Текст книги "Взгляд в темноте"

18

Роджер и Гленда Перрис решили посмотреть одиннадцатичасовые новости в постели. Она уже приняла ванну и, пока муж был в душе, собиралась приготовить ему горячий пунш.

– Звучит неплохо, но не начинай слоняться по всему дому. – Он проверил замок на кухонной двери и поднялся наверх. Постоял под острыми, как иголки, струями горячей воды, такой успокаивающей. Затем надел пижаму в голубую полоску, отогнул тяжелое покрывало на широкой кровати и зажег ночники над изголовьями.

Прежде чем улечься, он подошел к окну. Даже в такую погоду они с Глендой наслаждались свежим ночным воздухом в комнате. Роджер посмотрел на дом Петерсонов. Свет горел и снаружи, и внутри. Сквозь зернистый снег виднелись машины, припаркованные на подъездной дорожке.

Вошла Гленда с дымящейся кружкой в руках.

– Роджер, на что ты смотришь?

Он испуганно оглянулся.

– Ни на что. Теперь незачем беспокоиться об освещении у Стива. Его дом сияет, как рождественская елка.

– Должно быть, у него гости. Слава богу, что нам не пришлось выходить сегодня вечером. – Она поставила чашку на ночной столик, сняла халат и легла. – Ох, как я устала. – Лицо у нее стало задумчивым. Тело замерло.

– Болит?

– Да.

– Лежи спокойно. Я принесу таблетку. – Стараясь не суетиться, он достал всегда стоявшую под рукой бутылочку с нитроглицерином. Посмотрел, как Гленда кладет таблетку под язык и закрывает глаза. Через минуту она вздохнула.

– Сильный приступ. Но уже прошло.

Зазвонил телефон. Роджер сердито потянулся к нему.

– Если это тебя, я скажу, что ты спишь, – пробормотал он. – Некоторые… – Он взял трубку и отрывисто бросил: – Да? – Но тон его сразу же сменился, стал озабоченным. – Стив, что-то случилось? Нет. Нет. Ничего. Конечно. Боже мой! Я сейчас приду.

Под пристальным взглядом Гленды он положил трубку и взял ее за руки.

– У Стива что-то случилось, – начал он осторожно. – Нил и Шэрон Мартин… пропали. Я схожу туда, но вернусь как можно скорее.

– Роджер…

– Пожалуйста, Гленда. Ради меня, лежи спокойно. Ты же знаешь, как нехорошо тебе было в последнее время. Пожалуйста!

Он натянул толстый свитер и брюки поверх пижамы и сунул ноги в мокасины.

Закрывая входную дверь, Роджер услышал, как телефон снова зазвонил. Решив, что Гленда возьмет трубку, выбежал в метель. Дорогу к дому Петерсонов он срезал через газон. Мороза, холодившего голые лодыжки и заставлявшего дышать неровно и прерывисто, он почти не замечал.

Тяжело дыша, с колотящимся сердцем, он поднялся по ступеням. Дверь открыл элегантный мужчина с энергичным лицом и седеющими волосами.

– Мистер Перрис. Я Хью Тейлор, ФБР. Мы встречались два года назад…

Роджер подумал о том дне, когда Рональд Томпсон сбил Гленду с ног, убегая из этого дома, а она помчалась сюда и нашла труп Нины.

– Я помню. – Он покачал головой и прошел в гостиную. Стив стоял у камина, сцепив руки. Всхлипывающая, заплаканная Дора Люфтс сидела на диване. Рядом с ней беспомощно сгорбился Билл Люфтс. Роджер подошел к Стиву и обнял его за плечи.

– Стив, боже мой, не знаю, что и сказать.

– Роджер… спасибо, что так быстро пришел.

– Когда их похитили?

– Мы точно не знаем. Где-то между шестью и половиной восьмого.

– Шэрон и Нил были здесь одни?

– Да. Они… – Голос Стива сорвался. Но он быстро взял себя в руки. – Они были одни.

