Текст книги "Тетери-потятери! Иди! Поэзия"

Махнули не глядя

 
Времена другими были,
Все тогда по многу пили.
Пива, водки —хоть залейся,
Так что радуйся и смейся.
 
 
Змей Зелёный в высь взлетал,
Жертвы на ходу хватал,
Пожуёт, плевок, дурдом.
И, лечение потом.
 
 
Вроде, возвратился в строй,
Вдруг, глядишь, опять запой.
Две недели, или три-
Снова мы богатыри.
 
 
Нонче, люди любят «Спайс»,
Или «Крэг», иль «Белый Айс!»
Змей Зелёный – на потом,
Подгонять приход кнутом.
 
 
И никак не соскочить,
Не приладились лечить.
Год, полгода, месяцок-
Словно пулею в висок!
 
 
Человечества прогресс,
Для меня, как тёмный лес.
Может, путь наш в никуда?
Тёмна в облацех вода!
 

Любовь лешего

 
Леший не любил чертей,
Больно парни шумные,
Сам-то, без больших затей,
Делал вещи умные.
 
 
Заплутать кого в лесу,
Испугать до колики,
Девку дёрнуть за косу,
Иль, гадюку в голики.
 
 
Эхом страшным попугать,
Мир сменить обманками,
Можно гати поломать,
Лес забить поганками.
 
 
Но, однажды полюбил
Он чертиху красную,
На родню её забил,
Начал жизнь опасную.
 
 
Как-то древо придавил,
Сети сплёл суровые,
И чертиху отловил,
Тут дела хреновые.
 
 
Оттащил её в свой схрон,
Стерпится, мол, слюбится.
Но, нанёс чертям урон-
Это не забудется.
 
 
А чертиха поперёк,
Про постель ни словушка,
Просто лезет в пузырёк,
Бьёт как мышку совушка!
 
 
Совершенно извела
Ловеласа лешего,
И плохи его дела,
Тут почтарь с депешею.
 
 
Предлагаем возвратить,
Что тобой украдено,
И, конечно, приплатить,
Столько что бы дадено!
 
 
И приписочка, а в ней
Сумма несуразная,
По цене полста коней,
Цифра безобразная.
 
 
Тут чертиха подошла,
Сзади, и с копытою,
От души пинка дала,
Вот житуха с мытою.
 
 
Продал леший всё своё,
Занял под имущество,
Даже заложил тряпьё,
Клады и могущество.
 
 
Всё чертиха унесла,
Голого оставила,
И природа не спасла,
Только лишь ославила.
 
 
Так что лучше получить
Девку по-согласию.
Чем давать себе лечить
Эту катавасию!
 

Пулемётный эскадрон

 
Пушки бьют, раскаты грома,
Вроде бы со всех сторон,
Только у себя мы дома,
Пулемётный эскадрон.
 
 
Не нужны теперь тачанки,
И не та пошла война,
Против лошадей на танке
Прёт Германия-страна.
 
 
«Рус, сдавайся», – в микрофоны,
Ну, конечно, прямо щас!
И играют патефоны
Вальсик для казачьих масс!
 
 
Только наша батарея
Вылетает из кустов,
Развернулась, танки брея.
«Будь готов!» «Всегда готов!»
 
 
Сняли наши пулемёты
Мы давно из тороков,
Против вражеской пехоты
Бой пошёл без дураков!
 
 
А потом кавалеристы
Добивали бегунов,
Тех, что были так речисты,
Папы Гитлера сынов!
 
 
Было время, с большаками
Наши цапались отцы,
Но, сейчас на бой с врагами
Встали с Дона молодцы.
 
 
Чё там было, позабыто,
Враг в России, и силён.
Сеет пулемётов сито,
Пулемётный эскадрон!
 

Ночь последняя тихая

 
Над рекой росистою
Заиграл баян,
Песню голосистую
Слушает туман.
 
 
Где-то за туманами
Баянист бредёт,
Вечерок обманами,
В даль его ведёт.
 
 
Всколыхнулось, вздыбилось,
Сом иль водяной?
Это время лыбилось
Жуткою войной.
 
 
Первыми разрывами
Речку порвало,
За седыми ивами
В копоти село.
 
 
Убегать нет времени,
Танки всё быстрей,
Вражьи ноги в стремени,
Упряжь батарей.
 
