Текст книги "Стилет для «Тайфуна»"

Пока разбирались с немецкой пушкой, по связи прошло сообщение, что комполка ранен и командование перешло к комбату мотострелков. Чуть погодя началось движение, связанное с началом вывода гражданских и десанта. Неподалеку от танка Колосова встал командирский танк, а с другой стороны деревни разместились оставшиеся два танка-тральщика. Задача: огнем прикрыть вывод людей и отход десантников из Двоевки.

Наконец химики поставили дымзавесу, и вдоль железной дороги под позициями танков пошли люди. Они шли колонной, помогая друг другу, неся раненых и маленьких детей. В основном женщины, очень много детей, меньше – стариков. Дым, сносимый ветром, не поднимался высоко, позволяя экипажам видеть цели и стрелять. Немцы, понимая, что происходит, мстили, не в силах предотвратить происходящее. Но видели только танки, поэтому между машинами стали подниматься султаны разрывов. Недолеты разрывались на склоне высоты, угрожая попаданием по выводимым людям. Гришин приказал танкам отодвинуться от склона, вытягивая на себя артиллерийский огонь, и продолжать сдерживание немецкой пехоты. А через полчаса начался отход десантников. К этому моменту батальон испытывал серьезное давление по всем ключевым точкам. Немцы рассредоточили артиллерию и минометы, избегая быстрого обнаружения и уничтожения. На позиции рот и на территории треугольника, обороняемого батальоном, все чаще стали падать снаряды и мины. Против каждой из рот действовали силы не меньше батальона. Если бы не поддержка авиации, серьезно затруднявшей немцам переброску сил к плацдарму, шансов бы у БТГ не было. Гришин по связи запросил максимальную поддержку авиацией и одновременно приказал химикам быть в готовности к постановке дымзавес, под прикрытием которых батальон должен был сформировать колонну. Авангард колонны он оставил без изменений, за ним следовала рота с бойцами под броней, в середине шли транспортные машины, зенитчики и минометчики, а следом две роты с бойцами на броне. Арьергард составили два танковых взвода. Они должны были сдерживать противника со стороны Червоного Рожнова и уже занятой врагом Двоевки.

Даже в мирное время построить и вытянуть колонну из несколько десятков единиц техники – задача непростая и требующая времени. Здесь же его не было.

Заняв в поле, на его взгляд, ключевую позицию и выбравшись на броню, чтобы видеть все своими глазами, капитан отдал приказ о начале вытягивания колонны. Первыми пошли три танка-тральщика. Они двигались в сторону Ястребов, оставляя Дашковку слева. Над этими деревнями сейчас крутилось колесо штурмовиков. Сразу же за танками вытянулась колонна первой роты. С небольшим опозданием построилась колонна транспортных «Тайфунов» и БМП, отданных для транспортировки спасенных. И как только авангард доложил, что противник в районе Ястребов сбит с позиций и рассеян, колонна пришла в движение. Тотчас же Гришин дал команду на отход второй роты. Сам же переместился к позициям роты, державшей оборону, в сторону Дашковки. Голова колонны к этому моменту уже входила в Юрино. Противник, не имея достаточно сил и времени, не успевал везде создать серьезную оборону. Этим следовало пользоваться. Выставив заслон на высоте 243,1, Гришин прикрыл колонну от возможной контратаки со стороны Дашковки.

Как только мимо него прошли БМП второй роты, он дал команду на отход танкистам и третьей роте, на позициях которой он находился в данный момент, а сам устремился в голову колонны.

По информации из оперативного центра, в лесных массивах немцы рассредоточили большое количество пехоты. Имелась опасность, что эта пехота была вооружена фаустпатронами. Поэтому было принято решение по изменению маршрута отхода. Авиация продолжала наносить удары по скоплениям противника на пути движения и максимально затруднять его возможности по переброске сил.