– Мистер Перрис, – вмешался Хью Тейлор, – можете ли вы нам что-либо рассказать? Может, вы заметили посторонних в вашем районе, чужие машины, фургоны или грузовики… что-нибудь? Можете вспомнить что-либо необычное?

Роджер тяжело опустился на стул. Думай. Что-то было. Что? Да!

– Наружное освещение.

Стив напряженно повернулся к нему:

– Билл уверен, что, когда они с Дорой уходили, свет горел. Когда я приехал, его выключили. Что ты заметил?

Аналитический ум Роджера восстановил точное расписание вечера. Он вышел с работы в пять десять, заехал в свой гараж без двадцати шесть.

– Когда я приехал домой примерно без двадцати шесть, свет горел. Иначе я обратил бы внимание. Гленда готовила коктейль. Минут пятнадцать спустя мы смотрели в окно, и она заметила, что твой дом не освещен. – Он нахмурился. – Вообще-то, незадолго до этого пробили часы, так что было, наверно, пять минут седьмого. – Он помолчал. – Гленда сказала что-то о машине, отъезжающей от дома.

– Машине? Какой машине? – быстро спросил Хью Тейлор.

– Не знаю. Про нее упомянула Гленда. Я повернулся спиной к окну.

– Вы уверены во времени?

Роджер посмотрел на агента ФБР.

– Уверен. – То, что он слышал, с трудом укладывалось у него в голове. Неужели Гленда видела машину, увозившую Нила и Шэрон? Нила и Шэрон похитили! Наверняка какой-то инстинкт должен был предупредить их об опасности. Но он и предупредил. Роджер вспомнил тревогу, которая охватила Гленду у окна, как она хотела, чтобы он сходил сюда. А он попросил ее не преувеличивать. Гленда!

Что из этого он может сказать ей? Он поднял глаза на Хью Тейлора.

– Моя жена очень расстроится.

Хью кивнул:

– Я понимаю. Мистер Петерсон полагает, что ей можно доверить правду. Но информация не должна стать достоянием общественности. Мы не хотим спугнуть похитителя. Или похитителей.

– Я понимаю.

– Две жизни зависят от того, будете ли вы все вести себя как ни в чем не бывало.

– Две жизни… – Дора Люфтс разразилась сухими, мучительными рыданиями. – Мой маленький Нил… и эта красивая девушка. Не могу поверить в это… после миссис Петерсон…

– Дора, замолчи, – умоляюще попросил Билл Люфтс.

Роджер видел, как лицо Стива исказилось от боли.

– Мистер Перрис, вы знаете мисс Мартин? – спросил Хью Тейлор.

– Да. Я виделся с Шэрон несколько раз и здесь, и у себя дома. А сейчас можно мне пойти к жене?

– Конечно. Мы хотели бы спросить ее об этой машине. Со мной еще один агент. Я мог бы послать его с вами.

– Нет. Я лучше пойду один. Она плохо себя чувствует и очень привязана к Нилу.

«Я просто поддерживаю разговор, – подумал Роджер. – Поверить не могу. Не верю. Стив. Как Стив это вынесет?» Он с сочувствием посмотрел на молодого человека. Внешне Стив выглядел спокойно, но отпечаток невыносимого страдания, который начал исчезать в последние месяцы, снова проявился в серой бледности, глубоких морщинах на лбу, напряженной линии рта.

– Хочешь кофе, Стив? – предложил он. – Мне кажется, тебе не помешает.

– Можно и кофе…

Дора подняла голову.

– Я сварю кофе… и приготовлю сэндвичи. Боже мой, как подумаю… Нил… и зачем только я пошла в кино? Если что-нибудь случится с мальчиком, я не вынесу, просто не вынесу!

Билл Люфтс закрыл жене рот рукой.

