь охватить всю аудиторию. – Мы говорим о…

– Это все ничто по сравнению с властью капиталовложений, доктор, – выразительно пожал плечами Монтальдо. – Вы, похоже, не видите дальше своей узкой дисциплины. Я уверен, что Директорат позаботится о том, чтобы смягчить неблагоприятное воздействие на романанов, но действительность шире, чем вы думаете. Одного торона достаточно, чтобы открыть планету. Но подумайте, – он указал на Честера, – вот у Честера есть поразительный дар. Вы же не рассчитываете сделать его вашим личным маленьким проектом.

– Я никогда бы не…

– Кроме того, почему вы так легко осуждаете эксплуатацию со стороны других, когда вы сами хотите закупорить планету и превратить ее в ваше собственное маленькое антропологическое сокровище? Разве у вас больше прав, чем у меня или у любых других групп, заинтересованных в Атлантиде? Господи, да поймите же вы, здесь есть целые материки, на которые еще не ступала нога романана…

– Я не позволю их уничтожить ради наживы! – загремел Чэм, ударив своим жилистым кулаком по столу. – Я отказываюсь…

– Отказываетесь? – вскричал Монтальдо, вскочив на ноги. – Вы даже не спросили у романанов, чего хотят они! – Он придвинул свое разгоряченное лицо к лицу Чэма. – Здесь замешано гораздо больше, доктор! Во вселенной полно действительно серьезных проблем помимо Атлантиды и кучки враждующих дикарей. Ощущается очень серьезный недостаток торона! За счет чего, по вашему мнению, функционирует звездолет? Вы думаете, торон повсюду валяется под ногами, подобно элементам Периодической таблицы? Так знайте, что это отнюдь не так!

Монтальдо, сделал шаг назад и посмотрел на наблюдавших за ними мужчин и женщин.

– Торон – это уникальный кристалл. Он формируется внутри новых звезд. Теоретически, при помощи передовых математических методов, рассчитано, что нейтронные звезды должны быть заполнены им. Для того чтобы вырос кристалл, требуется феноменальное давление, в буквальном смысле миллиарды тонн на квадратный миллиметр. Образованные атомы имеют необычно большой вес. И до сих пор торон не удавалось обнаружить на обычной планете. Именно особые свойства кристаллов торона позволяют им выдерживать нагрузки, которые человек не в силах создать. – Он обернулся к Чэму. – Это единственные структуры, которые способны направлять реакцию вещества и антивещества, – и именно поэтому этот мир представляет уникальное сокровище, именно потому, что там, под Северным полюсом, его навалом!

– Но неужели вы не понимаете, – возразил Чэм, – что если вы откроете эту планету для добычи ископаемых, вам понадобятся вспомогательные службы, жилье, развлечения, торговля, поселения. Рано или поздно кто-то наткнется на романанов, и когда это случится, кто-то пострадает! Мы должны…

– А что плохого, если мы их всех заберем и отправим на станции психообработки для подготовки и приведения в человеческий вид? Мы что, плохо живем? Почему они должны жить по-другому? – настойчиво вопрошал Монтальдо. – Мы по крайней мере не совершаем набегов на наши станции или планеты!

– Да потому что они другие! – выпалил Чэм, отступая и расстроено качая головой. – Потому что антропологи считают, что в конечном итоге важны люди. Мы видели, что происходит в процессе аккультурации!

– Что ты скажешь, Честер? – Монтальдо посмотрел на романана. – Посмотри вокруг. Ты видел этот корабль. Ты видел медицинское оборудование, челнок, ты все видел. Ты понимаешь, что мы летаем среди звезд. Что ты думаешь? Ты хочешь этого для своего народа?

Честер сложил руки на столе перед собой. Ему было неудобно в кресле.

– Мы будем путешествовать на звезды, – просто сказал он.

– Вот видите! – Монтальдо упивался своим триумфом.

– Боже мой! – печально вздохнула Нетта Соларе. Осознав, что она произнесла, она зажала рукой рот, в глазах ее можно было прочесть стыд и панику.

– Нетта? – Чэм посмотрел на нее, вдруг забеспокоившись.

