Текст книги "Тайна девичьего камня"

14

Ида проснулась на каком-то диване. Диван стоял в очень чисто убранной гостиной, оформленной в минималистском стиле. Три большие абстрактные картины в бледных пастельных тонах висели над большим плоским телевизором перед креслом. Ида лежала без одеяла, совершенно голая и вся мокрая от пота.

И тут она услышала голоса детей, играющих где-то на улице.

Она подняла голову и почувствовала головокружение, но не такое, как с похмелья.

Я ведь вчера не очень много выпила?

Она ощутила странную тяжесть, особенно в затылке. Оказывается, она лежала лицом на твердой декоративной подушке, сшитой из ткани по эскизам Йозефа Франка. На цветастой наволочке виднелись большие разводы от слюны.

Она медленно села на диване.

Значит, я в таунхаусе?

Низкое солнце боковым светом освещало свежевыпавший снег на детской площадке, куда явно пришла детсадовская группа. Детские крики резали уши, хотя дверь террасы была закрыта.

Сколько времени? Где моя одежда?

И вдруг она обнаружила…

Что-то вязкое между ног.

Нет, у меня был…

Нет, нет…

Секс.

Внезапно ей стало очень плохо.

И вспомнилась вся череда событий: вчерашний вечер, банкет, Лобов, шкатулка, Йенни-полицейская, алкоголь, ночь, Поль…

Она тяжело задышала и выбросила из головы все мысли за исключением одной, самой последней, поскольку от нее не удавалось отделаться.

У меня был секс? С Полем?

Как это могло произойти? Я же никогда ни с кем так раньше не делала, в первый вечер… Черт возьми!

Ида внезапно почувствовала, как у нее выступили слезы. Что же произошло?

Ей стало еще хуже, она быстро встала и натянула трусы и лифчик. Надо найти туалет, не может же меня вырвать прямо здесь, на полу!

Она прошла через кухню и на разделочном столе увидела два бокала с красным вином – оба наполовину полные – и остатки сырной корки. В целом кухня была чистой – хромированные поверхности и белый овальный обеденный стол от Йенсена с висящей над ним датской дизайнерской лампой. Минимализм нарушало только одно: настенный календарь на заказ с фотографией красивой женщины в красном колпаке. Женщина иронично и с притворной сексуальностью кусала себе нижнюю губу.

Ида перевернула декабрьскую страницу и посмотрела другие фотографии. Та же женщина. На августовской странице на фоне покрытых тропическими лесами островов скорее всего таиландского архипелага рядом с женщиной стоял, опираясь на поручни парусника, тот самый сладкий мужчина – мечта всех тещ, в чьем доме, как она предполагала, она находилась.

Поль.

Она выругалась. Что он сделал со мной вчера? Что он мне давал? Огромное количество спиртного?

У нее опять выступили слезы, но она сдержалась.

На полу в холле что-то лежало.

Сумка.

Вечерняя сумочка.

Ее сумка!

Она подбежала к сумке и осмотрела ее.

Письмо Лобова на месте. Шкатулка тоже на месте.

Она выдохнула и села на корточки.

Как я могла это забыть?

Похмелье, шок, и то, что у нас с Полем был секс…

Нет, черт возьми, как отвратительно!

Она вытерла слезы. Я не могу сейчас об этом думать!

Она уставилась на шкатулку.

Что там написано в sms’ке от Альмы?

«НЕ открывай шкатулку».

Она продолжала пристально смотреть на крышку зеленого цвета, потертую, но прочную.

Вот что открыл Лобов, до взрыва.

Но что там внутри?

Она осторожно взвесила шкатулку в руках. Содержимое невосполнимо.

Внутри лежало что-то тяжелое; девушка потрясла шкатулку, и в ней что-то слегка загремело.

В доме стояла полная тишина, только на кухне почти неслышно гудели матовые металлические холодильники.

Ида заметила, что дыхание у нее участилось; минуту она просто сидела и дышала, взывая к самой себе: я должна посмотреть, что там. После всего случившегося. Я должна.

Но мне нельзя! К тому же наверняка это опасно.

Но почему в таком случае вчера Лобов был готов дать мне заглянуть в нее?

