Текст книги "Рыжая невеста"

Глава 19

На следующий день путешествие, слава Богу, было легким: их путь лежал в основном по равнине, переправляться пришлось лишь через несколько небольших ручейков. Все же Фокс то и дело оборачивалась, чтобы взглянуть на Пича. Он выглядел немного лучше, чем накануне, и она посчитала это хорошим знаком. Облака то и дело набегали на солнце, поэтому не было изнурительной жары. В середине дня в надежде, что это поможет Пичу, Фокс настояла на том, чтобы сделать дополнительную остановку.

Ночью у него было несколько приступов, и он просыпался в поту, обессиленный. Его кожа приобрела желтоватый оттенок, и Фокс показалось, что он катастрофически быстро теряет волосы.

После ужина она села рядом с ним с кружкой в руках.

– Ну как ты?

– Все время хочу пить, а по ночам мерзну. А в остальном – никогда еще так хорошо себя не чувствовал.

– А выглядишь ужасно. – Фокс притворилась, что не замечает, как трясутся у него руки, когда он подносит к губам кружку. А еще она уверяла себя, что его голос не звучит глухо, что его глаза не блестят от лихорадки, от которой не помогали никакие лекарства.

– Да уж, наверное. – Он улыбнулся, но потом посерьезнел. – Что ты решила насчет мистера Таннера, Мисси? Этот человек любит тебя.

– Он ни разу мне об этом не сказал.

– Ты занимаешь большое место в его планах.

Пич говорил с трудом, из его горла вырывались хрипы, пугавшие ее.

– Я не могу. И ты знаешь почему. Мне надо кое-что сделать. Кроме того, я не хочу его позорить.

Таннер сидел у костра напротив Джубала, склонившись над шахматной доской. Джубал Браун был единственным человеком, на которого Фокс могла смотреть без боли в сердце.

– Он знает, на что идет, Мисси. И не тебе решать, что позорит человека, а что нет.

– Я дала клятву. И я ее выполню, – процедила она сквозь зубы.

– Значит, ты не собираешься выполнить мое последнее желание и убьешь Дженнингса.

– Не начинай снова эти дурацкие разговоры о последнем желании. Иногда, Пич, ты просто сводишь меня с ума.

– Тебе придется выбирать. Ты можешь погубить свою жизнь, а можешь схватить ее и не отпускать.

– Посмотри на меня! Я не красавица.

– Нет, ты красавица. – Эту фразу он произнес целиком, а не задыхаясь, как обычно, после каждого слова.

– Я только сейчас научилась мало-мальски правильно держать эту чертову вилку. И послушай, как я говорю. Я все время сквернословлю.

– Ну так перестань. Если ты смогла отвыкнуть от одной привычки, отвыкнешь и от другой.

– Пич! – Отчаяние исказило ее лицо. – Я не смогу приспособиться к его миру. А если буду пытаться, ничего хорошего из этого не выйдет. Я буду несчастна.

– Он готов пойти тебе навстречу, Мисси. На самом деле он хочет жить вдали от того мира, который так тебя пугает.

– А его отец? Представь себе, что подумает его отец, если Таннер приведет меня к себе домой!

– Он привыкнет и смирится. Ведь это не он на тебе женится, а Таннер. Нечего ему выбирать жену своему сыну.

– Зачем мы только об этом говорим? Ничего этого не произойдет. Таннер найдет более подходящую женщину, а меня повесят. Конец истории.

– Ты разбиваешь мне сердце.

– Господи, не говори так.

– Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой. Ты не сделала ничего такого, за что этот мерзавец мог вышвырнуть тебя из твоего собственного дома. Ты ни в чем не виновата. Оставь Дженнингса в покое и устрой свою жизнь.

– Так. Ты все-таки добился своего. – Она смотрела на него с гневом и укоризной. – Навязал мне свое последнее желание.

Пич устало улыбнулся:

– Я буду наблюдать из-за облака за тем, что ты будешь делать.

