Текст книги "Путешествие за Края Мира, или Невероятные приключения медвежонка Ганса и его друзей"

Звери застыли. Волчонок по-прежнему висел, но хорошо, что не над костром.

– Мы были хорошими и добрыми, – пело безобразное Дерево, – мы жили лесной жизнью, строили планы, мечтали о потомстве.

«Мечтали», – плакали деревья.

– Но однажды пришли странные создания и срубили нас, – продолжало Дерево.

«Срубили», – плакали деревья.

– Многие тогда не выдержали позора и мгновенно пожелтели, ибо Дух покинул их.

«Покинул, покинул», – выли деревья.

– Но мы остались живы. Я остался жив. И прошел свою мглу до конца, – говорило Дерево. – Я видел, как к моему искалеченному телу прикрутили подставку, чтобы я устойчиво стоял на празднике. Я пережил праздник, но сделал так, чтобы подставку нельзя было с меня стащить. Ха! Как же удивились странные создания, когда у них ничего не получилось. Ха!

Я превратил ее в уродливое продолжение себя, и это спасло мне жизнь. Странные создания выбросили меня вместе с подставкой и ненавистью на мороз. Я – первое Дерево, выжившее после праздника, – так они называли мой позор, мою публичную казнь, мое унижение!

Я научил деревья выживать и спасаться, унося новые ноги подальше от странных созданий, что рубили нас для потехи. Искалеченные и надорванные, мы спешили домой, но у многих уже не было дома. И мы находили пристанище в пролесках, болотах, пока не добрели до этого места. Мы истребили деревья, что жили в этом прекрасном лесу, не специально, конечно, но присутствием своим, наводя на них непроглядную тоску. И так остались одни, со своими ранами, болью и ненавистью, – пело Дерево.

«Шашш. Шашш. Ненавистью», – вторили ему остальные.

– Теперь мы не в силах повернуть назад. Нам больно, и мы хотим, чтобы больно было всем.

«Да», – вторили деревья.

– Постойте, – перебил медвежонок, – но есть ведь выход.

– Да? – лениво спросило Дерево. – И ты, храбрый зверек, знаешь, какой?

– Знаю, – ответил Ганс, – мы за вами поухаживаем. Мы любим лес и умеем с ним обращаться. Разрешите помочь Вам, уважаемые страдальцы!

– Да, да, – подключилась белочка.

Она была вся растрепанная; тельце ее, как и тельце Тонечки, было зажато злобными ветками, но она продолжала:

– Позвольте помочь Вам, уважаемый Древосил! – на имени белочка сделала многозначительный акцент. – Вот мы сейчас возьмем лоханочку, – ласково отогнула она сцепившие ее ветки, – и нальем туда воды.

И пока растерявшиеся от ее активности деревья молчали, белочка, а за ней и лисичка стали шустро искать корягу, которая напоминала бы лоханочку.

– Нашла! – радостно взвизгнула белочка. – Вот!

Схватив корягу, она стала озираться в поисках воды.

– Сова! – скомандовала лисичка. – А ну-ка взлети и поищи озеро, речку, что-нибудь такое.

«Пышш. Пышш. Что? Что?», – загудели деревья.

Они стали приходить в себя.

– А ну, тииии-ххххоооо! – раздался такой знакомый и долгожданный вой Утюжка.

Он вырвался из древесных лап и с огромным удовольствием выл на всех окружающих.

Деревья снова притихли, а Древосил издавал то ли мычание, то ли бурчание, то ли ворчание, на него никто сейчас не смотрел. Плюшевцы действовали быстро и слаженно.

Сова взлетела и заорала: «Вижу! Совсем рядом. Направо за деревцами озеро».

Она помахала крылышком в направлении воды, и медвежонок, схватив лоханочку, побежал. За ним, тоже с подручными емкостями для воды, помчались лисичка и белочка с волчонком. Зайчик Толик успел прихватить еще и ковшик из рюкзачка.

Всё также быстро Плюшевая Подмога наполнила лоханочки, зайчик набрал воды в ковшик, и все помчались обратно, пока деревья не очухались окончательно.

Нежно ухаживая за Деревом, звери бережно поливали Древосила, белочка и лисичка отрывали омертвевшие веточки и расчесывали лапками все, что можно было еще расчесать.