 
Нет баяна звонкого,
Баяниста нет.
Голоса нет тонкого,
И пропал рассвет.
 
 
Громы с неба рушатся,
В небо чернозём.
Души наши сушатся,
На Восток ползём!
 

1877—78г. г. война с турками

 
Эх, коняга мой буланый,
Шашка приросла к руке,
Я – казак не бесталаный,
Как боёк, что при курке!
 
 
Сколько лет мы турок давим,
Были Карс и Баязет,
Божью матерь делом славим,
Громом воинских побед.
 
 
Где-то там, на Шипке дальней
И под Плевною родня,
И дела там попечальней,
Чем сегодня у меня.
 
 
О, гляди-ка, вылетает
На меня баши-бузук,
Чётко сабелькой играет,
Словно продолженье рук.
 
 
Вона как, разговорился,
Что бы я пошёл в шахну?
Я действительно озлился,
Предложил свинью-жену!
 
 
Быстро завершилась схватка,
Он на пике у меня,
Вот такая вот повадка,
Коль живёшь ты средь огня!
 

Гена и Чебурашка в зоне АТО

 
Чебурашка:
Мы с Геною зелёным
Сидим себе под клёном,
Сидим себе под клёном,
И на АТО кладём.
Солдатам изумлённым,
С сознаньем воспалённым,
С сознаньем воспалённым,
Мы сказкою грядём.
 
 
Гена:
В целом, в прахе и золе,
Мы проходим по земле.
Нас не съесть, мы не желе,
И, ваще, не крем-брюле!
Тот кто песни не писал,
Тот и локти не кусал.
Это-жутко тяжкий труд,
Как ботинки, кои жмут!
 
 
Дуэтом:
Мы – случайно на АТО,
Не поймём мы кто тут кто.
Все по-русски говорят,
Вместе пулями сорят.
 
 
Раньше были казаки
Нашим, русским, не враги.
Вместе шарили панов,
До панов жутчайших снов.
 
 
А теперь Петро нам враг,
Это ж жуть, и это мрак.
За каких-то двадцать лет
От друзей пропал и след.
 
 
Волк стал Вовк, Параськой Паша,
Кнышем с хреном стала каша,
Нас – и то не признают,
Из орудий по нас бьют.
 
 
Так, будь ласка, прощевайте,
Прыгать вы не забывайте,
Говорят, что кенгуру
К вам прибудет по утру.
 
 
Славный скок, мозги малые,
Сумка в пузе, глазки злые.
Вот он – предок во плоти.
Мать его во всё ети!
 
 
Вместе с ним в Европу разом,
Запасать мешки там с газом,
Электричества кули,
На нули менять нули!
 
 
Чебурашка:
Пошли отсюда, Гена,
Грядёт здесь перемена,
Она же – перемога,
К грядущему дорога.
В нём нет нужды на скидки,
Горят электроплитки,
А жрачки – хоть залейся,
Для каждого семейства.
 
 
Гена:
Ты, Чебурах, сказився,
Не в той стране родився.
Что бы попасть в твой рай,
Ложись и помирай.
Всё есть в Раю у Бога,
Довольна вся небога,
А в этой вот Краине
****ец посередине!
Здесь побита посуда,
Гуляет Чуда-Юда,
Чупрын – не над мозгами,
А в том, что над ногами!
 

Любо!

 
Ехали солдаты, да на танковой броне,
ПТУРС по нас ударил, я подумал, что по мне.
Мы укрылись было, из бетона этот схрон.
Славное местечко для уж близких похорон.
 
 
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы жить,
С батькой Порошенко
Не приходится тужить!
 
 
Первая мина грохнулась в заслон,
Я сперва подумал, на меня свалился слон.
«Василёк» добавил к фейерверку огоньку,
Я про это думал добавляя, на бегу.
 
 
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить,
С батькой Порошенко
Не приходится тужить.
 
 
Танки загорелись, и пылает БМД.
Мы бредём в пылюге ни туде, и ни сюде.
Нет, «Героям слава», это точно не про нас,
Взрыв идёт за взрывом, за фугасом мчит фугас!
 
 
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить,
С батькой Порошенко
Не приходится тужить.
 
