Текст книги "Золотые колдуны"

Нас вела дикарка; она избегала пользоваться дорогами. Мы не спешили. На третье утро выпал мелкий снег (и я обнаружила, что ткань из паутины бекамила столь же хорошо удерживает тепло, как и не пропускает влагу); вино в это утро выдавалось более щедрыми порциями, чем обычно, после чего мы отправились дальше в атмосфере приподнятого настроения.

В этот день мы не встретили вообще никакой живности, пока в поисках воды не вспугнули зилмеи, вскинувшееся на задних лапах на высоту добрых четырех метров, взмахнувшее в воздухе мощными передними и исчезло, наконец, с жалобным воем подобно серовато-белой молнии. После этого мы протрезвели.

И в этот день мы впервые повернули на юг, наконец-то.

– Мы находимся примерно в пятидесяти зери от Корбека, – сказал Халтерн, – но нам нужны продовольствие и информация – нам нужно узнать, где нас ищут.

– Сейчас мы подходим к границам земли, которая мне знакома, – сказала Телук, – но… ах, вон там… я была права!

На южном склоне горы ниже нас находилось низкое строение с плоской крышей. Из каменной трубы поднималась тонкая струйка дыма. Я смогла неясно различить во дворе мархаца.

– Я спущусь вниз, – предложила Телук, – все говорящие с землей являются странниками, и никто не сочтет странным, если я стану задавать вопросы. Пойдешь со мной, аширен-те?

Марик запрыгал вслед за ней по каменистой тропинке. Мы вернулись за гребень горы и расположились в лощине, где росли голубые цветы тысяч. Из леса появилась дикарка. Она облизывала свои окровавленные пальцы. У нее были собственные методы охоты.

– Мы не можем взять ее туда с собой, – сказал Халтерн.

Я спросила ее:

– Ты останешься?

– Не в стенах.

– Вам не следует ей верить, потому что вы не знаете, что они за люди.

– Хал, что вы вообще собирались с ней делать? Может, вы хотели взять ее с собой в Таткаэр?

– Она наверняка могла бы ответить на кое-какие вопросы.

– Сознательно?

Он пожал плечами.

– Нам следовало бы знать, каковы их намерения. В течение нескольких сезонов они были спокойны… но могут собраться и решиться на нападение. Такое уже однажды произошло. Хотел бы знать, откуда ее добыл Ховис.

– Из той местности, что расположена в направлении нашего движения, как я полагаю. У меня по пути возникло впечатление, что она кое-что узнает.

– Не говорите глупостей, ведь мы на сотни зери южнее Черепного перевала…

В подлеске послышался шорох. Мы вскочили, Халтерн обнажил свои мечи. В поле нашего зрения возник Марик.

– Мы можем спускаться! Меня послала Телук. Она сняла комнату.

– Здесь не было обыска?

– Как же, они проходили здесь день назад.

Халтерн вложил оба лезвия в ножны. Посмотрел на дикарку.

Она спокойно сказала:

– Я буду вас ждать, утром.

И исчезла.

Общественный дом, который содержали две телестре, Эриэл и Ирир, был не так мал, как это казалось снаружи. Он стоял на южном склоне горы и имел шесть этажей, под которыми находился ряд помещений для скота, и располагался на главной дороге от Корбека в Миране. Он был не слишком занят; большая часть осенних ярмарок уже закончилась.

– Вы отважитесь теперь пойти на юг? – спросила меня Телук за едой, затем наморщила лоб. – О, Богиня, что люди добавляют в тушеное мясо?

– Постояльцев, которые не оплачивают свои счета, я бы сказал. – Поскольку Халтерн находился под надежной крышей, остроумие его снова ожило.

– Вы являетесь послом Короны, – сказала я, – так отправьте же сообщение. Сейчас мы, наверное, достаточно далеко от Корбека.

– С этим мы повременим еще день или два. Ведь так и так нет никаких каналов связи, пока мы не доберемся до реки Оранон.

