Текст книги "Как выжить в старшей школе"

Я приняла мамино предложение устроить вечеринку. Пока что Алексей и Дарси – мои единственные друзья в Майами-Хай, но я всю пятницу приглашала всех, кто казался мне милым, и попросила Дарси о том же. Мы даже сделали приглашения с помощью старого набора канцтоваров от Лизы Франк[12]12
  Франк, Лиза (англ. Lisa Frank) – основательница и генеральный директор американской компании Lisa Frank Incorporated, занимающейся производством ярких картинок для школьных принадлежностей и пр. товаров с яркими неоновыми цветами и изображениями радуги, панд, дельфинов, единорогов и т. д., рассчитанных на девочек-подростков.


[Закрыть], который я нашла под кроватью. Дельфины цвета «вырви глаз» резвились среди россыпи сердечек в пестром неоновом океане. По моему скромному мнению, продукция Лизы Франк бессмертна, а вы как думаете?

И вот он, вечер субботы. Я работаю над макияжем «кошачий глаз», шаг за шагом следуя инструкциям девушки из учебного видео, в голосе которой слышен выдержанный британский и протяжный австралийский акценты. Такое ощущение, что меня пытается соблазнить кенгуру, и это, скажу я вам, порядком сбивает с толку. Конечно же, в итоге я больше похожа на барсука, чем на кошку, но, слава богу, еще только пять часов и у меня есть куча времени в запасе.

Стук в дверь. Это мама с папой. Я разрешаю им войти.

– Волнуешься перед вечеринкой? – спрашивает мама, как будто мне шесть лет и ко мне уже едет Барни[13]13
  Барни (англ. Barney) – плюшевый тираннозавр, персонаж американского детского телевизионного сериала «Барни и друзья».


[Закрыть].

– Наверное.

– Просто хотим убедиться, что мы разобрались насчет правил на сегодняшний вечер, – говорит мама.

Я лишь смотрю на нее, хлопая глазами.

– Мы просим лишь об одном – не включай музыку слишком громко, – продолжает папа.

– Ну ты понимаешь, из-за соседей, – добавляет мама.

– И проследи, чтобы никто не пил алкоголь, – говорит папа.

– Но если будут, обязательно забери у них ключи от машин, – продолжает мама.

– Уж лучше они останутся ночевать у нас, чем сядут пьяными за руль, – кивает папа.

– Но если кто-то останется ночевать, напомни им, что у нас запрещено заниматься с-е-к-с-о-м.

– Ну мам, фу.

– Так что, ты согласна с этими правилами? – скрестив руки на груди, спрашивает папа.

– Конечно, согласна, все, как вы скажете. Но и вы ведите себя как крутые родители, ладно? Ведь суть вечеринки в том, чтобы помочь мне наладить общественную жизнь, а не разрушить ее раз и навсегда.

– О, мы можем быть крутыми, – отвечает мама, даже как-то угрожающе.

– Крутейшими, – добавляет папа.

Я морщусь и очень вежливо прошу их ВЫЙТИ ИЗ МОЕЙ КОМНАТЫ.

После второй попытки сделать «кошачьи глаза» стрелка на одном глазу загибается вверх, на втором убегает вниз, а по векам расплываются черные следы, оставшиеся после первой попытки. Может, для вечеринки я и не готова, но для ограбления банка выгляжу в самый раз. Супер!

Я спускаюсь на кухню за газировкой, и перед моими глазами предстает ужас ужасный: мама и папа, одетые в стиле хип-хоп, включая парики и золотые цепи, танцуют под диско восьмидесятых.

– Круто, да? – кричит мне папа.

Такси!

Водитель такси: Куда, мисс?

Я: Куда угодно, только подальше отсюда.

Эй, дайте девушке помечтать.

Дарси и Алексей приезжают около восьми и помогают мне загнать диких животных (родителей) в надежное убежище спальни. Мы включаем Игги Азалию и разбрасываем по гостиной конфетти, чтобы комната блестела. Дарси говорит, что нам нужен стол для пиво-понга, и я неохотно помогаю ей организовать его.

– Что это вообще такое, пиво-понг? – спрашиваю я. – Просто бросаешь мячики в стаканы с пивом, а потом выпиваешь? Отличный способ подхватить микробы. А если хочется напиться, почему нельзя выпить пива просто так? Зачем нужно придумывать какую-то игру?