В Юрино колонна преодолела железную дорогу и, оставляя справа болото и Демидовский лес, двинулась на юг. Этот маршрут был проложен по максимально открытым местам. Появлялась вероятность попасть под артиллерийский огонь по площадям и огонь противотанковых засад, но эта вероятность с учетом разведвозможностей союзников была гораздо ниже опасности фаустников. Перед большаком Вязьма – Знаменка Гришин притормозил колонну, дав возможность выйти в авангард второй роте. При пересечении она должна была обеспечить заслоны в обе стороны. Преодолев большак, голова колонны направилась к Красному Трошино. До него уже доставала артиллерия района. Возможности остановить колонну или хотя бы существенно замедлить у немцев значительно уменьшились. Колонна вышла на дорогу и, прикрываясь боковыми заслонами, устремилась на юг.

Линию фронта пересекали уже в начинающихся сумерках. Когда последний танк арьергарда прошел мимо НП второго эшелона 87-го полка, возле которого остановился Гришин, он внезапно почувствовал непреодолимую тяжесть и усталость. Во рту пересохло. Он вспомнил, что с утра он не только не ел, но даже не пил. Вяло поинтересовался у экипажа, нет ли у них воды попить. И выпил почти всю протянутую фляжку. Вода была теплая и отдавала запахами солярки, масла и пороха. Или это брезент фляжки так пропитался запахами танка? Ему было все равно. Видно танкисты сообразили, что комбат не только не пил ничего, но и не ел, и ему протянули быстро слепленный бутерброд из куска черного хлеба и шмата сала.

– Давай к оперативному центру! – жуя, отдал он команду механику.

2 января 1942 г.

г. Ельня

Рота снова заняла позиции на высоте 270,2. Правда, людей в ней стало еще меньше, но все же это была еще рота. Сокращенного состава, но рота. Вчера к плацдарму 101-й дивизии прорвались ударная группировка 4-й армии Калининского фронта во главе со 144-й и 166-й дивизиями 20-й армии. А сегодня три танковых полка 101-й, 144-й и 166-й дивизий, объединенных в сводную группу, должны были нанести встречный удар в направлении наступавшей 134-й дивизии, шедшей в авангарде сил Западного фронта. Отголоски боев на юго-востоке стали слышны со вчерашнего дня. Плюс на этом же направлении шли беспрерывные воздушные бои, в которых активно стала принимать участие и авиация Западного фронта. Трофимов понял это, наблюдая, как часть советских самолетов уходила на восток, в отличие от самолетов дивизии Захарова.

Сводной группе явно не хватало пехоты, поэтому полк, в котором эти дни воевал Трофимов, в полном составе вошел в ее состав. Хотя говорить «в полном составе» было не совсем верно. Из полка тоже сколотили сводную группу пехоты на БТР. Рота Трофимова вошла в полном составе – восемь оставшихся неповрежденных БТР-152 и пятьдесят два бойца, включая его. Последние дни стоили роте большой крови. Алексей подозревал, что это относилось не только к его роте, но и ко всей дивизии. Хотя все относительно. Раньше он читал в постперестроечной литературе, что это советские генералы-мясники заваливали немецкие позиции трупами своих солдат, вынуждая «культурных и правильных» европейцев не выдерживать этого ужаса и отступать. Так вот – Трофимов воочию убедился, что все выше сказанное можно отнести и к немецким генералам. Перед позициями их батальона все поле было просто завалено трупами в серых шинелях. Немцы, выполняя приказ, шли на любые жертвы. До гранат дело не дошло, но дождь из пятидесятимиллиметровых мин неоднократно и обильно поливал не только первую траншею, но и позиции взвода, стоявшего во втором эшелоне участка обороны роты. В одну из таких атак схлопотал осколок и прибывший в его роту комиссар дивизии Зириков.

Но все когда-нибудь кончается. Кончились силы и у этой немецкой дивизии. Обескровив ее на обороне, комдив бросил в атаку на нее танковый полк. В итоге рота Трофимова вернулась на позиции на высоте. Немцам снова нужно было начинать все сначала. Но уже через сутки ельнинский плацдарм деблокировала 4-я армия Еременко. И ситуация изменилась кардинально. Теперь нам нужно было наступать, а немцам обороняться. Наступление планировалось на завтрашнее утро.

Неожиданно в землянку Трофимова вошел незнакомый человек, одетый в странный мешковатый зимний комбинезон. Выпрямившись и отдав честь, доложил:

– Лейтенант Кубышкин! Командир первой роты второго батальона девятой воздушно-десантной бригады. Рота прибыла в ваше распоряжение.

