Текст книги "Донские казачьи атаманы. Исторические очерки-биографии (1550– 1920)"

Современник и сотоварищ Корнилы Яковлева Михаил Самаренин занимал должность донского войскового атамана на протяжении нескольких лет, а в период с 1673 по 1678 годы он делил атаманскую власть с Корнилием Яковлевым попеременно.

Выходец из Поволжья, Михаил Самаренин рано выдвинулся в число главных донских старшин, прославившись в ряде походов против татар и турок. В 1665 году он во главе казачьего отряда соединился с союзными калмыками, разгромив под стенами Азова отряд турок и татар. В этом бою погиб зять турецкого султана Мустафа-паша, командовавший азовским гарнизоном[170]170
  РГАДА. Ф. 111. 1665. № 4. Лл. 1–2. Там же. 1666. № 1. Л. 8.


[Закрыть]. В 1666 году, после возвращения на Дон отряда бунташных казаков во главе с Василием Усом, стал войсковым атаманом. В том же году от имени всего Войска Донского Самаренин отправился в Москву с войсковой отпиской, в которой говорилось о строгом наказании казаков Василий Уса и полной покорности донцов государю Московскому.

Атаман Самаренин являлся активным противником Степана Разина и его голутвы, многократно ездил в Москву в напряженный период разинского движения 1667–1671 годов. Он лично участвовал в штурме Кагальницкого городка, где укрепился Степан Разин, и пленении легендарного атамана голытьбы. Весной – в начале лета 1671 года Самаренин в составе отряда во главе с Корнилой Яковлевым сопровождал Степана и Фрола Разиных в Москву.

В дальнейшем Михаил Самаренин активно боролся с раскольническим движением на Дону, жестоко расправляясь с наиболее активными сторонниками раскола.

Год кончины Михаила Самаренина неизвестен, но погребен он, по всей вероятности, в Черкасске (ныне станица Старочеркасская), где прожил большую часть своей жизни.

Годы рождения и смерти этого атамана неизвестны. Являлся сторонником промосковской ориентации, участвовал в подавлении разинского восстания. Ближайший сподвижник известных донских атаманов К. Яковлева и М. Самаренина. Участник многих походов донцов против турок и татар. В конце апреля 1671 года, когда войсковой атаман Корнила Яковлев во главе легковой станицы отправился в Москву с плененными Степаном и Фролом Разиными, Логин Семенов был избран донским войсковым атаманом[171]171
  Мининков Н. А. Указ. соч. С. 250.


[Закрыть]. По возвращении авторитетного Корнилы Яковлева из Москвы передал ему бразды атаманского правления. В дальнейшем принимал участие во всех важных военных и политических мероприятиях Войска Донского. Год смерти неизвестен.

Родился Иван Семенов на Дону, происходил, по всей вероятности, из «природных”, т. е. старожилых казаков. Активно участвуя в многочисленных походах и боях против турок и татар, сумел выдвинуться в «знатные старшины” и в 1683 г. впервые стал донским атаманом. В дальнейшем избирался войсковым атаманом в 1687, 1688, 1690, 1697 гг., сменяя на этом посту знаменитого Фрола Минаева. Участвовал практически во всех внутренних, внешнеполитических и военных мероприятиях Войска Донского этого периода.

Весной 1687 года Иван Семенов ушел с отрядом донцов под командованием Фрола Минаева в первый поход князя Василия Голицына против крымского хана. Двигаясь на соединение с основными силами русской армии, казаки и союзные калмыки встретили близ урочища Овечьи Воды тысячный отряд татарских конников, посланный ханом из-под Перекопа для добывания сведений о численности и направлении движения русской армии.

Обнаружив противника, Минаев с Семеновым некоторое время выжидали, определяя количественный состав татарского отряда, а потом после короткой перестрелки стремительно атаковали их, разрезав боевой порядок врага надвое. В разгоревшемся после этого бою казаки разгромили басурман. «Поле сражения усеяно было татарскими трупами, – писал по этому поводу историк Василий Сухоруков, – коих найдено на месте 500 человек, кроме убитых при преследовании; причем взяли в плен 50 человек, забрали весь их кош и отбили 90 человек пленных российских людей»[172]172
  Сухоруков В. Д. Историческое описание… // Дон. 1990. № 5. С. 145.


