Текст книги "Тайна девичьего камня"

17

Альма ответила сразу. Судя по голосу, она запыхалась.

Ида объяснила, почему звонит с другого телефона.

– Что произошло раньше?

Ида почувствовала, как к горлу опять подступают слезы, но сдержалась.

И она рассказала, как отделалась от Миранды.

– Твоя подруга Марина умница, – сказала Альма, и Ида с ней согласилась, одновременно пытаясь понять, что на самом деле испытывает Альма, только что потеряв близкого друга, который ее явно любил, но печали в голосе бабушки не услышала.

И она подумала о Марине. А что, если Миранда нашла ее, а что, если она…

Тем временем Ида рассказала, что сейчас сидит в «вольво», который скоро объявят или уже объявили в розыск, в северном пригороде Стокгольма, что она голодная и усталая и очень плохо себя чувствует, и она услышала, что в ее голосе звучат обвинительные нотки:

– Альма, я только хочу как можно быстрее избавиться от шкатулки, я боюсь. Понимаешь? Боюсь! Я вижу большой лесной массив по другую сторону озера. Думаю, что это Ервафельтет. Я спрячу шкатулку где-нибудь здесь, а потом пойду в полицию. Тогда я буду считать, что моя миссия выполнена.

В трубке надолго воцарилась тишина.

– Но ты не можешь так поступить, Ида, – послышался голос Альмы. – Все это значит гораздо больше, чем ты думаешь. Спрятать шкатулку в лесу небезопасно. Ты должна отнести ее в охотничий домик.

– В охотничий домик?

– Да.

– Ты что, серьезно? В наш старый охотничий домик в Эстерсунде?

– Да!

Ида сглотнула.

– Я не хочу, чтобы эти сволочи гонялись за мной и моими друзьями. Я устала от всего этого. Приезжай и сама забирай шкатулку. Я не хочу больше помогать.

И тут она услышала, как бабушка заплакала.

– Это гораздо важнее, чем ты можешь предположить! – прошептала Альма. – Я застряла здесь, в Москве. Я отсюда не уеду. Я должна… присматривать за научными материалами. Если ты положишь камень в лесу… его наверняка найдет какой-нибудь зверь. И если камень исчезнет, мы никогда не сможем… извини, жаль, что я так многое не рассказала тебе раньше. Ты должна понять, Ида, в шкатулке лежит Девичий камень! У нас должен быть Девичий камень!

О чем это она говорит?

– Что ты имеешь в виду? – спросила Ида.

– У нас должен быть Девичий камень, – медленно произнесла Альма. – Это ради Евы. Понимаешь? Евы.

Ида замолчала. Ей показалось, что по ее сиденью пропустили ток, по всему позвоночнику бегали мурашки.

– Что… что ты сказала?

– Да. Ты услышала правильно. Ева… Ида, говорить с этого телефона не совсем безопасно. Скоро нам придется прерваться. Затем выключи телефон. Никому не звони. Обещаю рассказать тебе все, когда у нас будет время и возможность. Ты должна найти Лассе. Он поможет тебе добраться до охотничьего домика. Механизм находится в самом низу, запомни это! Механизм находится в самом низу. Лассе расскажет тебе больше.

– Где? Что Ева? А Ева…?

– Нет. Я не знаю, где Ева. Но мы сможем ей помочь, только если у нас будет то, что лежит в шкатулке. Обещай передать шкатулку Лассе. Выключи телефон. Ты больше не можешь использовать этот номер, я тоже прекращаю им пользоваться, иначе Миранда может выследить меня здесь, в Москве. У меня есть другой номер, у тебя есть бумага и ручка?

– Да.

Альма быстро продиктовала русский мобильный телефон, и Ида записала цифры на обратной стороне письма, которое ей дал Лобов.

– Прежде чем звонить, отправь сначала sms. Береги шкатулку, – продолжала Альма. – Береги ее так, как будто это твой собственный ребенок!

