Текст книги "Суженая из лужи"

Глава 3. О настоящем замке и первой стервозной выходке

Ветер пробежал по деревьям. Приятный шелест, поглощая все окружающие звуки, заполнил собой Вселенную. Мне снилась последняя вылазка в деревню к бабушке. Воздух был свеж, ветер мягок, а вокруг разлит аромат разнотравья.

Бабушка бормотала наставления, но, устав слушать тихий голос, я потянулась просто обнять ее. Не вышло – она оказалась не так близко, как мне почудилось. Я тянулась следом, но догнать не могла. Она отстранялась все дальше и дальше. Была на мгновенье быстрее меня.

Сделав резкий прыжок я, наконец, ухватила бабулю, но она извернулась в руках и пропала. Испарилась. А я осталась стоять, растерянно обхватив руками пустое пространство. На смену растерянности медленно, поглощая клетку за клеткой, накатывал леденящий ужас.

Я очнулась резко, подскочив от неожиданности, и больно стукнулась о деревянную перекладину.

– Чтоб тебе пусто было! – выдохнула, вспоминая последние минуты нашего свидания с Николаем. Потирая при этом шишку на голове и пытаясь устроиться поудобнее.

Дурацкая, детская выходка. Зачем в лужу-то толкать?! А потом что было? Я в ней уснула, что ли? Вот так просто?.. Как бы то ни было, одежда на мне сухая. И никакого дискомфорта, кроме боли в темечке не ощущалось. Все, казалось бы, хорошо, да вот только странное платье, усыпанное блестящими камешками, было не моим. Как и диковинные прозрачные туфельки на ногах. А где пальто?! И сумочка от Живанши, ухваченная в черную пятницу, с восьмидесятипроцентной скидкой, где?!

Неужели Николай оказался банальным вором?

Тогда зачем была напяливать на меня вот это?

Я потянула за камешек. Не, даже на Сваровски не похож. Понятно, подделка. Театральная бутафория. Здорово.

Так, а где я вообще?

Над головой увитая зеленью беседка. Причем огромная.

То есть Ник переодел меня – надеюсь, хоть нижнее белье не трогал – и притащил сюда. Что за хрень?

Голова болела уже не от удара, а от переполнявших голову мыслей. Я задумалась, но ненадолго – сначала надо выбраться отсюда, а потом уж можно вовсе предаваться самой изощренной мозговой деятельности.

Можно, конечно, подождать Ника и услышать все от него… Я сняла с ноги туфельку. Легкая. Такой ни убить, ни зашибить не получится. Жаль. А материал странный. На вид вылитый хрусталь, а на ощупь – смесь пластика и дерева.

С кряхтением, проникновенности которого позавидовала бы любая древняя старушенция, я приподнялась со скамьи и, пошатываясь на высоких, неустойчивых каблуках, двинулась прочь из беседки в парк. Во всяком случае, я предполагала, что нахожусь именно в нем. Где еще-то?

Туфли оказались приветом из ада. Николай вообще псих не долеченный. Какую он свалку ограбил, чтобы найти эти жуткие куски пластика? Или на Алиэкспресс заказал, заботливый мой?! Вон уже мозоль натерла!

На самом деле, выразиться мне хотелось куда мощнее и многоэтажнее, но напоминание о культурной столице, где я сейчас нахожусь, не давало открыть рот. Выбравшись на свежий воздух, я взбодрилась. Потеря вещей печалила, но грусть заглушала мысль о том, что сделаю с Николаем, когда выберусь отсюда.

Не жилец! В тюрьме сгниет! Похищение – тяжкое преступление!

Миновав тем временем аллейку из фигурно вырезанных кустиков, я вышла к каменному забору. Калитки не наблюдалось.

Наблюдался замок.

Нереально атмосферный замок. Хоть и совсем небольшой.

Два этажа, башенки, колонны, словно вырезанные из сахара.

Окрестности заворожили настолько, что я на мгновение забыла про мозоль и злосчастные туфли.