– Я его убью, Пич. Да поможет мне Бог, я заставлю его заплатить за все.

– Иди ко мне. Положи голову мне на плечо, как раньше, когда была маленькой девочкой. Будем смотреть на звезды и вспоминать.

– Я буду вспоминать, а ты молчи и отдыхай.

Фокс придвинулась ближе, но так, чтобы не наваливаться на него всей тяжестью. Пич так быстро уставал, что она знала: долго он не выдержит. Через несколько минут она встала, будучи не в силах слушать хрипы, вырывавшиеся из его груди, но притворившись, будто она устала.

– Завтра нам предстоит пройти через самый сложный каньон. День будет очень длинным – с самого рассвета и до тех пор, пока мы его не пройдем до конца, а это может случиться уже при лунном свете. Тебе будет не слишком тяжело?

– Я рад, что ты об этом заговорила. Лучше всего будет, если ты поставишь меня последним в цепочке. – Он приложил к губам платок, а потом украдкой взглянул на него. – Я принял пол-ложки соли. Кажется, это немного остановило кровотечение.

Она кивнула, но почувствовала, что у нее побелели губы.

– Спокойной ночи, старичок.

Но она знала, что он будет все время просыпаться от холодного ночного воздуха и приступов кашля. Он признался, что если спит не полусидя, опершись спиной на седло, ему кажется, что он задыхается.

Фокс пошла прямо к своему спальному мешку, не задерживаясь возле Таннера и Брауна. Она завернулась в одеяло и стала смотреть в небо. Пич. Таннер. Пич. Таннер. Как может сердце вынести столько горя?

Они вошли в каньон еще до того, как наступил рассвет. Им даже пришлось подождать еще немного: у Пича случился такой сильный приступ, какого до сих пор не было.

Пока оставалось места для маневра, Фокс отстала и несколько минут ехала рядом с Пичем.

– Ты сегодня утром принял соль? Пич не ответил, а только кивнул.

– Ты ничего не съел за завтраком.

– У меня во рту все болит, и горло тоже. Мне больно глотать.

Фокс вспомнила, что ее матери ближе к концу тоже было больно глотать. И голос стал таким же слабым и таким же глухим, как у Пича. Сердце Фокс сжалось от предчувствия.

– В первом же поселке, где для тебя найдется кровать, мы с тобой останемся. Таннер и Джубал могут ехать одни.

Она ожидала, что Пич запротестует, но он лишь кивнул, и в этот момент Фокс поняла, что он умирает.

Нет, она уже давно это поняла. Просто сейчас ей пришлось признаться себе в этом. Не говоря ни слова, она пришпорила мустанга и подъехала к Таннеру.

– По ту сторону каньона в двух днях пути есть место, которое юты используют для врачевания с помощью магии. Там есть несколько минеральных источников и, насколько я помню, небольшая фактория.

– Я знаю это место. От этих источников дорога до Денвера мне знакома.

– Таннер, я прошу тебя купить у владельца фактории кровать и отдать ее мне и Пичу. А вы с Джубалом поезжайте в Денвер. Я останусь с Пичем до… – у нее перехватило горло, – до того, как все кончится.

Таннер взял ее руку.

– Я куплю тебе всю эту проклятую факторию. Бери все, что может тебе понадобиться.

Она посмотрела на него с любовью, но промолчала и вернулась в начало их отряда, миновав Джубала и мулов.

Каньоны были страшными. В некоторых местах уступы были менее двух футов шириной. Они не смогли остановиться на обед, но запомнили тот момент, когда, решив остановиться, потеряли двух мулов, свалившихся вниз с уступов. Через несколько секунд мулы упали в реку, и их унес бурный поток.

Фокс поблагодарила Бога, что Пич не упал вслед за мулами, а следующие восемь часов беспокоилась о том, что один или два мешка с золотом безвозвратно пропали.

