Текст книги "Вычисляя звезды"

Он, кладя следующую картофелину на поверхность кухонной стойки, решительно мотнул головой.

– Забыла, что ли? До следующего запуска – всего лишь неделя. Следовательно, седьмого я буду основательно измотан.

Я встала рядом с ним и оперлась о стойку.

– Быть измотанным – твое естественное состояние.

– Твое, замечу, тоже.

Он схватил очередную картофелину и принялся натирать ее поверхность маслом. Мышцы на его предплечьях при этом красиво перекатывались, а на левом запястье блестела маслянистая капля.

– Верно… – Я опустила указательный палец правой руки в масляную полоску на разделочной доске и провела им по внутренней стороне его руки вверх. – Так же верно и то, что ужин для нас тем вечером приготовит кто-то другой.

– Но мне придется вести там остроумную беседу.

– Вовсе не обязательно. Да и никто и не ждет от тебя остроумия. Ведь ты же у нас, неужели позабыл, освещаешь вполне солидную космическую Программу.

Он засмеялся, а затем наклонился и поцеловал меня.

– Почему ты избрала именно этот ужин?

– Раньше я летала с Николь Уоргин. – Я встала позади Натаниэля, провела обеими руками по его грудной клетке, наклонилась к нему. – И… И я надеюсь, что у сенатора вдруг, да и возникнут здравые мысли относительно того, что для основания колоний все же необходимы женщины.

– Ага. Твои помыслы мне стали понятны.

Он, все еще держа картофелину в руке, крутанулся в моих руках. Старательно держа свои перепачканные маслом руки подальше от моей одежды, поцеловал меня сначала в щеку, затем – в основание подбородка и наконец принялся торить дорожку своими поцелуями по моей шее вниз.

Между вздохами мне все же удалось из себя выдавить:

– Да и ты на званом ужине вполне бы мог использовать выдавшийся нам шанс. Попытался бы аргументированно убедить сенатора в том, что человечеству в ближайшее время просто необходимо покинуть родную планету.

– Ну что ж… Резоны в твоих умственных построениях, считаю, имеются. Так что быть посему. Но все же учти, что я окажусь на том званом ужине уже порядком измотанным. А прямо сейчас, знаешь ли, неплохо бы уже отправить картошку в духовку. Не возражаешь?

Смеясь, я отпустила его талию и, отступив на шаг, согласилась:

– Разумеется. Я вовсе не намеревалась отвлекать тебя от дел.

Он, наклонившись, открыл дверцу духовки, выдвинул противень и аккуратно разложил на нем картофелины, а вырвавшийся оттуда теплый воздух шевельнул прядь его волос, и я вновь позавидовала сама себе.

До чего же мне повезло! Ведь я за ним замужем!

Жар от заранее разогретой духовки, казалось, немедленно согрел всю нашу квартирку.

Натаниэль выпрямился, развернулся на месте и пяткой захлопнул дверцу духовки. Провел все еще блестевшим от масла пальцем линию вниз по моей шее и произнес:

– Полагаю… Полагаю, что раньше чем через час картофелю покидать духовку негоже.

– Да неужели? – Мое дыхание стало быстрым и жарким. – Станем тем временем обсуждать все «за» и «против» званого ужина?

Его палец продолжил свой путь и, скользя по воротнику моей рубашки, достиг верхней пуговицы.

– Да что нам тот ужин? Мы же – здесь и сейчас.

– Полностью с тобой согласна.

13

ЛЕБУРЖУА УСТАНОВИЛ КОСМИЧЕСКИЙ РЕКОРД

Человечество, несомненно, спасут колонии в космосе

ГЕНРИ ТАННЕР

Специально для «Нэшнл таймс» КАНЗАС-СИТИ, штат Канзас, суббота, 13 апреля 1956 года

Подполковник Жан-Поль Лебуржуа установил еще один рекорд, пробыв на орбите кряду более четырех суток и продемонстрировав тем самым возможность человека работать, нормально питаться и спать в условиях космоса. Это достижение для Международной Аэрокосмической Коалиции стало совершенно необходимым дальнейшим шагом для претворения в жизнь ее амбициозной Программы, направленной на покорение человеком в ближайшем будущем космического пространства.