– Хоть раз в жизни заткнись! – рявкнул он. – Заткнись! – В его голосе прорвались и свирепость, и горечь. Роджер заметил, что Хью Тейлор напряженно изучает эту пару. Люфтсы? Он их подозревает? Нет. Никогда. Не может быть.

Он уже вышел в прихожую, когда в дверь позвонили. Все вскочили, один из агентов за секунды преодолел расстояние от кухни до входной двери и открыл ее.

На пороге стояла Гленда. На ее лице и волосах таял снег. На ногах были атласные шлепанцы. Единственной защитой от мокрого пронзительного ветра служил розовый шерстяной халат. Лицо покрывала мраморная бледность. Зрачки безумно расширились. В руке она сжимала листок бумаги. Ее трясло.

Роджер бросился к ней, подхватил, пока она не упала. Прижал к себе.

– Роджер, звонок, телефонный звонок. – Она рыдала. – Он заставил меня записать. Заставил перечитать ему… Сказал, запиши правильно… а то… Нил…

Хью выхватил у нее листок и прочитал вслух:

– «Скажите Стиву Петерсону, что, если он хочет вернуть своего сына и подругу, пусть завтра в восемь утра придет в телефонную будку на заправке „Эксон“, у выхода 22 на Меррит-парквей. Он получит инструкции о выкупе».

Хью нахмурился. Последнее слово невозможно было разобрать.

– Что это за слово, миссис Перрис? – спросил он.

– Он заставил меня перечитать ему… я едва успела записать… он так меня торопил… этот Фокс, он еще повторил. – Голос ее сорвался на высокой ноте. Лицо исказилось от боли. Она отстранилась от Роджера, схватилась за грудь. – Он… он пытался изменить голос… но когда он повторил это имя… Роджер, я слышала этот голос. Это кто-то, кого я знаю.

19

Прежде чем выйти из государственной тюрьмы «Сомерс», Боб Кернер позвонил Кэти Мур и попросил ее прийти к нему в офис.

Кэти служила помощником прокурора в Бриджпорте и была приписана к отделу по делам несовершеннолетних, где он прежде работал общественным защитником. Уже три месяца они встречались, и Кэти всей душой сочувствовала ему в борьбе за спасение Рона Томпсона.

Она ждала его в приемной вместе с машинисткой, которую он попросил привести.

– Мардж говорит, что останется на всю ночь, если нужно. Сколько у тебя материала?

– Много. Я заставил его повторить все четыре раза. Он говорил не меньше двух часов.

Мардж Эванс протянула руку.

– Просто дайте это мне, – деловито предложила она. Поставила магнитофон на стол, втиснула свое массивное тело во вращающееся кресло, вставила кассету с пометкой «я» и перемотала ее на начало. Зазвучал голос Рона Томпсона, низкий и нерешительный: «В тот день после школы я работал в магазине Тимберли…»

Мардж выключила магнитофон.

– А вы пока займитесь чем-нибудь другим. С этим я справлюсь.

– Спасибо, Мардж. – Боб повернулся к Кэти: – Ты нашла файлы?

– Да, они у меня.

Он прошел за ней в маленький тесный кабинет. На столе ничего не было, кроме четырех желто-коричневых папок с наклейками «Карфолли», «Вейсс», «Эмброуз», «Кэллахан».

– Отчеты полиции сверху. Лесу Бруксу это бы не понравилось, Боб. В общем-то, он меня уволит, если узнает.

Лес Брукс был прокурором. Боб сел за стол и взял первую папку. Не открывая, поднял глаза на Кэти. На ней были индийские хлопковые брюки и толстый свитер. Темные волосы стянуты в хвост. Молодая женщина больше походила на восемнадцатилетнюю студентку, чем на двадцатипятилетнего юриста. Но после того как они выступили противниками на суде, Боб больше не совершал ошибок, недооценивая Кэти. Она была профессионалом с проницательным аналитическим умом и страстью к справедливости.