Альма положила трубку.

Это все взаправду? Это действительно происходит?

Ида внезапно сильно ударила дисплей мобильного телефона о панель управления рядом с рулем и стала беспрерывно ругаться.

Она оборвала саму себя, когда мимо трансформаторной будки проехало такси. Быстро заведя двигатель, она выехала из района вилл. Пока она ехала через новый жилой район, она увидела в зеркале заднего обзора, как такси едет прямо за ней.

У нее возникло тяжелое смутное чувство, что за ней опять гонится вооруженный человек, который преследовал ее на большом открытом пространстве и от которого она нигде не могла укрыться.

Такси свернуло и исчезло. Но смутное чувство осталось.

Да. Она услышала правильно.

Она услышала это четко и ясно.

И все же она не могла отделаться от чувства нереальности. Она почувствовала себя такой жалкой, такой невероятно маленькой и брошенной.

Имя. Имя, которое она много лет не слышала от Альмы, с самого детства. Запретное имя. Имя, которое означало только позор. И которое сейчас Альма произнесла как нечто очевидное, а не что-то туманное.

Ева.

Так ее зовут. Опять выступили эти проклятые слезы, когда она прибавила скорость на трассе Е4.

Женщина, которую я так и не узнала.

Мама.

18

Когда Ида выехала на трассу Уппсалаледен, она взяла себя в руки и посвятила несколько минут тому, чтобы съесть глюкозу и питу и выпить фанты, которые она обнаружила в пакете в одной из сумок.

Проезжая по мосту, она выбросила розовый мобильный телефон через окно за перила.

И на мгновение ей показалось, что сейчас она возьмет ситуацию под контроль.

Но к ней вернулись мысли. О маме. Ева.

Несколько отдельных мимолетных сцен, очевидно относящихся к самому раннему детству: застенчивая худая женщина с лицом, покрытым красной коркой, которая катает по полу мячик в крапинку, Ида катает его обратно, снова и снова. Следующее видение: бутылка с соком, разбившаяся о решетчатый настил, они помогают друг другу смыть сок садовым шлангом. Следующее: женщина плачет, Альма стоит рядом, где-то в затемненной комнате, дома у Лассе?

Вот и все, что она помнила.

Затем – вон из головы. Только масса вещей, которые позже рассказали другие.

Ева.

На длинных отрезках пути после Уппсалы, Евле и бумажной фабрики у Худиксваля она сидела за рулем, глубоко сосредоточившись. Было около четырех дня. Она уже три раза прокрутила диск Поля с Дэвидом Геттой, а потом включила радио, которое передавало Нэта Кинга Коула и Робин, а затем дуэт Боно из «Ю Ту» с Фрэнком Синатрой. Время от времени она поглядывала в зеркало заднего обзора, но никаких синих огней видно не было, и беспрерывно думала об Альме и Лассе.

Стемнело, но она все равно узнала норрландские леса за окном. Косматые ели и сосновые заказники, таблички, предупреждающие о появлении лосей, и брусничник под снегом. И чтобы улучшить себе настроение, она подумала о лете. Обо всех каникулах под Эстерсундом, о купании в ледяной воде лесных озер, о сетках от комаров, в которые они завертывались, загорая нагишом и поедая морошку, о кузинах Лассе, метавших стрелы в котят, о том, как они литрами собирали бруснику, пока Лассе отдыхал в траве, покуривая трубку. О бабушкиных ткацких станках, поскрипывающих на кухне, когда Ида лежала на верхнем этаже, пытаясь заснуть, о запахе самодельного мыла, хлеба с шафраном на Рождество и простокваши с изюмом и сушеными персиками.

И все лекции Лассе: о смене времен года, об ольхе и белых куропатках, о зарослях хвоща у ручьев и о речной форели. К ней опять все вернулось: все латинские названия, вся эта зубрежка, все животные и растения и желание постичь это, стать частью этого.

