Текст книги "От лучшего к величайшему. Как работают принципы успеха в спорте для достижения жизненных целей"

Волонтер

4 февраля 2015 года

Брайан Халлидей, скорее всего, известен небольшому количеству читателей этой книги. Он был спокойным и решительным человеком, но его имя редко попадало в газеты, даже в его родном городе Рединге. Однако, по моему мнению, сам Халлидей и такие, как он, – важнейшие люди для британского спорта и вообще для британского общества. Халлидей был волонтером.

В спорте многие слова связаны с достижениями. Если перечислить только некоторые из них, то это «чемпион», «победитель», «кумир», «легенда», «герой». Однако слово «волонтер», хотя и вызывает менее яркие ассоциации, должно пользоваться таким же престижем, как и перечисленные выше. Халлидей был председателем клуба настольного тенниса Kingfisher Table Tennis Club более двадцати лет. Целое десятилетие проработал в Ассоциации настольного тенниса Англии. Писал заметки и статьи для людей старшего возраста (старше 40 лет) так долго, что стал легендой.

Маркс ошибался во многом, но в одном вопросе был безусловно прав. Он признавал, что, хотя деньги в целом полезны, они могут разрушить многие важные вещи. Деньги разъедают любовь. И дружбу. Эти категории ценны как раз тем, что не имеют отношения к деньгам. Тот момент, когда вы платите кому-то, чтобы приобрести друга, становится моментом, когда дружба заканчивается.

Халлидей никогда не получал денег за свой неустанный труд. Я помню его в нашем клубе (я был членом Kingfisher Table Tennis Club бо́льшую часть своей жизни) сидящим за столиком в углу и кропотливо разбирающим кипу бумаг. Мы обменивались взглядами, и он улыбался, прежде чем снова погрузиться в работу. Само собой разумеется, он работал не из-за денег; получать деньги для него было равносильно предательству его дела. Он делал это, как многие волонтеры в спорте и других сферах, – из любви.

Он любил настольный теннис. Любил своих друзей по клубу, точно так же, как они любили его. Ему нравилось быть членом организации, которая помогала людям развиваться, разделять с ними их чувства, быть вместе с ними. Эти отношения базировались не на деньгах, а на чем-то гораздо более могущественном. Эта сила была сродни той, которую Дэвид Кэмерон мечтал задействовать в своей идее Большого общества. Но Кэмерон не понимал, что красота и магия этой силы состоят как раз в том, что не поддаются политическим манипуляциям.

Халлидей тратил свое время неделю за неделей на то, чтобы создать клуб, которым мы владели все вместе. Все. Холодной зимой 1986 года, когда впервые была выдвинута идея создания клуба настольного тенниса на клочке земли в пригороде Рединга, мы, около тридцати человек, взялись за строительство. У нас не было денег заплатить профессиональному подрядчику, поэтому мы строили клуб сами.

Сначала мы разобрали сборную конструкцию дома в северной части Рединга. Затем перевезли ее в место под названием Вудли, где нам дали землю. Там под руководством и патронатом Джима Ходдера, профессионального строителя и любителя настольного тенниса, для которого строительство клуба стало личным актом преданности спорту, мы начали собирать новое здание.

Уикенды были долгими и холодными. Главной вещью были перчатки. Но наш общий порыв, ощущение товарищества и взаимная поддержка никогда не сотрутся из моей памяти. За последние тридцать лет я ни на секунду не усомнился в своей гордости за наш клуб.

Халлидей стал одним из наших волонтеров с самым долгим стажем, но он не был одинок. Колин Дайк, бородатый теннисист, отлично играющий в защите и обладающий поразительным резаным ударом справа, работал в нашем клубе более двух десятков лет и остается нашим вице-президентом. Сегодня клубу помогает новое поколение волонтеров (здание было сдвинуто на сотню метров, чтобы высвободить изначальный участок, востребованный местной школой).

Сейчас в клубе занимаются десятки молодых людей из Рединга и окрестностей. Они не видят рутинную работу волонтеров, которая обеспечивает клубу жизнь, но они видят приветливые лица, с энтузиазмом работающих тренеров и ощущают причастность к коллективу.

