Текст книги "Суженая из лужи"

Глава 18. В которой Лера сталкивается со всяческими странностями и жуткой жутью

Я проснулась от солнечного света, проникшего в комнату сквозь щелку в шторах. Лениво приоткрыла веки. Луч рассекал полумрак, подсвечивая мириады пылинок, кружащихся в воздухе. Они сверкали точно искры.

Стена рядом с окном окрасилась в розовый. Время шло, цвет поблек – солнце поднялось выше – и световое пятно сместилось вправо. Медленно переползло через прикроватную тумбочку и лизнуло горячим языком мою ногу на краю постели.

Я поджала ее под себя и свернулась клубком. Закрыла глаза. Надо еще поспать. Хоть пару часов. Возможно, магия этого места так влияла, а может волнения последних дней – но слабость я ощущала в каждой клеточке.

Но сон не шел, а свет перебирался все ближе и ближе к лицу. Неожиданно вспомнилась Изабелла. И не просто так вспомнилась. Я вдруг четко осознала, что она сейчас в моей квартирке обитает! Уж наверное додумалась посмотреть в паспорте адрес прописки. И если она перекрасит хоть одну стенку в розовый цвет, я ее убью! Или покалечу! Надеюсь, Николаю хватит благоразумия не угождать всем капризам этой девицы. И тут же поняла, что благоразумия может и хватит, а вот силы воли вряд ли.

После этих мыслей, сонливость выветрилась совершенно. Смирившись с началом нового дня, выбралась из-под одеяла и направилась к двери, как я смутно помнила из вчерашнего рассказа Фрэнсиса, ведущей в ванную.

Стены здесь были матово-синими, разбавленными перламутровыми мазками голубого. И заметно, что ремонт произведен недавно. Уж никак к моему приезду муженек подготовился? Мило-то как!

Прохладная струя воды наполнила сведенные лодочкой ладони. Какая же она прозрачная. Как из родника. А почему бы и нет. В магическом мире нет необходимости в загрязняющих окружающую среду производствах. Все создается и управляется с помощью магии. Фантастика! Точнее фэнтекзи самое настоящее.

И косметика, наверняка, только экологически чистая. Я пробежалась взглядом по фигурным баночкам и тюбикам с блестящими серебристыми и позолоченными этикетками, обещающими вечную молодость и красоту. Вот интересно, Донеллин сам всеми этими кремами и шампунями пользуется для поддержания мужественности или только для жены, то есть меня, приобрел?

Наплескавшись в ароматической ванне, – спасибо магии за флакон с лавандовой солью, – спокойная и благоухающая вернулась в покои, где обнаружила почти прибранную постель, над которой хлопотала худенькая блондиночка. А на тумбочке дымящуюся чашку кофе с молоком и шоколад.

– Ты кто? – спросила я скорее, для оповещения о себе, чем для получения ответа.

Девушка, если и испугалась, вида не подала. Только плавно развернулась и представилась:

– Госпожа, я ваша личная горничная. Кэнси. Могу вам помочь?

– Нет, Кэнси. Мне больше ничего не нужно. Можешь идти, – бодро отрапортовала, как пописанному.

«Как в гостинице, – хмуро подумала глядя вслед горничной и надкусила угощение. – Только лебедей из полотенец не хватает. А может в этом мире и лебедей-то никаких нет? Правда, не в форме же уточек тогда складывать!».

Сахар побежал по венам. Настроение стремительно поднималось вверх. А вот кофе пить не буду – на голодный желудок вредно. Взяла в руки чашку, просто чтобы рассмотреть. Тоже тёмно-синяя, с хаотично прокрашенными охристыми линиями. Похоже, принц любит синий цвет. А я не против.

Тепло фарфора передалось рукам, и они сами поднесли чашку к губам. Глоток. Еще один. Тело накрыла волна тепла и спокойствия, как это часто бывало дома, в моей маленькой уютной квартирке.