И сам Лассе. Большой, надежный, угловатый; исландские свитера, щетина, дыхание с привкусом кофе, одни сабо для дома, другие – для улицы. Он всегда возил ее в школу и из школы, по вечерам копался в своих радиопередатчиках и в машине или шел на встречу армейских друзей или анонимных алкоголиков. У него на холодильнике всегда висел календарь на весь год Всемирного фонда дикой природы.

Он мне не папа, но он самый настоящий папа.

Сразу же после съезда на Онге Ида увидела, что стрелка-показатель уровня бензина дрогнула и переместилась на красное поле. Вместе с тем пришло время новостей на «Эхо».

Услышав голоса по радио, она замерла.

– Сегодня во второй половине дня была объявлена национальная тревога в отношении студентки, которая была свидетелем происшествия и которая, применив насилие против полицейского, якобы покинула Нобелевский банкет и с тех пор не дает о себе знать. Со мной в студии находится Анника Торе́н, начальник отдела розыска Стокгольмской полиции. Анника Торен, сначала полиция просто интересовалась этой женщиной двадцати четырех лет. Затем сегодня утром вы ужесточили свою позицию и объявили ее в розыск. А теперь неожиданно национальная тревога. Как вы это объясните?

– Это связано с первыми результатами судебно-медицинской экспертизы по данному происшествию. На сегодняшний момент неясно, как умер покойный. Поэтому совершенно естественно усилить поиски. Нам важно связаться с этой женщиной.

– Правильно ли я вас понял: вы говорите о судебно-медицинской экспертизе. То есть речь идет об убийстве?

– В настоящий момент я не могу это комментировать. Но поскольку этому происшествию придается такое большое значение, вполне нормально объявить национальную тревогу.

– Но почему вы не сделали это сразу?

– Оценкой того, какие меры были приняты с нашей стороны и были ли допущены какие-либо ошибки, мы займемся позже. Сейчас мы должны сосредоточиться на поисках.

– Есть сведения о том, что эта женщина выбралась из Ратуши, толкнув полицейского или даже угрожая полицейскому оружием. Как она могла уйти незамеченной?

– У меня таких сведений нет. Если бы у нее было оружие и она бы угрожала официальному лицу, она бы никогда не смогла скрыться с места происшествия.

– Так что эти сведения ошибочные?

– Да, ошибочные.

– Но как получилось, что она просто ушла незамеченной от полиции? После происшествия ею занялась полиция, а потом она внезапно исчезла.

– Как я уже говорила, наши действия мы будем оценивать позже, сейчас я не стану это комментировать. Сейчас мы занимается только нашей разыскной работой.

Ида сидела, онемев, и смотрела прямо через окно.

О чем они – об убийстве?

Меня разыскивают за убийство?

По радио брали интервью у возмущенного криминалиста, по мнению которого разыгрался скандал века – потенциальный убийца «просто смылся» с одного из самых хорошо охраняемых банкетов в мире. Шведская полиция опять сделала себя посмешищем в глазах всего мира.

Двигатель дернуло, и она еще раз отметила, что бак почти пуст. Через несколько сотен метров вдали показалась заправка, к которой она вскоре подъехала. Она подогнала машину к насосу, порылась в матерчатой сумке и вынула оттуда зажим для денег с бумажками по пятьсот крон. Быстро засунув купюру в автомат, залила бак 95 октаном без свинца, поглядывая в сторону кассы. Там сидела молодая девушка и читала глянцевый журнал.

Камеры отслеживания скорости, подумала Ида, и все другие камеры наружного наблюдения, ведь сейчас они есть везде? Меня могут запеленговать в любую минуту. А скоро вечер. Может быть, Поль уже проснулся. Или? Они ведь накачали его наркотиками. Нет полной уверенности в том, что он уже успел обнаружить отсутствие машины.

Ида опять села в машину и поехала дальше. Несколько раз посмотрев на вечернюю сумочку и шкатулку, она внезапно на нее плюнула.

