Текст книги "Аманда исчезает"

Видение исчезло, и Молли резко подалась вперед, расплескав кофе. Ее переполняли облегчение и страх: Трейси жива, а вот женщина казалась пугающе знакомой.

Молли терпеть не могла женщин, изображающих дев в беде, вместо того чтобы отвечать за свои поступки, но сегодня сама собиралась вжиться в эту роль. Она подошла к полицейскому за конторкой в приемной участка и робко начала:

– Простите, пожалуйста, у меня вопрос. – Положив штрафную квитанцию на конторку, она понизила голос до шепота: – Вчера вечером я оставила машину у обочины, потому что увидела у озера ребенка. Я побежала к берегу. Когда вернулась, вот что ждало меня на лобовом стекле. – Молли придвинула листок к полицейскому и быстро добавила: – Девочка же пропала, поэтому я забеспокоилась и решила не тратить времени. Думала: вдруг найду несчастную малышку. – Молли улыбнулась и пожала плечами, ненавидя себя за фарс в стиле безмозглой домохозяйки.

– Мэм, как долго машина стояла у обочины? – спросил молодой полицейский.

– Недолго, – с готовностью ответила Молли. – Я сбежала к озеру, немного прошлась… – Она потерла подбородок, словно вспоминая. – Максимум пятнадцать минут – всего ничего. – Молли скрестила пальцы за спиной.

Полицейский поднес штрафталон к глазам, будто надеясь прочесть на нем подсказку. Молли решила давить на его сыновние чувства: мать-то есть у каждого.

– Просто, знаете, – Молли заговорила еще тише, не отрывая глаз от конторки, – если бы мой сын пропал, а кто-то случайно его увидел, хотелось бы, чтобы тот человек остановился и проверил…

– Да, конечно, – с пониманием ответил полицейский.

На вид парню было года двадцать три, не больше. Молли решилась на следующий шаг.

– Неужели меня за это оштрафуют? – растерянно спросила она. – Разве это правильно?

Полицейский словно размышлял, как поступил бы с собственной матерью.

– Попробую вам помочь, – наконец сказал он.

– Спасибо вам большое! – воскликнула Молли. – Так мило с вашей стороны!

Полицейский куда-то пошел, а Молли смотрела ему вслед и бормотала: «Господи, умоляю, не наказывай меня за это!»

Возвращения молодого полицейского Молли ждала с тревогой. Вдруг выйдет его начальник и отчитает ее за манипулирование полицией… Но парень вернулся один, минут через пять, занял место за конторкой.

– Мэм.

– Да? – встрепенулась Молли.

– Не волнуйтесь, проблема улажена. – Он улыбнулся, явно довольный собой.

Молли едва не захлопала в ладоши, но вовремя остановилась и сложила их, как для молитвы.

– Прекрасно! Спасибо вам. Спасибо огромное! Вы очень, очень любезны!

– Не за что, – вежливо ответил полицейский. – Только впредь ставьте машину на соответствующей стороне дороги.

– Да, да, конечно, – закивала Молли. – Обещаю!

Полицейский отложил штрафталон в сторону и взглянул на Молли.

– Спасибо, что проверили озеро. Нашли кого-нибудь? – спросил он с искренним любопытством.

Улыбка Молли померкла.

– Нет, никого. Думаю, это был олень, а не ребенок. Я везде посмотрела, но увы. Так расстроилась! – Молли собралась уходить, но уже у порога обернулась: – Еще раз спасибо! А нет ли новостей о пропавшей девочке?

– Нет, – покачал головой полицейский, – к сожалению, нет. Мы не теряем надежды, только, мэм, очень не хотелось бы, чтобы из-за поисков пострадали вы. Увидите что-то подозрительное, пожалуйста, сообщите нам.

Молли кивнула, на ходу разыскивая в сумочке ключи от машины, и в дверях налетела на детектива Брауна.

– Миссис Таннер, какими судьбами?

– Зд-дравствуйте! – пролепетала застигнутая врасплох Молли. – Как ваши дела?

– Чудесно, только поиски Трейси идут ни шатко ни валко.

– Знаю, только что об этом спрашивала. – Она искренне надеялась, что Браун не станет уточнять, зачем она приходила. – Простите, что налетела на вас. – Молли коснулась его руки и снова полезла в сумочку. – Я искала… – она выудила ключи и звякнула ими, – ключи от машины.

– Да, понятно. – В улыбке Брауна сквозило недоверие.