Она продолжала сидеть, долго обсуждая сама с собой случившееся, а шкатулка по-прежнему лежала на полу.

Наконец Ида подняла ее и еще раз посмотрела на крышку. Ее опять поразила тяжесть шкатулки, и вдруг она так разозлилась, что готова была раздавить ее руками. Но вместе с тем ей стало любопытно, будто она имела какое-то право открыть шкатулку.

Разве Альма не обязана позволить мне открыть шкатулку и посмотреть, что там внутри, после всего того, что мне пришлось пережить со вчерашнего дня?

А вдруг она взорвется?

Девушка продолжала раздумывать, как вдруг выронила шкатулку крышкой вниз. Шкатулка раскрылась, и что-то упало на ковер в холле.

Ида вскрикнула и закрыла лицо руками.

Но ничего не произошло.

Не сразу, но она набралась храбрости и посмотрела. На ковре лежала перечница.

Как она попала внутрь шкатулки?

Ида немного подумала, все время видя перед собой лицо Миранды, и наконец нашла разумное объяснение.

Я положила перечницу в вечернюю сумочку. Затем, должно быть, я забрала шкатулку у Лобова после того, как он рухнул. Я запихнула шкатулку в сумку и закрыла ее, и, может быть, тогда перечница случайно попала в шкатулку.

Да, должно быть, все так и было.

Она отложила перечницу в сторону и перевернула шкатулку.

Ее внутренняя сторона была обита бледно-красным бархатом, который начал расползаться; под бархатом виднелся толстый слой металла. Слабый запах, напоминающий запах серы, начал заполнять холл, будто из маленького ящичка поднялось электрическое магнитное поле. У Иды внутри словно что-то завертелось, и она опять подумала: «А что, если сейчас все взорвется?»

И в то же время она не могла оторвать от шкатулки глаз.

В центре шкатулки, в углублении, которое идеально подходило к форме предмета, лежало что-то вроде камня. И в то же время это был не камень.

Она пристально смотрела на предмет, не решаясь взять его в руки.

Окаменелость?

Предмет представлял собой темно-зеленую горную породу, напоминающую базальт, со слабыми странными полосками, которые отдаленно походили на следы от суставов или позвоночник. В отдельных местах предмет неуловимо переливался чем-то масляным и к тому же – она так изумилась, что уронила всю шкатулку, – был украшен несколькими драгоценными камнями, все они были голубоватые и круглые с вогнутыми поверхностями и изнутри словно сияли мерцающим светом.

Ведь только сапфиры бывают такого голубого цвета?

И все же не драгоценные камни заставили ее выпустить шкатулку из рук.

Причудливая линия на камне имела продолжение – из него торчал маленький отросточек стального цвета, на конце которого росло что-то вроде ресниц.

Ида никогда не видела ничего подобного.

Это было похоже на кончик…

…маленького плавника.

Что же это такое?

Крайне осторожно она вытянула указательный палец и слегка дотронулась до отростка. Металл казался таким же твердым, как камень, если не еще тверже, и она снова почувствовала какой-то электрический импульс.

Она повертела шкатулку, чтобы рассмотреть окаменелость со всех сторон, и подумала:

«Здесь только одна часть животного.

Значит, это животное? Как еще это можно назвать?

Но если это ископаемое, что это за отросток?»

Она быстро закрыла тяжелую крышку, и напряжение в груди сразу же ослабло. Она долго сидела молча, просто глядя прямо перед собой, мысленно ругаясь и думая:

«Это же чистое безумие!

Что это такое может быть?»

В полном замешательстве она еще немного посмотрела на закрытую крышку, испытывая удивление, любопытство и страх.

С верхнего этажа раздался храп. Ида прервала свои размышления, опять запихнула шкатулку в вечернюю сумочку и положила туда же перечницу.

Затем посмотрела на лестницу.

Да, Поль. Поль. Это чудовище.

Мне надо к нему подняться. Сейчас я ему покажу, этому негодяю, а потом смоюсь отсюда.

Или? А что, если он опять на меня набросится?

Девушка снова расслабилась и заплакала.