Николь Уоргин сидела на подлокотнике дивана в своей гостиной, и в бокале ее было шампанское, произведенное еще до падения Метеорита. Гостиная вокруг нас была заполнена сливками общества: мужчины все до единого были в смокингах, а дамы – в дорогущих вечерних платьях. В ушах, на запястьях и шее у каждой блистали драгоценные камни; и все наслаждались едой, какую по продовольственной книжке век не заполучишь. На Николь тоже было великолепное переливчато-зеленое платье, а на шее бриллиантами сверкало непомерной цены ожерелье. Любой ее сразу бы счел светской львицей…

Счел бы, если бы только до его ушей не донеслись ее речи:

– Итак, механик поклялся, что мой «Хелкэт»[11]11
  Грумман F6F «Хелкэт» (англ. Grumman F6F Hellcat) – палубный истребитель США периода Второй мировой войны. Представляет собой глубокую модернизацию истребителя F4F «Уайлдкэт».


[Закрыть] полностью годен к полету, да только едва я набрала высоту в шесть тысяч футов, как стрелка на индикаторе, отображающем текущий уровень топлива, вдруг свалилась в ноль. Двигатель тут же чихнул и увял.

– А вы были уже над океаном? – Миссис Хайбер в смятении прижала руку к груди.

Ранее она неустанно потчевала нас историями о том, как с помощью стекла и пара героическими усилиями спасла свои призовые розы от метеоритной зимы. Жаль все же, что она не интересовалась выращиванием овощей. Я уберегла нас от ее дальнейшего рассказа о вторжениях тли, побудив Николь поделиться с нами ее историями о войне, а то, что у меня самой нынче была совершенно другая повестка дня, пока еще значения не имело.

Я уже ранее слышала эту историю из уст Николь и потому теперь просто потягивала свой коктейль и наслаждалась шоу.

– Да. Над океаном. – Николь ткнула в направлении миссис Хайбер своим наманикюренным ногтем. – И кроме как немедленно вернуться на авианосец, мне ничего уже не оставалось.

– Вернуться? Но как? С заглохшим двигателем?

– Иначе пришлось бы садиться прямо в океане. В общем, я предпочла вернуться и посадить заглохшую колымагу на палубу авианосца, а когда приземлилась, то вскоре выяснилось, что механик впопыхах проморгал поврежденный топливопровод, и наш шеф немедленно принялся рвать недотепу на мелкие кусочки. Любо-дорого, поверьте уж мне, было на что посмотреть.

Посадка самолета с неработающим двигателем входила в пройденный нами курс обучения, но сажать самолет при подобных обстоятельствах не просто на землю, а на палубу авианосца – задача, согласитесь, явно не из тривиальных.

Николь поймала мой взгляд и подмигнула.

– Расскажи им о «Мессершмиттах», Элма.

Я прежде была совершенно довольна тем, что сижу среди праздных женщин и слушаю, как Николь травит свои байки, но тут неожиданно выступить меня просила сама хозяйка, и иного выхода, как только покориться, я для себя не узрела.

Что ж, и из возникшей ситуации попытаюсь извлечь максимальные дивиденды.

– Ладно уж, – вроде бы с явной неохотой начала я. – Так вот, нас не допускали на боевые задания только потому, что это, по мнению ответственных за то начальничков, – слишком «опасно» для женщин.

Николь фыркнула и, покачав головой, заявила:

– Сомнительно, чтобы немцам было под силу распознать, пилот какого пола управляет самолетом.

– О том и речь. Итак, я доставляла «Мустанг» на авиабазу вблизи Амберье-ан-Бюж, что, как известно, находится во Франции, и тут вроде бы из ниоткуда появилось трио «мессеров».

Послушать меня подошли еще несколько человек. Привлечь к обсуждению интересующей меня темы как можно больше народу и было моей задачей. Но все же… Все же внимание к своей персоне большого количества людей вечно оказывалось для меня тяжким испытанием. Вот и сейчас…

Я сделала приличный глоток из своего бокала и, взяв себя в руки, продолжила:

– Имейте в виду, что я хоть и вела боевой истребитель, но боекомплекта на борту его не было и в помине.

– О нет, – возглас исходил от сенатора Уоргина, который присоединился к своей жене. Он был несколько грузен, но полнота его вовсе не портила. А еще его из многих вокруг выделяла только-только начавшая благородно седеть густая, пышная шевелюра.