Трофимов поднялся ему навстречу и, ответив на приветствие, протянул руку.

– Майор Трофимов. Алексей!

– Лейтенант Кубышкин! – лейтенант отчего-то заробел. – Алексей!

– Ну вот! Тезки! И… без обид! Сколько тебе лет, Алексей?

– Двадцать.

– Ну, не тушуйся. Как известно – этот недостаток проходит со временем. Закончил что? Или…

– Последний курс Рязанского пехотного училища имени Ворошилова. Досрочно.

– И сразу ротным?

– Нет. Я просто остался один из командиров в роте.

– Что, и командиров взводов нет?

– Командиры взводов старшины и сержанты.

– Понятно! Ты последний офицер роты.

– Я не офицер! Я – командир Красной Армии.

– Ну, не офицер так не офицер! Зато я офицер. Давай-ка разоблачайся и за стол. Пока чайку попьешь – расскажешь, что за рота у тебя. Где, кстати, сейчас твои бойцы?

– За гребнем высоты остались. Там, где у вас тыловые позиции и кухня. А меня сюда пропустили.

– Ну ладно, чуток подождут. Порадуй меня докладом.

– В роте шестьдесят два человека вместе со мной. Вооружение – шесть пулеметов. Из них три немецких. Двадцать семь автоматов ППШ и ППД. Семнадцать немецких автоматов. Девять карабинов и три снайперские винтовки.

– Неплохо! Из двух наших с тобой рот одну сколотить удалось. Да ты пей, пей чай!

Трофимов подвинул лейтенанту галеты. А сам думал в это время: «Как лучше – оставить его роту единым подразделением или распределить на усиление моих взводов? То, что они бойцы опытные, понятно, раз выжили. Но наверняка на технике не воевали, а нам предстоит идти на БТРах за танками. В принципе, сложного ничего нет. А если роту придется разбивать на части?»

– Скажи-ка ты мне, Леша, на технике воевать приходилось?

– На ваших бронетранспортерах? Нет! Наступали в основном сто сорок четвертая и сто шестьдесят шестая дивизии, а нас использовали для закрепления позиций. Машинами возили.

– Ну, тогда сделаем так! Ты пока будешь находиться в моем подчинении, будешь моим заместителем. У меня, как видишь, тоже с командными кадрами не очень хорошо. А твои взвода закрепим за моими. Сейчас вызовем сюда твоих и моих взводных, тут все обсудим и мы с тобой примем решение. У меня взводные тоже не все офицеры, так что, думаю, все сложится. Договорились?

– Договорились.

– Я, кстати, тоже училище имени Ворошилова закончил. Только пограничное.

3 января 1942 г.

г. Ельня

Наступление началось утром следующего дня. Что-либо противопоставить трем сотням танков, лобовая броня которых с трудом пробивалась даже восьмидесятивосьмимиллиметровками, немцы не смогли. Да и дивизия, противостоящая сводной группе, уже представляла собой лишь ее тень. Будь это нормальный фронт, немцы давно бы уже отправили ее на переформирование и пополнение. Однако в данной ситуации это было невозможно. Рота Трофимова в составе батальона двигалась за последними танками сводной группы, находясь на левом фланге атакующих порядков. Спешиваться не пришлось – организованное сопротивление отсутствовало. Пройдя некоторое время вслед за наступающей танковой лавиной, батальон, усиленный танковой ротой, повернул на север, прикрывая фланг наступающей группировки. Согласно плану, рота Трофимова занимала центральную часть обороны батальона. Так как позиция роты находилась на самом танкоопасном направлении, их усилили противотанковым взводом. Левым флангом позиции роты была маленькая – всего лишь в четыре двора – деревенька Коськовка; правым – деревня Петроченково. А в центре находилась командная высота 218,4. Именно на этой высоте они столкнулись с немцами. Противник силами до роты уже окапывался именно на этой высоте. Ничего тяжелее пулемета у них не было, поэтому исход был предрешен. Оставив на позициях убитых и раненых, немцы бежали в сторону деревни Мартынково. А вот оттуда по высоте ударили из противотанковых пушек и минометов. Пришлось бронетранспортеры оставить на обратной стороне высоты и занимать позиции одной пехотой. Накопать много немцы не успели, к тому же их позиция строилась на южной стороне высоты, а роте Трофимова нужно было окапываться на северной. Днем, с учетом того что Мартынково находилось от высоты в километре, а от Коськовки – вообще в шестистах метрах, окопаться под огнем было бы очень непросто, однако повезло – началась метель. Стрельба не прекратилась, но это была стрельба по площадям. Но в метели был и минус – видимость ограничивалась буквально сотней метров. И существовала опасность контратаки, когда противник сможет подойти к позициям роты вплотную. По показаниям пленных в квадрате деревень Мартынково – Сос – Мазово – Матченки находилось скопление немецких подразделений разной принадлежности общими силами до полка. Рота, сбитая с позиции бойцами Трофимова, была передовым охранением. Трофимов посчитал опасность немецкой атаки более существенной, нежели вероятность случайного попадания мины или снаряда в БТР, и вывел бойцов на высоту, прикрыв станковыми и ручными пулеметами с БТРов окапывающихся бойцов. И минут через сорок именно кинжальный огонь пяти СГМов и пяти «Дегтяревых» остановили последний рывок немецкой пехоты, незаметно подошедшей за пеленой метели. А секунды спустя в дело вступили автоматы и карабины бойцов роты. Окончательную точку поставили гранаты Ф-1, после разрывов которых немцы отступили к Мартынкову. Отличился Жолудев, первым заметивший в пелене метели немцев.