Именно это создают великие волонтеры. Речь не идет о престижности самого места спортивных занятий (здание клуба Kingfisher весьма простое и небольшое по размерам). Скорее дело здесь в ощущении цели, радости и чего-то непостижимого. Это и составляет настоящую суть спорта.

Готовя эту статью, я выписал имена всех людей, которые способствовали улучшению моей жизни. К моему удивлению, почти все они были добровольцами, не получавшими за свою работу зарплату.

Мои родители, братья и сестры, друзья, жена закономерно попадают в этот список. Но в нем я обнаружил и имена людей, которые щедро делились со мной и окружающими своим личным временем, руководствуясь тем, что я могу описать лишь как чувство долга и гуманизма. Мой тренер Питер Чартерс провел в клубе Kingfisher не менее 5000 часов, тренируя меня и других подающих надежды спортсменов. И сегодня он продолжает работать в нем тренером-координатором на общественных началах.

Идея волонтерства зачастую представляется искусственной. И награда «Незаметному герою» в категории «Спортсмен года» медиахолдинга Би-би-си, присуждаемая ежегодно в декабре волонтерам, может (совсем незаслуженно) показаться слишком скромной и вызывать мало эмоций. Однако волонтерство сильно своими нравственными идеалами, которые выдерживают проверку на прочность. И оно доносит до нас важный посыл: если мы, получив пользу от работы других людей, не передадим эту эстафету доброты следующим поколениям, то прекрасный дух взаимопомощи и дружбы зачахнет и исчезнет совсем.

Kingfisher всего лишь один из клубов-носителей этой столь важной для нас истины. Такие клубы, как Ormesby в Кливленде, Chippenham в Слау, и сотни других клубов по всей Англии, специализирующиеся на крикете, плавании, танцах и многом другом, тоже творят волшебство, которое рождается, когда люди объединяются во имя общей цели.

Настольный теннис может представлять собой видимую причину вступления людей в клуб Kingfisher, но в основе существования этой организации лежит человеческое стремление к разделению своих интересов с ближними и взаимная поддержка.

Согласно изысканиям одного крупного исследовательского центра, каждый год более 974 миллионов человек на планете работают волонтерами – либо на какие-то организации, либо прямо в пользу людей за пределами их дома. В монетарном выражении стоимость их времени, затраченного на волонтерскую деятельность, составляет $1,5 трлн (около 1 трлн фунтов стерлингов). Однако это наименее важное измерение волонтерства. Вносимый волонтерами в копилку своей страны вклад измеряется не деньгами, а душой. Именно в актах солидарности и любви, как со стороны дающих, так и со стороны принимающих, рождается смысл жизни.

Халлидей, которому было 79 лет, умер на прошлой неделе. Его похороны состоятся завтра утром. Я написал в своем Twitter, что Мария Тсапсинос, которую Халлидей вырастил до уровня лучших теннисисток-юниоров Великобритании (я почти забыл, что даже после диагностирования у него рака Халлидей оставался тренером одной из наиболее перспективных юниорок страны), сделала в связи со смертью Халлидея запись: «Покойтесь с миром, господин Брайан Халлидей, тренер № 1 в мире)».

Однако последнее слово я оставляю за мистером Томом Майнардом, другим известным игроком, который выразил свое отношение не только к Халлидею, но и к сотням тысяч ему подобных – тем мужчинам и женщинам, которые незаметно, но самоотверженно делают эту страну великой.

«Очень печальна весть о кончине Брайана Халлидея, этого доброго и благородного человека. Многие будут вспоминать о нем с любовью. Пусть покоится он с миром».

Минимальное преимущество

3 ноября 2010 года

Спорт очень педантичен. Для него характерна погоня за микроскопическим преимуществом. Это можно назвать упражнением длиною в жизнь по расщеплению человеческого волоса.

Пловец Адриан Мурхаус очень любит рассказывать, что разрыв между первым и последним местом в финале заплыва на 100 метров брассом на Олимпийских играх составлял 1/10 %.