Что он со мной сделал? Я такая грязная…

Но злость опять одержала верх, и она взяла на кухне маленький нож – пусть он только попробует, теперь моя очередь получать удовольствие! – и стала подниматься по лестнице.

Наверху был один туалет и три спальни. Из одной спальни доносился его храп, но Ида решила сначала осмотреться. Одна из комнат была набита всяким хламом и картонными ящиками. В ней также хранились набор для игры в гольф и картины, которые предстояло развесить. Вторая комната служила кабинетом, где на книжных полках стояло несколько изданий «Справочника лекарственных средств», а на стене висели дипломы со змеей и посохом над ней.

Точно. Ведь он же врач.

И тут она все вспомнила.

Он же дал мне таблетки! И первую уже в этом мерзком автобусе.

А вторую потом, как там он сказал: полтаблетки? Да, от полтаблетки еще никому не было плохо!

Она почувствовала, что начинает краснеть и злиться. Вместе с тем ей было стыдно, и все это усугублялось похмельем и плохим самочувствием.

Оно. То, о чем все говорили. Пограничная ситуация между пьяным сексом и насилием. То, о чем много лет писали в СМИ. Как же я могла так глупо поступить? Взять таблетки у слащавого врача и будто лишиться рук и ног, потерять голову, чтобы он мог делать со мной все, что хочет.

Внезапно ей стало страшно.

Проклятая скотина.

Использовал меня! И в ту же секунду она вошла в спальню, где он лежал, раскинувшись на кровати, и спал. Он показался ей самодовольным львенком. Поль лежал, широко расставив ноги, словно проглотил что-то, что надо будет много лет переваривать. И расслабленный глупый пенис смотрелся сопливым маленьким морским коньком в зарослях лобковых волос.

Ида опять выругалась. Сейчас мы с тобой поговорим, Поль, ты и я, подумала она, готовая сорвать со стен семейные фотографии и швырнуть крепкие рамки прямо в его голое тело.

Но тут она себя остановила. Внезапно она почувствовала себя маленькой и несмелой. Если он сотворил с ней такое вчера, что еще он может сделать с ней сегодня?

Она опустилась на колени и стала рыдать, вздрагивая всем телом.

Так мерзко, и так одиноко… все, что случилось за такое короткое время… я больше не выдержу!

Сейчас я должна отсюда выбраться. Я подам на него заявление в полицию, но потом.

И перед ее глазами опять пронеслось: полицейские в Ратуше, Йенни, лежащая под лестницей, глаза Лобова, мигание ламп, липкая кровь, вытекающая из глаз… Место, где Божий гнев никогда не стихнет… И что-то вязкое между ног. Нет, нет…

Девушка быстро встала и спустилась по лестнице в ванную. Сев на сиденье унитаза, она открыла кран и стала тщательно обтираться туалетной бумагой, которую смачивала под краном. Она сидела долго, протирая бедра, живот и грудь – какая мерзость! Затем встала под душ, открыла кран и принялась опять плакать, несколько раз намыливая все тело. В нижней части живота тянуло и щипало, но она продолжала мыться.

Когда она вышла из душа, ей стало немного лучше.

А теперь немедленно отсюда.

Ида натянула бальное платье и колготки, упавшие за диван, и нашла свой мобильник, который заряжался на кухонном окне.

Разве я поставила его на зарядку, на пьяную голову? Как умно с моей стороны.

Детсадовская группа ушла с детской площадки; при солнечном свете окна выглядели грязными.

Включив мобильный телефон, она увидела на дисплее:

«У вас 6 новых текстовых сообщений».

А также несколько пропущенных звонков с неизвестных ей номеров плюс несколько сообщений на автоответчике.

Первые три сообщения были от Марины.

«Как дела? Помни: каждый второй бокал с водой, обнимаю, полиция нравов».

Сообщение было отправлено в 23.35. Второе – утром.

«Боже, как жутко! Умереть на собственном Нобелевском банкете! Надеюсь, что ты все равно повеселилась. Позвони мне. Я должна все знать».