Ни одно дерево не вмешивалось, они с удивлением наблюдали за происходящим, припоминая что-то давно забытое, приятное, так непохожее на их сегодняшнюю жизнь.

Между тем, работа кипела, и Древосил оживал. Он, конечно, еще не покрылся зеленой листвой, но и столь удручающе, как прежде, не выглядел. Дерево заметно повеселело и пыталось подпевать Плюшевцам, которые затянули привычную для них полуденную песенку, как самую веселую из песен плюшевого леса.

 
А кто сказал, что труд порой бывает груб и тяжек?
Не по пути с ленивцем нам, и никаких поблажек!
А? Кто сказал? Не я сказал! И никаких поблажек!
Кто знает ценность борозды, кто знает ценность плуга,
Тот никогда не подведет ни борозды, ни друга!
Он подведет? Конечно, нет! Ни борозды, ни друга!
Ленивец, может быть, и прав, что спит, труда не зная,
Не приключится с ним беда ни добрая, ни злая,
Ленивец прав? Так он же спит! Ах, ах, беда, какая!
 

Почему звери запели, спросите вы? Само получилось, по привычке сопровождать любое действие песнями, а порой и танцами.

Зайчик, да-да, зайчик Толик запел, потом мелодию подхватила лисичка, потом медвежонок и волк Утюжок. Сова тоже подпевала, но тихонечко, чтобы не спугнуть удачу. Белочка пританцовывала.

– Научите нас песням, – попросило Дерево, аккуратно расправляя ожившие веточки.

– Обязательно, – ответили Плюшевцы, – у вас есть, куда записать слова?

– Нас много, мы запомним, – говорили деревья, с завистью подсматривающие за метаморфозами Древосила.

– Знаете, что? – сказала вдруг белочка. – Кажется, я знаю, как вам снова стать настоящими.

– Не шути так, – с болью проговорил Древосил.

– Ну, подождите, подождите, – продолжала белочка, – я, конечно, не могу обещать. Тут много от вашего желания зависит. Но мне кажется, что еще не все потеряно. Ведь вы особенные, живые, каждой частичкой своей.

– Так, так.

– Так вот, – продолжала белочка, – что если мы попробуем снять вас с жутких подставок и приживить к земле, а?

– Н-да, – крякнул Утюжок.

– Ааах, – ахнула Совушка.

– Блестяще! – подытожил медвежонок.

– Но это невозможно, – ответило одно из деревьев.

– Невозможно, немыслимо, – подхватили остальные.

Древосил молчал.

– Почему же нет? – спросил зайчик.

– Да потому, что мы давно оторваны от земли. Мы забыли, как это – прорасти корнями. Мы не помним, кто мы, – наперебой страдали деревья.

– Много веков формируется любая корневая устойчивость, – гудел Древосил, – наша тоже. Память хранит корни. Корни хранят память. У нас умерла память о себе. Давно нет корней. Оживить нас немыслимо.

– Но если не попробовать, вы так и останетесь озлобленными деревяшками на подставках, – выкрикнул Утюжок.

– Не деревяшками, а деревьями, – начало было поправлять Утюжка дерево, но волчонок перебил его.

– Нет. Именно деревяшками. Вы сейчас не деревья, вы только называетесь ими. Вы – злые деревяшки, малопригодные к жизни и радости. Вот!

Еще недобрый час назад за такие дерзкие слова волчонка испепелили бы, но сейчас деревья хранили скорбное молчание, и волчонок пожалел, что обидел их.

– Предлагаю эксперимент, – прервала всеобщую грусть Зоя. – Мы возьмем у Древосила, если Вы разрешите, конечно, – обратилась она к Дереву, – прикорневую веточку и поместим ее в лоханку с водой. Будем петь песни, радовать вас озорными шутками в духе плюшевого леса, показывать сценки, рассказывать истории, ну, и так далее.

– Так, – одобрил Древосил.

– Если веточка даст корневые росточки, – продолжала Зоя.

– Значит, и мы сможем воскреснуть корнями, – воскликнули деревья.

– Правильно! Сейчас ваша память спит. Но спит – то в Вас! Ее вроде как нет, но она сохранилась и живет внутри.

– Так давайте же попробуем возродиться! – зашумели деревья.

«Давайте, давайте», – раздавалось со всех сторон, и этот шепот был уже не злобный и отчаянный, а полный надежды и радости.

