Электронная библиотека » Мэри Коваль » » онлайн чтение - страница 8

Текст книги "Вычисляя звезды"


  • Текст добавлен: 10 ноября 2023, 00:13


Автор книги: Мэри Коваль


Жанр: Научная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Бетти тяжело вздохнула. Затем произнесла:

– Могла бы хоть немного подождать и лишь затем возвращать меня в реальность.

– Дело в том… – вмешалась в их диспут я и, указывая зажатым в руке печеньем на Бетти, спросила: – Как думаете, заметит ли кто-нибудь из присутствующих на пресс-конференции то, что в списке астронавтов – только мужчины?

Бетти прищурила глаза, и я почти явственно узрела, как она прокручивает в голове то, что намеревается использовать в предстоящей беседе со своим редактором.

– Могу ли я использовать услышанное от тебя сейчас в своей статье, упомянув лишь, что источником информации послужил сотрудник МАК? Не упоминая, конечно же, твоего имени.

– Я… Я не хочу, чтобы… Гм… Не хочу, чтобы исходный источник информации попал в беду.

Бетти выдернула кусочек печенья у меня из пальцев.

– Если ты так плохо думаешь о моем…

Я выхватила принадлежащую мне по праву печенюшку из ее руки. Полетели крошки. Смеясь, я отправила печенье в рот.

– Просто намерена убедиться, что исходные параметры ясны однозначно.

– Параметры подтверждены. – Она схватила свою летную куртку и встала. – Мы сегодня все же полетаем?

– Безусловно. – Я сунула еще одно печенье в карман своей летной куртки и взглянула на Хелен. – Полетишь со мной или с кем-нибудь еще?

– Грех было бы отказаться от полета с тобой.

Моя маленькая «Сессна 170 Б» вмещала четырех. У Бетти был «Техасец», и для разговора он, очевидно, не особо годился, и оттого мы забрались в кабину моей красавицы. Все приостановили галдеж, а я меж тем произвела предвзлетную процедуру.

Во взлетах есть что-то волшебное. Мне нравится, как инерция толкает тебя назад, вдавливает в спинку кресла, а вибрация струится по ладоням и ступням. Затем внезапно тряска прекращается, а земля стремительно проваливается вниз.

Искренне не понимаю, чем взлет пугает людей. Или, быть может, я не боюсь взлета потому, что мой отец летал в составе Военно-воздушных сил и не раз меня, совсем еще девочкой, брал на борт? Впервые взял, полагаю, когда мне было всего лишь года два. Мне потом рассказывали, что я весь полет смеялась. Ясное дело, я того не помню. Помню лишь, как, став постарше, умоляла отца сделать «бочку».

Большинство детей отцы в надлежащее время учат водить машину, мой же учил меня пилотировать самолет, и, полагаю, усилия его не оказались напрасными.

Мы поднялись в воздух, я немедленно повела нас прочь от аэродрома по ленивой спирали, а спираль я выбрала лишь ради того, чтобы почувствовать сегодняшний воздух. Бетти сидела в кресле второго пилота, а Хелен – в кресле позади нас.

Бетти повернула голову и, перекрикивая шум двигателя, обратилась к нам обеим:

– Считаю, что в силу уже вступили правила летного клуба. Права ли я, полагая, что Луну намереваются превратить в военную базу?

– Черт его знает, – ответила я. – Знаю лишь, что руководители проекта считают женщин слишком эмоциональными для полетов в космос.

Бетти покачала головой, и я была почти уверена, что она выругалась себе под нос, но проговоренное ею едва слышно ругательство оказалось заглушенным шумом мотора.

– Понятно. Очередной собачий бред, и нам необходимо изменить ситуацию.

– Как? – Хелен на своем сиденье наклонилась вперед.

– Попытаюсь представить своему редактору то, что ни одна из женщин без исключения не стала астронавтом, как дискриминацию по половому признаку, но это, разумеется, требует доказательств. – Бетти выразительно посмотрела на меня. – Я сделаю это так, что мои источники информации окажутся до поры до времени неизвестными, а затем… Затем источники станут не важны, поскольку с нашей подачи верный вопрос на пресс-конференции задаст сам Харт.

