Текст книги "Мой любимый шпион"

Глава 10

Поездка в Уайт-Хорс выпала на облачный, но сухой день. Ближе к вечеру, когда наконец-то выглянуло солнце, Симон объявил:

– Сhérie, прямо за этим поворотом начинаются мои земли.

С Сюзанны, задремавшей было в углу экипажа, от этих слов сон будто рукой сняло.

– Отлично! После ленча времени прошло немало, я уже не прочь выпить чаю.

– Сделаем здесь короткую остановку. Отсюда открывается живописный вид на долину.

Симон подал знак кучеру придержать лошадей, едва крутой поворот остался позади. Экипаж покачнулся, останавливаясь на обочине. Симон открыл дверцу, спустил подножку и предложил жене руку, помогая выйти.

Сюзанна улыбнулась, радуясь возможности размять ноги, и вдруг в изумлении ахнула. Раньше она не задумывалась о названии поместья, но теперь оно обрело смысл. Вид был и впрямь живописный: перед ней расстилалась долина с полями, похожими на стеганое лоскутное одеяло, живыми изгородями, рощами и маленькой речушкой, вьющейся среди деревьев. А напротив того места, где сейчас стояла Сюзанна, была изображена огромная белая лошадь.

– Что это?.. Никогда не видела ничего подобного!

– Позвольте представить вам белую лошадь, в честь которой названа долина. Эти холмы, Беркшир-Даунс, образованы меловыми породами. Фигура лошади вырезана глубоко в дерне, и выемка заполнена толченым белым мелом.

– Поразительно! – Сюзанна разглядывала белую фигуру, прекрасно передававшую движение скачущей галопом лошади. – А почему она не зарастает?

– Растения постоянно выпалывают, чтобы фигура виделась отчетливо. – Симон указал на белую лошадь. – Она видна из всех окон по фасаду дома. Это сродни чуду – просыпаться утром и видеть, как творение мастеров древности мчится через долину.

– Буду ждать, когда смогу убедиться в этом сама. – Сюзанна забралась в экипаж. – Ах, мне не терпится увидеть дом!

– Осталось недолго, – заверил Симон. – Многие из слуг с семьями живут здесь с тех пор, как мой дед купил это поместье, и гордятся тем, что содержат все в полном порядке. Мистер и миссис Стэнли – дворецкий и экономка, мистер Рупер – старший конюх. Благодаря им мне живется гораздо проще, и они с радостью встретят и вас.

Дорога тянулась вдоль каменной изгороди. Еще поворот, и экипаж проехал между двумя каменными столбами и очутился на длинной подъездной аллее, обсаженной с обеих сторон деревьями и ведущей к величественному особняку.

Сюзанна с улыбкой разглядывала его. Казалось, это возведенное из золотисто-коричневатого камня строение с шиферной крышей выросло из холма само по себе. В отличие от вместительных, широко раскинувшихся дворцов, в которых ей доводилось жить во Франции, этот дом выглядел не надменным, а приветливым.

– Кажется, Уайт-Хорс придется мне по душе. Когда можно побывать в конюшнях?

Симон усмехнулся ее нетерпению.

– Сразу же, как приедем. Хотя для долгой верховой прогулки уже слишком поздно. Зато вы уже сейчас сможете выбрать себе лошадь на завтра.

Сюзанна чуть не захлебнулась восторгом. Чем больше времени она проводила с Симоном, тем чаще чувствовала себя помолодевшей.

Слугам заранее сообщили о приезде хозяев, и как только экипаж подкатил к дому, встречать их выбежала небольшая группа во главе с супружеской парой средних лет, явно пользовавшейся авторитетом. Симон помог жене выйти из экипажа и официальным тоном произнес:

– Мистер и миссис Стэнли, позвольте представить вам мою жену, мадам Сюзанну Дюваль.

– Ах вы, негодник, наконец-то соизволили вернуться! – Миссис Стэнли заключила Симона в объятия, затем повернулась к Сюзанне и учтиво присела. – Добро пожаловать в Уайт-Хорс, мэм. Настоящему дому нужна хозяйка и полная детская ребятишек.

Прием, оказанный экономкой хозяину, явно свидетельствовал о том, что в этом доме она служила уже давно. Внутренне содрогнувшись при упоминании о детях, Сюзанна протянула женщине руку.

