Текст книги "Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков"

Глава 2. Ложное «Я», подлинное «Я»

Кайенна, 15 лет

На домашнем видео, где ей десять лет, Кайенна мчится по футбольному полю за мячом. Рыжие волосы, собранные в конский хвост, развеваются, а лицо блестит от пота, когда она бежит, расталкивая других игроков. Забив гол, она крепко обнимает сама себя за голову в знак одобрения. Гордо улыбается своим родителям и занимает позицию для продолжения игры.

Родителям так нравился ее победный дух. Однажды она нарядилась в костюм для танца живота, а на другой день – в костюм астронавта. Ей нравились взрослые и младенцы, мальчишки и девчонки, собаки и воробьи. Кайенна была стопроцентным демократом, относясь с уважением ко всем, и была уверена, что это взаимно.

Когда она была в ярости, то бросала вызов всему миру. Однажды она пришла с подбитым глазом, потому что подралась с мальчишкой, заявившим, что девчонки не умеют играть в футбол. Когда она была на организованном школой пикнике у озера, то макнула в воду мальчишку гораздо старше себя в наказание за то, что он швырялся камнями в крошечную черепашку. Она угрожала, что задаст взбучку детям, которые употребляли расистские выражения или дразнили и травили своих сверстников. Поскольку Кайенна умела постоять за себя и стояла на страже справедливости, учителя предполагали, что она будет учиться на юриста.

В начальной школе Кайенне было наплевать на свою внешность. Она взвешивалась раз в год во время медосмотра, и ей нравилось, что она растет и прибавляет в весе. Она носила джинсы и футболки, пока ее не заставляли принарядиться. Мама с трудом уговаривала ее пройтись по магазинам или причесаться.

В школу она ходила пешком с лучшей подружкой Челси. Они вместе катались на велосипеде, играли в спортивные игры с мячом в одних и тех же командах и помогали друг другу с домашней работой. Они разговаривали обо всем: о родителях, о школе, о спорте и о своих домашних животных. Челси хотела стать летчиком, а Кайенна врачом. Они много фантазировали, как Челси на самолете доставит Кайенну в далекое поселение на Аляске, чтобы та приняла роды или ампутировала ногу рыбаку. Кайенне нравилась школа. Она хорошо училась и любила выполнять проекты, особенно научные. Она была капитаном школьной команды «Курс на воображение», где изучали науки и технологию в игровой и творческой форме. Она была знакома со всеми своими одноклассниками еще с детского сада. С удовольствием играла с ними в мяч и приходила к ним в гости на дни рождения.

У Кайенны были близкие и теплые отношения с родителями. У ее старшей сестры Марлы был более изменчивый характер, и она была не такой послушной. Когда Марла была подростком, то без спросу уходила из дома и выпивала с друзьями. Кайенна жалела родителей, когда сестра вопила на них или заставляла волноваться, и обещала им, что сама никогда не будет так себя вести.

Конечно, Кайенна не была идеальной. Она терпеть не могла убираться в комнате и непоседливо вела себя в церкви. Предпочитала фастфуд фруктам и овощам. Раза два в год она становилась мрачной примерно на день, но большую часть времени вела себя замечательно. Черные дни в ее жизни наступали не чаще, чем день сурка[11]11
  День сурка – праздник, который отмечается в Северной Америке 2 февраля. В этот день по поведению сурка, выходящего из норы, гадают, скоро ли придет весна. Иногда этот праздник связывают со временным вмешательством темных сил в жизнь человека и с обрядами, которые должны это влияние предотвратить. Именно в этот день герой одноименного американского фильма попал в петлю времени. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Родители считали, что всегда могут положиться на Кайенну и в шутку называли ее «старый мудрец».

