Текст книги "Assassin’s Creed. Валгалла: Сага о Гейрмунне"

– Конечно, – ответил Гейрмунн. – А ты так не считаешь?

– Нет.

– Но ты же говорил, что датчане пользуются римскими дорогами.

– Говорил.

– Значит, мертвые римляне вредят тебе, позволяя твоим врагам перемещаться быстрее.

Иоанн улыбнулся и кивнул:

– В этом отношении – да. Однако не стоит удивляться: римляне тоже были язычниками.

11

Римляне прокладывали дорогу вдоль западного края больших болот, через пустоши и лес. Пока шли, Гейрмунн узнал от Иоанна, что ему повезло. Он прошел северным краем болот, не углубившись в дебри. Если бы от бухты, где Гейрмунн очнулся, он двинулся прямиком на юг, его бы ожидало многодневное блуждание по обширным болотистым землям, растянувшимся на сорок миль. Священник не преувеличивал. Гейрмунн и сам это видел. В некоторых местах болота, тянущиеся в западном направлении, подходили совсем близко к дороге.

К востоку, насколько хватало глаз, простирались низменности, поросшие травами и кустарниками. Кое-где виднелись густые леса, пологие холмы и нескончаемые поля с лугами, пригодные для земледелия и выпаса скота. Однако Гейрмунн нигде не видел ни домов, ни усадьб. Поля пустовали, а на пастбищах не бродил скот. О такой земле Гейрмунн и мечтал, отправляясь в Англию: ничейной, неиспользуемой, ждущей своего хозяина.

– Эта земля принадлежит кому-нибудь? – спросил он.

– Все земли кому-то принадлежат, – ответил Иоанн. – Мы находимся к западу от рек Уз и Кем, значит мы вошли в пределы Мерсии. Я не слышал, есть ли здесь ольдерман, поэтому предполагаю, что земля принадлежит королю Бургреду.

– Кто такой ольдерман?

– Что-то вроде ярла. Но мы находимся близ границы с Восточной Англией. Датчане, вторгшиеся сюда, уверены, что земля принадлежит им.

В нескольких милях от развалин римского города, на западе, в просветах между деревьями заблестела вода. Водное пространство уходило к горизонту. Гейрмунн решил, что это внутреннее море. Оказалось, всего лишь озеро Витлесиг, названное по имени селения, стоящего на дальнем берегу. Иоанн рассказал, что здесь полно таких озер, мелководных, изобилующих рыбой и птицами.

Озеро Витлесиг тянулось на целых три мили. Еще через три мили с западной стороны, у кромки леса, появились возделанные поля. Потом Гейрмунн заметил деревню, притулившуюся у края болот. Но над домами не поднимался дым очагов. Оттуда не доносилось ни малейшего шума, словно деревня была покинутой, как и развалины римского города.

– Ты знаешь это место? – спросил у священника Гейрмунн.

– Утверждать не стану, но, прежде чем отправиться из Нортумбрии, я изучил дорогу. Возможно, это селение и есть Соленый Ручей.

– Оно выглядит брошенным.

– Возможно, так и есть. – Иоанн вдруг остановился и повернулся к Гейрмунну: – Если нам попадутся датчане, скажешь, что я твой пленник. Если наткнемся на саксов или средних англов, тогда мы посланцы, держим путь в Лундевик.

Гейрмунн кивнул, и они пошли к деревне.

Их догадка подтвердилась: деревня оказалась пустой, если не считать кур, роющихся в земле. Она была невелика: несколько хижин вокруг скромной усадьбы, мастерские, коровники и прочие постройки. Жители просто покинули свои жилища, причем недавно. Следов разграбления датчанами не было.

– Вряд ли они прячутся на болоте или в лесу, – сказал Гейрмунн. – Забрали с собой все, даже повозки.