– Я очень рада, что приехала сюда! Мой муж чрезвычайно высоко отзывается о вас и других слугах.

Экономка одобрительно кивнула.

– Я ведь всю свою жизнь провела здесь, в Уайт-Хорсе. А это мистер Стэнли, дворецкий.

Ее муж поклонился. Он держался более сдержанно, чем его жена, и при этом внимательно изучал молодую хозяйку.

– Добро пожаловать в Уайт-Хорс, мадам, – сказал мистер Стэнли.

Симон двинулся вдоль шеренги слуг, выстроившихся перед домом, и с улыбкой произнес:

– Понадобится знакомиться заново. Некоторых из вас я узнал, а другие в мой прошлый приезд были еще детьми и с тех пор изменились.

Состоялась церемония представления. Слуг в доме было не так уж много, но почти сразу стало ясно, что, как ни старайся, с первого раза всех не запомнишь. И было очевидно, что все слуги в поместье очень довольны своим положением – как и говорил Симон.

После знакомства со слугами Симон повел жену в дом.

– Расположение спален здесь такое же, как в городском особняке. Спальня хозяйки – слева, хозяина – справа, а между ними гостиная. Но здесь комнаты, разумеется, просторнее.

Сюзанна бросила на него быстрый взгляд.

– А в какой из спален кровать шире? – спросила она.

Симон ласково ей улыбнулся.

– Обе постели достаточно вместительны для двоих, миледи, так что не беспокойтесь.

Сюзанна вспыхнула, немного смущаясь, ведь всего за две ночи она привыкла делить постель с Симоном. Ей нравилось чувствовать рядом его горячее сильное тело, нравилось засыпать в его объятиях. Ей всегда казалось, что страсть мимолетна, и она постоянно ощущала грусть и опустошенность, когда Жан-Луи, выполнив супружеский долг, удалялся в свои покои или же куда-нибудь уезжал – возможно, к любовнице. Впрочем, ей даже не хотелось знать, куда.

Но сейчас оказалось, что брак, опирающийся на прочный фундамент дружбы и не имеющий таких недостатков, как неукротимые страсти, может быть удовольствием – как и предсказывал Симон. Его сходство с Жаном-Луи исчерпывалось внешностью, в остальном же они были совершенно разными. В отличие от своего кузена Симон видел в супруге личность и заботился о ней. Не зная прежде такого отношения со стороны мужчины, Сюзанна даже представить не могла, насколько это приятно.

– Я быстро сполоснусь, – сказала она, – а потом – на конюшню, хорошо?

– Как пожелаете, миледи. Жду вас в гостиной. – Симон галантно распахнул перед женой дверь ее спальни. – Не сомневаюсь, что вы найдете эту комнату удобной, разве что слегка поблекшей. Заодно подумайте, что бы вы хотели изменить в обстановке.

Сюзанна заглянула в спальню. Там не мешало бы освежить портьеры и выбрать ткани поновее, но благодаря теплым цветам и мягкому ковру в комнате было на редкость уютно. Кровать под пологом и впрямь оказалась достаточно широкой для двоих, и на ней хватило бы места также кошке и собаке. Обернувшись, Сюзанна порывисто обняла Симона и выпалила:

– Нам будет очень уютно здесь, вот увидите!

Муж ответил ей продолжительными дружескими объятиями.

– До встречи, миледи. – И вышел, чтобы не мешать ей осваиваться в новых покоях.

Сюзанна осталась чрезвычайно довольна увиденным. Гардеробная оказалась достаточно просторной, на мягких креслах и на диване было удобно сидеть, а из окон открывался великолепный вид на белую лошадь.

После осмотра комнаты Сюзанне понадобилось всего несколько минут, чтобы освежиться. Прочные короткие сапожки и накидка, которые она надела в дорогу, годились и для конюшни.

Открыв дверь гостиной, она увидела, что Симон, заложив руки за спину, стоял у широкого окна и смотрел на белую лошадь на противоположной стороне узкой долины. Сюзанна помедлила в дверях, восхищаясь его широкими плечами и осанкой.

Он не обернулся, услышав, что она входит в комнату, и проговорил в задумчивости:

– На рассвете от этой лошади невозможно отвести взгляд. Особенно при легком тумане, когда фигура постепенно проступает сквозь него с восходом солнца. Лошадь будто выходит из тени на свет.

