Текст книги "Кровь Керенского-2: Кровавое наследство"

XIII

Жилой комплекс Дикерк

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

17 мая 3051 года

Йодама Шин скользнул в чуть приоткрытую дверь и очутился в небольшой прихожей. Изысканная простота, даже аскетизм обстановки напомнили ему его собственное жилище на далеком Люсьене. Именно простота – не грубоватая, равнодушная бедность, а скромность в совершенном духе дзен... Он сразу почувствовал себя как дома – та же сосредоточенность на главном, та же невозмутимость, неброское радушие. Если к этому прибавить, что здесь проживает сам гайджин... Йодама погрузился в полное благоговение.

Возле двери небольшой прямоугольный коврик, на нем пара уличной обуви и домашние тапочки. Йодама без раздумий разулся, надел мягкие домашние сандалии. Поставил свои ботинки рядом с хозяйскими. Выровнял носки... Затем прошел вперед по полированному деревянному полу и поклонился:

– Коничи-ва[4]4
  Рад приветствовать вас (яп.)


[Закрыть], майор Келл. Я благодарен вам за приглашение. Очень рад побывать в вашем непритязательном жилище, обители мудреца и воина.

Темноволосый наемник в свою очередь поклонился гостю:

– Спасибо за добрые слова, Йодама-сан.

Он указал ему на гору подушек на полу. Шин обратил внимание, что хозяин, так же как и он сам, был одет в короткое кимоно и обычные холщовые штаны до середины голени. Различие было только в том, что на одежде Келл а не было изображений гербов дома Куриты. У него же они были и на груди, и на спине, и на рукавах – Шин гордился этими знаками отличия. В кругах, близких к Теодору Курите, ходило много слухов о Кристиане Келле.

– Простите мою неделикатность, но я бы хотел сразу начать с того, что вынудило меня искать встречи с вами, – сказал Крис.

В этот момент в маленькой кухоньке одноразово звякнул колокольчик.

– Вот уже и саке согрелось, – улыбнулся хозяин. – Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.

Кристиан Келл направился на кухню. Шин принялся рассматривать выполненную на рисовой бумаге картину на стене. Нарисована она была кистью, однако кое-где автор применил перо. Чернила черные... Сюжет прост и странен – небрежно, легкими движениями нарисованный боевой робот защищает коронованную особу. Женщину-змею... Работа была лишена всего постороннего, и в этой простоте теплилось большое чувство.

Неужели сам хозяин нарисовал ее? В таком случае он – серьезный художник. А вот и подпись, вернее, иероглиф. Точно, его работа.

– Вы – прекрасный художник, – обратился он к хозяину, который вкатил в комнату столик на колесах.

– Благодарю.

Крис поставил поднос с фляжкой саке и двумя микроскопическими чашечками, потом устроился на подушках.

– Тяга к искусству у меня в крови, – признался он. Шин тоже разместился на подушках и сказал:

– Если вы унаследовали хотя бы половину таланта, которым обладал ваш отец, тогда я обеими руками за союз с Вульфом. У меня нет никакого желания встречаться с сыном Патрика Келла в бою.

Крис, услышав эти слова, на мгновение замер, глянул на гостя – глаза у него были пронзительные, темно-зеленые. Шин почувствовал, как этот взгляд проникает в его душу. Наконец хозяин улыбнулся и отвесил церемонный поклон:

– Вы очень добры, Йодама-сан. Вы проникли в суть дела, не задавая вопросов, – об этом свидетельствует ваше посещение. Надо было нам устроить встречу пораньше, многое могло бы разрешиться к обоюдному согласию.

Шин посерьезнел.

– Смысл ваших рассуждений ускользнул от меня. Я не собираю сплетен, но кое-что о вас, о вашем образе жизни доходило и до моих ушей. Во время занятий я убедился, что вы прирожденный боец и воспитатель. Поэтому вряд ли будет достойно скрывать, что я не совсем понимаю, что имеет в виду уважаемый сенсей.

– Нет, нет, ваша точка зрения понятна. Искренность вызывает уважение. – Хозяин разлил саке по чашечкам и провозгласил: – За успех наших усилий понять друг друга.

Шин тоже поднял чашку, поприветствовал ею хозяина. Они разом глотнули жгучую теплую жидкость. Вот тяжелая капля докатилась до желудка и словно взорвалась там. Это длилось какое-то мгновение. Следом появилось приятное, придающее бодрость и ясность мыслям тепло, разлилось по телу.