Проехав длинный прямой отрезок пути через обширный лесной массив, она заметила, что ей трудно сидеть с открытыми глазами.

Мне надо еще поесть и попить.

Указатели извещали о том, что она приближается к Брунфло, и когда она наконец въехала в маленький поселок, то остановилась перед закрытой парикмахерской. На другой стороне улицы была заправка Шелл, чья желто-зеленая вывеска освещала тонкий слой снега.

Она вышла из машины, перелезла через забор рядом с многоквартирным домом, наискось пересекла парковку и зашла за заправку.

Только бы что-нибудь съесть, все равно что.

Нагнувшись, она прошла мимо насосов с бензином и принялась шарить глазами между рекламой лимонада, колбасы и бутербродов. Пока она шла к входу, у нее сосало под ложечкой.

Опять эти постеры. Завтра напишут еще более страшные вещи. Она уставилась в землю и попыталась подумать о чем-нибудь другом. Но только она собралась войти в автоматические двери, как сзади ее окликнули.

– Привет!

Голос был молодой. Ида его проигнорировала.

– Привет, да подожди ты! Все путем!

У стены две девочки-подростка жались к поленнице укрытых сеткой березовых дров. Обе были намазаны и в пуховиках; они стояли, уткнувшись подбородками в воротники.

– Ты не могла бы оказать нам колоссальную услугу?

– Какую?

– Добыть нам пачку сигарет?

Одна протянула свернутую бумажку в пятьдесят крон. Ида только покачала головой.

Нет, нет, рисковать нельзя.

– К сожалению, нет.

Она быстро прошла вглубь магазина, прямо к полке с едой.

Глядя в пол, выложила на прилавок у кассы два багета с тефтелями, пол-литровую бутылку «Пукко», четыре банана и два пакетика карамели.

За прилавком стоял полноватый мужчина средних лет.

Он на меня смотрит?

Ида боялась смотреть ему в глаза, но заметила, что мужчина медлит. Он стоял на небольшом расстоянии от прилавка.

Он узнал меня и сейчас нажмет тревожную кнопку?

Ида бросила взгляд в окно, девчонки по-прежнему стояли на улице.

И тут ее осенило. Она ощупала карман джинсов и поспешно произнесла:

– И пачку «Мальборо Лайтс». Вот.

Она достала Маринин бумажник и сразу же положила на прилавок удостоверение личности.

Наверняка пятилетней давности.

Но хорошо. Теперь он сможет увидеть сам. Что я не студентка с постеров.

Мужчина взял удостоверение – чем он только смотрит? – и отдал его обратно Иде.

– Спасибо.

У него вроде бы осталось прежнее выражение лица.

Девушка взяла пакет с покупками, вышла и подошла к девочкам, мельком взглянув через плечо. Мужчина за прилавком стоял и пристально смотрел на нее через автоматические двери. Вид у него был неуверенный и задумчивый. И тут Ида увидела, что он достает мобильный телефон.

Что он делает? Все равно звонит в полицию?

Ида быстро сделала несколько шагов назад, чтобы электрические двери опять открылись, а потом сразу же подошла к девочке повыше и обняла ее, громко смеясь.

– Отлично! – сказала Ида. – Держи!

Девочки уставились на нее, пока она протягивала им пачку сигарет.

– Увидимся вечером у Андерса! – громко сказала Ида, так громко, что была уверена, что мужчина за прилавком наверняка ее слышит.

– Пойдем, Сара, идем отсюда, – сказала одна из девочек, и они сразу же повернули в другую сторону.

Дойдя до угла, они начали быстрым шагом идти между домами. Ида подняла руку и помахала им вслед, а затем оторвала бумагу от рулона, висевшего рядом с ближайшим к двери насосом, и сделала вид, что тщательно вытирает руки.

Она пошла обратно к машине и увидела, что мужчина за прилавком убирает свой мобильник.

