Текст книги "Мой любимый шпион"

Глава 5

Когда дамы удалились, невозмутимость на лице Киркланда сменилась ухмылкой, и он осведомился:

– Кто-нибудь из нас предпочитает херес? Если нет, то можно удалиться в другой зал и выпить бренди.

– Отличная мысль. – Хокинс вопросительно взглянул на Симона. – Так вы с Сюзанной?.. За время плавания из Константинополя в Лондон я имел удовольствие познакомиться с ней поближе. Прелестная особа с железными нервами.

– Они ей пригодятся, если она останется со мной, – сухо произнес Симон.

Остальные мужчины рассмеялись, рассаживаясь на кожаных диванах в углу просторной комнаты, противоположном от выбранного дамами. Дворецкий – как всегда, начеку – поспешил принести им поднос с графинами и стаканами.

Принимая стакан с бренди, Симон обвел взглядом собравшихся мужчин, удивляясь тому, как непринужденно чувствует себя среди них, хотя срок их знакомства насчитывал всего несколько часов, а Киркланда знал лишь по отзывам.

На первый взгляд все присутствующие выглядели вполне обеспеченными английскими джентльменами, беседующими в своем клубе, но если присмотреться – открывались новые подробности. Никто из них не принадлежал к светскому обществу. Кроме того, все они не раз сталкивались со смертельной опасностью, но выжили. И все обрели, наконец, прочное положение и счастье. Именно этого Симон хотел и для себя.

Нынешняя непринужденность в этом кругу стала для него сродни той, которую он испытывал рядом с Сюзанной. По-видимому, он навсегда разучился чувствовать себя своим среди обычных людей. Усмехнувшись, Симон произнес:

– Мы выглядим настолько респектабельно, что мне невольно думается, что где-нибудь в другом месте я бы вас не узнал.

– Трудно выглядеть хуже, чем при нашей первой встрече, сразу после того, как нас выловили из реки Дору, – сухо заметил Хокинс. – В ту ночь мы не рассказывали о своем прошлом, а я не прочь побольше узнать о каждом из вас: откуда прибыли, чем занимались, что привело вас в тот подвал.

– В моем прошлом нет ничего примечательного, – отозвался Симон. – В Португалии я выдавал себя за француза, но на самом деле англо-французского происхождения. Моя мать была англичанкой, и я провел в Англии больше времени, чем во Франции. Когда рухнул Амьенский мир, я решил уйти в британскую армию, где дослужился до полковника военной разведки. – Он едва заметно улыбнулся. – Обычно я отправлялся на разведку в армейском мундире. В подвале же вместе с вами я очутился потому, что совершил эту вылазку в штатском.

– Опасная затея, – понимающе кивнул Мастерсон. – Я поступил так же, потому и попал вместе с вами в подвал. А в остальном моя жизнь была проста и незамысловата. Я родился в Оксфордшире и учился вместе с Киркландом. – Он чуть помедлил, будто решая, ограничиться ли уже сказанным. – Мне всегда хотелось служить в армии, поэтому я купил офицерский патент и ушел воевать за короля и отечество. Почти все следующие годы я провел на Пиренейском полуострове, а патент, как только представился подходящий момент, продал.

– И по пути домой нашли себе блистательную амазонку, – подсказал Симон.

– Чему особенно рад, – рассмеялся Мастерсон.

– А я немного разочарован, – заметил блондин. – Помнится, расставаясь в Португалии, мы выяснили, что при знакомстве несколько исказили свои имена, однако вы оказались и в самом деле Дювалем и Мастерсоном, как и представились с самого начала. – Он усмехнулся. – Так вот: теперь я Кингстон, но предпочитаю зваться Гордоном – как в том подвале. Это одно из моих имен.

– Каков был ваш жизненный путь до той ночи и после нее? – осведомился Хокинс.

– Моя учеба закончилась после нападения на титулованную особу, за что меня приговорили к ссылке в Новый Южный Уэльс, – ответил Гордон. – После побега из поселения каторжников я много и беспорядочно скитался – где только не побывал и чем только не занимался. А после Португалии я решил приступить к искуплению своих грехов, о чем мы и говорили в подвале, поэтому вернулся в Лондон и стал кем-то вроде специалиста по решению всевозможных затруднительных ситуаций.