– Так веселее. Смысл в том, чтобы другая команда напилась быстрее, – пытается объяснить мне Алексей.

– Зачем? Чтобы весь вечер можно было этим пользоваться? Отвратительно. Может, пусть лучше каждый будет сам отвечать за то, сколько алкоголя выпьет?

– Расслабься, Леле, все не так серьезно. Это просто глупая игра, в которую играют на вечеринках, чтобы повеселиться. Не нужно так драматизировать, – говорит Дарси. – Научись развлекаться.

Вот так всегда. Если бы каждый раз, когда кто-то просит меня не драматизировать, я получала по монетке, то уже давно смогла купить бы весь Майами и обязала бы всех себя любить.

– Ладно, пусть все играют в пиво-понг хоть до потери пульса, мне плевать.

– Вот это по-нашему! – одобряет Алексей, который, будучи уроженцем Бельгии, наверняка вообще никогда не играл в пиво-понг. Я раздумываю, не швырнуть ли мячик для пинг-понга ему в голову.

* * *

Половина десятого, но ни один из двадцати трех учеников Майами-Хай, получивших наши радужные приглашения, до сих пор не явился. Дарси, Алексей и я сидим на диване, дуем в бумажные дуделки и уныло глядим в окно.

– Всего лишь половина десятого, – говорит Алексей. – Народ вот-вот подтянется.

– Они должны были подтянуться еще полчаса назад! – Я уже утратила надежду.

– Люди всегда чуточку задерживаются. Это такой этикет вечеринок.

– А кого мы пригласили?

– Всех, – отвечает Дарси. – Я позвала всех, кого знаю, как ты и просила.

– Ох. Если так подумать, куча народу получается.

– Тогда хорошо, что никто, видимо, не придет. – Дарси дует в свою дуделку. Она разворачивается, наполняясь воздухом, а потом скатывается обратно.

Десять тридцать, и по-прежнему никого.

– Все ясно, – говорю я. – Выходит, никому моя вечеринка не сдалась. Выходит, я неудачница. Ну и ладно, подумаешь. У меня есть вы, ребята. И мои родители. – Я опускаю голову и притворяюсь, что плачу. Драматизировать – это не так уж и плохо, можно немного поднять себе настроение в трудную минуту.

– Вы уверены, что приглашали кого-то? – спрашивает у нас с Дарси Алексей.

– Да, – хором отвечаем мы.

– Ну, вообще-то устраивать вечеринку в последнюю минуту бывает проблемно, да еще и в субботу – у многих уже свои планы. – О, Алексей такой милый, пытается меня подбодрить.

– Все нормально, Алексей, не надо меня утешать. Случаются вещи и похуже, чем печальная и одинокая вечеринка, на которую никто не пришел.

– Ты сама в это не веришь, – замечает Дарси.

– И правда, как хорошо ты меня знаешь! – Я обнимаю Дарси за шею. – Что может быть хуже этого? Назови хоть что-нибудь!

– Холокост, – бесстрастно отвечает подруга.

– Угу, Дарси, отличный ответ, – говорю я, тут же забыв про свою вспышку гнева, и смеюсь. – О-о-отличный ответ.

В десять сорок пять приезжают Люси, Арианна и Мара.

– О, слава богу, – облегченно выдыхаю я: по крайней мере, мои настоящие друзья по-прежнему меня любят.

– Мы… э-э-э… рано? – слегка смущенно спрашивает Арианна.

Они втроем так мило выглядят в своих ярких, незатейливых вечерних платьях, что мне хочется вскочить и расцеловать их. Что я и делаю.

– Нет! Вы не рано!

– Значит, опоздали? Просто мы очень хотели прийти попозже, для виду, чтобы твои новые друзья не подумали, будто мы какие-то лузеры. Но не планировали пропускать всю вечеринку.

– Вы не рано и не поздно, просто больше никто не пришел!

– О, Леле, мне так жаль. – Мара гладит меня по волосам.

– Нет, все нормально! Потому что сейчас мои старые лучшие друзья могут познакомиться с моими новыми лучшими друзьями, и все, кого я люблю, собрались под одной крышей! – Я всех знакомлю, чувствуя себя немного не в своей тарелке – меня переполняет любовь к верным друзьям, и в то же время я борюсь с разочарованием от того, что больше никого нет.