– Хвалю, майор. Температура божественного саке – точка в точку.

– О-о, вот этим умением я действительно горжусь. Мне потребовались годы, чтобы определить количество секунд и температуру – с точностью до десятой градуса, – которые надо выдержать в микроволновой печи.

Они оба рассмеялись и отпили еще понемногу.

– У меня, собственно, было две причины, чтобы пригласить вас сегодня. Первая касается группы обучаемых. Я заметил, что в течение последних недель напряженность, существовавшая между Виктором Дэвионом и Хосиро Куритой, заметно ослабла. Оба теперь заметно благосклонней стали относиться друг к другу. Друзья не друзья, но приятелями их уже можно назвать.

– Хай[5]5
  Да (яп.)


[Закрыть]. Рассказывают, что Кай Аллард как-то поговорил с Хосиро и что Омисама также одобрила дружеские отношения, установившиеся между ее братом и Виктором.

– Я знаю. – Крис улыбнулся, и Шин почувствовал прилив доверия к этому человеку. – Я уже имел разговор с Галеном Коксом по этому поводу – Виктору вполне по душе работать с Хосиро. Он так и выразился! В подобном содружестве он, Виктор, видит большой смысл, широкие перспективы. Я бы хотел попросить вас поговорить о том же самом с Хосиро. Конечно, не надо ему ничего навязывать, просто объяснить ситуацию. Мягко, намеками...

– Обязательно, Крис-сан.

– Домо[6]6
  Благодарю (яп.)


[Закрыть]. Их готовность к сотрудничеству, готовность работать вместе – жизненно важная часть наших усилий. Хочу обратить ваше внимание, что я очень даже разделяю эти понятия. Одно дело готовность к сотрудничеству, другое – способность работать вместе. Если первое в руках Божьих, то во втором – верю и знаю – они могут составить прекрасную пару. Каждый из них лидер, каждый действует наособицу – они бы отлично дополняли друг друга. Весь вопрос – желают ли они... Это самая серьезная проблема. Если бы ее удалось решить, то и армии нам бы удалось в конце концов примирить, а затем, со временем, и подключить к выполнению общей боевой задачи. Я даю себе отчет, что это очень трудное дело, однако тропинка к взаимопониманию – вот она, у нас перед глазами.

– Согласен. Я верю, что расширение круга боевых задач, которые необходимо решать сообща, научит их работать рука об руку. Ведь вы именно такие операции планировали на конец месяца. Если вы не против, я поговорю с Галеном Коксом один на один, и мы тоже начнем координировать наши действия.

– Отлично! – Крис вновь налил саке в обе чашки. – Теперь о второй причине. Это вопрос деликатный, и все равно я бы хотел поговорить с вами на эту тему. Дело в том, что агенты вашей Службы безопасности так и вертятся вокруг меня. Точнее, кишат... Не дают прохода. В конце концов, это начинает надоедать. Лезут в мою личную жизнь, копаются в грязном белье...

– Они никогда не отличались особой щепетильностью.

– Нет, проблема в другом. Некоторые мои коллеги из Драгун рассказывают про меня такие небылицы, что уши вянут. Раздувают из мухи слона... А ваши ребята, словно завороженные, слушают их. Потом сломя голову бросаются на поиск подтверждающих фактов. Йодама– сан , если у вас есть ко мне вопросы, я готов ответить на них.

Шин пожал плечами:

– Майор, побывав в вашей квартире, ближе познакомившись с вами, я осознал, насколько глубоко вы прониклись духом и буквой того образа жизни, который определяет наше умонастроение в Синдикате Драконов. Вы можете быть уверены, что мы уважаем вашу частную жизнь, не делаем попыток насовать повсюду жучков, как то бывает в пошлых детективных голодрамах. Я горд, что для подобного разговора вы выбрали именно меня, однако боюсь, что я ничем не могу помочь. У меня практически нет связей с СБ.

– Я так не думаю. – В глазах Криса мелькнула хитринка. – Что-то здесь не так, не правда ли, Шин Йодама из Курои-Кири? Мне кажется, я могу доверять тем слухам, которые касаются вас.