 
Слава Украине, вот и батальон,
Мы сидим в низине, враг со всех сторон.
Эти «колорады», точно нас сожрут.
Вон как методично всё своё назад берут!
 
 
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить,
С батькой Порошенко
Не приходится тужить.
 
 
Нет патронов больше, и снарядов больше нет,
Батальонной кухне от врагов большой привет.
Нету тут продуктов, и песок вместо воды,
Скоро в плен сдаваться нашим от такой беды!
 
 
Хрен и Дидку Лысый, Мистер Парасюк,
Пусть тебе помогут после этих штук.
Любо, братцы, любо, это не про нас.
Я в плену, в подвале, средь народных масс!
 

Ортодоксы мы!

 
Не бывал я на Босфоре,
В Ай-Софии не стоял,
В Вифлеемском я соборе,
Святость мест не обоял.
 
 
А хотелось мне до боли,
Это ж в предках прожито.
Суть солёности, что в соли,
Без которой соль – ничто!
 
 
Рим, чего я там не видел?
Мне чужда любви Пьета,
Он давно меня обидел,
Потому и суета.
 
 
Если веришь по-иному,
Крест Святой кладёшь не так,
То любому Рима гному
Ты – чужак, а лучше – враг.
 
 
То толпою в Палестину,
Отбивать там не своё,
То чухонскую скотину
Собирают под ружьё.
 
 
Вместе с Гитлером походом
Преуспел Святой Престол.
Только я с моим народом
Жил в Москве, ходил под стол.
 
 
Под бомбёжками столица,
Наступала немчура,
Но, людей светлели лица,
Видя церкви купола.
 
 
В Телеграфном, в «Феодоре»
Я был бабушкой крёщен,
На сирийском сём подворье
От грехов был очищён.
 
 
Редко я бываю в храме,
Далеко, искус пустой,
А тоскую как по маме,
«Стратилат» давно мечтой.
 

Предчувствия

 
Гудят снаряды, броня водой,
А я в землянке, и молодой.
Возьмут правее, иль, там, левей.
Пучок молекул, и не совей!
 
 
Давно твердили, что, мол, снаряд
Не может дважды в одно подряд.
Я сам тут видел, разрыв в разрыв.
Сначала башня, потом подрыв!
 
 
Меня призвали, и вот компот,
Сижу в землянке я без хлопот.
Не надо думать о завтра мне,
Конь бродит бледный, и не во сне.
 
 
А рядом где-то конь вороной,
Горит планета, летит со мной.
Смотрю Магиддо, бойцы стоят,
Всё, доигрались, концы сбоят!
 

Ногу свело

 
Жизнь – она такая штука,
Что елозь, иль не елозь,
Всё равно выходит мука,
Из подлянок лезет злость!
 
 
Нет, мы дёргаться привыкли,
Нам помучится дано,
Даже если ты не ссыклив,
Не твоё веретено.
 
 
Кто-то, где-то нитку тянет,
Спарки те же, например,
А твоя судьбина вянет,
Дохнет в тени полумер.
 
 
Вот и думают в народе,
Том, что мудростью силён,
Лучше привыкать к невзгоде,
Чем с насеста, да в бульон!
 
 
От сумы и до дом. зака
Часто ходит человек,
Как последняя собака.
Кто виновен, мы, иль век?
 

Нехорошие люди

 
Ах, уж эти пессимисты,
Что ж, хорошего что ль нет?
Эти люди – экстремисты,
Нет, что б написать сонет.
 
 
И в четырнадцати строчках
Изложить всю красоту,
Мир, и бабочка в цветочках,
Не какую мутату.
 
 
Или быстренько прославить
То, чего вокруг вагон,
Петь «Осанну», и возглавить,
Песню мира из ООН!
 
 
Главно, что бы сердце пело,
И очки сквозь роз сироп,
Пусть укроп идёт на дело,
Им не видно из Европ!
 
 
Эти ж в каждую кастрюлю
Норовят плеснуть дерьма,
Ты воспой как лоб под кулю
Нес Арсений от ума!
 
 
И возрадуйся как детка
Шоколаду, что»Рошен»,
Пусть солдат пуляет метко,
Прямо в лоб, а не в мишень.
 
