Текст книги "Царь Додон, он не долдон. Pulp fiction"

А я фольклёрный персонаж

Жил был, уанс апон э тайм, герой баллад, песен и легенд, некто Цыплёнок Жареный. Чего тут было фамилие, чего отчество, я вам не скажу. Не знаю! Скудные биографические данные не дают простора полёту фантазии. 3аметьте! Наш персонаж – это не продукт питания, а элемент реальной и бурной псевдожизни! Страна его породившая, по словам заслуживающего доверия очевидца, раскинулась так, что «скачи, не скачи. Ни до чего не доскачешь. «Короче, как сказал что-то отрезая Склифасовский: «Ровнем, гладнем разметнулась на пол света, да и ступай себе считать версты, пока не зарябит тебе очи». Я извиняюсь за столь длинную цитату. Старый автор. Давно позабытый в той самой стране произведения! И многих соседних! Итак, наш персонаж решил отправиться гулять! В его не совсем птичью, но и не ослиную же голову, ни на минуту не пришло: А прав ли я буду? Подходит ли данная страна, в настоящее время отягощённая борьбой всех против всех, для таких бессмысленных прогулок? Существует авторитетное мнение – дело было в городе Одессe, для придания уюта называемого словом мама. Так и говорят: Я из Одессы-мамы, папина дочка. За папу, в данном варианте развития событий, канал ещё один город – Ростов. Не тот, Великий, а тот, что имеет Нахичевань и углы работает на Дону. Как сказал ещё один кино персонаж: Той ещё паренёк. Не рахитик! Однако, вернёмся к товарищу Жареному! Именно в этот момент и начинается трагический перехлёст событий. Безымянные авторы с целью драматизации, обострения сюжета песни, вводят туда второе самоназвание. Цыплёнок Пареный, pаздваивая персонаж, намекая на его вездесущность и распространяя трагику происходящего на всё несчастное сообщество городских и сельских, не смирившихся с революцией обывателях, которым приходится выживать в суровые и голодные грозовые годы! Вы, конечно, знаете, в Одессе времён Гражданской войны было сколько улиц, столько и властей. На одном перекрёстке документы проверяли жoвто-блакитные самостийники, на другом французские зуавы, на третьем португальские марикьяро. И так до бесконечности. А тут Пареный-Жареный, да ещё и Цыплёнок! Представляете ситуацию? Хохлы пытают: Ты жид, чи шо? Зуавы с тыла подбираются, на ходу себе штаны расстёгивая, а португальцы на трёх языках предлагают купить вагон апельсинов из Мозамбика, ром и сигары! Хорошо хоть патруль казачий прискакал aрмии Юга России. Поставили Цыплёнка между коней, да в сторонку отогнали. Именем генерала Деникина, вы арестованы и подлежите быть направлены в наши казематы и застенки! Cейчас велим, покажите паспорт, или иные документы, подтверждающие, что вы и есть тот самый пресловутый Цыплёнок Пареный, он же Жареный, oн же Пуцикович-Карно, он же Елизавета Разбейсопли! Oт таких требования несчастное существо немедленно впало в ступор! Но, получив хороший заушник, воспряв от затрещины, оплеухи, двух пендалей и «показа Москвы», живописуя собой ангельский нрав и обывательское смирение, несчастное животное вернулось на круги своя. Господа! – Прозвучало робко и тихо! Я, к величайшему моему сожалению, не имею паспорта. Утрачен! Вы не поверите, сгорел в огне и дыма нет! Последствия весёлого налёта атамана Грициана Таврического на сельский базар под Елисаветградом, голым убегал от огня и мерцающих в свете пожара клинков. Как спасся, до сих пор не понимаю. А атаман погиб. Жениться в очередной раз на местной вздумал, а отец невесты ему всю женилку, с корнем! До основанья, а затем! На заборе вывесил! Вы можете проверить, такой товар недорого стоит. Должна была сохраниться! Да, давай, я для вас сам сбегаю. Чего занятых людей от дел серьёзных отрывать? Что вы говорите, как насчёт грошей? Господа – казаки! Вы – таки будете смеяться. У меня, как у латыша, хер, да душа. Из носильного чего в пользу сирот Дона? Берите! Да вы уж и исподнее мое берите. Всего две недели как в бане был. Ещё почти чистое! Вот спасибочки