Сюзанна подошла к мужу и пробормотала:

– Словно какое-то волшебство…

Его рука легла ей на талию. Стоя рядом с Симоном и глядя на дивные зеленые холмы Англии, Сюзанна легко могла поверить, что именно здесь ее настоящий дом, обретенный, наконец, после долгих скитаний.

– Может, пора взглянуть на лошадей? – спросила она.

– Похоже, вы истосковались по верховой езде, – с усмешкой заметил Симон.

Они спустились на первый этаж и вышли через заднюю дверь. По дороге к конюшням Сюзанна взяла мужа за руку.

– Если бы мы были англичанами и держались за руки прилюдно, нас сочли бы излишне смелыми, – сказала она с улыбкой. – А так мы можем ссылаться на наше французское происхождение, чтобы никого не шокировать.

– Я француз лишь наполовину, но во время медового месяца нам незачем оправдываться перед кем бы то ни было. – Симон тоже улыбнулся.

– Французского в вас предостаточно, – промурлыкала Сюзанна на родном языке.

Муж сжал ее руку и сказал:

– Даже не знаю, что нас ждет в конюшне. Думаю – в основном рабочие лошади, но должна быть и пара неплохих верховых.

Широкие двустворчатые двери были открыты настежь, и из конюшни привычно попахивало сеном и лошадьми. Навстречу супругам вышел жилистый мужчина.

– Рупер! – обрадовался Симон. – Рад снова видеть вас. Моя жена ждет возможности проехаться верхом завтра утром, и я, признаться, разделяю ее нетерпение. Что вы можете нам предложить?

Старший конюх улыбнулся и, почтительно прикоснувшись к полям своей шляпы, проговорил:

– Добро пожаловать, мадам Дюваль. Думаю, полковник, я найду подходящих животных.

Конюшня была чрезвычайно опрятной, денники – просторными, а тщательно вычищенные лошади лоснились. У Сюзанны вырвался радостный вздох. В детстве она подолгу пропадала в конюшне при доме родителей, но потом, когда вышла замуж и стала графиней, ее ребяческие увлечения вызывали резкое недовольство мужа. А в гареме ее вообще не подпускали к лошадям. Сейчас же она твердо вознамерилась наверстать упущенное.

Симон молчком сунул ей горсть нарезанной моркови, и Сюзанна протянула угощение рослому жеребцу, потянувшемуся к ней, чтобы обнюхать.

– Такой славный… – заворковала Сюзанна, почесав коня за ухом.

Тот радостно фыркнул и получил еще кусочек морковки, а взяв лакомство с протянутой ладони Сюзанны, в знак признательности ткнулся в нее головой, чуть не сбив с ног.

Симон поддержал ее и заметил:

– Умение ладить с лошадьми вы не утратили. Скоро стемнеет. Не желаете взглянуть на верховых лошадей, а потом вернуться в дом?

– Разумеется! – Улыбнувшись старшему конюху, Сюзанна сказала: – Ваши подопечные превосходно выхолены, мистер Рупер.

Даже при угасающем свете дня было видно, как покраснел старший конюх, чрезвычайно довольный похвалой.

– Мы стараемся изо всех сил, мэм. Верховые лошади в том конце.

Супруги проследовали за конюхом по проходу между денниками. Сюзанна невольно затаила дыхание, увидев в дальнем конце конюшни изящную, серую в яблоках кобылку, потом воскликнула:

– Какая же она прелесть!

Кобылка повернула голову, окинув гостей взглядом влажных темных глаз. Сюзанна порывисто открыла дверцу и вошла в денник, проигнорировав резкий окрик Симона.

– Ничего она мне не сделает – ведь правда же, девочка? – Сюзанна протянула кобыле морковку, и та изящным движением приняла угощение. – Как ее зовут, мистер Рупер?

– Луна, – ответил старший конюх. – Ведь и впрямь серебристая как луна, верно?

– Полагаю, это и есть то животное, которое вы нашли в ответ на мою просьбу подыскать верховую лошадь для моей жены? – Скрестив руки на груди и прислонившись к перегородке денника, Симон наблюдал за происходящим.