Но Пич выдержал до конца дня, хотя в уголках его губ собралась желтоватая пена и он так устал, что не мог говорить, когда Таннер снял его с лошади и завернул в одеяла. Он подсунул ему под спину седло, а Фокс вымыла ему лицо, стараясь сделать вид, будто не видит, как Пич борется с приступом кашля.

– Дальше путь будет легче, – пробормотала она, пряча глаза. Он не увидит каньоны к северу от минеральных источников. К тому моменту он уже отмучается.

Ее отвлекли страшные крики Джубала. Он бежал от реки с такой скоростью, словно его нога полностью зажила. За ним гнался огромный бурый гризли.

Взгляд Фокс тут же метнулся к седельным сумкам, где было оружие, потом в сторону Таннера, у которого тоже не было револьвера. А Джубал, преследуемый медведем, бежал прямо на них. Если из-за Джубала медведь приблизится к Пичу, Фокс поклялась себе, что пристрелит его раньше, чем медведя. Если, конечно, она доберется до оружия.

Джубал, вероятно, понял, что он делает, и свернул в сторону. Медведь внезапно остановился. Его отвлек кусок бекона, который Джубал положил на тарелку у костра, когда готовил ужин.

– Оставайся на месте, – приказал Таннер Фокс и, пригнувшись, побежал к тюкам, где было спрятано оружие.

Джубал тем временем обежал кругом, а потом упал на землю и, страшно ругаясь, схватился за свою простреленную ногу.

Через минуту Таннер уже достал ружье, а мгновением позже и Фокс нашла свое. Медведь буйствовал, рвал когтями мешки, обнюхивая землю вокруг костра. Потом он огромной лапой схватил один из мешков, и из него, блестя в свете костра, золотой дугой посыпались монеты, а сам мешок полетел в огонь.

Они выстрелили одновременно, потом еще раз и еще, пока медведь не упал, оставшись лежать бездыханным. Нахмурясь, Фокс оглядела причиненные медведем разрушения. На земле толстым слоем были рассыпаны мука, соль и сахар. Посуда была разбросана вокруг лагеря, помятая и по большей части уже не пригодная к употреблению. С седла Таннера была содрана кожа.

Но самым главным, на чем остановился ее взгляд, были блестевшие повсюду золотые монеты. Как же она устала беспокоиться об этих монетах, собирать их и пересчитывать!

Все тело болело и ныло после трудного перехода через каньоны. Последние два часа она мечтала о том, что быстро перекусит и завалится спать. Но сейчас об этом не могло быть и речи.

– Интересно, – раздался в наступившей тишине ее голос, – были ли на тех мулах, что свалились в воду, мешки с золотом? Похоже, что нет.

Таннер выглядел таким же уставшим и сердитым, как она.

– Мы столько раз их считали, что я могу поклясться, что знаю каждую монетку по виду. – Он потянулся и расправил плечи. – Я соберу их, а ты займись Пичем.

– Я его устрою, а потом помогу тебе. Вдвоем мы управимся быстрее. Как насчет того, чтобы поджарить медвежатины на ужин? А, Джубал?

К тому времени как Джубал нарезал и поджарил мясо, Фокс и Таннер собрали монеты вокруг костра, а потом расширили круг поисков. Поскольку медведь разорвал два мешка, на земле было рассыпано более тысячи двухсот монет. Они наполнили ими помятые кастрюли.

Собрав последние силы, Фокс понесла кусок жареной медвежатины Пичу.

– Я не голоден, – задыхаясь, сказал он.

– Тебе надо немного поесть. У нас уже несколько недель не было свежего мяса. – Надеясь, что запах возбудит у него аппетит, она поднесла тарелку к самому его носу, но он отвернулся.

Фокс попыталась уговорить Пича съесть хотя бы несколько кусочков, но он отодвинул тарелку. Она встала и, укрыв его одеялами, которые он сбросил, поцеловала его в горячий лоб.

– Как он? – спросил Таннер.