Молли вышла на стоянку и села в машину, спиной чувствуя взгляд детектива.

Молли выбралась из пикапа и оглядела стоянку Джермантаунского детского парка. Как же ребенок может пропасть в таком людном месте? Но дети играли, матери болтали – никто не заметил, как она поднимается по холму. Теперь Молли поняла: похититель не таясь прошел от стоянки к лесу или наоборот и никто не обратил на него внимания. Молли решительно двинулась к опушке, перешагнула через желтую ленту, рассчитывая столкнуться с той же силой, что во время поисковой операции. Ничего подобного – лес встретил ее спокойно, почти гостеприимно. Под ногами шуршали сухие листья; раздвигая ветви, Молли уходила все дальше, перелезала через поваленные деревья и огибала колючие кусты. Молли остановилась отцепить шип от свитера и вдруг поняла, что именно в этом месте Ханна шарила по земле, здесь почва казалась теплой. Молли вытащила блокнот и просмотрела зарисовки этой части леса, отметив три камня, сложенных треугольником у отдельно стоящего куста. Она почти не сомневалась: место то самое, хотя что-то явно изменилось. Молли убрала блокнот, опустила рюкзак на землю и внимательно огляделась. Белая гербера, вот чего не было в прошлый раз, поникшего цветка с бурой кромкой лепестков. Молли потянулась за герберой, но тотчас отдернула руку: возле цветка воздух был горячим.

– Милый цветочек, да, миссис Таннер?

Молли резко обернулась, готовая к борьбе или к бегству. В нескольких футах стоял детектив Браун и, ухмыляясь, смотрел на нее.

– Господи, вы меня напугали! – воскликнула Молли.

– Вы тоже меня напугали. – Браун приблизился. – Что вы делаете?

– Я… Я хотела поискать следы Трейси… Понимаю, звучит глупо, но, по-моему, все ответы в этом лесу. Ну куда еще могла пойти девочка?

Детектив Браун прошел мимо Молли и остановился рядом с загадочным местом. Он нагнулся, и его большой зад оказался чересчур близко к Молли. Та отступила на шаг.

Браун выпрямился и повернулся к Молли, крутя герберу за стебелек.

– Милый цветочек, – повторил он и протянул герберу Молли.

– Д-да… м-милый… – выдавила она, опасливо взяв цветок. – Наверное, кто-то уронил.

– Угу, – кивнул Браун и перешагнул через горячий участок. Молли завороженно за ним следила. – Миссис Таннер, что вы рассчитывали здесь найти?

Молли сглотнула и быстро ответила:

– Не знаю. Тропинку? Какую-нибудь зацепку? – Молли понемногу отступала вправо, чтобы увести Брауна от опасного участка. – По-моему, Трейси убежала сюда. Иначе мать и сестра увидели бы девочку: они же пошли к стоянке. – Молли пожала плечами. – Остается только лес.

– Но почему именно сюда, а не туда, например? – Детектив показал на заросли сбоку от парка.

– Там Трейси обязательно увидели бы…

– Может, да, а может, и нет. – Браун приблизился и перехватил взгляд Молли. – Миссис Таннер, а вы в курсе, что похитители зачастую возвращаются на место преступления?

– Нет, не в курсе. – Молли снова отступила на шаг. – Детектив Браун, вы ведь не считаете меня подозреваемой?

– А кто так говорит? Просто странно. Утром вы побывали в участке, расспрашивали, как идет расследование, а сейчас я застаю вас на месте исчезновения девочки. – Браун поднял веточку и, словно зубочистку, сунул между желтоватыми зубами. – И все-таки, зачем вы здесь?

– Господи Иисусе! – с досадой вздохнула Молли. – Я и вправду ищу зацепки. – Она отступила еще на шаг и заговорила громче: – Думаю, здесь что-то есть. Ради бога, зачем мне похищать малышку?! Посмотрите на меня: мне что, забот мало?

– Ну, не знаю. У вас же есть время бродить по лесам средь бела дня.

– Вы хотите меня арестовать? Досадно, что расследование не продвигается, вот и понадобился козел отпущения? С Трейси Портер меня связывает лишь мое желание ее найти. Кстати, вы не думали обратиться к медиуму? Ну, чтобы человек увидел, где сейчас Трейси?

– Ага, конечно! – рассмеялся Браун. – А еще в «Клуб Микки-Мауса». Пусть спляшут, авось похититель появится.