– Да, она с фермы Хилл-Брук, – отозвался Рупер. – С примесью арабских кровей, прекрасно выезжена. Недешево обойдется, если решите оставить ее себе.

Симон усмехнулся.

– Думаю, никаких «если» быть не может. Луна, похоже, так же ласкова, как и красива.

– Да, и хорошо вышколена. – Рупер кивнул в сторону соседнего денника. – А Дьюк, вот этот гнедой жеребец, будет в самый раз для вас.

Симон оглядел жеребца и кивнул.

– Славный малый. Буду с нетерпением ждать близкого знакомства с Дьюком завтра. – Он шагнул к Сюзанне. – Утром вам предстоит убедиться, что ездить верхом на Луне так же приятно, как и смотреть на нее.

– Да, безусловно, – уверенно заявила Сюзанна. – А теперь, наверное, пора вернуться в дом и переодеться к ужину.

– Вот именно. – Симон взял ее за руку и вывел из денника.

Сюзанна одарила конюха сияющей улыбкой, от которой тот заморгал, словно ослепленный ярким солнцем, и воскликнула:

– Спасибо вам, мистер Рупер! Вы прекрасно разбираетесь в лошадях!

Направляясь в сгустившихся сумерках к дому, она взяла мужа под руку.

– Как я рада, что мы поженились, Симон. Теперь я снова чувствую себя молодой.

– И я тоже словно помолодел, но, увы, это всего лишь ощущения: вряд ли их одних хватит, чтобы рассеять мрак прошедших лет.

Сюзанна вздрогнула. Эти слова мужа стали для нее подобием ледяного душа. Мрак прошлого и впрямь был непроглядным.

– Да, вы правы. О, как бы я хотела все забыть и стать прежней!

– И я бы хотел, – тихо откликнулся Симон, когда они входили в дом. – Но дайте время… Время и счастье творят чудеса.

«Как было бы хорошо, если бы он оказался прав», – подумала Сюзанна, передавая мужу накидку. И в тот же миг ей вдруг ужасно захотелось, чтобы они были самыми обычными новобрачными и делали все то, что положено делать новобрачным.

Но едва эта мысль оформилась, как сердце Сюзанны болезненно сжалось – даже сама мысль о физической близости вызывала острое отвращение.

И все же она была в состоянии принимать по ночам теплые объятия мужа… Более того, они ей нравились. Это ведь доброе предзнаменование, не так ли? Как жаль, что она не была в этом уверена.

Глава 11

Расстаться утром с ласковым теплом объятий мужа оказалось непросто, но предвкушение прогулки верхом побудило Сюзанну выскользнуть из-под одеяла. За ночь комната выстудилась, поэтому она тотчас же набросила на плечи теплый халат и сунула ноги в домашние туфли.

Надеясь, что день выдался ясный, она подошла к окну, выглянула наружу – и затаила дыхание при виде белой лошади, проступавшей из тумана, в точности как рассказывал накануне Симон.

Симон же передвигался так бесшумно, что Сюзанна, любовавшаяся белой лошадью, заметила его только тогда, когда ощутила спиной жар его тела. Прислонившись к нему, она сказала:

– Я обнаружила, что наслаждаюсь браком.

Он усмехнулся.

– И я. А день, похоже, обещает быть в самый раз для прогулки верхом.

– Мы можем съездить к той белой лошади? – спросила Сюзанна. – Я хотела бы взглянуть на нее вблизи.

– До нее несколько миль, а вам, пожалуй, в первый день возвращения к верховой езде следует проявить осторожность. – Положив руку ей на плечо, Симон добавил: – Но, пожалуй, посмотрим, как у вас пойдут дела.

Сюзанна кивнула. Слова мужа имели смысл. И ей вновь захотелось избавиться от тревожного ощущения, что дела идут слишком уж хорошо.

К тому времени как супруги оделись и позавтракали, солнце встало. День выдался прохладный и слегка туманный. По пути к конюшне на Сюзанну напала говорливость, и она щебетала без умолку.

Рупер ждал их с уже оседланными и взнузданными лошадьми.

– Подходящий денек для прогулки, – весело объявил он.

Несмотря на все свое нетерпение, Сюзанна все же проверила, надежно ли затянута подпруга. Симон одобрительно кивнул.

– Готовы, миледи?

