Текст книги "Не устоять перед соблазном"

– О, – произнесла Кэтрин, резким движением закрывая веер, – вам, лорд Монфор, не стоит переживать по этому поводу! Я, естественно, не считаю вас порядочным человеком, я считаю вас тем, у кого раз в жизни появилась возможность поступить почти порядочно.

Джаспер улыбнулся.

– Давайте лучше танцевать, – сказал он. – Вы же не хотите, чтобы все решили, будто вы не пользуетесь успехом, не так ли? Да и я не хочу, чтобы все присутствующие увидели, как мне отказывают в ответ на мою униженную мольбу подарить один танец.

Он думал, что она опять откажет.

Проклятие! Он избегал думать о ней несколько лет. Она олицетворяла его величайшее унижение. Между прочим, единственное в жизни. Не будь ее, его славная репутация осталась бы незапятнанной. Не очень-то приятно во всеуслышание признаваться перед равными тебе в том, что проиграл пари. Особенно когда дело касается женщины и пари, которое он мог бы выиграть запросто. Все это плохо действует на мужскую гордость.

– Ну что ж, – не без раздражения проговорила Кэтрин, – почему бы нет?

Было совершенно очевидно, что она не ожидает от него ответа на свой вопрос. Она взяла его под руку, и он повел ее в центр зала, где уже собрались другие пары.

Ну вот, дожили, он не только оказался в обществе мисс Кэтрин Хакстебл, он собирается вальсировать с ней на великосветском балу.

Что же будет дальше?

Конец света?

Коровы научатся летать?

Луна превратится в сыр?

Глава 6

Кэтрин поехала на бал вопреки одолевавшим ее нехорошим предчувствиям. А что, если и он там будет? У нее не было желания снова видеться с ним. Но такое поведение – проявление трусости. Почему она должна сидеть дома и трястись от страха? После трех лет? Она не может сидеть взаперти, пока живет в Лондоне, или до конца своих дней не появляться в столице. Это было бы глупостью.

Кроме того, даже сидение в четырех стенах не защитит ее от встреч с ним, не так ли? Он уже вторгся к ней в дом – точнее, в дом к Стивену. Он держался так, словно у него были все права находиться в библиотеке. И ведь были же – его пригласил Стивен.

И еще ей просто хотелось пойти на бал. Хотя она не часто приезжала в Лондон и не стремилась побывать на всех мероприятиях сезона, ей иногда нравилось ощущать атмосферу праздника, царившую на них.

Вот так и получилось, что сегодня она поехала на бал, уверяя себя в том, что это мероприятие не из тех, которые посещает лорд Монфор. И удостоверилась в этом: когда они со Стивеном и Мег вошли в бальный зал, лорда Монфора в поле зрения видно не было.

Однако, едва она успокоилась, Стивен вдруг сообщил, что тот сидит в зале для карт, и заявил, что хочет его представить Мег, которая с ним еще не знакома. Ведь лорд Монфор – близкий друг Константина и, следовательно, его самого.

Все это было чрезвычайно неприятно. Не могла же она протестовать и умолять Стивена оставить лорда Монфора в покое? Стивен сразу бы поинтересовался почему. И Мег тоже.

Кэтрин гордилась тем, как держала себя, когда Стивен привел лорда Монфора. Она оставалась отчужденной и даже слегка холодной и при этом не делала и не говорила ничего, что могло бы привлечь внимание брата или сестры. Мег не смогла принять его приглашение на танец, так как уже была приглашена лордом Аллингемом, Стивен отправился на поиски мисс Эктон. Сама же Кэтрин ждала, что вот-вот появится мистер Ярдли и поведет ее на танец, и тогда тяжелое испытание благополучно завершится.

Она отлично держалась.

Тогда почему она сейчас стоит в центре бального зала, лицом к лицу с лордом Монфором, и готовится вальсировать с ним?

Всему этому нет объяснения.

Кэтрин вдруг обнаружила, что ее окутывает ужасно знакомый запах. Ей даже показалось, что она перенеслась в Воксхолл-Гарден. Запах – мыло для бритья или одеколон – был дорогим и отдавал мускусом. Он пробуждал воспоминания об искушении, и неуемной страсти, и унижении.