 
Тута нету пессимизмы,
Потому как, радость прёт,
За дела Укроотчизны
Честный люд как мухи… выздоравливает!
И богатеет, богатеет, богатеет!
 

Кони

 
Скачут кони, гибнут кони,
После боя сколько их.
И уносят от погони,
Делят жизни на двоих.
 
 
Эскадрон под пулемётом,
Ровно поле, словно стол,
И летит лихим намётом
В смерть, кого заметил ствол!
 
 
Но, несёт конёк буланый
Командира сквозь огонь,
Пулемётчик бесталаный,
И его стоптавший конь!
 
 
После боя конь хромает,
Переломана нога,
И винтовку поднимает
Человек наверняка.
 
 
Нет на фронте лазаретов
Для калеченных коней,
Никаких тут нет секретов,
Пристрелили, им видней!
 
 
Нету места слову «Жалко»!
Тут война, а не ситроль.
Всё не шатко и не валко,
И своя у смерти роль!
 

Всё не слава Богу

 
Хоть Москва не тропики, но жара,
Не в терпёж, особенно, вечера.
И окно раскрытое, даже фен,
Не дают желаемых перемен.
 
 
Всё ж мы люди Севера, ну, почти,
Дед Мороз с супругою, снег, сочти?
По семь-восемь месяцев холода,
А для лета красного ерунда!
 
 
Остановку вспомните вы зимой,
Нет, как нет автобуса, как домой?
А мороз, да к ноченьке, ой-ё-ёй!
Лезет в щели малые снег змеёй!
 
 
Осень раскудрявилась, льёт и льёт,
Наверху, мне явственно, Бог не жмот.
Да и ветер северный, нырк в штаны,
Осень, гриппа времечко для страны!
 
 
А весною, кажется, всё путем,
Мокрыми дорожками мы бредём,
Снег и в мае сыпется, лета ждём,
Под снежинок сонмами и дождём!
 

Дождь провокатор

 
А из летнего дождя
Вдруг соткалось чудо,
В облаках портрет вождя,
Видно небу худо.
 
 
Есть седая борода,
Волосы пучками,
Взгляды сверху и сюда,
Глазки облачками.
 
 
Маркс как вылитый висит,
Только в верх ногами,
Дождь под скульптора косит,
Солнце под ногами.
 
 
А начальник ВЧК
Сильно удивлялся,
Это ж Бог наверняка,
В чудесах являлся.
 
 
Надо ж, Боже учудил,
Марксу ввёл на небо,
Всю ЧеКу туда водил
Знанья вместо хлеба!
 
 
А потом ушёл в запой,
Чудеса достали,
Вона, в небе морамой,
Нервы ж не из стали!
 
 
Литра водки, огурец
Бородёнка ала.
Тот начальник был мудрец,
Вышел из кагала.
 
 
Он напился вдребадан,
Наблюдая тучи,
Раз портрет тот Богом дан,
Всё пучком и в куче!
 
 
Значит, что всесильный Бог
С Интернацьоналом!
Раз создать такое смог.
Зри большое в малом!
 

Последние

 
Сколько лет с войны далёкой,
А солдата нет как нет,
Нет девчонки волоокой,
Что слала на фронт привет.
 
 
Как ушёл он в сорок первом,
Так пропал нивесть куда,
Нет избы, где ставни с червой.
Позабытая беда.
 
 
И девчонка уж старухой
Вспоминала иногда,
Голодовки, жизнь с разрухой,
Слала письма в никуда.
 
 
А потом ушла со света,
Без детей и без семьи,
Как наследница рассвета,
Где убиты соловьи.
 
 
Были девы, стали вдовы,
Без любви и женихов,
Горьки времени оковы,
Тема малая стихов!
 

Потерял счастье

 
Вон оно, за поворотом,
Только было, и ушло,
Мужиком-мордоворотом
Моё счастье унесло.
 
 
Я иду себе в магазин,
Глядь, а в луже, подо льдом,
Мокр, разбух и безобразен,
Слит купюр, в сто бакс при том.
 
 
Я ногою, что в ботинке,
Расколол толстенный лёд,
Утопив до половинки
Свой сезонный «Скороход!»
 
 
Снял ботинок, воду вылил,
Сам, как цапля на коне,
Бизнес влажен, но не пылен,
Говорит тут кто-то мне.
 