Я искоса взглянул на нее. Поинтересовалась:

– А какой именно вопрос он задаст?

– К примеру, такой: господин президент, скоро станет общеизвестно, что отряд астронавтов состоит исключительно из мужчин. Так какова вероятность того, что коммунистический блок, исходя из этого факта, сочтет нашу экспансию в космосе попыткой создать там военный форпост США, а вовсе не гражданскую колонию?

Хелен подняла руку и напомнила нам:

– Я – из Тайваня, а не из США.

Я кивнула, а Бетти принялась перечислять:

– У нас в МАК есть люди из Тайваня, Алжира, Испании, Бразилии, Франции, Германии, Сербии, Гаити, Конго…

Вмешалась Хелен:

– Бельгии, Канады, Дании, Франции, Исландии, Италии, Люксембурга, Нидерландов, Норвегии, Португалии, Соединенного Королевства…

– И США, – подытожила Бетти и покачала головой. – И ни одна из перечисленных стран не является коммунистической.

– Ну, в МАК трудятся граждане многих стран, – удивилась я. – Кто-то – из капиталистических, кто-то – из развивающихся. Так что нам с того? Разве из этого следует, что в состав отряда астронавтов должны быть включены и женщины?

– Нынешний год – год выборов, и противостоять друг другу будут Эйзенхауэр и Бреннан, – уверенно заявила Бетти. – И публичное признание того, что в составе отряда астронавтов – только мужчины, вполне может повлиять на окончательный результат выборов. Да я и вообще готова прямо сейчас биться об заклад, что вопрос о возвращении к «нормальной жизни», в которой женщины снова станут или не станут «домохозяйками», окажется ключевым в предвыборной кампании обоих кандидатов.

По моему телу пробежал холодок.

– Но… Но директор МАК не отчитывается перед американским президентом. Он… – После того как слова слетели с моих губ, я осознала, что сморозила глупость. Ведь хоть МАК, как это широко известно, – международный проект, но все же центр запусков находится на американской земле, и США обладает значительно бо́льшим влиянием на Программу, чем даже все, вместе взятые, страны-участники, а то, что директор проекта – британец, так это только для вида. А еще к тому, видела я список астронавтов, и целых три четверти из них были американцами либо британцами. И почти все – белые. – Все пристегнулись?

Они обе почти одновременно произнесли «да», даже не поинтересовавшись, зачем я их спрашиваю. Естественно, мой норов им уже был вполне известен.

Я свечой устремила самолет ввысь. Набрав высоту, сделала петлю. Центробежная сила прижала нас к креслам, и сначала над нами, а затем и под нами зеленовато-коричневым одеялом раскинулась земля.

Воздух на высоте, где маневры совершал мой самолетик, был насыщен туманом, от чего граница между землей и небом отсюда казалась нечеткой, размытой.

Я видела фотографии с орбиты, на которых Земля представлялась сине-зеленым шаром. Я жаждала оказаться в космосе, жаждала парить в невесомости и видеть звезды во всей их поразительной красоте и яркости.

Я бы там и оказалась, если бы не желающие везде и всюду доминировать мужчины. Такие, дай им только волю, непременно затащат всех нас обратно в темные века.

Выведя самолет из петли, я немедленно перевела его в «бочку», и мы оказались в центре вертушки, а серебристое и зеленое, что было то сверху, то снизу нас, закружилось, почти сливаясь. Позади меня засмеялась и захлопала в ладоши Хелен.

Меж тем мне думалось, что о грозящей катастрофе люди хоть уже и наслышаны, но разумом это пока не воспринимают, поскольку парниковый эффект, который скоро сделает Землю непригодной для жизни, проявляться будет весьма неспешно, но нам, пока у нас на то имеются ресурсы, необходимо как можно быстрее основать колонии на Луне и других планетах Солнечной системы, а без женщин во внеземных колониях, разумеется, не обойтись, и доводы относительно того, что космос-де небезопасен для женщин, необходимо как можно скорее опровергнуть. То есть следует доказать, что способности женщин в экстремальных условиях ничуть не уступают способностям мужчин.