[Закрыть]. Однако поход в целом, несмотря на столь успешное начало, оказался неудачным, и в августе того же года казаки, с Минаевым и Семеновым во главе, вернулись в Черкасск.

Новую попытку усмирить Крым, отомстить хану за многолетние опустошительные набеги на Русь князь Василий Голицын предпринял в 1689 году. Весной этого года войсковой атаман Фрол Минаев получил из Москвы государево повеление возглавить казачье походное войско, однако на деле получилось иначе…

Опустошительное наводнение, начавшееся в марте, затопило Черкасск, разрушив часть крепостных стен, множество куреней, погубив большое число скота; были жертвы и среди казачьего населения донской столицы. В этих условиях собравшийся на майдане казачий круг постановил, чтобы Минаев остался в Черкассске. «Если будет царский гнев, – говорили казаки смущенному атаману, – то не на тебя одного, а на все Войско Донское, а нам тебя при теперешнем нещастии как отпустить»[173]173
  Там же. С. 146.


[Закрыть]. Фролу Минаеву пришлось остаться в Черкасске.

Походное же казачье войско возглавил Иван Семенов. Этот поход князя Голицына, как и предыдущий, завершился (по ряду причин) неудачей… В 1695 и 1696 года Семенов, по всей вероятности, участвовал в походах армии Петра Первого под Азов. В последующие годы Иван Семенов еще не раз избирался войсковым атаманом, и в последний раз это было в 1697 году. Дальнейшая судьба этого незаурядного человека неизвестна…

Войсковой атаман 1680 и 1687 годов Самойла Лаврентьевич Лаврентьев, в отличие от Корнилы Яковлева и Фрола Минаева, твердо державшихся промосковской ориентации, был ярым защитником донской автономии. Участник многих походов донских казаков против турок и татар, он выделялся смелостью и твердостью духа. Лаврентьев был старообрядцем, и это наложило особую печать на его деятельность в качестве войскового атамана, приведшую к старообрядческому бунту в Черкасске.

Старообрядцы стали появляться на Дону в конце 60-х годов XVII века, сразу же после опалы патриарха Никона. Они тайно, по три-четыре человека, селились по всему Дону в глухих местах. Между собой старообрядцы поддерживали постоянную связь, имея сторонников в казачьих городках. О существовании законспирированной старообрядческой организации в Черкасске узнали случайно, когда чернецы одного из скитов на реке Чир, рассорившись между собой, донесли в Главное войско, что один из их сотоварищей не молит Бога за царя и патриарха. Дерзкого старца схватили промосковски настроенные казаки, доставили в Черкассск и сожгли в 1676 году[174]174
  Соловьев С. История государства Российского с древнейших времен. Т. 13. М., 1879. С. 286.


[Закрыть].

Однако в Черкасске было много казаков, противившихся московскому влиянию. В старообрядческом движении они видели своих союзников в этой борьбе, оказывая старообрядцам тайное, а потом и явное покровительство. Главным их покровителем и являлся Самойла Лаврентьев. При поддержке Лаврентьева и старшин Фомы Севастьянова, Павла Чекунова и других влиятельных казаков старообрядческие священники Евтихий и Феодосий разъезжали по казачьим городкам, пропагандируя чистоту своей веры и обвиняя в ереси царя и патриарха.

Атаман Фрол Минаев был в отчаянии. Положение еще больше обострилось, когда в августе 1683 года в Черкасске на кругу прочитали грамоту, якобы присланную на Дон царем Иваном Алексеевичем. Жалуясь на притеснения бояр, государь просил казаков прийти в Москву и помочь ему обрести власть и величие, подобающие царю. Многие верили в подлинность царской грамоты, призывая побить атамана и старшин, поддерживающих бояр. Больше всех старались Самойла Лаврентьев и его сторонники, обвиняя Минаева с сотоварищами в измене казацкому делу. Обиженный этими обвинениями, Минаев отказался от атаманства, заявив, что скорее сложит голову на плахе, чем изменит присяге на верность Московскому государю.