Когда Кайенне было двенадцать лет, у нее начались месячные. Ее тело быстро росло, стало неуклюжим и непредсказуемым. Она набрала вес, особенно увеличились бедра, на лице появились подростковые угри. Из школы по соседству она перешла в школу для средних классов, где учились две тысячи подростков. Она волновалась накануне первого учебного дня, потому что ходили слухи, что семиклассники макали младшеклассников головой в унитаз, а мальчишки срывали с девчонок лифчики. К счастью, ничего такого не произошло, но домой она пришла расстроенная, потому что девочки пользовались косметикой и наряжались в дорогую одежду. Джинсы, которые были на Кайенне, раскритиковали, и даже подруга Челси стала уговаривать ее бросить футбол и в воскресенье пойти с ней погулять по торговому центру.

Кайенна притихла и угомонилась. Впервые в жизни ее пришлось уговаривать провести время в кругу семьи. Она перестала с удовольствием обниматься с родителями и отстранялась, когда они приближались. Она редко смеялась и разговаривала с ними.

Родители к чему-то подобному были внутренне готовы. Когда Кайенна стала волноваться по поводу собственной внешности, это их очень огорчило, но они знали, что это «нормально». Они больше расстроились, когда она перестала играть в футбол и стала хуже учиться, особенно по научным дисциплинам, которые стала считать сложными и скучными.

А у Челси развелись родители, и она стала водить дружбу со всяким отребьем. Она и Кайенну звала в свою компанию, но та сомневалась, на что Челси обозвала ее трусихой. В конце концов Кайенна к ним присоединилась. Ее родители подозревали, что в этой компании употребляют алкоголь или наркотики. Они уговаривали Кайенну найти себе новых подружек, но она пожаловалась, что у всех свои компашки, которые дружат против других. Родители пытались заинтересовать ее спортом или школьной общественной жизнью, но девочка считала, что это занятия для придурков.

С Кайенной я познакомилась зимой, когда она училась в девятом классе. Я была убеждена, что ей и ее родителям нужна помощь. Во время нашей первой встречи Кайенна сидела ссутулившись между родителями, одетая в футболку, на которой красовалась надпись «Если ты не любишь громкую музыку, значит ты – старпер!». Своей позой она словно хотела сказать: «Родители могут заставить меня здесь находиться, но никто не заставит меня разговаривать». Когда я предложила ей содовую, она выпучила глаза и ответила: «Ну, я тащусь…»

Ее мама рассказывала: «Кайенна ведет себя так, словно у нее на нас аллергия. Что бы мы ни делали, все не так».

Отец девочки рассказывал о ее оценках, друзьях, о том, что она заразилась герпесом, о ее депрессии, но больше всего сожалел об утрате близких отношений с дочерью. Кайенна была для них таким близким и родным человеком, и с ней было так хорошо. Она больше не была «старым мудрецом», и теперь в ее жизни было больше плохих дней, чем хороших. Он считал, что даже с Марлой, старшей сестрой Кайенны, им было проще. По крайней мере та не подцепила венерическую болезнь. А напоследок он спросил: «Кайенна нуждается в госпитализации или она ведет себя как обычная пятнадцатилетняя девочка?» «Отличный вопрос», – подумала я.

Потом я встретилась с Кайенной наедине. Ее голубые глаза были холодны, контрастируя с ярко-рыжими кудрявыми волосами. Она смотрела на меня в упор, практически вынуждая спровоцировать на разговор. Я чувствовала, что хотя она внешне кажется озлобленной и отчужденной, душа у нее болит. Я стала думать, с чего начать разговор.

Наконец, Кайенна сама спросила: «А мозгоправы анализируют сны?»

«Тебе снится что-то особенное?»

И Кайенна рассказала мне, что ей постоянно снится один и тот же сон: будто она спит у себя в комнате наверху, слышит шаги по лестнице и знает, кто это. Она со страхом прислушивается к этим шагам, которые становятся все громче и громче. Старик с козлом на веревке входит в ее комнату. У него в руках длинный острый нож. Кайенна лежит в постели не в силах пошевелиться, и тут он начинает резать пальцы у нее на ногах. Он отрезает кусочки от ее тела и скармливает козлу. Обычно она просыпается, когда он доходит до колен. Всякий раз она просыпается в поту, и сердце ее бешено колотится. Потом она боится снова заснуть, чтобы ей опять не приснился этот человек.