Я приблизилась к нему. Коснулась, стены кончиком пальца. Боязливо. Такую красоту надо запретить трогать руками. И приложила одну, а потом и другую ладонь к шершавому, прогретому солнцем камню с пробивающимся из трещинок мхом. Сразу видно, не новодел, которых полная Европа. В каком же веке его построили? Восемнадцатом? Или того раньше? Конечно же, раньше!

И тут у меня наступил когнитивный диссонанс. Замок средневековый. Камни, его составляющие, настоящие. Могу спорить на что угодно. Помню лекцию по архитектуре, на которой лектор подробно разбирал ошибки, допускаемые при реставрации, после которых архитектурный памятник иначе, чем презрительно «новоделом», не назовешь.

Фонари вдоль дорожки вот тоже странные. Стекла у них нет нормального, что ли? Если нет, купи, подожди доставку. Зачем такие ажурные узоры портить мутным пластиком. Ощущение от него, не как от заводской продукции, а как от выкрунтасов пьяного стеклодува.

Калитка, обнаружившаяся в заборе, тоже оказалась диковинной. Во-первых, у нее не было ручки. Во-вторых, открыть ее не получалось, а под пальцами она странно вибрировала. Уж не под электричеством ли?

Тогда я решила ограничиться маленьким оконцем в ней, припав к нему глазом.

Увиденные мощеная камнем улица и лошадиные какахи на ней послужили последней каплей. Я или на съемках исторического фильма в очень натуралистичных декорациях, или… даже не знаю, что тогда.

Галлюцинация? Зрительная и обонятельная галлюцинация.

Закрыв глаза, я досчитала до десяти, но мерзкий запах, отравляющий идиллическую картину, не пропал.

– Эй, есть кто-нибудь! Люди! – сложив руки рупором, крикнула во все горло.

Люди по ту сторону и правда были. Все как один облаченные в нелепые наряды. Наверное, и правда, фильм снимают. Массовку разодели вот…

Да только самой не верилось.

Ладно, главное не паниковать.

– Госпожа!

Сердце едва в пятки не рухнуло. А я в обморок. Но я крепкая. Не физически. Духовно. Меня женщинами в платье средневековых служанок не испугать. И, если что, у меня туфли для самообороны есть.

– Можно просто Лера, – как можно более дружелюбно улыбнулась я. – А не подскажите, где это мы?

Незнакомка одарила меня странным взглядом:

– Вы дома, госпожа, – взгляд ее упал на дверь, за моей спиной. – И через черный ход для прислуги вам тоже выбраться не удастся. Простите, госпожа, но прошу вас, не гневите отца. Позвольте проводить вас в покои.

Подождите. Это шоу розыгрышей, да? И я должна подыгрывать. Так? А камера где?

Последний вопрос я задала вслух. К тому моменту к нам присоединилась еще одна «служанка». В противовес первой, низкой и пухлой, – высокая и худая. Она мне и ответила:

– Камеры в подземелье, госпожа. Но неужели вы думаете, что отец запрет вас там?! – глаза ее стали большими, как пятирублевки. – Мы приготовили ванну, пойдемте, прошу вас. Час назад прибыл курьер с маслом аллорийской розы, который вы заказывали.

– А телефон у вас есть? – предприняла последнюю попытку.

Женщины переглянулись.

– Если госпожа пожелает, то мы найдем.

Отлично. Ну, тогда идемте в покои. Что бы это ни было.

Покои оказались самыми настоящими покоями, то есть огромной спальней. Будуаром. Розово-белым, будто зефирным. Кровать под балдахином, столик-трюмо, креслица с высокими спинками, пуфики, шкафчики, ажурные занавесочки.

Ну и ванна – огромная, расширяющаяся ваза в виде цветка. Они же не хотят, чтобы я разделась сейчас?

– И где телефон? – я пыталась держаться, хоть нервничала сильнее и сильнее.

Худая кивнула и вышла. Отлично.

– А Николая вы знаете? Брюнет, глаза карие, бледный и высокий? Ммм?