Я лениво смотрела в большое, вытянутое кверху окно, вид из которого – мечта интроверта: бесконечное бегущее вдаль пожухлое поле и ни души вокруг. Мрачного интроверта. Склонного к затяжным депрессиям. Чтобы таковые поддерживать.

Затем перевела взгляд на стены, покрытые нарочито грубой штукатуркой пепельного оттенка. На когда-то бывший идеально ровным, а теперь покрытый паутиной трещин потолок, цвета выцветшего морского жемчуга. На диковинную конструкцию в самом его центре, где в земном жилье крепится люстра.

Отставив чашку, встала под «люстру» и начала вглядываться в странные, непривычные элементы. Темные рожки. Много рожков. А в каждом – шары-жемчужины. Тусклые, неживые. Я сразу почувствовала, что магии в них нет. Дом любил живой огонь.

Чуть позже, причесанная и приодетая, отправилась обследовать имение. Мне здесь неделю еще жить, даже если Себастьян будет ночи не спать, разыскивая рецепт возвращения. В чем я очень сомневаюсь.

Думать про то, как братец с его дипломами по каллиграфии – может у него и еще какие-то есть, стоило спросить все-таки – будет повторять «подвиг» сестрицы, мне не хотелось. Потому что было страшно. Где-то глубоко, в подкорке зудела мысль: если Охрум ему не поможет, не видать мне дома, пока Иза не нагуляется и не решит вернуться. А она, возможно, не нагуляется. И не решит. Вдруг понравится ей? Ну, мало ли….

Выскользнув за дверь, оказалась в длинном светлом коридоре. На стенах – светлые пятна, когда-то тут висели картины. А теперь – пустота. И было в этом что-то неправильное. И печальное.

Под каждым шагом поскрипывал пол, из некрашеных, сильно обшарпанных, но сохранивших благородный вид досок. И тут я ощутила взгляд в спину, резко обернулась и… никого. Только вроде бы тень по полу скользнула. Брррр, аж мурашки по спине.

А вот и знакомая уже лестница. Вверх я не пошла, лучше начать с первого этажа. Не то чтобы я боялась, просто остерегалась. Да и ощущение слежки не отпускало.

Естественный свет проникал внутрь сквозь мозаичные окна, освещая огромный, как ангар, холл. Ночью, окутанный темнотой, он казался меньше. Теперь же его размеры давили. А еще он был пустым… не в плане мебели – ее тут было предостаточно – а… неживой что ли. Бездушный.

– Доброе утро, Изабелла! – голос Фрэнсиса, заставил вздрогнуть от неожиданности. И как только я его раньше не заметила? Он словно из теней вынырнул возле зеркала в золоченой раме. В одной руке графинчик с жидкостью, а в другой тряпка. Рукава рубашки закатаны по локти. Вид занятого уборкой мужчины – высшее наслаждение для женских глаз. Так бы и смотрела.

– Привет, – искренне улыбнулась. – Я тебя и не заметила.

– Это одна из моих способностей – быть незаметным. Чтобы не тревожить господ.

Даже так? Ну надо же!

– Ты сам занимаешься уборкой?

– Ну, какая же это уборка, так… шалости. Люблю порой поработать руками, отвлечься.

Ну да, это мне знакомо. Бывало дома именно уборкой я снимала стресс или злость. Помогало. Интересно, от чего пытается отвлечься Фрэн?

Окна большие, шторы раздвинуты. Но света из окна поступает мало. в его тусклом свете кружится в воздухе пыль. Опять следы картин на пепельно-серых стенах.

Колонны бы привести в надлежащий вид. И мраморные плиты, старательно, шов к шву уложенные на полу, подлатать. Не так-то и часто, по всей видимости у Фрэна бывает плохое настроение и желание снять стресс.

– Фрэнсис, почему здесь такой упадок? – обвела рукой залу.

– Мы пытались, но… – и плечами пожал.