– Я знаю, как ты рискуешь, Кэти. Но если нам удастся найти связь между этими убийствами и убийством Нины Петерсон… Последняя надежда Рона – это новые улики.

Кэти тоже подвинула стул и взяла две папки.

– Бог его знает, может, если мы найдем связь между этими случаями, Лес закроет глаза на незаконность твоего знакомства с нашими файлами. Газетчики его сильно достают. Сегодня утром они называли последние два трупа жертвами «Убийцы с рацией».

– Почему?

– И у мисс Кэллахан, и у миссис Эмброуз были рации персональной радиосвязи, и они попросили о помощи. Миссис Эмброуз заблудилась, и у нее почти закончился бензин, а у Кэллахан лопнула шина.

А два года назад миссис Вейсс и Джин Карфолли были убиты, когда ехали в одиночестве по пустынной дороге.

– Но это не доказывает связи между ними. Когда убили Джин и миссис Вейсс, газеты писали об «Убийце с большой дороги». Это просто завлекающие заголовки.

– А что думаешь ты?

– Я не знаю, что думать. С тех пор, как Рона Томпсона арестовали за убийство Петерсон, и до прошлого месяца в округе Фэйрфилд не было убитых женщин. А сейчас у нас две нераскрытые смерти. Но в стране есть и другие убийства, связанные с рациями. Рация – великая вещь, но для женщины просто безумие выходить в эфир и сообщать, что она одна на безлюдной дороге и у нее сломалась машина. Это же открытое приглашение всем находящимся поблизости психам напасть на нее. В прошлом году на Лонг-Айленде был случай, когда пятнадцатилетний подросток прослушивал полицейский канал и отправлялся к тем, кто просил о помощи. Его взяли при попытке зарезать женщину.

– Я все же думаю, что между этими четырьмя убийствами и смертью Нины Петерсон есть связь. Называй это интуицией. Называй это хватанием за соломинку. Как угодно. Но помоги мне.

– Начнем по порядку: место, время, причина смерти, использованное оружие, погодные условия, марка машины, данные о семье, показания свидетелей, куда жертвы направлялись, где провели последний вечер. В последних двух случаях надо рассчитать время между отправленным сообщением и обнаружением тела. Когда закончим, сравним с обстоятельствами смерти миссис Петерсон. Если ничего не выйдет, пойдем с другой стороны.

Они приступили к работе в десять минут девятого. В полночь вошла Мардж с четырьмя пачками бумаги.

– Закончила, – объявила она. – Я распечатала тройным интервалом, чтобы легче было найти различия между четырьмя версиями. Знаете, просто сердце разрывается слушать этого мальчика. Я двадцать лет работаю стенографисткой в суде и всякого наслушалась, поэтому чувствую правду. Этот паренек говоРит правду.

– Хотел бы я, чтобы губернатором была ты, Мардж, – устало улыбнулся Боб. – Огромное спасибо.

– Как у вас дела?

– Ничего. Абсолютно ничего, – покачала головой Кэти.

– Ну, может, здесь что-то найдете. А я пока принесу вам кофе. Ведь не ужинали, наверно, ни один, ни другой.

Когда через десять минут она вернулась, Боб и Кэти положили перед собой по экземпляру стенограммы. Боб читал вслух. Они сравнивали тексты строчка за строчкой.

Мардж поставила кофе и молча вышла. Охранник выпустил ее из здания. Кутаясь в толстое пальто и готовясь к длинному переходу через стоянку, она вдруг поймала себя на том, что молится: «Пожалуйста, господи, если есть что-нибудь, что поможет мальчику, пусть ребята найдут это».

Боб и Кэти проработали до рассвета.

– Пора заканчивать, – вздохнула Кэти. – Мне нужно ехать домой, принять душ и переодеться. В восемь я должна быть в суде. И я не хочу, чтобы тебя здесь кто-то увидел.

