Текст книги "Планета Афон. Крестный Ход"

– Так это ты Сталину своему спасибо скажи, что не токмо до войны довёл, но и полстраны в руины обратил. Да ещё народу пересажал и уничтожил сколько – не выговоришь… Ладно, речь не об этом. Я продолжу.

Вот ты мне ответь, почему артисты до ста лет продолжают работать в театре и сниматься в кино, умирают на сцене, а бывшие военные, как в сорок пять на пенсию выйдут, только и дел, что ныть и выклянчивать у власти очередную подачку?

Ты что, в сорок пять уже ни на что не годен? Ты что, инвалид, нет возможности взять землю и заняться фермерством?

– А на какие шиши, скажи, хозяйство поднимать? – не унимался бывший вояка.

– А ты посчитай, сколько за свою военную карьеру пропил? Сколько на баб потратил? Да если бы все суммировать, да ещё проценты приплюсовать, ты бы смог агрохолдинг открыть.

– Ха, скажешь тоже! – Семёныч не удержался от иронии. – Сколько за это время было инфляций, сколько денежных реформ, от них бы один пепел остался!

– А кто мешал вкладываться в недвижимость постепенно?

Получил довольствие – отпуск потрать с пользой. Сейчас бы уже имел дворец хрустальный. А то спустите всё максимум за неделю, потом зубы на полку, и так до пенсии. А теперь кто-то виноват, что в кармане вошь на аркане.

Ладно, я отвлёкся, продолжу. Поначалу кто чем мог занялся: огородом, кроликов разводили, кто арбузы стал выращивать или пчёл разводить – одним словом не сломались, несколько лет выживали.

Церковь открыли в селе, в которой зернохранилище было, назначили настоятеля, и Господь нас не оставил.

В ста верстах от села расформировали воинскую часть, и несколько офицерских семей переселились в наше село, благо брошенных домов в то время было с избытком. Они ещё и технику списанную с собой приволокли на трейлерах – несколько вездеходов не ходячих и кучу запчастей к ним. Короче говоря, в нашем полку не просто прибыло, но и с гаком.

Тут дело сразу сдвинулось с мёртвой точки.

Командир ихний взял бразды правления в свои руки, всю технику наладили своими силами, построили надлежащие укрытия, выставили охрану, чтобы не повадно было пройдохам разворовывать имущество – всё честь по чести.

Коровник развалившийся покололи на щебёнку и засыпали, насколько возможно, колдобины на шоссе, так что в любую погоду можно было до трассы на машине добраться.

А то раньше, как дождь пройдёт – мы словно в плену, отрезаны от Большой земли. Только с трактором можно было проехать или на вездеходе. Скорая и то с трудом добиралась, вязла в грязи.

Через пару лет хозяйство стало приносить реальный доход.

Теперь нам никто не указывал, что и когда сажать и сеять. Бахчу стали выращивать, виноград, чего раньше в помине не было. Дорогу по чуть-чуть заасфальтировали, и сразу дачников понаехало, сбывать урожай стало проще. У людей реальная копейка появилась, даже за кордон люди ездить начали.

Естественно, об этом пронюхала местная мафия и решила обложить нас данью. Причём из Україны братва, но там поживиться нечем, вот и решили москалей пощипать. Нашей власти они откатывали – она их не трогала, а правоохранители до них добраться не могли – другое государство. Все окрестные сёла подчинили, а куда денешься? Жаловаться некому. Долго нам житья не давали, но мы придумали, как эту занозу сковырнуть.

– Что, решили в Верховную Раду с петицией обратиться? – съязвил Алексей Семёнович.

– Мелко плаваешь, – не менее язвительно ответил Николай. – В Раде такие же волки заседают, только откаты миллионные. Не-е, мы сами с ними разобрались, да так, что больше носа не кажут в наши края. Фельдмаршал наш им чисто конкретно растолковал, что к чему.

– Как же ему это удалось, – даже меня заинтриговала «повесть о трёх колосках».

– Расскажу, только давай повторим, – и заветная ёмкость вновь увидела свет.

Глоточек на этот раз был лошадиный, видимо Николай решил лишний раз не рисковать нарваться на неприятность.

Влага разлилась по организму обжигающей волной, домашние овощи сразу обрели божественный вкус, а слуховой нерв, дотоле блуждающий, моментально настроился на соответствующую волну. Заинтригованные слушатели ждали развязки.

– Как всегда, по осени они заявились и стали требовать мзду. Только на этот раз ставка резко выросла, почти вдвое.