Молли собралась рассказать о своих видениях, но после этих слов передумала.

– Я серьезно, детектив Браун. – В ее голосе прорезались умоляющие нотки. – Есть люди, способные помочь в поисках. Для Трейси каждая минута на вес золота. Если она еще жива.

– С точки зрения статистики я с вами согласен: каждая минута действительно на вес золота, – холодно сказал Браун.

– И что теперь? Уповать, что девочка вдруг сама собой отыщется, и обвинять невинных? – зло спросила Молли. – Или я теперь как Родни Летт? Козлом отпущения я не стану! У меня есть алиби, а еще я активно участвовала в поисках девочки.

– Успокойтесь, Молли! – Браун выплюнул веточку. – Успокойтесь! Я не считаю вас подозреваемой, лишь интересуюсь, что вы здесь делаете, и сообщаю, что зачастую похитители возвращаются на место преступления. – Молли стояла неподвижно, отвернувшись, и он смотрел на ее затылок. – Ну да, были случаи, когда убийцы возвращались через час, когда место преступления осматривала полиция.

– Будем надеяться, что это не убийство! – воскликнула Молли.

– Да, конечно, – без всякого выражения проговорил Браун, двинулся было к парку, но на мгновение остановился, обернулся. – Молли, дайте знать, если что-нибудь найдете, ладно?

И зашагал дальше.

– Детектив Браун! – окликнула Молли. – Детектив Браун, вы следили за мной? Как вы узнали, что я здесь?

– Хотелось в участке вас перехватить, но вы уехали. Так что – да, – он запнулся, – получается, я за вами следил.

– Зачем?

Браун с недоумением на нее посмотрел.

– Зачем вы хотели перехватить меня в участке?

– Ах, это! Хотел сообщить, что поднял дело Родни Летта. Он впрямь похоронен в Делавэре, так что здесь точно не замешан и с Трейси Портер не связан.

Молли задумчиво кивнула.

– Я и не думала, что Трейси похитил Родни Летт, – сказала она. – Скорее это мог сделать тот, кто похитил Кейт.

– Молли, повторяю, Родни Летт мертв и похоронен.

«Я на верном пути», – снова и снова повторяла пастор Летт, подъезжая к дому Портеров. В последнее время самоувещеванием приходилось заниматься все чаще: она же пастор! Недавние события напомнили о том, как она поступила много лет назад, – словно вскрылась старая рана. «Селия сломлена, напугана и наверняка казнит себя. Мой долг – избавить ее от чувства вины и облегчить страдания», – думала пастор Летт.

Мысли о поисках Трейси, о жалких, по ее мнению, потугах местной полиции разозлили пастора. Система все та же, что двадцать лет назад, когда искали Кейт Пламмер. Пастор Летт стиснула руль. Она думала о Родни. «Как же люди поверили, что этот увалень погубил ребенка?» Пастор остановилась у обочины. На глаза навернулись слезы. Она вспомнила, как изменился в лице Родни, когда услышал, что Кейт пропала.

Родни плакал, по-детски размазывал слезы кулаками, но сильнее всего пастора Летт потрясла его реакция на фотографию Кейт. Родни замер, потом взял у нее снимок и уставился в невинные глаза Кейт Пламмер, словно в ту самую минуту через фотографию установил связь с девочкой. «Она в темноте», – проговорил он без раздумий и объяснений, по крайней мере, так тогда казалось. Эти три слова напугали пастора.

В тот вечер не хотелось оставлять Родни одного, но не отменять же службу. Пастор Летт пообещала себе, что потом поговорит с Родни и выяснит, что значат его слова. Увы, она не успела: позвонили из полиции.

Она тогда понеслась в участок, ругая себя за то, что оставила Родни одного. Ее привели в комнату для допросов – там за жутким металлическим столом сидел ее брат. Ни дать ни взять ребенок, который решил стянуть конфетку с витрины, но был пойман за руку, – Родни раскаивался, но сам не понимал в чем. Он посмотрел на сестру с мольбой и страхом, и она едва не захлебнулась от чувства вины. Пастор бросилась к нему, крепко обняла, а Родни уткнулся ей в плечо и всхлипывал. «Девочка в темноте!» – повторял он, и пастор Летт похолодела от страха. Она отлично понимала, почему допрашивают Родни. Когда-то детектив Кейтен посещал службы и даже обедал у них дома. Он хорошо знал Родни, и пастор Летт надеялась, что он защитит ее брата. Напрасно!