– О да. У меня изначально времени было лишь на то, чтобы вызвать по рации помощь, а затем по мне уже вовсю открыли огонь. Все, что мне тогда оставалось, так это уклониться да надеяться на собственную хитрость. И конечно же, на мою беду, день тот был совершенно безоблачным. Подо мной лежала долина, вдоль которой, извиваясь, текла река, и текла она в общем-то в направлении к базе, и я подумала, что, может быть, отыщу там хоть какое-никакое укрытие.

Николь подалась вперед и прокомментировала:

– Что сопряжено со своим набором проблем, поскольку лететь тебе пришлось радикально низко, и тут уж для ошибок места совершенно не было.

– Но то было все же лучше, чем оказаться подстреленной. Так что я помчалась вдоль извилистой долины с чертовым немчурой на хвосте, второй же летел следом и чуть выше, прикрывая первого. – Я попыталась продемонстрировать, где находились самолеты друг относительно друга, не расплескав при этом свой напиток. – Я понятия не имела, где находится третий. Все, что мне оставалось, это использовать изгибы реки, непрерывно уклоняясь от выстрелов их пулеметов, и молить бога, чтобы наши парни мне на помощь подоспели вовремя.

– И очевидно, что так оно и произошло.

Я повернулась на своем стуле:

– На самом деле, полковник Паркер, дальнейшее произошло совершенно иначе.

Конечно, и его тоже пригласили на званый ужин. Сенатор Уоргин был в восторге от космической Программы, поэтому, естественно, хотел, чтобы в качестве почетного гостя у него помимо Натаниэля присутствовал и первый человек, побывавший в космосе.

Николь рассмеялась, увидев выражение замешательства на лице Паркера.

– Она заставила одного из них расстрелять другого, а затем оставшегося отправила в пропасть, и… Что там случилось с третьим?

– Я его больше не видела. Полагаю, что когда наши парни в конце концов подоспели, то быстренько его прогнали прочь.

– Подождите, подождите… – Паркер непроизвольно воздел руку. – Уж не хотите ли вы уверить нас, что сбили двух «Мессершмиттов», вовсе не располагая боеприпасами?

Самое приятное в гневе то, что он разом пересиливает охватывающее меня стеснение во всех тех случаях, когда я оказываюсь в центре всеобщего внимания.

– У меня было несомненное преимущество – я хорошо знала ту местность, – почти не скрывая торжества в голосе, пояснила я. – Видите ли, месяцами перебрасывала там самолеты и оттого и знала, где река разветвляется, а немчура о том, разумеется, и понятия не имела.

– Да неужели. Вовсе не верится.

– Ты называешь мою жену лгуньей? – Голос Натаниэля, когда тот злится, становится очень низким и подчеркнуто контролируемым, чем муж мой всегда напоминает мне моего отца. Вот и сейчас голос моего благоверного прозвучал именно так, что с его помощью можно было бы стабилизировать ракету.

Я обернулась. Натаниэль стоял прямо за мной и всего в нескольких футах от Паркера.

– Нет, нет… Конечно же, нет, доктор Йорк. Я просто подумал, действительно ли то были «Мессершмитты». – Он очаровательно улыбнулся и подмигнул сенатору Уоргину. – Вы знаете, как порою волнуются дамы, и один самолет невольно в их восприятии превращается в три, а биплан становится «Мессершмиттом». Может статься, солнце светило вашей жене прямо в глаза в тот «совершенно безоблачный день»? Уверен, что она вовсе не лжет, но, возможно, была тогда слегка сбита с толку. Вот и все.

Я поставила свой бокал на ближайший стол, опасаясь, что иначе раздавлю его ножку в своем кулаке.

– О, полковник Паркер, вы так умны! Несомненно, все произошло именно так, как вы и предположили. – Положив руку на грудь, я повернулась к Николь: – А как думаешь ты?

Она присоединилась ко мне, как лучший в мире ведомый.

– Уверена, что ты права. И подумать только, все те годы, что прошли с тех пор, мы были сбиты с толку оставшимися там обломками «мессеров». Да и тот заключенный, что после встречи с тобой спасся на парашюте, несомненно, солгал о том, на каком самолете летел, желая лишь набить себе цену.