Казалось бы, с чего вдруг? Петрович им так-сяк, по-человечески всё растолковал, мол, не по-джентельменски поступаете, братцы, так можно и всего лишиться, даже головы.

Главарь ихний объяснять ничего не стал, буром попёр на фельдмаршала, плати, мол, не то грозился устроить карнавал.

А Петрович наш Афган прошёл, сорок раз смерти в глаза глядел, а тут какой-то недоношенный молокосос ему кляп в уши вставляет. Но сдержался, до крови не дошло, просто конкретно потребовал объяснений.

Скажу честно: хохлы – это малограмотное и туповатое чмо. Я служил с ними и хорошо в них разобрался: как только сбиваются в стаи – становятся как чёрные: тупые и наглые.

Суть их примерно такова: пока у них всё в порядке, жизнь налажена и полный ажур – естественно исключительно их заслуга, это они такие умные и работящие. И полное презрение к тем, кто живёт хуже и беднее их.

Но как только жизнь даёт трещину или кризис какой – все кругом становятся виноватыми, только не они. У них сразу появляется дикое стремление сделать так, чтобы тот, кого они вчера презирали, а сегодня вдруг стал жить лучше их, получил кучу всяких трудностей и гадостей. Типа у меня свинья сдохла, так пусть подохнет и у соседа.

Чего говорить, когда происходит облом и тема не увенчалась желаемым результатом, начинается самое жуткое – шакалы выходят из драпировки ночи и готовы к беспощадной грызне.

Короче, этот хмырь поначалу заартачился, но потом понёс: типа у нас дачников прибыло, с них тоже не плохо бы состричь, да и цены растут не по дням, а по часам. Одним словом, проверял нас на вшивость. Поддались бы – абзац, с нас бы по гроб жизни не слезли, доили бы каждый год по возрастающей.

Поэтому Петрович им недвусмысленно намекнул: или они уезжают по-хорошему ни с чем, или их увезут ногами вперёд. Налоги мы платим исправно, а всякой мрази платить не собираемся. Так что бросайте это дело или меняйте прописку.

Видимо, ребята не привыкли, чтобы с ними разговаривали в подобной манере и решили нас поучить правилам поведения.

Только способ выбрали неудачный: не поняли, с кем имеют дело. Мы-то уже знали их почерк, поэтому заранее подготовились. На местную милицию уже не надеялись, к тому же не зря Петрович в разведке служил – память на лица у него о-го-го!

Несколько лет назад кто-то из районного или милицейского начальства дочку замуж выдавал. Гульба была с фейерверками, скромностью не пахло. Так вот, среди приглашённых те самые братки мельтешили, кто-то из них родственником приходится районному голове.

Поняли мы, что за здорово живёшь, от них не отделаешься. Разборка предстоит кровавая. Но и победа нам дивидендов не сулит, ясно, что с братков начальство тоже хороший процент имеет. Короче, нарисовался классический любовный треугольник, хоть роман сочиняй на тему «кому на Руси жить надоело».

Нам не надоело это точно, а у них что на уме?..

И вот дозорные наши – мы каждую ночь отряжали ребят охранять дорогу – сообщают: на дороге показались три джипа с тонированными стёклами, движутся со стороны Україны.

На западе дорога перед селом речку пересекает, мост деревянный, но крепкий, мы его содержим в исправном состоянии. По случаю, две доски подпилили, снизу брусом подпёрли, чтобы, когда надо будет, выдернуть и в капкан поймать.

По берегам речки ивняк, потом лес начинается, спрятать в нём гусеничный вездеход – нечего делать. Как только головной джип братков на мост въехал, доски хрустнули, и машина по уши засела. Две другие в неё упёрлись, и тогда сзади мы всю эту колонну тягачом заблокировали. Направили на них два прожектора, ослепили ребяток, а в это время уже и подмога тут как здесь.

Хотя у всех наших стволы были, но в перепалку вступать не хотелось, поэтому придумали более оригинальный способ. Решили братков взять на понт – сработало как по нотам.

Лёха Карпов ещё в девяностых нашёл неразорвавшуюся авиабомбу времён войны. А он в армии сапёром служил, с такими штуками сталкивался. Взрыватель из неё вывинтил, тротил вытопил, а саму припрятал, авось пригодится. Вот и пригодилась. Положили мы её под мост, аккурат промеж опор, так что если бы рванула, то браткам кости собирать во чистом поле.