– А как ты думаешь? Он умирает, – резко ответила она. Но потом взглянула на кастрюли с монетами, которые им предстоит пересчитывать, и подумала о том, что, возможно, отца Таннера уже нет в живых. – Извини. – Она не чувствовала голода, аппетит пропал. Поставив тарелку, закурила. – Скажи, пожалуйста, почему, вместо того чтобы тащить это чертово золото через всю страну, ты не достал эти деньги в Денвере, раз уж ты там был? – Этот вопрос давно занимал ее.

– Похитители специально оговорили, чтобы я привез монеты. Обмен должен произойти где-то между Денвером и минеральными источниками. – Когда Фокс удивленно на него посмотрела, он пожал плечами. – Так было сказано во второй телеграмме.

– Что еще было в этой телеграмме? Почему ты мне о ней ничего не сказал?

– Ничего существенного в ней больше не было. Я не сказал тебе о ней, потому что не хотел, чтобы ты подумала, будто у нас в запасе больше времени.

Фокс задумалась над ответом. Они договорились добраться до Денвера за три месяца. Но похитители должны встретить их уже на подступах к Денверу. Стало быть, у них было три месяца на то, чтобы пройти меньшее расстояние, чем рассчитывала Фокс. Таннер хотел, чтобы у него было несколько дней в запасе.

– Мне не нравится, что ты не рассказал мне о второй телеграмме. – Однако она слишком устала, чтобы спорить. – Хотя я и понимаю, зачем ты это сделал.

Джубал приподнялся на локте, вытащил из-под себя золотую монету и швырнул ее в один из котелков.

– Ну и намучились мы с вашим золотом, скажу я вам. Ваш старик хоть стоит этого?

– Стоит. – Таннер бросил взгляд на Фокс, и она поняла, что он помнит, что она задала ему такой же вопрос.

– Значит, нам предстоит встретиться с похитителями лицом к лицу? – Интерес Джубала явно возрос. – Думаю, мы получим ответ на вопрос, на что в действительности нужны эти деньги…

– Говорю в последний раз – деньги не для Союза. – Взгляд Таннера стал жестким. – Но в одном ты прав: мы встретимся с похитителями.

Джубал расплылся в довольной улыбке.

– Возможно, я покину вашу маленькую группу раньше, чем это ожидалось. Какой смысл мне ехать в Денвер, если не будет золота, которое надо охранять?

– Как только я верну своего отца, мне все равно, что ты будешь делать.

– Хватит болтать, – вмешалась Фокс. – Надо считать монеты.

– На этот раз мы не будем их считать. Сошьем новые мешки и на этом закончим.

– Но похитители…

– Похитители получат то, что у нас есть. Что-то не верится, что они начнут придираться из-за нескольких сотен монет.

– Тебе решать, но я готова считать.

– Не сегодня. А ты, Джубал, иди спать.

– Я слишком устала, чтобы… – начала Фокс после того, как Джубал молча прохромал к своему спальному мешку.

– Я тоже. – Он похлопал землю рядом с собой, и когда она села, обнял и придвинул ее к себе поближе.

Так они и сидели, попыхивая сигарами и глядя на тлеющие угли костра. А потом каждый из них сшил мешок и наполнил его монетами.

– Я люблю тебя. – Таннер посмотрел на вновь сшитые мешки.

– Я тоже тебя люблю. – Она погладила его по спине, чувствуя, как напряжены мускулы вдоль позвоночника.

– У нас все получится, Фокс. Не знаю как, но у нас получится.

– Может быть.

Но она в это не верила. А если и был ответ, то вряд ли они найдут его сегодня. Она так устала, что даже не удивилась, что они наконец сказали друг другу заветные слова.

Утром стало ясно, что Пич дальше ехать не может. Ему было трудно даже удержать в руках кружку кофе. Фокс поднесла кружку к его губам, а когда он выпил кофе, вытерла ему подбородок и села рядом.

– Сегодня будет сухо. – А горное солнце будет жарким, подумала она, посмотрев, как лучи утреннего солнца окрашивают в розовый цвет заснеженные пики окружавших их гор.