– Они все еще думают, что вы пошли на восток, – предположила Телук, – но со временем они узнают, куда.

Наши комнаты располагались над хлевами в амбаре. Запах мускуса от мархацев ударял мне в нос, и этой ночью мне приснилось, будто я еду верхом на край света. Однажды я проснулась и больше не смогла заснуть. Парадокс, но именно сейчас, когда мне было хорошо и имелось время для размышлений, я не могла по-настоящему уснуть.

Через некоторое время я заметила, что на спал и Халтерн. Он молча смотрел на меня. Звездный свет падал ему в глаза, перепонки которых были подняты, а зрачки походили на бархатисто-черные отверстия. «Он видит меня яснее, чем я его», – подумала я.

Он мягким тоном сказал:

– Вы когда-нибудь спрашивали его о том, хочет ли он стать н'ри н'сут в вашей телестре?

Не было вопросом, кого он подразумевал под словом «он».

– Нет, да и как бы я могла задать такой вопрос?

– Спрашивал ли он вас когда-нибудь о том, хотите ли вы стать н'ри н'сут Талкул?

– Нет. – Я не знала, что он должен был это сделать.

– Тогда вы были арикей, это, конечно, так, и, возможно, все закончилось еще прежде, чем началось. Но, именем Богини, Кристи… если что-то умерло, так пусть же и пребывает в покое!

В его резковатом тоне слышалась, как мне показалось, забота обо мне. Это удержало меня от того, чтобы послать его к черту.

– Причина заключается в различных обычаях, не так ли? И в недоразумениях. – Я чувствовала сильную. – Ладно, Хал. Мне бы не хотелось об этом говорить. Но большое спасибо за то, что вы это сказали.

– Вы нужны нам здесь, – сказал он, – но вы не с нами, когда ваши мысли в Корбеке.

Ночь была полна звуков: шипели мархацы, ходили другие люди, остановившиеся в общественном доме, вылетевшие на ночную охоту рашаку издавали крики, походившие на скрежет металла, которым скребут каменный пол.

Я чувствовала, что снаружи было холодно, и вдруг с неожиданной тоской мысленно вернулась в Таткаэр и под его солнце. Мне подумалось, что я была бы очень счастлива, если бы мы только вернулись на юг.

Я прошла по двору от соседней постройки, расшнуровала пальто и испугалась. Мороза не было, утро оказалось сырым, промозглым. С высоты горного отрога местность просматривалась вдаль на целые мили, в далекой дымке вырисовывались горы на юге. Я взглянула вниз, на дорогу. Мы двигались все же непозволительно медленно. «Согласились бы здесь продать мархацев, – подумала я, – или было большим риском спрашивать об этом?»

Обернувшись, я заметила движение на дороге. Всадники. Поблескивала отделанная металлом упряжь мархацев. Они находились еще слишком далеко, чтобы можно было распознать знаки отличия или хотя бы определить количество ехавших. У меня по спине пробежали мурашки. Мгновенно вернулось все напряжение, которое я испытывала в предыдущие дни.

Когда я побежала в дом, с неба упали первые капли дождя.

– Эта дрянь, не знающая ни своей матери, ни земли, – шумно задышав, сказала Телук. – Вот они где. Они перекрыли дорогу на юг. Выродки колдовского племени!

– Вы думаете, они знают, что мы там были? – На лице Марика было выражение тревоги.

– Хранитель был обязан сказать им об этом. Проклятие, почему же им надо стало возвращаться именно этой дорогой? – Она едва сдерживала свой темперамент.

Мы осторожно двинулись вниз по склону, туда, где Халтерн караулил наши вещи. Непрерывно шел моросящий дождь.

– Основная группа пошла на юг, они выслали вперед разведчиков.

– Они догадались, что мы собирались сделать. Нам придется снова вернуться в горы, а это значит – на запад.