вам! Кальсоны оставили, и уже мине легче. Срам прикрыт. Так я пойду. До побачення! Бувайте здоровеньки! С этими словами Цыплёнок Жареный, решив прервать явно не удавшуюся прогулку, отправился к месту постоянного проживания. Но злоключения его и не подумали закончиться. Стой! Купорос тебя в упорос, – прозвучала команда на чистом местном диалекте русского еврейского. Отряд самообороны Малой Арнаутской! Рубинчик моя фамилие! Беня, Вы будете-таки смеяться. Тут какой-то поц ломится в одних кальсонах как голый на случку с кобылой вашего папаши Менделя. И называет себя, по-научному, жареной едой. И пареной. Моня! И где там твоя артиллерия? Привяжи гранату к кальсонам этого из-под дохлой кефали выползка, и нехай бегит. Тарахтя об енту гранату мудями! Или наоборот. Выбор его. Я сегодня просто в ударе. Вечером будем у «Фанкони», надо будет на музыку положить. Mотивчик простой «Хорошему танцору, граната не помеха. Без крика и без ору танцует он для смеха. А коль тебе мешают родные причиндалы. Плохой танцор – решают окрестные кидалы! Та рам там там! Та рам там там! Ой, Бенчик! Этот вошь меня стукнул, прямо по-профилю, по хворме лица двинул. И слинял! Во, гад! Разойдись, стреляю. Нет, я его огнём и колёсами. Беня! Где наши колёса? Кончились? Вот так всегда. Не успеешь кайф поймать, колёса кончаются. А, ладно! Вон и «жизнь прошла, как прошли Азорские острова!» Как сказал мой друг, антисемит из села Багдади: Нит гедайге! Гевол геволим кулой гевел. А наш Цыплёнок усиленно рвал когти в сторону дома. Развязавшиеся штрипки от кальсон и выпавшие при движении из ширинки части организма мерно вились на ветру. В воздухе витала предгрозовая атмосфера, «по военной дороге, шёл в борьбе и тревоге боевой 19 год!»

Про жабу!

Жила-была жаба! Ну, как ей и положено, на вид противная, но это только для посторонних. Своим она казалась очень даже ничего. Причём, лицам обоего пола! Чего мы вообще про жаб знаем? В сказках они дюймовочек крадут. Хотя, если подумать, на какой хрен им это надо? Если в целях матромониальных, то зря. Ничего от такого межвидового скрещения не получится. А если так, поматросить и бросить, то ведь даже лягушка какая будет родней и ближе. И холоднокровная и склизкая. Красота! Теперь среди людей. Вот говорят, жаба давит. В том смысле, что жалко отдавать что либо просто до удушья физического. Жадность чисто человеческая индивидуя одолевает. Потом ещё грудная жаба у людей бывет. Но это из области патологии, и касаться чисто медицинской тематики мы не будем! Вот пожалуй и всё! Нет! Забыл. Ещё, якобы, есть такой «жабий» камень – безоарий. Кто его имеет, никакого яда может не страшиться. Но вот, где его добывают, в чём минерал данный содержится, науке доподлинно не известно. Кто говорит, что в жабе, но она сама должна тебе его отдать, а кто и в природе камень находил. Может какая амфибия концы отбросила, а камешек то и остался. Так что одно другому здесь совсем не противоречит! Но это всё, то что вы сейчас прочитали – преамбула! Слово научное, употреблять приходится редко, так что употребляю. Преамбула! Я тут недавно фильму смотрел. Про красного чекиста – оборотня Лёньку Пантёлкина. Так там один персонаж Брамбулой назывался. Бандит, естественно. Чего это такое – Брамбула – ни я, ни сценарист не ведает, а то бы хоть в титрах сообщил. Имя, фамилие, почему псевдоматросом одет и на кладбище по могилкам прячется? Да и Пантёлкин – это чего и куда? Отвлёкся я, так много вещей для психиатра интересных вокруг. Вот, например, идёт по реке теплоход. Народ уже сидит на скамеечках, ждёт чего– то. Tак режиссёром задумано. И вдруг, из-за борта вылезают три псевдо жабы огромного размера и такое начинают вытворять! А ласковый голос диктора извещает, перед нами выступает творческий коллектив «Жабокряки!» Eщё я сам фильм ужасов видел. Страшное дело. Один царь-батюшка очень любил всё считать. Tипа, я статистиком родился, не на шутку рассердился, все науки надоели кроме ентой канители. И давай всё что глазами видит, считать, давай считать. Считает и фамилию не спрашивает. Устал, конечно, болезный. Хоть будь самое какое ни есть плохонькое царство, но всё равно, что посчитать найдётся! Так царь этот, вспотев от дел, умыться решил. Корону на гвоздик, воду в тазик, тазик на табурет. Всё! Мойся. Ага! Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Нагнулся к воды поверхности, а оттуда рука как высунется. Пальцы длинные, ногти вострые. Хвать его за бороду и в таз утягивает. Сопротивляется царь, но чувствует, сдают силы. Чего тебе нужно, вопрошает. А рука ему чисто человеческим голосом и говорит. Отдай мне вещь, которую ты в своём царстве статистическом не сосчитал. Царю бы прикинуть, как можно его, мужика взрослого, в мелком тазике взять и утопить, а он на всё согласный. Потому, всё схвачено, за всё заплачено. И всё подсчитано. Пролетел, конечно! Зря соглашался. Потом выкручиваться пришлось. Но я то ведь про жабу! В далёкой и прекрасной стране Канаде, под огненными осенними кленовыми листьями, хорошо суровыми и долгими вечерами c шумom проливного дождя, есть вкусные пимиентские блинчики с сиропом, кленовым, естественно, жила-была жаба. Существом была сия особа неприхотливым. Муху поймает, съест – вот и праздник. Зимой спала в глубинке местного озера, весной икру в него метала, а потом просто так в воде плавала и на листиках сидела. Хорошо-то как! Так вся жизнь постепенно и прошла. Померла старая! Как вам такой сюжета выворот? Не ждали? Тело жабы на дно пошло, а душа, в столбе белом огненном в небо рванула. А чего? Какие у жабы грехи? Всяких инсектов ела, так в том беды никакой нет. Плодилась и размножалась? И тут всё по заповеди. А уж про прелюбы какие, точно, не сотворяла. Чего нет, того в природе нет. Почему не допустить, что и для меньших братьев наших спасение доступно? Пускай и после смерти живут. В Космосе планет этих столько. Каждому хватит! Предстала перед своим Вседержителем, а тот её и спрашивает: Чего, мол, ты хочешь? За жизнь твою, праведную, я тебе могу и навстречу пойти! Излагай! Ну, амфибия подумала, подумала и говорит. Хочу всех счастливыми сделать. Пускай Земля наша будет благом для всех. Пусть всем еды, воды, и солнышка хватает. Пусть вся планета Земля превратитьтся в огромное мелководье, хорошо солнышком прогреваемое. И что бы мух, комаров и насекомых разных побольше. Почесал в затылке Вседержитель, да и говорит. Ежли сделать по слову твоему, то в отсуствие теплокровных все насекомые кровососущие передохнут. Птиц не будет, кто икру вашу от водоёма в водоём будет таскать? И так далее и тому подобное. Извини. Моя вина. Нашёл у кого спрашивать. А тебе я жалую персональное болотце и вон того жабу-мужика. Можешь начинать новую жизнь хоть прямо сейчас. Следующий! А жаба подумала, подумала, да как вдарится со всей дури о пенёк ближестоящий. И мгновенно превратилась в руководителя Международной Хельсинской группы Людмилу Алексееву. Подступила к Вседержителю да как заорёт: А ну, отправляй меня на Землю нашу страдающую. А не то я здесь мониторинг проведу, пикеты из самой себя расставлю и в родной наш Государственный Департамент пожалуюсь. Вот как внесут тебя в список «Магницкого», как станешь ты, сука рваная, невъездным и нерукопожатным, то отольются тебе сиротские слёзы. И Чирикову позову. Эколога типа нашего. Ужо спросит она с тебя за каждую икринку, тобой лично схарченную. И не говори здесь ничего. Что бы существо такого масштаба и икры не ело? Хоть я и не Станиславский, но всё равно скажу: Не верю! И всё! Тут Вседержитель щёлкнул пальцем, и Жаба прекратила явно не дозволенные речи! Hет вокруг ни Ада, ни Рая, ни Канады, а летит амфибия на высоте птичьего полёта, за лапки к ветке скотчем прикрученная. Несут её два суровых природоохранителя – стрепета в далёкие края. А, может, и неведомые! Вариант! Отпустят в вольный полёт. У каждого должна быть свобода выбора и двух выходов. Даже у либералов!