– Простите, что получилось так глупо, но я буду рада, если вы, ребята, потусуетесь у меня, – говорю я. – Кто захочет, может остаться на ночь.

– Да! – отвечает Люси. – Мы можем притвориться, что опьянели от коктейлей с рутбиром[14]14
  Рутбир (англ. root beer) – корневое пиво, популярный в Северной Америке газированный (чаще всего безалкогольный) напиток, обычно изготовляемый из коры дерева Сассафрас.


[Закрыть].

– Хм, звучит круто. – Дарси в восторге от этой идеи.

Мы принимаемся за газировку с мороженым и поглощаем все это до тех пор, пока нас не начинает тошнить от сладкого, а потом кидаем дротики в воздушные шарики и наблюдаем, как они лопаются один за другим. Все идет прекрасно, пока брошенный мной дротик не прилетает прямиком в лоб Арианне. Ой. Ничего серьезного, но когда у человека по лицу течет кровь, праздник это немного портит.

* * *

Я всегда все делаю неправильно, я ходячая катастрофа. Сколько себя помню, так было всегда. В три года я затолкала себе в нос таблетку бабушкиного валиума. Ну, не специально, конечно. Честно, не знаю, как так получилось, но вдруг она глубоко застряла и ее никак нельзя было достать – маме пришлось срочно везти меня в больницу, чтобы достать этот валиум прежде, чем он попадет в мои маленькие детские мозги. Но может, он все-таки туда проник, и поэтому теперь должно случиться чудо, чтобы я хоть что-нибудь сделала как надо.

Очередной кошмар. Звенит звонок, школа закрывается на летние каникулы. Я выбегаю в коридор, навстречу своим друзьям, старым и новым, которые собрались у моего шкафчика. Они очень рады видеть меня, но ведь так и должно быть.

– Где ты была, Леле? – кричат они. – Мы так сильно скучали!

– Я только что с урока, – отвечаю я. – Но теперь я здесь!

Мне приходится сдерживать их рукой, как одичалых фанатов, чтобы открыть шкафчик. Но тут и начинается ужасное – дверца шкафчика распахивается, и изнутри вываливается бесконечная груда книг и заполняет весь коридор. Черт побери, нужно побыстрее их убрать, а то мне влетит, или того хуже, люди начнут тонуть.

– Ребята, подождете секундочку? – спрашиваю я. – Я очень быстро все уберу, клянусь.

Я лихорадочно начинаю собирать книги, но стоит мне положить одну стопку в шкаф, как оттуда вываливается еще дюжина, и вот последняя превращается в густую и черную, словно патока, жидкость и заливает мои туфли, в этом сне – от Кристиана Лабутена, а значит, очень дорогие.

Когда я отрываю взгляд от испорченных столь трагическим образом туфель, то вижу, как мои так называемые друзья уходят, они уже в дальнем конце коридора, смеются над чем-то, и все это происходит как в замедленной съемке. Это же кошмарный сон, в конце концов.

И, поскольку это только сон, мне удается угнать автобус как раз вовремя, чтобы встретить друзей у входа в школу. Конечно, они хотят поехать со мной, умоляют меня об этом, но я, показав им язык, уезжаю прочь. Я могу вести себя очень по-взрослому, когда захочу. Так им и надо. Как оказывается, угон автобуса был не очень хорошей идеей, потому что, проучив этих неудачников, я падаю с моста (очень старого моста, под которым мог бы жить тролль) и начинаю тонуть в чернильной ледяной воде. Глубже, глубже, глубже.

В этот миг я просыпаюсь, но уже не кричу. Теперь в жутких кошмарах для меня нет ничего страшного, они стали нормой.

– М-да, – я открываю глаза, – похоже, все правильно.

Вот они, темные времена, друзья мои, очень темные времена.

Мне хочется выпить чего-нибудь крепкого, но в моей комнате нет алкоголя (и я к тому же еще о-о-очень несовершеннолетняя), так что я решаю уйти с головой в искусство.