Сказав это, Крис развязал пояс на кимоно и вытащил свою левую руку из рукава. Левая часть его торса оголилась – там обнаружилась яркая многоцветная татуировка. Рисунок начинался у шеи, затем шел по плечу и спускался почти до локтя. Заметно стилизованное, выполненное необыкновенно искусно изображение представляло схватку узкомордого, сильного волкодава и голубовато-зеленого дракона. Чудовища вцепились друг в друга. Силы их были равны, никто из них не мог одержать победу, и в то же время они были не в состоянии разорвать смертельные объятия. Кровь капала из их ран, стекала вниз и наполняла контур человека, выколотый на руке. Человеческую фигуру окружали звезды. В одной руке у нее был меч, в другой – пистолет.

– Я – Кристиан Келл из Руи-но-ину-гуми, из Мерчисана. Я верю, что, как члены якудзы, мы можем говорить без утайки.

Якудза?! Келл – якудза! Йодама расширившимися от удивления глазами посмотрел на майора, затем опустил глаза.

– Сумимасен[7]7
  Извините (яп.)


[Закрыть], Кейру– сан . Прошу простить мне такой неприличный взгляд. Я даже подумать не мог...

– Не стоит извиняться, Йодама– сан . Я ожидал, что это зрелище должно было произвести на вас серьезное впечатление. – Крис широко улыбнулся. – Вы сумели справиться с изумлением намного быстрее, чем мой дядя Морган, когда он впервые увидел эти сакральные знаки десять лет назад.

Шин потряс головой:

– Выходит, слухи, что вы выросли и воспитывались в Синдикате Драконов, верны?

– Более-менее. – Крис отпил саке. – Мой отец – Патрик Келл. Я родился на Мерчисане за шесть месяцев до его гибели. Как я понимаю, он никогда не знал о моем существовании. Моя мать хотела рассказать ему, что ждет ребенка, однако она боялась, что, узнав об этом, он уйдет в отставку и окончательно остепенится. Мама хотела, чтобы он помучился, хотела поиграть у него на нервах и сама попала в ловушку, ею и расставленную. Она никогда не говорила об этом, но я-то знаю.

Моя мать была художницей и имела связи с якудзой на Акимашиме. Когда она отправилась путешествовать по внешним мирам, меня отдали на воспитание в одну из семей, входящих в наше сообщество. Когда я подрос, я стал сопровождать мать в дальних экспедициях, хотя после войны 3039 года мы уже далеко не забирались.

Глаза у Шина сузились.

– Мерчисан как раз и был захвачен войсками Федеративного Содружества в 3039 году.

– Да. Оккупанты расстреляли всех ее родственников, которые не пожелали жить под ярмом. Я не сомневаюсь, что эта атмосфера рабства, страха, ненависти погубила ее. Сразу после захвата планеты она заболела. Мне же пришлось покинуть Мерчисан. По ее воле... Я бы никогда не улетел с родной планеты, но что поделаешь...

Понимаете, мама никогда не говорила мне, кто мой отец. Она простить себе не могла его гибель. Все твердила: если бы она призналась, что ждет ребенка, он бы ушел в отставку и не был бы убит на Стиксе. Когда Мерчисан вошел в Федеративное Содружество, там началась повальная проверка документов. От анализов крови до изучения родословных. Все искали наследников линии Штайнер-Дэвион. Этот факт, а также то обстоятельство, что с годами я все больше становился похож на отца, решили мою судьбу. Она отослала меня с планеты. Сама умерла.

Шин сказал, глядя в подушки:

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо. – Крис некоторое время молчал. – Я не осуждаю ее за то, что вынужден был уехать. Ее смерть потрясла меня – что там какие-то обиды. Мне переслали ее вещи, там я наткнулся на дневник, из которого узнал, кто мой отец. Я решил разыскать Моргана Келла. Руи-но-ину-гуми помогли мне. Я нашел дядю на Арборисе, как раз в звездной системе Сарна. Среди вещей моей матери обнаружилось послание к Моргану, где приводились доказательства нашего с ним родства. Дядя немедленно принял меня, оставил на время свой легион и отвез на Аутрич, где я поступил в военную школу. Это случилось в 3042 году.

– Вас, должен заметить, превосходно обучали, – улыбнулся Шин. – В первый раз я услышал имя Кристиана Келла после Алибергристского кризиса в сорок пятом. Ходили слухи, что вы клон Патрика Келла, которого произвел Хэнс Дэвион в своей лаборатории в ИННА. Говорили, что вы ловко расправились с целым батальоном Ляо. Эта победа не прошла незамеченной.