– Должно быть, ушли на запад, вглубь Мерсии. Когда датчане на дорогах и на границе, это не способствует спокойной жизни. – Священник огляделся по сторонам. – Но нам эта деревня отлично послужит. Лучшего места для ночлега мы не найдем.

Гейрмунн согласился. Они подошли к усадьбе, предпочитая заночевать там. Внутри было сухо и довольно уютно. Зал по длине был почти таким же, как корабль Гутрума. В нем уцелело несколько старых скамеек. Глянув на угли в очаге, Гейрмунн убедился, что одну-две скамейки кто-то пустил на дрова, поленившись собирать в лесу сушняк и хворост.

– Мы не первые, кто здесь ночует, – сказал он.

В отличие от Авальсснеса, где вход в зал был посередине, у саксов он располагался в конце. Иоанн поспешил в другой конец. Там на стене остался след от предмета, висевшего здесь долгое время и уберегшего эту часть стены от копоти. След имел форму креста, вроде того что у священника на шее, только гораздо крупнее.

– Здесь что, был христианский храм? – спросил Гейрмунн.

– Нет. Но жители были добрыми христианами. Думаю, таковыми и остались, раз они забрали с собой крест.

Уцелевшие куры избавили путников от раздумий о пропитании. Поймав одну, Гейрмунн свернул ей шею, наскоро ощипал, промыл в ручье и стал жарить над очагом, предварительно набрав сушняка. Стемнело. По залу расплылся аромат печеного мяса вместе с легким запахом сгоревших перьев. Снаружи началась гроза. По крыше забарабанил дождь. Вдали гремел гром. Гейрмунн радовался, что они вовремя нашли себе место для ночлега. В зале было сухо и тепло. Гейрмунн жевал курятину, дочиста обгладывая косточки. Ему понравился Соленый Ручей. Скромное место, но с хорошим домом и хорошей землей. О таком он и мечтал. И вот оно, свободное, покинутое жителями.

– Мне бы несколько крепких воинов с семьями, – сказал Гейрмунн. – Я бы здесь обосновался и удерживал бы это место.

– От армии датчан?

– От разбойников и воров после войны.

Пламя очага бросало красноватые отсветы на балки и стены. Гроза превратила ранний вечер в кромешную ночь.

– Место хорошее, – согласился Иоанн, оглядывая зал. – Могу с уверенностью сказать: оно нравилось не только тебе. До того как эти земли принадлежали мерсийцам, здесь обитали племена бриттов, а до них – римляне, которые тоже отвоевали земли у других, неведомых мне племен. Людские потоки накатывались сюда волна за волной.

– Таков порядок вещей, – сказал Гейрмунн. – Земля – это война.

– Должно ли так быть?

– Да, если вся земля должна кому-то принадлежать.

– Я не согласен. Я считаю, что если все земли подчинятся одному истинному Богу, а живущие на них люди примут крещение и единую христианскую веру, между королевствами установится мир.

Гейрмунн презрительно фыркнул:

– Зависть – конец всякого мира. Даже самый могущественный бог или богиня не смогут изменить алчную природу человека.

– Ты, разумеется, прав. Поэтому мы и должны отринуть искушения нашей падшей природы и подчиниться божьей воле.

– В таком случае христиане – рабы вашего бога.

Священник изумленно склонил голову:

– Если и так, то это весьма любопытное рабство, ибо я не встречал раба, который добровольно обрек себя на рабские узы.

У Гейрмунна слипались глаза.

– На сегодня с меня достаточно христианских разговоров.

– Не стану тебе докучать.

Гейрмунн засыпал под шепот молящегося Иоанна. Это ему не мешало, равно как и шум бури. А разбудило его внезапное прекращение дождя незадолго до восхода солнца. Снова уснуть не получилось. Гейрмунн выбрался наружу и пошел к ручью. Там он снял доспехи, разделся, осторожно положил на землю браслет Вёлунда и вымылся холодной водой. С разбухшей листвы окрестных деревьев еще вовсю капало, что не мешало птицам весело щебетать.