– И человек он на редкость сведущий, – заметил Киркланд. – Как профессионал, я сожалею о том, что вы сделали выбор в пользу респектабельности.

– Это вы виноваты, что отправили меня с тем последним поручением. – Гордон кивнул в сторону Хокинса. – Мне требовалось пересечь Атлантический океан, а Хокинс был готов рискнуть и войти в район боевых действий. Во время плавания мы и скрепили узы нашего знакомства выпитым бренди.

– Кстати, о смене имен… Я тоже пользуюсь одним из своих настоящих, – объявил Хокинс. – Фамилия моей семьи – Венс, но я начал называться своим средним именем, Хокинс, еще в то время, когда уволился после службы в Королевском флоте. С тех пор я стал моряком торгового флота и, в конце концов, приобрел на капитал весьма сомнительного происхождения собственное судно. – Он усмехнулся. – Очень быстрое судно, в самый раз для прорыва блокады.

Симон невольно вздрогнул, подавшись вперед, спросил:

– Так вы тот самый лейтенант Венс, которого выгнали с флота за то, что в разгар боя унес раненого мичмана с палубы? Поскольку же все, кто был старше вас по званию, погибли или получили ранения, вас обвинили в том, что вы покинули свой пост в боевых условиях, верно?

Хокинс кивнул.

– Да, верно: именно так все и было, – но откуда вы узнали?..

– Дело в том, что юношей, которого вы спасли, был мой кузен Лукас Мандевилл. – Симон судорожно сглотнул. – В сущности, он мне как родной брат.

– Он оправился от ран? – Хокинс впился взглядом в собеседника. – Лукас был очень тяжело ранен, и корабельный доктор сомневался, что он выживет. Я так и не узнал, что с ним стало.

– Он оправился, хотя и не сразу, – ответил Симон. – И как только смог, вернулся на действительную службу. Он говорил, что это его долг, ибо флот лишился будущего адмирала, когда вас уволили за его спасение.

Хокинс пожал плечами.

– Возможно, но этот жизненный поворот мне по душе. Окажись я сейчас в тех же обстоятельствах, – поступил бы так же, как в тот раз. Рад слышать, что Лукас поправился. Что случилось с ним потом? Если можно, я хотел бы увидеться с ним.

– Его корабль потопили французы, и он числится в списках пропавших без вести. Есть вероятность, что он попал в плен и был увезен во Францию, но Лукас не прислал ни единого письма, а в его банке говорят, что он ни разу не запрашивал денежных переводов, которые могли бы сделать более комфортной его жизнь в плену. – Симон тихо вздохнул. – После отречения императора прошел уже почти год, а от Лукаса все нет вестей, так что, видимо, пора смириться с мыслью, что и его самого больше нет.

– В поисках одного пропавшего друга я стал знатоком разных мест во Франции, где содержали в плену британских офицеров, – проговорил Киркланд. – У вас была возможность детально выяснить подробности исчезновения вашего кузена?

– Увы, нет. До недавнего времени я был занят на континенте. – Стараясь не выдать вновь вспыхнувшей надежды, Симон спросил: – А вы нашли вашего пропавшего друга?

– Да, нашел. Причем там, где никак не ожидал найти. Если желаете, мы могли бы обсудить материалы, которые я собрал, пока разыскивал Уиндема.

– Мне бы очень этого хотелось, – сказал Симон. К черту доводы рассудка! Не стоит пренебрегать даже призрачной надеждой.

– Хорошо, поговорим позднее, – пообещал Киркланд.

Симон с благодарностью кивнул и тут же проговорил:

– Четверо из нас, пятерых, здесь. И, судя по всему, все мы довольны жизнью. Но известно ли что-нибудь о Чантри?

– Я виделся с ним в Константинополе, – сообщил Хокинс. – Он выполнял обязанности помощника по особым делам при британском посланнике. По-турецки говорил как на родном языке и располагал обширными связями среди местных жителей. И он оказал нам неоценимую помощь, когда мы спасали Рори, ее кузину и Сюзанну. По его просьбе я оставил письмо с его адресом у Хатчерза. Гордон, вам, должно быть, будет небезынтересно узнать, что его настоящая фамилия Рамзи.