И что это значит?

– Если вы проголодались, то кухня там, – Фрэнсис кивнул на массивную дверь за лестницей. Скоро подадут в столовой, но если вы голодны…

Краска на двери вздулась и облупилась. Петли скрипели. Стоило ее открыть, как на меня обрушился запах еды, напоминая, что последний раз ела вчера в дорожной таверне. Ну и шоколадка с кофе сегодня. Но это не в счет, только аппетит разбудила.

Тихо прошла вдоль обшарпанных ящиков, заполненных привычными овощами и фруктами. Мимо разделочного стола, прямо к плоской панели, возле которой хлопотала кухарка и, кажется, силой взгляда переворачивала сырники. А затем, взглядом выключила чайник. Но чай уже заварила своими руками.

Общаться с кухаркой не хотелось. Даже неловко выдавать свое присутствие и показывать, что я за ней подглядывала.

Пришлось вернуться.

Тишина…

Никого нет…

Только стрелки часов ведут монотонный отсчет времени. Тик-так, тик-так.

– Фрэнсис! Принеси теплую одежду, хочу прогуляться по саду.

Через несколько минуту на мои плечи ложится верхняя одежда.

Определенно, иметь прислугу не такая уж и плохая идея.

На лестнице, ведущей с крыльца, пять ступеней, верхняя – сколотая. На них налипли жухлые листья. Терпко пахнет землей и осенью. С чего бы вдруг? Лето же. Во всяком случае, в другой части знакомого мне мира. В жухлой траве стрекочут кузнечики, в ветвях чирикает одинокая птичка. Газон давно никто не стриг, разросшиеся кусты подобрались вплотную к дорожке и скрученными ветвями хватали меня за юбку.

И снова взгляд и, будто бы, шелест шагов. Оборачиваться не хотелось, внутреннее чутье подсказывало, что никого-то я не увижу. Но как-то это трусливо. Нет уж, поддаваться иррациональным страхам не буду.

Обернулась. Никого. Только ветер гоняет сухие листья по дорожке. Обвела взглядом деревья – смотрели теперь оттуда, подсказывало магическое чутье. Хотя с последним я еще не совсем разобралась, может оно и что-то другое подсказывало. Что мне, например, завтракать пора.

Дойдя до ворот, обернулась. Хотелось рассмотреть имение при свете дня. Оно высилось древним гигантом, будто проросшим прямо из земли. Серые камни, вот-вот исчезнут в прожорливой пасти огромного плюща. Окна первого этажа расположены слишком высоко. В их черных зрачках отражается небо с редкими сгустками облаков.

Жуткое местечко и на редкость негостеприимное.

Здравый смысл любезно подсказал, что лучше бы вернуться. Но хотелось посмотреть еще. и вот я упрямо иду вперед пока не утыкаюсь в кованую ограду, с устремленными в бесцветное небо пиками. Уродливое дерево с той стороны просунуло колючие ветви сквозь прутья, точно желая дотянуться. Схватить. Ржавые ворота оставили на пальцах рыжие хлопья.

А вот открылись створки беззвучно, и эта тишина напугала. Но ведь и правда, зачем тревожить покой мертвых? Передо мной раскинулось кладбище. Покосившиеся могильные плиты, потемневшие от времени и непогоды, тонули в густом молочном тумане.

Он, словно живое существо подкрадывался ближе.

И ближе. Вязкий, противный, пропахший тленом.

Надо поворачивать назад.

Бежать. Прочь. Прямо сейчас.

Щиплет глаза. Но я изо всех сил вглядываюсь в пространство. И вижу только могильные камни с выбитыми на них странными закорючками.

Туман усиливается, хотя, кажется, куда уж сильнее. Проникает в нос, в легкие и оседает в груди густой массой.

Дышать! Воздуха! Воздуха! Я как рыба открываю рот, но не могу сделать ни вдоха и, наконец, бросаюсь прочь. Сквозь бурьян, сквозь колючие кусты.

