Текст книги "Сомнения любви"

Глава 4

После целой вечности, проведенной в холодной воде, после онемения и отчаяния его вытащили на берег. Вытащенный из воды, он самопроизвольно вышел из напоминающего смерть транса, который и позволил ему выжить. Он смутно помнил, как долго шел, спотыкаясь, поддерживаемый кем-то, как провалился в черноту – и как очнулся… в раю.

Женщина, склонившаяся над ним, больше походила на мечту, чем на реальную женщину, и в то же время тепло, исходившее от нее, говорило скорее о земной, нежели о небесной ее природе. Глаза ее были теплого темно-карего оттенка, и облако золотистых волос окаймляло безупречный овал лица. Она светилась в свете лампы. Гадая, не умер ли он и не попал ли в иной мир, он поднял дрожащую руку и прикоснулся к этим чудесным прядям. Они были словно сплетены из тончайшего шелка.

– Вы теперь в безопасности. – Она откинула свои длинные волосы за спину и скрутила их в мягкий узел на затылке. Каждое ее движение было исполнено грации. – Вы говорите по-английски?

Ему пришлось задуматься над ее вопросом. Английский. Язык. Понимание. Он облизнул сухие губы и прошептал:

– Д…да.

– Хорошо. Это упрощает дело. – Она обняла его рукой за плечи и приподняла так, чтобы он смог пить из стакана, который она поднесла к его губам. Он стал жадно глотать воду, подумав о том, как странно, что ему так хочется воды после того, как вода чуть было его не убила. И как унизительно чувствовать себя настолько слабым, чтобы не в силах даже пить без посторонней помощи.

Когда он напился, она убрала стакан и нежно уложила его вновь. На ней были ночная сорочка и домашний халат, наряд приятно волновал.

– У вас невероятно зеленые глаза, – заметила она. – Зеленые глаза при такой смуглой коже.

Глаза у него зеленые, а кожа смуглая? Он перевел взгляд на свою правую руку и внимательно на нее посмотрел. Кожа была светло-коричневой, на несколько оттенков темнее, чем ее кожа цвета слоновой кости. Он понял, что понятия не имеет, как выглядит, если не считать цвета кожи и обилия ссадин. Или как он должен выглядеть.

– Как вас зовут? – спросила она.

Он порылся в памяти, но не нашел ответа на ее вопрос. Никакого представления об имени, о месте, откуда он родом, о прошлом – одна пустота. Это, должно быть, неправильно. Его пронзил страх, пугающий более, чем холодное море, которое чуть было не поглотило его. Он был никто, оторванный от прошлого и брошенный в неизвестное настоящее. Ужас пульсировал в каждой клеточке его существа. Стараясь унять страх, он выдавил:

– Я… я не знаю.

Увидев его страх, она зажала его холодную руку между своих теплых ладоней.

– Вы пережили серьезное потрясение. Потом, когда вы окончательно придете в себя, вы наверняка все вспомните. – Она нахмурилась. – Неужели вы забыли, что я – ваша жена, Мария Кларк?

– Моя… моя жена? – Он в недоумении уставился на нее широко распахнутыми глазами. Как он мог забыть, что женат на такой необыкновенной женщине? Но даже если он не помнил свою жену, страх его отступил, когда он, как безумный, сжал ее руку.

– Тогда… я самый счастливый человек на свете.

Она тепло ему улыбнулась:

– Отдыхайте, а я пока схожу за чаем и бульоном и пошлю за своей знакомой. Она фельдшер, скоро приедет и, надеюсь, сможет вылечить рану у вас на голове. К завтрашнему дню вы, наверное, все о себе вспомните.

Он непослушными пальцами ощупал рваную рану вдоль левого виска. У него было столько ушибов и синяков, что он не замечал каждую из травм по отдельности, но сейчас, когда она заговорила об этом, он ощутил, что голова его чертовски сильно болит.

– От чаю бы… не отказался.

– Я сейчас вернусь, – пообещала она и выскользнула за дверь.

После того как она ушла, он уставился в потолок. У него была жена. Ему очень не нравилось то, что он ничего не помнил о прелестной женщине, спасшей его, и о том, что женат. Легко было представить, как он целует ее и прочее, но настоящих воспоминаний не было. И это казалось ужасно несправедливым.

Ее отсутствием он воспользовался, чтобы порыться в памяти. Ему пришлось приложить усилия к тому, чтобы заставить себя не скручивать простыни в узлы от нервозного состояния. Он узнавал окружающие его предметы. Кровать, одеяло, камин. Розовый отсвет на небе за окном. Это, должно быть, рассвет… Странно, но второй набор слов всплывал отчетливее, чем первый. Паланг. Камбал. Ааг. Он был уверен в том, что эти слова означают то же, что и приходившие ему на ум английские слова. Получалось, что он знал и другой язык, хотя не имел представления какой.