Поначалу они хвост пистолетом, думали, мы им стрелку устроим. Ночь, они вооружены до зубов, к тому же у них «крыша», а нам шум поднимать не выгодно. Шансы явно в их пользу.

Но авиабомба меняла расклад девять к одному. Один выстрел во взрыватель, и им «братская» могила. А нас бы даже не задело, если только контузило бы. Но мы и это предусмотрели, все были в наушниках. К тому же на нас никто бы и не подумал: лежала бомба с войны и случайно решила рвануть. Она же не знала, что на мосту братки сгрудились…

Петрович шутить не любил, дал им минуту на размышление: или они бросают машины и стволы и пешком отправляются, откуда пришли, или мы приводим приговор в исполнение.

За деньги, как известно, многие готовы убивать, а вот умирать за карбованцi бравые хлопцi не захотели. Побросали свой металлолом, собрали ноги в руки и поканали в Незалэжную.

Больше с их стороны мы проблем не имели.

Однако «крыша» в районе у них всё же была…

– Что, досталось вам от районного начальства? – азъ недостойный первый раз проронил словечко. Впрочем, и других собеседников так захватил рассказ Николая, что забывали даже и дышать. Коля достал-таки ещё раз благородный напиток и наполовинил наши стаканы. Ирина слегка поморщилась от запаха, а мы проглотили дозу с юмором, слегка осадив помидорчиком.

– Не успели мы последний сон доглядеть, как пожаловали гости дорогие, – продолжал Николай, дожёвывая хрустящий огурчик. – Прикатил автобус со спецназом, собачки у них на взрывчатку натасканные, в общем, хотели предпринять тотальный обыск на предмет изъятия оружия у населения.

Санкцию прокурора предъявили, так что, ребята, лучше по-хорошему всё сдайте, и мы тихо уедем. Думали, что с первоклашками дело имеют, на понт решили взять.

Это только в советских фильмах чистосердечное признание смягчает ответственность, а на деле только удлинняет срок. К тому же офицерики наши подкованы по юридической части на все четыре копыта, это не забитые безграмотные мужики.

Петрович сразу позвонил прокурору и спросил, на каком основании выдан ордер на обыск. В противном случае грозился донести до Генеральной прокуратуры, а это уже грозило потерей мундира за беспредел. Прокурор не стал упираться, назвал имена двух «свидетелей», которые написали заявления.

Вот только эти «свидетели» уже который год околачивались в Сибири на заработках. Последний раз Серёгу Терентьева видели в прошлом году – на побывку приезжал, – а второй вообще не из нашего села и тоже на заработках, а заявления написаны нынешним числом. Липа, одним словом, поэтому с санкцией можно было сходить… Не буду уточнять куда (при даме).

Омоновцы немного растерялись, не ожидали такого расклада, но и возвращаться ни с чем тоже не хотелось.

Тогда они выпустили собачек, мол, если учуют что, то можно и поплевать на закон – война всё спишет. Но пёсики побегали-побегали, и ничего не учуяли. Наши тоже не лохи, припрятали всё надёжно и следы замели. Ищите, хоть до пришествия белых медведей в Сахару, найдёте лишь хвост от пьяного динозавра и то, если без перекуров искать будете.

А тут наши красавицы расстарались, стол для ребят накрыли, всякой всячины натащили, в общем ссориться с нами из-за этих отморозков им как-то не с руки. Но и перед начальством оправдаться тоже нужно, стукачей среди них тоже хватает, скажут, что откупились, мол, так ещё и дело заведут.

Тогда Петрович им идею подал, чтобы они написали в отчёте, мол, авиабомба та – муляж. Просто мальчики ночью, да ещё со страху её толком не разглядели. На том и сошлись.

Ещё для проформы у всех ружья охотничьи переписали, лицензии проверили. Криминала никакого не нашли – все бывшие военные. С тем и уехали.

А отморозки эти больше в наши края ни ногой. Окрестные сёла какое-то время ещё продолжали трясти, но вскоре у них междоусобные разборки начались. «Крышу» ихнюю из нашего района то ли в область перевели, то ли посадили, и братано-убийственные войны с тех пор прекратились.

– Что, так ни разу больше и не появлялись? – Алексей Семёнович выразил архи крайнюю степень удивления, как будто речь шла об экспедиции инопланетян за золотым руном.

– Так жить-то всем хочется, даже больше чем кушать… ананасы с рябчиками на Канарах.