Служанка охнула и рукой прикрыла рот. Ага! Вот вы и попались!

– Хочу его видеть. Он ведь где-то здесь, да? И заканчивайте этот дурацкий розыгрыш, ну совсем не смешно.

– Госпожа Изабелла, – голос Толстушки дрожал. – В стенах дома запрещено называть это имя.

– Николая сюда приведите! – хотелось думать, что выгляжу я настроенной достаточно серьезно. – Я на вас всех заявление в полицию напишу. Так и знайте!

Ответом послужил испуганный ох. Всем известно, если боятся, значит, и правда вину чуют. Надо только дожать.

Дверь открылась, и в комнату… пардон, в покои вошла Худая и молодой мужчина с копной волнистых каштановых волос, прикрывающих уши. Одетый по местной моде: обтягивающие брюки, свободная рубашка и жилет нараспашку.

– Что происходит, Изабелла? – произнес с явным недовольством и губы скривил. – Опять истерика?

– Я – Лера. И завязывайте уже с этим спектаклем. Мне домой пора.

– Ты и так дома, дорогая сестренка.

А сарказма-то море. Брррр…

Да и сколько можно! То Изабелла, то вот сестренка.

– Вы здесь главный? – вперила взгляд в мужчину.

Симпатичный, гад. И глаза красивые. Линзы? Откуда же еще взяться такому чистому зеленому цвету.

– Сейчас я, – и улыбочка на губах.

– Телефон принесите. Иначе… – ну даже и не знаю, что будет иначе. Что я там могу? Заявление в полицию их, по всей видимости, не проняло. Глупо думать, что Судом по правам человека напугаю. Где Европа и где мы. Вот и гад понимает, что нечем-то мне ему пригрозить. Руки на широкой груди скрестил и лыбится. Ладно, если на мои права им начхать, то может, на свои еще нет.

И я сняла туфли. Устраивать истерики – не мой вариант. Никогда таким не страдала. А тут вдруг захотелось, аж до зуда. Ну, «хрустальной» туфелькой я в рыжего гада и запустила. И зажмурилась. Чего я творю-то, мамочки!

– Выпустите меня отсюда немедленно! – а голос у меня всегда такой был? Сначала я подумала, что это от переживаний он изменился. Но не может же поменяться настолько.. Или может?

– Ну, Изабелла…

– Никакая я не Изабелла! – и вторую туфлю запустила. Уже прицельно и глаза не закрывала.

Мужчина увернулся и разразился смехом:

– Странно, а ведешь себя в точности, как она! И выглядишь так же. Волосы рыжие, глаза зеленые, выражение лица стервозное.

Стервозное!? У меня-то? Так. Стоп. Чего он там до этого сказал? Рыжие и зеленые… Ну вот на этом он сейчас и погорит. И рванула из тугой прически – кто и зачем там кос наплел? – локон. Вылетела шпилька.

А вот прядка и правда оказалась рыжей.

– Вы что, меня покрасили?! – от моего вопля отступил даже мужик, а Худая и Толстушка аж к дверям шарахнулись. – Где тут у вас зеркало?!

И повернулась в указанном направлении. Точно – вот же трюмо. Совсем разволновалась и соображать перестала.

Из отражения на меня смотрела… не я.

– Какого…. Подняла руку,  и двойник повторил движение. Затем моргнул вместе со мной. И нос потер.

Шок ледяной волной расползался по телу.

– К-к-кто это?

– Ты, конечно же.

– Это не могу быть я! Слышите! Это не я! – и махнула рукой в сторону зеркала. Горячая волна пробежала по пальцам, а потом оно взорвалось искрами осколков.

Ноги подкосились, и я опустилась на пол.

Глава 4. В которой выясняется, что попаданство карается смертью

Меня бил озноб. Я рыдала, размазывая слезы по лицу, и не могла успокоиться. Не хотела. Все происходящее вокруг воспринималось краем сознания. Вот мужчина прикрикнул на служанок. Он требовал, чтобы нас оставили вдвоем, а те слабо упирались, настаивая, что это запрещено этикетом. Закончилось все тем, что дверь с грохотом распахнулась – как с петель только не вылетела – и, подгоняемые ревом «Вон!», женщины опрометью бросились прочь.