– Простите, доктор, – она не поднимала глаз. – Я не могу больше иметь вполне объективного представления о романанах.

– Я не понимаю, – Чэм пристально смотрел на нее.

– Вы не понимаете? – воскликнула она. – Это варвары! Конечно, один из пауков спас меня! Он погнал меня из деревни, после того как убил этого… этого… человека, который… – она всхлипнула и вытерла нос. – Но они все грязные животные! – Она с упреком посмотрела на Честера. – Вы еще не видели, как они отрезают у людей волосы! Вы не видели, как они стреляют… и вопят… и режутся своими ножами. Вас не раздевали, не насиловали, не унижали! О, конечно, это не для вас, доктор Чэм! Вы сидите здесь в безопасности! Вы изучаете Честера с его удивительным даром. Но вы не посмеете спустить свору этих животных на галактику, или вам придется потом охотиться за ними как за преступниками, которыми они и являются, и убивать их! – Она, пошатываясь, встала на ноги, обливаясь слезами и выбежала из притихшей комнаты.

– Я, право, не знал, – прошептал Чэм, – что она такая взбалмошная. А она была такой хорошей, прилежной студенткой, – ему стало грустно.

– Вот так, – Монтальдо притих. – Еще одна точка зрения, которую следует принять во внимание, доктор. Вы думаете, доктор Добра и лейтенант Сарса в безопасности среди ваших ранимых подопечных? – он приподнял брови. – Согласится ли Директорат с вашей…

– Конечно! – Чэм нетерпеливо отмахнулся. – Соларе, возможно, совершила какую-то глупую ошибку. Может быть, она нечаянно сделала какое-то движение, которое считается у романанов приглашением. Возможно, нечто сходное с посещением Рикланда. Там нельзя делать комплиментов чьей-либо жене, иначе придется спать с ней, – задумчиво проговорил Чэм.

– Мне не кажется, что Нетта была такой наивной, – фыркнул Монтальдо.

– Что? Ну… кто знает, – Чэм уже забыл о происшедшем. – Видите-ли, очень многое может не удаваться. Поэтому мы должны разработать программу, с помощью которой эти люди смогут сохранить свою самостоятельность, культуру и ценности и, в то же самое время, являться частью Директората. Существенно, чтобы…

– А вы подумали, какое освещение это получит? – Монтальдо недоуменно посмотрел на Чэма. – Вы отказываетесь понимать, что за этими стенами огромная вселенная, доктор! Вы слишком долго были заперты в своей лаборатории! Что, вы думаете, Директорат собирается делать с Честером? Каждый захочет своими руками пощупать человека, который может видеть будущее! Подумайте о том, как это подействует на политику, бизнес, инвестиции, медицину, военное дело, производство, игорный бизнес, на все, где нужен риск! – кричал Монтальдо.

– Понимаете, – кивал Чэм, думая про свое, – мы можем быть полезны друг другу, но это следует делать с большей деликатностью. Существуют твердые антропологические принципы, которыми…

Монтальдо энергично вздохнул.

– У нас нет времени! Вы видели, что было с Неттой. С той секунды, когда Честер вошел в базовый лагерь, а я обнаружил торон, этого уже не остановить! На Рейндже уже проблемы с перенаселением – а здесь можно разводить скот. Нетту изнасиловали! Изнасиловали, Чэм! Добра и Сарса в плену. Их культура полностью противоположна всем ценностям, установленным Директоратом. Вы опоздали, доктор! Взгляните…

– Никогда не поздно. В этот раз мы не совершим ошибок. У нас есть ориентиры, которые помогут избежать трагедий прошлого. Ученые изучали это много столетий. Резервации, военная оккупация, теории превосходства, самоубийства – эти вещи происходят от неправильно установленного контакта, мы называем это негативной аккультурацией. Это ни в коем случае не должно случиться…

– Случится, – горячился Монтальдо, присев и пристально вглядываясь в Чэма прищуренными глазами.

Чэм посмотрел на Честера и добавил:

– Ты понимаешь?