Такова еле уловимая глазом разница между результатами этого англичанина, завоевавшего золото и получившего много других наград, включая титул кавалера Превосходнейшего ордена Британской империи, и Кристиана Посвиата из Восточной Германии, который финишировал восьмым и вообще ничего не получил.

Спринтер Линфорд Кристи часто говорил о том, что стартовать нужно на звуке «Б» от выстрела стартового пистолета – «Бах!». Так он образно обозначал необходимость для бегуна, «сидящего» на стартовых колодках, включить мышцы своих ног уже в то мгновение, когда треск выстрела только достигнет внутреннего уха спортсмена. Кристи победил своего ближайшего соперника в финале бега на 100 метров на барселонской Олимпиаде с преимуществом, примерно равным мгновению, которое необходимо для того, чтобы человек всего лишь моргнул глазом.

Английский полузащитник Пол Гаскойн часто жалуется на тот неуловимый момент, как в фильме «Осторожно, двери закрываются», когда ему не хватило доли секунды, чтобы дотянуться пальцами ноги до мяча и вывести сборную Великобритании в финал чемпионата Европы по футболу 1996 года. Счет тогда был 1:1 в поединке с Германией, вся Англия замерла в ожидании. Алан Ширер сделал поперечную передачу с правого фланга, Гаскойн рванулся, но не достал мяч. Англичане проиграли по пенальти, и вся нация погрузилась в траур.

Спорт педантичен. Для него характерна погоня за микроскопическим преимуществом. Профессиональные спортсмены встают в 6 часов утра, напряженно работают до тех пор, пока их легкие не сигнализируют о начале забастовки, затем просыпаются в то же время на следующий день и вновь проходят то же самое чистилище. И все ради доли секунды здесь или пары миллиметров там. Ради малейшего преимущества, от которого может зависеть вопрос: все или ничего.

На протяжении многих лет спортсмены думали, что могут победить своих соперников, если будут тренироваться усерднее, чем любой из них. Дейли Томпсон всегда тренировался в Рождество, потому что это был единственный день в году, когда он мог «обойти» своих конкурентов. Французская звезда настольного тенниса Кристоф Легу тайком пробирался в спортивный зал, когда там уже выключали основной свет, для того чтобы отрабатывать подачу.

Конечно, напряженный труд спортсмена остается решающим условием в его погоне за преимуществом над соперниками, но спорт сегодня продвинулся вперед. Вероятность обретения такого преимущества теперь настолько же зависит от техники и технологий, как и от пота и тяжелого труда. Профессиональные футбольные клубы и олимпийские академии в наше время полны не только атлетами, но и учеными, которые преследуют цель выжать превосходство из всего – от спортивного оборудования до фармацевтики и от техники до психологии.

Сейчас спортсмены уже не одиночки, похожие на марафонца из книги Алана Силлитоу[6]6
  Имеется в виду герой книги «Одиночество бегуна на длинные дистанции».


[Закрыть]. Это герои, которые живут в гораздо более обширном и сложном мире. Мифология спорта по-прежнему превозносит людей, которые рвут грудью финишную ленточку или наносят тот единственный нокаутирующий удар. Но гораздо более сложные и интересные истории порой следует слагать о специалистах второго плана, чья поддержка героев остается незаметной, но оттого не менее важной.

Иногда команды бывают настолько поглощены какими-то мелкими достижениями, что упускают из виду более крупные вещи. В последние годы спорт потряс целый ряд скандалов – Bloodgate, Crashgate, Liegate[7]7
  Bloodgate (Бладгейт) – инцидент в регбийном матче европейского Кубка Хейнекен между английским клубом «Харлекуинс» и ирландским клубом «Ленстер» 12 апреля 2009 г. в Лондоне. В матче игроки «Харлекуинс» попытались сделать замену из-за кровотечения у одного из игроков, однако позже выяснилось, что это была бутафорская кровь. Crashgate (Крашгейт) – спортивная афера, совершенная командой Renault F1, когда ее руководитель приказал Нельсону Пике-младшему преднамеренно потерпеть крушение во время Гран-при Сингапура 2008 г. ради получения преимущества его партнера по команде. Liegate (Лигейт) – инцидент с дисквалификацией английского гонщика «Формулы-1» Льюиса Хэмилтона и пересмотром результатов команды Toyota на Гран-при Австралии в 2009 г. по причине использования гонщиками особых обтекателей – рекуператоров, запрещенных правилами.