– С ума сойти! Уверена, вы совершенно правы. – Повернувшись обратно к полковнику Паркеру, я лучезарно ему улыбнулась. – Большое вам спасибо за то, что прояснили для меня все, со мною случившееся. Теперь я чувствую себя абсолютной дурой.

Возможно, мои последние высказывания были тактической ошибкой. На щеках полковника Паркера проступили багровые пятна, и пятна те были вызваны вовсе не смущением. Он мотнул головой.

– Ваш рассказ только подтверждает сделанные мною значительно ранее выводы, ибо опасность, которой вы подверглись, наглядно демонстрирует, почему подпускать женщин к зоне боевых действий изначально было ошибкой.

– Мне любопытно, полковник Паркер, как бы вы справились с ситуацией, если бы в подобных обстоятельствах оказались совершенно безоружны? Как бы, окажись тогда на моем месте, поступили вы, настоящий мужчина?

Было то тактической ошибкой или нет, но мои слова попали прямо в суть проблемы астронавтов.

Он поднял руки вверх.

– Посудите сами. Вам тогда несказанно повезло, а я сейчас лишь констатирую, что вас и не следовало ставить в такое положение.

– Согласна. Мой самолет должен был быть еще при вылете вооружен. Как женщина, я меньше и легче, из чего следует, что моему самолету требуется меньше топлива, и я, будучи женщиной, с перегрузками справляюсь лучше, чем мужчины. – Последнее утверждение, признаюсь, было далеко от истины, потому что для женщины я была высокой, а способность справляться с перегрузками была, по большей части, все же связана с ростом, телосложением и кровяным давлением. – На самом деле я бы сказала, что женщины уже должны быть в отряде астронавтов хотя бы только по этим причинам. Не говоря уже о том факте, что мы, как человечество, пытаемся основать внеземную колонию.

– Но мужчины все же, благодаря своей психике, гораздо лучше подходят для требующих значительных напряжений работ. – Он оглядел комнату и повторил то, что сказал Клемонс во время пресс-конференции: – Ведь известно, что Христофор Колумб ни единой женщины в свое путешествие не взял. Или я ошибаюсь?

– Вы вечно толкуете о завоевательных походах. – У меня под лифчиком выступили капельки пота. – Но вспомните и о мирных паломниках. Те в своих рядах имели огромное количество женщин. Или вы все же рассчитываете основать колонию в космосе без женщин?

– Пока я не вижу веских причин для участия в нашей Программе женщин в качестве астронавтов. Оставайтесь по-прежнему вычислителями. Это занятие не подвергнет вас опасности.

– Вот вам и веская причина. – Николь засмеялась, поднимая над головой свой бокал. – Дети!

Вокруг нас, немедленно снимая напряжение дискуссии, раздались смешки и одобрительное сопение.

Вперед вышел сенатор Уоргин и, принявшись дружелюбно болтать о гольфе, повлек Паркера от нас прочь. То было проявлением истинных мудрости и доброты, и это в данном случае явилось лучшим для всех разрешением возникшей проблемы.

Николь покинула свой насест и присоединилась ко мне с Натаниэлем. Встав со стула, я подняла свой бокал и отсалютовала им ей.

– Сожалею, что устроила здесь подобное.

– Сожалеть тебе не о чем. Ведь, вспомни, я, как и ты, вынуждена была общаться с Кобелем Паркером еще со времен войны и, конечно же, отлично представляю, что он собой являет. – Она сделала глоток шампанского. – А ты с его женой знакома?

Я покачала головой:

– Знаю о ней лишь понаслышке, но никогда с ней не встречалась.

– Заметила, что сегодня ее здесь нет? Не то чтобы я этим что-то хочу сказать. Просто сообщаю, что и миссис Паркер сюда была приглашена.

– Говоря о приглашениях… – Я взглянула на Натаниэля, который, казалось, был рад остаться со мной, а не сновать в толпе людей из высшего общества. – Так вот, мы вскорости устраиваем авиашоу с участием исключительно женщин-пилотов. Не уверена, что мое предложение тебя заинтересует, но все же…

– Да. Если ты попросишь меня полетать, то моим ответом будет несомненное «да». – Она, сверкнув бриллиантовым браслетом, подняла руку. – Но все же, будь оно неладно, попридержи пока коней. Посоветуюсь все же с Кеннетом. Политика, понимаешь ли, и все такое. Обычно в подобных случаях я его без особых трудов убалтываю, но все же…

– Великолепно!