Между тем в Москве узнали о чтении «воровского» письма и потребовали выдачи мятежных «старцев» – старообрядцев. Казаки, собравшись 6–7 сентября 1683 года на круг в Черкасске решительно отказались выдать «старцев», устами Самойлы Лаврентьева заявив, что «и без них на Москве много мяса». Тогда Москва потребовала от донцов немедленной выдачи Лаврентьева, как главного бунтовщика. «Казаки, – пишет историк Сухоруков, – таковым действием российского двора не были довольны, но, дабы прикрыть свое неудовольствие благовидными причинами, они призвали Самойлу Лаврентьева в войсковой круг», дабы изобличить его. Однако, как показал в Москве станичный атаман Кирей Матвеев, «Самойла Лаврентьев в расколе ими не замечен»[175]175
  Сухоруков В. Д. Историческое описание… // Дон. 1990. № 11. С. 139.


[Закрыть]. За столь дерзкий ответ Кирей Матвеев с казаками легковой станицы был заключен в московскую тюрьму, а на Дон ушла новая царская грамота с требованием выдачи Лаврентьева.

Но и на сей раз казаки не сдались. Когда на войсковом кругу Фрол Минаев зачитал эту грозную государеву грамоту, «большая часть казаков воспротивилась царскому повелению», заявив Минаеву, «что они за Самойлою Лаврентьевым никаких худых поступков не знают, что в церкви он ходит и в раскольничестве ими не замечен». Дабы избавиться от настырного Минаева, казаки выбрали его главой зимовой станицы и с войсковой грамотой отправили в Москву. В той «хитрой» грамоте говорилось, что «Самойла Лаврентьев одержим болезнью, что он никем не замечен в расколе и что он человек простой, неграмотный и церковных обрядов не знает»[176]176
  Там же.


[Закрыть].

Как только Минаев со станицей отбыл в Москву, избранный вместо него войсковым атаманом Самойла Лаврентьев разрешил служить в соборном приделе Иоанна Предтечи беглому старообрядческому попу Самойле. Причем служба велась по старым, «неисправленным» церковным книгам: в старом служебнике поминания имен царя и патриарха на большом выходе не было, а потому поп Самойла их и «не поминал», что само по себе каралось, и весьма строго.

Затем Лаврентьев собрал в Черкасске войсковой круг, на котором было дипломатично решено «великим государям (Петру и Ивану. – М. А.) служить по-прежнему и чтоб впредь по всему Дону было смирно, а раскольщиков раскольщиками не называть и сверх старых книг ничего не прибавливать и не убавливать и новых книг не держать, а если кто тому приговору быти противен или учнет говорить непристойные слова и тех побивать до смерти»[177]177
  Дружинин В. Г. Раскол на Дону в конце XVII века. СПб., 1889. С. 76.


[Закрыть].

Однако не все казаки покорились этому решению, за что подверглись гонению со стороны войскового атамана и его сторонников. Поп Самойла потребовал от соборного протопопа Василия, посвященного в сан патриархом Никоном, служить по старым книгам. Протопоп благоразумно подчинился, но непозволительную строптивость проявил дьякон черкасского собора, за что был «отодран за власы».

При таких обстоятельствах торжества сторонников Самойлы Лаврентьева в Черкасск из Москвы вернулся с жалованьем для казаков Фрол Минаев. На собранном вскорости казачьем кругу была прочитана привезенная им государева грамота, в которой говорилось о необходимости сбора донцов в поход в Крым. Лаврентьев и его многочисленные сторонники поспешили избрать походным атаманом Фрола Минаева, чтобы избавиться от его присутствия в Черкасске. Для наблюдения за его действиями и противодействия в случае необходимости к Минаеву был приставлен избранный казаками старшина Кирей Матвеев, сторонник Самойлы Лаврентьева.

С уходом Минаева в Крымский поход в составе армии Василия Голицына в Черкасске активизировались старообрядцы. Поп Самойла в публичных проповедях в войсковом соборе называл царей и патриарха кровопийцами и антихристами, что очень скоро стало известно в Москве. Стронники Лаврентьева внушали казакам, что существование вольностей казачьих несовместимо с рабской покорностью Москве. Неудачный поход в Крым князя Голицына вселил в противников московской ориентации надежду достичь своей цели при помощи беспорядков, могущих возникнуть в Москве при известии о неудаче крымского похода.

Но эти расчеты атамана Лаврентьева и его сторонников рухнули, лишь только в Черкасск вернулся со своим отрядом Фрол Минаев. Опытный и влиятельный среди казаков Минаев собрал 7 апреля 1688 года круг, на котором убеждал казаков не вступать в конфронтацию с Москвой и выдать Лаврентьева. Он сообщил, что в Москве арестован атаман зимовой станицы и друг Лаврентьева К. Чурносов, что вся станица не будет отпущена на Дон, пока казаки не выдадут Москве Лаврентьева.