Но личных воспоминаний у него не было. И вновь он с трудом подавил накативший страх. Он испытывал панический ужас от мысли, что он совершенно одинок и беспомощен и даже не знает, что может ему угрожать. Странное дело, но где-то в глубине сознания жило ощущение, что этот случай – не первый, когда он оказывается в отрыве от собственного «я». Возможно, именно поэтому так силен был его страх. Но он ничего не мог вспомнить о той, другой ситуации, какой бы она ни была. Он пережил ту прежнюю потерю. На этот раз с ним была жена, которая сказала ему, что он в безопасности. Она наверняка позаботится о нем до тех пор, пока он не окрепнет настолько, чтобы заботиться о ней.

Его уже радует, что он помнил самое главное: он мужчина, а Мария Кларк – женщина.

Мария спускалась на кухню, красная как рак от стыда. Зачем, скажите на милость, она выпалила такое? Это же надо придумать: сказать несчастному, что она – его жена! Однако слова сами слетели с языка, словно бабушка Роза произнесла их за нее. Но он так сильно испугался, когда осознал, что ничего не помнит. В глазах его застыл ужас. Ей было знакомо чувство страха, которое накатывает на тебя при мысли о том, что ты осталась одна на свете, и она его понимала. Плохо, конечно, остаться одной, без родни и почти без друзей, но по крайней мере она знала, кто она такая. Однако утратить саму себя… Мария зябко поежилась, представив это.

Ей пришла в голову странная мысль. Она выполнила ритуал на исполнение желания, она просила о помощи. И не прошло и часа, как море доставило к ее берегу этого человека словно подарок. Дар моря. Она даже слышала голос бабушки Розы, приказавший ей бежать к морю. И она была готова поклясться, что именно бабушка Роза произнесла за нее слова о том, что она – жена этого несчастного. Мария при первой же встрече объявила Уи Джорди Берку, что у нее есть муж, и сделала это для того, чтобы отвадить неожиданного жениха. Могли матрос, незнакомец, которого она могла бы назвать своим супругом, стать исполнением ее желания? Что направляло ее: бабушка Роза, дьявол или безумие?

У Сары на этот счет было бы определенное мнение: она сошла с ума. Но Мария не ощущала себя сумасшедшей. Бабушка Роза не была ни ведьмой, ни заклинательницей, но она была очень прозорливой и верила в интуицию. Если ты чувствуешь, что кое-что не так, то скорее всего что-то на самом деле не так, хотя ты и не можешь даже самой себе объяснить, почему тебе так кажется. У Марии было недоброе предчувствие в тот день, когда отец собрался в Лондон, и предчувствие ее не обмануло. Каждый день она перечитывала письмо от лондонского нотариуса, надеясь, что слова в нем изменятся, но они оставались прежними.

И точно так же, если ты чувствуешь, что поступаешь правильно, то скорее всего так оно и есть, если, конечно, ты в здравом уме. Интуиция привела ее к берегу, интуиция подсказала, что надо войти в воду и вытащить на берег то, что она увидела в море: ее интуиция, возможно, спасла этому моряку жизнь. И именно интуиция подсказала ей, что она поступит мудро, если воспользуется амнезией спасенного моряка для того, чтобы обеспечить себя фальшивым мужем. И все лишь ради того, чтобы раз и навсегда избавиться от Берка. Она ведь об этом мечтала? И еще она чувствовала, что поступает как должно; предлагая несчастному, утратившему все, что у него было, включая память, поддержку, даруя ему уверенность в том, что он в мире не один.

По его выражению она видела, что ее слова отчасти рассеяли его страхи.

Ради его же собственного блага ему следует вспомнить свое прошлое. Но Мария помнила кровельщика в том городке, где она жила с бабушкой Розой. Тот кровельщик однажды упал с крыши, разбил голову, и за всю жизнь так и не вспомнил ничего, что было с ним до того падения. Он продолжал жить вполне нормальной жизнью и вскоре вспомнил все, что связано с ремеслом кровельщика. Его жена призналась бабушке Розе, что она даже рада тому, что старик кое-что забыл. Возможно, такая же судьба уготована и ее матросу.

Если память к нему не вернется, ей придется в конечном итоге сообщить ему, что они не муж и жена, но пока она не станет лишать его этой спасительной иллюзии. И если он вспомнит все про себя и соответственно поймет, что никакая она ему не жена, то Мария объяснит ему, что назвалась его женой, чтобы он не чувствовал себя одиноким и чтобы он не переживал из-за того, что злоупотребляет ее гостеприимством. Вполне резонные основания, благородные даже.