Он переплел пальцы таким образом, что его ладони образовали подножку, с которой Сюзанне было удобно сесть в седло.

Она поставила ножку в аккуратном сапожке на его ладони, и он подсадил ее в седло. Уселась она грациозно и легко, как пушинка, и улыбнулась мужу, расправляя на ногах складки пышной юбки.

– Когда-нибудь я попробую прокатиться в мужском седле. Раньше мне этого никогда не позволяли.

– Как пожелаете, миледи, – откликнулся Симон. – Но, может быть, сегодня вы ограничитесь дамским седлом, в котором выглядите как принцесса?

Он ничуть не преувеличивал. Новая амазонка Сюзанны – темно-зеленого цвета – прекрасно оттеняла сливочную белизну ее кожи и яркую зелень глаз.

– Льстец! – рассмеялась она. – Так мы едем?

Симон осмотрел гнедого жеребца, знакомясь с ним, проверил подпругу и забрался в седло. Дьюк поначалу немного капризничал, но им двоим не понадобилось много времени, чтобы поладить.

– За конюшней начинается удобная тропа, которая ведет по холмам, – сообщил Симон. – Эта тропа подойдет и для езды галопом, когда вы будете к тому готовы.

– Я уже готова! – Сюзанна пустила лошадь быстрой рысью.

Достигнув тропы, кобылка Сюзанны перешла на легкий галоп, и всадница вполне уверенно держалась в седле. Симон держался позади, наслаждаясь и скачкой, и воспоминаниями о том, как они с Сюзанной катались вместе верхом незадолго до ее первой свадьбы.

Наконец Сюзанна перешла с легкого галопа на рысь. Она смеялась, и ее лицо раскраснелось.

– Восхитительно! Луна – замечательная лошадь! У меня никогда еще такой не было!

Поравнявшись с женой, Симон сообщил:

– Дьюк тоже хорош. Как вы и сказали, у Рупера глаз наметанный, и он был очень рад потратить мои деньги.

– Он потратил их с толком. – Сюзанна запустила пальцы в серебристую гриву Луны. – Обожаю Уайт-Хорс! Я хотела бы остаться здесь навсегда, но полагаю, нам придется вернуться в Лондон и влиться в сообщество эмигрантов.

– Да, верно. Надеюсь, удовольствия это доставит нам больше, чем неприятностей. – Симон оглянулся на дом. – Я уже полон предвкушениями. Давно мне не случалось бывать среди французов, которых я знал с детства.

– Наверное, будет любопытно… – заметила Сюзанна, и повернув к дому, добавила: – Что ж, прогулка вышла чудесная, а теперь я должна все внутри осмотреть вместе с миссис Стэнли.

– У нас обоих есть домашние обязанности. Мне вот предстоит засесть вместе с управляющим за конторские книги, которые ему не терпится показать. Но вечером мы сможем позволить себе такую роскошь, как воплощение еще одной мечты – тихий семейный вечер у камина, а потом – крепкий ночной сон.

Сюзанна в ответ улыбнулась, и Симон подумал, что ему очень повезло с женой и осталась самая малость – совладать с неукротимым вожделением, только и всего.

Вечером, укладываясь в постель, Сюзанна болезненно поморщилась и пробормотала:

– Прогулка верхом была чудесной, но мышцы отомстили мне и теперь нестерпимо болят.

– Если вы ляжете на живот, я смогу массажем немного приглушить боль, – предложил Симон.

– Спасибо!

Сюзанна с готовностью перевернулась и легла ничком поверх одеяла. Ее ночная рубашка обрисовывала плавные контуры спины, ягодиц и ног. Окинув ее по-мужски оценивающим взглядом, Симон прерывисто выдохнул, встал рядом на колени и принялся осторожно массировать ее шею, плечи и спину.

Блаженно вздохнув, Сюзанна расслабилась под его ладонями.

– Не знаю, поможет ли это от боли в мышцах, но ощущения чудесные.

А Симону казалось чудесным ее тело. Он массировал спину жены чрезвычайно старательно, не пропуская ни одного дюйма. Ее округлые и упругие ягодицы, а также бедра и икры, искушали и сулили чувственные наслаждения.