Нам не предоставилось возможности украсть мархацев. Мы выскользнули из нашего ночного пристанища как можно быстрее, и поэтому у нас теперь было с собой слишком мало провианта.

– Проверь дорогу, – приказала Телук Марику, а когда тот ушел, она продолжила: – Скажу только одно: те, кто нас преследует – жители Северного Ремонде. Я слышала, что они используют кацца, чтобы идти по следу беглецов. Мы можем быть благодарны за эту плохую погоду.

Я никогда не видела охоты с использованием кацца; меня уже тогда упрятали в тюрьму. Но у меня в ушах звучал голос Фалкира. Он говорил, что обучить их так же трудно, как и рашаку, а уйти от них так же невозможно, как от своей судьбы.

– К тому же где-то там есть еще ваша дикая подружка, – сказал мне Халтерн. – Если они ее схватят – а лишь Богине ведомо, где она сейчас может быть! – то наверняка будут знать, что мы здесь. Тогда с нами будет кончено.

– Если они ее схватят.

В первой половине утра дождь превратился в снежную крупу.

– О, Иисус! – крикнула я Телук, которая шла впереди меня, – при такой погоде мы не сможем идти дальше!

Я остановилась и подождала, когда меня догонит Халтерн. Потом обхватила рукой Марика, который с поникшей головой прижался к моему боку.

– В такую погоду никто не сможет двигаться, – прохрипел Халтерн, – как мы, так и кто-либо иной. Скажите этой женщине, что мы не столь выносливы, как говорящие с землей; что нам нужна крыша над головой.

Было невозможно устоять на ветру. Замерзшие капли летели нам в лицо с южной стороны. К ногам липла вязкая грязь. Я чувствовала, как под пальто и рубашку пробиралась вода и, холодя, стекала по разгоряченной коже. Возникавшие в груди и желудке не поддававшиеся контролю судороги сотрясали все мое тело. Мои руки окоченели даже под варежками, а лицо совершенно ничего не ощущало.

– Идемте под деревья, – сказала Телук, когда подошла достаточно близко, чтобы мы смогли ее понять.

Тукинна отчасти сдерживали ветер. Я пробивалась вверх по склону следом за ортеанкой. Мшистая трава ломалась под моими ногами, позади оставались длинные, грязные следы скольжения. Мне пришлось отпустить аширен, потому что мне требовались обе руки, чтобы можно было карабкаться дальше вверх. Мешок на моей спине грозил лишить меня равновесия. Кора деревьев тукинна слезала мокрыми, черными лохмотьями, когда я хваталась за стволы, чтобы устоять на ногах.

– Давай вперед. – Я протянула руку назад и подтянула к себе наверх Марика.

Халтерн был еще метров на сто ниже нас и тоже пробивался наверх. Телук скатилась сверху мимо меня, словно рак, пятясь назад между изогнутыми деревьями, и положила одну руку Халтерна на свои широкие плечи. Она была защищена от непогоды еще менее, чем все остальные: поверх ее облачения священника имелось только ремондское пальто, а на ногах – сандалии, и все же казалось, будто ходьба не представляла для нее большого труда. Было впечатление, будто холод для нее ничего не значил.

– Нам нужно подняться еще выше, – крикнула она, – между скал.

Вода стекала с деревьев настоящими ручьями. Внезапно мы оказались за ветром. Я карабкалась по земляным валам, мою руку схватила одна из рук Марика с тонкими пальцами. В тусклом свете виднелись очертания скал. Между ними текли небольшие ручьи, промочившие наши колени и локти.

Слабеющий свет превратился в сумерки. Я встала. На скалистом гребне хребта возвышались мощные останцы, возникшие вследствие выветривания, вокруг которых лежали валуны и огромные обломки.