Эти чувства она больше не желала испытывать.

Лорд Монфор остался таким же красивым, высоким, подтянутым и элегантным. Прядь темных волос все так же падала на лоб, бровь так же надменно изгибалась, он все так же с ленивой насмешкой поглядывал из-под полуприкрытых век, в глазах все так же светился ум. В общем, он был таким же привлекательным. И таким же опасным.

Вальс должен был вот-вот начаться. Музыканты уже приготовили инструменты, последние пары торопливо занимали свои места.

Правая рука лорда Монфора лежала у Кэтрин на талии.

Она почувствовала, что физическая близость вызывает у нее удушье.

Ей никогда не нравилось танцевать вальс. Ее всегда смущала перспектива провести полчаса в такой непосредственной близости от мужчины и утомительная необходимость вести с ним светскую беседу. Конечно, она догадывалась, что с правильным партнером этот танец покажется восхитительно романтичным.

Однако лорд Монфор был явно не таким.

– Полагаю, – сказала Кэтрин, – вы намереваетесь сбить Стивена с пути, пока он молод и глуп?

Лорд Монфор вопросительно изогнул бровь.

– И превратить его в испорченного повесу? – поинтересовался он. – Естественно. А с чего бы еще мне водить с ним дружбу? Ведь не потому, что он кузен одного из моих самых близких друзей, верно? Кстати, разве Мертон глуп в той же степени, что и молод? Тогда все это говорит не в пользу вашей старшей сестры, воспитывавшей его.

Кэтрин по наивности попалась в ловушку.

– Мне следовало бы более тщательно подбирать слова, – раздраженно проговорила она. – Мне следовало бы сказать «восприимчивый», а не «глупый».

– А разве есть разница? – спросил лорд Монфор. – Разве восприимчивый человек не глуп? И не слаб? Могу я испортить вашего брата, если по натуре он определяется как неподдающийся?

– Не знаю, – сказала Кэтрин. – Можете? Вот ее он запросто мог бы испортить.

Казалось, на его лице не шевельнулся ни один мускул. Однако его глаза вдруг заискрились весельем и задором.

– Но зачем мне это надо? – спросил лорд Монфор. – Мисс Хакстебл, в вашем воображении я предстаю олицетворением самого дьявола?

– Разве это воображение? – уточнила она. Джаспер тихо хмыкнул.

– Но вы только что заявили, что нашли во мне частичку порядочности, – продолжил он развивать свою мысль. – А дьявол не способен ни на что хорошее. Вы противоречите себе.

От необходимости придумывать достойный ответ Кэтрин избавила зазвучавшая музыка, и они завальсировали. Ах!

И еще раз «ах»!

На ближайшие несколько минут ее сознание лишилось способности выдавать адекватные мысли.

Кэтрин не ожидала, что лорд Монфор окажется таким пластичным, что он будет танцевать так, словно родился для вальса. Впрочем, об этом можно было бы догадаться, если бы она хотя бы на минуту задумалась над этим. Такой человек будет добиваться совершенства во всем – в верховой езде, борьбе, танцах, игре в кости, люб… Вот! Наконец-то она обрела способность думать. Только почему-то в голову лезут мысли из подсознания. Сознательная же ее часть отдалась музыке и ритму и очарована разноцветьем дамских платьев, ярким светом свечей, гулом голосов, смехом, мужественным запахом одеколона и веселым блеском его темных глаз.

И она была абсолютно права. Вальс действительно очень романтичен, когда танцуешь его с правильным муж…

Навязчивая мысль.

Вместе с мыслью к Кэтрин пришло ужасающее подозрение, что она уже несколько восхитительных минут не сводит глаз с лорда Монфора. И что ее губы непроизвольно складываются в улыбку. И что ее щеки пылают, а глаза горят.

И что уже несколько минут она получает несказанное удовольствие, причем не думая ни о чем и отдаваясь этому удовольствию в полной мере. Что она получает удовольствие и от вальса, и от мужчины, который кружит ее по залу так, будто летит, не касаясь пола ногами. Опасный мужчина.

Этот лорд Монфор.

А она осталась такой же неопытной девчонкой, какой была три года назад.