Симон с грустью подумал, что, будь они любовниками, эти минуты стали бы великолепной прелюдией к дальнейшим наслаждениям. Немного погодя он поднял бы подол ее ночной рубашки и…

Он судорожно сглотнул, силясь подавить возбуждение, тотчас же охватившее его при этой мысли. Сюзанна ни за что не согласилась бы на такой массаж, если бы не считала, что он утратил всякий интерес к плотским утехам и теперь способен прикасаться к ней только как друг. А если бы она сейчас увидела его лицо, то ей открылась бы убийственная правда. Но она уже почти засыпала с блаженной улыбкой на устах.

Симон в последний раз провел ладонями по ее ягодицам, затем встал и укрыл одеялом. Потушив огонь в камине, он зажег свечу, поставил ее на столик в другом углу комнаты и лег к Сюзанне под одеяло.

Она перевернулась на бок, спиной к нему. Вскоре дыхание ее замедлилось и выровнялось. Симон мысленно вздохнул. В крови у него по-прежнему бурлило желание, поэтому он не стал прижиматься к жене – только положил руку ей на бедро, лежа на спине, закрыл глаза и стал дышать поглубже, чтобы расслабиться и в конце концов уснуть. Если во сне он даст волю своим плотским помыслам – не важно, лишь бы и впредь удавалось сдерживать их наяву, лежа рядом с женой, с его прелестной женой, с которой он поклялся обращаться как с другом…

Глава 12

Ночью похолодало, и Сюзанна невольно придвинулась к мужу, так что теперь они лежали, прижимаясь друг к другу. Симон уже спал, но даже во сне обнял жену за талию…

Внезапно Сюзанну пронзила паника, и сон моментально покинул ее – она обнаружила, что мужская плоть, горячая и твердая, упирается ей в ягодицы. Тихо вскрикнув, она поспешно выбралась из постели и выпалила:

– Ах, черт! Чтоб вам сгореть в аду!

Ее крик разбудил Симона, и он чуть приподнялся. В свете горевшей на столике свечи он увидел лицо жены. Ее возглас поначалу вызвал у него замешательство, а потом он с ужасом понял, что произошло.

Чертыхнувшись, Симон пробормотал:

– Сюзанна, я…

– Вы солгали! – перебила она. Казалось, она вот-вот разрыдается. – Вы говорили, что плотская близость вас не привлекает. Я ни за что не вышла бы за вас, если бы знала, что это неправда!

Симон потупился и, судорожно сглотнув, сказал:

– Но я не лгал. В то время все мои слова были правдой. Я уже очень давно не испытывал физического влечения к женщине, поэтому считал его давно умершим.

Схватив халат, Сюзанна закуталась в него, но ее по-прежнему била дрожь.

– Еще и трех дней не прошло, а вы… вы… – Она захлебнулась возмущением, не в силах выразить, какие чувства вызвало у нее предательство мужа.

– Поверьте, я не ожидал ничего подобного! – оправдывался Симон. – Тем более так скоро.

Он встал с постели с другой стороны и тоже набросил халат. Теперь между ними была широченная кровать.

– Вы же сказали, что после нашей свадьбы почувствовали себя моложе. Вот и я тоже… Как юноша весной. – Он тяжело вздохнул. – В первую же ночь, которую мы провели вместе, я понял, что желание возвращается. Я был поражен и озабочен, потому что понимал: вы этого не хотите. Но я думал, моей силы воли хватит, чтобы сдерживаться, когда я с вами.

– Ошиблись, значит!

Симон поморщился.

– Видимо, во сне мое тело не подчиняется даже самым строгим запретам.

– Я заметила, – с горечью сказала Сюзанна. – И заявляю об этом не как пугливая девственница, а как женщина, которая слишком часто становилась жертвой мужских домогательств.

Симон снова вздохнул и на миг закрыл глаза; смысл ее слов дошел до него и вызвал душевные муки. Хриплым шепотом он произнес:

– Как я уже однажды говорил, мы можем признать наш брак недействительным. Формальности малоприятны, но возможны, поскольку брак не получил завершения.

Сюзанна уставилась на него в изумлении, какое-то время молчала, потом, запинаясь, пробормотала:

– Но я не хочу… расторгать наш брак. Хочу, чтобы он остался союзом друзей, как мы и договаривались.

