Текст книги "От лучшего к величайшему. Как работают принципы успеха в спорте для достижения жизненных целей"

О наших реакциях на превратности судьбы

25 мая 2016 года

Большинство из нас думает, что мы лучше, чем есть на самом деле. Такое представление у людей становится настолько распространенным, что психологи даже дали ему название – «иллюзорное превосходство». Когда ученые исследовали, как группа автолюбителей оценивает собственные водительские навыки и уровень соблюдения безопасности, 93 % опрошенных ответили, что относят себя к категории выше среднего.

Этот же феномен отмечается и в оценке людьми своих интеллектуальных способностей. В одном из исследований ученых из Университета штата Небраска «68 % участников эксперимента отнесли себя к высшим 25 % по способности к обучению, а 90 % опрошенных посчитали свои способности в этом отношении выше средних».

Все это пришло мне в голову в связи с появившейся вчера в газете The Times эксклюзивной информацией о том, что Крис Эштон – после того, как не попал в сборную Англии для поездки в Австралию, – отказался от приглашения (скорее всего, в знак протеста) команды «Сэксонс» из дивизиона «В» поехать с ней в Южную Африку, что потенциально означало сожжение им мостов в отношениях с Эдди Джонсом, главным тренером сборной.

Процесс отбора в сборные, как вы знаете, неизменно приводит к обидам и затаенной злобе. Это происходит даже тогда, когда спортсмен объективно оценивает свой вклад в игру и всего лишь расстраивается из-за непопадания в команду.

Но, если в дело вступает эффект иллюзорного превосходства, реакции становятся намного более острыми. В конце концов, если все мы считаем себя значительно лучше, чем есть на самом деле, нам практически невозможно принять тот факт, что человек, вычеркнувший нас из команды, действовал объективно.

Это можно наблюдать и в компаниях, когда даже самые неэффективные работники возмущаются (и вполне искренно) тем, что их не продвигают по службе: «Разве босс не понимает, какой я отличный специалист?»

Это можно заметить и в политике, где почти каждый депутат парламента, пробывший в нем восемнадцать месяцев и не ставший министром, начинает сомневаться в умственном здоровье премьера. Это характерно и для газет, где редакторов не любят как минимум 90 % журналистов. Почему? Потому что каждый журналист считает, что он, безусловно, лучший в этой газете и поэтому ему должно быть предоставлено больше места на ее полосах. «Конечно, моя статья должна была попасть в эту колонку. Она значительно лучше той дряни, которую они помещают на странице 98!»

Явление иллюзорного превосходства достигает своего апогея в спорте. Когда мне было шестнадцать лет, меня отобрали для участия в первенстве мира по настольному теннису в Нью-Дели. Это было трудное решение для тренеров, потому что руководители команды могли послать на первенство двух игроков постарше меня (их звали Джимми Стоукс и Джон Саутер), примерно равных мне по игре. И впоследствии они поехали на юниорский чемпионат.

Многие были не согласны с тем решением моих наставников и все же согласились, что оно было объективным.

Но с точки зрения Саутера и Стоукса это было предательство, которого они не смогли вынести. Из-за этого случая они вскоре ушли из спорта. Стоукс стал сантехником в фирме своего отца, а Саутер – курьером. «Если меня не выбирают сейчас, когда я безусловно лучший игрок среди многих, нет смысла продолжать это занятие». Видимо, они думали так или примерно так.

Мне до сих пор жаль их тогдашнего решения, потому что они любили настольный теннис, были хорошими товарищами по команде и наверняка добились бы немалых успехов, если бы продолжили заниматься спортом. Однако они фактически сожгли мосты за собой.

Разве мы не становимся частыми свидетелями таких эмоциональных всплесков и в спорте, и в жизни?