Улыбка исчезла с лица Кэтрин. Она опустила взгляд. Разве возможно, чтобы она наслаждалась его обществом? О чем она только думает?

Кэтрин вспомнила, как лорд Монфор бесстрастным и пренебрежительным тоном рассказывал ей о мерзком пари.

И она снова, в тысячный раз после того вечера, задалась вопросом, почему он не довел до конца начатое и не потребовал выдать ему причитающийся приз. Ей никогда не хотелось верить – и сейчас не хочется – в то, что в нем есть хоть доля порядочности, что ему не чужды угрызения совести. Она предпочитала верить в то объяснение, что он ей дал, – будто она оказалась слишком легкой добычей и поэтому он утратил к ней всякий интерес. А разве это имело какое-то значение, когда он заключал пари?

– Вы все еще ненавидите меня, – тихо произнес лорд Монфор.

Его голос звучал подобострастно – во всяком случае, так казалось. И еще в нем слышались шутливые нотки. Эта девушка удивляла его.

– Вас это удивляет? – Кэтрин снова устремила на него взгляд.

– Нет, – ответил он. – В одной не очень-то приятной ситуации вы ясно дали мне понять, что я вас разочаровал. Разве можно не ненавидеть человека, который приносит разочарование такого сорта?

Он открыто смеялся над ней. Однако все попытки Кэтрин придумать резкий ответ разбились, когда лорд Монфор, чтобы увернуть от колонны, сделал ногами нечто причудливое и при этом заставил ее повторить это движение. Она весело рассмеялась и только потом вспомнила, что ей совсем не до смеха.

– Между прочим, я мог бы научить вас не ненавидеть меня, – сказал лорд Монфор.

Она изогнула бровь.

– Разве этим я не окажу вам услугу? – добавил он.

– Вы считаете, – ответила Кэтрин, – что если я перестану вас ненавидеть, мое отношение к вам превратится в индифферентное и я не буду при каждой встрече таращиться на вас?

– Индифферентное? – Лорд Монфор даже остановился на мгновение. – Мисс Хакстебл, я сомневаюсь, что даже мне под силу заставить вас относиться ко мне индифферентно.

Кэтрин показалось, что ее желудок сделал сальто. Почему-то она никак не могла отвести взгляд от глаз лорда Монфора.

– Наверное, нет, – со вздохом произнесла она. – Неприязнь не является безразличием, правда?

Лорд Монфор широко улыбнулся и коротко рассмеялся.

– Я мог бы научить вас не ненавидеть меня и не испытывать ко мне неприязнь, – сказал он очень тихо, так как в этот момент в музыке наступила пауза. – Если бы я хотел, мисс Хакстебл, я мог бы научить вас любить меня.

Его слова настолько поразили Кэтрин, что она даже онемела на секунду.

– Ха! – Это было единственное, что ей удалось произнести.

– Это знак согласия? – Музыка зазвучала снова, правда, в более быстром темпе. – Значит, вы признаете, что я мог бы это сделать?

– Ни за что. Вам бы это не удалось, проживи вы и миллиард лет, – ответила Кэтрин с дрожью в голосе. – Целый миллиард.

– А миллиард и один год? – поинтересовался лорд Монфор. – Как же скучно! И как же вы тверды в своих намерениях! Но я уверен, что вы, мисс Хакстебл, недооцениваете меня.

– А вы недооцениваете меня, – отпарировала Кэтрин с таким ожесточением, что привлекла внимание соседней пары. – Вам, лорд Монфор, по силам убедить меня полюбить вас в той же степени, что и мне убедить вас полюбить меня.

Он промолчал. И это было ужасно, потому что ее слова, казалось, повисли в воздухе и шлейфом тянулись за ними, пока они танцевали в полном молчании. Кэтрин все острее ощущала тепло его тела и все больше смущалась.

Теперь она отлично понимала, почему большая часть общества считает вальс быстрым танцем. Он быстрый по скорости превращения в предосудительный. Человечество еще не придумало более неприличного танца. В нем нет ничего… ничего, кроме сладострастия.

Их сомкнутые ладони стали горячими и влажными.

Быстрый темп скоро закончился, и оркестр практически без паузы заиграл что-то медленное и… романтичное.