[Закрыть] – и другие «гейты». Весь ужас ситуации состоял в том, что они возникли из-за фактического возведения обманов в систему в мировом спорте. В каждом таком случае речь шла о приобретении незаконных преимуществ путем нарушения существующих правил целыми командами или организациями. Эти преимущества становились повседневным результатом преднамеренной лжи.

В последнее время термин «спортивная наука» несколько утратил свою былую значимость. Этим термином по привычке обозначаются скучные курсы в университетах и газетные статьи о кислородных тестах на велотренажерах. Современная реальность намного интереснее. Она охватывает не только спорт, но и многое, что находится за его пределами. Это история о том, как меняются методы получения преимущества на игровом поле благодаря многим незаметным вещам, благодаря самому нашему образу жизни.

Инновации в «Формуле-1», призванные сэкономить долю секунды на бесконечных кругах гоночных трасс, меняют облик и функциональность массовых автомобилей.

Ортопедические методы и технологии, разработанные для того, чтобы кардинально ускорить реабилитацию травмированных футболистов, активно внедряются в повседневную медицинскую практику. Новые технологии НАСА меняют материалы, из которых изготавливают спортивные кроссовки. Прикладные «отклонения» новейших технологических достижений зачастую происходят непреднамеренно, но от этого они не перестают быть реальными.

Если раньше спорт был простым явлением жизни, теперь это строгая научная система. Точно так же, как сэр Клайв Вудворд и другие тренеры по регби изучают каждый угол движений спортсменов на поле, предприниматели изучают мир спорта. Скоро он совсем изменится благодаря разработке и применению улучшающей достижения спортивной одежды, эргономики спортивных снарядов и питания. Система профессиональной футбольной статистики Prozone может в скором времени превратиться в действенную методику, благодаря которой игра спортсменов будет отслеживаться и оцениваться дистанционно в режиме реального времени.

Вопрос о связи между моралью и прогрессом в спорте всегда сложный. Наиболее взрывоопасной становится тема достижения преимущества не за счет тренировочного процесса или спортивного оборудования, а за счет изменений в самой ДНК спортсменов. Как вы относитесь к проблеме генного допинга? Допустима ли генная генерация дополнительной скорости или веса? Изменится ли ваш ответ в том случае, если такие достижения генетики будут продлевать жизнь или создадут иммунитет к раку? Этот этический спор может определить дальнейшие пути существования человечества – и спорт находится в его авангарде.

Социологи давно дискутируют по поводу того места, которое спорт занял в нашей жизни. Всего порядка двухсот лет назад он практически не существовал в организованной форме, а пятьдесят лет назад спортивные события редко попадали в вечерний выпуск теленовостей, – разумеется, если Англии не посчастливилось выйти в финал Кубка мира по футболу. Сегодня спорт затмевает новостные и развлекательные программы, он представляет собой локомотив роста платы за интернет и подписки на телеканалы. Он становится частью национального характера и темой для обсуждения на уровне всей страны.

Однако мы начинаем замечать любопытные проявления спорта как чего-то большего, чем просто феномена культуры. Мы обнаруживаем спорт на передовых рубежах техники, фармацевтики и новых технологий. Мы видим, как спорт становится движущей силой инноваций в бизнесе и торговле, и наоборот. Мы наблюдаем первые признаки мощного взаимодействия спорта и науки.

Если говорить коротко, спорт в своей погоне за минимальными преимуществами постепенно меняет наши представления о возможном.

Соперничество

12 ноября 2014 года

Наблюдая вчера за Роджером Федерером, который продемонстрировал всю свою мощь и совершенство техники, победив Кея Нисикори в финале Мирового тура АТР Barclays, я подумал об удаче, сопутствующей нам на протяжении последних десяти с небольшим лет.