Когда она закончила свой рассказ, я спросила, что, по ее мнению, означает этот сон.

Она ответила: «Он означает, что я боюсь, что меня разрежут на кусочки и съедят заживо».

На протяжении следующих месяцев Кайенна отрывочно рассказывала о чем-то весьма образно. Иногда она говорила так тихо, что я не могла расслышать ее слов. Она скучала по сестре Марле, которая уехала в колледж. Хотя девочка была убеждена, что это окружающие изменились, а не она сама, она очень скучала по близким отношениям с родителями.

Она вела себя очень сдержанно, а ее речь была полна недомолвок, но девочка продолжала приходить ко мне на прием. Она ненавидела свою внешность: считала, что у нее слишком яркие волосы, а бедра и ноги слишком пухлые. Она пыталась похудеть, но не получалось. Пыталась красить волосы, но они приобретали странный фиолетовый оттенок и становились сухими и ломкими. «Давайте скажем честно, я – просто корова», – сказала она. Со своими старыми друзьями ей было неуютно.

Мы поговорили о девочках в ее классе и о мальчиках, от которых она порядочно натерпелась. Все было непредсказуемо. В течение одной недели ей было спокойно, и все относились к ней благосклонно, а на следующей она ощущала себя никому не нужной. Она делилась со своими друзьями секретами. А потом получалось так, что об этом знала вся школа. Ее то принимали в компашку, то сразу изгоняли из нее. Мальчишки то обзывали ее шлюхой, то пытались с ней флиртовать.

Ее подталкивали к наркотикам и алкоголю. «В начальной школе я была просто ангелом, – сказала она. – Я никогда не думала, что буду курить или выпивать, но вдруг оказалось, что алкоголь теперь повсюду. Даже президент клуба “Просто скажи нет” постоянно ходит бухой».

Школа, которая когда-то так радовала, превратилась в мучение. Кайенна ворчала: «Школа – это такое место, где правительство насильно удерживает детей и присматривает за ними». Мы обсудили правила, которые устанавливают ее родители и которые ужесточились после того, как у Кайенны обнаружили герпес. Удивительно, но она почти не протестовала против них. Родители вызывали у нее двойственные чувства: отчасти она чувствовала себя виноватой, потому что постоянно ссорилась с ними, но, с другой стороны, считала их виноватыми за то, что они не понимают, как трудно ей приходится, и что не могут ее защитить.

Я попросила ее каждый день записывать три вещи, которыми она может гордиться. И предложила написать мне письмо, в котором рассказать о своих положительных качествах. Она написала, что гордится тем, как стригла газонокосилкой траву на лужайке, как мыла посуду и как ходила со своей бабушкой в церковь. А хорошего в ней самой было – пупок и ступни. Когда я поинтересовалась, а как же черты ее характера, то она сказала, что это мужество и прямота. Наконец-то она вспомнила, что это такое.

Однажды во время приема, сидя с красным от простуды носом, Кайенна рассказала мне, что Челси опасается, что беременна. У нее не было месячных, а тест на беременность показал положительный результат. Мы обсудили, как у юных девушек наступает беременность, поговорили о матерях-подростках и о контрацепции. Кайенна с удовольствием обсуждала поведение своей подруги. Но ничего не говорила о себе.

Когда она пришла ко мне на следующий прием, то сказала, что Челси не беременна и что она приняла решение до шестнадцати лет сексом не заниматься. Они с Челси пошли в кино, чтобы отпраздновать это. Мы обсудили фильм «Русалки», в котором девушка с удовольствием занимается сексом с малознакомым парнем. Я спросила у Кайенны, что она думает по этому поводу, и девушка ответила: «В этой истории все как оно есть в жизни».