Последнее сообщение пришло только что, всего лишь двенадцать минут назад:

«Что случилось? ГДЕ ТЫ? Это ты та «студентка», которую ищет полиция (каштановые волосы, прическа «ракушка», лиловое вечернее платье)? Волнуюсь!!!»

Ида прочла сообщение еще раз, не понимая, что в нем написано.

Боже правый!

Студентка?

Разумеется, я должна заявить о себе в полицию.

Это абсурд, я толкнула полицейскую, я сбежала с места трагедии. Я ведь преступница.

Но я же не могла поступить по-другому!

Ее опять охватило отчаяние, и она изо всех сил сжала челюсти.

Только сначала я должна спрятать шкатулку, а потом… тогда… Надо позвонить Альме!

Она больше не думала, только увидела на дисплее еще одно сообщение и удивилась, что оно на английском.

«Привет! Мне тебя очень жалко. Мы все в шоке. Что случилось? Позвони мне, если тебе кто-то нужен. Я никому не скажу. Искренне твоя. Миранда».

Ида вздрогнула и чуть было не отбросила от себя телефон.

Эта женщина – как она узнала мой номер телефона?

Альма не давала о себе знать?

Нет, только два других сообщения – первое с обычного мобильного номера, отправлено в 04.20.

«Привет! Просим тебя немедленно связаться с нами для выяснения обстоятельств. Позвони мне напрямую по этому номеру или через коммутатор 114 14. С наилучшими пожеланиями. Матс Арведссон, Стокгольмская полиция».

Второе отправлено спустя час с небольшим:

«Важное сообщение: этот телефон надо как можно быстрее сдать в полицию. Позвони 114 14 и назови регистрационный номер 76–98. С наилучшими пожеланиями. Полиция Стокгольмского лена[14]14
  Лен – единица административно-территориального деления Швеции.


[Закрыть]».

Она застыла.

Что происходит на самом деле?

С верхнего этажа по-прежнему раздавался храп Поля. Была ровно половина одиннадцатого – мне надо отсюда выбираться! – и она быстро взяла свою куртку, висевшую на одном из дизайнерских стульев на кухне. Оглядев последний раз дом, она вдруг решила немного похулиганить. Надо ему как-то отомстить, например что-нибудь украсть.

Нет, не успею. Просто не хочу. И она вышла в холл. На высоком комоде лежал черный ключ от «вольво», бумажник и мобильный телефон в розовом чехле. Может быть, его жены? На стене над комодом висела еще одна серия фотографий в рамках – Поль с женой. Во всяком случае он изменил этой женщине. Кем бы она ни была. Удивительно, какой у его жены бесконечно счастливый вид. Наверное, у докторских жен так принято? Надеюсь, что она тоже трахается направо и налево, подумала Ида.

Я отомщу за себя. Я подам на него заявление в полицию, и тогда этот брак недолго продлится.

В ту же секунду в круглое окно входной двери она увидела синий БМВ, который крадучись ехал по маленькой улице между таунхаусами.

Автомобиль остановился, и из него вышла женщина

Ида стояла совершенно неподвижно и смотрела. Она почувствовала, как у нее участился пульс и мороз пошел по спине.

На улице стояла Миранда. Она была в компании блондина телохранителя, которого пыталась провести с собой на Нобелевский банкет. Прямо перед собой Миранда держала мобильный телефон, словно это был компас, по которому она шла. Она говорила с телохранителем, пока они сначала осматривали соседние дома на другой стороне улицы.

Затем они повернулись и посмотрели прямо в узкое окно рядом с входной дверью.

Ида не могла пошевельнуться, и тут она встретилась взглядом с Мирандой. Миранда вскрикнула, к ней повернулся телохранитель, одновременно машинально достав что-то из подкладки своей куртки.

Ида по-прежнему не могла двигаться. В голове у нее все кружилось – она увидела, как блондин на улице держит пистолет.

Смерть Лобова вряд ли несчастный случай, подумала она.

Она по-прежнему неподвижно стояла на том же месте. Как они нашли меня? Как?

Быстро засунув вечернюю сумочку в один из ящиков комода, девушка закрыла его и, словно играя в прятки, вытянула руки перед собой, будто призывая их быть готовыми защитить ее. Но они были способны только на то, чтобы потянуться за ее мобильником на столе в холле.