Если ты, дорогой читатель, полагаешь, что Плюшевцы забыли о слоненке, то ошибаешься. Все всё помнили, но обстоятельства не позволяли этим милосердным друзьям бросить в беде тех, кто так жестоко страдал. Поэтому, поняв, что деревья не знают о Тиглу, плюшевые звери все равно решили остаться и помочь, даже если это займет какое-то время.

Дело, однако, пошло на удивление быстро. Не прошло и суток, как веточка, которую белочка отломила у Древосила, ожила и пустила корешки.

– Спокойнее, – говорили Плюшевцы, пытаясь усмирить взволнованные деревья. – Спокойнее!

Но разве это было возможно?!

– Начало положено, – обращался, будто к деревьям, но на самом деле к друзьям, медвежонок, – и теперь…

– Пора сбросить жуткие оковы! – выкрикнул зайчик Толик.

Деревья уставились на него и уже через мгновение бросились гурьбой к озеру. Они толпились и наседали друг на друга, не в силах спрыгнуть с тяжелых подставок. Кто-то упал и макушкой беспомощно барахтался в воде.

– Спокойствие! Спокойствие! – тромбоном гудела Сова.

Звуковой эффект сработал и деревья перестали толкаться.

– Так, – сказал медвежонок, – нам хаос ни к чему. Мы всем поможем, никого не пропустим, только не паникуйте, пожалуйста.

– Нам сложно, нам сложно, – оправдывались деревья.

– А ну! Посмотрели все на меня! – бойко крикнула лисичка.

И все обернулись.

– Слушай мою команду! – сказала она. – Вам, деревья, нужно построиться в три шеренги.

Тишина.

– Ше-ре-н-ги! Это как очереди! – пояснила она, когда увидела, что деревья не понимают ее.

– Ну, или как полосы, – продолжала лисичка. – Ну, или как линии, – она начинала теряться.

– Как ветки, – пришел на выручку медвежонок, – шеренги похожи на длинные ветки.

– Ааааа, – отозвались деревья, – ветки, ветки, строимся в ветки!

И деревья стали носиться из стороны в сторону, пытаясь выстроить ветки, в результате чего снова запутались в себе.

– Внимание! – снова бойко сказала лисичка. – Повторяем за мной! Вот я беру за лапку белочку Зою и ставлю ее сюда.

Она подвела Зою к левому краю озерка.

– Вы, – лисичка обратилась к деревьям, находящимся рядом, – должны построиться в ветку, не выходя за границы. Один за другим, понятно? Границы – вот.

Она подняла с земли палку и прочертила с двух сторон от белочки линии.

– Теперь Вы! – повернулась она к деревьям. – Вы будете строить ветку от Утюжка.

Она взяла за лапку волчонка и подвела его к озеру.

– За границы не выходить, – напомнила она.

Утюжок не стал дожидаться, пока лисичка начертит линии, поднял корягу и сам нацарапал.

– И, наконец, вы! – лисичка повернулась к деревьям, что стояли справа.

– Мы поняли, – прошелестели они, – за кем становиться?

– Становитесь за мной, – отозвался зайчик Толик, – я готов.

От былого хаоса не осталось и следа. Деревья послушно выстроились в живые линии, границ не переступали и смиренно ждали, когда до них дойдет очередь освобождения от ненавистных пут.

Не сразу получилось понять, как именно освободить деревья. Подставки давно уже стали частью их тела, и теперь надо было крепко подумать, чтобы исправить ситуацию. Первым сообразил медвежонок.

– Давайте-ка повернем дерево на бочок и только тогда аккуратненько высвободим его. У меня и складной ножик есть, – медвежонок, закусив губу, достал ножик и показал присутствующим сокровище.

По уважительной тишине, воцарившейся вокруг, он понял, что его трепет разделяют и присутствующие.

– Кто первый? – спросил он.

Раздался робкий голосок:

– Можно я?

– Прошу Вас, – подбодрил решившееся на операцию дерево, медвежонок.

Робкое дерево, Елочка на вид, шагнуло вперед и улеглось на бок. С замиранием сердца медвежонок приблизился и принялся за работу.

– Может быть немного больно, – предупредил Ганс.

– Ничего, я потерплю, – ответила Елочка.

Медвежонок нащупал сцепление между приржавевшей подставкой и пораненной частью и начал, как и обещал, аккуратно высвобождать страдалицу из пут. Он долго возился со сцеплением, пока не понял, что достаточно выкрутить шурупы, чтобы дерево само выпало из многолетнего рабства.