Да, все верно, под «искусством» я имела в виду свои вайны. И готова назвать их так снова! Искусство – это самовыражение в форме чего-то достойного, способ справиться с тем, что ты жалкий изгой. Я на все сто уверена, что так оно и есть с незапамятных времен. Что ж, раз мне приходится быть изгоем, то я могу документировать свои злоключения и разочарования – может, от этого другим изгоям будет не так одиноко. Жизнь без цели – это никчемная жизнь… разве не так говорят?

Я достаю свой блокнот и приступаю к поиску творческих идей. Если Алексей хочет сняться со мной в вайне, я хочу быть уверена, что у нас получится что-то классное. Что-то впечатляющее. В лунном свете я начинаю корябать: «Девушка, покинутая друзьями, хочет отомстить и угоняет школьный автобус… Как я поведу себя, если мои друзья не станут ждать меня…»

Ох, уже два сорок пять, мне нужно лечь спать до трех ночи, иначе… иначе что? Иначе я опять перепугаюсь, вот что. Завоевывать мир, опубликовывая в Вайне по одному видео за раз – тяжкий труд, девушке надо немного поспать.

Сегодня воскресенье, но не простое, а очень важное. Можно сказать, самое важное воскресенье в истории. Ну, наверное, не для вас, но для меня точно, потому что в это воскресенье я собираюсь позвонить Алексею и придумать с ним план для съемки вайна.

Знаю, знаю, чего так волноваться? Я ему нравлюсь, это мне известно, более того, это он предложил поработать вместе. Но поймите, это моя первая серьезная влюбленность – еще никто и никогда вызывал во мне такую бурю чувств и эмоций. Был один мальчишка, Гарри, и я мечтала, что он пригласит меня на танцы в пятом классе (чего так и не случилось), но то другое! В этот раз у меня гормоны бушуют и вообще.

Сейчас я запрограммирована сомневаться в себе и во всем, что делаю, как только в мыслях всплывает его имя. А это нормально, если девушка звонит парню? Или я должна ждать, пока он сам позвонит? Нет, это ведь была его идея сняться вместе в вайне, разве нет? Значит, следующая подача за мной. Или лучше, если бы подача была за ним? Даже не знаю, я не сильно разбираюсь в спорте, да к тому же в отношениях, может, все наоборот. Так, на чем я остановилась? Ах, да, лучше подождать, пока Алексей сам позвонит мне?

Раздумывая над этим, я чуть не вгоняю себя в паническую атаку. К счастью, есть куча способов потянуть время, а в этом мне равных нет. Я решаю убить одним выстрелом сразу двух зайцев: тянуть время и заодно набираться смелости, чтобы позвонить. Знать бы еще как…

Отвлечься от неприятных мыслей можно, только если заменить их чем-нибудь таким же неприятным. И мне приходит в голову отправиться на пробежку! Я надеваю спортивную одежду «Лулулемон» и пускаюсь трусцой вокруг квартала. На самом деле бегаю я на удивление хорошо. На удивление – потому что трудно на свете найти человека ленивее меня, но у меня длинные ноги и уйма нервозной энергии, которую нужно сжечь.

После одного круга на меня уже начинают действовать эндорфины и адреналин. Я полна бодрости и готова к большему. Отжимания! Подтягивания! Приседания! Прыжки на месте! Я даже прокрадываюсь в папин спортзал в подвале и немного занимаюсь с гантелями в пару кило (я же не чертов Арнольд Шварценеггер). «Так, ладно, – думаю я про себя, – я сильная и независимая женщина, и если я хочу позвонить Алексею, то нужно просто взять и позвонить». Но нет, я не готова.

Запыхавшаяся и потная, я вытаскиваю из-под беговой дорожки блокнот, вырываю желтый разлинованный лист и пишу себе что-то типа сценария: «Привет, Алексей, это Леле. Вот, решила позвонить, узнать, что будешь делать сегодня, а то может, зайдешь, и мы снимем вайн, как и договаривались?»

Довольно просто. Ну да, не Шекспир, конечно, но я ведь хочу, чтобы вышло быстро и безболезненно, а Шекспир явно стремился в точности к обратному. А если Алексей не возьмет трубку? Сообщение оставить? Если оставлю, нужно просто сказать все то же самое? А вдруг я оставлю сообщение, а он его не получит, потому что никогда не проверяет голосовую почту или типа того, стоит ли тогда звонить еще? О, а что, если он получит сообщение, но решит не перезванивать мне? Да, я слишком много думаю, со мной такое бывает. Я жую конец ручки до тех пор, пока не синеют губы. Как мило, Леле, очень мило.