Она хотела громко закричать, чтобы попытаться разбудить Поля наверху, как на дверную ручку тихо нажали и дверь открылась.

Дверь была даже не заперта. Ее открыл телохранитель, наставив револьвер прямо на Иду. Ничего не говоря, он рассматривал девушку в течение секунды, а затем спокойно обвел взглядом холл. Потом он опять открыл дверь и вошла Миранда.

– Good morning[15]15
  Доброе утро (англ.).


[Закрыть], Ида, – произнесла Миранда очень тихо, почти шепотом на ломаном английском, глядя своими черными, ничего не выражающими глазами. – Long night?[16]16
  Длинная ночь (англ.).


[Закрыть] У тебя усталый вид.

Ида ничего не ответила. Взгляд Миранды упал на фоторамки в холле, на строгий дизайн и на кухонный стол с двумя полупустыми бокалами с вином.

Она все сразу поймет, мелькнуло у Иды в голове. Люди, которые после Нобелевского банкета просыпаются с похмелья, вряд ли снова натягивают на себя вечернее платье, если только у них нет другого выхода.

– Где он, твой… кавалер?

Миранда слегка улыбнулась. Ида, вся одеревенев, показала на верхний этаж.

– Спит, – ответила она, ощутив, как ею овладевают бессилие и страх.

Миранда пробормотала что-то на русском, после чего телохранитель снова посмотрел на Иду, которая почувствовала, как слезы опять подступают к глазам, а затем вынул маленький тряпичный чехол из внутреннего кармана.

– Не волнуйся. Он еще немного поспит, – улыбнулась Миранда.

Телохранитель выудил из чехла шприц и стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью. Миранда взяла шприц и пузырек, опустила в пузырек иглу и наполнила шприц жидкостью. Все это время телохранитель направлял пистолет в сторону Иды.

– Он проснется сегодня поздно вечером, – с этими словами Миранда протянула телохранителю шприц. Крадучись, он начал подниматься вверх по лестнице, в одной руке держа пистолет, а в другой – шприц.

Ида стояла на прежнем месте, опустив глаза, и просто ждала.

– Вчера Лобов дал тебе кое-что, – осторожно начала Миранда. – Разве нет?

У Иды не было сил ответить.

– Кстати, а откуда ты его знаешь? – спросила Миранда.

Опять стало тихо, с верхнего этажа было слышно, как телохранитель переходит из комнаты в комнату.

– Я… его… не… знаю, – удалось прошептать Иде. Ей хотелось закричать, и она соображала, как бы ей набрать 112 на своем мобильнике так, чтобы Миранда этого не заметила.

– Не ври, – отозвалась Миранда. – Если ты мне дашь то, что вчера получила от Лобова, обещаю оставить тебя в покое. Ты попала в историю, к которой не имеешь никакого отношения, и лучше всего будет, если ты как можно быстрее выйдешь из игры и заживешь после этого долгой и счастливой жизнью. Что ты получила от Лобова?

Ида не отвечала.

– Отвечай же!

– Я не знаю… Что вы имеете в виду, что я такого получила?

Выражение лица у Миранды изменилось. Она показала на телефон Иды.

– Дай его мне.

Ида протянула ей телефон.

– Пин-код?

– …46 …48

Наверху слегка заскрипели половицы; послышалась короткая возня, а затем все опять стихло.

– Кто такая Марина? – спросила Миранда, читая сообщения на мобильном.

– Подруга.

– А этот номер?.. Он русский. Чей он?

– Какое… это имеет значение? – всхлипнула Ида.

Вид у Миранды внезапно стал не такой грозный, а лицо приобрело то сестринское выражение «между нами женщинами», которое у нее было на банкете.

– Малышка. Не делай глупостей. Ты похожа на совершенно обыкновенную девушку, которую случайно втянули в историю. Разве ты не понимаешь, что безопаснее всего для тебя и в первую очередь для твоей подруги Марины сотрудничать с нами? То же самое касается всех остальных друзей в твоей телефонной книжке. Не рассказывай об этом полиции. Если ко мне обратится шведская полиция, у твоих приятелей будут неприятности. Так устроен большой мир. Усекла?