Девушка спокойно села на водительское сиденье и опять выехала на трассу. Вскоре поселок остался у нее за спиной. Через какое-то время она видела только свет двух фар, пробирающихся сквозь вечернюю тьму.

Как только она почувствовала, что со всех сторон ее обступил лес, она свернула на первую попавшуюся лесную тропинку.

Мысленно видя перед собой постеры, она принялась быстро есть багеты, запивая их «Пукко».

Из подмышек у нее текло, а сердце бешено билось.

19

Поев, Ида стала мыслить яснее.

Подозревается в убийстве?

Какой теперь будет моя жизнь, начиная с сегодняшнего дня? Полный абсурд!

Что они натворили, Лобов и бабушка?

Она откинулась на сиденье и подумала о том, как все может быть просто. Пойти в отделение полиции в Эстерсунде. Рассказать все. Лечь в камере и только спать, спать, спать.

А тот Поль, который изнасиловал меня?

У нее опять потекли слезы, и ей стало страшно.

Она снова достала свинцовую шкатулку и посмотрела на крышку. Вытерев нос рукой, она какое-то время просто сидела и держала шкатулку между ладонями.

А что это такое? Какое это может иметь отношение к маме?

Ида поняла, что ей надо как следует подумать. Она должна отдышаться и все спокойно проанализировать.

И тут она услышала какой-то звук.

Что это?

Звук повторился.

Совершенно невероятно, но это был голос. Кто-то говорил. Трескучий голос где-то в машине:

– СМ2ВУР от СМ6НХП, прием! Сигурд Мартин два Вильгельм Улоф Рудольф от Сигурд Мартин шесть Никлас Хельге Петер, прием!

Что это такое?

Она огляделась и начала рыться в сумках.

И вскоре поняла.

Картонная коробка.

Голос шел из радиопередатчика. Ида вытащила его из сумки и сделала звук громче. Призыв повторился, и раздался ее голос – Марины! Даа!

Ида быстро осмотрела все ручки регулятора, пока не нашла маленькую красную кнопку, где было написано SEND[19]19
  Послать (англ.).


[Закрыть].

– Марина, это ты?

– Это СМ6НХП, который весь день ездил по 13-й линии метро. Полагаю, что говорю с СМ2ВУР, прием.

Ида не узнала код, но поняла, что это мера предосторожности.

Дааа, у Марины все получилось!

– Следуй моим инструкциям, чтобы перейти к радиошифровке. Прием.

– Понятно. Прием.

Последовал ряд крайне точных инструкций. Ида набрала несколько кодов на кнопочной панели и повернула регулятор. Затем наступила тишина, а потом опять затрещало, но теперь на дисплее появился текст.

«Ночую в надежном месте у друзей, до которых никто не доберется. Все прошло хорошо. Как у тебя? Прием».

Ида написала ответ.

«Еду на север. Мне надо на время уйти в подполье и разобраться с бабушкой. Прием».

На дисплее возник ответ.

«СМ3ФФС под моим нажимом связался со мной насчет тебя. Вас соединить? Прием».

«СМ3ФФС – кто это? Я же не знаю никого, кто…»

«Да. Именно».

Значит, Лассе и Марина общались? Насчет меня?

«Ответ да. Соедини нас! Прием».

«Понятно. Подожди несколько минут. Если что, сама меня вызовешь. Зеленая кнопка. Конец связи».

Машина опять наполнилась шумом.

Лассе. Да если бы я только могла с ним связаться! Он наверняка знает больше обо всем.

Она немного посидела в машине, глядя прямо в темноту. Хотелось в туалет, но прошло почти две минуты, а радио молчало. Не пора ли вызвать Марину? Как там надо делать?

И тут что-то загудело. Она сделала тише. На линии зашелестело, и раздался мужской голос:

– СМ3ФФС вызывает СМ6НХП. Прием.

Это он, Лассе! Все работает!