Допрос был, мягко сказать, бесполезным и никакого толку расследованию не принес.

– Родни, ты знаешь Кейт Пламмер? – спросил детектив Кейтен, сконфуженно глядя на пастора Летт.

Родни раскачивался на стуле. Пастор хорошо знала: в таком состоянии брат еще сильнее замыкается в себе.

– Девочка в темноте, – твердил Родни. – Девочка в темноте.

– Родни, ты знаешь Кейт Пламмер? – снова спросил Кейтен. Раскачивание Родни он явно принял за кивок.

– Подождите! – взмолилась пастор Летт. – Родни не знает эту девочку. Он лишь на фотографии ее видел. Кейтен, он ее не знает! – Она в панике посмотрела на брата: – Родни, скажи им правду! Скажи, что ты не знаешь Кейт! – умоляла она его, как ребенка, который уверен, что прав, и не понимает, из-за чего нервничают родители.

Родни закачался еще сильнее.

– Девочка в темноте!

– Родни, куда ты ее спрятал? – спросил Кейтен. – Она жива?

Пастор Летт резко выпрямилась и сжала руки в кулаки. Родни перестал раскачиваться. Он словно нырнул в глубины своего сознания, поплавал и нашел ответ.

– Ей не больно. Она с мамочкой, – объявил он.

– С мамочкой? – заорал Кейтен, склонившись над Родни. – Мама Кейт не умерла. Родни, у нее рак, но она не умерла! Что ты натворил, идиот?

Пастор Летт загородила брата собой.

– Не смейте его обвинять! – процедила она.

Родни, сбитый с толку злостью детектива, встал.

Теперь он возвышался над Кейтеном, который, расправив плечи, уставился на его широкую грудь.

– Сядь, Родни! – приказал он.

– С мамочкой! – взволнованно повторил Родни, сверху вниз глядя на детектива. – Ей не больно. Не больно!

Кейтен расценил это как признание в убийстве.

Пастор Летт обняла брата за плечи – тот прильнул к ней, как ребенок, который боится чужих, – и прижала ладонь к его затылку, будто защищая от детектива Кейтена.

– Родни, не говори, чего не знаешь. Ты путаешь мистера Кейтена. – Она посмотрела на детектива. – Он не понимает, что говорит. Вы же это видите?

Краем глаза Родни наблюдал за детективом.

– Карла, Родни хороший! – воскликнул он, утирая слезы.

– Да, Родни хороший, – заверила пастор Летт и, не сдержавшись, заплакала.

– Она в темноте. С мамочкой, – шепнул Родни.

– Послушайте, Кейтен, это же Родни. Он ни в чем не виноват, – зачастила пастор Летт, но страх ледяными клешнями сжал грудь, и она запнулась. – Он… порой видит невидимое… – Пастор Летт отдавала себе отчет в том, что детектив может счесть ее сумасшедшей, но уповала на его сострадание, он ведь знает Родни, знает давно. – Родни чувствует, что где происходит. Иногда заранее, иногда после самого события, но… это правда.

– Что за ерунда? – Кейтен вскинул руки. – Карла, это же чертовщина какая-то! Что прикажете делать? У нас же строгий протокол. Я мог бы арестовать Родни здесь и сейчас. Даже в убийстве обвинить!

– В убийстве? – Пастор Летт посмотрела Кейтену в глаза. – Вы же понимаете, что Родни пальцем никого не тронет, а ребенка тем более!

Они едва не срывались на крик. Родни забился в угол кабинета и сжался там в комок, словно бурундук, на которого пикирует ястреб. «Девочка в темноте. Девочка в темноте», – твердил он, перекатываясь с пятки на носок.

Пастор Летт повернулась к нему, опустилась на корточки и накрыла ладонями его колени.

– Родни, милый, не надо, а то подумают, что ты обидел Кейт. Пожалуйста, не говори так. Скажи, что ты ее не знаешь.

В огромных глазах Родни читалась детская невинность. Он раскачивался взад-вперед, переплетал пальцы, а тут покачал головой: нет, мол.

– Родни! – Пастор Летт прижала пальцы к переносице, глубоко вдохнула и закрыла глаза. – Солнышко, нужно так сказать. Иначе будет плохо, очень плохо. Подумают, что ты обидел Кейт.

Родни снова покачал головой.

– Родни не обидел девочку. Девочке не больно. Девочка в темноте. С мамочкой.