3 января 1942 г.

г. Москва. Кремль

– Товарищ Сталин, на проводе товарищ Шапошников.

– Соединяй!

Через секунды в трубке раздался немного взволнованный голос начальника Генерального Штаба.

– Товарищ Сталин! Дивизии Ершакова только что замкнули окружение.

– Хорошо! Что немцы?

– Все, как и предсказывалось аналитиками – сколько могли, сдерживали наши части, но никаких действий по свертыванию войск на восточном направлении и переброске войск в районы западнее Вязьмы не отмечается. Гитлер не может признать неудачу, и его окружение всячески поддерживает его в этом мнении. В Берлине не хотят уходить с позиций, обеспечивающих угрожающее положение для Москвы, и уверены, во-первых, во временности этой ситуации. И во-вторых, в возможности снабжения окруженной группировки и прорыва из окружения при необходимости. По данным разведки в районе Смоленска происходит накопление войск, прибывающих с запада и из резервов групп «Юг» и «Север».

– Хорошо! Первый этап операции выполнен. Переходите ко второму. И не забудьте поблагодарить Ершакова за отличное выполнение задачи.

4 января 1942 г.

г. Ельня

Утром следующего дня была предпринята атака на позиции роты уже по всем правилам, за исключением авианалета. Однако роты уже более-менее окопались, система огня была организована, поэтому немцев, наступающих по снегу выше колена, встретил огонь пулеметов, минометной батареи и контратака танковой роты. Нет, выбивать немцев из Мартынкова не стали – такая задача не ставилась, но и немцы больше не атаковали.

Через двое суток их сменила пехота 50-й армии, а батальон убыл в район сосредоточения полка. Дороги все были забиты техникой и пешими колоннами. Шло выдвижение войск Западного фронта на внешний и внутренний обводы окружения и смена ими частей 20-й армии. Которой после трехдневного отдыха, в течение которого было проведено обслуживание техники и оружия, получение припасов и пополнение боезапаса, была поставлена другая задача.

На базе 20-й армии Ставкой формировались три сводные группы. Первая в составе 134-й, 166-й мотострелковых дивизий, 1-го гвардейского кавкорпуса, резерва 20-й армии под управлением штаба армии совершала марш и концентрировались в районе Издешковского УРа. Вторая в составе 144-й дивизии и 11-го кавкорпуса двигалась в район сосредоточения под Дорогобуж. И третья в составе 101-й МСД и 4-го воздушно-десантного корпуса начинала наступление из района северо-восточнее Спас-Деменска направлением на Особый район.

10 января 1942 г.