Что касается дня сегодняшнего, давайте возьмем для примера велосипедный спорт. Мы до сих пор не знаем результатов независимого расследования того (помимо других вещей), использовал ли Шейн Саттон недопустимую лексику в отношении своих гонщиков, но я всерьез сомневаюсь в том, что он снял из команды Джессику Варниш по какой-то другой причине, нежели объективные результаты спортсменки. Саттон – человек, который может действовать с недопустимой грубостью, однако большинство здравомыслящих людей понимают, что единственная мотивация его поступков заключается в желании обеспечить своей команде победу. Создается впечатление, что Варниш убедила себя в том, что Саттон был по отношению к ней необъективен. Я думаю, это результат иллюзорного превосходства гонщицы, а не каких-то выдуманных предрассудков Саттона.

Вспоминаю свои беседы с Дэвидом Бекхэмом, когда он был в немилости в команде «Реал Мадрид», руководимой в то время Фабио Капелло. Многие полагали, что итальянский тренер совершает ошибку, «задвигая» этого полузащитника. И Бекхэму ничего не стоило расценить решения Капелло как предвзятые. Он был богат, знаменит и любим публикой и мог бы спокойно провести последние месяцы в испанском клубе, прежде чем перейти в «Лос-Анджелес Гэлакси». В конечном счете он мог бы просто поругаться со своим тренером.

Вместо этого Бекхэм заставил себя принять действия Капелло, которые, как считал тренер, он осуществлял во имя команды. И это был первый шаг Бекхэма к тому, чтобы убедить Капелло изменить свое решение. «Я понимал, что Фабио прежде всего желает добра клубу и что наилучшим способом вернуться в команду стал бы напряженный труд, демонстрация своего характера на поле, отдача всего себя игре», – говорил Бекхэм.

Через несколько недель Капелло, относящийся к числу суперрационально мыслящих людей, сделал разворот на 180°. «Я начал замечать, что Бекхэм напряженно работает, а последнюю неделю он тренировался просто замечательно, – сказал тренер. – Он был даже больше чем хорош. Он действовал и вел себя как великий профессионал… и единственное, что заставило меня изменить решение, была работа, которую проделал Бекхэм. Я поступил так отнюдь не под воздействием желания игроков снова видеть его в команде. И думаю, что мое решение вернуть его в коллектив ни в коем случае не подорвет мой авторитет».

Не так ли обстоит дело и в случае регбиста Эштона? Если бы я был на месте главного тренера английской сборной Джонса, я, может быть, и согласился бы на поездку Эштона в Австралию. Но не думаю, что тренер действовал без веских на то оснований. Именно поэтому Эштон должен был использовать свой шанс с командой «Сэксонс». Джонс, несомненно, восхищается Эштоном, учитывая, что взял его в английскую команду, участвующую в Кубке шести наций. Если бы 29-летний игрок принял предложение команды «Сэксонс», он продемонстрировал бы свою преданность игре и оказал бы положительное влияние на молодых игроков. Возможно, ему это турне даже понравилось бы.

Феномен иллюзорного превосходства ни в коем случае нельзя считать абсолютным злом. Когда мы высоко оцениваем себя, то, как отмечал психолог Мартин Селигман, становимся более позитивно и оптимистично настроенными и гибкими. Но, когда на нас не обращают достаточного внимания, это может иметь деструктивный эффект и привести к возникновению чувства несправедливости. Разве не правильнее при неудаче почаще думать о том, что виноват в ней не босс-идиот или отбиравший вас в команду человек, а вы сами, поскольку не проявили своих лучших качеств? В таком случае, вместо того чтобы дуться или, хуже того, бросать какое-то дело, мы будем искать пути для самосовершенствования.

Штрафные удары

24 февраля 2014 года

Пару лет назад блестящий голландский психолог Ап Дийкстерхис провел ставший сегодня знаменитым эксперимент. Он исследовал способности экспертов предсказывать результаты футбольных матчей, но выводы эксперимента можно применить и к тому, как футболисты пробивают пенальти.

Эксперимент, в общем, был достаточно простым. Дийкстерхис пригласил нескольких футбольных экспертов и попросил их предсказать результаты ряда матчей. Одной группе на обдумывание ответов давалось две минуты. Они могли посидеть и подумать, вспомнить результаты последних игр команд, оценить, как их звезды провели последний сезон.