Так они танцевали довольно долго, пока лорд Монфор не нарушил гнетущую тишину.

– При такой формулировке это действительно кажется невозможным, – произнес он так, будто и не было тех пяти минут, разделявших две фразы. – Мисс Хакстебл, я никогда не был влюблен и не жду, что влюблюсь. Похоть гораздо приятнее и приносит больше удовлетворения. Боюсь, подобный исход абсолютно для меня невозможен.

– И для меня тоже, – с жаром заявила Кэтрин. – Полностью, категорически невозможен.

– Он настольно невозможен для нас обоих, – сказал лорд Монфор, – что так и хочется заключить пари, не так ли?

– Пари? – Кэтрин нахмурилась.

– О, все ясно! – с театральным вздохом проговорил он. – Благородная дама не заключает пари. И любой, кто поставит против меня, будь то мужчина или женщина, неизбежно пожалеет о своей ставке. Я, видите ли, никогда не проигрываю.

– Кроме одного раза, – ядовито заметила Кэтрин.

Лорд Монфор многозначительно изогнул бровь, которая почти полностью скрылась под непослушной прядью волос.

– Кроме одного раза, – согласился он. – Как любезно с вашей стороны, мисс Хакстебл, напомнить мне об этом! Хотя нам обоим известно, что я скорее отказался от того конкретного пари, чем проиграл его.

– О каком именно пари мы говорим? – после короткой паузы осведомилась Кэтрин.

Они действительно приблизились друг к другу, или это все игра ее воображения? Кэтрин попыталась отодвинуться, но у нее ничего не получилось – его рука оказалась такой же надежной преградой, как стена.

– О своего рода двойном пари, я бы сказал, – ответил лорд Монфор. – Интересная перспектива. Я заявляю, что смогу заставить вас влюбиться в себя, вы же заявляете, что сможете заставить меня влюбиться в вас.

– Ха! – снова издала этот странный возглас Кэтрин. – Никакая сила на свете не поможет вам выиграть это пари, проживи вы тысячу лет. Или миллион.

– И никакая сила во Вселенной не поможет выиграть вам, – любезно возразил он. – Такие пари, мисс Хакстебл, заключаются на небесах, уверяю вас. Интересно, знаете ли, принимать только те пари, в которых невозможно выиграть.

– В Воксхолле было именно такое? – спросила Кэтрин и в следующее мгновение так пожалела о своих словах, что едва не откусила себе язык.

Его взгляд стал ленивым, хотя и не утратил задорной искорки.

– В тот раз я все выдумал, мисс Хакстебл, – сказал он. – И это не причина того, что я остановился и позорно проиграл пари.

– О! – произнесла Кэтрин. – А что же было причиной?

– Возможно, – ответил он, насмешливо глядя на нее, – я испугался, что влюблюсь в вас.

– Ха! – повторила Кэтрин в третий раз.

– Я, видите ли, не мог так рисковать, – заявил лорд Монфор и усмехнулся.

– Какую же чепуху вы несете! – сердито проговорила Кэтрин. – Вы только что утверждали, что никогда не любили и просто не способны на это чувство.

– Возможно, – сказал лорд Монфор, наклоняясь к ней, – один раз в жизни я оказался перед лицом опасности. Возможно, в тот вечер вы обнаружили брешь в моей броне и теперь с легкостью найдете путь к моему сердцу. – Кэтрин изумленно уставилась на него. – Если бы оно у меня было, – добавил он. – Но должен предупредить, что я не верю в его наличие. Однако вы вправе опровергнуть это.

– Чепуха! – повторила Кэтрин.

– Никогда не узнаешь, пока не проверишь, – проговорил он.

– Но зачем мне это? – осведомилась Кэтрин. – Какая мне разница, есть у вас сердце или нет? И способны вы на любовь или нет? Зачем мне стремиться выиграть столь нелепое пари? С какой стати мне хотеть, чтобы вы полюбили меня?

– Затем, мисс Хакстебл, – ответил лорд Монфор, – что к тому моменту, когда вы признаетесь себе, что хотите этого, вы уже сами полюбите меня. И для вас будет чрезвычайно важно знать, что ваша любовь взаимна.