Боб кивнул. Буквы расплывались перед глазами. Снова и снова они сравнивали четыре версии рассказа Рона о том, что он делал в день убийства. Они сосредоточились на отрезке с минуты, когда Нина Петерсон поговорила с ним в магазине Тимберли, до момента, когда он в панике мчался прочь от ее дома. И не смогли найти ни одного значимого различия.

– Что-то здесь должно быть, – упрямо произнес Боб. – Я возьму это с собой. И дай мне списки, которые мы составили по четырем делам.

– Я не могу дать тебе папки.

– Я знаю. Но, возможно, мы упустили какие-то детали при сравнении этих дел.

– Не упустили, Боб, – мягко сказала Кэти.

Он встал.

– Я поеду на работу и начну сначала. Сравню все это со стенограммами процесса.

Кэти помогла ему сложить материалы в портфель.

– Не забудь магнитофон и кассеты, – напомнила она.

– Не забуду. – Он протянул руку и обнял ее. Кэти на секунду прижалась к нему. – Я люблю тебя, Кэт.

– Я тебя тоже люблю.

– Если бы у нас было больше времени! – воскликнул он. – Все этот проклятый смертный приговор. Как могут какие-то чертовы двенадцать человек прийти и сказать, что парень должен умереть? Когда – и если – они найдут настоящего убийцу, для него уже будет слишком поздно.

Кэти потерла лоб.

– Сначала я обрадовалась, что восстановили смертный приговор. Жертв мне жаль больше, чем преступников. Но вчера мы судили подростка. Четырнадцать лет, выглядит на одиннадцать, худой, маленький ребенок. Родители безнадежные алкоголики, они подписали жалобу, что он неисправимый, когда ему было семь лет. Семь лет. С тех пор он болтается по детским домам. Все время убегает. На этот раз мать подписала жалобу, а отец протестует. Они развелись, и он хочет забрать ребенка.

– И что произошло?

– Я выиграла… если это можно так назвать. Я настаивала, чтобы мальчика отправили обратно в детский дом, и судья согласился со мной. Отец настолько деградировал из-за пьянства, что живет как растение. Мальчик попытался сбежать из зала суда. Охране пришлось его связать. Тогда он устроил истерику и начал кричать: «Ненавижу всех. Почему у меня нет дома, как у других детей?» Ему нанесена такая психологическая травма, что его, возможно, уже поздно спасать. И если через пять или шесть лет он кого-нибудь убьет, что нам, сжечь его? Имеем ли мы на это право? – В ее измученных глазах блестели слезы.

– Я знаю, Кэт. Зачем вообще мы стали юристами? Надо было быть умнее. Эта работа все нервы выматывает. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб, – увидимся.

В офисе Боб первым делом включил чайник. Несколько чашек черного крепкого кофе разогнали туман в голове. Он плеснул в лицо холодной водой и сел за рабочий стол. Аккуратно разложил бумаги. Взглянул на настенные часы. Семь тридцать. До казни двадцать восемь часов. Поэтому так колотится сердце, а в горле стоит комок.

Нет. Здесь что-то большее, чем отчаянная необходимость спешить. Что-то билось в сознании. Что-то мы упустили, подумал он.

И это не просто интуиция. Это уверенность.

20

Давно ушли домой Перрисы и поднялись к себе Люфтсы, а Стив и Хью Тейлор все еще сидели за столом.

Агенты бесшумно и тщательно насыпали всюду порошок для снятия отпечатков, обыскали дом и окрестности в поисках следов похитителя. Но небрежно нацарапанная записка оказалась единственной уликой.

– Отпечатки на чашке и стакане, скорее всего, совпадут с отпечатками на сумочке Шэрон Мартин, – заметил Хью.

Стив кивнул. В пересохшем рту сохранялся неприятный вкус. Четыре чашки кофе. Бесконечные сигареты. Он бросил курить, когда ему исполнилось тридцать. Потом умерла Нина, и он снова начал. Хью Тейлор дал ему первую сигарету. Он хмуро и грустно улыбнулся.