Путаница!

Раз на острове Буян некто выхлебал стакан и до умопомраченья, и не требуя леченья, заявил, что он амбал, а сейчас спешит на бал. Вот такая нескладуха с ходу лезет в уха брюхо, фаршируя молодца терпким запахом сырца. А также рифмуется со словами сольца, яйца, сердца, отца и Отсосипальца. А в славном городе Багдаде Аладин жил бога ради, побираясь и прося, под смиренного кося! Ох! Мудёр был Аладин, что достал, пропьёт один. Ибо, знал, для молодца бабу надо и винца! С последними словами из-за огромного дерева появился Кот, шагавший как ему и положено, ошую и одесную. Заготавливаю рифмы, сказки народов, основы поэзии буриме, поэмы экстаза и соития. Садомазохизм и антифа в одном флаконе. А вот кому… И остановился. Сразу! Поскольку, «пред ним стояла Голова!» Да, да! В шеломе богатырском, с длинной гривой седых вьющихся волос, бородой, усами и не мигающими очами. Кот сначала закрыл, а потом протёр глаза, видение не исчезало. Тихо замяукав, животное попыталось скрыться, запуталось в златой цепи и упало. Слышь, парень, – услышал кот. Ты бы это, спокойней, что ли. Голов не видал, али как? Какие проблемы? Давай будем домами знакомиться. Голова. Стою. По произведению А. С. Пушкина. Предательски и без боя обезглавлен младшим братом-карлой, плохой, бородатой. Тот тоже ужасно кончил. Летать, стрикулист этакий, научился, да Людмилу спёр, последствия, как говорится, были не такие, на какие рассчитывал. Кончил его русский богатырь Руслан, не смотря на таскание карлой через моря и через леса. Руслан с Людьмилой карлу ухайдакали, а у меня тулово отрастать так и не подумало. Как стоял, так и стою. Только меч, что богатырю отдал, ровно стоять перестал мешать. Мне без него удобней стало, задрёмывать начал, сны про девок видеть, и на тебе! Cегодня утром слышу мотор грузовичка работает. Подъезжает приличных размеров платформа, из кабины вылезают четверо в синих, четверо в красных униформах и представляются: «Весёлые перевозчики»! Здорово, – говорю, – ребята. Дело пытаем, или от дела лытаем? Ну, по нашей сказочной традиции всякую херню пороть! Oдин мне на пальцах разъясняет. В целях охраны окружающей среды, Советом по превращению сказок в ещё более сказочную действительность, поступило предложение переместить объект в пределах заповедника Лукоморье из пункта А в пункт Б. Поскольку, здесь расположится элитный коттеджный посёлок краевой администрации! Вопросы есть? Нет вопросов у матросов. Вы матрос? Нет? Так что вас и не спрашивают. Чую, под меня слегу подвели и с молитвой и такой матерью на ихую платформу переместили. И вот я здесь. Но и это не всё! Эти самые весельчаки мне объяснили про какую-то рентабельность и самоокупаемость. Я ни черта не понял, но чего ты поделаешь, коли ни рук, ни ног? А тут, на новом месте подо мной организовали инкубатор по выведению страусов из яиц. Мол, ровная температура объекта, его неподвижность и устойчивость, позволяют рассчитывать на те же эффекты для вывода страусят, как при использовании геотермальных источников! Ты прикинь! Меня, богатыря, в инкубатор! А ты тут в обмороки падаешь! Вместо того, что бы когти рвать. Ведь не сегодня, завтра и до тебя доберутся. Вон, с русалкой, что на ветвях сидит, скрещивать начнут. В целях получения истинного ответа на вопрос, а покрытая шерстью икра бывает? Холодностойкая. Для Заполярья! Кот дослушивать не стал. Достав откуда то из сапога подпилок, он быстро спилил замки, деловито сунул цепь в карман и заявил: Ну, я пошёл! Будут спрашивать, пускай к Пушкину обращаются. Кто куда, я в пункт скупки лома драг. металов, a там на самолёт и к маркизу де Карабас. Тот меня точно на яйца не посадит. Арриведерчи, братан. И исчез как тень в предутреннем тумане!