Вернувшись в замок, Гейрмунн разыскал куриный насест и забрал оттуда яйца-болтуны – петуха он не видел и не слышал кукареканья. Потом нашел ведро, отмыл от грязи, наполнил водой, побросал туда нагретые камни из очага. Пока яйца варились вкрутую, Иоанн продолжал спать. Проснувшись, священник сел и принялся есть яйца неочищенными, хрустя скорлупой и сонно глядя в пространство. Гейрмунн привык чистить яйца, что сделал и сейчас. Запив завтрак водой из ручья, они двинулись дальше на юг.

Буря ушла, но тяжелые облака не торопились покидать небо, угрожая дождем почти на весь день. Кое-где в воздухе висели тонкие клочья тумана. Грунтовая дорога на ночь превратилась бы в вязкое болото, а то и вовсе сделалась непроходимой, но на каменной дороге римлян дождевая вода уходила вглубь и потому никак не мешала ходьбе.

Местность вокруг была похожа на вчерашнюю: такие же леса и поля, хотя возделанных полей стало больше. По пути встретилось еще несколько деревушек и хуторов. Подобно Соленому Ручью, все они пустовали. Кое-где похозяйничали путники, а может, лихие люди, рассчитывавшие найти оставленные клады.

К середине утра, когда Гейрмунн и Иоанн прошли почти четыре мили, дорога плавно повернула на восток, к просвету между двумя пологими холмами на горизонте. Гейрмунн почуял запах дыма.

– Впереди есть какое-нибудь селение?

– Есть. Место, называемое Годмундсестер, но до него еще далеко.

Дальше Гейрмунн и Иоанн шли с осторожностью; особенно там, где лес примыкал к дороге, позволяя разбойникам прятаться за деревьями. Вскоре уже не только ощущался дым, но и показались его струи, поднимаясь из-за деревьев. Между холмами, на равнине, горели десятки костров. Это скорее напоминало военный лагерь, нежели деревню или город.

– Датчане, – сказал Гейрмунн.

– Думаю, ты прав. Но по-прежнему в Мерсии, где правит король Бургред.

– Если это датчане, Бургред здесь уже не правит. Теперь это датские владения.

Священник побледнел, но кивнул:

– Тогда идем в датские владения. Отныне я считаюсь твоим рабом.

Зная, как к нему относятся датчане, Гейрмунн решил рассказать об этом Иоанну.

– Датчане не видят во мне соплеменника. И норвежца тоже не видят. Если они мне не поверят, это может для нас плохо кончиться. Особенно для тебя.

– Тогда я положусь на волю Божию и помолюсь, чтобы датчане поверили тебе.

– Я тебя предупредил, священник, – вздохнул Гейрмунн.

Они прошли еще с полмили, но уже медленнее, словно ноги отказывались идти дальше, зная, в чьих владениях оказались. В одиночку Гейрмунн сумел бы развеять любые подозрения и убедить датчан, что он тот, за кого себя выдает. Но вместе со священником, даже если он и выдаст Иоанна за раба, все будет выглядеть менее убедительным. Гейрмунн стал обдумывать слова в свою защиту. Пожалуй, стоит сказать, что Иоанн принадлежит не ему, а Гутруму, и что этот христианин очень важен для ярла.

– Эй, отец! – послышалось с западной стороны леса.

Гейрмунн выхватил подаренное оружие, повернулся на крик и увидел идущего к ним саксонского воина. Промокшего, грязного. Доспехи сидели на нем криво, да и копье он держал будто палку.

– Добрый день! – отозвался Иоанн.

Гейрмунн не понимал, чем вызвана излишняя бодрость священника: то ли это уловка с целью успокоить воина, то ли он радуется, что встретил сакса, а не датчанина.

– Как нынче дела? – спросил Иоанн.