Тут не было пещер, имелись лишь расселины и трещины, уходившие глубоко в массу горы. Мы покачиваясь ввалились в одну из трещин, дно которой имело ширину, достаточную для того, чтобы можно было пройти, и которая сужалась кверху. Здесь мы находились между сырых скалистых стен, но зато не на ветру и не под градом.

Марик дрожал так же сильно, как и я. Халтерн опустился на колени, как только Телук отпустила его. Сама она прислонилась к стене у входа в трещину.

Глаза ее помутнели, а затем закрылись.

Было холодно. Было даже ужасно холодно. Настолько, что причиняло боль. «Люди ведь умирали от замерзания, – подумала я, – а также от воспаления легких».

Прошло немало времени, прежде чем кто-то из нас пошевелился.

– Нам нужен огонь, – сказала Телук.

– Это сразу выдало бы наше местонахождение, – сказал Халтерн, и открыл глаза. – Да и что тут может гореть? Все слишком сыро.

– Мох. В трещинах. – Она посмотрела на меня, я сняла с плеч мешок и встала.

– Я поищу.

Мои ноги расползались, ударялись о скалу; я то и дело падала. Мною овладела почти полная бесчувственность. Я стянула с помощью зубов варежки с рук, чтобы можно было выщипывать мох из глубоких трещин. Некоторые части кустов не совсем промокли, но слегка увлажнились; от них я также отломила несколько веток. Надо мной по-прежнему засыпала ветви снежная крупа.

Когда я вернулась, Телук рубила своим харур-нацари ветви птичьего крыла и складывала их у входа в трещину. Я бросила принесенное внутрь. Под устроенным из бекамиловой ткани навесом Халтерн растирал руки и ноги аширен. Рядом лежала пустая винная бутылка.

– С ним все в порядке?

Халтерн кивнул, не поднимая головы.

Я снова заставила себя выйти наружу.

Телук вскарабкалась по скале и стала укладывать ветви над щелью. Снежная крупа падала на серое перекрытие из веток тукинны. Холод был столь сильным, что обжигал кожу словно огонь. Несмотря на тучи было светло, потому что яркое ортеанское солнце пробивалось через них.

Телук спрыгнула на дно рядом со мной, уверенно приземлившись на ноги, хотя тут и не было скользко и грязно.

– Это что-то необычное, – сказала она. – В конце торверна и в начале риардха должна была бы стоять сухая погода.

– А… разве это не так? – Я смогла подавить свою досаду.

Она схватила мои руки. Ее незащищенные от холода пальцы были теплыми. Своей озябшей кожей я ощущала их даже как горячие. Я пристально посмотрела на нее.

Мне было трудно понять статус жрецов Богини – они не знали безбрачия, носили оружие; – они, казалось, ничем не отличались от других ортеанцев. Если не считать, что Телук устала, то все равно она не выглядела обессиленной. Она мерзла, но не промерзала, как другие. Она даже казалась спокойной и беззаботной в такую убийственную погоду.

Она смогла с помощью трута и кресала разжечь мох и устроить небольшой костер. Потом мы опустились на корточки вокруг маленького пламени, которое немного рассеивало полумрак.

Последняя бутылка вина прошла по кругу и опустела.

(В полуопьянении я думала, что бы я взяла с собой, если бы мне еще раз пришлось предпринять подобную вылазку на природу: спички, компас, водонепроницаемые сапоги, хороший полевой бинокль и таблетки протеина. А прежде всего рассудок, который избавил бы меня от таких ситуаций, как эта.)

Мы съели по куску сушеного мяса и по нескольку пригоршней ягод с куста, называемого птичьим крылом. Сытыми мы себя не почувствовали.

– Дождь промочил все, – сказала я. – Одежду, одеяла, все.

– И все же нам придется ими воспользоваться. – Телук подложила в огонь ветки. Повалил густой дым, уходя сквозь дырявую крышу. У меня начали слезиться глаза.

– Уже почти вторые сумерки. – Чувство времени Халтерна не зависело от степени видимости. – Как, вы думаете, говорящая с землей, ночью будет холоднее?