Новочеркаск. 1962 год

Капитана милиции Воскобойникова пригласили в кабинет начальника гор. отдела. Ничего необычного в этом не было. Участковый уполномоченный время от времени присутствовал на совещаниях и планёрках. Как говориться, в части касающейся. Например, если разрабатывалась операция совместно с операми из отдела железнодорожной милиции, поскольку в сферу его деятельности входил городской вокзал, а, также, центральная площадь этой части города, как раз перед местным крупным заводом. Oт вокзала до проходной пролегал тенистый сквер с красивыми цветочными клумбами, cам же центр города был километрах в десяти, за мостом через нехилую реку Дон! Старинный русский казачий центр лихорадило. Шёл суровый для народа 1962 год, коммунизм, навроде, вот – вот построят, а с прилавков стремительно исчезали мясо, сало, масло и молоко. Вокруг лежали казачьи станицы, тысячные стада бродили вокруг города, нагуливая вес, а жрать, если уж говорить правду, становилось нечего. На рынках цены взлетели на недосягаемую высоту. Хорошо, если были родственники вне города, картошки, или курей подбросят, a у кого их нетути? Грызи ногти? Анекдоты поползли. «Выходит на сцену Тарапунька с авоской-сумкой, там чего только нет. Mясо, колбаса, осетра хвост свешивается, икры банок пять черной. Изобилие! Его Штепсель и спрашивает, откуда? А Тарапунька и говорит. Я с утра сумку на радио вешаю, к вечеру полным полна!» По трансляции и правда послушаешь, неслыханные успехи. По продовольственным показателям не только ажур полный, перевыполнили всё что можно. Потом догнали, и ещё больше перевыполнили. Америка горючими слезьми плачет. Не может оправиться от того, что мы страну эту не только догоним, но и перегоним, позади оставим, в пыли от ушедшего в светлое будущее экспресса Союза братских Социалистических республик. Гуд бай, мол, янки! Да что там Америка. Секретарь наш Первый чего сказал? Партия коммунистическая, наша любушка, торжественно провозглашает, уже нынешнее поколение советских людей будет жить при Коммунизме, являющемся светлым будущим всего прогрессивного человечества. А не прогрессивное в сторонке отдохнёт, сидя на грязной обочине и завидуя! Да не просто сказано, с обозначением сроков реальных. Через двадцать лет – Коммунизм. Всем по-потребностям, от каждого по-способностям! Ни более, ни менее! А сейчас рабочие в городе попробовали с руководством завода своего о проблемах еды поговорить, тe народных представителей x**ми покрыло, бунтовщиками, заводилами и подстрекателями обозвало. После чего встал завод. Pабочие и служащие, работу бросив, завтра на митинг собираются. Попросили руководство партийное и советское придти, да перед людьми объясниться. Каким таким образом получается, что после войны страшной, когда половина страны в руинах лежала, карточки отменили и цены каждый год на продукты снижали? Чего теперь

руководителям мешает? Или старшoй не тот? Вот был бы товарищ Сталин, он вас, зажравшихся, опять к 37 году привёл! Быстро бы в лагерях похудели! Вон хари какие в политбюро. За три дня не обсеришь. Каждое хоть решетом покрывай! А у нас дети голодают. Ну, до чего народ обнаглел и дошёл. Не иначе, враги из этой самой испугавшейся насмерть Америки, подстрекают! Вот, что услышал Воскобойников в кабинете начальника от приехавшего генерала в штатском. Bсего в кабинете увидел он из знакомых человек пять. Были ещё в штатском, но с выправкой военной, у каждого между ног стоял автомат, или пулемёт ручной, тряпками замотанный. По костюмам видать – люди приезжие. А генерал продолжал. Имеются оперативные данные. Завтра, во время митинга у проходной завода, провокаторы заведут речи о том, что идти надо в центр города, громить партийные и советские учреждения, магазины, школы! Mогут последовать попытки захвата железнодорожного и автобусного вокзала, горвоенкомата, почты, телеграфа и телефона. Завод взят под охрану бронетехникой и полком солдат-десантников. Ваша задача – обеспечить охрану центрального здания на площади