– Это уже невозможно, – признался Симон. – Я поклялся, что никогда не стану ни к чему принуждать вас, и сдержу свою клятву. Но это означает, что спать в одной постели мы больше не станем. Я не могу лежать рядом с вами и ничего не чувствовать.

Сюзанна снова вздрогнула. Ей так нравилось лежать с мужем, обнявшись, но теперь… Было ясно, что он не мог поручиться за себя, когда спал.

– Вы правы, – с болью в голосе проговорила она. – Мне ненавистна мысль об отдельных спальнях, но… это единственный выход.

Симон сокрушенно кивнул.

– Да, так и есть. Я ухожу, а вы сейчас же возвращайтесь в постель. Видно же, что вы совсем продрогли. Я разведу огонь.

Муж был прав: она дрожала, – но не только от ночного холода. Не снимая халата, Сюзанна забралась в постель, легла на бок и завернулась в одеяло словно в кокон.

Симон подбросил в камин угля, и огонь быстро разгорелся. Из сундука, стоявшего у кровати, он достал тяжелое стеганое одеяло, развернул его и набросил на Сюзанну, чтобы она быстрее согрелась.

– Спасибо. – Ее взгляд, обращенный на него, был тоскливым: она понимала, что оба они несчастны. – Мне будет недоставать вас в постели.

– А мне – вас. – Его улыбка получилась кривоватой. – Какое-то время наш брак был таким, как мы и хотели. Жаль только, что продолжалось это очень недолго…

Не выдержав, Сюзанна задала вопрос, не дававший ей покоя.

– А вы жалеете о том, что к вам вернулось желание?

Симон помедлил с ответом, наконец сказал:

– Да, жалею, потому что оно разрушило брак, который мы задумали и которому оба так радовались. И вместе с тем – нет, не жалею, потому что теперь я чувствую себя по-настоящему живым. Я вновь стал мужчиной. Я не осознавал, как был угнетен мой дух, пока мне не стало легче благодаря вам.

– Простите, – прошептала Сюзанна. – К сожалению, стать другой я не могу.

– Не надо извиняться. Мы заключили честное соглашение, и вашей вины нет ни в чем. Но… – Он внезапно умолк.

– Но что?.. – вопросительно взглянула на него Сюзанна.

– Люди меняются, это неизбежно. Я изменился стремительно, и это чуть не привело к катастрофе. Но и в вас возможны перемены. То, что сейчас кажется отталкивающим, со временем может стать… более приемлемым. Вы готовы сердцем и разумом допустить такую возможность?

Сюзанна прикусила губу. У нее вызывала отвращение мысль о потной, грубой, задыхающейся мужской агрессии… Мысль о страхе, яростном вторжении и собственной беспомощности…

Но перед ней стоял Симон, не похожий ни на одного из знакомых ей мужчин. Честный и добрый Симон.

– Может, она и существует, эта возможность, – со вздохом проговорила Сюзанна, – но я не в силах такое вообразить.

– Если ваши чувства переменятся настолько, что вы согласитесь на супружеские отношения, у нас мог бы появиться ребенок, – мягко заметил Симон. – Ради этого стоит рискнуть, не так ли?

Сюзанна закрыла глаза и с болью в голосе проговорила:

– За все годы моего брака и последующей жизни в гареме я ни разу не понесла. Наверное, я бесплодна.

– Но вы не знаете этого наверняка.

– Гюркан иногда пользовался… приспособлениями, – сдавленно призналась она. – Это было больно. Кажется, они… повредили что-то у меня внутри.

– Боже милостивый! – воскликнул Симон, сжав руки жены, но тут же выпустил. – Неудивительно, что вы избегаете мужчин, ma chérie. С вами обращались омерзительно.

– Я не виню всех мужчин за преступления нескольких, – прошептала Сюзанна. – Но вы же понимаете, почему я сказала, что уже непригодна для брака.

– А я в своем себялюбии уговорил вас согласиться, вопреки доводам рассудка.

– Может, и вопреки доводам рассудка, но не против моей воли. – Сюзанна открыла глаза и пристально посмотрела на мужа. – Мне хотелось верить, что наш дружеский союз получится прочным.

Симон со вздохом пожал плечами.