Борьба на кругу шла нешуточная: одного из казаков, протестовавшего против выдачи Лаврентьева, по сигналу Минаева избили так, что он вскоре скончался[178]178
  Мининков Н. А. Указ. соч. С. 242.


[Закрыть]. Эти незаконные действия Минаева решили судьбу Самойлы Лаврентьева, выданного царю.

Доставленного под стражей в Посольский приказ Лаврентьева обвинили «в хулении церквей божиих и непристойных словах, произносимых на патриарха, митрополитов и на все духовенство, в способствовании к распространению на Дону раскола и в построении в Черкасске часовни, где отправлялось богослужение по старым книгам». Кроме этого бывшему атаману приписали намерение взбунтовать казаков «и идти на Волгу для разбоев по примеру Стеньки Разина и во многих других непристойных словах и поступках противу истинной христианской веры»[179]179
  Сухоруков В. Д. Историческое описание… // Дон. 1990. № 11. С. 139.


[Закрыть].

Самойлу Лаврентьевича Лаврентьева казнили 10 мая 1688 года за Москва-рекой, на Болотной площади. Его обезглавленное тело отвезли «в убогий дом за Таганные ворота», где над ним было совершено отпевание, потому что Лаврентьев перед казнью исповедовался и принял святые тайны[180]180
  Дружинин В. Г. Раскол на Дону. С. 187–188.


[Закрыть].

Свою боевую деятельность атаман Фрол Минаевич Минаев начинал в рядах разинского войска, но в историю Дона и России вошел, как герой борьбы за Азов в составе армии Петра Первого, который уважительно-ласково именовал его «Минаичем».

Родился Фрол Минаев на Дону, в 1667–1669 годах в составе разинского войска побывал в персидском и волжском походах. Позже, отойдя от сотоварища своего, казненного как известно, в Москве в июне 1671 года, полностью придерживался промосковской ориентации.

В 1673 году он выступает уже в качестве станичного атамана, потом возглавляет казачий отряд в походе под Азов. Год спустя в качестве главы казачьего посольства Минаев появляется в Москве, попадает на аудиенцию к святейшему патриарху Иоакиму, который благословил Фрола «с товарыщи ево образами»[181]181
  Савелов Л. М. Семья Фроловых на Дону // Труды XVI археологического съезда в Чернигове в 1908 году. Т. 3. М., 1909. С. 362.


[Закрыть].

Наступивший 1675 год принес Минаеву новое возвышение: в качестве походного атамана донских казаков он вошел в состав отряда князя Каспулата Черкасского, отправленного в Крым с дипломатической миссией.

В 1680 году Фрол Минаев был избран войсковым атаманом и занимал эту должность, с небольшими перерывами, почти двадцать лет. Во главе донских казаков Минаев участвовал во всех крупных военных предприятиях русского государства, в том числе в крымском походе князя Василия Голицына 1689 года, везде показывая благоразумие, сочетавшееся с личной храбростью и талантом военачальника.

Новый период в жизни Фрола Минаева открылся с полным воцарением Петра Первого (некоторое время его соправителем являлся его брат Иван), начавшего борьбу за выход России в Азовское и Черное моря. Активное участие в этих военных кампаниях приняли донские казаки во главе с атаманом Минаевым.

Летом 1695 года обложив Азов, царь Петр велел атаману Минаеву захватить каменные башни-каланчи, стоявшие в устье Дона и препятствовавшие подходу кораблей петровской флотилии вплотную к крепости. Темной ночью 14 июля 1695 года две сотни минаевских казаков, бесшумно подобравшись к каланчам, миной-петардой взорвали железные ворота одной из башен и в рукопашной схватке с ее защитниками захватили башню. Через день гарнизон второй башни покинул ее. После этого Петр I приступил к непосредственному штурму Азовской твердыни.

Фрол Минаев, с казаками прикрывавший штурмующие русские колонны с степной стороны, откуда налетала подвижная татарская конница, видел как после артиллерийской канонады русская пехота двинулась на стены Азова, как дымом и грохотом окуталась крепость, как после двухчасового боя русские начали отходить. В этот момент из степного марева, словно привидения, вырвались татарские всадники и понеслись на казаков. Фрол Минаев лично повел своих казаков в контратаку, опрокинув противника после непродолжительного боя.