Какое-то время ничего не происходило. Потом рыжий подошел и мягко опустился рядом. Я чувствовала его взгляд и только старательнее прятала лицо в ладонях. Тогда он сжал мое запястье и отвел руку, заглянул в глаза. Наши взгляды встретились, и показалось, что я ухнула в ядовитую зелень, как в трясину. И сошлась над головой тягучая ряска.

Миг. Еще. И еще – долгий, будто вечность.

Морок спал. Меня отпустили. Мужчина хмурился, и морщины залегли между бровей.

– Что происходит? – выдавила со всхлипом. – Я не Изабелла, клянусь. Это не мое… не мое тело.

– Возможно, и не она, – губы кривятся, не то в улыбке, не то в оскале. – А кто тогда?

– Лера Соколова. Студентка, второго курса. Живу в Вольске. Учусь там же.

– Так уж и студентка?

Кивок.

– Вольск? Хм, не припомню. Где это?

– Недалеко от Санкт–Петербурга.

– Конкретнее.

Он все смотрит, и под этим взглядом мне хочется провалиться сквозь землю. А еще треснуть ему по рыжей макушке. Вот прям хочется, и все. Аж ладонь зудит. Странно…

– Россия! Планета Земля! – выпалила раздосадовано. Чего он от меня хочет?:

Молчание. И спрашиваю только потому, что хочу прервать тягостную тишину:

– Что случилось с зеркалом? – знать об этом, на самом деле, не хочется. Слишком страшно. Хотела ты, Лера, сверхъестественную историю, вот и вляпалась в одну по самые ушки.

– Ты его взорвала. Магией.

Ответил так спокойно, даже очень. Будто это все в порядке вещей.

– Ее не существует… – лепечу, хотя уже понимаю, что существует. И еще как.

Тяжкий вздох и ругательство. Забористое. В смысле такие на заборах пишут не самые интеллектуально одаренные граждане. Поняла не все. Кто такой Охрум и при чем тут его лысый хвост понятия не имела, но чувствую, что досталось тому по самое не балуй.

– А как сюда… в это тело попала, помнишь?

Я рассказала. С самого начала. Про Николая собеседник особенно заинтересовался. А потом сидел, обхватив колени, и лицо его выражало высшую степень печали. Даже жалко стало, захотелось утешить. Не люблю, когда красивые мужчины грустят. Даже о своей беде забыла. Ненадолго. На секунду или две.

– Выходит… это не мой мир?

– Или ты просто слишком хорошая актриса, сестренка.

– Эм, в смысле сестренка. Мы родственники?

Он развел руками, признавая, что да, вот такая вот оказия. Самые что ни на есть. Кровные.

– Себастьян, – и руку протянул. – А ты – Изабелла.

А я только что его рассматривала! Любовалась даже. Бррррр…. Неправильно это, в свете вновь открывшихся обстоятельств. Почти инцест, вот!

А ведь и правда похож. Рыжий, рыжий, конопатый…. М-да. И что теперь делать? И можно ли мне домой попасть?

– Можно. Наверное, – поморщился. – Только я не знаю как. Не представляю даже, как Иза это провернула. По перемещениям я не специалист, не мой профиль.

– Я не могу тут оставаться! Мне домой надо! У меня там мама… – я вскочила на ноги, и тут же в подошву мне впился осколок.

Вскрикнула и снова села. Было больно, и кровь текла.

– Ты владеешь магией целительства, – испытующе глядел мне в глаза Себастьян. – Изабелла владела, но ты – теперь она, значит, и навыки ее должны передаться.

Не желаю я быть никакой Изабеллой! Захотелось банально разрыдаться. И что–нибудь разбить. Ну совсем не в моем духе. А не достался ли мне вместе с навыками и чужой характер?

Чужая шкурка равно чужие повадки. Вишенкой на многоярусном торте полного отстоя.