 
На, держи, суёт мне руку,
Ты, смотри, не упади,
Наклонись, и цапай штуку,
Фарт ты свой не просвисти.
 
 
Я опёрся, изогнулся,
И баксовину держу,
Только встал и оглянулся,
Взял мужик мою маржу!
 
 
И ушёл. В одном ботинке,
Стоя на одной ноге,
Я – дурилка на картинке,
В одиноком сапоге.
 
 
Чё то в «Золушке» такое,
Только там оно неслось.
До чего ж ты счастье злое,
И откуда ж ты взялось?
 

Бремя

 
Бремя белого человека,
Бремя чёрного человека!
На хрена нам эта опека,
Что живёт от века до века?
 
 
Тяжелы религии узы,
Смерть алжирцам несли французы,
Англичане в отходы зулусов,
Посреди их родных улусов.
 
 
Гитлер всю пригладил Европу,
Восссоздал из неё гопу,
А японцам, арийцам Востока,
Близко всё, что другим жестоко.
 
 
Янки бреют теперь повсюду,
Поломали всю мира посуду,
А охвостье, Восток Европы,
Лижет, там где находит, жопы!
 
 
Наше же, ортодоксов бремя,
Если надо, то ногу в стремя.
Жить, что б ценности сохранились,
А вражины остепенились!
 
 
Все мы лишь России пехота,
От Заката и до Восхода,,
Через тернии, мрак и страсти,
В мир добра, без зла и напасти!
 
 
Путь тяжёл, иногда, с кровью,
И гранатою к изголовью.
Но, пройти его всё же надо,
Там ограда райского сада!
 

Свобода и воля

 
Мне говорят, свобода слова,
Оно понятно и сурово.
А, может, слово тут, на воле,
Мытарит всех, кто с ним не в доле?
 
 
Вот так, свобода кулака
Лишь на длину, что есть рука.
А если дальше чей-то нос,
Конец свободе, не вопрос!
 
 
Свобода чувствует предел,
Не всё ты можешь, что хотел.
А воля, вовсе налегке,
Лупи, коль сила в кулаке!
 
 
Свобода – истинно святое,
А воля, как яйцо крутое.
Вот разобьём, потом съедим,
Но, прочим воли не дадим.
 
 
Кто хочет воли, не ищет мира,
Земной наш шарик – подобье тира.
Свобода вовсе другое дело,
И за свободу деритесь смело!
 
 
Только так скажу я вам,
Смех и грех напополам.
Обойди хоть всю планету,
Ну, нигде свободы нету!
 

Страдания из-за фэнь-шуя!

 
Я сегодня, по фэн-шую,
Совершил ***ню большую.
Палец, там кольцо и нитка,
Ну, и выписка из свитка!
 
 
Строил баньку во дворе,
Встал я задом к конуре,
Мол, кольцо укажет где
Под землёй лежать воде.
 
 
Ничего не получалось,
Лишь кольцо слегка качалось,
А затем соседский кот
Прыгнул прямо на живот.
 
 
Он в охоте за колечком
Мягким плотным человечком
Толканул меня, да так,
Я вломился в двух собак.
 
 
Шарик с Жучкой там лежали,
А от страсти, аж, дрожали,
И в меня вцепились разом,
Не моргнув собачьим глазом.
 
 
Совершенно обалдев,
Рвал я когти, поседев,
И влетел в соседа сети,
Что сушилися при свете.
 
 
А попутно улей снёс.
Что здесь было, не вопрос.
Я запутался в сетях,
И фэнь-шуевых путях
 
 
Пчёлы, бобики и кот,
Как в дворце переворот.
Вот тебе и фэнь-шуи,
Я снесён, как те Луи!
 

Семь сорок

 
Семь сорок зажигает, семь сорок поднимает,
Но, не двинет из Одессы наш агитл-паровоз.
Не выйдут из вагона, и не пройдут перроном,
Теперь уже не наши Молдаванка и Привоз.
 
 
С зелёными глазами, пройдём перроном сами,
На голове у нас давно уже кевлар, он не для шмар,
Вот мы в Одессе будем, биндюжников разбудим,
Придёт пора и им кричать: Какой уже кошмар!
 