Успокоив совесть, она заварила чай, добавив в него изрядно сахару. Куриный бульон тоже подогрелся, и поэтому она налила немного в кружку и поставила вместе с чаем на поднос. Войдя в комнату, она весело заявила:

– Вот и угощение. Что хотите сначала: чай или куриный бульон?

– Чаю, пожалуйста. – У него были хорошие манеры, и он правильно и чисто, без акцента, говорил по-английски, хотя и выглядел иностранцем. Скорее всего он получил хорошее образование и, следовательно, не мог служить на корабле простым матросом. Она подложила ему под спину две подушки, затем налила полчашки чаю. Он сделал большой глоток и блаженно вздохнул:

– Как мы жили до того, как открыли чай? – Он медленно допил остальное.

– Мы не жили, а страдали. – Она налила еще чаю. – Мятный чай тоже вкусный, но это совсем не то же самое, что настоящий, индийский.

– Мария, – неуверенно сказал он, словно перекатывая звуки во рту, проверяя звучание на вкус, – как меня зовут?

Она уже успела подумать об этом на кухне.

– Адам, – с готовностью ответила она. Имя первого человека. Подходящее имя для мужчины, явившегося к ней из пены морской и без памяти о прошлом. – Адам Кларк.

– Адам! – Лицо его просветлело узнаванием. – Конечно.

Удивленная, она спросила:

– Вы вспомнили, как вас зовут?

– Не могу сказать, что вспомнил, – медленно проговорил он. – Но по ощущениям это имя правильное.

– Вы помните что-то еще? – Если память его восстановится быстро, она может больше не притворяться его женой. Если это случится, она попросит его притвориться ее мужем на то время, которое потребуется, чтобы избавиться от Берка. Ее Адам казался человеком, который, возможно, согласится подыграть ей из чувства благодарности.

Он покачал головой, лицо его помрачнело.

– Нет, ничего. Хотя имя Адам кажется верным. Кларк ощущается менее знакомым. Нейтральным. – Он скривил губы. – Похоже, все вокруг меня знают о моей жизни больше, чем знаю я.

– На самом деле это не так. Я живу в Хартли всего пару месяцев, и вы только что сюда прибыли, так что никто из соседей вас не знает. – Он был почти наг под одеялом, поэтому она старалась не замечать, какие у него красивые плечи. Она успела за свою жизнь увидеть несколько обнаженных мужских плеч, и это зрелище сейчас было довольно приятным. Стараясь соблюдать приличия, она продолжила: – Мой отец выиграл поместье в карты, поэтому мы здесь никого не знаем… и нас тоже никто не знает.

– Вы послали за помощью отца?

Мария прикусила губу.

– Хотела бы я, чтобы это было так, но несколько недель назад его убили в пригороде Лондона.

– Сочувствую. – Адам порывисто взял ее за руку, желая выразить сострадание. И это прохладное пожатие действительно успокаивало. – Безумие: я способен ощутить ваше горе, но не могу представить его лица.

– Вы не были с ним хорошо знакомы. – Вспомнив, что она сказала Берку, Мария добавила: – Мы – дальние родственники, и поэтому у нас одна фамилия – Кларк.

– Так что после замужества вы стали Марией Кларк, – сказал он, едва заметно улыбнувшись.

– По крайней мере мне не пришлось менять подпись. – Она улыбнулась, довольная тем, что он обладает чувством юмора, не погибшим в тех испытаниях, которые ему довелось пережить.

Он перехватил ее взгляд. Глаза его смотрели повелительно.

– Расскажите мне обо мне.

Мария колебалась, подумав о том, как быстро усложняется ситуация.

– Я думаю, будет лучше, если вы сами все вспомните. Я многого о вас не знаю. Мы были знакомы совсем недолго перед тем, как стали мужем и женой. – Да, на удивление краткое знакомство – меньше часа. – Я не хочу навязывать вам воспоминания, которые могут оказаться ложными.

Похоже, он хотел возразить, но лишь тяжело вздохнул.

– Полагаю, это разумно. Моя память совершенно пуста, и заполнять ее мне следует с большой осмотрительностью. – Он все еще держал ее за руку, нежно поглаживая ладонь большим пальцем. И ощущение было на удивление приятным, слишком приятным.

Она убрала руку и предложила ему бульон.

– Сколько времени вы провели в море на плаву?