Когда я рассказала Кайенне про клипы MTV, которые смотрела в гостиничном номере в Чикаго, ее передернуло. Меня шокировали неприкрытые сексуальные сцены и тексты песен. В первом видео толпа женщин с раскрытыми ртами со стонами сгрудились вокруг мужчины-певца. Во втором четыре женщины с дикими пустыми глазами и в откровенном декольте, обутые в высокие черные ботинки, танцевали по кругу. Похоже, что если у певца не будет в клипе подтанцовки, то ему будет чего-то не хватать.

Мы обсудили фильм «Молчание ягнят». Я была поражена просьбой Кайенны рассказать, как выглядели обнаженные женские тела и окровавленные части тела. Она гордилась тем, что не боится смотреть страшные и откровенные сцены: это доказывало, что она не слюнтяйка. Хотя мы по-разному воспринимали кино и клипы, в этом разговоре у нас возникли важные темы: о том, как о человеке судят исключительно по внешности, о сексизме, о культурных стереотипах в отношении мужчин и женщин, о том, что в фильмах доминируют секс и насилие.

Наконец, Кайенна созрела, чтобы рассказать о собственном сексуальном опыте, сначала с неохотой, а потом более спокойно. Ее забавляли школьные учебные фильмы об эмбрионах или комикс о сперматозоидах, напоминающих головастиков. Девочка рассказала, что родители советовали ей воздержаться от секса, пока она не закончит старшие классы и пока у нее не завяжутся отношения с кем-то, кого она будет любить по-настоящему.

Я спросила у нее: «А твой личный опыт совпадает с тем, что тебе посоветовали родители?»

Кайенна выпучила глаза и сказала: «Мои родители ничего не знают о сексе».

Они откинулась в кресле, тряхнув кудряшками. «В седьмом классе все только и говорили о сексе. Все меня спрашивали, занималась я им или нет и хотела ли я, чтобы меня трахнули, и всякое такое. Парни хватали меня в коридоре. Меня это шокировало, но я не подавала виду. А потом привыкла».

В восьмом классе к середине учебного года Кайенна захотела заняться сексом. Друзья говорили, что это прикольно, и дразнили ее, потому что она еще девственница. Но она боялась: вдруг это больно, вдруг она заразится СПИДом, или забеременеет, или парень перестанет ее уважать. Она призналась, что ей известно про двойные стандарты в отношении парней и девушек, когда говорят: «Сексуальный парень – жеребец, сексуальная девчонка – шлюха». Летом, перед тем как пойти в девятый класс, они с Челси отправились на вечеринку, где не было взрослых и никто за ними не присматривал. Там был один парень из школьной команды «Курс на воображение», с которым она была знакома. В шестом классе Тим был невинным и правильным. Теперь же он был длинноволосым старшеклассником с банданой на голове, саркастический и юморной.

Друзья Тима пригласили десять девушек и девять парней. Он открыл родительский бар с напитками и налил шнапса с корицей девушкам, а парням – виски. Кайенне не понравился этот противный на вкус сироп, похожий на средство от кашля, но она так волновалась, что выпила его. Тим подошел к ней и сел рядом. Сказал что-то одобрительное о ее рубашке и пошутил обо всех этих придурках, которые пришли на вечеринку. Налил ей добавки. Друг Тима включил Depeche Mode и погасил в комнате свет.

Кайенна разволновалась и зарделась. Тим обнял ее и поцеловал в лоб. Они немного пошептались, а потом занялись любовью. Все остальные пары делали то же самое. Некоторые ушли в другие комнаты.

«Я знала, что все произойдет именно в этот вечер, – тихо сказала Кайенна. – Удивительно, до чего же быстро все случилось. Мы занялись сексом всего лишь через час после начала вечеринки».