– Ты хочешь, чтобы я попробовала это залечить? – и на ранку ткнула.

Себастьян кивнул. И руки потер.

– А если хуже сделаю?

– Я подстрахую.

Верилось не очень. Но почему бы и нет. Болит же!

Поднесла ладонь к разрезу и…

– А что делать-то надо?

– Ну… – он почесал за ухом. – Представь, что бы ты хотела сделать. И пожелай этого.

Так просто, да?

Ну, я и сделала все, как Себ сказал. По рукам пошло тепло, сорвалось с пальцев и окутало ступню. Лечись же, лечись! Я так пыжилась, представляя, что наверняка покраснела. Только не помогло. Рана, как болела и кровоточила, так и продолжала.

Себастьян вздохнул:

– Ну, не все сразу. Я думал, что тело вспомнит… просто нужно время и немного тренировки.

Звучит заманчиво, только вот задерживаться я тут не собираюсь. О чем и сказала.

– Придется, пока я не пойму, как поменять вас с моей сестрицей местами.

– Ты ее не сильно любишь, правильно понимаю?

Он дернул плечом.

А если он решит ее и вовсе не возвращать?

– А может у кого-то другого попросить помощи? Ты вот маг. Да? А ваш отец?

Себастьян вскинулся и руками замахал:

– Даже не вздумай ему ничего говорить! Вообще никому не вздумай. У нас попаданство запрещено и карается смертной казнью. Николаю вот, больше известному здесь, как Николас, повезло. И то потому, что умел держать язык за зубами, и сестрица моя тоже умела, – и зубами скрипнул.

– А чем вашим законотворцам так попаданцы не угодили. Мы же безобидные, – и глазами похлопала, показывая какая вся из себя невинность.

– Потом расскажу, – отмахнулся Себастьян. – Давай-ка позову служанок, и пусть займутся твоей ногой и погром приберут. А ты, – и зыркнул сурово. Нет, лапочка же. Хоть и родственник. Не мой, между прочим, а этого тела. – Рот на замок. Побудь Изабеллой. Недолго.

– Думаешь, разницы никто не заметит?

– Некому замечать. Отец в отъезде. Ты жила большую часть времени не в столице. Так что никто тебя тут толком и не знает. Служанки, если что и заподозрят, решат, что это нервное, перед свад… В общем, не волнуйся и просто получай удовольствие от жизни.

– Но ты мне поможешь, да? – ухватила за брючину, не давая уйти.

– Казнить точно не позволю, – и улыбнулся так, что по спине побежали мурашки.

Себастьян

Себастьян не находил себе места, меря библиотеку шагами. На столе рядом с креслом высилась груда книг. Эти – нечитанные. Те, с которыми он успел ознакомиться, кучей валялись на полу. Нет, тут он ничего не найдет. Можно было попробовать обратиться за помощью, но рисковать не хотелось. Слишком подозрительно смотрелось. Никто не должен догадаться, что и для чего он ищет.

И ладно бы пострадала только Изабелла – или кто там вместо нее сейчас – так нет, под ударом окажется вся семья. И если срыв бракосочетания грозит ему лишь затруднениями в карьерном росте – неприятно, но не смертельно – то, попаданка, оказавшаяся здесь по вине сестры, может всех их на плаху привести. В любом случае, рисковать не стоит. Гонять кротов на дальних плантациях тоже не хочется.

Надо ехать в Академическую библиотеку, если что-то и есть, то только там. Вот только до послезавтра он точно не успеет. А послезавтра ему везти не-Изабеллу ко двору.

И вряд ли к запретной информации его так легко допустят.

Но проблемы следует решать по мере их поступления, так что сначала убедиться, что эта Лера не отколет какой-нибудь номер. А она может. Вспомнилось, как бесновалась Изабелла, узнав про брак. Что же выкинет чужачка? Надо убедить девчонку, что это лучший для нее вариант. Кто сможет защитить лучше, чем принц? На случай, если все раскроется. Да и где бы она в их мире такого завидного жениха нашла?