– С тех пор леди Романо волком смотрит на меня. Хотя, конечно, это я должен был смотреть на нее волком. В любом случае ее ненависть – лучшая награда. – Крис отпил саке. – Думаю, я дал вам достаточно информации, чтобы удовлетворить навязчивых молодцов из СБ, которые уже порядком надоели моим Драгунам своими расспросами.

Шин кивнул, соглашаясь.

– Что ж, – прибавил он. – Пусть лучше они займутся секретом богини Кали, которая позволила дочери Романо вынуть свое сердце, а потом вновь вложить его в грудь. И без всяких побочных эффектов.

Теперь засмеялся Крис.

– В культовых церемониях, процветающих в семье Ляо, нет никакого секрета. Психотропные средства так разнообразны, так сильны – они с любым человеком могут сотворить подобную злую шутку. Сначала умертвить, потом воскресить... Все остальное – умело создаваемые миражи. Нет, если этим парням так уж хочется раскрыть какую-нибудь тайну, пусть они займутся Ком-Старом. Вот уж где тайн полный мешок.

– Ком-Стар?

– Да. Регент по военным вопросам Ком-Стара прислал моему дяде послание. Странное, должен заметить, письмецо... Состоит всего из одной строчки, да и та – цитата из Марка Твена. Знаете, это знаменитое – «сообщения о моей смерти следует считать несколько преувеличенными».

XIV

Монтаянские холмы

Аутрич, Маршрут Сарна

Федеративное Содружество

1 июня 3051 года

Как только погасли лучи солнца, темно-красного, непривычно огромного, Кай Аллард скинул с плеч рюкзак. Он прислонился спиной к большому валуну и почесал спину. Увесистые обломки скал окружали площадку, которую Виктор Дэвион выбрал для ночевки. От этого места до пункта назначения оставалось не более получаса ходьбы. Площадка была выбрана удачно – нависающий выступ и многочисленные трещины надежно защищали группу от разведывательного самолета или патрулирующего местность боевого робота.

Слева от Кая Виктор и Гален тоже сняли рюкзаки. Рядом остановились Хосиро и Шин. Наконец Рагнар и Касандра добрались до места. Тут и Сун-Цу подоспел и начал выискивать свободное пространство. Ходил и вынюхивал. Как зверь...

Кай глянул на часы:

– У нас есть запас времени, мы можем отдохнуть здесь до рассвета. Прежде всего надо подкрепиться, потом поспать.

Сун-Цу с презрением глянул на Рагнара и процедил сквозь зубы:

– Эй ты, разведи костер. Кай тут же откликнулся:

– Ни в коем случае. Сун-Цу нахмурился.

– Но ведь кто-то должен заняться костром. Пусть тогда это сделают Кокс или якудза.

– Я сказал – нет!

Рагнар, чтобы снять напряженность, предложил:

– Не беспокойся, Кай. Разведу я костер, в чем проблема!

Кай положил руку ему на плечо:

– Я запретил разжигать костер, потому что мы должны вести себя очень осторожно. – Он указал пальцем на север – там уже стыла непроглядная тьма. – Отблеск костра сразу выдаст наше местоположение. Стремительность и внезапность – вот наши козыри. Я не хочу их лишаться.

Виктор Дэвион, рывшийся в своем рюкзаке, рассмеялся:

– Я знаю, почему ты не рискуешь разогревать паек. Пока бутерброд холодный, с мяса можно соскрести застывший жир. Интересно, сколько лет этой тушенке? Должно быть, припасы лежали на складе со времен Второй войны за Наследство.

– Тогда оставь их для будущего агрессора. Может, вкусив эту прелесть, он тут же уберется восвояси, – с ехидцей сказал Сун-Цу.

Виктор, отлично понявший намек, иронически усмехнулся, потом ответил:

– Если бы в ту войну капелланцы оказали нам хоть какое-то сопротивление, то и этих запасов бы не хватило. А так сразу – бах, и ручки кверху.

Сун-Цу побелел и сделал было шаг в сторону Виктора, однако Гален Кокс тут же выпрямился и холодно посмотрел на Ляо. Тот что-то невнятно буркнул и вернулся к своему мешку. Здесь он опустился на колени лицом к уже зашедшему солнцу и закрыл глаза ладонями. Словно молился...