– Мы с тобой останемся здесь на несколько дней. Отдохни.

– Но Таннер… – начал он и закашлялся.

– Таннер знает дорогу. Они с Джубалом могут побыть с нами какое-то время или отправиться дальше без нас. Хотя тебе придется обойтись без лепешек. Медведь разорвал мешки с мукой.

– Медведь?

У нее упало сердце. Неужели Пич не слышал ни рева медведя, ни выстрелов? Может быть, он был без сознания или бредил? Фокс рассказала ему о вчерашних событиях.

– Этот человек действительно очень любит своего отца, – сказал Пич, услышав, что им снова пришлось собирать монеты. – А как вели себя животные?

– Лошади вставали на дыбы, а мулы брыкались. Они были здорово напуганы, но медведь не успел до них добраться.

– Слава Богу, – пробормотал Пич и закрыл глаза.

– Я сейчас поставлю твою палатку, чтобы ты мог укрыться в тени. Здесь подходящее место для отдыха – есть вода и хорошая трава. А медвежатины у нас столько, что хватит накормить целую деревню.

– Когда умираешь, Мисси, это иногда довольно унизительно…

– Что ты этим хочешь сказать?

– Я испачкался.

Слезы выступили на глазах Фокс. Конец, очевидно, был ближе, чем ей хотелось верить.

– Успокойся, Пич. Ты не раз подтирал мне попку, так что я могу подтереть твою. Думаешь, мне раньше не приходилось видеть это место у мужиков? – Она на минуту задумалась. По крайней мере она может это сделать не на виду у других. – Я поставлю палатку и поищу чистые штаны. Ты пока отдохни, а я постараюсь побыстрее управиться.

– Я люблю тебя, Мисси.

– И я тебя, старичок.

Она почти побежала – мимо костра и дальше – к скалам каньона. Ей казалось, что она сейчас взорвется. Что истекает слезами и кровью. Она яростно пинала скалы ногами и била по ним кулаками до тех пор, пока по запястьям не потекла кровь. И если бы не сапоги, она наверняка сломала бы пальцы на ногах. Когда ярость немного утихла, она упала на колени и, закрыв лицо окровавленными руками, разрыдалась.

Она не заметила, сколько прошло времени, и очнулась, только увидев рядом знакомые сапоги.

– Ты давно тут стоишь?

– Порядочно.

Он бросил ей мокрую бандану, и она закрыла лицо и распухшие глаза. Таннер сел рядом и осторожно стер кровь с ее рук.

– Я остаюсь с тобой.

– Это не обязательно.

– Я знаю, где мы находимся. До Денвера всего десять или двенадцать дней пути.

– При условии, что ничто тебя не задержит.

– Я остаюсь.

Дрожа всем телом, она бросилась ему в объятия и прижалась к нему, словно он был единственным существом, привязывавшим ее к этому миру.

– Это несправедливо, черт возьми! – Неожиданно она вспомнила, что оставила Пича, не переменив ему белье. – Мне надо поставить палатку.

– Джубал уже этим занимается.

– И мне надо найти чистое…

– Все уже сделано. Отдохни минутку, а потом мы перенесем мистера Эрнандеса в палатку.

Джубал поставил палатку так, чтобы Пичу была видна река и снежные вершины гор на фоне ослепительно голубого неба. Легкий ветерок продувал палатку, но в ней все равно было жарко. Правда, жара не мешала Пичу, он лежал, завернувшись в одеяло, а вот Фокс задыхалась, и пот струился у нее по лицу. Но она его смахивала и продолжала читать вслух.

– Мисси…

– Ты хочешь пить? – У ее ног стоял кофейник, наполненный холодной водой.

– Я напоминаю тебе о своем предсмертном желании.