– Как думаешь, ваша газета была бы заинтересована в освещении авиашоу, участниками которого станут исключительно женщины?

– А то! Разумеется, да! И еще раз да!!! – Бетти ткнула в направлении меня пальцем. – И конечно, необходимо будет использовать твое имя в раскрутке предстоящего действа.

– А я-то тут при чем? Я что, всемирно известный пилот?

– Ты же жена ведущего инженера МАК. А еще я будто ненароком приплету ту историю, как вы с ним улетели от Метеорита. Если я ее своевременно и должным образом освещу, уверена, она привлечет изрядное внимание публики к авиашоу.

Я с трудом сглотнула.

Оказаться в центре всеобщего внимания?..

Ну, если это – совершенно необходимо, то…

– Конечно, – не выказав вроде бы внешне ни малейших сомнений, согласилась я. – Поступай так, как считаешь правильным.

12

ЛЮДИ КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ

Фотографии СЭМА ФАЛЬКА в «Нэшнл таймс», 26 марта 1956 года

Специалисты по ракетам – те самые люди, кто придумывает, проектирует и запускает мощные машины для поднятия научных приборов в стратосферу и даже выше и от которых страна ждет скорейших достижений в Космическую Эру, работают во многих областях, начиная от создания наиболее подходящего для ракет топлива и заканчивая компьютерными системами, от новых сплавов для корпусов и сопел современных космических аппаратов до коммуникационного оборудования. Наиболее известным из людей, приближающих нас к будущему, несомненно, является доктор Натаниэль Йорк, ведущий инженер Международной Аэрокосмической Коалиции.

Пресс-конференция прошла именно так, как и предсказывала Бетти. Отвечая на вопрос об исключительно мужском составе в предоставленном публике списке астронавтов, директор МАК, Норман Клемонс, сказал, что женщины не стали таковыми лишь только «из соображений их же собственной безопасности». Также он напомнил, что женщин оберегали во все века. Так, женщин не было с Колумбом, когда тот открыл Новый Свет. Или в путешествии Шеклтона[10]10
  Сэр Э́рнест Ге́нри Ше́клтон (англ. Ernest Henry Shackleton, 15 февраля 1874 г., Килки-хаус, Килдэр, Ирландия – 5 января 1922 г., Грютвикен, Южная Георгия) – англо-ирландский исследователь Антарктики, широко известный деятель антарктических исследований. Участник четырех антарктических экспедиций, три из которых возглавлял.


[Закрыть]
к Южному полюсу. Вместе с тем он ясно дал понять, что предстоящая экспансия человека в космос силами МАК носит исключительно мирный характер, даже несмотря на отсутствие в ней поначалу женщин в качестве астронавтов.

Некоторые женские журналы с готовностью подхватили сомнения Бетти относительно искренности официальной точки зрения на роль женщин в освоении космоса и немедленно призвали МАК допустить женщин к непосредственному участию в создании колоний, но, разумеется, ни один из мужчин, имеющих хоть какой-то вес в обществе, на статьи в женских журналах ни малейшего внимания не обратил.

Это было неприятно, но, впрочем, вполне ожидаемо.

* * *

Басира как бы невзначай присела на противоположной стороне нашего с ней совместного стола и едва слышно промолвила:

– Он вернулся.

Я украдкой огляделась. Не то чтобы действительно имело значение, слышит ли нас кто-нибудь, но все же.

Все женщины в вычислительном отделе МАК были сейчас заняты расчетами, и, как обычно, скрип карандашей по бумаге и шорох стеклянных курсоров, скользящих по бакелитовым логарифмическим линейкам, перемежались стуком нашего механического, произведенного, наверное, еще в доисторической эре калькулятора Фридена, а даже если бы среди этого шума кто-нибудь и обратил внимание на то, что Басира сообщила мне о возвращении директора Клемонса с полигона, ничего бы плохого не случилось.

Кроме того, большинство из вычислительниц о моих намерениях уже и без того знали.

Я кивнула и, закрыв свой блокнот, поместила его на край стола. Рядом аккуратно положила свой карандаш. Открыла ящик стола и вытащила из него другой блокнот, на обложке которого печатными буквами было выведено «ОСы» и в котором мною были собраны данные о женщинах-летчицах, пилотировавших самолеты во время Второй мировой.