– Мы отправимся к звездам как можно быстрее, доктор. Я уже здесь. Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше для народа. Так говорит видение, – голос Честера был невозмутимым.

– Совершенно верно, – Монтальдо улыбался, сдерживая смех.

– Ты понимаешь, что это значит? – Чэм нагнулся, чтобы посмотреть романану в глаза. – Знание паука быстро исчезнет. Народ рассеется среди других. Наступят страдания… ваша планета погибнет. Придут болезни. Народ не узнает самого себя.

– Возможно. И все же… это уже началось, – откликнулся Честер. – Скоро я должен буду отправиться и встретиться с человеком, которого вы называете директором. Тот, который висит в воздухе и решает судьбу ваших людей.

– Что ты имеешь в виду? Уже началось? Произошел небольшой контакт, и Лита несомненно занимается исследованиями, даже если ее не отпускают, – Чэм весь сморщился и нахмурился.

– Ты не знаешь? – Честер поднял глаза почти с удивлением. – Вооруженные люди захватили деревню народа. Другие маленькие корабли приземлились в главной деревне сантос, и остальные бандиты тоже были оккупированы. Мой Мир, который вы называете Атлантидой, был по приказу директора закрыт для всех. Любое передвижение запрещено без согласия на то полковника Ри. Людей убивают, идут военные действия.

– Объявлен запретной зоной! – фыркнул Монтальдо. – Я полагаю, с этого момента все пойдет по-научному, доктор, – он встретился с недоверчивым взором Чэма.

– Нет! – шептал Чэм. – Ри не будет рисковать научными исследованиями! Боже мой! Он… он у меня узнает! – Эммануэль Чэм неожиданно распрямился, морщась от боли и держась за грудь слева. – Я должен немедленно поговорить с директором! – закричал он.

– Вам лучше вызвать сейчас медицинскую бригаду, – спокойно сказал Честер Монтальдо. – Он умрет, если мы протянем слишком долго.

– Умрет? – поинтересовался Монтальдо.

– Сердце. Мне не следовало так прямо сообщать ему об этом, но по-другому было нельзя.

Монтальдо уже выходил на связь через головное устройство. Чэм опустился в кресло, стайка его аспирантов заметила недомогание и бросилась к нему. Воцарилось смятение, медбригада влетела на антиграве и оттолкнула студентов с дороги.

Через десять минут воцарилась тишина. Чэма доставили в лазарет. Большая часть студентов разошлась, болтая друг с другом о Соларе, Чэме и военных действиях. Монтальдо сел и мрачно уставился в свою чашку с холодным кофе.

Честер Армихо Гарсиа устало вздохнул и тоже вернулся на свое место.

– Ты видел это, да? – рассеянно спросил Монтальдо. – Зачем было доводить старика до инфаркта? Почему было не остановиться и не причинять ему боль?

– Иначе его бы арестовали. В конце концов, это бы ему повредило больше. Он хороший человек. Я не хотел, чтобы он страдал, – сказал Честер с сожалением.

– У меня никогда не было инфаркта. Говорят, что это очень больно, – голос Монтальдо был бесстрастным.

– Ему больно, доктор Монтальдо. Но все-таки это наименьшее из зол.

Монтальдо с сомнением и подозрением поднял глаза.

– Ты, похоже, не очень-то удручен всем происшедшим.

Честер беспомощно развел руками.

– Это ерунда, по сравнению с тем, что надвигается. Пророком быть трудно.

– Что надвигается? – Монтальдо искоса посмотрел на него. – Какую позицию ты занимаешь, Честер? Если ты действительно видишь будущее, то в чем дело? Что ты предпринимаешь для того, чтобы предотвратить это?

– Ничего. Стремления ведут к переменам. Перемены несут страдания. Страдания вызывают противоречия. Противоречия обусловливают рост. Рост дает знания. Знания вызывают стремления, – ответил Честер.

– Возможно, – Монтальдо нахмурился. – И что из этого?

– У вашего Директората, доктор Монтальдо, есть стремления? Ты великий скептик. Ты видишь мир как бурлящий хаос. Почему ты так циничен? Твоя личность не находится в гармонии с Богом и вселенной.