Район северо-восточнее Спас-Деменска

Дивизия, усиленная десантниками, нанесла удар на рассвете 9 января. Направление – почти строго на север. Осью наступления являлась железная дорога Брянск – Вязьма. Задача – рассечь окруженную группировку до Особого района и далее при необходимости атаковать район Вязьмы с юга. Вслед сводной группе для закрепления занятой территории выдвигалась 2-я ударная армия. И, учитывая, что боевые действия планировались вдоль железнодорожной магистрали, для усиления выделялось несколько бронепоездов. Местность, по которой велось наступление, была крайне лесистой и малонаселенной, поэтому дивизия и десантники шли одной колонной. Это могло бы быть проблемой, если бы враг мог создать на пути наступления непреодолимый рубеж. В таком случае немцы могли бы малыми силами сдерживать наступление советских войск. Но при наличии превосходства в воздухе это было практически невозможно. Колонна двигалась со скоростью движения танкового авангарда. При встрече минно-взрывных заграждений и завалов подразделения пехоты и десантников спешивались, обходили опасное место по лесным массивам и при поддержке артиллерии атаковали немецкие пехотные прикрытия таких позиций.

Первый серьезный бой состоялся у деревни Ключики. Мост через речушку Баскаковка был, скорей всего, заминирован, и танковый авангард на него не пошел. Немцы занимали позиции в деревне. Разгорелся огневой бой между их противотанковыми пушками и нашими танками, ограниченными в движении узостью просеки. Помощь танкистам могла оказать только артиллерия, развернувшаяся в районе разъезда Баскаковка. Примерно через час в бой включилась и пехота, атаковавшая деревню из леса с южного и восточного направления. Однако немцы проявили упорство, и бой затянулся. Деревню взяли уже в сумерках. Воспользовавшись этим, передовой батальон после короткого боя при поддержке уже развернувшегося танкового батальона взял и деревни Баскаково и Яненки, прикрыв развертывание подразделений дивизии с запада и северо-запада. Одновременно уже в начинающейся ночи передовой полк атаковал и захватил Большие и Малые Мышенки, расположенные севернее, прямо у железнодорожной магистрали. И в этом захваченном районе сводная группа остановилась на ночевку, заняв оборону. Рота Трофимова в этот день участия в боях не принимала.

11 января 1942 г.

20-я армия

Утром 11 января в наступление перешли остальные дивизии 20-й армии и подчиненные ей оба кавалерийских корпуса.

Сводная группа 144-й МСД и 11-го кавкорпуса перешли в наступление с рубежа восточнее Дорогобужа. Передний край группа атаковала на узком фронте, оставляя слева русло Днепра, а справа – болотистую пойму Осьмы. Прорвав передовые позиции немецких войск, дивизия развернулась, имея в первом эшелоне три мотострелковых полка и создав полосу наступления около пятнадцати километров. Танковый полк и дивизии кавкорпуса шли во втором эшелоне. Объединенная артиллерийская группа двигалась по Старой Смоленской дороге, развертываясь и оказывая помощь наступающим полкам при необходимости. Следом за сводной группой, закрепляя успех, в прорыв вводилась 24-я армия. Задачей сводной группы был прорыв и взятие райцентра Семлево, установление локтевой связи с Особым районом и далее наступление на Вязьму с западного направления. В первый день наступления сводная группа вышла на рубеж Барсуки – Дыхлово на левом берегу Костри.

Оставшиеся 166-я и 134-я МСД, 1-й гвардейский корпус Белова атаковали противника с позиций Издешковского УРа. Райцентр Издешково, находящийся во второй линии немецкой обороны и превращенный в мощный опорный пункт, дивизии обходили слева и справа, оставляя его 58-й армии, следовавшей за сводной группой. Их путь лежал вдоль Минской магистрали и железной дороги Смоленск – Вязьма на восток. К исходу дня полки дивизий вышли на рубеж Горлова – Уварова – Бель, продвинувшись на пятнадцать километров.

101-я дивизия и десантники в этот день дошли до станции Угра. Этот район уже контролировался артиллерией Особого района, поэтому Угру заняли без боя. Железнодорожный мост через реку был разрушен еще осенью, поэтому здесь остановились на ночевку, обеспечивая выход в этот район войск 2-й ударной армии и готовя переправу.

12 января 1942 г.