– Спасибо! – тихо сказала свободная Елочка.

– Пожалуйста, – ответил медвежонок и задумался: «ножик один, а деревьев – целый лес. Так и за жизнь не управиться! Дела!».

Но тут на помощь пришли сами деревья, наблюдавшие за операцией.

– Мы можем состругать острые колышки, наподобие твоего ножика, медвежонок, – сказали они.

И, не дожидаясь, принялись стругать ножи из наиболее подходящих частей самих себя и иных подручных средств. У них получилось, и получилось быстро.

Вскоре медвежонок Ганс вместе с лисичкой Тонечкой и Совой-Совушкой самоотверженно, направо и налево высвобождали деревья из оков.

К ним присоединились белочка, волчонок и зайчик. Очереди никто не нарушал, деревья стояли послушные и серьезные, следить за порядком более не было никакой необходимости.

Через несколько часов деревья были освобождены. Последним от оков освободился Древосил. Он, как настоящий капитан и лидер, заботился о своих подопечных и последним пошел на процедуру.

Плюшевцы с большой осторожностью стали погружать деревья в озеро. Удивительно, но достаточно было только поставить дерево у воды, как оно начинало шевелиться и передвигаться, уступая место товарищу.

Конечно, плюшевые герои устали: они, ни на секунду не останавливаясь, ставили и ставили деревья, одно за другим, и, казалось, что конца этому лесу не будет.

Но звери старались, и их старания увенчались успехом: все деревья поместились и даже для Древосила место нашлось. То ли озеро раздалось, то ли изначально было больше, чем казалось, – это так и осталось загадкой.

Плюшевцы любовались работой: озеро колыхалось, наполненное стоячими деревьями, которые мерно раскачивались и издавали благодарное потрескивание. Вода в это время проникала в самые затаенные уголки их душ, наполняла собой потрескавшиеся тела, добиралась до самой сути и, наконец, пробуждала память от глубокой спячки.

Плюшевые звери развели костерок у озера и затянули самые красивые песни, что знал их родной лес. Деревья слушали и подпевали, подпевали и слушали, пока звери не заснули у костра. А когда Плюшевцы заснули, деревья тихо продолжали петь, ведь им совсем не хотелось спать. Жизнь возвращалась, как же тут уснуть!

Про себя они решили сочинить песнь благодарности, посвященную подвигу храбрецов из плюшевого леса, чтобы петь ее потомкам и заповедовать потомкам – петь песнь потомкам. Хорошее дело задумали они.

Они сочиняли песнь семь дней, ровно столько, сколько понадобилось для возрождения. На восьмой – они стали выходить из озера (благо, навык хождения остался), и плюшевые звери увидели молодые крепкие корешки, выросшие на обновленных телах.

– Пришло время разбрестись нам по лесу в поисках новых жилищ, – обратились деревья к Плюшевцам, – но прежде мы бы хотели отблагодарить вас песней, что сочинили в вашу честь.

И они затянули могучий напев, который весь волшебный мир знает как песнь о «Шести славных храбрецах из плюшевого леса».

 
Во мраке блуждали страдальцами мы,
И годы ложились как кольца судьбы,
В те страшные годы, лишь боль и невзгоды,
Лишь злобу и ярость посеяли мы.
И жутким тогда вырос наш урожай,
Надежда и радость покинули край,
Лишь боль и невзгоды, лишь злоба и ярость,
Взошли до краев, вот и весь урожай!
А все почему? Потому, что без ног,
Не сбиться с пути и не выбрать дорог,
Лишь боль и невзгоды, лишь злоба и ярость,
Доступны деревьям, что ходят без ног.
Где раньше питались мы соком Земли,
Треноги теперь подпирали культи,
А злоба и ярость, а боль и невзгоды,
Ложились, понятно, как кольца судьбы.
Мы детство забыли, и старость забыли,
И друга забыли, и запах полей,
Лишь боль и невзгоды, лишь злобу и ярость,
Мы помнили ясно, до кончиков дней.
Кто знает, как долго скитались бы мы,
Блуждая во мраке стреноженной тьмы,
Но шесть храбрецов, шесть героев из плюша,
Нам мир подарили, спасли наши души,
Кто знает, как долго скитались бы мы?
Лисичка, волчонок, зайчонок, сова,
Нашли подходящие лесу слова,
А белочка – дива, танцует красиво,
И хвостиком машет. Такие дела!
И низкий поклон, наш поклон до земли,
Тому, кто надежду в сердцах поселил,
Тебе, медвежонок из плюша и воли,
Спасибо большое сказать мы хотим!
Твой ножик – кудесник резвее стрижа,
Дарил нам свободу. Нет чудней ножа!
Снимая треноги, снимал он тревоги,
Вовеки не будет славнее ножа!
Шесть славных героев, все шесть храбрецов,
Теперь наша память, детей и отцов,
И подвиг поем мы героям из плюша,
И петь не устанем. Ты тоже послушай!
 