– Отлично! Стало быть, среди нас все-таки нашелся достаточно скрытный человек, – с усмешкой откликнулся Гордон.

Тут появился слуга, который прошел в противоположный угол комнаты и что-то негромко сказал леди Киркланд. Та кивнула, поднялась и, окинув взглядом всех присутствующих, сообщила:

– Ужин подан, так что предлагаю продолжить наши увлекательные беседы в столовой. – Она улыбнулась и добавила: – Строгого плана размещения за столом нет, так что садитесь как пожелаете.

«Тем лучше», – подумал Симон, направляясь к Сюзанне. В эту минуту она казалась веселой и молоденькой – совсем как девушка, с которой он познакомился много лет назад.

Сюзанна встала, взяла его под руку и одарила взглядом искрящихся зеленых глаз. Он улыбнулся в ответ, думая о том, что она все больше ему нравится, и спросил:

– Довольны вечером?

– Да, очень! Дамская компания подобралась на редкость разнообразная, и все здесь гораздо приветливее знатных эмигрантов, не скрывающих презрения ко мне.

И в тот же миг Симон решил, что и ему нравятся присутствующие здесь женщины – даже те из них, с которыми он еще не успел познакомиться.

– С нетерпением жду возможности побеседовать с ними. Из них я знаю только Афину Мастерсон – познакомился с ней в Сан-Габриэле, вскоре после отречения императора.

– До сегодняшнего дня я никогда не слышала о такой стране, – призналась Сюзанна. – Ах, сколько новостей из Европы прошло мимо меня за время моего пребывания в Константинополе! Кстати, я заинтригована… Оказывается, вас посвятили в рыцари ордена святой Деолинды и в подтверждение дали огромный и блестящий медальон. Его и впрямь невозможно пробить пулей?

– Ручаться я бы не стал, – хмыкнул Симон. – Но он впечатляет. Афина и Уилл тоже получили медальоны – более заслуженные, нежели мой. Она, вероятно, поскромничала и не стала рассказывать вам свою историю, но я готов, если вам интересно.

– Да, очень!.. – Сюзанна невольно сжала его руку. – Знаете, ни одна из дам даже не поморщилась, когда я упомянула о своем прошлом.

– Вы рассказали им?.. – удивился Симон.

– Я решила, что если хочу подружиться с ними, то должна быть откровенной. – Сюзанна помолчала. – А если бы они отнеслись ко мне с презрением, то не стоило бы тратить на них время.

– Весьма прагматичный подход, – заметил Симон, впечатленный ее смелостью.

– Пока живешь в гареме, лишаешься иллюзий. – Сюзанна искоса взглянула на кузена. – В целом беседа была на редкость откровенной. Думаю, вы, джентльмены, сбежали бы, услышав ее. А мы выяснили, что у нас много общего. Взять, к примеру, Калли – ту красавицу с волосами оттенка розового золота. Ей тоже приходилось зарабатывать себе на хлеб рукоделием. С нетерпением жду возможности снова побеседовать с ней.

«Выходит, Калли, аристократически хрупкая и изнеженная, была швеей?» – мысленно удивился Симон, а вслух заметил:

– Должно быть, ей есть что рассказать, – заметил он.

Сюзанна кивнула.

– А как прошла беседа в кругу джентльменов? Может, говорили о том, что опасность, от которой вы спаслись общими усилиями, еще не сделала вас настоящими друзьями?

– Да, верно. Но выяснилось, что мы, «грешники», в своем стремлении искупить прошлые грехи прекрасно ладим. – Заметив, что другие пары, опередив их, уже приближались к двери столовой, Симон повел свою спутницу быстрее.

– Если вы были заняты опасным и необходимым делом, это еще не значит, что вы грешник, – заметила Сюзанна, когда они входили в столовую. – Авантюрист – да, пожалуй. Но не грешник.