Особый район

Утром 12 января южная ударная группировка 20-й армии без боев вышла на позиции обороны Особого района. Противник этому не препятствовал. Рота Трофимова следовала в колонне. Проезжая через позиции дивизии НКВД, ответили на приветствия пограничников, выбравшихся на брустверы. Рота только-только прошла вторую линию обороны, когда Трофимов заметил впереди слева от дороги несколько бронетранспортеров. И рядом с ними «уазик» комендатуры. Подъехав поближе, разглядел и беседующего с комдивом Богомолова. А ближе к дороге стоял комбат, внимательно высматривавший что-то в колонне. Трофимов догадывался, что именно тот высматривал. Поэтому вылез со своего места из-под брони и встал рядом с пулеметчиком. Комбат, увидев его, махнул рукой, указывая на обочину.

– Принять влево! Стой! – продублировал команду комбата голосом Трофимов. БТР сполз в снег и остановился. Майор, вздохнув, не торопясь, в соответствии с возрастом, спустился под броню и, открыв бронедверь, вышел из бронетранспортера.

– Товарищ полковник…

– Вольно! – Михайлов вместе с Богомоловым подошел к Трофимову и комбату. Богомолов поздоровался за руку и с комбатом, и с Трофимовым.

– Вот товарищ Богомолов из комендатуры Особого района интересуется, как воевал майор Трофимов. Поэтому в присутствии его непосредственного командира хочу сказать, что майор Трофимов чести советского офицера не уронил, воевал достойно. Ротой командовал уверенно, и была бы моя воля – я бы его и на батальон поставил. Вакансии есть. Но увы! Однако замечу: в список на награждение майор Трофимов внесен.

– Ну, не знаю, как наше командование – может, оно и учтет мнение командиров 20-й армии, но замечание от Ларисы Владимировны товарищ Трофимов получит. И не простое, как принято у военных – с занесением в грудную клетку, а мозг его будет съеден без наркоза и вскрытия черепной коробки. Уж не знаю, покроет ли награда это членовредительство или нет. Хотя… он же кадровый офицер – в голове, кроме кости, и нет ничего.

– Ну, это дело семейное. Надеюсь, все будет не так страшно.

Михайлов взглянул на часы.

– Ладно, мне на совещание нужно. Алексей Федорович! Разреши мне не как командиру, а по-простому поблагодарить тебя. Рад, что ты был с нами!

Комдив с чувством крепко пожал руку.

– Надеюсь, еще встретимся! А сейчас… Есть кому роту передать?

– Своих не осталось. Есть прикомандированный лейтенант – десантник.

– Ну, ничего! Найдем!

И уже обращаясь к комбату:

– Комбат, найдем?

– Найдем, товарищ полковник.

– Ну, тогда все! Прощай, майор!

Михайлов еще раз пожал руку и пошел к своему бронетранспортеру. Следом за ним, также пожав руку, двинулся и комбат.

– Товарищ полковник! – успел окликнуть уже взобравшегося на броню комдива Трофимов. – Разрешите с ротой попрощаться?

– Разрешаю! – ответил тот, открывая люк.

Алексей повернулся к роте. За спинами мимо стоящих БТРов его роты все так же нескончаемым потоком двигалась техника дивизии.

– Рота! К машинам! – и, обернувшись к Богомолову: – Серег! Подожди.

Тот в ответ развел руками.

– Нет проблем!

Бойцы посыпались через борта, выстраиваясь у своих машин.

Трофимов оглядел строй. Кого-то он знал – это в основном тех, кто и был в первоначальном составе роты, кого-то просто видел за эти дни – это относилось к приданным десантникам. Познакомиться с каждым подробно у него попросту не было времени. Он в основном общался с сержантами и старшинами, заменившими командиров взводов. Исключение составили лишь Семченков и Жолудев. Однако даже за эти считанные дни командования ротой между ним и каждым бойцом протянулась невидимая нить, связывавшая их всех в одно подразделение, в одну семью. Действительно, на войне время течет быстрее. В мирное время, да еще на гражданке, не всегда удается узнать человека полностью, даже если знаком с ним годы. Здесь же иногда одного боя хватает понять, кто есть кто. А уж несколько боев делают всех практически братьями. И изгоями – тех, кто ими не стал.