Не выбирая дороги.

Сердце выпрыгивает из груди. По ушам бьет тишина.

Остановилась, чтобы перевести дух. Туман исчез. Словно сторожевой пес выгнал со своей территории и успокоился. А вот в какую сторону мне двигаться? Не сад, а настоящий лес. Ну, если идти, то обязательно куда-нибудь придешь. Так я и сделала. За пределы имения все равно не выйду.

Небольшой, явно рукотворный прудик вынырнул из–за деревьев.

Черная, поддернутая ряской вода. Желтые кувшинки совсем рядом с берегом. И вот зачем она мне сдалась? Могла бы потом Фрэнсиса попросить сорвать. Видимо, приключений на сегодняшнее утро мне не хватило. Я неуклюже выгнулась над водой и потянулась к цветку.

И тут из черноты на меня глянуло девичье лицо с развивающимися темными волосами. Распухшие губы заходятся то ли в крике, то ли гримасничают. И мертвые глаза смотрят в упор.

Я отшатнулась в ужасе, не упав лишь по невероятной случайности. Горло стиснуло, и вместо крика изо рта донесся жалостливый писк.

– А ну-ка, куш отсюда, водянка негодная! Нечего госпожу пугать!

Я медленно повернулась на голос.

Кот сидел у кромки воды. И улыбался. Сквозь его тело просвечивали кусты…

– Ну, здравствуй! – и лапкой махнул приветственно. – Меня Жутиус звать.

Мир вокруг закружился со скоростью юлы, земля ушла из-под ног и я все-таки упала.

Глава 19. В которой мы знакомимся с Жутью. Он же Ус

…Стрекоза. С блестящими полиэтиленовыми крылышками. Сидит на стебле и колышется в такт ветру. Или вот мохнатый толстый шмель. Или…

Сфокусироваться сложно.

Болит бедро и рука. Упала я не очень удачно.

Большой серый паук ползет по платью.

Фу, мерзость!

Кажется, последнюю фразу я произнесла вслух. И тут же надо мной нависла кошачья морда. Полупрозрачная кошачья морда.

– Ну, знаешь ли, это оскорбительно. Или ты просто кошек не любишь? Аж до обморока.

– Л-л-люблю. Но ведь ты… неживой.

– А вот это вдвойне неприлично указывать малознакомому собеседнику на его недостатки.

– Я… прости я не имела в виду ничего такого.

– Никакого такта у современной молодежи, – фыркнул кот и по усам лапкой провел. – Или бедному Донеллину подобрали самую невоспитанную магичку королевства?

– Н-н-нет… не самую.

– Ну и за это спасибо! А чего это ты странная такая?

Кто бы говорил! И ничего я не странная, просто пытаюсь вспомнить сталкивалась ли я раньше с говорящими животными. Это как вообще для этого мира в порядке вещей или не очень? Лошади вот были молчаливые, птицы щебечущие, а дворовая собака брехливая. Но, чтоб разговаривали – не было такого. Ну, мало ли, одно дело собаки, а совсем другое кошки. На этом гениальном умозаключении мой мыслительный процесс был прерван.

– Или может ты удивлена моему умению говорить? – и нос вздернул, поглядывая на меня этак свысока. – Уникальная способность, между прочим.

– Ага, – подтвердила и первое и второе разом.

– Эх да, были звери в наше время, не то, что нынешнее племя. Обмельчали. Говорить по-человечески разучились, – и печально вздохнул. – И как же им теперь живется, когда даже имени своего, родителями данного назвать не могут?

Тем временем я с земли поднялась и травинки стряхнула. А то выгляжу совсем непрезентабельно.

– Так вот, – кот приосанился. – Повторю, а то вдруг ты за своим обмороком пропустила, зовут меня Жутиус. Для домашних просто Жуть. Так и называй, ты же теперь тоже член семьи… хоть и ущербный. Но, как говаривала моя бабка, а кошка она была шибко умная, каким бы заяц не родился, а на шапку все равно сгодился. Так-то.