– Может, и так. Но при такой службе можно остаться в живых лишь в том случае, если не всегда действуешь по-джентльменски. Симон отодвинул для своей дамы стул у стола. Поскольку в столовую они вошли последними, свободных мест оставалось всего два – напротив Хокинса и леди Рори. Все пары предпочли сесть вместе, и Симон с удовольствием отметил, что стол не настолько широк, чтобы нельзя было вести разговоры через него. Заботой Киркланда об удобстве гостей он остался доволен.

– Сама будучи великой мастерицей искусства выживания, я не стану вас осуждать, – тихо проговорила Сюзанна.

– Я бы сказал, что всех нас объединяет именно умение выживать, – в задумчивости произнес Симон. – Вы согласны, Хокинс?

– Безоговорочно, – кивнул тот. – В опасные ситуации я попадал столько раз, что и не сосчитать! И к Рори это тоже относится.

– Я как раз собираюсь сделать записи обо всех этих чудесных спасениях, – заявила Рори с блеском в глазах. – Из них получатся чудесные эпизоды для скандальных готических романов!

Сюзанна криво усмехнулась.

– Только придется кое-что изменить, чтобы никто не узнал героев романа.

Остроумными замечаниями сыпали не только они – смех слышался повсюду за столом. Угощение было отменным, беседы – еще лучше. Симон не мог припомнить, когда ему в последний раз доводилось побывать на столь же приятном ужине.

Они с Хокинсом разговорились о жизни моряков и воспоминаниях о дружбе Хокинса с Лукасом; Афина и Калли обсуждали трудности жизни в районах боевых действий, где довелось побывать обеим, а Гордон развлекал присутствующих уморительными – и, как все надеялись, гротескно преувеличенными – рассказами о днях своих странствий.

Киркланд же внимательно слушал и явно что-то брал себе на заметку. Симон знал, что в службе разведки хозяин этого дома занимал почетное положение легенды и своими успехами отчасти был обязан удивительному умению собирать сведения где угодно.

Когда ужин подошел к концу, Киркланд произнес:

– Прежде чем мы ненадолго разойдемся, у меня есть вопрос ко всем вам, поскольку вы обладаете обширным опытом. Уверен, всем вам знакомы слухи и догадки, касающиеся бегства императора с Эльбы во Францию с целью возвращения себе престола. Как вы думаете, возможно ли такое?

Долгую паузу нарушила Афина Мастерсон:

– По-моему, это весьма вероятно. Недавно я познакомилась в Сан-Габриеле с несколькими французскими офицерами. Некоторые из них устали от войны и хотели лишь одного: чтобы им не мешали строить мирную жизнь, – но другие знали только войну, так как возвращаться с нее им было некуда. Наполеона по-прежнему боготворят многие его солдаты. Если он вернется и поднимет знамя борьбы, у него найдется немало сторонников.

– Именно так, – согласился Симон. – Новый император династии Бурбонов не внушает любви своим подданным, а Наполеону, по слухам, уже наскучила его миниатюрная империя на Эльбе. Если ему представится шанс сбежать, он так и сделает.

– Рано ли, поздно ли, но сбежит он непременно, потому что слишком уж многие готовы поддержать его, – рассудил Мастерсон. – А во Франции столько желающих вновь приветствовать его во главе государства, что это неизбежно приведет к новым войнам.

– К продолжению прежних войн, – поправил Симон, представив самые разные варианты развития событий, и ни один из них не сулил ничего хорошего. – Для его ссылки следовало выбрать более отдаленное место: например Ботнический залив, – а от Эльбы рукой подать до Италии и Франции.

Киркланд с мрачным видом кивнул.

– Вы подтвердили мои опасения. В конечном итоге союзников ему не одолеть, однако он способен вновь разорить целый континент, прежде чем будет повержен раз и навсегда.

Вновь воцарившееся молчание нарушила леди Киркланд. Поднявшись из-за стола, она с улыбкой проговорила:

– А теперь, когда все мы впали в уныние, дамам по традиции пора отправиться пить чай и оставить джентльменов сплетничать за портвейном. Надеюсь, вы вскоре присоединитесь к нам, господа.

– Мы не сплетничаем, – возразил ее муж, поднимаясь. – Мы делимся ценными сведениями и выводами.