Себастьян плюхнулся в кресло. План был прост. Убедить Леру выйти замуж вместо Изабеллы… может и ничего, понравится ей. А там и способ вернуться сыщется.

Хотя, зная Изу, он бы не удивился, вернись она сама. Приключения – не для ее изнеженной натуры. Тьфу.

Главное, чтобы отец ничего не узнал! А то он Себастьяна первым прибьёт, не дожидаясь чего там король порешает.

И у Себастьяна где-то сильный успокоительный порошок завалялся. Лишним точно не будет. Глядишь, девчонка посговорчивее станет.

И он позволил себе улыбнуться.

Глава 5. О пользе успокоительного

Так. Главное – не паниковать. Не паниковать. Не… приговаривала про себя, слыша, как вокруг суетятся служанки под командованием Себастьяна.

Пришла в себя на мягком диванчике, укрытая на удивление мягким же пледом. Как тут оказалась вспомнила не сразу. Вот меня подхватывают сильные руки и под звуки ругательств, несут, а затем бережно опускают в уютное кресло. Появляется плед. Пушистый и теплый.

Себастьян. Больше некому. Давать знать, что я уже пришла в себя не хочется, но надо. Проблемы сами себя не решат. Задержав дыхание, открываю глаза, что не проходит незамеченным, и ко мне тут же подлетает служанка.

– Госпожа, ваши покои ожидают. Помочь добраться до постели? – и протянула пухлую руку, чтобы могла опереться на нее. Но я лишь молча отмахнулась. Пусть понимает, как хочет.

– Выпей, – раздался из-за спины знакомый голос, и перед моим лицом появилась прозрачная фляга с искрящейся жидкостью.

Я с сомнением посмотрела на сию утварь, потом на красивые длинные пальцы Себастьяна. Такими пальцами на гитаре бы играть. На гитаре… И сразу захотелось плакать и орать во весь голос. Не будет больше никакой гитары, и журфака не будет… Ничего не будет. Даже поганого Тиндера не будет!

– Повторяю, – с нарочитым спокойствием в голове произнес Себастьян. – Выпей. Это успокоительное.

– Сама успокоюсь, – всхлипнула и противно шмыгнула носом.

Интересно, у них носовые платки уже изобрели?

– Времени нет, – градус злости в голосе Себастьяна повысился.

– У меня есть. Вся жизнь… – хватая ртом воздух и продолжая рыдать, не согласилась я, но флягу взяла и залпом осушила до дна.

– Хватит! Не выношу твои истерики! Сейчас же пойдешь с Нилой в покои, приведешь себя в порядок и спустишься вниз. Не приведи Охрум, увидит тебя кто-нибудь в таком виде, вопросов не оберемся. Через полчаса жду в библиотеке, – Себастьян махнул рукой на массивную дверь. – Там и поговорим.

То ли успокоительное начало действовать, то ли я взяла себя в руки, но нацепив безразличную маску на лицо, – а что зубы сжаты аж заскрежещут, этого никто не видит, значит не считается, – в сопровождении Нилы пару раз свернув не туда, прошла в свои покои.

Едва захлопнулась дверь, и я осталась одна, тут же рванула к зеркалу, странным образом восстановленному, словно и не взрывалось. И, спрятав руки за спину, на всякий пожарный, принялась рассматривать свое лицо.

Нет, только не это! Только не веснушки!

Хотелось снова свалиться на пол и зарыдать. Ну, спасибо Изабелла, за преотвратнейший характер!

Вот чем мне их здесь выводить? Не магией же! Или именно она и поможет? Надо у Себастьяна спросить. Если его бешеная сестрица сумела всю эту катавасию с перемещением устроить, то веснушки для них, магов, вообще не проблема! А может, и сама разберусь. Сейчас проверю, что там для наведения красоты истеричка использует.

Немного приободрившись, села за туалетный столик, выдвинула ящик и уткнулась в россыпь баночек самых разных форм и размеров.