Ее ноздри слегка зашевелились. Выражение ее грубого лица было серьезным и сосредоточенным.

– Ветер станет слабее… успокоившийся воздух согреется, но к восходу солнца остынет. Завтра… нет, не знаю.

– Сбывается то, что она говорит? – Я была слишком обессилена, чтобы проявлять недоверие или вежливость.

– В большинстве случаев, – ответила сама Телук.

– Если это в нашем случае не сбудется, мы пропадем. Тогда скажите только то, в чем вы уверены, – попросил Халтерн.

– А что вы будете делать, если я не уверена? Выйдете в темноту и станете искать всадников Ховиса?

– Это ради аширен, – сказала я.

Марик открыл свои темные глаза и сказал:

– Вы не можете сдаваться, т'ан, я не был бы тут оправданием.

– Если я сдамся, то у меня не будет никакого оправдания.

Он слабо улыбнулся мне.

– Я первой встаю на караул, – сказала Телук.

Когда забрезжил первый свет, нас было уже пятеро. Телук раскидала ветки кустарника, закрывавшие вход, и обнаружила дикарку, сидевшую со скрещенными ногами возле скалистой стены. На ней все еще была поношенная ремондская одежда, которая к тому же потемнела и покрылась пятнами от коры тукинна.

Я не поняла ни одного из ее коротких замечаний.

От костра осталась лишь куча золы. Мы съели остатки сушеного мяса и снова упаковали одеяла. Поклажа была легка.

– Какой же будет погода? – спросил Халтерн. Он массировал себе затылок тонкими пальцами, чтобы устранить его одеревенелость.

– Не знаю. Мы далеко от той части страны, в которой я могу ориентироваться… – Телук посмотрела на высокие облака, которые виднелись сквозь ветки тукинны. – Предполагаю, что будет сухо.

– Надеюсь, что вы правы.

За ночь, проведенную под сырыми одеялами, у меня закоченели ноги и болел затылок, из-за чего я не могла повернуть головы.

– Они будут шнырять повсюду, – сказал Халтерн. – Нам нужно держаться подальше от дорог и пытаться пробиваться в северо-западном направлении.

Марик закрепил у себя на поясе пращу.

– Мы могли бы убить какое-нибудь животное на обед.

Почва под деревьями была скользкой. Начинался день, и мы перешли через скалистый гребень.

К полудню через облака пробилось слабое солнце. Людей не было видно. Мы не слышали даже криков рашаку. Дважды я вынимала парализатор и мы с Мариком обследовали кустарники, надеясь вспугнуть какую-нибудь дичь. Но мы ничего не смогли увидеть. Следы, какие мы обнаружили, были оставлены несколько дней назад.

Во второй половине дня мы наполнили водой фляги, потому что достигли местности, покрытой голыми холмами, и поворачивали в сторону от ручьев.

Телук подняла голову.

– Слышите?

Мы находились в редком лесу. Под деревьями тукинна росли редкие кусты птичьего крыла. Халтерн остановился и вынул из ножен свои харуры.

– Что это?

Какой-то пронзительный визг приближался, казалось, сразу со всех сторон. Марик снял с пояса свой нож.

Когда я выхватила парализатор, первый зверь уже появился между деревьями. Я заметила только одно движение. Мальчик вскрикнул. Дикарка схватила это летящее нечто и бросила позади себя. Визг уже заглушался рычанием. Халтерн громко закричал. Телук сбросила с плеч свой мешок и почти одновременно вынула харур-килгри.

Во второго я выпустила весь заряд парализатора, который установила на широкое излучение.

– Уйдите с дороги, живо!

Марик поспешил за мою спину. Я взяла парализатор обеими руками и включила его. Меня кольнуло по ушам словно иголками. Вдалеке я слышала еще крик Телук. При широком угле рассеяния полнота воздействия не достигается.