И дело здесь не только в Федерере, но и в Рафаэле Надале, который, к глубокому сожалению, отсутствует сейчас в Лондоне из-за травмы спины, и в Новаке Джоковиче, который в понедельник не допустил практически ни одной ошибки в своем разгромном матче против Марина Чилича со счетом 6:1, 6:1.

Соперничество этих троих игроков стало самым заметным явлением в теннисе. Речь идет не только о тех эпических битвах, которые они вели на теннисных кортах Мельбурна, Лондона, Нью-Йорка и Парижа, но и о глубоком смысле, которым наполнено их стремление к превосходству, благодаря чему они внесли такой вклад в эволюцию игры. Да, они были соперниками, но они были и союзниками в постижении границ тенниса.

Я думаю, что Федерер всегда будет считаться гроссмейстером. И не только из-за своих результатов, но еще и благодаря изяществу, которое он приносит с собой на корт. Спортивный обозреватель Сью Мотт однажды описала его лидерство в мировом теннисе как «тиранию красоты», и мне кажется, что здесь автор нашел правильный образ.

Федерер – игрок поэтический, но он также обладает безжалостной волей. Когда-то я подумал, что у него мягкий и чувствительный взгляд, как у писателя. Но позже понял, что взгляд этот, пронзительный и совершенно не эмоциональный, скорее похож на взгляд киллера.

Глубокая ирония заключается в том, что Федерер, широко признанный лучшим теннисистом из тех, что держали в руках ракетку, сильно уступает в результатах Надалю. Испанец ведет 9:2 по победам в турнирах Большого шлема, а в личных поединках обходит Федерера со счетом 23:10.

Обычно Надаля отмечают за его силу и мощь, однако никогда нельзя недооценивать его яростный тактический ум. В тех случаях, когда Надаль чувствует, что начинает уступать, он может собраться и в середине матча, и даже в середине розыгрыша очка.

Финал Уимблдона 2008 года, наверное, всегда будет считаться величайшим их матчем. Многие хвалят его за качество продемонстрированного тенниса, но для меня это было подобно тому, как две акулы гоняются друг за другом по кругу, выискивая слабые места противника.

Сначала Надаль попытался заставить Федерера играть слева, посылая высокие крученые мячи справа. Федерер ответил, отбивая мяч в высокой точке. Надаль начал менять тактику, играя по всему корту и заставляя Федерера много двигаться. Федерер ответил, сделав удары справа прямее и давая Надалю меньше времени на ответные удары по мере того, как поединок близился к развязке.

К концу матча тактика и техника уже не играли особой роли, как это часто бывает в решающих матчах. Когда день начал клониться к вечеру, оба соперника играли уже на одной воле.

В конце поединка спортсмены действовали скорее инстинктивно. Они были почти без сил. Оба были полностью истощены. Но они знали, что в стремлении разгромить друг друга они обнаружили внутри себя новые границы величия.

То же можно отнести и к Джоковичу, который, по моему мнению – хотя с ним многие могут не согласиться, – в период своего расцвета показывал лучшую игру среди всех теннисистов. Первейшим свидетельством этого утверждения можно назвать Открытый чемпионат США по теннису 2011 года, на котором этот серб играл с такой властностью, что заставлял всех затаить дыхание. Это был теннис нового типа, в котором Джокович находил зоны внутри зон. Помню, что, наблюдая за его финальным поединком против Надаля, я думал о том, что это действо похоже на бои Мохаммеда Али в середине 1960-х или игру сборной Бразилии в 1970-м.

И дело было не только в счете. Дело было в манере Джоковича. Ведь каждый знает – и, наверное, это прописано в каких-то учебных пособиях по теннису, – что Надалю нельзя направлять мяч ударом «диагональный реверс» слева под его прямой удар левой рукой (Надаль левша), потому что этот удар настолько сокрушителен и закручен, что вы не успеете его принять. Хитрость с Надалем состоит в том, чтобы заставить его отбивать мяч «реверсом», работая против него ударами справа и заставляя его перемещаться по площадке, угадывая направление полета мяча.