– Как скажешь, дорогой, – снова улыбнулась леди Киркланд, а ее супруг, чуть помедлив, осведомился:

– Полковник Дюваль и мадам Дюваль, можно вас на пару минут?

– Да, конечно, – кивнул Симон, насторожившись. «Интересно, зачем я понадобился Киркланду?» – спрашивал он себя.

Глава 6

Лорд Киркланд провел их в свой кабинет и принялся зажигать лампы. Гости же тем временем расположились на диване напротив письменного стола. Сюзанна по привычке внимательно наблюдала за хозяином дома – привыкла, что в гареме от этого зависело, останешься в живых или нет. Симон же был абсолютно спокоен, и Сюзанне подумалось, что они с Киркландом – люди одного мира, люди, прекрасно понимающие друг друга.

– Что вы хотите узнать, Киркланд? – спросил Симон. – У меня нет никаких особенных догадок насчет возможных действий Наполеона.

– Но вы вхожи в круги французских эмигрантов, – заметил Киркланд. – Как-никак вы теперь… возможно, новый граф де Шамброн, не так ли?

Лицо Сюзанны исказилось болезненной гримасой, и Симон тихо спросил:

– Погибло много наших родственников?

– Трудно сказать. Пока революция крушила прежний режим, французская знать разбегалась куда только могла. Многие аристократы перебрались в Великобританию и даже в американские колонии, другие бежали на восток, в Россию. Из таких далеких мест непросто получить достоверные сведения.

– В таком случае буду надеяться, что наши родные, живые и невредимые, находятся в России.

– Мы непременно выясним это, – пробормотала Сюзанна. – Но, насколько я понимаю, в настоящий момент лорд Киркланд рассчитывает воспользоваться вашим возможным титулом.

– Вот именно, – подтвердил Киркланд. – Как вероятный обладатель французского титула, отличившийся на службе в британской армии и сражавшийся против Наполеона, вы вправе рассчитывать, что в высших эмигрантских кругах Лондона вас примут с распростертыми объятиями.

– Я недостаточно француз, чтобы быть графом де Шамброном, – сухо возразил Симон. – С какой стати мне желать распростертых объятий беглых аристократов?

– В лондонское сообщество эмигрантов могли затесаться высокопоставленные шпионы-бонапартисты или осведомители, поддерживающие связь со сторонниками императора во Франции. – Киркланд не стал ходить вокруг да около. – Сейчас это уже не имеет такого значения, как несколько лет назад, в период острой борьбы, но все равно полезно выявить таких людей. Ведь они, возможно, в курсе нынешних планов Наполеона.

– И вы хотите, чтобы я снова стал шпионом и разоблачил их, – с невозмутимым видом подытожил Симон.

– Вам предстоит быть не шпионом, а просто наблюдателем, у которого наметан глаз. Если вы согласны, эти сведения могут оказаться полезными. – Киркланд перевел взгляд на Сюзанну и, демонстрируя свою осведомленность, продолжил: – Я слышал, что соотечественники оказали вам не самый теплый прием после вашего недавнего прибытия в Лондон.

Лицо Сюзанны жарко вспыхнуло, и она кивнула:

– Ваши сведения верны. Неужели уже вся Англия знает о моей погибели?

Симон коснулся ее руки и мягко возразил:

– Вы не погибли, а закалились и обрели прочность дамасской стали.

Заглянув в ясные светлые глаза кузена, Сюзанна чуть не расплакалась – такая вера в нее читалась в его взгляде. Свое пребывание в плену она привыкла воспринимать как тяжкое бремя, от которого едва избавилась, а вовсе не как жизненный опыт, благодаря которому стала сильнее.

Прерывисто вздохнув, она перевела взгляд на Киркланда.

– У вас наверняка достаточно шпионов, чтобы обойтись и без помощи Симона.

– Да, среди эмигрантов у меня есть осведомители, – подтвердил Киркланд. – Но все они далеко не в том положении, чтобы быть полезными в подобных вопросах. А у полковника Дюваля, возможно, имеется титул и опыт службы в разведке. И если вы будете сопровождать его, то вас станут принимать как его жену.