– Бойцы! Я коротко! Горжусь тем, что воевал с вами рядом. Наверно, это время – это то, ради чего я был рожден. Потому как оно самое значимое, что я сделал в жизни. Так складываются обстоятельства, что мы сейчас расстаемся. Желаю каждому из вас дожить до Победы! Мы все точно знаем, что она будет! А сейчас разрешите пожать каждому из вас руку на прощание!

И Трофимов двинулся к началу строя, где стояли Семченков и Жолудев – его личные телохранители. С ними попрощался, обняв каждого. Остальным пожал руки. После чего вышел снова на середину строя и скомандовал:

– Лейтенант Кубышкин! Ко мне!

Кубышкин выполнил команду. Алексей отдал ему честь и, пожимая руку, добавил:

– Командуй, Леша! Пока комбат замену не пришлет. Давай, удачи!

И, передав тому ППС с разгрузкой, пошел к «уазику».

– Ну, как оно? Штаны запасные не понадобились? – поинтересовался Богомолов, когда они сели в машину и тронулись.

– Как оно? А ты знаешь, вот по молодости, наверное, не так страшно было бы. А сейчас одно успокаивало – дети выросли, внуки растут, жизнь прожита и какой-никакой след я в ней оставил. А так – да! Страшновато было. Иногда. Человек ведь ко всему привыкает. К войне в том числе. Причем заметь, мы немцев били, а не они нас! Поэтому личный состав убеждать в неотвратимости Победы было не нужно, и состояние духа было позитивное. Как замполит скажу – в такой обстановке работать проще. Лучше ты мне ответь, как тут?

– Смотря где. В целом – хорошего мало. У тебя сменился шеф. Не начальник политотдела, а зам с нашей стороны. Молодой, ретивый жеребец! Похоже, приехал отметиться на войне перед прыжком в очередное руководящее кресло в Москве. Говорят, интересовался тобой. Возможно, жаждет крови. Но у тебя есть союзники. Политотдел весь за тебя.

– Понятно! Это все было актуально, когда я уходил с дивизией Михайлова. А сейчас уже неважно. Дальше пенсии меня не пошлют. И даже отобрать ее не смогут – не заслужил я ее. А дома у меня как?

– Ну, дома тебя ждет жена – с… суровая женщина. Получишь от нее взыскание.

– Ладно! Куда мы сейчас едем?

– Сегодня у тебя выходной. Твой начальник так распорядился. Завтра с утра – к нему на ковер. И, Алексей, надо бы отметить твое возвращение с войны.

– Обязательно! Давай сейчас в отдел – оружие в сейф уберу. И к Ларисе заедем. Обстановку уясним.

– Давай!

К счастью, в отделе никого из знакомых не было – весь личный состав работал «в поле». А то начались бы расспросы и так далее, а настроение как-то к этому не располагало. Убрав в сейф кобуру с пистолетом, Трофимов после короткого раздумья сунул туда и аптечку. Уже закрывая дверцу сейфа, вспомнил – открыл снова и достал выложенный при отъезде спецпропуск. Без него Портал пройти было достаточно сложно.

По дороге на станцию Алексей коротко рассказал Сергею о времени, прошедшем с момента, как он ушел с дивизией Михайлова.

Подъехали к станции. Там вовсю шла стройка – строилось капитальное здание станции. Трофимов же двинулся в сторону модуля со стоявшим перед ним «Тараканом». Войдя в модуль, Трофимов остановился. Справа из-за приоткрытой двери слышались голоса радиообмена дежурной с поездными бригадами. Слева находился кабинет с надписью «Начальник станции». Туда Алексей и двинулся. Приоткрыл дверь и, стараясь не шуметь, вошел. Жена работала. Ее взгляд из-под очков в тонкой золотистой оправе перебегал с экрана компьютера на клавиатуру и обратно. Вошедшего Алексея она не заметила. Трофимов смотрел на родную и любимую им женщину и улыбался, догадываясь, что она скажет. Наконец до нее дошло, что в кабинет кто-то вошел, и она оторвалась от монитора.

– О! Явился! Навоевался?

– Ну, ты хоть бы встретила мужа. С войны как-никак вернулся.