У него были просто дьявольские глаза. Они умели улыбаться, когда остальная часть лица хранила серьезное выражение. Они даже умели смеяться. И насмехаться. А их взгляд мог проникать в душу.

– Если нам обоим будет сопутствовать успех, – сказал лорд Монфор, – то мы проживем счастливую жизнь и умрем в один день. Не забывайте, повес называют самыми верными мужьями. И самыми умелыми и опытными любовниками.

– Ox! – Кэтрин устремила на него негодующий взгляд. – Вы даже сейчас пытаетесь соблазнить меня.

Он изобразил на лице крайний испуг.

– Я бы предпочел, мисс Хакстебл, чтобы вы не употребляли именно это слово, – сказал он. – Однажды я попробовал сделать это с вами, и вы нанесли мне поражение.

– Ничего я не нанесла! – горячо возразила Кэтрин и покраснела до корней волос, сообразив, в чем именно ее только что вынудили признаться.

– Отнюдь, – спокойно произнес лорд Монфор, – нанесли. В тот раз я не перешел к главному блюду и таким образом навечно остался голодным. Однако мы отошли от темы. Так мы заключаем пари?

– Естественно, нет, – резко ответила Кэтрин.

– Вы боитесь, мисс Хакстебл, – уверенно заявил лорд Монфор. – Боитесь, что я выиграю, а вы проиграете. И что впадете в вечную хандру и умрете от разбитого сердца, а родные будут горько рыдать у вашего смертного одра.

Кэтрин сердито посмотрела на него и рассмеялась против своей воли.

– Вот уж такими надеждами, лорд Монфор, – сказала она, – тешить себя не надо. Это вы будете обречены на вечное разочарование. Только я не собираюсь тратить время на описание эффектных сцен вашей кончины.

Он тоже рассмеялся.

– А что, если бы я согласилась на столь абсурдное предложение? – поинтересовалась Кэтрин. – И выиграла бы пари? Вы ведь никогда бы не признали, что полюбили меня, правда?

На его лице отразились негодование и обида.

– Вы, мисс Хакстебл, намекаете, что я лжец? – осведомился он. – Что я не человек чести? Но даже если бы я солгал, вы бы все равно вскоре узнали правду. Вы бы видели, как я погружаюсь в глубокую депрессию 66 и становлюсь тенью самого себя. Я бы постоянно жалобно вздыхал, писал бы плохие стихи и забывал менять белье.

Кэтрин опять не смогла удержаться от смеха.

– Я был бы абсолютно честен и признал бы поражение, хотя оно и маловероятно, – добавил он. – Так все же, мы говорим гипотетически? Вы все еще боитесь и отказываетесь заключить пари?

– Лорд Монфор, – решительно произнесла Кэтрин, – позвольте мне ясно изложить свою позицию. Несмотря на то что я согласилась вальсировать с вами и позволила втянуть себя в этот неприличный и абсурдный разговор, я уже не та неопытная девушка, что три года назад. Хотя я и буду любезна с вами при наших случайных встречах до конца сезона, да и до конца жизни, на самом деле у меня нет ни малейшего желания видеть вас или беседовать с вами.

– Должен ли я понимать это как «нет»? – спросил он после короткой паузы.

Во взгляде Кэтрин появилось раздражение. Как она могла считать его привлекательным? Почему его общество казалось ей более интересным, чем общество любого достойного джентльмена?

– Это и было «нет», – ответила она.

– Вы действительно трусиха, – сказал лорд Монфор. – В таком случае я буду вынужден заключить одностороннее пари – что я смогу заставить вас полюбить меня… гм… дайте прикинуть, до конца лета. До того, как первый желтый лист упадет на землю.

Кэтрин уже с трудом сдерживала гнев.

– Если я узнаю, – процедила она, – что в этих постыдных книгах зарегистрировано новое пари, касающееся меня…

– О нет, – перебил ее лорд Монфор. – Это будет частное пари между вами и мною, мисс Хакстебл. Нет, пардон, между мною и мною, так как вы продемонстрировали неспортивное отношение и отказались участвовать в пари.

– Понятно, – пренебрежительно произнесла Кэтрин. – Отныне меня будут постоянно донимать, не так ли? Ради вашего личного увеселения? Действительно, лорд Монфор, вам, видимо, ужасно скучно.