Наличие жены сенатора в нашем списке пилотов, несомненно, восхитит журналистскую душу Бетти и значительно упростит подачу статей об авиашоу ее редактору в «Нэшнл таймс», а мне, что явится дополнительным бонусом, вовсе не придется всегда находиться в центре всеобщего внимания.

* * *

Я катала карандаш между пальцами, ожидая статического испытания новой ракеты «Атлас».

В бетонных бункерах я уже провела на удивление много времени и, как мне представлялось, даже вполне привыкла к неизменному запаху керосина в них. Оказалось, что не совсем, ибо 203 400 галлонов керосина хоть и находились на испытательном полигоне в целых трех милях от вполне себе стандартного контрольного бункера, в котором я и пребывала, но все же вовсю давали о себе знать, и наличие их я явственно ощущала при каждом вдыхаемом мною глотке воздуха.

Теперешнее задание мое было весьма непритязательным. Я уже рассчитала величину тяги, достаточную для вывода ракеты на орбиту, и теперь мне следовало в полевых условиях лишь убедиться в том, что ее величина и в самом деле соответствует моим расчетам.

Это был проект технически одаренного инженера – Лероя Пакетта. Он неистово верил только в компьютеры и людей вокруг себя обычно не замечал, а если и замечал, то лучше бы этого не делал, но у меня, вычислительницы, являющейся одновременно женой его босса, с ним проблем почти не возникало. К великому моему сожалению, только почти.

Он наклонился надо мной и, будто намереваясь опереться на спинку кресла, на котором я сидела, провел ладонью по моим плечам. Ласково так поинтересовался, теплом дыша мне в самое ухо:

– Как движутся дела, Элма?

Я, избегая его прикосновений, подалась вперед.

– Пока не запустим двигатели, у меня новостей для вас не найдется.

На другом конце комнаты поднял голову один из инженеров.

– Доктор Пакетт, мы начинаем подачу жидкого кислорода.

– Отлично. – Он улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, и это «на меня» подразумевало мою грудь. – Просто дай мне знать, если тебе хоть что-нибудь понадобится.

– Непременно так и сделаю. – Я постучала карандашом по столу, пытаясь отвести его взгляд. – А сейчас мне, наверное, следует закончить подготовку.

– Могу ли я тебе помочь с…

Тут грянул взрыв, и по бункеру пронеслись сначала звук, а затем и жар, несший с собой зловоние горящего углерода. То была не первая потерянная нами ракета, но взрывы, хоть мы к ним уже и порядком привыкли, раз от разу тише не становились.

Инженеры вздрогнули и как один вскинули руки, поспешно затыкая себе уши, я же непроизвольно дернулась, да так, что едва не слетела с кресла.

Грохот стих, оставив только отдаленное потрескивание огня, и к нему вскоре присоединился вой сирен.

Пакетт, будто пытаясь помочь, потянулся ко мне, да только его мясистая лапа «каким-то образом» прямиком угодила мне на грудь.

Встав немедля с кресла, я оправила юбку и отступила от него. Мой пульс неистовствовал, и причинами тому послужили и взрыв, и гнев на Пакетта.

– Займись уж своим «хозяйством», – в сердцах предложила ему я. – Или тебе прикинуть размер фиаско?

* * *

Я смотрела на дорожку перед собой, а руку мне оттягивал шар для боулинга. Выдохнув, я двинулась вперед. На мгновение замерла. Слегка качнулась назад, а затем – снова вперед и плавно отпустила шар. Поначалу он катился идеально ровно, но затем траектория его движения слегка изогнулась, и в ладный строй кеглей он ударил не совсем по центру, да еще и под углом.

Сплит[12]12
  Сплит в боулинге (англ. split) – это определенное положение кеглей, которые не упали после первого броска.


[Закрыть]. Чтоб тебе! Снова сплит!

– Ты сделала сплит, Элма! – Позади меня Миртл захлопала в ладоши. – Ты, вычислительница, снова его сделала.