В течение месяца после того вечера они с Тимом встречались. Разговаривали о школе, о музыке и о кино – никогда о сексе. Они жили в разных концах города и никак не могли договориться, как встретиться. Дважды они строили грандиозные планы, но ничего не вышло. Прошло какое-то время, и они оба нашли себе новые увлечения там, где учились, и их отношения тихо сошли на нет.

Я спросила ее, что она сейчас чувствует к Тиму. Кайенна в задумчивости потерла лоб: «Мне бы хотелось, чтобы все произошло более романтично».

Кайенна – моя типичная пациентка. У нее было довольно счастливое детство. Вступив в пубертатный период, она испытала замешательство, столкнувшись с трудностями и изменениями в жизни, по крайней мере на какое-то время. Она стала хуже учиться, забросила занятия спортом и больше не мечтала стать врачом. Постепенно утрачивая защищенность, которой была окружена в начальной школе, она погружалась в более сложный мир старшеклассников, и ее взаимоотношения с окружающими усложнились. Ей пришлось решать, как относиться к алкоголю или сексу. А после того, как занялась сексом с Тимом, она заразилась герпесом.

Когда я только начинала работать с такими девушками, как Кайенна, я сама была в растерянности. Моими преподавателями в 1970-е годы были мужчины-психологи. За исключением работ Кэрол Джиллиган, практически все теории подросткового возраста создавали мужчины, которые в основном проводили исследования с мальчиками.

Я обнаружила, что девушки находятся во власти сложных и глубоких чувств. Они ощущают, что кому-то что-то должны, и чувствуют отчуждение, они любят кого-то и приходят в ярость, они близки с кем-то и при этом держат дистанцию, и все это одновременно и по отношению к одним и тем же людям. Создавалось впечатление, что симптомы моих пациенток были обусловлены их возрастом и похожими жизненными ситуациями, в которых они оказались. Некоторые моменты, например обеспокоенность по поводу собственного веса, страх, что тебя отвергнут, и потребность в совершенстве, казались последствиями ожиданий общества от женщин, а не «патологией» каждой конкретной девушки. Они мучительно пытались разрешить проблемы, связанные со множеством противоречивых требований по отношению к себе: будь красивой, но не в красоте дело. Будь сексапильной, но не сексуальной. Будь откровенной, но не рань чувства окружающих. Будь независимой, но милой. Будь умной, но не настолько, чтобы распугать всех парней.

Девушки, приходившие ко мне на сеансы психотерапии, были воплощением всех тех проблем, которые ни мое образование, ни мой опыт не помогали мне разрешить. Когда я упрямо применяла к ним традиционные психотерапевтические методы, они не срабатывали. Девушки переставали приходить на прием или, что еще хуже, послушно появлялись, но болтали о том и о сем и не добивались никаких полезных для себя изменений. Я долго ломала голову над проблемами моих пациенток подросткового возраста. Я хотела так сформулировать их проблемы, чтобы это стало руководством к конкретным действиям с положительным результатом, и я пыталась связать их поверхностное поведение с их глубинными противоречиями. Помогли мне труды Алисы Миллер[12]12
  Алиса Миллер – швейцарский психолог, психоаналитик и философ. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Миллер достигла вершин в понимании того, как личность утрачивает свою целостность. В книге «Драма одаренного ребенка» она описывает процесс утраты ее пациентами самих себя в раннем детстве. Она считает, что в детстве эти пациенты были вынуждены совершить сложный выбор: быть самими собой и быть честными или сделать так, чтобы их любили. Если они выбирали целостность, то родители от них отворачивались. Если они выбирали любовь, то теряли себя.