Я не промахнулась.

Мне вдруг стало ясно, что не было слышно ни единого звука кроме моего частого дыхания. Визг прекратился. Парализатор молчал. Все выглядело так естественно, будто происходило вовремя учебной стрельбы. С той лишь разницей, что все было совершенно иначе и что сейчас ничто не двигалось.

Халтерн корчился в приступе мучительного кашля, опершись на эфес клинка, пригвоздившего к земле тело одного из хищников. Телук вложила в ножны сначала харур-нилгри, а затем более короткий харур-нацари. Потом перевернула ногой одно из лежавших тел.

Животное имело темно-рыжий мех с черными пятнами, размерами оно было не больше собаки. Большие чашеобразные уши. Удлиненное, как у ласки, тело, короткие лапы. Костлявые челюсти с острыми зубами, оттянутые назад губы, вывалившийся наружу вспухший раздвоенный язык. Хвост был коротким и голым. Черные узкие глаза уже помутнели.

Марик нагнулся и протянул руку, которую Телук ударом отвела в сторону.

– Эй, что?..

– Не прикасайся к нему. У него была стайная лихорадка.

Неслышно подошла дикарка. Тут мне вспомнились недавние мгновения и до меня дошло, что одно-единственное быстрое движение ее руки переломило позвоночник животного, которое прыгнуло на нее.

Безжизненные тела веером лежали под тукинна, их было около четырех десятков.

– Шайка разбойников, – проворчал Халтерн.

– Идемте. Они лишь спят, они не мертвы.

Я сунула парализатор обратно в кобуру.

– По крайней мере, мы теперь знаем, почему нигде не видно дичи, – прокомментировала Телук, когда мы двинулись дальше в бледном солнечном свете.

– Они знают, где мы, – сказала я, – а также и то, что мы намерены делать.

– Мы должны двигаться на юг. У меня нет точного представления о том, где мы находимся, но если мы угодим между ними и топями… – Халтерн замолчал, сотрясаемый сильным кашлем.

– Это значило бы попасть между молотом и наковальней, – согласилась Телук.

– Я не вернусь в Корбек.

Моя собственная решительность напугала меня. Это был страх перед возможностью вернуться в камеру.

– Мы разобьем их! – уверял Марик. – С помощью того оружия, которое вы применили против этой своры убийц!

– Нет. Они ездят группами, и нам никогда не удастся этого сделать.

Шел слабый дождь. У нас было три сухих дня, три дня, за которые мы, сделав большую петлю, повернули на юг и с огромным трудом ушли от всадников Талкула. Теперь мы медленно двигались по грязи на север по другую сторону голых холмов.

«Наверное, они не могли использовать кацца, – подумала я, – Наверное, они потеряли наш след. С прошлого дня мы не видели ни одного из них».

– Пограничный камень! – крикнул Марик.

Это был первый за много дней.

– «Эт», – прочла Телук. – Нет, это мне незнакомо.

Дикарка снова исчезла. Я прошлась взглядом по линии холмов. Дождь стал еще слабее. От нее не было нигде ни следа. Я спросила себя, не насовсем ли она ушла на этот раз.

– Нам нужны мархацы. Украсть или купить – это не играет роли, – прохрипел Халтерн. – Тогда поедем как можно скорее на Миране и будем надеяться, что встретим не больше всадников, чем сможем одолеть.

– Разве у нас уже так мало шансов? – мягко спросила Телук. – Я согласна. Идемте.

Я поспешила подойти к ней сбоку, и как только это удалось мне, спросила ее:

– Что у него?

– Легочная гниль. Ему нужны неделя или две покоя.

Под нами лежала Эт, когда мы достигли вершины горы. Это была широко раскинувшаяся телестре, окруженная пристройками и загонами для животных, почти город. Слабое солнце освещало эту живую сцену: повозки, мархацев, людей.

По другую сторону Эт на запад до самого горизонта тянулись топи.