Монтальдо угрюмо процедил сквозь зубы:

– Положим. И что?

– Паук ткал свою сеть для таких людей, как ты. Считай это моделью, чтобы постоянно напоминать человеку о том, что все должно быть гармоничным. Паутина очень красива, каждая паутинка должна поддерживать целое. Паутина – это творение, сочетающее искусство, изящество и силу. Однако, если паутина рассчитана плохо – или ее вообще нет, – то паук будет вечно падать. Понимаешь, сеть паука похожа на твою жизнь, доктор. Она должна создаваться с искусством, изяществом, силой и равновесием. Иначе ты упадешь.

Десантники, охранявшие Честера, нервно сглотнули и с беспокойством переглянулись.

Монтальдо рассеянно потягивал холодный кофе и думал о том, почему слова Пророка так задели его.

Когда Джон Смит завопил и выстрелил, сердце Риты готово было выпрыгнуть из груди. Сказалась синхротренировка. Подчиняясь инстинкту, она погнала мерина в толпу удивленных воинов сантос. Она нацелила ружье и спустила курок. Отдача чуть не скинула ее вообще, так что она не могла видеть последствий своего выстрела. Когда же ей это удалось, человек был на земле, а голова его представляла из себя кровавую массу.

Они бежали! Она услышала, как крик вырвался у нее из горла, когда она рубила стволом ружья и оглушала прикладом. Она завопила от восторга, услышав, как череп мужчины треснул, подобно яичной скорлупе. Они уже были за поворотом и догоняли сантос, которые попрыгали на своих лошадей и в ужасе пустились наутек.

Она отщелкнула затвор и вставила патрон. Пустив лошадь вскачь, она сосредоточилась на прицеле и выстрелила. В этот раз отдача чувствовалась меньше – но ей показалось, что она промахнулась. Человек продолжал скакать, непринужденно покачиваясь в седле. Затем он медленно повалился вперед, прежде чем упасть, и зацепился ногой за стремя. Лошадь забила от страха копытами, пиная безжизненно подскакивающее тело.

Рита снова гикнула и затолкнула еще один цилиндр в затвор. Почти догнав, она застрелила еще одного из спасающихся бегством мужчин. В этот раз тот, в кого она целилась, вскинул руки и почти выпрыгнул из седла, ударившись о скалу с тошнотворным глухим звуком.

Пока она еще раз открывала механизм, один из мужчин обернулся и увидел, что только она преследует их по пятам. Их теперь осталось четверо. Она не слышала, что закричал один из них, но второй обернулся и начал придерживать лошадь. Рита схватила поводья и рванула мерина. Животное, резко остановившись, чуть не перебросило ее вперед.

Сантос замедлили бегство, стреляя через плечо. Пули свистели над ухом Риты. Остановившись как вкопанная, она подняла ружье. Когда последний из них настолько притормозил, что она была уверена в своей цели, она спокойно выбила его из седла и пустила своего мерина обратно вверх по ущелью. Оставалось трое.

Сколько она проехала? Километр? Оперевшись на шею лошади, она перезарядилась, отметив, что в поясе осталось только около дюжины патронов. Филип должен быть где-то там впереди. Им с Железным Глазом лучше быть начеку.

Она поняла, что мерин шел быстрее, чем она думала. Выносливый конь опередил остальных в безумной скачке вниз по ущелью. Сможет ли он опередить их в противоположном направлении? Адреналин и страх гнали кровь по жилам, подобно электрическому разряду. Пуля подняла облачко пыли, раскрошив скалу впереди.

Она обернулась через плечо и, с прибавившейся от страха силой вытянув ружье одной рукой, выстрелила в ближайшего всадника. Должно быть, пуля прошла рядом, потому что он пригнулся и придержал лошадь.

Через двести метров вверх по ущелью стоял Филип, наклонясь над телом. Она предупредила его криком, он схватил ружье и стремглав бросился к ней. Пытаясь перезарядиться, она неумелыми пальцами уронила патрон. Достав из пояса другой, она справилась с этим, а мерин проскакал мимо Филипа.