Джокович думал по-другому. С самого начала было ясно, что он хочет победить Надаля его же оружием. Он с готовностью обменивался ударами слева с прямыми ударами Надаля, находясь около задней линии и часто посылая резкие удары обеими руками.

Многие инсайдеры в недоумении протирали глаза, но Джокович продолжал эту тактику, нанося удары с такой силой, что Надаль начал испытывать трудности с приемом мяча и вынужден был отступать далеко за заднюю линию. Это было похоже на то, как если бы соперник Майка Тайсона не отступал от него ни на шаг и заставлял бы его поддаваться. Это был шок, это было невероятно. И все же это было абсолютно убедительно.

Дарвинистский парадокс, лежащий в основе спорта, состоит в том, что красота и истина рождаются не из благих намерений, а в состязании. Майкл Уайт показал, что новые методы шифрования, которые появились с приходом интернета, на самом деле были порождены гонкой вооружений. Он также обнаружил, что Александр Грейам Белл изобрел телефон в результате яростного соперничества с Илайшей Греем и что Крик и Уотсон разгадали секрет ДНК не потому, что стремились осчастливить человечество, а потому, что были втянуты в сумасшедшую гонку со своими конкурентами.

Спорт прекрасно иллюстрирует истинность теории эволюции. Надаль без Федерера чувствовал бы себя потерянным. А Джокович испытывал бы страдания, если бы не видел перед собой Надаля. А так он постоянно поднимал планку, заставляя себя прыгать выше, чем позволяли известные ему собственные возможности.

Соперничество на корте – только половина истории. Вне поля зрения остаются тренировочные режимы, питание, погоня за минимальными преимуществами во всем, начиная от гибкости и кончая выносливостью.

Турниры Большого шлема на самом деле становятся состязанием стратегий: в конечном счете они превращаются в битвы между соперничающими командами, соперничающими философиями, каждая из которых эволюционирует в свете самого последнего поединка.

Энди Маррея всегда будут уважать за то, что он на некоторое время ворвался в этот закрытый клуб гениев. Хотя мальчишка из Данблейна вторгся в теннисный триумвират не сразу. Целых полтора сезона он систематически поднимал для себя планку. Он стал триумфатором лондонской Олимпиады, показал себя вне конкуренции на Открытом чемпионате США в 2012 году, а потом – и это больше всего запомнилось публике – переиграл Джоковича и взял Уимблдон в 2013-м.

В Маррее соединялись атлетизм и тактическая мудрость. Если Маррей даже не сделает больше ничего (а я подозреваю, что он может выиграть еще не один турнир Большого шлема), уже достигнутые им высоты обеспечат ему достойное место в пантеоне великих британских спортсменов.

Победа, которую в этом году одержал Чилич на Открытом чемпионате США, заставила многих заговорить о смене поколений в теннисной элите. Но это, определенно, прозвучало несколько преждевременно. Я считаю, что Джокович и Надаль (если он залечит свои травмы) будут доминировать в турнирах Большого шлема следующего сезона, а возможно, и в дальнейшем.

Федерер тоже представляет собой серьезную угрозу, поскольку пытается довести число своих побед в турнирах Большого шлема до кажущегося невозможным результата – восемнадцати. Но однажды этот триумвират соперников начнет фрагментироваться и исчезать. На авансцену выйдут новые игроки. Федерер (избави бог!) уйдет из большого спорта, а когда-то это произойдет и с Надалем, и с Джоковичем.

Именно тогда люди обернутся и посмотрят на эту эпоху с ностальгией и изумлением. Они вспомнят схватку между Джоковичем и Надалем на Открытом первенстве Австралии в 2012 году, которая продолжалась 5 часов 53 минуты – абсолютный рекорд для финалов Открытых чемпионатов.

Они вспомнят слезы Федерера после проигрыша им Надалю очень импульсивного финала на Открытом первенстве Австралии в 2009-м. Они вспомнят многочисленные победы Надаля в Париже, Федерера в Лондоне и Джоковича в Мельбурне. И тогда они покачают головами и признают, что это были лучшие дни в их жизни.