Родители ее пациентов внушали им в детстве, что мыслить, чувствовать и вести себя по-своему допустимо лишь в незначительной степени. Дети отказывались от того, что считалось недопустимым. Если злиться недопустимо, то они делали вид, что не злятся. Если сексуальность недопустима, они вели себя так, словно не испытывали сексуальных влечений. В детстве пациенты Миллер выбрали родительское одобрение и утратили себя. Они прекратили выражать неприемлемые чувства и вести себя неподобающе, по крайней мере в обществе взрослых. Они перестали делиться теми мыслями, которые не вызывали одобрения. Кто-то из тех, чье поведение считали неприемлемым, затаил эти чувства в себе и в конце концов зачах от недостатка внимания. А некоторые, кого не одобряли, стали проецировать эти чувства на других людей.

Миллер верила, что по мере отказа от собственного «Я» начинает формироваться ложное представление о себе. Если оно встречает одобрение окружающих, то приобретает ценность – и какое-то время человек счастлив. Если им управляет ложное «Я», то подкрепление и оценка исходят от других людей. Если же ложное «Я» не обеспечивает одобрения окружающих, то человек чувствует себя опустошенным.

Эта потеря себя наносила ее пациентам такую травму, что они это чувство подавляли. У них оставалось лишь смутное воспоминание о том, что утрачено, какое-то ощущение пустоты и пережитого предательства. Эти люди ощущали собственную уязвимость и чувствовали, что сбились с пути: они были счастливы, когда их хвалили, и в отчаянии, когда их игнорировали или критиковали. Они напоминали лодки без мачт и паруса. Чувство их собственной значимости менялось, если ветер вдруг подул в другую сторону.

Миллер противопоставляет взрослых, выработавших ложное представление о себе, тем, кто верен себе и честно проживает то, что чувствует. Такие искренние взрослые люди принимают себя такими, какие они есть, а не ожидают одобрения и поддержки окружающих. Она называет такое состояние психологическим душевным здоровьем. Ее средство от душевной болезни – это «выяснение и эмоциональное приятие того, что является истиной для каждого человека». Она советовала своим пациентам признавать то, что произошло с ними в раннем детстве, скорбеть об этом и в конце концов с этим примириться. Лишь в этом случае они смогут стать самими собой.

Конечно, этот процесс не сводится к двум полярным состояниям. В действительности формирование ложного «Я» создает целое разнообразие состояний от базовой социализации до откровенного насилия над личностью. Это явление есть во всех семьях: все родители какое-то поведение детей считают приемлемым, а какое-то – нет и воспитывают детей так, чтобы те жертвовали собственной целостностью как личности ради того, чтобы вписаться в общество и соответствовать его нормам. И даже самым авторитарным родителям не удается полностью разрушить подлинную личность своих детей.

Миллер создавала свой труд в другие времена и в другом месте. Но ее работа имеет непреходящее значение и сохраняет актуальность, потому что содержит описание того, как именно происходит процесс распада личности. С невероятной точностью она демонстрирует, как расщепляется подлинная личность и образуется личность ложная. Миллер показывает, какой вред может нанести подобное разрушение. Также она приводит описание терапевтических мер по восстановлению подлинного «Я».

Нечто аналогичное расщеплению личности, описание которого приводит Миллер, происходит с девушками раннего подросткового возраста. Хотя Миллер считает, что за распад личности в раннем детстве несут ответственность родители, я уверена, что именно культура заставляет девушек-подростков переживать разрушение себя, когда ложное «Я» вытесняет их подлинную личность.

Часто родители изо всех сил стараются спасти подлинное «Я» своих дочерей. Они уговаривают их сохранить детские увлечения и интересы и обсуждают с ними проблемы, связанные с сексом, косметикой, диетами и свиданиями. Родители поддерживают интерес девушек к спорту, математике и точным наукам. Они не признают культурного давления общества, которое стремится превратить их дочерей в потребителей или объекты сексуального интереса. Они не хотят, чтобы их дочери продали душу за популярность. Изо всех сил они стремятся сохранить их как людей цельных и верных самим себе.