Я развернулась, да так поспешно, что вокруг меня развилась юбка. В запале я произнесла:

– Можно подумать, что, будь на моем месте физик, у него бы получилось лучше.

Обняв жену одной рукой, Юджин покачал головой:

– Теория и практика – две абсолютно разные ипостаси. Физики хоть и знают законы полета, но знания эти летать им отнюдь не позволяют.

– Я летать умею, большое вам спасибо.

Мой шар для боулинга ударился о край возвратного желоба, и я, наклонившись, подняла его. Выпрямившись, помахала левой рукой в знак благодарности мальчугану-пинспоттеру[13]13
  Пинспоттер, или пинсеттер (англ. Pin – «кегля»), сейчас – кеглеустановочная машина, но первоначально пинспоттером, или пинбоем, был человек (обычно подросток), который вручную расставлял кегли, убирал сбитые кегли и возвращал шары игрокам.


[Закрыть]. Про себя отметила, что надо бы не позабыть при выходе о хороших чаевых для него.

– Кстати, о полетах… – начал было Юджин.

Миртл немедленно толкнула его ногой.

– Пусть она уж поскорее отыграет свой фрейм. Тогда, глядишь, успеем еще и фейерверком полюбоваться.

– Будь уверена, мы вытащим тебя наружу как раз вовремя, чтобы ты сполна насладилась Четвертым июля. – Юджин покачал головой и указал своей пивной кружкой на дорожку для шаров. Продолжил, по-прежнему обращаясь к своей супруге: – А я подожду. Пусть Элма сделает свой бросок, и затем, несомненно, придет и твой черед, и уж я с ней без помех и обсужу текущие вопросы.

Я вновь посмотрела на дорожку. Парнишка-пинспоттер очистил площадку от последней сбитой мною кегли и благополучно взгромоздился на свой высоченный табурет сбоку. В руках у него немедленно появился комикс, и даже отсюда я узнала на его обложке характерный красно-синий костюм Супермена.

Чтобы сбить обе кегли, мне предстояло ударить по одной из них в определенное место и под строго определенным углом, и тогда бы шар, слегка оттолкнувшись от падающей кегли, изменил бы направление своего движения и сбил бы и другую. Я мысленно видела траекторию движения шара от начала до самого победного конца. Дайте мне лист бумаги, и я опишу ее для вас с математической точностью. Но одно дело представлять, и совершенно другое – претворять.

Перед полосой я сделала телом маятник и, целясь в кеглю справа, швырнула шар. Тот, описав в воздухе короткую дугу, с гулким стуком ударился о гладкий пол и загрохотал по дорожке дальше, а я застыла, вытянув руку, будто все еще должным образом направляя его.

Шар, как и предполагалось, задел кеглю справа. Та закачалась, а затем накренилась и, вращаясь, все же упала. Шар от удара о кеглю ушел влево, но под недостаточным углом, и другая, левая кегля, оставалась совершенно недвижимой.

Из нашей маленькой группы вырвался сочувственный стон. Смеясь, я повернулась и сделала реверанс.

– В следующий раз тебе непременно повезет! – Натаниэль, занимая свое место перед дорожкой, ободряюще похлопал меня по плечу.

Миртл рассмеялась:

– В следующий раз… В следующий раз, глядишь, нас отсюда и выпрут.

– И выпрем, – тут же согласилась я. – Уж в следующий раз я себя покажу, будьте уверены! Мои навыки в боулинге и в самом деле вполне себе.

Юджин и Миртл, обменявшись взглядами, заулыбались, будто я только что сказала что-то совершенно восхитительное.

Хоть и с опозданием, признаюсь, но мой мозг все же догнал мой язык. Разумеется, Миртл подразумевала вовсе не результат нашего сегодняшнего состязания меж семейными парами, а их, Юджина и ее, присутствие тут. До Метеорита их вообще бы в зал не пустили, и место это было бы заполнено только белыми, теперь же ситуация радикально изменилась, и на них никто даже и не пялился.

Скрывая смущение от собственного тугодумия, я записала свой результат на листе и опустилась на скамейку рядом с Юджином.

Он протянул мне кружку с пивом. Спросил:

– Итак, что там с вашим авиашоу?