Так, в косметике, пусть и средневековой, пусть и с элементами магии, я уж разберусь. То, что в ней присутствует магия, я не сомневалась. Какая девушка не воспользуется таким мощным подспорьем в борьбе за красоту? Особенно, если на носу столько веснушек!

Перебрав тюбики и прочитав надписи, я поняла, что говорю и читаю на чужом языке. Снова захотелось зарыдать, но уже потише. Даже незаметно чтобы было.

Сдержав порыв, продолжила рыться в косметичке размером с чемодан, пока не нашла то, что нужно. Тональный порошок и веснушковыводитель. Так мило. Я чуть не хихикнула. Сквозь остатки слез.

Не знаю, как в магии, а в успокоительных Себастьян знает толк. Через полчаса или час, время не засекла, спокойная как удав, при полном параде и без веснушек я спустилась в библиотеку.

– Вы с Изабеллой изумительно похожи. И опозданиями тоже, – оглядев меня с ног до головы, выдохнул братец.

– Это я уже поняла, – добавила сухости в голос, – ты сказал, что есть выход из сложившейся ситуации.

– Да, – согласился Себастьян, и задумчивость в его голосе мне совсем не понравилась. – Только тебе нужно выйти замуж.

– Что? – так и хотелось рявкнуть, что он сошел с ума, но от неожиданности не удавалось произнести и слова. Я так и стояла, как рыба с открытым ртом, пока он не продолжил говорить.

– За принца, – поспешно добавил этот засранец. – Мне кажется, отличная партия. Женщинам же нравятся принцы. Богатые, красивые… благородные… редкой магией одаренные.  И, сверкнув зелеными глазами, забил еще один гвоздь в крышку моего гроба. – К тому же, у тебя нет другого выхода. И у меня тоже. Обещание королю уже дано, а отказов он не терпит.

– Выход всегда есть, просто он тебе не нравится! – не согласилась я.

– Есть выход, есть, – подтвердил мои слова Себастьян и, увидев, как уголки моих губ приподнимаются в улыбке, поспешил добавить, – только он и тебе совсем не понравится. Я о нем уже говорил.

И повторил историю про смертную казнь, как меру наказания за попаданство. Попал и пропал, получается. Совсем пропал.

Поэтому выход у меня или замуж за принца, или на плаху. И не одной. Король горазд всех причастных казнить. Надавил на совесть Себастьян. Ай, молодца!

– И тут одни манипуляторы, – фыркнула. – Чтоб вам пусто было!

– Что ты сказала, сестрица? – поднял брови зеленоглазый засранец.

– Ничего, братец, ничего!

– Вот и хорошо. Принц, тебя, между прочим, защитит, если правда вскроется. А она обязательно вскроется, если ты не подойдешь серьезно к искусству маскировки.

Как я ни пыталась отвертеться от заманчивого предложения Себастьяна, но не могла не признать его правоту. Самая надежная защита сейчас – это притвориться Изабеллой и выполнить волю короля.

Но уголек сомнения разгорался в сердце и не давал покоя.

– Почему Изабелла отказалась от чести стать принцессой? – уставилась я прямо в бушующие волны зеленых глаз.

– Дура, потому что. Николас, ей милее принца!

– А за него почему нельзя выйти было?

– Ты в своем уме? Кто в нашем круге за нищего музыканта дочь отдает? Засмеют. На балы звать перестанут. Прослывем полными неадекватами. Никто из нашего круга с такими оригиналами знаться не захочет. Выручай, Изабелла. – Себастьян нервно ходил от окна к двери и назад, к окну. – И себя, и нас. – И, немного подумав, добавил. – Пожалуйста.

А вот и волшебное слово подъехало. И как тут устоять?

– Согласна, – произнесла и почувствовала, как обрадовалась бы Олька, долети до нее такая новость. Но я не Олька. И даже я уже не я, а эта рыжая веснущатая засранка, сестра не менее веснущатого засранца и, судя по всему, дочь такого же засранца! Повезло мне с новой семейкой, ничего не скажешь.