– Вы оказались великолепными учениками, дорогие наши, – смахивая слезинку, сказал медвежонок Ганс.

– Мы запомнили Вашу песню, – с поклоном прошептал расчувствовавшийся волчонок Утюжок.

– И не забудем ее, – подхватили Утюжка белочка, лисичка, Совушка и зайчик.

Пришло время прощаться.

На правах старейшины, Древосил еще раз поблагодарил Плюшевую Подмогу за их отзывчивые сердца, находчивые головы и добрые лапки.

Как же он изменился! От былого страдания осталась только одна лысоватая проплешина на стволе, да и то потому, что Древосил специально ее оставил, как напоминание о том, что бывает, когда падаешь духом и превращаешься в гневливое чудище.

Во всем же остальном это был совсем другой Древосил – крепкий, зеленый, ветвистый, раскидистый. Красота и мощь!

Деревья провожали Плюшевую Подмогу до самой кромки леса, что по ту сторону от «бескрайнего луга».

– Мы знаем, что вы ищете друга, слоненка Тиглу, – сказал Древосил.

«Знаем, знаем», – согласно шумели деревья.

– И, кажется, мы можем помочь, – продолжал Древосил.

«Можем, можем», – вторили деревья.

– Но как? – удивился медвежонок.

– Когда мы выздоровели, – начал Древосил, – мы раскинули корни во все стороны.

– Ух ты! – не сдержался зайчик Толик.

– Да, согласен, ух ты! – поддержал зайчика Древосил.

– Мы раскинули приветственные сети, и после того, как другие деревья отозвались, мы спросили о вашем друге, слоненке Тиглу.

– Мы описали его, как следует, – подхватила Древосила ясно-зеленая Сосна.

– И рассказали о том, что он пропал, – весело шелестя веточками, сказала Пихта.

«Исчез», – шелестели деревья.

– И нам ответили, – сказал Древосил.

Плюшевые звери напряженно слушали. Они ни на минуту не забывали о слоненке, и поэтому каждая весточка о нем грела их сердца.

– Так вот, – продолжал Древосил, – деревья сообщили, что видели слоненка. Его несла большая птица, орел, кажется. Сложно сказать что-либо о характере их взаимоотношений, но, кажется, слоненок жив.

– Куда? Куда они могли лететь? – не выдержал заплаканный зайчик Толик.

– Скорее всего, путь их лежал на дивный Восток, через Длинные земли и Унылые тропы, глуховатую пустошь «Кри-Чадь», к берегам Чистейшего Озера и Вековых лесов – наших прародителей.

– А зачем им туда? – спросила белочка Зоя.

– Там живет Волшебник, – ответил Древосил, – он знает ответы на вопросы, те, что заданы и те, что не заданы. У вашего слоненка могут быть вопросы?

– О чем вы говорите! – воскликнул Утюжок. – Наш Тиглу – сплошные вопросы. Понятно! Нам нужны орлы, чтобы догнать его.

– Боюсь, мой странный друг, орлов вам не видать. Это очень гордые и сварливые птицы. Если с ними не найти контакт, они скорее исклюют вас, чем донесут куда-либо, – говорил Древосил, – поэтому мы не уверены в позитивном характере полета Тиглу.

– Но мы надеемся, – мягко добавила Елочка, – что ошибаемся, и друг ваш смог чем-то заинтересовать Орла.

– Он может, он такой, – с нарочитой уверенностью заверил присутствующих зайчик.

– В любом случае, пока вы не проверите, вы не узнаете правды, – задумчиво отозвался Древосил.

– Куда нам теперь? – спросил медвежонок Ганс.