– У меня нет никакого желания добиваться, чтобы эти люди принимали меня! – заявила Сюзанна, невольно вздрогнув: ей вспомнились все унижения, которые она вытерпела от своих соотечественников, когда обратилась к ним за помощью.

– Вас можно понять, – кивнул Киркланд, и на лице его появилось выражение сочувствия. – Но неужели вы не испытаете удовлетворения, вернувшись в эти круги графиней, к тому же вместе с мужем – героем войны?

Вмешавшись, Симон резким тоном проговорил:

– Сюзанна, возможно, не готова принять такое решение, и я не допущу, чтобы ее принуждали!

– Я и не собираюсь принуждать ее, – заверил Киркланд. – Но вам обоим так же хорошо, как и мне, известно, какими ужасами чревато возвращение Наполеона на престол. Даже если сведения, полученные от эмигрантов, будут не столь уж важными, они все равно могут очень пригодиться – для спасения человеческих жизней например.

– Чем отвратительна агентурная работа, так это тем, что никогда не знаешь, пригодятся собранные сведения или нет, – в раздражении проговорил Симон.

– В некоторых случаях – да, но именно она определяет разницу между триумфом и катастрофой, – заметил Киркланд. – Спасая Сан-Габриель и ее жителей, вы проделали работу, которая искупила любые неудачи, сколько бы их ни было.

Дождавшись, когда Симон нехотя кивнет, Киркланд повернулся к Сюзанне.

– Мадам Дюваль, вступление в брак – это ваше личное дело, ваше и полковника Дюваля: возможно, вам не следует с этим спешить, – но сбор сведений – совсем другое дело. Если вы готовы сотрудничать с полковникам, сам брак, в сущности, не обязателен.

Сюзанна вскинула брови.

– Вы имеете в виду фиктивный брак? Нет, благодарю покорно! Мне и без того пришлось в жизни слишком долго лгать.

– Наш брак может стать настоящим, – тихо сказал Симон. – Разумеется, только в том случае, если вы этого хотите. Так как же?

Сюзанна медлила с ответом. Вглядываясь в резкие и хорошо знакомые черты кузена, она чувствовала влечение к нему… и к безбедной жизни, которую он ей предлагал. И ей хотелось, чтобы женщины, с которыми она сегодня познакомилась, стали ее подругами. Но достаточно ли это веские причины для брака, если сама мысль о том, чтобы вновь очутиться во власти мужчины, приводила ее в ужас? Рассудок говорил ей: «Соглашайся», – но израненная душа была готова предпочесть лишения и нищету. Примирить эти порывы можно было лишь одним способом, и Сюзанна, тщательно подбирая слова, проговорила:

– Нам пора всесторонне обсудить ваше предложение.

Глаза Симона вспыхнули.

– И впрямь пора. Киркланд, вы не будете против, если я попрошу вас выйти?

– Нисколько, – усмехнулся Киркланд. – И не спешите: все время в вашем распоряжении. Надеюсь позднее, когда вы снова присоединитесь к нам, услышать добрые вести. Он вышел за дверь и тихо прикрыл ее за собой:

Сюзанна, когда они остались вдвоем, иронически усмехнулась:

– Вы когда-нибудь замечали, как старательно пары, счастливые в браке, призывают окружающих последовать их примеру?

– Да, верно. А несчастливые в браке советуют бежать от брачных уз как от огня, – пробормотал Симон. – Итак, нам предстоит решить, какой выход будет наилучшим для нас.

– Большинству помолвленных пар не терпится разделить супружеское ложе, но к нам это не относится. – Сюзанна вглядывалась в лицо кузена, пытаясь понять, что скрывалось под маской его спокойствия. – Вы действительно уверены, что хотите этого? Когда отступит меланхолия, вызванная войной, вы, возможно, пожалеете о том, что связали себя узами брака, в котором нет страсти. Вы покупаете корову, но молока не дождетесь.

– Корову? – Симон расхохотался. – Лично я считаю, что женюсь на прелестной, умной и умудренной житейским опытом женщине, обществом которой я всегда наслаждался. Что же касается страсти… В любом, даже самом страстном браке супруги далеко не все свое время проводят в постели. Иначе они бы умерли от голода.