Ого, уже почти полдень. Если я не позвоню сию же минуту, то могу вообще упустить свой шанс. Сейчас или никогда. Собрав всю волю в кулак, я беру телефон и нахожу его номер. Помните времена, когда приходилось вручную набирать чей-то номер телефона? Я нет, по-моему, это стало немодно, когда мне было лет пять. Тихо, тихо, пошли гудки.

– Алло? – отвечает он хрипло и неприветливо.

– Привет, э-э-э, это Леле. Я тебя разбудила? Надеюсь, что нет, но прости, если все-таки да, потому что сейчас почти полдень, и я подумала, что ты уже проснулся. Это не значит, что ты ленивый и любишь долго спать, воскресенье же, я и сама бы, если честно, поспала подольше. Просто мне все снятся кошмары, и я поэтому просыпаюсь рано и потом заснуть не могу. То есть… – Да уж, прямо по сценарию. Господи.

– Все нормально. – Он смеется. – Не разбудила, нет. Я уже проснулся. У меня усталый голос?

– Немного. В смысле, это даже мило, то есть… нет, забудь. Не обращай внимания. Слушай. – Я трясу головой, чтобы прояснить мысли. – Я звоню спросить, не хочешь зайти ко мне, чтобы снять вайн? У меня есть пара идей.

– О, правда? Это было бы суперкруто. Только я уже пообещал младшей сестре сводить ее в торговый центр, так что, может, встретимся попозже? В районе трех?

– В три будет идеально! – Ладно, «идеально» прозвучало немного чересчур. Перегибаешь палку, Леле.

– Приходи тогда ко мне, родителей нет, так что весь дом будет наш. – Э-э-э, что-о-о-о? Он только что превратил нашу встречу в свидание? Да? Серьезно, скажите мне, я на языке мальчишек не разговариваю.

– Круто, договорились. Только напиши мне свой адрес, и я приду к трем.

– Отлично, тогда до встречи. – Он вешает трубку, и я тоже, чувствуя, как немеют пальцы. Что ж, это будет интересно.

Итак, сейчас полдень, а значит, на сборы у меня почти три часа. Я начинаю с одежды. Мне хочется выглядеть сексуально и очаровательно/неотразимо, но в то же время практично, словно я совсем не старалась. Я примеряю пять-десять нарядов и выбираю джинсовые шорты, белую майку (с глубоким вырезом, естественно) и проверенные белые конверсы, чтобы придать образу спортивный, свойский вид. Если бы эта одежда могла говорить, то она бы сказала: «Привет, я беззаботная, но стильная и изысканная, я девушка, о которой ты мог лишь мечтать!» По крайней мере, я надеюсь, что она сказала бы именно так, но сложно предугадать, когда твоя одежда решит тебя подставить.

Как бы мне ни хотелось просто выйти из дома и не возиться с волосами, я понимаю, что этих чудовищ нужно укротить, чтобы осталась хоть какая-то надежда, что сегодня все пройдет гладко. Мой внутренний художник/творец берет верх и принимает ответственное решение заплести французскую косу, чтобы ничто не помешало съемкам. Я заплетаю себе косы с рождения, так что справляюсь потрясающе быстро (по моему личному мнению) и без проблем. Ох, если бы жить было так же просто, как плести косы, я с такой легкостью заправляла бы собственной жизнью, что это даже не смешно.

В обтягивающих джинсовых шортах и с косой я, по-моему, похожа на Лару Крофт из «Расхитительницы гробниц». Вернее, на негатив Лары Крофт, на Лару из параллельной вселенной, где брюнетки – это блондинки, а черное – белое. Но дело не в этом, а в том, насколько сильной я выгляжу. Я даже чувствую себя немного сильнее после всех своих спортивных эскапад. Взять на заметку: может, стоить тренироваться почаще. Ну или хотя бы иногда. Да, так лучше.