– Тебе придется забрать его обратно. Я собираюсь убить Дженнингса, Пич, и точка. Единственное, чего ты добьешься этим своим предсмертным желанием, – это то, что я буду чувствовать себя виноватой до конца жизни. – Она будет не слишком длинной, но все же… – Мне будет казаться, что я тебя подвела.

– Тебе придется. Сейчас не время для церемоний.

– Это нечестно, – рассердилась она, – и ты это знаешь!

– Ты окажешь мне честь, если назовешь первого мальчика Джейми.

– Джейми? – Она была потрясена. – Боже правый, мне никогда не приходило в голову, что у тебя есть другое имя, кроме Пича.

– А если это будет девочка, я буду очень доволен, если ты назовешь ее Марией.

– Так звали твою мать. – Она уронила книгу и протянула к нему руки. – Почему ты это говоришь? Я не только не могу представить себя матерью, но даже женой и то не могу вообразить.

– А я не могу себе представить, чтобы ты с чем-либо не могла справиться. – Задыхаясь, он прислонился к седлу и закрыл глаза. – Если не возражаешь, я хотел бы сейчас поговорить с мистером Таннером.

– Возражаю. Но я его позову.

Таннера она нашла возле лошадей. Он проверял у них копыта.

– Он хочет тебя видеть. – Большим пальцем она показала через плечо на палатку.

– Как вы себя чувствуете? – Таннер сел рядом с Пичем, положив рядом с собой шляпу.

– Мне вроде получше. – Пич прикрыл рот рукой, потому что снова раскашлялся. – Только вот руки и ноги опухли, как сосиски. Мне надо рассказать вам историю Юджинии.

– Юджинии? – Таннер спрятал улыбку. – Я знаю ее почти всю.

– Хорошо. Может, она вас послушает. Не позволяйте ей убивать Дженнингса.

– Дженнингса? – Таннер напрягся.

– Хоббса Дженнингса. Вашего босса. Я решил, что, если вы об этом узнаете, вам удастся ее остановить. Я знаю, что вы восхищаетесь этим человеком.

Мысли в голове Таннера проносились с быстротой молнии. Он вспомнил все, что Фокс рассказывала ему, и ее загадочную ненависть к Хоббсу Дженнингсу. Все становилось на свои места.

– Ее мать звали Дельфиния Фоксуорт, – медленно произнес он.

Пич кивнул:

– Вы должны ее остановить.

Таннер бросил взгляд через откинутый полог палатки. Фокс и Джубал сидели у костра и молча пили кофе. Ее коса немного расплелась, и отдельные пряди трепал легкий ветерок. Под глазами залегли глубокие тени.

– Это не может быть Хоббс Дженнингс, – тихим глухим голосом заявил Таннер. – Хоббс Дженнингс никогда не украл бы ни цента. Он никогда – никогда – не выгнал бы из дома ребенка.

– Но он это сделал. Я был при этом, мистер Таннер, и видел негодяя. Слышал, как он представился миссис Уилсон, кузине матери Фокс. Видел, как он оставил маленькую девочку на пороге ее дома и уехал в своей великолепной карете, ни разу не обернувшись.

Ум отказывался верить тому, что он услышал, но боль, теснившая грудь Таннера, подсказывала, что все это было правдой. За те долгие минуты, что прошли в молчании, он вдруг понял многое, что казалось ему загадочным.

– Фокс не может убить Дженнингса. Если я не смогу ее переубедить, мне придется предупредить Дженнингса.

– Я надеялся, что вы скажете именно это. – Пич вытер рукавом пену с губ. – Какая паршивая вещь это умирание, – извинился он. – Сделайте все возможное, чтобы уберечь ее от виселицы.

Шок словно парализовал Таннера. Он еще долго сидел возле Пича после того, как старик впал в полубеспамятство, и смотрел на Фокс. Юджиния Фоксуорт. Он знал, что была маленькая девочка, но не мог вспомнить, говорил ли ему кто-нибудь, как ее звали.

К полудню он наконец вышел из палатки и подошел к Фокс.

– Пойдем. Нам надо поговорить.