Детектив Кейтен оторопело смотрел на них, словно не верил своим глазам.

– Карла, можете забрать Родни домой. Ни на шаг от него не отходите. Повторяю, ни на шаг. Если понадобится, мы вызовем его снова еще сегодня или завтра утром. – Он отвернулся. – Все это очень… странно. Я знаю Родни, только… – Кейтен покачал головой, растерянно взмахнул рукой.

По дороге домой от Родни толку не было: он все так же раскачивался взад-вперед и безостановочно дрожал. Пастор Летт пыталась вытянуть из брата, что ему известно о Кейт, понять, где малышка, но Родни лишь повторял одно и то же. Казалось, он уверен в этом не меньше, чем пастор – в существовании Бога. Пастор понимала: для других слова Родни – бред безумного идиота. Возможно, безумного настолько, чтобы убить ребенка.

И вот сейчас она сидела в машине, смотрела в окно и терзалась воспоминаниями о той ужасной ночи. Пастор закрыла глаза рукой, откинулась на спинку холодного кожаного сиденья и растворилась в самых мучительных воспоминаниях.

Гостиная, еще недавно теплая и уютная, походила на склад. Пастор Летт задернула шторы и села на пол рядом с братом, который окончательно замкнулся в себе. Родни не отвечал на прикосновения сестры, неподвижным взглядом буравил холодный деревянный пол. Пастор повторяла, что он храбрец, полиции не испугался. Называла его хорошим мальчиком, уверяла, что он не сделал ничего дурного. Сердце ее разрывалось от собственной беспомощности. Родни все глубже погружался в свой безмолвный мир, а пастор спрашивала себя: неужели это она сбила его с пути истинного, неужели просмотрела? Чувство вины путало мысли, мешало разглядеть, найти верное решение. Пастор опустилась на колени рядом с раскачивающимся братом и начала молиться. Внезапное прикосновение теплой руки брата она не забыла до сих пор. В ее ушах стоял его наивный голос. «Бог? Бог там?» – спросил Родни, тыча пальцем в потолок. Свой ответ пастор тоже помнила: «Да, Бог там. Бог слышит Карлу».

Пастор Летт с силой ударила по рулю. Как же отчаянно ей хотелось изменить то, что произошло потом! И зачем она только ответила на телефонный звонок!

Трубку она сняла дрожащей рукой: вдруг это Кейтен? Вдруг велит привезти Родни в участок? Разве она сможет? Только в тот страшный вечер позвонил не Кейтен. Пастор Летт услышала хриплый мужской голос. Некто хотел немедленно переговорить с ней с глазу на глаз. Якобы о деле Кейт Пламмер. В душе пастора Летт тотчас вспыхнула надежда. Она согласилась встретиться с тем человеком в церкви, через дорогу от дома. Не хотелось оставлять Родни одного, только в его нынешнем положении других вариантов не было. Он смотрел на свою любимую игрушку, замусоленного плюшевого кролика. Из всего имущества Родни лишь этот кролик пережил переезд из Делавэра в Бойдс.

Перед уходом пастор Летт еще раз поговорила с братом, постаравшись, чтобы каждое ее слово прозвучало убедительно. Следовало вдолбить в голову Родни три основные истины: ему нельзя на улицу, нельзя отвечать на телефонные звонки, и, самое главное, он хороший, что бы ни твердили в полиции. Родни взглянул на нее, ненадолго вынырнув из глубин своего сознания. «Родни понимает, – сказал он и повторил за сестрой: – Родни – хороший. Родни нельзя на улицу».

Пастор приближалась к окутанной тьмой церкви, и на душе ее было немного легче, хотя чувство вины никуда не делось. Она уверила себя, что звонил похититель, решивший покаяться, или человек, что-то видевший. Наверное, тот человек в курсе, что на Родни хотят повесить убийство. Пастор Летт прождала в церкви больше часа – ходила взад-вперед, потела, несмотря на вечернюю прохладу, и следила за своим домом, благо в церкви имелось окно. В итоге пастор решила, что звонивший струсил и раздумал с ней встречаться. Она снова окунулась в линялую сероватую ночь и вошла в свой дом с парадного крыльца – на случай, если Родни заснул в гостиной в задней части дома.

– Родни! – Пастор Летт прислушалась к душной тишине: ни оживленной возни, ни хихиканья, ни радостного «Карла дома!».