Слезы снова полились из глаз. На этот раз Себастьян не повысил голос, а просто подошел, прижал к себе и крепко-крепко обнял, шепча в ухо:

– Ничего, сестренка, прорвемся!

Горячее дыхание обжигало и хотелось прижаться еще сильнее. Изо всех сил. Но когда палящие губы коснулись шеи, вспомнив о нашем родстве, я резво отскочила прочь.

Вот извращенец!

Себастьян намек понял и поспешно сообщил про дальнейший план действий. Знакомство с бытом. Магией. Манерами. Чтобы не выглядеть понаехавшей с окраины королевства. И дальше по плану бал во дворце короля.

На все про все у меня два дня. И один из них уже подходит к концу.

Знакомство с бытом решила пропустить. Не маленькая, разберусь.

А вот как быть с магией – вопрос.

Я спустилась вниз, прошла через небольшую анфиладу и, уже решив, что заблудилась, вышла в темное помещение с противным кухонным запахом. Сотворили бы они своей магией обычные человеческие вытяжки! Толкнула замызганную, тяжелую дверь. Кухня. То, что надо! Самое место попробовать управлять магией и не сжечь весь замок.

И вода поблизости. Аж два больших дубовых ведра.

– Госпожа, что вы здесь делаете? – испуганный писк служанки заставил вздрогнуть, но набрав побольше воздуха в легкие и вспомнив, что я взбалмошная сестрица Себастьяна, довольно резко прогнала ее прочь.

Так, сосредоточиться. Только бы никто не помешал. Какая у меня там магия? Целительная…

Я обвела взглядом столпившиеся у противоположной стены бочонки, подвешенные к потолку на металлической проволоке, огромные мешки, странные агрегаты со стоящими на них чугунами. Исцелять здесь было решительно некого.

Разве что пару котов, удачно устроившихся под лавкой. Но им и без меня хорошо – окинула взглядом их двухэтажную конфигурацию. Если от чего-то их и лечить, то это от ожирения..

– Изабелла, что ты здесь забыла? – раздался за спиной знакомый голос.

Да чтоб тебя! Он что, шпионит за мной?!

– Ищу на ком свою живительную магию испытать, – процедила сквозь зубы и недобро глянула на Себастьяна, примеряясь. Авось и на нем царапинка сыщется. Я уж от всей души расстараюсь.

– Не там ищешь. Идем за мной.

В саду, недалеко от знакомой беседки, на камнях лежал окровавленный, с неестественно вывернутой шеей птенец, похожий на привычного мне воробья. А рядом, явно агрессивно к нам настроенные, летали две такие же птички, только побольше.

Птенец-слеток, – догадалась я. – Не дождался, когда крылья вырастут и сиганул из гнезда. На камни.

Себастьян присел на лавочку и под ногами не мешался. Благоразумно – сейчас было вот абсолютно не до него.

– Ну что же ты торопыга натворил, – прошептала, подбирая и прижимая теплое трепещущее тельце к губам.

Ответом мне было еле слышное попискивание. Жизнь стремительно покидала этот маленький, трогательный комочек.

Так. Только не погубить. Только не погубить, как мантру шептала про себя заклинание и потихоньку посылала тепло от сердца в руки. Совсем чуть-чуть. И еще чуть-чуть. И еще.

Рукам стало жарко. Пальцы слегка покраснели и по ним побежали небольшие разряды. Как мурашки.

Птенец встрепенулся, и движения маленьких крыльев стали сильнее, увереннее, резче.

Еще немного. Я чувствовала, как отдаю кусочек себя этому существу, и оно наполняется силой и энергией. Жизнью.

Оглянулась, куда бы посадить торопыгу, чтобы он не стал легкой добычей, но птенец, получивший целебную магию, лихо проскочил сквозь пальцы и неловко перебирая крыльями долетел до ветки, с которой, наблюдая за действом, угрожающе горланили его родители.

– Поздравляю! Не ожидал… – Себастьян свел брови в одну линию.

Эта гримаса, должна означать радость, так я понимаю? Или?