– Вы снова приучили меня к этой отраве, – бросил он Хью, закуривая.

Тот кивнул. Если кому и нужна была сигарета в прошлый раз, так это Стиву Петерсону. А сейчас такое с ребенком! Хью вспомнил, как сидел за этим самым столом со Стивом, когда позвонил какой-то чокнутый медиум и заявил, что Нина передала через него послание: «Предупредите моего мужа, чтобы был настороже. Мой сын в опасности». Это произошло в утро похорон Нины.

От этих воспоминаний Хью передернуло. Хорошо, если Стив об этом не думает. Он изучил свои записи.

– Итак, телефон-автомат на заправке «Эксон». На него, ваш телефон и телефон Перрисов мы установим «жучки». Когда будете говорить с Фоксом, постарайтесь потянуть время. Это даст нам возможность напасть на след и записать его голос. Очень надеюсь, что миссис Перрис вспомнит, кто это, если услышит его снова.

– Неужели вы правда считаете, что ей не померещилось, будто голос знакомый? Вы же видели, в каком она была состоянии.

– Все возможно. Мне она показалась уравновешенной женщиной, и потом, она так уверена. В любом случае… выполняйте его указания. Но потребуйте подтверждения, что Шэрон и Нил живы и не ранены, скажите, что вам нужно послание от них на кассете. Какие бы деньги он ни просил, пообещайте достать их, но настаивайте, что заплатите только после получения доказательств.

– Это не усилит его враждебность? – Стив удивился собственной бесстрастности.

– Нет. Это подстраховка, чтобы он не запаниковал и не… – Хью плотно сжал губы, но Стив его понял. Агент потянулся за блокнотом. – Начнем сначала. Сколько человек знали, что Люфтсы сегодня собираются в кино, а Шэрон приедет в гости?

– Я не знаю.

– Перрисы?

– Нет. Я не виделся с ними последнюю неделю, только махал рукой издали.

– Значит, только Люфтсы, Шэрон Мартин и вы сами…

– И Нил…

– Верно. Мог ли Нил сказать кому-нибудь, что приезжает Шэрон? Друзьям, учителям?

– Возможно.

– Насколько серьезны ваши отношения с Шэрон? Простите, но я должен спросить.

– Очень серьезны. Я собираюсь сделать ей предложение.

– Я знаю, что утром вы с мисс Мартин участвовали в шоу «Сегодня», ваши мнения о смертной казни прямо противоположны, и мисс Мартин особенно переживает из-за предстоящей казни Томпсона.

– Быстро работаете.

– Приходится, мистер Петерсон. Насколько эти разногласия коснулись ваших отношений?

– Что вы хотите сказать?

– Только это. Как вы знаете, Шэрон Мартин отчаянно пыталась спасти жизнь Рональда Томпсона. Она была в доме Перрисов и могла записать их телефон. Не забывайте, что его нет в справочниках. У вас нет подозрения, что похищение – мистификация и она надеется таким образом отсрочить казнь?

– Нет… нет… нет! Хью, я понимаю, что вы должны рассматривать и такую версию, но, пожалуйста, ради бога, не тратьте на нее время. Тот, кто оставил записку, увидел на доске и номер Перрисов. Он рядом с номером врача. Шэрон на такое не способна, поверьте мне.

Хью остался при своем мнении.

– Мистер Петерсон, в последние десять лет самые разные люди нарушают закон во имя благого, на их взгляд, дела. Я лишь предлагаю версию, и если это спланировала Шэрон Мартин, то ваш ребенок в безопасности.

В сердце Стива вспыхнула надежда. Сегодня утром Шэрон говорила ему: «Как ты можешь быть таким уверенным… таким непреклонным… таким безжалостным?» Если она так думала о нем, могла ли она… Надежда погасла.

– Нет, – сказал он решительно. – Это невозможно.