Для другой группы было создано определенное затруднение. Их попросили предсказать исход тех же матчей, однако не дали спокойно подумать две минуты, а отвлекали довольно сложными заданиями на тренировку памяти. Участники эксперимента были так заняты этими заданиями, что у них не оставалось возможности тщательно обдумать футбольные прогнозы.

Результаты эксперимента оказались весьма выразительными и парадоксальными. Эксперты, располагавшие временем на раздумья, допустили много ошибок в предсказании результатов. С тем же успехом они могли называть финальные цифры и наугад. Те же, кто параллельно выполнял еще и задания на память, оказались гораздо точнее. Отвлекающие факторы только улучшили их ответы.

Эти результаты отражают самую суть феномена осуществления какой-либо работы под психологическим давлением. Проблема в первой группе состояла в том, что им мешали их осознанные размышления. Слишком долгое обдумывание ответов стало их проклятием. У второй группы осознанное мышление было отвлечено. Оно было вынуждено сконцентрироваться на задачах, связанных с памятью. Это освободило подсознание, которое гораздо мощнее осознанного мышления, для вынесения ответов.

Какое отношение все это имеет к пенальти? Рой Ходжсон первым поставил вопрос о приглашении психолога для работы с командой Англии во время ее подготовки к финальной стадии чемпионата мира. Английский футбольный тренер понял, что успешное пробивание пенальти – прежде всего вопрос работы мозга. «Это вопрос характеров футболистов, вопрос их уверенности и их способности абстрагироваться от мыслей о завтрашних заголовках в газетах, – говорил Ходжсон. – Если психологу удастся научить спортсменов блокировать эти мысли, будет очень хорошо».

Что же предпримет психолог? Эксперимент, осуществленный в Голландии, дает нам определенный намек. Представьте себе пенальти (в некотором смысле) как предсказание результатов футбольных матчей. Наше осознанное мышление может нам помешать. Если вы слишком долго обдумываете удар, можете потерпеть неудачу. Гленн Ходдл, который участвовал в дискуссии с Ходжсоном в понедельник, выделил именно этот момент, когда говорил о секундах, предшествующих штрафному удару. «Самый трудный путь в футболе – путь от штрафной линии к точке пробивания пенальти, – сказал он. – Сам удар технически не представляет сложности».

Почему же этот путь столь опасен? В значительной степени потому, что дает спортсмену возможность думать. Отводит ему полминуты на то, чтобы представить себе в деталях последствия неудачи; подумать о миллионах зрителей, смотрящих матч по телевизору; вспомнить об унизительных рекламных роликах Pizza Hut. Неудивительно, что этот путь кажется футболисту вечностью. Под гнетом ответственности нашему осознанному мышлению легче «включиться» в мыслительный процесс еще плотнее, что только осложнит и без того непростую ситуацию.

Часто мышление представляется нам панацеей и в спорте, и в жизни. Если вы колеблетесь с принятием решения в бизнесе, вас просят подумать еще. Если спортсмен испытывает сложности с пробиванием пенальти, ему советуют дополнительно проанализировать все нюансы своего удара. Конечно, в подходящем контексте это может помочь. Проблема состоит в том, что в условиях повышенной ответственности излишнее обдумывание своих действий может привести к фатальным последствиям. Иногда нам нужно думать меньше, а не больше.

То же можно сказать и в отношении прилагаемых игроками усилий. Часто при проигрышах команды Англии либо по игре, либо по пенальти футболистов обвиняют в том, что они прикладывали недостаточно усилий. За этим, как представляется, кроется идея, что чем больше спортсмены прилагают усилий, тем лучше результат. Это тоже заблуждение. Представьте себе импотента, которому врач говорит, что для достижения эрекции он должен больше стараться. Не приведет ли это к усугублению проблемы? Когда мы прикладываем излишние усилия, то зачастую разрушаем саму цель, которую хотим достичь. Многого можно достигнуть только тогда, когда мы не перенапрягаемся, можем расслабиться и отключить наше сознательное мышление.