К тому времени, как я заканчиваю с макияжем (ну вы знаете, когда приходится накладывать тональный крем и блеск для губ тоннами, чтобы выглядеть «естественно»), уже почти пора выходить. Прогулка до дома Алексея занимает у меня двадцать минут, и я прихожу к нему, изрядно вспотев. «Что бы сделала Лара Крофт?» – спрашиваю я себя. Она не стала бы заморачиваться насчет такой ерунды и сразу вошла бы в дом и взяла все в свои руки. По крайней мере, я так думаю. Если честно, я не видела ни одного фильма про Лару Крофт, а только постеры с Анджелиной Джоли во всей ее красоте крутой тетки с большими буферами. Но даже судя по ним, Лара не позволила бы какой-то капельке пота выбить себя из колеи.

Дом у Алексея одноэтажный, но определенно, определенно не маленький. Он распростерся на изумрудной лужайке, словно круизный лайнер на поверхности искрящегося зеленого океана. На самом деле он даже больше похож на музей современного искусства – весь такой геометрический и просторный. Знаю, знаю, вам без разницы, как выглядит его дом, но черт, просто иногда так приятно описать место действия.

Когда я звоню в дверной звонок, то почти жду, что он откроет дверь без рубашки, но, к сожалению, Алексей полностью одет. К тому же он не один! Рядом с ним стоит маленькая девочка с двумя хвостиками и возит по полу плюшевого медведя.

– Привет, Леле! Это моя младшая сестра, Айя. Айя, это Леле, мы вместе учимся.

– Мне четыре! – Айя поднимает вверх четыре пальца.

– Я и не знала, что у тебя есть младшая сестренка! Какая хорошенькая! – Я перехожу в режим полного умиления.

– Леле красивая, и у нее красивые волосы, – говорит Айя ноге Алексея. – Она похожа на Эльзу из «Холодного сердца».

– Ух ты, не только хорошенькая, но еще и маленький гений, – отвечаю я. – Айя, мне кажется, мы с тобой здорово подружимся.

Айя, спрятав лицо за мишкой, смущенно хихикает.

– Иногда она очень стесняется, – говорит Алексей. – Проходи, я налью тебе лимонада.

– Перед лимонадом мне не устоять, – отвечаю я и тут же начинаю мысленно прокручивать эту фразу. Перед лимонадом мне не устоять. Не устоять перед лимонадом. Не устоять. Ну и ляпнула, вдруг он теперь решит, что я какая-нибудь потаскушка, которая вообще в руках себя не держит? Ох, опять слишком много думаю! Я бы выпила успокоительное, будь оно у меня с собой.

В доме благодаря кондиционеру температура идеальная. Я вижу мольберт, на котором Айя рисовала пальчиками, и целый ряд фотографий Алексея, Айи и их родителей, которые, кто бы мог подумать, оказываются очень красивыми. Как семья кукол Барби, честное слово. Его маме сколько, лет двадцать? Я с подозрением смотрю на фотографии, пытаясь разгадать это колдовство. Алексей наливает мне стакан лимонада, и я благодарю его, стараясь при этом вести себя хладнокровно, словно я не какой-нибудь там лимонадный наркоман и не впала в лимонадный транс.

– Ну что, – опираясь на кухонную столешницу, спрашивает он, – с чего начнем?

– Начнем со сценария или ситуации, а потом разыграем ее, как-то так. Сегодня только ты и я, так что нам лучше сделать что-то попроще, на двоих. Я недавно задумала снять видео о том, что парням живется намного легче, чем девушкам.

– Ха! Это неправда, – ухмыляясь, говорит Алексей.

– Правда! Девушкам жить куда сложнее!

– Ой, да назови мне хотя бы один пример. Нет, лучше два.

– М-м-м, ладно, легко. Во-первых, парни могут писать стоя, причем практически везде, где им захочется. Пару недель назад, когда мы шли из школы, я просто умирала как хотела по-маленькому, но ничего не могла поделать. А ты лишь зашел за дерево и все! – Я на самом деле только что это сказала? Но вдруг мне становится все равно – буду говорить все, что захочу. Его улыбка и теплый взгляд сияющих голубых глаз подсказывают, что я могу быть собой, что он мне рад. Молю Бога, чтобы я поняла все правильно.

– Хорошо, согласен, это справедливо, – признает Алексей. – Еще пример.