– А тебя туда кто-то посылал?

– А как же! Офицерский долг! Или ты забыла, за кого замуж выходила?

– Я еще не забыла, как кто-то обещал сделать меня женой полковника.

– Ну, почти получилось. Одна звезда уже есть.

– А еще две тебе не успеть получить.

– У меня есть самая большая и главная. Это ты!

Лариса сняла очки, встала, подошла к мужу, обняла его и тут же отстранилась.

– Фу! Как от тебя пахнет плохо!

Алексей засмеялся, поймал ее руками, прижал к себе и коротко поцеловал.

– Я соскучился по тебе.

– Отстань! Не надо было уезжать. Ты сейчас куда? – отстраняясь, спросила Лариса.

– Домой!

– Раздеваться на веранде! Верхнюю одежду оставишь там же. Остальное в ванну – вечером поставлю стирку. И главное! Готовь баню – будем тебя отмывать. Еда в холодильнике. Щи из квашеной капусты, как ты любишь. И еще я холодец сварила.

И, усаживаясь в кресло, добавила:

– Все, иди! Мне некогда – работать надо!

Трофимов улыбнулся и вышел.

– Ну, как там? – поинтересовался Богомолов.

– Нормально все! – продолжая улыбаться, ответил Трофимов. И добавил: – Сергей! Давай перенесем наше мероприятие на завтра?

– Не вопрос! Завтра так завтра!

Всю оставшуюся часть дороги до дома Трофимова они обсуждали его приключения.

В этот день 101-я МСД и 4-й ВДК активных действий не вели. Расположившись на территории Особого района, подразделения передавали раненых госпиталю Особого района и со складов получали боезапас, горючее и продовольствие.

Группа, наступающая от Дорогобужа, вышла на подступы райцентра Семлево. Между передовыми подразделениями 144-й дивизии и позициями Особого района остался не занятым промежуток в несколько километров. Это была единственная связь немецких войск, зажатых между советским фронтом, наступавшим от Спас-Деменска, Ельни и Дорогобужа, и Особым районом, с немецкими войсками в районе Вязьмы. И по дорогам в этом промежутке под огнем советской артиллерии ночью, бросив технику и тяжелое оружие, уходили немецкие войска.

Группа, наступавшая вдоль Минского шоссе, после упорного боя взяла станцию Семлево.

Части 5-й армии Западного фронта, наступавшие с востока, в этот день освободили Гжатск. 1-я ударная и 30-я армии того же фронта вышли на подступы ко Ржеву. Немецкое командование, сдерживая наступающие части Красной Армии, через Вязьму отводило войска из районов Темкино, Знаменка на территорию севернее автодороги Москва – Минск, уплотняя свою оборону в этом районе.

12 января 2017 г.

г. Вязьма

Покинув у ворот дома машину, Алексей услышал предупреждающий лай Арчи, сменившийся на радостный, как только он открыл калитку. Всегда удивляла эта способность собак опознавать хозяина, даже не видя его. Подойдя к вольеру и открыв его, Алексей подвергся натиску обрадованного возвращением хозяина алабая. Пообнимавшись с четвероногим другом, Трофимов закрыл вольер и пошел ко входу в дом. Верхнюю одежду, как и просила жена, снял на веранде. А дома разделся до трусов, кинул всю одежду в корзину для грязного белья и с наслаждением почувствовал себя дома. Потом принюхался и двинул в ванную, решив не дожидаться бани. Выйдя из душа, зашел в зал, включил компьютер, нашел на Ютубе «Пинк Флойд» и подключил большие колонки через усилитель. Услышав первые аккорды композиции TIME, удовлетворенно хмыкнул. Теперь точно он дома! После чего направился к холодильнику. Через десяток минут на столе перед ним стояли дымящиеся горячие щи, а рядом посуда с холодцом и баночка с хреном. Критически осмотрев обед, Алексей понял, что до полноты картины не хватает одной важной детали. Открыв дверцу полки, достал рюмку. Из-за двери вынул трехлитровую сорокоградусную настойку черной смородины и, налив рюмку, собрался поставить банку на место. Однако задумался, взглянул на часы и, убедившись, что до вечера еще времени более чем достаточно, банку убирать не стал.