Несколько раз еще штурмовали русские войска Азов, пытаясь ворваться в город, но все безуспешно. После неудачи генерального штурма 25 сентября 1695 года Петр I окончательно убедился, что без поддержки мощного флота ему Азова не взять. Царь снял осаду… Прощаясь с атаманом перед отъездом в Москву, Петр сказал: «Береги, Минаич, сии башни каланчинские и жди меня с кораблями в Черкасске по весне. Клянусь Богом – Азов будет российским!..

За короткое время построив флот и основательно подготовившись, Петр I весной 1696 года появился в Черкасском городке. 15 мая четыре галеры во главе с царем бросили якоря у черкасской пристани. Фрол Минаев встретил царя пушечным салютом, доложив о ситуации под Азовом. Три дня провел государь в Черкасске, инспектируя базировавшиеся здесь часть дивизии Гордона и отряда Ригемана, прибывшие в город сухим путем из Тамбова. Ночью восемнадцатого мая Фрол Минаев разбудил царя и доложил, что только что из-под Азова с важными вестями прибыл станичный атаман Леонтий Поздеев. Петр велел звать его…

Поздеев доложил, что во время казачьего поиска в Азовском море он обнаружил сильный турецкий флот, с подмогой шедший к тамошнему гарнизону. Государь, выслушав Леонтия, срочно отправил своего денщика Александра Кикина за генералом Гордоном. Утром в минаевском курене собрались сподвижники царя, на совете решив атаковать турецкие галеры соединенными силами русского флота и донской казачьей флотилии. Пехотные полки регулярной армии, стоявшие в Черкасске, должны были занять Каланчинский остров, дабы лишить азовский гарнизон возможности помочь галерам. Тотчас после окончания совета четыре полка Гордона на стругах вышли из Черкасска к Новосергиевскому укреплению. Через несколько часов за ними двинулись галеры и казачьи струги атамана Минаева. На отдельной галере плыл царь Петр.

Вечером девятнадцатого мая сорок казачьих стругов под началом Фрола Минаева по реке Каланче вышли в море на разведку. За ними на галере двигался царь. Но мелководье, возникшее из-за сильного северного ветра, не позволило галере выйти в море, и Петр вынужден был перебраться в атаманский струг. Донцы вырвались в море, где встретили превосходящие силы турок, и царь из предосторожности велел поворотить назад.

На следующий день в море появились многочисленные турецкие суда, направлявшиеся на помощь азовскому гарнизону. Минаев предложил Петру I атаковать, и царь дал разрешение. Собрав около сотни стругов с казаками на борту, атаман повел их на сближение с турецким флотом. Закипел бой: казакам удалось потопить несколько судов противника, посадив другую часть на мель. Несколько груженых каторг Минаев привел царю в качестве трофеев. При осмотре на них обнаружили свинец, порох, червонцы.

Этот успех минаевских казаков стал первой морской победой россиян в этой кампании и имел огромное значение для последующего захвата Азова, ибо лишил блокированный гарнизон боеприпасов и продовольствия. Пока основные силы русской армии подбирались к Азову, казаки Минаева вовсю схватывались с турками и татарами не только на море, но и на суше. И каждый раз победа оставалась на стороне казаков.

Седьмого июня к Азову подошли главные силы армии Петра Первого, среди которых находилось 15 тысяч украинских и донских казаков. По диспозиции, разработанной самим Петром, донцы во главе с Фролом Минаевым заняли левый фланг русской позиции. Здесь же стояли запорожцы. Позиция считалась весьма опасной, потому что сюда постоянно направлялись атаки татарской конницы, пытавшейся прорваться к Азову со стороны Кагальника.

Шли дни осады. Русские методично наращивали успех, и по всему было видно, что турки долго не продержатся. Петру I удалось полностью блокировать Азов, лишив гарнизон подкреплений и подвоза продовольствия и боеприпасов. После месяца осады и боев янычары оказались в безвыходном положении. Кризис наступил семнадцатого июля, когда две тысячи донских казаков во главе с атаманом Минаевым внезапным ударом опрокинули турок и ворвались на земляной вал, составлявший внешнюю линию азовских укреплений. Сбив османов, Минаев бросился преследовать отступающего противника. Добравшись до каменной стены, турки сумели закрепиться, а потом, перегруппировавшись и получив подкрепление, бросились в контратаку. Атаман с казаками, заняв угловой бастион, отразил все атаки басурман, сделав их положение безвыходным.