– Лучше бы без мокротени и дома, а не здесь. – Воин подошел к самой дороге. Гейрмунн по-прежнему держал оружие наготове. – Какие дела, отец, привели тебя в эти места?

– Я всего лишь скромный священник. Держу путь в Лундевик, – ответил Иоанн.

Воин покачал головой:

– Советую поменять твои замыслы. В южной стороне полно датчан. До них рукой подать. Они укрепились вокруг Охотничьего холма.

– Да, мы это заметили, – кивнул Иоанн, глядя вдаль. – Мерсия переживает нашествие датчан.

– Покамест все мирно, – сказал воин. – Король Бургред и конунг Хальфдан договорились об условиях. Датчанам позволено пройти через Мерсию. За это они не станут чинить вреда.

– Не станут чинить вреда? – не выдержал Гейрмунн. – Монахи в Анкариге и Мидсхемстеде на собственной шкуре убедились в обратном.

Воин посмотрел на Гейрмунна и оружие в его руках.

– А ты кто?

– Мой стражник, – ответил за Гейрмунна Иоанн. – Нанял его, чтобы спокойнее идти. И сказал он правду. Мы проходили через Мидсхемстед. Там датчане совсем недавно убили монахов и сожгли монастырь.

Сакс обернулся и поглядел в сторону леса.

– Мы слыхали об отрядах на болотах. Наша граница с Восточной Англией не всегда свободна для датчан. Случаются ошибки.

– Случаются, – подхватил Иоанн. – Очень дорогостоящие ошибки.

– Иные даже могут стоить королю его короны, – добавил Гейрмунн.

Он прекрасно понимал: Хальфдан и без всякого соглашения провел бы армию через Мерсию. Скорее всего, от него щедро откупились золотом и серебром в обмен на обещание не чинить вреда, хотя бы какое-то время. Знал Гейрмунн и другое. Датчане не уйдут из Мерсии, где успели закрепиться. Бургред всего лишь купил отсрочку своего падения.

– Соглашения не длятся вечно, – сказал он саксу.

– Потому мы здесь и стоим, – ответил воин. – Следим за датчанами.

Если все саксы ведут себя столь же глупо по отношению к датчанам, тогда Англия наверняка падет. Похоже, воину невдомек, что его отрядили следить за топором, который однажды отсечет ему голову.

Возможно, Иоанн это тоже понимал.

– И что вам дает слежка за датчанами? Чем они занимаются в своем лагере возле Охотничьего холма?

– Они передвигаются, – ответил сакс. – Вышли из болот и повернули на юг.

– Куда идут? – спросил Гейрмунн, хотя знал ответ.

Датчане двигались на Редингум. Интересно, знает ли об этом сакс?

– На Уэссекс по Икнильдской дороге.

– Тебя это тревожит? – спросил Иоанн.

Воин пожал плечами:

– Они не сворачивают на север и не пересекают Эрнингу, а остальное меня не заботит.

– Ради спокойствия короля Бургреда и твоего, надеюсь, что так оно и останется, – сказал Иоанн. Он махнул рукой в сторону далеких костров. – Но если в Мерсии мир, почему нам нельзя идти по этой дороге?

– Ты можешь по ней идти, отец. Я лишь советую этого не делать, если не доверяешь язычникам.

– Некоторым язычникам я доверяю, – ответил Иоанн, глядя на Гейрмунна.

– Поступай как знаешь, отец. – Воин сошел с дороги. – Да защитит тебя Господь в твоих странствиях.

– И да защитит Он и тебя, а также всю Мерсию, – сказал Иоанн.

Сакс скрылся за деревьями, вернувшись на свое потайное место, откуда он и его люди следили за дорогой. Гейрмунн убрал оружие в ножны.

– Если у саксонских королевств вот такая защита, неудивительно, что они падают под натиском датчан.