– Вам нужно идти сначала до Бурной Реки, потом через Дремучую Гору, до Длинных земель. Видите, вон там, – он указал длинной здоровой ветвью в сторону голубовато – белесого пятна вдалеке, – это Дремучая Гора. До нее несколько дней вашего ходу. Напрямую не подойти, нужно будет справиться с Бурной Рекой.

Мы даем вам веточку жизни в дар. Возможно, она пригодится, когда нужно будет возродить землю, что мертва. Но искренне надеемся, что вы таких земель не встретите.

В любом случае, осторожнее в пути! Осторожнее, дорогие наши! – на все лады шелестели деревья, когда Плюшевая Подмога выходила из «Дикого леса на подставках». На этом заканчивается наша пятая история.

Навстречу Бурной Реке

 
В час, когда листва шелестит, смеясь,
И смеется ключ, меж камней змеясь,
И смеемся, даль, взбудоражив, мы,
И со смехом шлют нам ответ холмы,
…В этот час приди, не боясь греха,
Посмеяться всласть: «Хо-хо-хо! Ха-ха!».
 

Уильям Блейк, «Смеющаяся песня»

Бодро шли герои Плюшевой Подмоги по мягко-изумрудной траве. Местность, что предстала перед ними, сложно было называть равнинной: земля весело, то тут, то там холмилась и бугрилась; где-то пряталась в островках густой ромашки и иван-чая, где-то пропадала в овражках и впадинках, наполненных душистым клевером и нежными лютиками.

Казалось, совсем недавно Бурная Река, к которой шли Плюшевцы, протекала именно в этих краях. Видно было, что вода гостила в овражках и долинках, гуляла вдоль холмов и бурьянов, в общем, не забывала и любила эти места. И вот теперь от ее задиристого нрава на память осталась взволнованная во всех отношениях поверхность и богатая во всех смыслах растительность.

– А все-таки хорошо, – заметил зайчик Толик.

– Ага, – поддакнул странный волк Утюжок.

– Найдем местечко и отдохнем? – предложила Сова-Совушка.

– Ага, – поддакнул Утюжок.

– Чайку попьем, костерок раскинем, – подмигнул медвежонок Ганс.

– Ага, ага, – кивал Утюжок.

Он вдыхал воздух полной грудью и был согласен со всем, с чем можно было согласиться.

– Давайте! Остановимся вон там! – одновременно вскрикнули белочка Зоя и лисичка Тонечка, указывая на уютно раскинувшийся неподалеку овражек, с мягкими молоденькими ивовыми деревцами на верхушке, от нависающей густой зелени листвы которых, овражек выглядел особенно уютным, полным приятной тишины и тени.

– Да, да! Давайте! Кто быстрей? – рванул изо всех сил в сторону овражка Утюжок.

Оставшиеся стоять плюшевые герои замерли на мгновение, а потом с веселыми криками и улюлюканьем помчались догонять волчонка.

– Хе-хе-хей! – кричал во все горло зайчик.

– Урра! Урра! – размахивая заплечной сумкой, орал медвежонок.

– Ха-ха! А мы – первые! Туки-туки! В домике! – обгоняя Утюжка, визжали белочка, лисичка и Сова.

Так, улюлюкая и «тукитукая», Подмога домчалась до заветного овражка и плюхнулась в его прохладную глубь.

Какое-то время они просто валялись на траве; изображали бабочек, двигая лапками вверх – вниз, шумно дышали и смеялись. Потом, шутя и смеясь, прикорнули – без песен, чая, бесед. Кто в чем был, с сумками и рюкзаками в обнимку.

Ветерок, давно приметивший гостей и осторожно наблюдавший за их добродушным весельем, приблизился и заглянул в овражек. Звери беззаботно спали, прислонившись плюшевыми головками друг к дружке.

Ветерок подмигнул, задорно улыбнулся и сам зашелестел над овражком туда-сюда, изображая бабочку.

Никто, правда, не мог разделить полета его воображения и восхититься размахом гигантских крыльев, которые ветерок нафантазировал. А ведь он так усиленно махал ими, что изрядно растормошил листву вокруг!

Никто не видел и фантастической расцветки на крыльях придуманной им бабочки. Но ветерок не обижался. Он знал, что в принципе невидим и мало предсказуем по форме, чего ж тут обижаться?