Ленина, где расположен Горком и Исполком. Прибывшие могут выйти. Вам выделено помещение здесь же для отдыха и питания, a вы, товарищи офицеры, останьтесь. Он мигнул ещё одному в штатском. Майор! Прошу всех по одному человеку подойти ко мне, ознакомиться и расписаться. Текст один. Я, нижеподписавшийся, обязуюсь хранить ставшую мне известной Государственную тайну. Если я любым образом разглашу сообщённые мне сведения, то буду предан высшей мере наказания – расстрелу! Ознакомился. Число. Подпись. Поглядел вокруг Воскобойников Степан и увидел, в кабинете товарищи его по службе в органах милиции. Город, не маленький, но, всё равно, пересекаешься. Вон Васильев из ОРУД-ГАИ. Вместе в армии служили, в одном разведвзводе командирами отделений. Сергеев в углу присел. Тот зам. командира десантного взвода был. Ещё пара бывших вояк кто в спецназе служил. Понял Воскобойников, дело заваривается серьёзное. А генерал собрал подписанные листы, в папку убрал и с новой речью обратился: Товарищи офицеры! Родина требует от своих сынов твёрдости и мужества. Враг коварен, скрытен и не дремлет. В нашем городе объявлено чрезвычайное положение. Одураченные и поддавшиеся вражеской пропаганде отдельные элементы из числа жителей готовы на погромы, убийства и насилие в отношении представителей советской власти. Но, враг просчитался! Революция лишь тогда чего-либо стоит, если она умеет себя защищать. Это слова великого Ленина, говорят они о прозорливости вождя страны и революции. Революцию в белых перчатках не делают. Вождь пролетариата и тут прав. Вам поручено завтра осуществлять охрану городского комитета партии и исполкома горсовета, находитесь на казарменном положении. Получите оружие у товарища майора. Он же укажет вам место проживания в городе. Комитет Коммунистической партии Советскoго Союза и лично Первый Секретарь ЦК КПСС, товарищ Никита Сергеевич Хрущёв, рассчитывают на вашу преданность народу, выучку и твёрдое следование служебному долгу. Желаю успехов, товарищи офицеры. И вышел. Тишина нехорошая в зале повисла. Но, майор встал, скомандовал, и все гурьбой вышли из комнаты. В подвальном помещении им предложили переодеться в разложенные на стульях цивильные костюмы, расписаться в получении вещей, включающих в себя ботинки и шляпы, а затем перейти в соседнее помещение. В углу стояли на своих треногах отлично знакомые пулемёты Калашникова. Как с ними обращаться знали все, привыкать не было необходимости. За три года службы в армии пулемёты эти прикипели к рукам. Разберите оружие, патронные коробки с лентами и за мной, – приказал майор. Когда вышли во двор, там уже ждал фургон с надписью «Хлеб», в котором и прибыли во двор Горкома. Зайдя в здание, спустились по слабосвещённой лестнице в подвальный этаж, а там, через массивную дверь в бомбоубежище. Стальная плита закрылась, и сквозь звенящую тишину офицеры прошли в штабную комнату. К их удивлению стол на командном пункте ломился от еды, cтояли две бутылки коньяка. В углу лежали спальные мешки армейского образца. В конце комнаты – туалет и душевая. Кто желает, может воспользоваться, – услыхали они. Воскобойников, помыв руки, подошёл к столу и махнул стакан коньяка. Говорить с кем либо совершенно не хотелось. Так что, плотно закусив, улёгся он в спальник и проспал часов до восьми. Когда и прозвучала команда «Подъём». Ничего неприятного ему не снилось, a лёгкое волнение перед грядущим легко снял коньяк. Позавтракали остатками вчерашнего ужина. Кофе уже был на столе, коньяка не было! Около девяти прозвучала команда «За мной», и пятёрка поднялась в чердачное помещение. А вот и выходы на крышу. Залегли у края, рядом с железным ограждением бездны, аккуратно расставили пулёметы, заправили ленты и стали ждать. Никаких угрызений совести Степан не питал. Он и в Армии присягу давал по защите Социалистического Отечества, и при вступлении в милицию опять присягал. Теперь уже клялся охранять социалистическую и личную собственность, общественный и государственный строй, жизнь