– Большинство саксонских воинов – обычные крестьяне. Когда ольдермен созывает их на фирд – так у них называется ополчение, – они сражаются, но больше думают о своих урожаях и стадах.

– С чего твоему богу защищать этих людей от их собственной глупости?

Иоанн зашагал дальше, держа путь к холму. Гейрмунн пошел рядом.

– Если бы ты увидел, как ребенок пытается сунуть руку в огонь, ты бы помешал ему?

– Разумеется помешал бы. Ты хочешь сказать, Бургред – ребенок?

– Нет. Я говорю, что все мы – дети божьи.

Вера священника вновь рассмешила Гейрмунна. Он представил Валгаллу, полную детей, кричащих на Одина и требующих молока вместо медовухи. Такое просто не укладывалось в голове. Одину не нужны дети на Валгалле, да и Тор не дарует силу тем, кто не заслужил его милости и уважения.

– Не удивлюсь, если ты считаешь меня дураком, – сказал Иоанн. – Я иду прямо в логово датчан.

– То, что ты дурак, я понял, когда ты отдал мне меч.

– И тем не менее ты им меня не убил. Значит, мой Бог защитил меня. Согласен?

– Судьба тебя защитила.

Священник, как обычно, склонил голову набок.

– Быть может, твоя судьба и мой Бог – одно и то же. Надо будет поразмышлять об этом.

Гейрмунну было не до раздумий о богах. Чем ближе путники подходили к Охотничьему холму, тем больше он сомневался в успехе своей уловки. Издали доносились звуки лагеря: громкие голоса, ржание лошадей, мычание скота, шум падающих под топорами деревьев, лязганье железа. Но ни один звук, казалось, не пугал и даже не тревожил священника. Независимо от своей глупости, Иоанн шел так, словно бог полностью избавил его от страха.

Первых датчан они увидели на другом римском мосту через широкую реку, которую Иоанн называл Уз. Лагерь, как теперь видел Гейрмунн, стоял на другом берегу реки, на участке, образованном ее изгибом. Такое расположение уменьшало надобность в обороне, ибо река защищала лагерь с запада, севера и юга. Датчанам нужно было лишь удерживать мост и следить за восточным краем лагеря. Вдобавок они контролировали дорогу и всех, кто по ней шел и ехал. Гейрмунну не оставалось иного, как приблизиться к датчанам и заявить о принадлежности к их армии.

– Меня зовут Гейрмунн Хьёрссон, – сказал он. – Я принес клятву на верность ярлу Гутруму.

Датчанин, охранявший мост, выступил веред. Он был вооружен двумя топорами. За спиной виднелось с полдюжины воинов, вооруженных схожим образом, и двое лучников.

– Ярла Гутрума здесь нет, – ответил датчанин, косясь на Иоанна. – Откуда ты будешь?

– Я норвежец, родом из Ругаланна. Корабль ярла Гутрума попал в бурю. Меня смыло за борт и выбросило на берег к северу от этих мест. Я иду к ярлу Гутруму в Редингум и веду ему ценного раба.

– Священника? – засмеялся датчанин, оглядываясь на соплеменников. Те тоже засмеялись. – Что ценного для ярла Гутрума в священнике?

Гейрмунн мучительно искал ответ, но ничего не мог придумать. Его выручил Иоанн.

– Я умею читать и писать на саксонском языке, – поклонившись датчанам, сказал Иоанн. – Я могу читать послания, не предназначенные для датских глаз.

Гейрмунн и не подозревал об этих навыках священника. Меж тем датчанин задумался.

– Идемте со мной, – наконец сказал он.

Воины на мосту расступились. Первый датчанин повел Гейрмунна и Иоанна через лагерь к большому открытому шатру, где пировало несколько воинов. Двое сидели на красивых резных стульях и выделялись схожестью лиц; в особенности одинаковыми голубыми глазами. Но у одного в бороде поблескивала седина. Гейрмунн предположил, что видит отца и сына.