Ему достаточно было просто лицезреть чью-то радость, чтобы самому чувствовать себя счастливым.

Позволив себе чуть повеселиться, ветерок принялся веять вокруг плюшевых малышей сладкой прохладой, чтобы они насладились гостеприимством и сном.

Травка, что жила по краям и в глубине овражка, подхватила усилия ветерка и тоже принялась заботиться о гостях. Она обняла их тельца со всех сторон лучше всякого одеяла, подоткнула открывшиеся места, чтобы не дуло, прогнала на время весь насекомый народ со стебельков, чтобы те не щекотали зверей и так далее тому подобное. В общем, расстаралась – так расстаралась!

А овражек? Овражек не отставал! Почувствовав необычайную ответственность и прилив гордости за оказанную честь, – стать для кого-то приютом и отдушиной, он поначалу разволновался и боялся совершить какую-нибудь оплошность, потому то и дело вздрагивал, когда кто-нибудь из Плюшевцев ворочался, чихал или всхрапывал. Но потом успокоился и взял себя в руки. И если кто-нибудь тревожился во сне, то баюкал ласковыми прикосновениями ивовых веточек, в общем, заботился как настоящий гостеприимный хозяин.

Когда же овражек убедился, что все умиротворенно сопят, он и сам задремал, мерно покачиваясь в такт с посапываниями сладко спящих плюшевых созданий.

Наши герои проспали остаток дня и всю ночь, а когда на рассвете проснулись, то долго не хотели шевелиться и вставать с импровизированных лежанок.

– Что-то есть хочется, – наконец, раздался слегка охрипший спросонья голосок Утюжка.

Он лениво почесал лапкой затекший бок и, прищурив глаз, посмотрел на друзей. Казалось, еще чуть-чуть и голод заставит его подняться, чтобы развести костер.

Однако, так хорошо начав, Утюжок надежд не оправдал, так как, повернувшись на другой бок, промямлил: «я сейчас – сейчас, еще чуть-чуть и…», и через секунду раздалось его тихое сопение. Так плюшевые звери поняли, что костерок в исполнении Утюжка откладывается на неопределенный срок.

А между тем, отдохнувшие за время сна плюшевые организмы все настойчивее напоминали о себе. Животики урчали, словно расстроенный оркестр, под плюшевой ложечкой сосало.

– О – хо – хо! Хо – хо! Хо – хо, – заворчал медвежонок Ганс. – Встаю.

Он медленно поднялся и с удовольствием зашевелил телом из стороны в сторону, потом вперед – назад, несколько раз присел и один раз подпрыгнул.

– Ух – ты! Ух – ты! Ух – ух – ух, – продолжал он, когда, обнаружив в нескольких больших и плотных листьях овражка росу, сначала отпил немного, а потом и умылся. Утреннее умывание взбодрило медвежонка, и он принялся разводить костер.

Спустя считанные минуты костер уже весело подмигивал огоньками приветствия, а медвежонок, вскипятив ароматный чай в чайничке из рюкзака Толика, зазывно намазывал клубничное варенье на тоненькие ломтики хлеба. Разлетевшиеся запахи и булькающий чайник бодрили лучше любого будильника и потому плюшевые звери не заставили себя долго ждать.

Мигом расселись они вокруг костра, вооружившись кружками и блюдцами, и принялись жадно лакомиться чаем с вареньем.

Медвежонок даже не думал обижаться на своих неорганизованных друзей. Он понимал, как много пережили они за такой недолгий срок. Еще несколько дней назад все эти плюшевые создания не мыслили себя вне леса и его песен, не знали о священных муравьях и тем более, диком лесе на подставках.

«А хорошо, что лес уже не на подставках, – думал медвежонок, – и хорошо, что мы помогли ему вспомнить. Наверное, мы – команда».

– Эй, это мое. Ну-ка, дай сюда, – раздался над ухом Ганса чей-то голос.

Это лисичка Тонечка, полушутя, отнимала бутерброд у волчонка.

– Не отдам, – так же дерзко и весело отвечал ей Утюжок.

– Вот, смотри, бутерброд высоко, – поддразнивая ее, поднял он лапки, – не достанешь!

Но тут, неожиданно, непредсказуемым рывком зайчик Толик рванул с места вверх и в сногсшибательном кувырке выхватил передними лапками бутерброд из лап Утюжка. Все встрепенулись и с восхищенными криками зааплодировали зайчику, громче всех – Утюжок.