Встав, я прижала блокнот к груди. Басира улыбнулась и, понимая, что мне сейчас отчаянно нужна поддержка, провозгласила:

– Операция «Дамы вперед» начинается.

От своих вычислений глаза подняла Хелен и толкнула локтем Миртл, с которой делила стол, а та повернулась ко мне и показала поднятый большой палец.

Кивнув им, я вышла из комнаты и направилась по коридорам к кабинету директора Клемонса.

Ни малейших причин бояться его у меня не было. Ведь мы не раз и не два наслаждались любезной беседой друг с другом на праздничных вечеринках и корпоративных пикниках, а одно только его присутствие в «темной комнате» в дни запуска непременно вселяло во всех присутствующих уверенность и спокойствие.

Тем не менее мои руки, сжимающие блокнот, вспотели, и я остановилась, не дойдя лишь шаг до дверей, ведущих в приемную Клемонса. Я вытерла ладони о юбку. О простенькую такую серую юбку-карандаш. А еще на мне была строгая белая блузка, и такое облачение я выбрала, надеясь, что оно придаст мне максимально деловой вид, поскольку изначально решила, что любая броня, пусть даже и самая никчемная, самая тонюсенькая, весьма вероятно, сегодня для меня окажется не лишней.

Сглотнув, я вошла в приемную, и миссис Кар, его секретарша, как всегда лучезарно улыбаясь, подняла на меня глаза.

– Миссис Йорк. Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

– Хотела бы записаться на прием к директору Клемонсу.

Сказала я так, поскольку вдруг струсила.

А ведь у меня была записная книжка. Да и к тому же дверь в его кабинет была распахнута настежь, и мне от стола миссис Кар отчетливо было видно, что директор Клемонс, возложив обе ноги на стол и зажав в зубах сигару, читает, а на обложке книги в его руках изображена ракета на фоне припорошенных красной пылью скал, из чего однозначно следовало, что читает он вовсе не актуальную техническую статью, а какой-то научно-фантастический роман или сборник рассказов.

Так стоило ли мне трусить?

– Сейчас сверюсь с его расписанием, – сообщила мне миссис Кар.

Директор Клемонс опустил книгу на стол и распорядился:

– Пусть войдет.

Что-то в его четком британском выговоре всегда заставляло меня чувствовать себя так, словно я пришла немытой с поля. Оттого я, видимо, и сейчас, сглотнув, пробормотала:

– Спасибо, сэр.

Я вошла в кабинет и приблизилась к его столу. Он приподнял над столом книгу и, пальцем ткнув в ее обложку, спросил:

– Надеюсь, уже читали?

– Еще нет, сэр.

– Один из ее героев, капитан Йорк, удивительно похож на вашего мужа, – сообщил Клемонс и указал мне на стул. – Садитесь, садитесь. А автора этой книги, мистера Брэдбери, вы случайно не встречали?

– Нет, сэр.

– Его представление о древней цивилизации на Марсе – чушь собачья, но, признаюсь, он в своих фантазиях хорош! Побольше бы подобных ему писателей, которые рассказывали бы людям о прелестях, что сулит нам космос. – Он положил книгу на стол. – Американский Конгресс снова негодует из-за непомерных, по его мнению, ассигнований, выделяемых на нашу Программу. А вы сюда прибыли подлить масла в огонь? Намереваетесь, наверное, просить очередную машину IBM для вашего отдела вычислений? Так не трудитесь, ее вашему отделу предоставят. Решение уже принято.

Я мотнула головой.

– Машину запрашивала миссис Роджерс, но что касается меня, то… Ну, подобного рода механизмы мне представляются не очень надежными.

– То же самое твердят мне и инженеры. Считают, что подобные машины подвержены перегреву, и перегрев вечно случается в самую неподходящую секунду. – Он хмыкнул, кивая. – Так что вас привело сюда?

– Видите ли… Я тоже пекусь о том, чтобы наш проект воспринимался общественным мнением позитивно, и считаю, что добиться этого можно, только лишь включив в состав наших миссий астронавтов-женщин.