Она быстро прошла в гостиную и чуть не потеряла сознание: ее брат неподвижно лежал на забрызганном кровью полу. Ноги ее подогнулись, пастор рухнула на колени, жадно ловя воздух ртом. Фланелевая рубашка Родни пропиталась кровью, в гостиной сильно пахло потом. У пастора закружилась голова. «Нет! – закричала она, подползла к брату и приподняла его безжизненную голову. – Нет, Родни, нет!» Рука Родни сжимала измазанное кровью ухо плюшевого кролика.

Пастор Летт прильнула к тяжелому телу брата и с соленым потоком слез выплеснула всю душу. Следующие ее действия были чисто механическими. Пастор вызвала Ньютона, с его помощью уложила Родни на заднее сиденье машины, укутала одеялом и бросилась обратно в дом. Она взлетела по лестнице, раскрыла шкаф и покидала в чемодан кое-что из одежды. Из гостиной забрала лишь истерзанного кролика и кинулась на кухню. Разбитое окно и грязные следы на полу смотрели на нее безмолвными прокурорами. Пастор запаниковала еще сильнее. Зазвонил телефон, но пастор не ответила, она сбежала через черный ход, оставив дверь распахнутой. Самое драгоценное ее сокровище превратили в кусок окровавленного мяса. Она заберет его домой, туда, где начались их жизни и где закончится жизнь Родни.

Пастор Летт открыла дверцу машины, вытерла слезы рукавом, поправила волосы и с силой надавила на глазницы. Хотелось стереть из памяти искореженное тело Родни, прогнать ужасные мысли, избавиться от яда ненависти. Ужасные мысли следовало обратить в прощение. Пастор хотела простить, но мысли не уходили, заставляя ненавидеть и мстить. «Неужели они не вспомнили, что у него есть семья? Что кто-то его любит и будет горевать?» – в миллионный раз прокручивала она в голове, да что толку? После греховных мыслей в сознании тотчас вспыхнуло: «Прости меня, Господи!»

«Я должна помочь Марку и Селии, – решила она. – Боль никому показывать нельзя». Пастор Летт вытащила из сумочки носовой платок, вытерла слезы и захлопнула дверцу. С губ слетел хриплый смех. «Я им покажу! – процедила она. – Этого мальчишку у меня не отнимут».

Молли спешила к месту, где ее застал детектив Браун. Угораздило же рюкзак забыть! Вон он, под кустом боярышника, запутался в колючих ветвях. Молли повесила рюкзак на плечо и тут заметила, что среди сломанных веток что-то блеснуло. Молли наклонилась. Золотая цепочка! Молли аккуратно высвободила находку. Когда отделила цепочку от последней колючки, боль в раненой ладони стала невыносимой. Молли зажала ладонь другой рукой, выругалась и отбросила цепочку. Т-образный рубец налился кровью, вздулся. Молли опустилась на колени, скинула рюкзак и нашарила внутри бутылку с водой. Сорвав крышку зубами, она полила водой на воспаленный шрам, стало чуть легче. Прихватив рюкзак, Молли отползла назад, не отрывая глаз от цепочки. Чем дальше она отступала, тем меньше горела ладонь.

Тяжело дыша, Молли села на землю. Оставлять цепочку нельзя, она явно связана с Трейси. «Давай, у тебя все получится», – приказала она себе и рывком переместилась к цепочке. Боль не вернулась. Молли нашла небольшую рогатину и подцепила ею цепочку, но удержать на ветке не сумела. Попробовала снова – с тем же результатом. «Иди же сюда, золотое убожище!» – прошептала она зло. Управляться левой рукой оказалось непросто. Молли осторожно подвела рогатину к золотой петле и медленно приподняла. Цепочка закачалась на палке. Молли приподняла ветку повыше, для устойчивости уперев другой конец в живот. Золото блестело на солнце, темные деревья создавали прекрасный фон для золотой подвески-сердечка. По телу растеклась теплая волна, и Молли улыбнулась. Цепочка принадлежала Трейси, она чувствовала это так же остро, как недавно – жгучую боль в ладони. Молли опустила ветку, и цепочка мягко легла на прошлогодние листья. Молли не верила своей удаче. Или это была не удача? Она решительно взяла цепочку в руку, рубец не отозвался. Молли крепко стиснула сердечко, наслаждаясь его целительной прохладой. «Я знаю, Трейси!» – шепнула она и положила цепочку в боковой карман джинсов.