Караульный остановился в нескольких шагах от шатра и дождался, когда старший дал ему знак приблизиться.

– Кого ты привел? – спросил старший, пристально глядя на Гейрмунна и Иоанна.

– Этот человек называет себя норвежцем, поклявшимся в верности Гутруму, – доложил караульный. – И говорит, что священник – его раб.

– Так и говорит? – недоверчиво спросил второй голубоглазый, поднимаясь со стула. – Что-то он не похож на норвежца.

– Я норвежец, – повторил Гейрмунн. – Меня зовут Гейрмунн Хьёрссон, и я способен говорить за себя сам.

Он изложил случившееся с ним, дословно повторив то, что говорил Одмару. Под конец рассказа воины в шатре умолкли.

– Я прошу разрешения продолжить путь к ярлу Гутруму.

Человек с сединой в бороде подошел и встал напротив Гейрмунна.

– Я ярл Сидрок. А это мой сын, тоже Сидрок. Я знаю конунга Хьёра из Ругаланна. Судя по тому, что я слышал, его сыновья не отличаются красотой, и ты вполне можешь быть одним из них. Но я должен знать это наверняка.

– Что я должен сказать или сделать, чтобы убедить тебя?

– Покамест ничего, – ответил Сидрок-старший. – Завтра я выступаю на Редингум, с подкреплением для Хальфдана. Гутрум будет там. Ты пойдешь с нами, и, когда доберемся до Редингума, мы узнаем от Гутрума, сказал ли ты правду. Если да, все будет хорошо. Если же ты мне соврал, хорошего не жди.

Гейрмунна такой расклад вполне устраивал. Гутрум обязательно подтвердит правдивость его слов. Благодаря замыслам Сидрока ему не придется идти в Редингум одному, что непременно случилось бы после расставания с Иоанном. Однако Иоанн не собирался в Редингум и уж тем более не собирался отправляться с датчанами на войну. Среди воинов Хальфдана священнику будет небезопасно. Гейрмунн не представлял, как обойдется с Иоанном Гутрум, когда их путешествие закончится.

– А как же раб? – спросил Гейрмунн.

– Ты говорил, что он предназначен Гутруму.

– Да.

– Вот и поведешь его к своему ярлу. Но следить за ним тебе.

Это означало, что Гейрмунн будет отвечать за любой возможный вред, причиненный Иоанном, но о вреде, который могут причинить священнику другие, не было сказано ни слова.

– Ты даешь слово, что моего раба никто не тронет на всем пути до Редингума?

– К твоему имуществу будет проявлено должное уважение, как и принято у датчан, – сказал ярл Сидрок. – В лагере ты будешь пользоваться свободой наравне с остальными воинами.

– Ты мудр и честен, – сказал Гейрмунн, поклонившись Сидроку.

Старый ярл сделал жест, показывая, что отпускает его, и вернулся на свое место. Молодой Сидрок задержал взгляд на Гейрмунне и тоже сел. Караульный молча ушел на свой пост. Гейрмунн покинул шатер и стал искать место, где они с Иоанном могли бы поговорить вдали от чужих ушей и не вызывая подозрение. Такое место нашлось возле реки.

– Прости меня, священник.

– За что?

– Ты же собирался в Лунденвик.

– Собирался, – ответил Иоанн. – Но теперь я пойду в Редингум.

– Боюсь, я подвергаю тебя опасности.

Священник покачал головой:

– Это же я не послушался твоих предостережений. Значит, я сам себя и подверг опасности.

– Как бы там ни было, опасность есть опасность, – сказал Гейрмунн.

– А бог милостив, – улыбнулся Иоанн. – Можешь считать его судьбой, если тебе так удобнее. Но знай: мой Бог не оставлял меня с тех самых пор, как я закинул свой мешок к тебе в лодку. Итак, Гейрмунн из Ругаланна, завтра мы отправляемся в Редингум, и будь что будет.