– Пожалуйста. В тот же самый день жутко пекло, и ты просто взял и снял футболку, а я же опять ничего не могла поделать. Мне было жарко как в аду, но могла ли я снять футболку? Не-е-ет, я же девочка.

– Эй, если бы ты решила снять футболку, я не стал бы тебе мешать.

– Извращенец!

– Я просто так сказал.

– Что такое «извращенец»? – спрашивает Айя. Она катается на медведе по полу.

– Помнишь, мы говорили про слова для взрослых? Это одно из них, – отвечает Алексей.

– Извращенец! Извращенец! Извращенец! – топая ногами, распевает она.

– Отлично, мои родители будут в восторге. Хулиганка ты, Леле Понс, знаешь об этом?

И тут он подмигивает мне – редкое и прекрасное явление, как комета.

Мне удается быстро очнуться от грез и перейти к делу.

Мы снимаем несколько сцен: как я сражаюсь со своими волосами перед зеркалом, как пытаюсь найти подходящую одежду, как я очень сильно хочу писать. Как Алексей с легкостью расчесывает волосы, проведя по ним рукой, как Алексей без труда выбирает себе футболку, как Алексей легко и просто справляет нужду в кустах. Потом он игриво пихает меня в плечо, но я не могу смириться с такой несправедливостью и пинаю его по яйцам, совсем как представляла, когда он пытался дать мне пять. Это может войти в привычку.

Смонтированное видео получается реально крутым, словно мы с Алексеем давние приятели, сообщники, компаньоны. И почти не заметно, как сильно я хочу забраться на него верхом и зубами сорвать с него одежду. Ой, что? Кто это сказал? (С подозрением оглядывается вокруг.)

Айя, терпеливо наблюдавшая за нашими съемками, хочет поплавать.

– Я бы тоже поплавал, – говорит Алексей. – Мы закончили с видео?

– Ага. – Я нажимаю «Загрузить» и улыбаюсь.

– Отлично, хочешь с нами? Бассейн на заднем дворе.

– Я?

– Ну да, ты же умеешь плавать?

– О, конечно, но у меня нет с собой купальника, так что, ну, ты понимаешь.

– Ты можешь надеть мамин! – кричит Айя. – Пла-вать, пла-вать, пла-вать!

– Отличная идея, – соглашается Алексей. – У мамы тонны купальников. Я принесу тебе один.

– Э-э-э… – Готова ли я к тому, что Алексей увидит меня почти голой? Черт.

– Ну давай, будет здорово. Я не хочу, чтобы ты уходила. Мне нравится, когда ты рядом.

– Ну ладно, уговорил! – Я краснею, как спелый помидор, жду, когда он уходит к шкафу в прихожей, и прячу светящееся ликованием лицо в ладонях.

Вот они, эти рельефные кубики пресса, выточенные из чистейшей бронзы и переливающиеся под солнечным светом. Алексей натирает себя защитным кремом – живот, руки, шею, грудь – а я наблюдаю за ним через окно в ванной, одновременно стараясь втиснуться в микроскопическое бикини из спандекса, принадлежащее маме Алексея, она же Барби из Майами. Верхняя часть застегивается спереди на молнию, так что можно выбрать, насколько вы хотите обнажиться. Но мне, чтобы вообще влезть в этот купальник, придется расстегнуть застежку почти до конца. У меня все выпирает через край! Я не могу выйти вот так! Я выгляжу непристойно! Порнографично!

Алексей же, наоборот, выглядит словно с обложки каталога «Аберкромби и Фитч» – прилично, образцово. Я облокачиваюсь на подоконник, подперев подбородок, и с обожанием наблюдаю за тем, как он надувает Айе нарукавники. Меня затягивает в прекрасную мечту: Алексей мой муж, это наш дом и Айя – наша прелестная дочь, которая учится плавать и радостно плещется в воде. Жизнь наладилась, все встало на свои места, я нашла своего Прекрасного принца и… МАТЕРЬ БОЖЬЯ! Перед окном появляется отец Алексея, поймав меня за тем, как я глазею на его сына. Я отпрыгиваю назад, вскрикнув, словно бабуин, и падаю на задницу. Мечта испарилась; чары разрушены. Я снова выставила себя на посмешище. Мне ничего не остается, кроме как рассмеяться.