Когда их дочери погружаются в более широкую культуру, их начинает волновать мнение сверстников, а не родителей. Они копируют звезд из СМИ, а не следуют родительским идеалам. В силу особенностей этого этапа развития влияние родителей на дочерей ограниченно. Например, Кайенна практически с ними не разговаривала. А если они и разговаривали, то это приводило к ссорам. Как сказала на этот счет мама Кайенны: «Когда я ее о чем-то спрашиваю, то словно бросаю гранату в магазин фейерверков».

В период полового созревания девушки испытывают колоссальное давление общества, которое приводит к расщеплению их личности. Оно исходит от рекламы, телевидения, музыки и со стороны сверстников. Девушки могут быть верны себе – и тогда рискуют быть отвергнутыми своими ровесниками, а могут отказаться от самих себя – и тогда вписаться в общество. На людях девушки ведут себя так, как этого от них ожидают.

Быть самим собой – значит обладать своим опытом, тем, что с тобой происходит, в том числе чувствами и мыслями, которые являются социально неприемлемыми. Девушки теряются, когда перестают быть себе хозяйками. Они очень многого лишаются, когда прекращают выражать собственные чувства и мысли.

Кайенна – яркий пример утраты подлинного «Я». Когда она вступила в пубертатный период, то перестала быть цельной и искренней личностью и стала усеченной, несчастной тенью самой себя. Сон о том, что ее кто-то разрубает на куски и скармливает их козлу, весьма ярко отражает это. У многих девушек, с которыми я работала в 1990-е, были похожие сны. Им снилось, что они тонут, что их парализовало или что они застряли в зыбучих песках. Очень часто девушкам снилось, что на них кто-то напал и они не в силах ни закричать, ни как-то обороняться. Нападающие выглядели по-разному: мужчины, одноклассники, насекомые или змеи. Важными элементами сна были само нападение, паралич и неотвратимая утрата самой себя.

Став подростком, Кайенна стала жить, полагаясь на свое ложное «Я». Когда она сказала: «Давайте скажем честно, я – просто корова», то тем самым признала, что общество имеет право судить о ней исключительно по внешности. Она даже сама о себе так судила. Раньше Кайенна дралась, чтобы защитить черепашку или свои идеалы, а теперь перестала протестовать, даже когда ее телесная целостность была под угрозой.

Привыкнув к ложному «Я», Кайенна утратила уверенность в себе, спокойствие и право голоса. Она отдалилась от родителей, которые хотели, чтобы она оставалась сама собой. Ее внешние проявления, ее поведение и чувства, которые она переживала в глубине души, не совпадали. Больше она не вела себя в соответствии со своими внутренними потребностями. Ее решения не были обдуманными, осознанно принятыми, а скорее выступали реакцией на психологическое давление со стороны сверстников. Кайенна сбилась с пути и запуталась. И отказалась от своих планов стать врачом.

Кайенна испытывала то же, что и другие девушки девяностых, – жестокий тренинг, который должен был подготовить ее к роли женщины. В раннем подростковом возрасте от девушек требуют, чтобы они пожертвовали частью своей личности, возложив ее на алтарь нормы общества, чтобы их души усохли до того крошечного размера, который вписывается в требования других. Правила, установленные для женщин, гласят: будь привлекательной, будь леди, будь великодушной и готовой помочь, сделай так, чтобы отношения с людьми развивались нормально, будь компетентной и не жалуйся.

Девушки привыкают быть милыми, а не искренними. Кайенна рассказала мне: «Худшее наказание, если тебя назовут стервой. От этого кто угодно заткнется». Она продолжала: «Если мой день не задался, и учителя, и ребята велят мне улыбаться. Я никогда не слышала, чтобы такое говорили кому-то из парней».

Правила для девушек сбивают их с толку, и ситуация развивается не в их пользу, но вскоре они понимают, что это единственное, что имеет значение. Одна старшеклассница вспоминала, что когда пошла в седьмой класс, то мечтала, чтобы кто-нибудь объяснил, чего от нее ожидают. Она сказала: «Так трудно играть правильно, если правил игры не знаешь».