– Женщин? – Он подался вперед и полностью сосредоточил свой взгляд на мне. – Нет, нет и еще раз нет. Поймите же наконец, что для этих миссий годятся только самые высококвалифицированные пилоты.

– Понимаю, но если мы хотим создать жизнеспособные колонии, то там понадобятся семьи, а это значит, что следует убедить женщин в том, что отправляться в космос безопасно. – Я открыла свой блокнот на диаграмме статистики, которую сама нарисовала. – Разумеется, вы не отправите в космос среднестатистическую женщину, так же как и не отправите среднестатистического мужчину. Но может быть, вы рассмотрите некоторых пилотов из отряда «ОС». Во время войны только в Соединенных Штатах пилотами были 1027 женщин, и у каждой из них на счету в среднем было семьсот летных часов, а у 792 из них даже более тысячи. Примите во внимание, что средний пилот истребителя того времени…

– Нет.

– Я… Прошу прощения?

– Я не отправлю ни единой женщины в космос. Доступно объясняю. Если при выполнении миссии умрет мужчина, то что ж, это, несомненно, станет трагедией, но люди с ней смирятся. А если погибнет женщина? Боюсь, что тогда общественное мнение окажется крайне негативным и вся космическая Программа затем, весьма вероятно, будет полностью свернута.

Я встала и, раскрыв блокнот на ранее выбранной странице, положила его на стол перед ним так, чтобы ему было удобно читать. Начала:

– С этими цифрами…

– Повторяю, нет. Вы ведете речь о женщинах, которые всего лишь перебазировали самолеты, так, словно они сражались в бою.

Я сделала очередной глубокий вдох. Он сказал «в бою», пусть и невольно, но все же связав наши космические миссии с боем, что в корне расходилось с тем, что он сам же утверждал на пресс-конференции, на что мне следовало бы немедленно указать, но я, как всегда, струсила и спустила ему это.

– Мы вскоре устраиваем авиашоу. Может быть, и вы на него посмотрите? Быть может, даже измените потом свое отношение к женщинам-пилотам. Удостоверитесь, что подготовка, которая давалась «ОСам» прежде, чем любой из них дозволялось сесть за штурвал, была значительно более основательной, чем та, которую проходили мужчины, пилотировавшие аналогичные самолеты, да и летать нам доводилось зачастую на самолетах самых разнообразных назначений и типов.

– Я искренне ценю ваши усилия, но, к сожалению, вынужден сейчас вернуться к своим непосредственным обязанностям руководителя проекта. Извините, но у меня нет времени на лишенные смысла разговоры. – Он снова взял в руку книгу и принялся ее демонстративно читать. Уже не глядя на меня, произнес: – Доброго вам дня, миссис Йорк.

Я захлопнула блокнот и с силой прикусила внутреннюю сторону нижней губы. Сама не знаю, пыталась ли я тогда удержаться от крика или слез. Возможно, и от того, и от другого одновременно.

* * *

Дни сменялись днями, и проблемы, связанные с организацией авиашоу, для меня ушли на второй план. Частично это было вызвано отчаянием, но в основном тем, что МАК безостановочно вел разработку пилотируемого модуля, которому предстояло сесть на Луну. В то же время наши европейские коллеги готовились к созданию орбитальной космической станции, и пересылаемые телетайпами послания, в которых ученые-ракетчики делились друг с другом своими блистательными идеями, непрерывно летали туда-сюда через Атлантику.

Основательно засиживаться на работе тогда приходилось почти ежедневно, но мы с Натаниэлем, тем не менее соблюдая субботу, старались обычно уходить домой по пятницам до захода солнца. Мы пытались, да только не всегда в своих стараниях преуспевали.

Вот и в нынешнюю пятницу парковку снаружи уже окутали тяжелые вечерние тени, я же стояла, прислонившись к дверному косяку его кабинета.

У Натаниэля были закатаны рукава рубашки, и он пристально смотрел на что-то на своем столе.

Костяшками пальцев я настойчиво постучала по внутренней стороне двери. Затем все же поинтересовалась:

– Готов отправляться?