– Дружеские узы, безусловно, прочны, но, по-моему, в таком браке все преимущества достанутся мне, – сказала Сюзанна, нисколько при этом не шутя. – А что получите взамен вы?

– Прекрасную компанию, – не задумываясь, ответил Симон. – Женщину, с которой я смогу смеяться, обсуждать события каждого дня, посещать театр… ту, которую мне будет приятно видеть за завтраком. Жену, которой не все равно, вернулся я домой или нет. – Помедлив, он продолжил: – И я буду ею дорожить, так что уверен, что она сделает так, чтобы моя жизнь обрела смысл.

Сюзанна нахмурилась.

– Составить вам компанию я могу, но быть вашим спасением не обещаю.

– Довольно и компании. Все сверх этого станет приятным дополнением. Ваши сомнения вполне понятны. Но что именно вызывает у вас возражения – я, внезапность или сама идея брака?

– Не вы. Мы с вами давние друзья, и вряд ли вы за прошедшие годы стали чудовищем. Рассудок советует мне согласиться, потому что настолько заманчивого предложения мне больше не сделают, но все случилось так внезапно… – Сюзанна с усилием сглотнула. Она прекрасно понимала, что должна быть откровенна, чтобы у них с Симоном появились хоть какие-то шансы построить прочные отношения. – И я… я боюсь брака. Любого брака.

– Спасибо, что не верите в мое превращение в чудовище, – суховато пошутил Симон. – Практические преимущества этого брака очевидны, а ваши сомнения… Скажите, вам известен источник вашего страха?

Сюзанна со вздохом пожала плечами.

– Видите ли, я вышла замуж почти ребенком, а потом была рабыней в гареме. Меня ужасает сама мысль, что я по своей воле вновь окажусь во власти мужчины.

Она ждала, что Симон оскорбится, но он с невозмутимым видом произнес:

– Это вполне понятно. Мне доводилось оказываться во власти других людей – ужасное положение, должен признать. – Симон склонил голову к плечу, словно в задумчивости. – Скажите, может ли что-нибудь развеять ваши опасения?

– Деньги защищают от многих невзгод, – нерешительно отозвалась Сюзанна. – Вы говорили, что могли бы обеспечить мне доход. Каковы в этом случае будут его размеры?

Симон снова задумался.

– Что, если тысяча фунтов в год? В роскоши, к которой привыкли во Франции, вы вряд ли заживете, но этой суммы хватит для комфорта.

Глаза Сюзанны распахнулись.

– Тысяча фунтов? – изумилась она. – И вы готовы в качестве гарантии заключить официальное соглашение?

Тихо рассмеявшись, Симон поднес ее руку к губам и запечатлел легкий поцелуй на чуть согнутых пальцах.

– Поверьте, моя практичная француженка: ваши финансовые интересы будут защищены официальным соглашением.

Сюзанна вспыхнула и отдернула руку.

– Я вовсе не считаю, что мне понадобится защита от вас, но жизнь опасна и переменчива. Если с вами что-нибудь случится, мне бы не хотелось вновь очутиться в отчаянных обстоятельствах.

– Разумеется, нет. У вас должны быть собственные, принадлежащие только вам средства. – Симон окинул собеседницу задумчивым взглядом. – Скажите, вас может избавить от опасений что-нибудь еще, кроме денег?

Ни о чем другом она не думала, но быстро нашлась с ответом.

– Я хотела бы научиться защищаться! Мужчины не ожидают от женщин сопротивления, и в этом они правы: почти всех нас учили кротости и покорности. Мы понятия не имеем, как постоять за себя. Хорошо бы мне научиться стрелять или владеть кинжалом.

Симон рассмеялся.

– Надеюсь, не против меня! Ну… до тех пор, пока я не заслужу подобного обращения. Что ж, я могу дать вам уроки стрельбы. И покажу, как пользоваться ножом и как прятать его, когда путешествуешь по опасным местам. Могу научить также, как обороняться от внезапного нападения.