Хотя правила достойного поведения женщины не сформулированы четко, наказание за их несоблюдение было очень жестоким. Если девочки говорили правду в глаза, то их обзывали стервами. Если девочки не отличались привлекательностью, их презирали. Эти правила подкреплялись приглаженными или откровенными порнографическими образами в текстах песен, в репликах, брошенных мимоходом, в критических замечаниях, когда кто-то дразнился или шутил.

Многие молодые женщины, которых я обучала в университете, вспоминали, какое решение они приняли: тихонько сидеть в классе, чтобы тебя не обзывали заучкой, сидеть на диете, а не есть, когда проголодаешься, тусоваться с правильными ребятами, а не с теми, кто тебе нравится, и быть хорошенькой, а не интересной. Одна девушка так сказала об этом: «Красота требует жертв». Но в основном, когда все это происходит, девушки не распространяются о полученной ими психотравме.

Проблемы, с которыми сталкивались девушки девяностых годов, практически не обсуждались в рамках нашей культуры. Для того, что с ними происходило, в языке не существовало нужных слов. Протест называли неблагонадежностью, разочарование – дурным характером, отчуждение – депрессией, а отчаяние связывали с гормональными причинами. Многие битвы за собственное «Я» были выиграны и проиграны, но сводок с фронта на эту тему не поступало.

Существует много различных причин, по которым девушки отказываются от себя. В раннем подростковом возрасте они узнают, как важна внешность, чтобы получить признание в обществе. Привлекательность – это необходимое и достаточное условие для успеха. Это старая-старая проблема: Елена Троянская отправила на войну тысячу кораблей не потому, что была отличным работником, а Джульетту любили не за математические способности.

В «Руководстве по поддержанию здоровья для дам», опубликованном в 1888 году, говорилось о том, что зимой, когда мальчиков одевали в шерстяные штаны, пиджаки и свитера, девушек наряжали в шелк и кружево, которые элегантно ниспадали с плеч, оставляя руки обнаженными. Автор сожалел, что девушки умирали от дифтерии и пневмонии.

Молодежные журналы девяностых годов – прекрасный пример того, как девушек приучали к мысли о важности внешности. Однажды, когда Сара болела, я хотела купить ей почитать какую-нибудь ерунду. Когда я зашла в аптеку за антибиотиками, то полистала некоторые журналы, которые там продавались. Все модели выглядели высокими и анорексичными. Основное место в журналах занимали сюжеты, связанные с косметикой, модой и весом. Девушкам внушалось, что они должны тратить деньги и сидеть на диете, заниматься спортом, чтобы привлекать парней. Очевидно, что стремление привлекать парней здесь формулировалось как основная цель в жизни, поскольку в этих журналах не было ничего на тему карьеры, политики или успехов в учебе. Я не нашла там ничего, что подспудно бы выражало мысль: «Не надо беспокоиться о собственной внешности, нужно думать о том, чтобы тебе было хорошо».

Девушки взрослеют в культуре женоненавистников, где экономическая и политическая власть принадлежит мужчинам. Девушки читают историю западной цивилизации, которая повествует о жизни мужчин. Как написал австралийский ученый Дейл Спендер: «Женские достижения – не более чем забытые вещи из бюро находок». Изучая западную цивилизацию, девушки все больше убеждаются, что историю пишут мужчины. История человечества – это Его История.

Я столкнулась с этим, читая «Краткую историю человечества» Герберта Уэллса и «Историю западного мира» Уинстона Черчилля. В основном обе эти книги были посвящены войне и присвоению собственности. Жизнь женщин в них игнорировали, за исключением тех случаев, когда они оказывали какое-то влияние на жизнь мужчин. Сара тоже это заметила в тесте по истории, который выполняла в старших классах: «Это так скучно, просто какие-то короли и генералы, воюющие друг с другом. А чем же тогда занимались женщины и дети?»