– Хм. – Он поднял голову и потер кулаками глаза. – Кое-что еще надо доделать. Подождешь?

– Забыл, что ли… Предполагалось, что летом мы уж по пятницам по крайней мере будем уходить с работы до того, как стемнеет.

Натаниэль развернулся в кресле лицом к окну, что выходило на парковку. Обеспокоенно спросил:

– А который сейчас час?

– Уже почти девять. – Я вошла в его кабинет и положила сумочку и пальто на ближайший стул. – А ты сегодня перерыв делал?

– Да… У меня была встреча с Клемонсом. Мы вместе обедали. – Он повернулся к столу и взял одну из бумаг, которые только что изучал. – Элма, если бы ты была на орбите, то какой бы метод сближения с другим космическим аппаратом избрала: вдоль вектора скорости целевого космического аппарата или вдоль вектора его радиуса?

– Твой посыл мне понятен. Во-первых, деловую встречу за обедом с директором перерывом считать никак нельзя. – Я, зайдя к нему за спину и перегнувшись через спинку его кресла, разглядела стопку бумаг на столе. На титульном листе значилось: «Методы пилотирования для орбитального сближения в условиях непосредственной видимости». – Во-вторых… Какова предполагаемая орбита?

– Эм… подожди. – Он пролистал страницы. – Скажем, четыре тысячи миль.

Положив руки на основание его шеи, я, обдумывая ответ, вдавила подушечки обоих своих больших пальцев ему в мышцы. Оказалось, что его трапециевидная мышца вплоть до самых лопаток представляет собой сплошной ряд узлов.

Орбитальная механика – наука не из простых, и мой инстинкт пилота в ней мне не в помощь. Постигается она посредством уравнений или моделей, но в самом первом приближении годится и здравый смысл.

Так, очевидно, что чем больше у вас линейная скорость, тем выше ваша орбита и тем, следовательно, меньше ваша угловая скорость, из чего становится очевидным, что сближение вдоль вектора скорости целевого космического аппарата хоть и возможно, но потребует уйму маневров, каждый из которых, разумеется, повлечет расход топлива.

Я глубже вонзила пальцы в мышцы на задней части шеи Натаниэля. Его голова принялась клониться сильнее прежнего, и в конце концов подбородок его уперся в грудь.

Но сближение вдоль вектора радиуса, скорее всего, сработает эффективнее… Ведь очевидно же, что если вы притормозите, то, согласно законам небесной механики, опуститесь на более низкую орбиту, но ваш корабль станет двигаться с большей угловой скоростью, и вы весьма быстро догоните свою цель. Оказавшись же достаточно близко под ней, а лучше – слегка опередив ее, затем просто запустите двигатели и сблизитесь, и топлива на такой маневр уйдет куда меньше, чем при использовании сближения вдоль вектора скорости.

У меня появился вполне вразумительный ответ, но, учитывая те тихие звуки удовольствия, что издавал мой муж, я не была полностью уверена, что он меня сейчас услышит. Я еще некоторое время массировала ему шею, а затем все же сообщила:

– Я бы предпочла сближение вдоль вектора радиуса. Такой маневр проще в расчетах, надежнее, да и топлива при его использовании уйдет ощутимо меньше, чем при сближении вдоль вектора скорости.

Подняв голову, он всем телом подался вперед и взглянул на страницу.

– Так я и думал, но Паркер настаивает на сближении вдоль вектора скорости.

Мои руки замерли, а затем я старательно разгладила воротник его рубашки.

– Понятно. Он был в космосе, а я нет. Как пилот, я бы, наверное, придала его мнению больше значения, чем своему.

– Это-то и является частью моей проблемы. Каждый придает его мнению непомерно огромное значение лишь потому, что он – первый из семерки «Артемиды». – Натаниэль бросил листы обратно на стол. – И даже в тех случаях, которые не имеют ни малейшего отношения к пилотированию. Представляешь, он даже разглагольствует о советской… Извини меня. Оговорился. О коммунистической угрозе!

– Долгая зима ударила по ним сильнее, чем по нам. Советский Союз в итоге, куда ему и была дорога, распался. О чем он думает?