Ида кивнула и почувствовала, как у нее потекли сопли, смешиваясь со слезами. Она пошатнулась, и Миранда показала ей на табуретку в холле рядом с комодом.

– Вот так, дружочек, присядь. Не бойся. Только расскажи, куда делось то, что тебе дал Лобов.

– В… пакете, – засопела Ида. – На кухне. Или в гостиной… Я не помню. Мы вчера так напились.

– В пакете?

– Да.

– На кухне?

– Я не помню…

В ту же секунду она увидела, как Миранда уже идет на кухню.

Телохранитель еще не вышел на лестницу.

В висках у Иды застучало. Секунды и десятые доли секунды пошли бесконечно медленно.

Она посмотрела на бумажник Поля и на большой ключ от автомобиля, которые по-прежнему лежали на комоде.

Ключ от машины. С логотипом «вольво».

Она скосила глаза к окну. На улице стоял темно-серый «Вольво-ХС60».

Ида слышала энергичные шаги Миранды уже в гостиной, где, судя по звукам, та что-то рьяно искала. Оттуда до холла, наверное, метров десять.

А я стою прямо рядом с выходом.

Совершенно беззвучно Ида подняла ключ и нажала на него, и «вольво» у входной двери мигнул фарами.

Стук в висках усиливался.

Сейчас! – подумала она.

С быстротой молнии она схватила бумажник и розовый мобильный телефон, открыла ящик комода и вытащила оттуда сумку, а потом бросилась в дверь, одновременно слыша, как ее зовет Миранда. В одно мгновение Ида была у «вольво». Она рванула на себя дверь машины и села. В течение секунды, которая показалась несколькими минутами, она пыталась попасть ключом в замочную скважину, пока не поняла, что рядом с зажиганием есть отверстие, куда надо вдавить весь ключ. Миранда выбежала из таунхауса и бросилась на ручку пассажирской двери именно в тот момент, когда Иде удалось дойти до центрального замка.

– Влад! Влад! – закричала Миранда, а потом что-то по-русски. Тем временем двигатель машины завелся. Ида дала задний ход, чуть было не врезавшись в соседскую изгородь, а затем поставила на Drive[17]17
  Ехать (англ.).


[Закрыть] на автоматической коробке передач.

В ту же секунду на улицу вышел телохранитель. Ей показалось, что у него удивленный вид – будто он просто не может понять, как же они так сильно ошиблись насчет этой молодой и простодушно плачущей девушки.

Затем он поднял револьвер вверх, и она увидела, что он целится в воздух, будто хочет показать ей оружие и сказать: Ты что, с ума сошла – я стреляю! Но к тому моменту она уже нажала на газ и сильно взяла влево, наехав прямо на него так, что он упал навзничь, а она направила машину дальше.

Ида сразу же увидела, что едет не в ту сторону. Она ехала к повороту в конце улицы, а по другую сторону тротуара находилось покрытое тонким слоем только что выпавшего снега поле, где начиналась детская площадка.

Неважно. Вперед!

Она нажала на газ, выехала на снег и увидела велосипедную дорожку на другой стороне поля. Наверняка там есть другая дорога!

И тут раздался хлопок.

Что это?

Хлопнуло во второй, а затем и в третий раз.

Он стреляет! Он стреляет в меня!

Она увидела, что нет правого заднего зеркала. Оно висело, громыхая, на правой двери. Машину занесло на снежное поле. Она поискала глазами детей из детского сада, но со всех сторон было пусто, и опять посмотрела в зеркало заднего обзора.

Телохранитель лежал на земле, держась за колено, а Миранда, похоже, пыталась помочь ему встать.

Они стреляли мне вслед! Они действительно стреляли! Они на самом деле пытались меня убить!.. Убить меня!

Внезапно все показалось ей до омерзения странным, словно события разворачивались в фильме ужасов, а не среди бела дня в шведском унылом районе таунхаусов. Она вела машину будто в трансе, слыша, как скороговоркой произносит ругательства. Через несколько сотен метров тротуар закончился у школьного двора, и машину внезапно окружили школьники средних классов, у которых была большая перемена на обед. Они орали, что здесь нельзя ездить, и на их крики выбежал охранник, который встал прямо перед машиной, заблокировав последний отрезок пути между машиной и выездом на улицу.