– Кажется, целую вечность. Я помню две ночи, два рассвета. Может, и дольше. В моем сознании все эти дни слились в один. – Он осторожно пригубил бульон. – Я знал, что холодная вода убивает, и поэтому замедлил дыхание и скрылся в тихом уголке сознания, чтобы спастись.

– Замедлил дыхание и скрылся в уголке сознания? – озадаченно переспросила она.

Он выглядел удивленным не меньше ее.

– Разве вы так не поступаете? Мне это кажется естественным.

– Я никогда о таком не слышала, но, похоже, ваш прием сработал.

Несмотря на его безупречный английский, она вновь подумала, не иностранец ли он. Удалиться в уголок собственного сознания, чтобы пережить опасность, – это звучало как-то… не по-английски. Но для него это было полезно, если он смог так долго прожить в холодной воде.

Он спросил:

– Почему я был в море?

И, вспомнив о том, что сгоряча наговорила Берку, она сказала:

– Вы уезжали на континент и собирались в скором времени приехать в Хартли. Должно быть, вы возвращались домой, когда в конце вашего путешествия корабль, на котором вы плыли, потерпел крушение.

Мария испытала облегчение, когда в комнату вошла Джулия Бэнкрофт, потому что ее приход помешал ему задать очередной вопрос. Джулию привез служивший в Хартли-Мэноре кучер по имени Том Хейз.

– Я постаралась приехать как можно скорее, Мария. Это и есть пострадавший?

Джулия опустила врачебный саквояж на пол и подошла к постели больного. Адам выглядел совершенно обессиленным.

– Миссис Бэнкрофт, – сказала Мария, – познакомьтесь, это Адам Кларк.

Адам отозвался слабым, свистящим шепотом:

– Простите меня за то, что не приветствую вас стоя, миссис Бэнкрофт.

Джулия улыбнулась и склонила над ним темную голову.

– Сейчас не время проявлять галантность, мистер Кларк. – Мария посветила Джулии лампой, пока та осматривала рану на голове. – Рана серьезная, – заключила она.

– Я не так уж сильно пострадал, мэм, – возразил Адам. – Моя жена хорошо обо мне позаботилась.

Джулия стрельнула глазами в сторону Марии. Мария едва заметно покачала головой, отметая вопросы. Джулия поняла этот жест и спросила:

– Вы не могли бы найти для мистера Кларка чистую ночную сорочку? Чем теплее, тем лучше.

Мария кивнула и удалилась. В тот день, когда она узнала о смерти отца, Мария зашла в его спальню, чтобы разобрать его вещи, но так и не решилась от них избавиться. Эти вещи хранили запах отца, и, вдыхая этот аромат, она ощущала его присутствие. В тот вечер она вышла из его спальни со слезами на глазах. Потом она приходила туда еще не раз. Она больше не плакала. Наоборот, гам, среди отцовских вещей, она обретала душевные силы и душевный покой. Этот запах внушал ей чувство безопасности. Сейчас она была рада тому, что вещи Чарлза Кларка могут подойти Адаму, который был одного роста с ее отцом и сложения примерно одинакового. Она забрала фланелевую ночную сорочку и поношенный, но теплый шерстяной халат, который мог бы пригодиться Адаму, когда он начнет вставать с постели.

К тому времени как она вернулась в комнату больного, Адам уже спал. Лицо его казалось серым от изнеможения. Джулия положила руки ему на грудь. Глаза ее были устремлены в пространство, выражение лица – сосредоточенное. Когда Мария вошла, Джулия словно очнулась.

– Я молилась, – просто сказала она. – Я думаю, это не повредит.

Мария кивнула, решив, что человеку из моря пригодится любая поддержка, которую он может получить, – и человеческая, и небесная.

– Как он?

– Неплохо, учитывая все, что с ним произошло. Сходи на кухню и приготовь еще чаю, пока мистер Хейз наденет рубашку на твоего пациента, – ответила Джулия. – Я потом с тобой поговорю.

Мария кивнула и отправилась на кухню. Небо уже светлело. Скоро проснутся миссис Бекетт и ее помощница по кухне. Мария подавила зевок и, подбросив угля в огонь, повесила над огнем чайник с водой. Она нашла буханку хлеба и отрезала несколько ломтиков, чтобы поджарить тосты. К тому времени как на кухню пришла Джулия, были готовы и чай, и тосты с апельсиновым джемом. Наливая им обеим чай, Мария спросила:

– А где Том Хейз?

– Он предпочел лишних пару часов сна раннему завтраку. – Джулия намазала джем на тост и с энтузиазмом откусила. Прожевав и проглотив кусок и запив его чаем, она продолжила: – Я не люблю говорить о пациентах там, где они могут услышать, что о них говорят, даже если мне кажется, что они спят. Они могут слышать, и понимать больше, чем мы думаем.