Царь, решив, что настал решающий момент, назначил общий штурм на двадцать второе июля. Но приступ не состоялся: восемнадцатого июля турки, поняв безнадежность своего положения, сдались на условиях свободного выхода из города.

Чрезвычайно довольный этим небывалым успехом, царь вместе с Минаевым прибыл в Черкасск. Атаман на правах хозяина дал роскошный пир в честь азовской виктории. Веселились в обширном минаевском доме-курене, лучшем в казачьей столице. На пороге куреня государя хлебом-солью встретили три сына Минаева, казаки крепкие, прошедшие под отцовским приглядом походы, стычки и сражения с врагами Дона и России. Петр принял серебряный поднос с хлебом-солью, по очереди расцеловал крепкотелых потомков атамана и по дубовой лестнице прошел на второй этаж, где в обширной горнице были накрыты обильные столы. На стенах комнаты висели богатые персидские ковры, на которых красовалось различное оружие: пищали, ружья, сабли, кинжалы, луки, конская сбруя. Вдоль стен расторопные слуги поставили дубовые лавки и раздвижные стулья, покрытые шелковыми подушечками. Жена Минаева, нарядившись в лучшие одежды, встретила гостей низким поклоном, предложив рассаживаться за столами.

Внимательные слуги, называвшие Фрола Минаева «бачка», до краев наполнили терпким вином чеканные серебряные кубки для гостей, а государю атаман самолично поднес тяжелый серебряный кубок с тройным касильчатым медом, особо ценившимся у казаков за крепость и вкус. Кубком этим, подаренным ему в Москве двадцать лет назад, атаман особливо гордился и подносил его исключительно знатным и уважаемым гостям. Пивали из сего кубка тайши калмыцкие, и мурзы ногайские, и послы московские, но государь Всея России случился в доме Фрола Минаева впервые. Петр принял тяжелый кубок, улыбнулся в усы и тихо начал:

– Господа! Давно и упорно стремились предки наши пробить желанный выход в Азовское море, а за ним и в Черное, но дело сие зело трудное свершить им не удалось. Подъять труд сей тяжкий Господь положил на наши плечи, и мы с честию справились с оным! Азов отныне россиянам принадлежит. Виват храбрым россиянам! Виват казакам донским! Виват атаману Минаеву!

Все вскочили со своих мест, стукаясь серебряными кубками, а государев денщик Александр Кикин, выскочив на крыльцо, дал знак пушкарям и тотчас канонада разорвала августовский воздух над донской столицей. Небо расцветилось огнями фейерверка. То был первый салют и первый фейерверк в истории России, данный в честь военной победы россиян.

Потом еще не единыжды будут греметь салюты в честь побед русского оружия, но тот, минаевский салют, так навсегда и останется первым.

…Отгремели бои под Азовом, отшумели торжества по поводу славной виктории над турками, имя Фрола Минаева стало широко известно в русской армии. В 1697 году получил от Петра I «за азовскую службу 204 года (1696 г. – М. А.) кафтан бархатный на меху собольем пластинчатом, ценою 150 рублей»[182]182
  Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. 1. М., 1872. С. 333.


[Закрыть]. Но это мало радовало уставшего от беспрерывных походов и боев атамана. Он видел, что с приходом государевых войск на Дон стали убывать вольности казачьи, хотя донцы практически из года в год выбирали его войсковым атаманом, мирская власть уже не радовала его. Пройдя сложный путь от соратника Степана Разина до сподвижника царя Петра Великого, он принял схиму, уйдя в монастырь под именем схимонаха Филарета.

В первой половине 1700 года Фрол Минаев скончался[183]183
  Савелов Л. М. Семья Фроловых на Дону // Труды XVI археологического съезда в Чернигове в 1908 году. Т. 3. М., 1909. С. 363–364.


[Закрыть] и был торжественно погребен на кладбище Преображенской церкви в Черкасске. Дело его продолжили сыновья и внуки, известные в донской истории под знатной фамилией Фроловых.