Глаза Сюзанны от радостного изумления стали огромными, как чайные блюдца. Она не ожидала положительного ответа, тем более – такого обстоятельного.

– Как бы мне всего этого хотелось! – воскликнула она. Ей вспомнилась Рори, способная дать отпор в случае необходимости. – Одной мысли об умении защищаться хватило, чтобы я почувствовала себя сильной и более уверенной в себе.

– Значит, так и поступим. – Губы Симона растянулись в улыбке. – Подумать только: вы сияете при мысли, что научитесь наносить людям увечья. Вы удивительная женщина!

Сюзанна невольно усмехнулась. Ей представилось, как воспринял бы ее желание научиться стрелять и драться Жан-Луи: пришел бы в ужас. Несмотря на внешнее сходство с ее покойным мужем, Симон был совсем другим. Сюзанна возблагодарила за это Небеса и покраснела.

– Долгие годы я жаждала свободы, независимости и возможности распоряжаться собственной жизнью. Неужели теперь, став вашей женой, я наконец-то получу все это?

Вопрос был задан серьезным тоном, и Симон ответил соответствующим образом.

– Любой брак, даже такой нетривиальный, как тот, который мы сейчас обсуждаем, неизбежно связан с компромиссами обеих сторон. Но я клянусь, что никогда даже не попытаюсь принудить вас к тому, чего вы не хотите.

Не поверить ему было невозможно, но Сюзанна все еще колебалась.

– И даже если наш брак станет невыносимым и я уйду… вы обещаете, что не станете разыскивать меня? Уверена: при ваших способностях вы сумеете выследить меня, как бы я ни пряталась.

Симон поморщился, но все же ответил:

– Дай Боже, чтобы отношения между нами никогда не стали настолько мучительными! А если вы все-таки пожелаете уйти, то я отпущу вас, но оставлю за собой право сначала поговорить с вами и выяснить, нельзя ли как-нибудь уладить ситуацию.

Сюзанна тотчас же представила, как Симон со свирепым видом теснит ее в угол, откуда ей не выбраться… Нет-нет, это в ней говорил страх, Симон тут ни при чем. Если их брак и потерпит фиаско, то с усталым вздохом, а не со вспышкой ярости.

– Представить себе не могу, чтобы мы оказались в настолько бедственном положении. – Она иронически улыбнулась. – Вы, должно быть, считаете, что я не в своем уме, если расспрашиваю о таких вещах. Но чем дольше мы говорим, тем лучше я узнаю вас. Вы и вправду прислушиваетесь к моим словам. Чрезвычайно редкое для мужчины качество.

Симон едва заметно улыбнулся.

– Стало быть, я прошел испытание?

– Ну, не то чтобы испытание… – Сюзанна тоже улыбнулась. – Но вы очень добросовестно старались развеять мои опасения. Я еще не побудила вас передумать насчет вашего предложения?

– Напротив, убедили меня, что в случае вашего согласия вы станете превосходной женой! – радостно отозвался Симон. – Вы осмотрительны, умны и опытны. Все эти качества я очень высоко ценю. А у легкомысленных дебютанток их и в помине нет.

Сюзанна снова улыбнулась. Ей польстили слова Симона, хотя она и не совсем ему поверила. Вернувшись к практическим вопросам, она осведомилась:

– А какую жизнь нам предстоит вести? Чем вы займетесь теперь, когда больше не служите в армии? С трудом верится, что азартные игры и попойки станут вашим единственным времяпрепровождением. Чем бы вам хотелось заняться? Может быть, получить должность в правительстве?

– Чем мне хотелось бы заняться? Ни в коем случае не развлечениями, которые принято считать достойными джентльмена. Да и правительственные должности меня не интересуют. – Симон немного смутился. – Я ведь уже упоминал, что получил наследство, благодаря которому можно жить безбедно. Честно говоря, весьма солидное наследство. Помимо городского особняка – обширное поместье в Беркшире, а также совладение несколькими предприятиями: мои родственники с материнской стороны были коммерсантами. Вся эта собственность была доверена опытным управляющим, но теперь и мне пора вспомнить о своих обязанностях. Они не дадут мне заскучать и, возможно, спасут от всяких неприятностей.