 
И где там этот Костя, скрываться Костя бросьте,
Махнём не глядя уголёк мы на кефаль, и нам не жаль.
Не надо пети-мети, ведь мы за всё в ответе, не дети,
Споём дуэтом, тут у нас в кустах давно стоит рояль!
 
 
Семь сорок наступает, противник отступает,
И в блиндаже над кружкой с чифирком парок, готов и в срок.
Мелодия немая, тоска в ней не простая, всё также лезет стая.
Одесса, город, где ты, спой, что б я услышать смог!
 
 
И всё ж!
В семь сорок он приедет, в семь сорок он приедет,
В семь сорок он приедет, наш агитл-паровоз!
 

Эль-Дорадо!

 
Где-то там за горами далёкими,
Золотая страна, Эль-Дорадо.
Ты приходишь шагами не лёгкими,
И тебя ожидает отрада.
 
 
Всюду золото топчешь ботинками,
Нагибайся, сгребай и бери,
Самородком, а хочешь пластинками,
Ты потом по Европам сори.
 
 
Всё твоё, ничего нет враждебного,
Никаких колдунов-дикарей,
Нет полиции, жлоба судебного,
И никто не закроет дверей.
 
 
Не отнимет никто, не позариться,
Да и некому зариться здесь,
Можно хоть на сто лет отовариться,
Это очень хорошая весть.
 
 
А теперь небольшая поправочка,
У тебя есть еда и рюкзак,
И воды, что для жизни, заправочка,
Да палатки брезент и кирза.
 
 
А до станции ближней, да до дому,
И болота, и пропастей страсть.
Перевалы, обрывы, да Содомы,
Есть и джунглей приличная часть.
 
 
Ну, возьмёшь самородков немножечко,
Да и те побросаешь в пути.
Наша жизнь вот такая дорожечка,
Только знания можно нести.
 
 
Мы приходим сюда вовсе голыми,
И отсюда с собой не возьмёшь.
Если души частичками полыми,
Наживай, нажимай, не проймёшь.
 

Заговор

 
Один царюга вечерком
Подслушал, ухо вздев торчком,
Что заговорщики хотят
Пойти на пруд топить котят.
 
 
И в голове родился план,
Ввести преступников в обман,
Устроить так. что бы они,
Не позабыли эти дни.
 
 
Поскольку, раз сегодня кот
От рук преступников падёт,
То завтра может и царёк,
Таким всё царство поперёк!
 
 
На кошках тренировки в план,
Затем весь двор ввести в обман,
В мешок засунуть и топить
Царя, и радостно вопить!
 
 
Позвав преступников на пир,
Царь подпилить велел сортир,
Тот самый домик во дворе,
Куда идём в любой поре.
 
 
Напились гости, и еда
Была, отнюдь, не лебеда.
Сам царь принял на грудь ведро,
Что, в целом, было не мудро.
 
 
И, позабыв про все дела,
Царюга вышел от стола,
И сам проследовал в сортир,
Где и утоп в одной из дыр!
 
 
И гости кинулись гурьбой,
За вход дрались между собой,
Так и утопли в дермеце
С улыбкой глупой на лице!
 
 
Мораль тут сказочно ясна,
Жизнь без излишеств нам постна.
Так не мокай друзей в гавно,
Позвав на мясо и вино.
 
 
И все отстаньте от котят,
Не только люди жить хотят.
Да, не стремитесь и в цари,
Они, в гавне, не соль земли!
 
 
А пропо, здесь морали нет,
Нам, аморальным, спецпривет.
И смысла тоже не ищите,
Уже прочли, так не пищите!
 

Особенности нации

 
В целом, нужно карате
Русским, как Альфонс Доде.
Есть рессора от «Тойоты»,
А потом башкой в биде!
 
 
Это, если ты в дому,
Где покупки по уму,
Нет биде, макай в очко,
Тоже там не молочко!
 
 
Русский больше любит кол,
Или, скажем, тульский ствол.
Нашей нации игра,
«Умирай, пришла пора!»
 
 
И не мы агрессор тут,
Нас со стороны взведут,
Не жалеют слов и дел,
На, мол, русский, что хотел.
 
 
За базаром не следят,
Оскорбляют, как хотят,
Сами целкою вверх-вниз,
Завлекая на карниз!
 