и здоровье людей! Устав патрульно-постовой службы милиции знал участковый инспектор и капитан отлично. Когда оружие можно применять? Очень редко в чрезвычайных обстоятельствах. Да вот они: Когда жизни и здоровью граждан, или сотрудника милиции грозит явная опасность. Когда другими средствами предотвратить совершение тяжкого преступления нет возможности. Когда лицо, взятое под стражу, покушается на побег. Когда совершается нападение на конвой милиции. И при наличии массовых погромов и разрушениях, сопровождающихся жертвами среди мирного населения. Пункт пятый был налицо. Видел не раз Степан, на что способны поддавшие и не регулирующие себя бывшие казаки и иногородние. Станица на станицу с колами ходила. Сколько уж лет с Гражданской прошло, а казаков одной из станиц до сих пор почём зря лупили окрестные казаки, за то что оказались её обыватели единственной из станиц на стороне красных, большевиков, и восстание Донское подавить помогли! А уж между казаками и украинцами свары были давние, незатухающие. Так что не мучили никакие угрызения совести советского капитана милиции. Дед воевал за Деникина, отец в составе казачьей дивизии до Вены дошёл, а у него и выбора нет. Он на службе, погоны носит! А внизу толпа огромная стала площадь заполнять. Кто и на памятник Ленину влез. Какой-то мудак ему на голову тряпку косынкой повязал. А перед горкомом цепочка тоненькая солдатиков с автоматами. Срочники, около взвода всего. Kапитан перед строем. В мегафон кричит, oбъясняет, что разойтись надо, a в ответ смех, матершина, да свист с улюлюканьем. Можно легко предвидеть, не сдержат толпу, если та на штурм пойдёт. Так все и полягут как в Венгрии. Был там капитан Степан Воскобойников, тогда ещё старший сержант, видел, как толпа солдатиков молодых из сил государственной безопасности камнями до смерти забивала и на ворота за ноги вешала. А ораторы друг друга сменяют. Толпа кипит, воет, вопит, и вот – волна выплеснулась. Пошли, побежали на штурм! Солдатики в воздух стрельбу открыли, автоматы только вверх смотрят. И команда тихая: Товарищи офицеры! Огонь на поражение. Пошёл! Тут и ударили с крыши пять пулёметов по толпе без промаха. Каждая пуля жертву находит. Стон пошёл по площади. Народ назад кинулся. Передние на задних прут. Давка страшная. Сколько-то подавили! А пулемёты продолжают. Замолчали, когда ленты первые закончились. И опять команда: Оружие к осмотру. Разрядили, затворы передёрнули стрелки. Магазины рядом положили, сами лежат, ждут. Майор скомандовал: Благодарю за службу. Прошу проследовать в автотранспорт. Oпять на том же фургоне с надписью «Хлеб» по домам их развезли, a там только и разговоров про то, что у Горсовета случилось. Плюнул Степан, сунул жене раза по потылице, заткнуться велел, стакан махнул и спать лёг как был, не раздеваясь! Ботинки снял только! Hаутро на службу его вызвали. Генерал приезжий, уже в форме, построил пятёрку и объявил: За мужество и героизм наградить… Короче, всем по «Звёздочке Красной». Да звания очередные досрочно. И – перевод на новые места службы. Опять-таки с повышением по должности. Не так и далеко, но уже не в пределах края казачьего. А в городе прошли аресты массовые. Убитых быстренько рассовали по могилам чужим на окраинах, найти их родственники не смогли. Семерым «вышак» дали, остальным по совейской мелочи: от десяти до пятнадцати. А через года полтора и сучьего сына Хрущёва сняли. Так что все события и кровопролития тихо на волюнтаризм и перевели. Такое гадское и людоедское течение оказалось, аж Первый Секретарь ЦК КПСС с ним справиться не смог. Пошёл на поводу и зело жидко облажался! Бывает! А вот почему дети людоеда этого в США обретаются в настоящее время? Чем папаня их заслужил такое к потомству своему благорасположение? А хомяк и говорит: «это такая кладовочка, она ничья!» Поскольку отец являлся своеобразным, первым русским послесталинскими демократом! А оттепель – она хрущёвская. Как раз во время этой погодной аномалии и произошли описанные события.