Николай сделал ладонями крест и ненадолго замолчал. Потом намекнул ещё повторить по маленькой, но мне на сегодня уже хватило. За неимением лучшего, он предложил Ирине это дело перекурить, и она с готовностью отозвалась зеленоглазой улыбкой.

Мы же остались с Семёнычем переваривать впечатления, которые без аперитива у него явно вызвали метеоризм.

За окнами ночь сгустилась до состояния битумной смеси, светлячки фонарей мелькали то тут, то там крайне редко, будто по принуждению. Лунный диск цеплялся за макушки южной растительности и будто бежал за поездом, перепрыгивая с дерева на дерево. Почти невидимая дымка укрыла выжженную степь, словно пуховым одеялом. Звёзд из вагона не было видно, но стоило выйти в темноту, как идиллическая картина безкрайней метагалактики сразу зачарует взор, и не позволит ему оторваться до первых всполохов утренних зарниц.

Однако любоваться звёздным небом нам не сулило до самой Керчи, поскольку остановок больше не предвиделось. Хотя, в Багерово поезд собрался притормозить на минутку, но выйти подышать не получится.

Впрочем, до Керчи уже рукой подать, пассажиры начали потихоньку обозначать броуновское движение.

Света серебристым голосочком напоминала особо забывчивым об исполнении гражданского долга, а мне вдруг вспомнилось, что обещал посвятить ей стишок на память. Но начавшуюся, было, работу по рифмованию слов и складыванию строк, снова прервал голос нашего незабвенного ветерана. Когда поезд зафиксировал стоянку на станции Багерово, сердце Алексея Семёновича защемила ностальгия по безвозвратно ушедшим временам.

– Ты знаешь, что в Багерово находится уникальная взлётно-посадочная полоса, с которой в своё время стартовал космический челнок Буран»? – процедил он с болью в сердце.

– Как не знать? Я же в своё время носил погоны как раз Воздушно-космических войск. И здесь побывал неоднократно, и все советские космодромы и полигоны объехал. Столько денег народных вломили что сюда, что в Байконур, что в Капустин Яр, а теперь это всё заграница. К тому же не нужно это никому кроме нас. Слава Богу, Плесецк в России оказался.

– Конечно, раздербанили страну, а теперь миллиарды за аренду отстёгиваем…

– Так почему в России не строили? – мой ответ, поверг противника в нокдаун. – Что, на семнадцати миллионах квадратных вёрст подходящего места не сыскалось?

Все, кто служил на Байконуре, в один голос говорили, что там любая царапина становится гнойной язвой, год не заживает.

Да я и сам бывал там не раз, вот уж где действительно «акмола» (белая могила). В Плесецке, конечно, тоже не мёд, но климат куда благодатнее. Тайга!

– Зато какая эйфория была после полёта Гагарина! Как народ был горд за свою страну. Мы первыми отправили человека в космос! Мы были лучше! Почти год был необыкновенный энтузиазм во всех сферах, необыкновенный подъём. А потом как-то всё смешалось…

– Оно бы смешалось в тот же день, если бы народ узнал всю правду об этом «подвиге».

– А что, что-то не так было? – удивление Алексея Семёновича было настолько искренним и неподдельным, что мне без шпаргалки стало понятно – к Воздушно-космическим войскам он не имел даже касательного отношения. Иначе он тоже знал бы, что Юрий Гагарин был не первым человеком в космосе, а первым, вернувшимся оттуда живым.

Если быть точным до конца, то двенадцатым, хотя истина ушла в могилу вместе с Сергеем Павловичем Королёвым.

– Мне на Байконуре довелось пообщаться с «большими звёздами», хотя и в Плесецке под большой стакан много чего услышал занятного. В большинстве там невыездные разведчики в почётной ссылке, от своих у них тайн нет.

А уж тем, кто побывал в стратосфере, таки вообще опасаться нечего, с одним из них я крепко подружился, он мне всё как на духу рассказал.

Янки в космической области ноздря в ноздрю с нами шли, но посылать человека на верную гибель у них не принято. Вот и ждали, когда у нас срастётся. А как только первый вернулся живым, так сразу запустили своего.

Кстати, буквально за час до старта Гагарина на корабле обнаружили неисправность, а то бы и он живым не вернулся. Вот что значит евангельское число – Сам Господь его хранил!

Соединённоштатники же потом сняли кино про высадку на Луну, и вот уже они первые!

– Интересно, конечно всё, я не знал, – сокрушённо промолвил Алексей Семёнович. – Но всё равно это не умаляет достижений советской космонавтики. Сейчас того и близко нет.