 
А увидев русский кол
Мощно ломятся под стол.
Охти нам, идёт медведь,
И давай дурьмя реветь!
 
 
Мы – отходчивый народ,
К нам не лезьте в огород.
Не бросайте кирпичи,
Мы ж не увальни с печи!
 
 
Обустроили вы ваш
Дом хрустальный на шабаш.
Дом тот только для своих,
Он прозрачен, светел, тих.
 
 
А рессорой, иль колом,
Или сказанным стволом?
То-то звону будет там,
Радость, детский шум и гам!
 
 
Лучше нас не задирать,
А задравши, не орать.
Русский в чести знает толк,
И один, и целый полк!
 

Женская тоска

 
Тёмная ночка,
Луну пропили черти,
Баба-одиночка
В тоске, вы мне поверьте.
 
 
Муж в командировке,
А хоть бы был и дома,
При его сноровке,
Истома – не знакома!
 
 
Видно, на работе
Есть душе отводы,
Вон как был в заботе-
Секретарши роды.
 
 
А жена рожала,
Прямо в дом – Содома,
Ночью добежала
Рысью до роддома.
 
 
Он потом приехал
Даже и с цветами,
Только ради смеха
С местными скотами.
 
 
Оба акушера,
Да и их начальник,
Местная шушера,
Муж об них печальник.
 
 
Ровно в срок с абортом,
Иль с другой подмогой,
Муженёк тут чёртом,
Враз упрётся рогом.
 
 
Всё в пределах мужа,
Кроме, вот, постели,
А жена – не лужа,
Что б плевать хотели.
 
 
Погоди же милый,
Есть уже намётки.
Скоро со всей силой
Полетят ошмётки.
 
 
Прапорщик нам баню
Строит по приказу,
Оседлаю Ваню,
Он-то без отказу.
 
 
А при нём солдаты,
Что-то вроде взвода,
Веселись, ребяты,
Верх берёт природа.
 
 
Я со всеми буду,
Отпущу сверх меры.
Всю побью посуду,
Жаль мечты – химеры!
 

Это навряд ли!

 
Как-то мистер Мортимер
Обнаглел сверх всяких мер.
Бегал он вокруг столба,
Есть задумка у жлоба.
 
 
И действительно, настиг
Свою жопу он на миг.
А Эйнштейн бы, тот не смог,
И талант бы не помог!
 
 
Вот какие люди есть,
В Гранд Британии им честь.
Хоть бы мистер Камерон,
Тоже хват, со всех сторон.
 
 
Так Россию не взлюбил,
Что на всё при том забил.
Что ж с того что крах грядёт,
Путин первым упадёт.
 
 
Помню, гордостью зорим
Пропадал в проблемах Рим,
Но, твердила Рима власть,
Карфаген – он должен пасть!
 
 
Карфаген тогда пропал,
Рим прицельно в цель попал.
Но, затем исчез и Рим,
Стал убог он и голим.
 
 
Гранд Британия страна
Вся сейчас раскалена,
Клёпки лопнут и вот-вот
Гранд Британия падёт.
 
 
А Россия – Третий Рим,
Остров, что неустраним.
И она – Европы часть,
Миру не даёт пропасть!
 
 
Побежите вы туда,
Где есть хлеб и есть вода.
И земля там тоже есть,
Столько примет, что не счесть!
 

Страшная сказочка

 
На далёкой маленькой планете
Жил Коммандос, чудище в берете.
Жертв ловил на межпланетных тропах
И вязал пучками всех на стропах.
 
 
Наберёт пленённых караванчик,
Опрокинет водочки стаканчик,
Затолкает пленников в ракету,
Да и продаёт себе по свету.
 
 
Но, однажды, в старом звездолёте,
Обнаружил девушку в полёте,
И влюбился так, что звёзды гасли,
А кометы спать ложились в ясли.
 
 
Распродал он по дешёвке пленных,
Плюнув и на цену полоненных,
Лишь скорее б с этакой любовью
Пообщаться, расписавшись кровью.
 
 
Кровь, поскольку та была девица,
Только зря громиле суетиться,
Дева оказалась секс-вампиршей,
Роковой межзвёздной темой виршей.
 
 
И она его легко сглотнула,
Только лишь погону отрыгнула,
Грудью над компьютером свисала,
Когда сказку данную писала!