Мощь подсознания определяется самим строением мозга (нейрофизиологи утверждают, что подсознание может обработать до 11 миллионов бит информации в секунду, тогда как сознание способно справиться только с 40 битами за тот же отрезок времени), но его возможности, как доказывают лучшие представители рода человеческого, могут быть еще более развиты. Когда спортсмен (или музыкант) находится на пике формы, его осознанное мышление обычно очень спокойно. Полную власть над человеком захватывают подсознательные способности, которые развиваются долгими годами практики. В нашем мозге осуществляется огромное количество нейронных операций, и он напряженно работает, но все это происходит за пределами сознания. В спорте так называемое состояние «зоны»[8]8
  «Зона» (другой термин – «состояние потока») – особое психологическое состояние спортсмена, когда он полностью включен в то, чем занимается.


[Закрыть], похожее на состояние в дзен-буддизме, может быть уподоблено тому, как утка без видимых усилий скользит по поверхности воды, тогда как под водой ее лапки работают с бешеной скоростью.

Работа психологов, которым придется иметь дело со сборной Англии, будет состоять в том, чтобы помочь спортсменам сопротивляться соблазну излишнего рефлексирования. В этой области существуют устоявшиеся методики, такие как отвлечение (того же порядка, что использовалось в эксперименте с предсказанием результатов матчей) или притворство (внушение, что результат того или иного мероприятия на самом деле не очень важен). Но ни одна из таких методик – не панацея. Многое будет зависеть от взаимоотношений между игроком и тренером-психологом. Именно поэтому Ходжсон хочет, чтобы обязательной фигурой на сборах команды был профессиональный психолог, а не просто человек, который читает лекции и проводит презентации.

Совершенно ясно, что, если сборная Англии по футболу хочет улучшить историю своих побед по пенальти (пока это одна победа на семь поражений), ей нужно кардинально изменить методику психологической подготовки команды. Как и во многих других областях жизни, успех или неудача здесь будут определяться не столько техникой, сколько победой над парадоксами нашего разума.

Спортивное долголетие

9 сентября 2015 года

Долголетие – прекрасное качество, потому что очень тесно связано с величием. Все мы были свидетелями быстротечного совершенства, когда спортивные звезды сверкают месяц, возможно, даже год, прежде чем погаснут. Мы видели вундеркиндов, например Дженнифер Каприати в теннисе или Фредди Аду в футболе, которые достигали пика мастерства, но недолго на нем задерживались.

Есть и такие, которые прочно держатся на вершине, год за годом раздвигая границы возможного, даже когда находятся уже на закате карьеры. Всего два месяца назад Федерер сыграл один из лучших матчей в этом сезоне, победив Энди Маррея в полуфинале Уимблдона. Его удары отличались артистизмом и точностью, процент эйсов (попаданий навылет) был просто немыслимым. Да, возможно, он не выигрывал турниры Большого шлема в последние три года, однако даже в возрасте тридцати четырех лет он все еще составляет своим соперникам достойную конкуренцию. Он по-прежнему гордо носит свои высокие титулы.

Разумеется, о секретах долголетия нас заставляет вспоминать не только Федерер, но и многие другие выдающиеся спортсмены. Джек Никлаус к сорока шести годам выиграл восемнадцать турниров по гольфу из серии «мейджор». Райан Гиггс демонстрировал волшебный футбол даже после сорока лет, сыграв шестьсот пятьдесят матчей за команду «Манчестер Юнайтед». Прославленный британский гребец Стив Редгрейв сохранял в себе силы для выступления на пяти Олимпийских играх. Конечно, можно вспомнить и других героев спорта.

Как достигается долголетие? В нашем мире сокращения у людей зоны внимания, в мире так называемых «поколений пяти секунд», как удается этим замечательным индивидуумам поддерживать в себе мотивацию и работоспособность даже не годами, а десятилетиями?

Неплохим местом для начала поиска ответа на этот вопрос можно назвать тренировочные корты Английского теннисного клуба в парке Аоранги. Я очень люблю бывать там в течение тех двух недель, когда проходит Уимблдонский турнир, потому что получаю на этих кортах массу впечатлений о лучших теннисистах мира. Одним погожим утром как раз посередине турнира этим летом я наблюдал за тренировкой Федерера со своим спарринг-партнером.