Кай посмотрел на него и покачал головой. С той поры, как напряжение между Хосиро и Виктором спало и Сун-Цу стало некуда вбивать клинья раздора, он сосредоточился на самом себе.

Боролся с внутренним разладом – это было нелегкое сражение. Кай сразу почувствовал это.

Трудное у Сун-Цу было детство! Постоянно из огня да в полымя! В его душе никогда не было мира. Он постоянно метался – то осознавал себя ожившим богом, по крайней мере воплощением божества; то презирал себя за ничтожество, за мерзость, хлеставшую через край. Но в любом случае самой сладкой, самой греющей душу страстью принца было отыскание виноватых. Кто-то же внес сумятицу в его душу, кто-то навеял подобные мысли, и если первых, назвавших его богом, следовало отблагодарить, то вторым, свергнувшим его в пропасть отчаяния, – отомстить.

Кай одернул себя – Бог с ним, с этим Сун-Цу! Ему еще предстоит с ним наплакаться, зачем сейчас забивать голову дурными мыслями! Он склонился к рюкзаку и уже в следующую минуту, нащупав банку со съестным, забыл обо всем остальном. Кай вытащил ее – это оказалось консервированное мясо с овощами. Высоко подняв в руке свою находку, он громко объявил:

– У меня тушеное мясо с овощами. Никто не желает? Могу обменять. Желательно на сухое печенье. Или на что угодно.

Гален Кокс уныло покачал головой:

– А куска черствого хлеба для меня не найдется? Рагнар с готовностью предложил:

– У меня здесь цыпленок в соусе и с лапшой. Идет?

Кай даже руку опустил.

– Ты хочешь обменять такую вкуснятину? Это единственная пища, которую можно взять в рот. Знали бы мы, когда собирались в экспедицию, что следовало взять с собой!..

Рагнар совсем по-мальчишески смутился:

– А мне не жалко.

Шин достал две консервные банки:

– Рагнар, могу предложить холодную свинину с фасолью. Две штуки.

Тут и Виктор Дэвион заторопился:

– Я тоже дам две банки фасоли и половину плитки шоколада.

– Ох, как богато! – Кай подмигнул Рагнару. – Послушай, ты получил выгодное предложение от принца Федеративного Содружества. Поторгуйся, поторгуйся, глядишь, он набавит цену. Может, даст в придачу целую планету.

– Только будь настойчив, – поддержала брата Касандра. – В последний раз, когда Дэвионы начали возвращать миры, они отвалили капелланам сразу половину их территории.

Все, исключая Сун-Цу, громко засмеялись. Тут же смех стих. Принц Ляо совершенно вышел из себя.

Рагнар пожал плечами.

– Я вовсе не имел в виду Виктора. Если хочешь, Кай, этот цыпленок твой. – Он сделал паузу, потом обратился сразу ко всем: – Может, я самый молодой из вас, но это не значит, что я только вчера родился. Или простофиля, каких свет не видывал. Так что вот мое условие: три банки фасоли и целая плитка шоколада – и жрите этого цыпленка в свое удовольствие.

– Рагнар, – посоветовал Кай, – придержи ты эту банку. Или съешь сам. Лучше съешь, потому что завтра нам выпадет трудный денек, поверь.

Аллард Ляо наконец открыл свою банку и сморщился, отвернул нос, учуяв исходящий оттуда запах. Потом осторожно поставил банку на камень.

– Вот еще что, – добавил он. – Насчет часовых. Сегодня вместо часа на посту придется стоять по два. Сун-Цу – первый, его сменит Рагнар. Потом Касандра, следом я. Встанем затемно, двигаться придется во мраке. Навалимся на врагов, пока они не успели вылезти из своих спальных мешков.

– Нет, – возразил Сун-Цу. – Я не хочу. Я устал. Я не буду первым.

Кай мрачно посмотрел на него:

– Я и исходил из того, кто больше устал. Не думаю, что у тебя сил меньше, чем у Рагнара или Касандры. Просто тебя, когда ты заснешь, не добудишься, так что ты встанешь на пост первым, пока не заснул.

– А почему они не будут дежурить? Я понимаю, почему ты сделал исключение для Дэвиона, но почему Курита? Ты тоже, как твой папочка, замыслил измену?