Мария поставила чашку на стол. Сердце ее тревожно забилось.

– Адам в опасности?

– Он молод и силен, и я думаю, он поправится, – заверила ее Джулия, – но я не врач, и у меня нет опыта в случаях с серьезными травмами головы.

– Мне следует послать в Карлайл за хирургом или терапевтом?

– Ты могла бы, но, если честно, я не знаю, смогли бы они сделать для него больше, чем сделала я. Травмы головы – загадка. Все, что можно сделать, – это ждать и наблюдать, как они заживают.

Мария была склонна с ней согласиться. Джулия уже промыла рану и положила на нее мазь. Хирург, вероятно, сделал бы то же самое, только взял бы немало денег за свои услуги.

– Полагаю, ты хочешь знать, почему я никогда не упоминала о том, что у меня есть муж.

– Должна признать, что меня гложет любопытство. Но я всю жизнь имею дело с тайнами. – Джулия лукаво улыбнулась и взяла еще один тост. – У меня их у самой немало.

Иными словами, Джулия не станет сплетничать о незнакомце под крышей Хартли-Мэнора и о его отношениях с хозяйкой дома. И все же Марии страшно хотелось облегчить душу.

– Можно, я расскажу тебе всю историю?

Джулия кивнула, и Мария, не скупясь на злую иронию, рассказала о том, с каким упорством обхаживал ее Берк. И как она сказала Берку, что замужем. А потом поведала вкратце о том, как, словно по волшебству, у ее берега появился тот, кто спал сейчас у нее в доме.

– Я надеюсь, что память к нему вскоре вернется, а когда он вспомнит все о себе, он подыграет мне и поможет избавиться от Берка.

– Но память к нему может и не вернуться, и он уже сильно к тебе привязан, – веско заметила Джулия. – Я думаю, он верит в то, что ты – его жена и его надежный якорь в трудные времена. Что ты станешь делать, если он не вспомнит свою прежнюю жизнь, если он захочет жить с тобой как муж с женой? Мужчины обычно этого хотят.

Он потребует от нее исполнения супружеского долга… Тост вдруг стал вкусом похож на пепел.

– Я… так далеко не загадывала. – Она представила эти зеленые глаза совсем близко, представила, как его такие мускулистые руки обнимают ее, и поежилась. Но испытывала она совсем не отвращение. – Если мы понравимся друг другу, я отвезу его в Гретна-Грин, и наш брак зарегистрируют. Судя по тому, что я успела разглядеть в этом человеке из моря, я предпочла бы жить с ним, а не с Уи Джорди Берком!

– Как?! Совершенно чужой тебе человек, из неизвестной семьи! – Джулия подняла брови. – У которого где-то могут быть жена и дети?

Мария едва не поперхнулась чаем.

– Я об этом не думала! Как они, должно быть, волнуются за него! Может, думают, что он погиб…

– Мы не можем сказать наверняка, что у него есть семья, точно так же, как и утверждать, что семьи у него нет. Но мне кажется, что где-то есть люди, которые его либо уже хватились, либо в ближайшее время спохватятся. Почти у каждого из нас есть родственники, друзья, знакомые, наконец. Исчезновение любого человека не проходит незамеченным. По нему тоскуют, его начинают искать и рано или поздно находят – живым или мертвым. Мало найдется людей, которые могут исчезнуть, не возбудив ни у кого беспокойства. – Джулия ободрила Марию улыбкой. – Существует неплохая вероятность того, что ситуация разрешится сама собой в течение ближайших двух-трех дней, когда твой Адам оправится от пережитого потрясения и травм. Я не думаю, что он мог бы говорить так внятно и правильно, если его мозг поврежден настолько, что прошлое навсегда стерлось из его памяти.

– Звучит разумно, – сказала Мария. – Я подожду, пока он снова станет самим собой. А если этого не случится, я сообщу ему правду.

– Не делай этого слишком поспешно, – подавив зевок, посоветовала Джулия. За окнами птицы уже щебетали, приветствуя новый день. – Хотя я и верю, что он поправится, но травмы головы непредсказуемы, а он сейчас слаб. Не стоит подвергать его еще большему шоку, который он наверняка испытает, если вдруг узнает, что ты ему не жена и он оказался выброшенным на совершенно чужой ему берег.

Мария с тяжелым сердцем признала правоту подруги. Она импульсивно бросила незнакомцу спасительный канат, за который он с радостью ухватился, и теперь она не могла просто взять и отпустить его.