– А ты вспомни, как народ тогда жил, и какие деньги тратились на всю эту музыку! Потому что у США были стратегические бомбардировщики и базы по всему мiру, а мы могли их достать лишь баллистическими ракетами.

Потому и не жалели никаких средств для достижения паритета. А мирный космос – всего лишь ширма. И космонавта запустили для того, чтобы показать всему мiру нашу готовность нанести превентивный удар. А закончилась вся эта драчка Карибским кризисом. Ещё бы чуть и Третья мiровая война полыхнула. Вот к чему привела эта так называемая эйфория.

Жизнь прекрасна, когда в ней нéт места подвигу!

– А какая эйфория была после августа 1991-го, когда низложили ГКЧП. Помнишь? – мы не заметили, как возвернулись из курительного тамбура наши попутчики, и Николай снова взял слово. – Я как раз в Москве в это время находился, приехал поступать в институт. И помню лица людей, на них расцвело какое-то необыкновенное выражение, которого я никогда больше не видал: ни до, ни после.

Поначалу мне показалось, что москвичи большинстве своём – это аморфная масса, сосредоточенная на личных проблемах. А тут лица просто светились, на них было написано выражение гордости за свою страну, что её ждёт великое будущее…

– Вот именно! – Алексей Семёнович и тут не удержался, чтобы не опрокинуть навзничь так ненавистный ему либерально-демократический строй. – Всё захватили жадные и наглые люди, нацеленные прихватить себе в карманы как можно больше, которые с самого начала об этом только и мечтали.

Народ хотел свободы и демократии, полагая, что, если дать свободу и равные права, у нас будет чудесное, справедливое общество. Все будут работать, как могут. И рынок всё урегулирует.

А рынок существует только в жёстком государстве, при разумных и неотвратимо действующих законах. Если этого жёсткого государства нет, рынок становится воровским притоном, где паханы и бандиты правят по понятиям, как на зоне.

– Трудно с тобой не согласиться, – азъ недостойный решил зайти с тыла, чтобы добить соперника окончательно. – Вот только кто эти жадные и наглые люди? Они что, с Юпитера прилетели или от пингвинов произошли?

Они родились и выросли в СССР, получили здешнее бесплатное образование. И разве это не бывшие партократы и комсомольцы? Которые раньше в райкомах штаны протирали и мозги людям пудрили за ради кормушки, а теперь они только окраску поменяли и из райкомов переселились в офисы.

А сущность как была волчьей, так и осталась, запросы только выросли на несколько порядков, благо уже устав не требует блюсти скромность в быту, можно и дворцы, и яхты иметь.

Единственное, в чём, пожалуй, никто и никогда не откажется тонуть, – это роскошь.

Женщины во все века хотели слышать поэтические строки. Сейчас, естественно, тоже, только не в бараках под пение мошкары, а во дворцах, в «Мерседесах» с климат-контролем и пятизвёздных отелях на Лазурном берегу.

«Поэт» должен зарабатывать при этом миллионы, чтобы ей завидовали соперницы или просто из желания утереть нос.

Отняв у людей веру, комунизты дали зелёный свет наркомании, пьянству, абортам. Лиши человека веры в Бога, и он перестаёт понимать, в чём смысл жизни. Прежде всего, в стяжании Духа Святого, благодати Божией.

Ищите прежде Царствия Божия, но духовный человек и тут уже получает велию радость.

Бабушки и в 70, и в 80 лет выдерживают по пять часов службы в храме. Они уже здесь получают радость, не сравнимую ни с какими почестями и сладостями, что никакими словами не выразить.

А отними у человека веру, он сразу тянется за материальными выгодами, роскошью. Отсюда и зависть, и коррупция.

Будет вера в людях – не будет почвы и для коррупции…

За окнами стали мелькать огни большого города, и наша несравненная проводница глянула в последний раз на свою вотчину и потихоньку начала пробиваться к выходу.

– Что-то я не заметил у неё обручального кольца, – с каким-то неподдельным сочувствием промолвил наш уважаемый ветеран. – Такая замечательная девушка и не замужем…

– Видимо, на Свете счастья нет! – подытожил азъ многогрешный наш зело задушевный многочасовой диспут. – Зато, какое счастье, что есть такие очаровательные проводницы!

Алексей Семёнович подвёл черту судорожным сокращением диафрагмы с короткими выдохами через рот.

Стало быть, при всех наших идеологических разногласиях, мы расстаёмся если не друзьями, то, по крайней мере, братьями во Христе. Слава Богу за всё!