Касандра вскочила, сжала кулаки, однако брат успел шагнуть вперед и попытался успокоить ее взглядом. Этого оказалось мало – девушка была вне себе от ярости. Кай с намеком глянул в сторону Рагнара – тот тотчас сзади приблизился к Касандре, однако девушка уже успела справиться с вспышкой гнева. Она неохотно отступила, при этом все время пристально смотрела на двоюродного брата. Он сделал презрительную мину, словно его эта мышиная возня, мелочные обиды мелочных людишек не касаются. Однако вскоре и он поежился – трудно было сохранять спокойствие, когда тебя буквально сверлят взглядом.

Кай перевел дух – даже Хосиро и Шин с удивлением смотрели в его сторону. Ну, парень, у тебя и выдержка. Ты, парень, держись, придет день, и ты посчитаешься с этим вонючкой. Мы тебе поможем, будь уверен. Очень хочется обломать ему ногти. Просто кулаки чешутся.

Так это было или нет, только Кай почувствовал себя вольнее.

– Слушайте все. Объясняю, чтобы потом никаких кривотолков не было. Виктор, Гален, Хосиро и Шин – наша главная ударная сила. Их задача захватить вражеские боевые роботы и обезвредить их экипажи. С этой целью я и предоставил им максимально возможный отдых. Вареным сонным куклам нечего делать в диверсионном рейде. Они должны быть в полной боевой форме, вот почему на эту ночь я освободил их от дежурства. Он помолчал, походил по площадке, потом продолжил:

– Повторяю еще раз, мы – диверсионная группа. Наша задача – устроить панику в стане противника. Устроить такой шум, чтобы другие группы смогли без помех подобраться к боевым роботам. Судя по всему, наша группа пока не обнаружена, поэтому я решил дать людям возможность отдохнуть. Поэтому я поставил тебя на дежурство первым, чтобы потом ты мог поспать без помех. Ясно?

– Вот теперь мне все ясно. – Сун-Цу погладил свои длиннющие ногти, потом резко вскочил. – Теперь все как стеклышко! Значит, вы здесь решили устроить заговор.

Рагнар поставил на землю банку с едой.

– Послушайте, я могу отдежурить первые два часа. Я вообще могу четыре часа не спать. Сун-Цу сразу взвился:

– Заткнись, щенок! Я не нуждаюсь, чтобы меня защищали. Я сразу догадался, что это неспроста! Да тут целый заговор созрел, чтобы унизить и оскорбить Конфедерацию Капеллана! То-то я думал, чего ради они взяли в рейд этого молокососа и эту противную амазонку? Оказывается, чтобы у нашего уважаемого командира были подпевалы. Чтобы сподручнее было нанести оскорбление свободной нации. Значит, на этой почве Дэвион и Курита заключили перемирие. За наш счет!

Кай спокойно ответил:

– Сядь, Сун-Цу.

Принц Конфедерации Капеллана передернул плечом:

– Я не буду тебе подчиняться. Измена струится в твоих жилах. То, что Дом Дэвионов держит на иждивении Аллардов, ничего, кроме презрения, вызвать не может. – Потом он повернулся к Рагнару. – А ты? Ты просто смешон со своим угодничеством. Что такое ваша так называемая Свободная Республика Расалхаг? Ничего! Фикция! Нечто вроде шутовской игры, которую сочинили при дворе Куриты и в которую они с большим удовольствием играют. На чем основывается ваша свобода? Подумать только – на честном слове бывших хозяев. Когда же Синдикату наскучит эта игра, Драконам стоит только пасть разинуть. Ам – и нету никакой Свободной Республики Расалхаг. Нету – и все тут! И никто не остановит. Теперь кто вы есть? Ну, кто вы есть?.. Потеряли половину своих капиталов, половину звездных систем. Рагнар вскочил:

– В таком случае ты должен понимать нас больше, чем кто-либо другой, Сун-Цу. Вы тоже потеряли половину своих наследственных владений. Нам бы следовало стать братьями, объединиться, чтобы не потерять все остальное.

Его заявление произвело удивительное действие, совсем не то, на какое рассчитывал Рагнар.

Сун-Цу сорвался на крик, в голосе его стали проскальзывать петушиные, истеричные нотки.

– Не сметь! Ты не имеешь права даже помышлять о каком-то равенстве со мной! Можешь подхалимничать перед Каем и Касандрой, может, те и признают тебя ровней. Кто вы есть – жители вашей так называемой республики? Потомки бандитов, разбойничьего сброда, которые не имеют права на существование.

Его понесло.

– Вот и крутись возле них, как этот якудза крутится возле Куриты, а этот, из Содружества Лиры, возле Дэвиона. Все вы, как марионетки, пляшете под дудку Хэнса Дэвиона и этого Вульфа. А кто такой Вульф? Прямой отпрыск кланов, кровь от крови, плоть от плоти. Вульф сам заявил об этом. Он и собрал нас здесь только для того, чтобы оторвать от дел. Чтобы мы попусту потратили время, пока кланы взяли передышку для выборов нового ильХана.

Рагнар первый толкнул Сун-Цу. Тот не успел ответить, так как Кай шагнул и крепко взял кузена за запястья. Тот пронзительно завизжал, совсем как дикий зверь, и попытался освободить руки из железных тисков Кая. Тот глянул в глаза брату и оторопел – злоба, живая, неукротимая, вскипела в глазах Сун-Цу. Затем он резко оборвал крик, взгляд его остановился, и он нанес брату предательский удар ногой. Кай упал на землю. Искры посыпались у него из глаз, земля набилась в рот. В левой стороне черепа разлилась адская боль, и уже сквозь нее, через ошеломляющее удивление, он услышал торжествующий крик Сун-Цу:

– Не сметь прикасаться ко мне, предательское отродье! Это тебе урок. Будешь знать, какова она на вкус, землица-то! Что, горько? Только попытайся сотворить то, что совершили твои папочка и мамочка, еще получишь. Конфедерация Капеллана не ваша! Зарубите это себе на носу!.. Она – моя. Ты никогда не посмеешь наложить на нее свою лапу. Уж в этом я тебе могу поклясться! Чтобы ни случилось, запомни: она моя! Была и будет!..

Терпение Кая лопнуло – сносить это дальше? Значит, расписаться в собственном бессилии?! Мыслил он в тот момент холодно, даже спокойно. Его удержала в руках леденящая сила гнева. За ним такое водилось – в минуты бешенства его тело как бы наливалось холодом. Он откровенно начинал зябнуть, даже мурашки бежали по коже. Этот подонок все-таки достал его. Он должен проучить его, иначе это никогда не кончится. Он посмел ударить командира?! Да он ему в два счета рога обломает! Ну-ка, как оно тебе?..

Он вытянул руки и с силой ударил Сун-Цу под обе коленки – тот разом осел на землю. Кай изловчился и прыгнул на него, уселся на грудь, коленями прижал его руки к земле.

– Надеюсь, этот урок будет тебе впрок. – Он два раза изо всех сил врезал ладонями по ушам Сун-Цу. – На первый раз достаточно. Я не хотел этого, но ты сам меня вынудил. На черта сдалась мне твоя Конфедерация! Ваш звездный трон, ваш!.. Вот и забирайте его себе. Владейте и помалкивайте. Даже если Виктор потребует, чтобы я возглавил вторжение в вашу Конфедерацию, я откажусь. Ты, дурак, учти: меня больше всего волнует, чтобы между нами был мир. Это, так сказать, наши семейные дела, а теперь получи за то, что посмел поднять руку на командира. – И он еще раз врезал ему по ушам. Тот сразу притих, замер. – Если еще раз посмеешь обсуждать, тем более отказываться выполнять приказ, я передам дело в суд чести. Понял?

Кай поднялся и, дернув Сун-Цу за комбинезон, поставил его на ноги.

– Первая смена твоя! Повторить?!

Сун-Цу быстро отступил, однако огрызнуться не посмел.

Голова у Алларда оказалась разбитой, кровь сочилась из уха. Ни слова не говоря, он покинул лагерь, спустился в низину и уже оттуда вскарабкался на вершину близлежащего холма. Здесь сел на камень, закрыл глаза, перевел дух.

«Как можно было так сглупить?» – спросил он себя. Ну ударил он Сун-Цу, ну доказал, кто есть кто, но ведь силой ничего не решишь. Прошло около двадцати четырех часов после разбирательства, а он опять вляпался в постыдную историю. Теперь опять Романо поднимет вой, опять они соберутся, начнут задавать вопросы. Ох, как потешится Романо, как начнет кликушествовать – как же, ее сыночка обидели. Опять родителям краснеть.

Ну, не так все плохо – у него же есть свидетели, Сун-Цу первым поднял руку. Тут Кая передернуло, жуткая мысль посетила его: а не спектакль ли это? Он вспомнил безумные глаза двоюродного брата. Такие ли уж они безумные? Не ведет ли он двойную игру? Ведь, разыграв этот скандал, он многого добился. Прежде всего обещания Кая оставить в покое трон Конфедерации Капеллана. Может, в этом и был тайный умысел подобных глупостей. Тогда Сун-Цу – опасный человек. Гений коварства. Строить из себя дурачка только для того, чтобы шаг за шагом укреплять свои права на престол. Нет, это слишком хитро. Даже для него.

Позади него послышался шорох осыпающихся камней, кто-то шел в его сторону. Конечно, это не Сун-Цу. Тот в доверительные разговоры, в откровенность пока не играет. И топал бы как медведь, он и в походе шумел больше всех. Никакого понятия о маскировке.

– Это ты, Сандра? – спросил он, не поворачивая головы, и, чтобы успокоить сестру, заявил: – Со мной все в порядке.

– Простите, лейтенант Аллард, – сзади послышался голос Хосиро, – я не хотел мешать вам.

Кай медленно повернулся.

В небе повисла половинка луны, более десятка мелких спутников разноцветными точками бежали по темному своду. Света было маловато, так что лица Хосиро он не видел, только смутные очертания фигуры и неясные светлые пятна.

– Ты не помешал, Хосиро. Я должен извиниться перед вами всеми за свое поведение. С тебя и начну. Прошу простить, что тебе довелось стать свидетелем подобной постыдной сцены. Больше это не повторится.

– Да что ты, Кай! – Хосиро пожал плечами. – Ты считаешь, что потерял контроль? Не вздумай извиняться – все и так на твоей стороне. Я пришел сказать, что восхищаюсь тобой, ты лучший командир, которого я когда-либо встречал. Я бы так отделал его!.. До бесчувственности...

– В том-то все и дело. Сун-Цу и так совсем бесчувственный. Странный какой-то... Создается впечатление, что чем больше его бить, тем он глубже будет уходить в себя. Он там ищет отдушину. С ним как раз битьем ничего хорошего не получится. С ним надо по-другому. Иначе он вконец свихнется.

Курита ничего не ответил, прислонился спиной к каменной глыбе, потом наконец произнес:

– Бывают такие обстоятельства, когда единственным решением становится сила.

– Хосиро, ты и я – мы оба родились воинами. Для нас сила вполне обычное, приемлемое средство добиться результата. Это я понимаю, сам прибегаю к подобному лекарству. – В этот момент перед его глазами поплыла шеренга атакующих боевых роботов кланов; память услужливо подсказала те мгновения, когда он не испытывал жалости к врагу. – Но Сун-Цу – это другое дело. С ним это не выход. Сила, проще говоря, побои только увеличат его страх.

– Его страх? – Принц задумчиво потер щетину на подбородке. – Я считал, что у него в душе нет ничего, кроме ненависти.

Кай ответил не сразу – сначала растер шею, потом долго смотрел в мерцающее ночное небо, где перемигивались огоньки звезд, мелких спутников, соседних планет. Потом, вздохнув, он выговорил:

– Нет, именно страх, поверь. Я увидел, как ему жутко, как глубоко засела боязнь в его душе. По глазам увидел... Еще до того, как он ударил меня. Поразмышляй над этим. Он вырос в сплошном кошмаре. Его постоянно натаскивали ненавидеть меня, моих родителей, моих сестер. В этом деле его родная мамочка не щадила себя – ведь она до смерти ненавидит мою мать. И боится ее... Ему было только пять лет, когда скончался наш дедушка, и все это время до совершеннолетия он слышал сплетни, что это его мамочка отравила деда. С той поры он вцепился в мать, в свою единственную опору и надежду. Та в свою очередь полюбила его с той же силой, с какой ненавидела весь мир. С той же самой легкостью, с невозмутимым, а то и ласковым лицом, с каким дарила ему игрушку, в следующую минуту она могла отправить на смерть сотню человек. Что там сотню – тысячи! Она узаконила пытки как испытание на верность. Вот и подумай, с тем же самым личиком, с каким она дарила ему подарки, Романо могла отправить его в камеру, где палачи начали бы проверять его верность.