– Что ты делаешь? – одновременно закричали оба – Ида и охранник, но Ида, не думая, просто продолжала ехать, медленно-медленно. В последнюю секунду охранник отскочил и, когда Ида проезжала мимо, сильно ударил ладонью по заднему стеклу машины, и она опять оказалась на проезжей части.

Переключая коробку передач, она заметила, что в машине есть навигатор. Она включила его, пытаясь поскорее отъехать от школы.

Где я нахожусь?

Навигатор сообщил, что она находится в пригороде прямо к югу от города. Эншеде.

Она услышала, как снова заговорила и закричала, но не все сказанные ею слова до нее доходили: «…какого черта чем это они занимаются…», и она продолжала ехать еще несколько минут, которые показались ей часами, пока наконец не остановилась рядом с автобусным парком перед вывеской, извещавшей о том, что проезд любого автомобильного транспорта здесь запрещен.

– Чем я занимаюсь? – услышала она собственный вопрос.

Слева от автобусного парка она обнаружила огромную арену стадиона «Глобен» с занесенной снегом крышей.

Вот как?! Тогда я знаю, я рядом с площадью Гульмарсплан.

Она сделала несколько глубоких вздохов и проверила в заднем зеркале, нет ли преследователей.

Вечерняя сумочка лежала на пассажирском сиденье, и она вытряхнула из нее все содержимое: шкатулку, косметичку, бумажник Поля…

– Спокойно! – крикнула она самой себе.

Она безуспешно попыталась снизить пульс.

Успокойся, успокойся. Делай все по порядку.

Что самое важное? Что важнее всего именно сейчас?

Что они меня не преследуют. Но как они смогли меня найти?

Она обернулась, но никакого БМВ не увидела.

Что потом? Еще?

Только через несколько секунд она поняла:

Марина! Я должна связаться с Мариной.

И туфли. Я же босиком. Наверняка поэтому педали такие тугие. Странно, что мне не холодно…

Она набрала в навигаторе адрес Марины в Аспуддене.

Это где-то неподалеку.

Только она развернулась на поворотной площадке перед автобусным парком, как ей стал сигналить автобус-гармошка.

Сначала надо позвонить Марине.

Но как?

И тут она увидела, что на полу машины лежит розовый мобильный телефон. Она остановилась, чтобы его поднять.

– Разблокируй, – было написано на дисплее. Проклятие.

Затем она посмотрела более внимательно и провела пальцем по стрелке.

Телефон был без кода.

Она быстро набрала Маринин номер и снова поехала. Пока ей сигналили, она прокрутила в голове сценарий – она едет в полицию, полиция сажает ее в СИЗО на Кунгсхольмене, и пока она сидит в СИЗО, Миранда с телохранителем находят Марину, отбирают шкатулку, затем засаживают ей пулю в лоб и…

Нет, нет…

– Это Марина, – отозвалась подруга.

В это время Ида вела «вольво» по туннелям Южной автострады, ведущей в сторону Хегерстена и Аспуддена.

– Дело вот в чем, – начала Ида и в общих чертах как можно более четко рассказала о том, что произошло с тех пор, как они накануне вечером расстались у Ратуши. Похоже, Марина серьезно слушала ее всю дорогу.

– Ты должна мне поверить, – сказала Ида. – Ты ведь мне веришь?

– Да, – ответила Марина, которая, похоже, задумалась. – Ты понимаешь, что все это означает? Ты должна уехать из Стокгольма. Немедленно.

– Это почему?

– Ты сама это понимаешь.

Ида задумалась. Подъезжая к указателю, где было написано «Мидсоммаркрансен – Аспудден», она поняла, что Марина права.

– Я соберу тебе две сумки, с одеждой и другими вещами, которые тебе могут понадобиться, – сказала Марина. – Ты можешь подождать на улице, в машине. Увидимся через несколько минут.

– Ты думаешь, я сошла с ума? – спросила Ида в конце разговора. Она почувствовала, как у нее сдавило низ груди.