– Хорошо. Пока оставим это. Как насчет вашей почты – вам присылали угрозы, оскорбительные письма, что-нибудь в этом роде?

– Довольно много оскорбительных писем из-за моей позиции о смертной казни, особенно в связи с приближающейся казнью Томпсона. Но это неудивительно.

– Прямых угроз вы не получали?

– Нет. – Стив нахмурился.

– О чем вы думаете? – быстро спросил Хью.

– На прошлой неделе меня остановила мать Рональда Томпсона. Каждую субботу по утрам я вожу Нила на уколы. Она ждала на парковке у клиники, когда мы выходили. Попросила меня убедить губернатора пощадить ее сына.

– Что вы ей ответили?

– Что не могу ничего сделать, и поторопился увести Нила. Естественно, он не знал о среде. Я постарался как можно скорее усадить его в машину, чтобы он не услышал наш разговор, и повернулся к ней спиной. Но она решила, будто ее игнорируют. И тогда сказала что-то вроде: «Как бы вы себя чувствовали, окажись ваш сын на месте моего… как бы вы себя чувствовали?» А потом ушла.

Хью сделал пометку в блокноте.

– Мы ее проверим. – Он встал, расправил плечи, смутно припоминая, что несколько часов назад собирался выспаться. – Мистер Петерсон, у нас большой опыт в обнаружении похищенных, и все возможное будет сделано. Держитесь. И я думаю, вам нужно несколько часов поспать.

– Поспать? – изумленно переспросил Стив.

– Ну, отдохнуть. Идите в свою комнату и ложитесь. Мы будем здесь и позовем вас, если понадобится. Если зазвонит телефон, снимите трубку. Прослушивание уже установили. Но вряд ли похититель еще раз позвонит сегодня.

– Хорошо. – Стив медленно вышел из столовой. Задержался на кухне, чтобы выпить воды, и пожалел об этом. На кухонном столе оставили чашку какао и бокал хереса, обсыпанные темным порошком.

Шэрон. Несколько часов назад она была здесь с Нилом. Он не сознавал, как хотел, чтобы Нил подружился с Шэрон, пока не расстался с ней на три долгих недели.

Он молча вышел из кухни, пересек холл, поднялся по лестнице, прошел по коридору мимо комнаты Нила и комнаты для гостей в свою спальню. Над головой раздавались шаги. Люфтсы ходили по своему жилищу на третьем этаже. Им тоже явно не спалось.

Стив включил свет и постоял у двери, оглядывая свою комнату. После смерти Нины он сделал перестановку. Ему не хотелось жить среди старинной белой мебели, которую она так любила. Двуспальную кровать он заменил односпальной, на медных ножках, выбрал коричнево-белое покрывало из твида. Настоящая мужская комната, убедили его в магазине.

Она ему никогда не нравилась. Пустая, скучная и безликая, как номер в мотеле. И весь дом такой. Они купили его, потому что хотели жить у воды. Нина говорила: «Этот дом преобразится, вот увидишь. Дай мне на него шесть месяцев». У нее было две недели…

Когда он последний раз был у Шэрон, то задумал переделать эту комнату, этот дом с ней. Она знала, как сделать жилище очаровательным, удобным для отдыха и гостеприимным. Дело в выбранной цветовой гамме и порядке. И в ее присутствии.

Сняв ботинки, он упал поперек кровати. В комнате было прохладно, и он укрылся покрывалом. Потянулся к выключателю и погасил верхний свет.

Комната погрузилась во мрак. Ветер хлестал по стенам дома ветками кизила. В обледенелые окна яростно бился снег.

Стив забылся коротким, тревожным сном. Ему снились Шэрон и Нил… Им нужна помощь. Он бежит сквозь густой туман. Он должен попасть в комнату. Он добегает до нее и распахивает дверь. И туман рассеивается. Его больше нет. А Нил и Шэрон лежат на полу, на шеях затянуты шарфы, и контуры их тел обведены флуоресцирующим мелком.