– Как бы то ни было, Сюзанна, знайте одно: выбор за вами. Все зависит только от вас. Вы получите все, что бы ни пожелали, даже признание брака недействительным, если захотите расстаться. Выбирать вам.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты. И лишь после этого она дала волю слезам, которые так долго сдерживала. Сюзанна разразилась мучительными рыданиями, и ей казалось, что в эти мгновения она не чувствовала ничего, кроме ужасной боли.

Мало-помалу слезы иссякли, и она затихла под одеялами, полная беспросветного отчаяния. Ах, а ведь еще совсем недавно она считала, что удача вернулась к ней и она обрела счастье с единственным человеком на свете, способным быть идеальным и любящим другом, понимающим ее, как никто другой, и не требующим от нее невозможного…

Но, увы, ее изгнали из этого рая, а ему, похоже, улыбнулась удача – в нем восстановились жизненные силы и вернулось вожделение. Впрочем, и она кое-что приобрела. Во всяком случае, ее нынешнее положение несравненно лучше, чем было всего лишь две недели назад. Благодаря щедрости Симона у нее теперь имелись деньги, и она могла с удобством устроить свою жизнь. У нее мог бы появиться собственный дом, но вместе с тем к ней вернулось бы одиночество, еще более горькое, чем прежде, потому что она была безмерно счастлива эти несколько дней. А теперь… Их брак едва успел начаться, а она уже настолько привыкла чувствовать Симона рядом в постели, что его отсутствие вызывало мучительную опустошенность.

Обсуждая возможный брак, они говорили и о том – хотя довольно отвлеченно, – что будет, если к кому-то из них вернется желание. Причем оба полагали, что если это и произойдет, то когда-нибудь в отдаленном будущем. И, будучи французами, они самоуверенно решили, что с легкостью найдут выход из положения. Даже упомянули о тайных встречах с любовниками и с любовницами.

Но теперь, когда подобные перспективы стали угрожающе реальными, Сюзанна была просто не в состоянии представлять Симона в объятиях другой женщины. О, при этой мысли ей делалось дурно…

Конечно, она могла бы уехать хоть завтра, и Симон не стал бы упрекать ее. В стремлении избавиться от унижений и скандальной славы, она могла бы отказаться от признания брака недействительным, и тогда Симон был бы обречен на жизнь в состоянии неопределенности и не мог бы жениться вновь.

Но, с другой стороны, она ведь обещала ему сделать все возможное, чтобы их брак оказался удачным. А значит, не следовало отчаиваться после первых же нескольких дней. Ведь она как-никак француженка, ей свойственно умение приспосабливаться.

Можно и дальше жить вместе, но избегать прикосновений, которые так нравятся им обоим. Поможет ли им этот компромисс сохранить брак, в остальном вполне устраивающий их обоих? Да, возможно. Хотя ее такой брак будет устраивать в большей степени, чем его. Но попытаться стоило…

Движимая настоятельной потребностью действовать, Сюзанна выскользнула из постели, накинула на плечи одеяло и направилась в спальню мужа. Раньше она здесь не бывала, но при тусклом свете углей, догоравших в камине, увидела, что обстановка в целом такая же, как и в ее комнате.

Она собиралась войти бесшумно, но тотчас же услышала голос Симона:

– Сюзанна?..

Видимо, и ему не спалось.

– А кто же еще? – Она надеялась, что ее голос прозвучал весело и беззаботно. – Оказывается, я разлюбила спать одна.

Симон приподнялся в постели, настороженно глядя на нее, и пробормотал:

– Но наш совместный сон чреват катастрофой.

– Возможно, мы сумеем прийти к компромиссу. – Сюзанна выпростала одну руку из-под одеяла и легонько толкнула мужа в грудь. – Ложитесь, милорд.

Усевшись на кровать, она вытянулась поверх одеяла, затем повернулась на бок и обняла Симона за шею.

– Как и обещала, я хочу приложить все старания, чтобы наш брак получился удачным, а не просто забрать ваши деньги и сбежать.

– Если хотите, можете так и поступить, миледи, – в растерянности ответил Симон.

– Но я не хочу! – Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Сюзанна заявила: – Для нашей общей выгоды я просто обязана создать брак, который будет не только возможен, но и устроит нас обоих. А это значит, что мы должны прикасаться друг к другу, потому что нам обоим это очень нравится. – Она почувствовала, как муж вглядывается в ее лицо, скрытое в темноте.