Переспрашивать, что именно имел ввиду Жуть не стала. Не хотела сойти за еще большую дуру в его глазах. Наверное, что-то с глубоким подтекстом. А кошачьи контексты я еще не привыкла понимать. Но ничего – разберусь!

– И я, как ты уже поняла, астралообитатель.

Надо понимать, что имеется в виду призрак?

– А я – Изабелла, как ты уже знаешь, жена Донеллина. А вот в пруду… – до сих пор мне было очень не по себе. – Это что было?

– Кто, – поправил кот. – Утопленница эта. То ли Милкой, то ли Ленкой звать… никак не запомню, имя необычное такое.

– Милена я, – из воды высунулась бледная голова.

– А я так и сказал, – и, уже повернувшись к ошарашенный мне, добавил. – Да ты ее не бойся, ничего она не сделает. Добрая.

Девушка плотоядно улыбнулась бескровными губами.

 Была она симпатичной, а как для мертвячки, так даже красивой.

– Она прямо здесь утонула?

– В этом то пруду? – в желтых кошачьи глазах заплясали искорки. – Да там по пояс будет! Нет, конечно.

– Его для меня сделал хозяин, – девушка оказалась уже около берега, положила руки на голову и с интересом меня рассматривала. – Он хороший. Заботливый.

– Донеллин?

– Ох, Донеллин… томно вздохнула Милена. – Он красавчик, да? – и подмигнула.

 Глаза у нее были темно-зеленые, а взгляд вязкий, тягучий. От него кружилась голова.

– Наверное… – только и сказала.

– Конечно, красавчик! – обиженно бросила девица. – Жууутко крррррасивый. – И облизнулась. Уж не съесть ли она моего мужа надумала? Ну уж нет! Хотя чего это я… я ж его даже не знаю. Вот познакомлюсь, а там посмотрим. Может и не против буду, чтоб им пообедали.

– Просто я его еще не видела.

Странная компания. И разговор странный. Но уже почти не страшно.

– Скоро-скоро познакомитесь! – хихикнул кот. – Может быть даже сегодня. А теперь пошли, а то сыро здесь и холодно.

– Ты же призрак!

Кот зыркнул на меня будто ледяной водой окатил.

– Ты, светлость, этикету бы поучилась. Все-таки в приличный дом жить приехала.

Даже стыдно стало. Вот же обидчивый какой!

– Приходи еще! – крикнула вслед Милена. – А то скучно тут, поговорить не с кем.

Мы шли по тропинке, кот чуть впереди, я следом. И дорогу запоминать пыталась. Небо посветлело, стало теплее и место это уже не казалось таким жутким. Может и протяну тут неделю, а то и две. Скорее две – особой надежды на Себастьяна не было. Главное мимо кладбища не гулять. И хочется верить, что Донеллин и правда красавец. Хотя кто знает, какой у покойниц вкус? Не стоило так сразу обнадеживаться.

– И чего молчишь? Расскажи, как там у вас в столице-то? К нам новости редко приходят. Уж я просил-просил Фрэнсиса, подписку хотя бы на местную газету оформить, а он только обещает, а сам и пальцем не пошевелит, если ему это не выгодно.

– Ты и читать умеешь?! – вырвалось раньше, чем сообразила, что спрашивать такое не стоило.

Кот медленно развернулся. Недобро сверкнул взгляд:

– Я очень терпелив, но еще раз оскорбишь меня и пеняй на себя!

– Прости…

Жуть покачал головой и продолжил путь:

– Так что там с новостями?

Да я б знала!

– С тушинцами замирились?

– Э-м-м-м-м….

– А с торговыми санкциями что? Ввозят уже сыры заморские, с плесенью или продолжают в море топить, оглоеды?

– Э-м-м-м-м….