Что мне сказать, чтобы он понял, что это я?

– Это И… как ирис. Прием!

Короткая пауза.

– Ты где? Прием.

– По направлению к… – она не могла вспомнить, что должна была сказать, и закончила: – Прием.

– Назови местоположение. Прием.

– Примерно в сотне минут от…

Что мне сказать, чтобы не выдать себя? Я ведь не могу назвать Эстерсунд?

– Прием?

– Мне осталось сто минут, – выдавила она из себя. – Прием.

– Сто минут от Хёгборгена? Прием.

– Именно. Хёгборген. Прием.

– Я тебя там встречу. Конец связи.

– Конец связи.

Она вздохнула, улыбнулась и выключила радио.

Лассе, на него всегда можно положиться.

Я не одна.

Все сработало. До чего же здорово Марина все придумала!

Сколько там осталось до Эстерсунда? Каких-то сто двадцать километров?

Ида вышла из машины и подошла к ближайшим соснам, на ходу стягивая джинсы и спуская трусы. Пока между ногами у нее шел пар, она думала о том, как тихо под кронами деревьев. Было только слышно, как тонкая струя мочи льется на снег. Она достала бумажную салфетку из вечерней сумочки и вытерлась.

Но тут раздался посторонний звук.

Что это? Она повернула голову и посмотрела на машину.

У левой передней шины стояло два зверя.

Два волка!

А у бампера – еще один! Все неподвижно смотрели на нее, выдыхая сквозь челюсти.

Несколько секунд она сидела совершенно неподвижно, а в голове роились мысли.

Волки? Что делать? После всего, что случилось, еще и это?..

Она подавила в себе крик. Из горла вырвалось только короткое испуганное клокотанье.

Волки пристально смотрели на нее глазами с желтоватым отливом. Крайне осторожно она взяла трусы за кантик и стала медленно натягивать их на бедра, одновременно вставая на ноги. Звери не двигались, а только наблюдали за ней. Как далеко до передней двери?

Нет, нет ни единого шанса, что я успею.

Я, которая видела их только в зоопарке. Если я… Никто меня здесь не найдет!

От меня останется только лужа крови… несколько костей…

Прошло полминуты. Она дышала открытым ртом, стоя совершенно неподвижно и слушая спокойный шум леса за машиной, и все время пыталась встретиться взглядом с волками.

И тут один из них зашевелился, тот, который был немного больше остальных, и пошел прямо на нее, но у нее не было сил тронуться с места. Зверь смотрел ей в глаза, обходя ее кругом и, казалось, вдыхая ее запах. Два других сделали то же самое, и она почувствовала, что сейчас рухнет.

Она поняла, что звери окружили ее. Они стояли в каком-то метре от нее, смотрели и принюхивались. Самый крупный открыл пасть, и ей почудилось, что он презрительно улыбнулся.

Но вдруг волк повернулся и скрылся за деревьями. Двое других тотчас сделали то же самое.

Их как след простыл.

Несколько секунд она продолжала стоять как вкопанная, затем выдохнула и помчалась к передней двери машины. Бросившись на сиденье, заперла дверь.

Не включать фары, нет-нет, а то они могут вернуться обратно!

Она посмотрела между деревьями, но волков нигде не было видно.

А это действительно были волки?

Она сидела с закрытыми глазами и только дышала, будучи не в состоянии завести машину.

Волки? Действительно? Может быть, мне почудилось?

Я ведь не спала…

Это не могли быть волки. Я что, начинаю сходить с ума?

Ее взгляд упал на вечернюю сумочку и шкатулку, которая торчала из сумочки. Ида увидела, что застежка расстегнулась и видна окаменелость, и быстро закрыла шкатулку.

В конце концов она завела мотор и задним ходом стала выезжать обратно на большую дорогу.

Когда фары осветили пространство между деревьями, она увидела на свежевыпавшем снегу следы трех крупных четвероногих зверей.