– Даже не уверена пока, случится ли оно. – Пиво было холодным и обладало приятно яркой горчинкой. – Идея шоу состоит в том, чтобы доказать, что женщины-пилоты способны быть астронавтами.

– Но?..

Шар Натаниэля покатился по дорожке и, врезавшись в центральную кеглю, разом разбросал по сторонам все остальные.

Страйк!

– Есть! – Я подняла бокал с пивом, празднуя успех своего мужа. – Но у нас есть только гражданские самолеты-маломерки. Чем больше я об этом думаю, тем для меня все более очевидным становится, что, каким бы хорошим ни было наше шоу, выглядеть таким же ярким, как шоу с военными самолетами, оно не будет.

– Понимаю. Пилоты-профессионалы сразу сообразят, что творимое вами там – подвиг, но широкой публике лишь зрелищность подавай. – Юджин покачал головой и, ожидая своей очереди, похлопал Натаниэля по спине. – Отменно у тебя получилось, братец Йорк.

Натаниэль взял свое пиво и откинулся на спинку скамейки.

– Авиашоу обсуждаете?

– Именно его.

Миртл посмотрела на него поверх очков.

– Заставляешь свою жену заниматься тем, чем заниматься надлежит тебе самому. Что ж, несомненно, твой такой подход прекрасен.

Натаниэль, рассмеявшись, возразил:

– У тебя, Миртл, совершенно превратное представление о нашем с Элмой браке. Я никогда свою жену ничего делать не заставляю. К тому же четко понимаю, что, попытавшись, вряд ли в том преуспею.

От брошенного Юджином шара кегли разлетелись по сторонам, но одна все же осталась на месте.

– Я ума не приложу, с чего это моя супруга полагает, что любой муж при желании заставит свою вторую половину делать то, что заблагорассудится ему. Ведь в нашей семье это ее предположение пока не срабатывало ни разу.

– Эй, не раскрывай все наши семейные секреты. – Миртл бросила ему в спину скомканную салфетку.

Пинспоттер меж тем убрал опрокинутые кегли и вернул Юджину его шар.

Смеясь, Юджин спросил меня:

– Так, значит, тебе нужны «Мустанги»?

– Не помешали бы. Так где ж их взять? – Я вздохнула и сделала большой глоток пива.

Я не пилотировала «Мустанг» со времен войны, а тогда этот тип самолетов был, безусловно, моим самым любимым из всех, что мне доводилось перегонять, – быстрый, маневренный и молниеносно отзывающийся на команды. Несомненно, в наши дни «Мустанг» уже не являет собой вершину современной инженерной мысли, но совсем недавно ему, безусловно, не было равных.

Следующим броском Юджин сбил последнюю кеглю. Немедленно издал победный вопль и потряс над головой кулаком.

Меняясь затем с женой местами на лавке, он чмокнул ее в щеку и тут же отнял у нее свою кружку с пивом. Выговорил ей:

– Мое. – Тут же повернувшись ко мне, спросил: – Как по-твоему, шесть «Мустангов» звучит?

Я замерла, не донеся свою кружку до рта.

– Шесть? Шесть «Мустангов»? Да откуда им здесь взяться?..

Юджин ухмыльнулся.

– В моем аэроклубе их ровнехонько шесть.

У меня отвисла челюсть. Совладав вскоре с собой, я все же спросила:

– Ты серьезно? Я же звонила все… Нет. Подожди. – Я ущипнула себя за нос. – Клянусь богом, урок теперь мною полностью усвоен. Понимаю, что обзвонила лишь белые аэроклубы. Шесть «Мустангов»! Поверить не могу.

Шесть «Мустангов». Мы могли бы продемонстрировать на них и правильные построения, и трюки с дымом, и…

Миртл, немедленно обменявшись взглядом с Натаниэлем, покачала головой. Едва слышно пробормотала:

– Пилоты.

Муж мой вздохнул и поднял свою кружку с пивом. Посетовал:

– Откуда ж им в должном количестве взяться.

Я, глядя Юджину в глаза, спросила его:

– Есть ли в вашем аэроклубе искусные женщины-пилоты?

– А то. Приходи в клуб, и я тебе их представлю. – Он подмигнул мне. – Потом по небесам покатаемся, а этих двоих оставим там, где им вполне уютно и где им и самое место. На земле.