– Донимать? – удивленно воскликнул лорд Монфор. – Я бы назвал это ухаживанием, мисс Хакстебл.

– И тогда, если бы вы преуспели, я осталась бы с разбитым сердцем, – сказала Кэтрин. – Однако этому не бывать, о чем я с радостью заявляю.

– Но ведь и я могу остаться с разбитым сердцем, – заметил лорд Монфор, наклоняясь к ней. – Другая часть пари заключается в том, что вы заставите меня полюбить вас.

Кэтрин недовольно фыркнула.

– Я бы не стала тратить время даже на попытку, – заявила она. – Даже если бы хотела, чтобы вы действительно влюбились в меня. Только я этого не хочу. Между прочим, я этого хочу меньше всего на свете.

Танец закончился, и пары стали неторопливо расходиться.

– Но только представьте, мисс Хакстебл, как было бы здорово, – глухим голосом произнес лорд Монфор, пристально глядя на нее, – если бы мы оба выиграли. Мы бы устроили грандиозную свадьбу в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер и пригласили бы весь бомонд, а потом наша жизнь наполнилась бы чередой бессонных ночей, мы делали бы детишек и страстно любили бы друг друга. Можно, правда, и в обратном порядке.

Кэтрин опять охватил праведный гнев. Да как он смеет?!

– И откуда вы знаете, что не выиграете мое пари? – спросил лорд Монфор. – Многие дамы пытались добиться меня – вернее, моего положения и богатства, – и потерпели неудачу. Возможно, отказ от попыток принесет больше успеха.

– Если вы, лорд Монфор, предпочитаете тешить себя такими глупыми иллюзиями, – поворачиваясь к нему спиной, заявила Кэтрин, – я не в силах помешать вам. Да и желания такого у меня нет.

– Ах, жестокосердная! – произнес он, кладя ее руку себе на локоть и собираясь провожать ее к Мег и Стивену. – Мое сердце уже под угрозой разбиться на множество осколков.

Кэтрин посмотрела на него и обнаружила, что он улыбается ей с таким видом, будто они ведут самую тривиальную светскую беседу.

– Очаровательный вальс, правда? – воскликнула Мег, когда они подошли к ней. – Лорд Монфор, вы прекрасно танцуете. И лорд Аллингем тоже.

– Это самый романтический танец, известный человечеству, мэм, – сказал ей лорд Монфор, – особенно когда мужчине даруется привилегия танцевать его с двумя из красивейших дам бала. Аллингем танцевал с одной, я – с другой.

Он говорил все это искренне, без тени насмешки, но в меру шутливо, чтобы его слова не выглядели лестью. Кэтрин с упреком посмотрела на него. Он взял ее руку и, склонившись, поцеловал ее.

Восторг волной прокатился по руке Кэтрин, поднялся до груди и опустился вниз живота. Ведь она никогда не пыталась скрыть от себя самой, что он до невозможного привлекателен, не так ли?

– Мертон, – обратился лорд Монфор к Стивену, который с усмешкой переводил взгляд с сестры на друга и обратно, – как ты смотришь на то, чтобы сыграть партию в карты? Нет, естественно, ты играть не будешь. Здесь слишком много юных барышень, требующих твоего внимания. И все же проводи меня.

Он выпустил руку Кэтрин и, не оглядываясь, вместе со Стивеном пошел прочь.

– Ах, Кейт, – воскликнула Маргарет, дождавшись, когда они отойдут подальше, – какой же он очаровательный, этот лорд Монфор! И ужасно красивый. Мне кажется, пока вы танцевали, он ни на секунду не отводил от тебя взгляда.

– По сведениям авторитетных источников, Мег, – сказала Кэтрин, – в частности Константина, он страшный распутник. Кстати, а маркиз Аллингем все так же предан тебе? Сколько раз ты отвечала отказом на его предложение руки и сердца?

– О, только один раз! – заявила Маргарет. – И это было три года назад. Судя по всему, он не имеет зуб против меня. Очень симпатичный джентльмен.

– Всего лишь симпатичный? – с печальным видом осведомилась Кэтрин.