– Ида, я твоя лучшая подруга, – ответила Марина.

Когда Ида окончила разговор, у нее по щекам опять потекли слезы, и в то же время она испытывала злость, шок, вину и страх.

Дома у самой большой тайны научного мира

Редактор отдела науки газеты «Дагенс Нюхетер» Карин Бойс взяла эксклюзивное интервью у иконы российской науки Анатолия Лобова, которому в этом году присудили Нобелевскую премию в области физики. За месяц до вручения премии в Стокгольмском концертном зале она встретилась со сдержанным хитроумным человеком 89 лет, который более охотно рассказывает о происхождении жизни на Земле, чем о своей частной жизни.

Обычно телефон дома у Нобелевского лауреата разрывается. Вчера ты никому не известный ученый, а сегодня твое имя у всех на устах. Но дома у Анатолия Лобова стоит мертвая тишина. Тихое дребезжание фарфоровых чашек. За окном проезжает троллейбус в сторону центра Москвы. Никаких секретарей, никаких помощников из университетской бюрократии.

Мы сидим в гостиной в его служебной квартире на улице Бардина, в двух шагах от известного института Лебедева. О Нобелевской премии он узнал только вечером, когда смотрел новости по телевизору. Королевской академии наук не удалось связаться с ним днем.

– Нет, с телефоном я покончил еще в 1972. Его все равно прослушивал КГБ. К тому же чаще всего я предпочитаю не говорить, если в том нет нужды. Понимаете, если я хочу кому-то что-то сказать, я пишу письмо. И дверь моего кабинета всегда закрыта.

И все же передо мной разговорчивый, немного бледный человек 89 лет. И трудно понять, что этот человек всю свою жизнь считался одной из самых загадочных звезд научного мира. Никаких интервью, никаких коллег, только одна дверь, одна лаборатория и бурный поток научных прорывов в области того, что со временем стали называть нанотехнологией. Канадский профессор физики Салли Чэнг была первой, кто в шутку назвала Лобова «самой большой научной тайной в мире». Иногда ходили слухи о том, что Лобов умер, что он присвоил себе чужое имя, что он обманным путем сделал свои открытия, что на самом деле у него есть целый штаб, который снабжает его результатами, что всем руководит российский госаппарат в чисто пропагандистских целях, чтобы Нобелевскую премию дали одному отдельному россиянину. В таком случае затея более чем удалась. Лобов – первый лауреат за 25 лет, который ни с кем не делит премию в области физики и которому достанется весь пирог стоимостью в восемь миллионов шведских крон. Но ясно одно: в разные периоды своей жизни Лобов использовал разные имена, чтобы, как он выражается, защитить свои исследования. Например, в молодости его звали Илья Коваленко.

– Но ведь слухи о моей смерти несколько преувеличены? Вы видите штаб за шторами?

Во всяком случае, ему присуще какое-то суровое обаяние. Он не такой угрюмый, резкий и непреклонный, каким его описывали те немногие ученые, которые вопреки всему имели с ним дело. Но когда я спрашиваю его об исследованиях в области нанотехнологии, или, точнее говоря, о ковалентных связях в пятичленной симметрии, за что он получил Нобелевскую премию, он словно гаснет.

– Нанотехнология стала слишком обширной областью, которую трудно контролировать. Нано разбавлена как водянистый сок, сегодня она есть везде, именно так, как я и предполагал. Наночастицы используются в медицине для компоновки лекарств, промышленность использует нано в своих исследованиях материалов, а не так давно я увидел по телевизору археологов, которые наносили наноклей на какие-то полностью разрушенные римские фрески под Флоренцией. Клей вступил в реакцию с остатками невидимых цветных фрагментов и вернул известняку его первоначальный цвет. За какие-то считаные дни была воссоздана вся роспись на потолке – в первозданном виде, с точно такими же цветовыми пигментами, как на первоначальной росписи двухтысячной давности. Нано просто-напросто тот уровень, где мы неожиданно можем сами начать создавать и строить действительность. Мы только в начале. Наши возможности ограничивает лишь фантазия. Фантазия – и кошмары.