– Ничем-то вы, молодежь, не интересуетесь! У нас ведь здесь что?

– Что? – подхватила с готовностью.

– Скука, вот что! Души неупокоенные, утопленницы, мертвяки ходячие из лесу иногда выходят… зимой обычно, когда холода, и другого мяска, кроме человечьего не сыщешь… Тьфу, провинция! Ничего интересного!

Да, я бы назвала это другим словом. Хорошо, что зима еще не близко…

– А что ж ты, Ус, темные обряды на крови девственниц не упомянул? – на крыльце нас встречал Фрэнсис.

– Я же просил! – так и взвился призрачный кот. – Не называть меня так.

Управляющий выпад проигнорировал:

– Не надо было пугать госпожу, – и улыбнулся мне. – Не слушайте его, Изабелла.

Мое имя – я почти начала воспринимать его, как свое, – в его устах звучало по–особенному.

– А это неправда? Про обряды. С призраком и утопленницей я уже познакомилась.

– Ох уж эта Милена! Я предупреждал ее о вашем приезде и попросил вести себя… смирно.

– Она была очень мила. Я случайно набрела на ее пруд.

– Может, продолжим разговор внутри. Завтрак уже давно ожидает, – Фрэнсис открыл дверь. – Прошу.

Глава 20. О том, как сложно быть женщиной, если родился мужчиной

Себастьян.

Чешуйчатое платье Себастьян уже ненавидел. Оно жало, оно давило, оно трещало и терло. Но в зеркале, на миниатюрной светловолосой девице с несколько вызывающими чертами лица, смотрелось аппетитно. Губы он подкрасил самой яркой из помад, найденных у Изы. Ему всегда нравилось, как красный смотрится на женских губках. И сияющие тени из пыльцы фей, которыми он пожирнее намазал на веки прямо пальцем. И румян на щеки положил – что придавало его альтер-это Себелле вид невинный и смущенный.

Себастьян аж залюбовался.

И все было просто замечательно пока он не пытался ходить. Парадно-выходные туфли он стащил из комнаты кухарки – женщины немалых размеров ног, рук и других частей тела. Он бы и платье ее взял, но в сожалению ничего подходящего не обнаружилось. Во всяком случае, для похода в место столь культурное, как академическая библиотека.

Так вот, туфли жали. Перетерпеть это Себ мог – все-таки от будущего королевского мага требовалась выдержка. Но вот ходить в этом орудии пыток было невозможно. Ноги так и грозили подвернуться. Приходилось семенить и крепко сжимать зубы, чтобы сквозь них не просочилось ни одного ругательства.

Охрум побери эту Изабеллу! Чтоб в новом мире ей страдать, как ему сейчас! Нет, даже больше! Чтоб одежда ей не шла, а окружающие насмехались. Пусть отольются сестрице слезы Себастьяновы!

Проклятье в адрес виновницы всех его бед немного помогло. Так, на душевном подъеме, он и до библиотеки доберется и даже до закрытого сектора. Завернувшись в плащ, в котором ходил по черным рынках и иным неблагонадежным местам, шмыгнул в наемную карету.

Белокаменные стены библиотеки сияли в лучах послеполуденного солнца светом многих знаний. Двери распахнулись, стоило приложить к замку билет адепта. Ничего-то внутри за прошедшие годы – прошло тех не так, чтобы много, но все же развитие не должно стоять на месте – не изменилось. Бесконечно-огромный зал, множество столов и стульев. Сейчас почти все пустые – каникулы. Огромные стеллажи давят на входящих всей массой хранящихся в них знаний. Книги в потертых обложках, помнящих пальцы множества жадных до их секретов адептов, теснятся на полках.

Себастьян плащик свернул и под мышку сунул. Пора блистать неотразимостью. Стук каблуков разносился гулким эхом и Себастьян чувствовал, что на него смотрят, отрываясь от скучных страниц.