– Ай да зайчик! Ай да мастер! Ай да акробат, – хохотала Совушка.

– Браво, Маэстро! Бис! – присвистывал Утюжок.

– Наш зайчик – просто сундучок сюрпризов, – ласково заметила Зоя.

А зайчик Толик кланялся и благодарил всех воздушными поцелуями, словно актер на сцене после удачного спектакля. Варенье капало с бутерброда, но никто не замечал этого: так весело и по-доброму было у них на душе.

«Да, похоже, мы, действительно, команда», – подумал медвежонок и отхлебнул чайку.

Ветерок, травка и овражек веселились вместе с плюшевыми героями. Говорить на языке зверей они не умели, может, только повторять отдельные слова, но сейчас это было совсем не важно. Всё веселье Плюшевой Подмоги, – их игру, их чаепитие, – ветерок, травка и овражек запоминали как драгоценные мгновения радости, чтобы потом, отражая в себе эти моменты, вспоминать часы негаданного счастья.

Овражку не было больно от костра, наоборот, он чувствовал, как тот греет его. Ветерок играл с пламенем в игру «поймай меня, если сможешь». Травка вообще не волновалась, поскольку медвежонок сложил костер в местечке, где ее не было. Хорошо, одним словом!

Когда чаепитие закончилось, лисичка Тонечка, Сова-Совушка и белочка Зоя занялись уборкой посуды, зайчик Толик перебирал содержимое рюкзачка, странный волк Утюжок рассматривал походные наряды, а медвежонок, усевшись поудобнее, достал карандаши и принялся наносить на карту путешествий места, где они побывали.

Если с обозначением «Дикого леса» особых проблем не возникло: лес получился достаточно зловещим с одной стороны и в меру обновленным с другой, – то с местностью, на которой Плюшевцы находились в данный момент, возникли сложности. Как ее назвать?

Понятно, что впереди Бурная Река, о которой говорил Древосил, а как определиться с тем, что вокруг?

Чтобы найти решение проблемы, медвежонок решил созвать друзей.

– Что такое? – встревоженно спросила белочка, когда прибежала на зов.

– Да, да. Что? – подхватили остальные.

Ветерок, травка и овражек хотя и оставались как будто в стороне, но тоже слышали зов, взволновались и теперь настороженно прислушивались к разговору.

– Друзья! Пожалуйста, не волнуйтесь, – сказал медвежонок, – ничего такого. Просто возникли некоторые трудности с картой.

– Ооооо! – понимающе откликнулся Утюжок.

– И какие? – спросил Толик.

– Я не знаю, как назвать место, где мы сейчас находимся, чтобы обозначить его на карте, – ответил Ганс, – вот, смотрите!

И он развернул карту путешествий.

Плюшевые звери, а также ветерок, овражек и травка склонились над картой медвежонка.

– Восхитительно! – сказала белочка Зоя.

– Как всегда! – подтвердила Сова-Совушка.

Ветерок, овражек и травка ничего не понимали, но вид нарисованных деревьев и лугов поразил их.

– Мы сейчас где-то здесь, – тыкал медвежонок лапкой в просторное место между обозначением «Дикого леса» и контуром Бурной Реки, – а что же тут?

– Да, надо место как-то назвать, – согласилась лисичка Тонечка.

– И зарисовать, – подхватила Совушка.

Тут только до ветерка, овражка и травки стало доходить, что затеяли плюшевые звери.

Это так их обрадовало, что они не смогли удержаться и пустились в пляс. Ветерок подхватил макушки трав и веточки деревцев и принялся кружить их в танце. Овражек забасил чечетку: вверх – вниз, вверх – вниз поднималась и опускалась земля.

– Землетрясение? – предположил зайчик.

– И ураган? – огляделась Совушка.

– Подождите! – сказал медвежонок. – Смотрите!

И указал лапкой в сторону.

– Уу-ттююю! – выдал Утюжок.

– Надо же! – удивились лисичка и белочка.

– Похоже, ураган и землетрясение только вокруг нас, – подытожил зайчик.

– Дааа…

– Что бы это значило? – спросила Совушка.

– А мы сейчас проверим, – ответила Зоя. – Есть мысль, что местные стихии слышат нас.

– И реагируют!?

– Ну, точно! Конечно! – взволновался Утюжок. – Как проверять будем?