Натаниэль потер лоб.

– Говорит, что хоть Советского Союза больше и нет, но Россия все еще велика и непомерно сильна.

– И люди там с голоду мрут тысячами. Ведь очевидно же, что долгая зима более пагубно повлияла на народы, обитающие ближе к полюсам, чем на те, что живут поблизости от экватора.

– Полагаю, он перед Эйзенхауэром выслуживается. Пытается… В общем, любыми средствами старается продвинуться во власть.

Вот как… Продвинуться во власть!

Любой ценой!

Он ни на секунду не терзает себя никчемным вопросом, почему кто-то другой, а не я!

Недавно прошедшие выборы выявили, что во властных структурах, некогда отвергавших всякого извне, зияют обширнейшие бреши. И открытие это подтолкнуло многих к стремлению во власть, а население тем не менее уверовало в то, что скоро все пойдет, как и прежде. В общем, люди и думать позабыли, чего ради были срочно затеяны полеты в космос.

Но следует все же отдать правительственным чиновникам должное – они, пусть и не осознавая всю ее важность, пока не отвергали чертовски дорогостоящую космическую Программу.

Пока еще не отвергали. Но так ли будет и в дальнейшем?

* * *

Натаниэль частенько – правда, всегда по делу – принуждал нас, вычислителей, задерживаться в офисе допоздна, но в тот понедельник я и без его указаний настолько увлеклась расчетами транслунных траекторий, что даже и не заметила, как закончился рабочий день. И то было немудрено, поскольку решение серий уравнений, учитывавших изменение гравитационного поля при переходе космического корабля из сферы влияния Земли в сферу влияния Луны, занятием было в высшей степени увлекательным, а получаемые мною результаты определяли массу жизненно важных параметров движения космического корабля, включая, разумеется, и архиважный – расход топлива, и все их, несомненно, было необходимо учитывать заранее.

В общем, в нашу крошечную квартирку мы с Натаниэлем в тот день вернулись поздно, а в голове у меня тогда еще вовсю клокотала каша.

Бросив извлеченную из ящика почту на стол, я немедленно опустила свой зад на ближайший стул, а руки – на поверхность стоящего рядом стола. Мои пальцы были испачканы чернилами, но я все равно со вздохом уронила голову на руки.

Подумалось, что слово «космос» когда-то звучало для меня весьма романтично. Но то было когда-то, а теперь…

Позади сухо кашлянул Натаниэль и, наклонившись, поцеловал меня в затылок.

– Признаюсь, я сегодня уже и не надеялся, что вытащу тебя из офиса.

– Ну, понимаешь ли… В общем, Санчесу для корректировки параметров полезной нагрузки к завтрашнему дню позарез были нужны расчеты массы и объема топлива. – Я помассировала себе виски, пытаясь хоть немного снять напряжение от цифр, на которые пялилась напропалую весь день. – Над этим поначалу работала Бекки, но потом кто-то доверительно поделился с директором Клемонсом новостью, что она беременна, и… А живота у нее еще и видно-то не было. Да и вообще, мы из-за своих письменных столов почти не встаем. Так что вообще непонятно, чем ее беременность Клемонсу помешала.

– Тем не менее вы бегаете туда-сюда по лабораториям. И присутствуете на испытаниях экспериментальных двигателей. И на испытаниях топлива. И…

– Достаточно. Похоже, ты ничем не лучше прочих дарованных нам свыше администраторов.

Я выпрямилась на стуле и посмотрела на него в упор. Мой муж стоял, прислонившись к кухонной стойке. Он был уже без пиджака, и наполовину развязанный галстук болтался на шее.

– Ты ошибаешься, – возразил он. – Я бы ее от работы не отстранил, а лишь запретил бы появляться на испытательных площадках и в лабораториях. Тем не менее я понимаю, почему директор сделал то, что сделал.

– Да что тут понимать. Цитирую: «Беременность оказывает непосредственное влияние на женский мозг».

Натаниэль скривился.

– Директор Клемонс – политик, но ни разу не ученый. Считает, что если что-то случится с беременной женщиной, работающей в МАК, то это непременно отрицательным образом повлияет на общественное мнение. В общем-то он частенько перестраховывается, но все же в здравом смысле ему не откажешь.