Библиотекарь у стойки поднял взгляд и посмотрел ошарашенно. Конечно, не часто к ним такие красотки захаживают.

– Добрый день, – взглянул из-под длинных, собственноручно накрашенных ресниц Себастьян.

– Здравствуйте… – казалось, у местного служителя знаний язык к нёбу прирос. – Чем могу служить?

В ответ ему выдали внушительный список литературы из разделов, занимающих самые дальние уголки библиотеки. Библиотекарь косился заинтересованно, и было что-то в этой заинтересованности, подсказывающее Себастьяну, что он на верном пути.

– Я слышала, что в этом месте есть просторные служебные помещения, – решил не ходить вокруг да около Себ, к тому же ноги уже начали зверски болеть. Кто знает, сколько он еще выдержит.

– Есть, – глаза у служителя были неприятно-масляные, и смотрел он на ненастоящую грудь псевдоадептки слишком уж похотливо. Даже не по себе стало. Но надо терпеть, ради дела. Ради должности при дворе.

– Нам там никто не помещает?

– Не помешает? О-о-о-о… нет, конечно… Но…

– Я не за книгами сюда пришла, – вдохновенно прошептал Себастьян низким хрипловатым голосом, вгоняя мужчину в краску. – Точнее не за простыми книгами. Меня, знаете ли, особые знания интересуют.

– Особые… О-о-о-о, да я, наверное, вас понимаю.

– Те, что вы можете показать мне там, – кивок на дверь.

Библиотекарь расплылся в улыбке и яростно закивал. Как бы голова не отвалилась, он еще нужен был живым. Если уж отведет в закрытый сектор, то Себастьян, так и быть, его чмокнет в щеку. А отец еще говорил, что он и пальцем не готов пошевелить ради своего будущего! Какая несправедливость! Видел бы отец его сейчас!

А нет, наверное, не стоит…

Тем временем дверь за спиной захлопнулась, теперь они шли по узкому темному коридорчику. Тут пахло дешевым освежителем – кто только им травы для аромомедальонов поставляет! – и едой. Как не втягивал носом воздух Себастьян, запаха тайных знаний не улавливал.

– Вы ведёте меня в закрытый сектор?

Библиотекарь остановился. Обернулся. И сразу оказался слишком близко. За гранью всех приличий.

– Крошка жаждет погрузиться в пучину запретных познаний?

– Ага… Я вас даже поцелую… Потом, – выдавил Себастьян, вжимаясь в стену.

– Зачем же откладывать? – и руки потянул. И губы.

Себастьян вывернулся, а толстяка-библиотекаря в бок пихнул, с дороги. Туфли скинул, сжал в руке и ринулся вперед.

– Ох, меня-то подожди, проказница! – причитал за спиной гадкий старикашка.

Коридор закончился развилкой. С одной стороны явно несло жареными пирожками, значит, методом исключения, ему в другом направлении. Свернул налево и не прогадал. За железной решетчатой дверью виднелись стеллажи.

И тут Себастьянову талию обхватили жадные руки.

– Вот и попалась, бегляночка моя!

Отцепиться не получилось, теперь держали крепко. А он и без того утомился бегать в узком платье, в котором и не вздохнешь толком.

– Это запретное крыло, да? – вопросил с придыханием. – Туда хочу!

– Да что тебе там делать, конфеточка? Пыль там одна и пауки. Давай мы прямо здесь все и сладим, – и в карман полез, на глазах обомлевшего от такого поворота Себа отсчитывая серебряные.

Да за кого этот старик его держит!?

А тот уже в ослабшие руки монетки вложил. И обнял. И к губам припал.

И язык мерзкий высунул.

Тут-то Себастьян и потерял над собой контроль. Размахнулся и со всей силы врезал супостату по лысому затылку туфельками сорок третьего размера. Библиотекарь вскинул на него полный непонимания взгляд, а потом глаза его закатились, и он мешком рухнул у ног прекрасной девы.