Для меня это стало открытием. Тренировка длилась около 50 минут и состояла из нескольких блоков (Федерер подал около ста подач, затем партнеры потренировались на задних линиях, потом сыграли шесть геймов на счет), но в ней присутствовал один постоянный элемент – улыбка Федерера. Он буквально светился радостью, когда ему удалось укороченным ударом «поймать» практически обездвиженного партнера на задней линии корта, и в то же время поднял руки над головой и поаплодировал своему товарищу, когда тому удалось послать высокую «свечу» по диагонали.

На третьем десятилетии с момента начала игры в теннис школьником и через двадцать лет после начала своей профессиональной карьеры теннисиста Федерер, казалось, по-прежнему упивался природной красотой тенниса. Он был похож на ребенка, играющего на детских кортах.

Такие же истории характерны и для других прославленных спортсменов. Несколько лет назад я интервьюировал Никлауса в Сент-Андрусе в Шотландии и спросил его, что помогло ему остаться активным после сорока лет. Его ответ был простым и в каком-то отношении напоминал подход Федерера. «Я люблю игру, – сказал Никлаус. – Без этого я не достиг бы долголетия в ней». Билли Джин Кинг сказала что-то похожее. Когда ее спросили, становилось ли ей когда-либо скучно в теннисе, он ответила вопросом на вопрос: «Как такое может быть? Я никогда не видела, чтобы мяч дважды перелетал через сетку совершенно одинаково».

Мы живем в мире, где мотивация часто измеряется в денежно-материальном эквиваленте. Если хотите, чтобы кто-то проявил упорство и эффективность в работе, поманите его бонусом. Это то, что можно назвать внешним мотиватором. Но существование людей типа Федерера и Никлауса наводит нас на мысль, что существует и другая форма мотивации, которая служит основой для удивительного спортивного долголетия. Она имеет отношение не к внешним факторам, а к внутренним свойствам игры. Работа и любая деятельность здесь сами по себе становятся вознаграждением.

Проблема состоит, конечно, в том, что радость спорта во многих его видах «выдавливается» из молодых спортсменов излишне перетренировывающими их тренерами. Точно так же красота, внутренне присущая науке или искусству, «выдавливается» из юных умов инструменталистским подходом к образованию, который превалирует сегодня.

Вместо того чтобы позволить молодым людям развивать в себе любовь и преданность избранному делу, мы внушаем им, что это лишь путь к достижению более высокого дохода, или более значимого резюме, или какой-то другой конкретной «цели». Но такой подход заслоняет причину, по которой мы прежде всего и занимаемся спортом, наукой или искусством.

Вне всякого сомнения, существуют и противоположные примеры – люди, которые многого достигли в спорте и других сферах деятельности исключительно благодаря воздействию на них внешних мотиваторов. При этом немедленно на ум приходит Андре Агасси, хотя я никогда полностью не доверял его словам о том, что он «ненавидел теннис». Если бы это было так, почему он продолжил свою профессиональную карьеру после того, как заработал состояние и вышел из орбиты влияния своего властного отца? В одном из интервью в прошлом году Агасси, почти что извиняясь, признался, что часто игра в теннис доставляла ему ни с чем не сравнимое удовольствие.

Ничто из сказанного выше не отрицает роль денег. Мы все хотим получать достойное вознаграждение за проделанную работу. Я просто утверждаю, что нельзя купить больше мотивации в человеке, просто выписывая ему чеки на более крупные суммы. Конечно, высокие гонорары и бонусы могут приводить к активному проявлению спортсменом заложенных в нем внутренних способностей. Но это скорее приведет к краткосрочности его жизни в спорте, к прямой противоположности спортивного долголетия.

Однако это не грозит Федереру. Когда он играет, танцуя на корте, он подтверждает мысль о том, что страсть – не бесплотная субстанция, а вполне ощутимое психологическое наполнение креативности и драйва. Вероятно, у Федерера есть выдающиеся способности, однако они не смогли бы реализоваться, если бы в спортсмене не жила огромная любовь к игре. Завтра он попытается добиться поразительного результата – выиграть 38-й полуфинал турниров Большого шлема.

Это и есть долголетие, которое нельзя купить за деньги.