Я открыла было рот, намереваясь возразить, но тут же прикусила язык. Мой муж был прав, разрази меня гром!

Чинуши из правительства, так до конца и не осознав масштабы надвигающейся катастрофы, уже неоднократно порывались отказаться от полномасштабного финансирования космической Программы, но пока все же не осмелились. Но ясно же, что им только повод дай!

Повернувшись обратно к столу, я взяла в руку первый конверт. Примирительным голосом предложила:

– Я, если не возражаешь, почту просмотрю.

– Может, оплатишь счета завтра?

– Завтра я вряд ли вернусь домой менее уставшей.

Один из пунктов нашего не закрепленного, разумеется, на бумаге брачного соглашения гласит, что мне надлежит своевременно и должным образом оплачивать все поступающие счета и, отслеживая записи в чековых книжках, ежемесячно сводить баланс нашего общего текущего банковского счета. Разумеется, в математике хороши мы оба, да только в уме отлично считаю лишь я, Натаниэлю же нехитрые, на мой взгляд, расчеты приходится производить на бумаге, из чего следует, что я – значительно проворнее. Вот и веду я месяц за месяцем всю домашнюю бухгалтерию.

Позади меня открылся шкаф, а затем последовал звон посуды.

– Печеный картофель и… У нас есть немного говяжьего фарша. Чили для тебя, дорогая, звучит, надеюсь, сносно?

Да, да! Готовит у нас в семье в основном мой муж, и делает он это весьма и весьма неплохо, хотя справедливости ради отмечу, что ассортимент у него не густ, но те блюда, что он выдает, вполне хороши, и, что весьма немаловажно, все они отменно соответствуют возможностям наших продовольственных книжек.

– Более чем.

В первом конверте оказалось письмо от Гершеля, и я его отложила в сторону, намереваясь ответить на него в выходные, поскольку понимала, что если попытаюсь сейчас, то он получит лишь цепочки цифр да еще и непонятные ему символы.

Во втором конверте оказался счет за электричество. В следующем – счет за телефон. Они отправились в стопку рядом – ими я займусь сегодня же, но чуть позже.

Далее мой взгляд привлек тяжелый белый конверт, который прямо-таки вопил о том, что в нем – приглашение.

Мы получили изрядное количество приглашений от разных людей, желающих на своей вечеринке лицезреть доктора Йорка. Он был в центре внимания на каждой пресс-конференции, где разъяснял конкретные задачи каждого из наших проектов и частенько вычерчивал мелом на классных досках траектории движения наших космических кораблей, да делал это так доходчиво, что понимал его почти каждый. Повторять подобное на званом сборище для Натаниэля было, очевидно, просто утомительно, и мы от всех приглашений обычно вежливо отказывались.

Но… Но на конверте с этим приглашением отправителем значился сенатор Уоргин. Я знала его жену, Николь Уоргин, которая во время войны, как и я, была пилотом «ОС». А сенатор Уоргин был ярым сторонником доктора Мартина Лютера Кинга-младшего. Я надеялась, что сочетание его прогрессивных политических взглядов и интересов его жены позволит ему с пониманием отнестись к моим собственным жизненным устремлениям.

Я вскрыла конверт и вытащила тяжелую белую карточку. Текст на ней гласил:

«СЕНАТОР КЕННЕТ Т. УОРГИН С СУПРУГОЙ ИМЕЮТ ЧЕСТЬ ПРИГЛАСИТЬ ДОКТОРА И МИССИС ЙОРК НА ЗВАНЫЙ УЖИН, КОТОРЫЙ СОСТОИТСЯ СЕДЬМОГО АВГУСТА В ПОЛОВИНЕ СЕДЬМОГО ВЕЧЕРА».

Я крутанулась на своем стуле.

– Натаниэль?

У него были закатаны рукава рубашки, и он вдохновенно натирал картофелину маслом.

– Что такое?

– Сенатор Уоргин и его жена приглашают нас на ужин седьмого числа. Следует ли мне ответить положительно?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации