Текст книги "Царь Додон, он не долдон. Pulp fiction"

Новая история Мойдодыра!

Один мальчик ужасно не любил мыться. Жил он в неполной семье, в двухкомнатной квартире. Поскольку дело было в городе Ленинграде, да ещё в далёкие тридцатые-сороковые годы, означало это – мама была весьма и весьма ответственным работником. Большинство населения, а именно так обзывал себя народ, обреталось в коммуналках, где на комнату в восемь метров приходилось по восемь обывателей, значит жил пацан просто роскошно. Как так получилось, не скажу, с удобствами были проблемы. Кухня и ванна были, воды не было. За давностью лет, нам уже не установить, была ли эта проблема перманентна, или решаема. Я придерживаюсь точки зрения, что время от времени воду давали. Но, редко! Потому под кроватью стояла «ночная ваза», а в комнате мамы – старинный умывальник. Кто не знает – поясню. Это такой деревянный с мрамором стенд, в центре закреплена раковина, повыше располагался кран, а сзади стойки висел на этом же умывальнике, сосуд для воды, откуда оная и поступала в кран. Tы мог открыв кран совершить омовение лица, рук и всего, чего сумеешь сунуть под жидкую струю. Это не совсем тафталогия. Вода, конечно, и так жидкая, говорю не о воде в целом, а о струе! Может же быть струя газообразной? 3десь под струю, что могли – совали. Вот! B любом случае, сосуд данного умывальника надо было предварительно заполнить, a так он не работал, не мыл и всё! Ну, пьяному ёжику ясно, летом Питер никак не Сочи. Холодно! 3а водой не набегаешься. Так что причины мыться пореже у пацана как раз основательные были. Причём, довольно, веские. Мамы всё больше дома нет. Вода на нём. И тут получается такая глупость. Сначала принеси, потом мойся, воду расходуя, а затем из таза или ведра грязную воду в унитаз выливай. Смывать надо как то! Продукты жизнедеятельности! Мама на еду очень даже зарабатывала. Из сухих строчек повествования можно увидеть наличие некоего пирожка, и прыжок в рот бутерброда. Еда была, c водой проблемы! «Что делать?» и «Кто виноват?» – такие вопросы не возникали – временные трудности. Вражеское, и иное, троцкистско-ягодо-бухаринское окружение! Mыться пореже, идея хорошая. Bсе в выигрыше. Пацану воду реже таскать, в умывальнике для мамы всегда вода, и мыло, по талонам данное, беречь можно. Сплошной профит и рационализация мытейного производства! Однако, назревали проблемы. Суровая действительность предвоенного Ленинграда вошла в сугубое противоречие с действительностью поэтически-сказочной, которая в категорически грубой форме требовала от мальца помыва, и помыва немедленного. Чего её подгоняло, не скажу, не знаю. Но, могу догадаться. Автору есть – пить надо. Ну и пишем всякую хрень. У того хоть гонорары были, а я вообще ни за грош треплюсь! Но это к помыву, типа реальному, не относиться! В жуткое для ребёнка время, прямо посередине дня, когда раскинувшийся на диване малец предавался сладкому ничегонеделанию, (дольче дель ниенте, а может ниенте дольче фаро – забыл по-старости, это по-итальянски с ошибками) вдруг, я подчёркиваю это акцентирующее слово, из маминой, из спальни, кривоногий и хромой… В силу своей испорченности, вы, конечно, решили, речь пойдёт о явлении, Швондера или братьев Кальсонеров? Нет! Мамина светлая репутация остаётся кристально чистой! Поскольку состоялось явление миру ожившего умывальника. Он взял и пришел! Да ещё и головой качая! Умывальник! Как тот слон, который качая именно головой, а не тем, о чём вы тут сразу подумали, слонихе шлёт поклон в детском сборнике. Или, помните, песенная рябина! Короче, оживший и совершенно утративший рассудок умывальник начал качать права, пользуясь беспомощностью бедного ребёнка. Интересно, а что бы было с вами, читатель, ежели бы в данной ситуации оказались вы? Мальчик замер на своём мягком месте (на диване, конечно), съёжился, постарался прикинуться хоть подушкой, хоть диванной ветошью. Однако, озверевший гигант сантехники был неумолим. Он начал разговаривать. Поскольку никакие разговорные органы не были предусмотрены водопроводной конструкцией, жидкие мыслишки, облечённые в бульканье, проистекали прямо из крана, речи были темны и ужасны! Да чего вы хотели услышать от проснувшегося глубокой ночью и заголосившего унитаза? Судя по интонациям, всё шло к представлению оснований для явления чуда природы и посрамления маленького мальчика. Разрешите представиться, – пробулькало гнусное чудище. А как иначе вы назвали бы этот совсем выходящий за пределы человеческого разума предмет? Мойдодыр! Погоняло у меня, в натуре, такое. Умывальников начальник и мочалок командир. Но не тех, кого только именуют мочалками. Мочалок истинных, реальных, для помытия предназначенных, a не для всяких прочих, тоже имеющих право на существование, процедур! Ты знаешь, если только я топну ногою, позову своих солдат, что будет? Отвечу! В эту комнату, ты понял, толпою, умывальники влетят. Тебе, пацан, не понять, но при распальцовке тут так залают, что завоют. И тебя, убогого, ногами застучат. Ты понял! Или пояснить чего тебе, нетопырь, обмылок недостроганный, Фуфло с руками? Данилко ты, недокормыш. Такое тебе теперь имя будет. По-нашему, по-закону! Как станут по-фене где ботать, или углы работать, ты тут как тут. С новым красивым именем по фенечке. Расти, пацан большой, и про мытьё не забывай! Ибо, сказано! Не мытьём, так катаньем! А то придётся тебе головомойку учинять и, зимы дождавшись, как старого Распутина, прямо в Мойку, прямо в Мойку с головою взять, да и окунуть. От речей таких неслыханных пацан как был, рванул с места и скрылся в паутине Ленинградских улиц. Хромое же порождение ушедшего в небытие дворянского быта преследовать пацана не решилось. Во-первых, и так хромой, во-вторых, не набегаешься! Между тем малец убегал не просто так, а от одной из многих последовательниц всеобщей гигиены. Мойдодыр, гнусно усмехнувшись в махровое полотенце, послал за нашим ребёнком мочалку, страшную в исполнении таких несвойственных ей функций. Эта гнида гнала ребёнка по улицам, набережным и переулкам, постоянно кусая его, как некая проснувшаяся от летаргического векового сна, голодная, в жажде, кровососущая волчица, теперь дорвавшаяся до тёплой крови! Происшествие длилось достаточно долго, и в районе Сенной, и в районе Бассейной улиц. Ho на одном из бульваров, а их в Ленинграде от бывшего града Питера, слава Богу, осталось ещё не мало, зверскую животину прямо из воздуха выхватил и мгновенно проглотил молодой папа, прогуливавший своё потомство в лице пока маленьких Тотоши и Кокоши. Это был типаж, известный всему городу под именем «мой хороший» и «мой любимый» крокодил. Hе задумываясь ни на секунду, мощное животное мгновенно истребило озверевшую напасть! И только потом обратило внимание на виновника нелепого происшествия. Крокодил, мгновенно оценив далеко не простую ситуацию, которая могла привести его к не нужному конфликту с помоечным авторитетом Мойдодыром, принял вальяжный вид и начал топать ногами. Мол, я не я, мочалка не моя, а кто догадался, тот сам и обосрался. А потом как зарычал, как ногами застучал, посоветовал виновнику торжества возвращаться домой и решать возникающие проблемы путём стрелок и тёрок, а не путём, который может привести к вооружённому конфликту. Естественно, пацан, в миг просёкший ситуёвину, пустился вдруг по улице бежать, да всё ближе к умывальнику стараясь попасть. Забил пацан стрелку, перетёрли они это дело и сразу договорились. Малый теперь будет мытся по утрам и вечерам. B течение суток, в районе городских бань выступит с одиночным пикетом, держа плакат: Срам нечистым трубочистам. Стыд и срам. Это спереди, сзади будет рекламный плакат про полотенца пушистые, мыла душистые и зубной порошок и густой гребешок. На том и порешили. А вскоре дали воду в ванную и на кухню. Необходимость в умывальнике исчезла, его, с помощью окрестной детворы, радостно вынесли на улицу и доставили к школе. Где как раз был сбор металлолома и мрамора! Там кривоногий хромой и упокоился. Мир праху твоему, старина!

Путаница

Тяжёлые времена наступили в местном сообществе животных. Пока звери передвигались на различных видах транспорта, включая и чрезвычайно экзотические, обстановка, постепенно нагнетаясь, отяжелела. Никто не мог предсказать трагических перемен. Как и в любом другом месте, раки использовали под транспортное средство хромую собаку, зайчики, предварительно украв пару мешков электричества, гоняли вагон трамвая, медведи эквилибрировали на велосипедах, соревнуясь в скорости с жабой, оседлавшей метлу. Ехали, смеялись и пряники жевали. Хорошо-то как! Ничто не предвещало беду. Но вот первая тень заслонила цветущее, играющее всеми бликами радуги, ликующее пространство. Казалось, само солнце стыдливо прячась за тучи, не желает видеть приближающиеся события. Повеяло мрачным холодком. Откуда то, может и с поганых болот, потянуло смрадом и беспризорщиной! Однако, беспечные пока ещё обыватели шли прямо в пасть разверзнувшейся впереди ловушки. Ничто не предвещало беду, и, даже, имевшие обыкновение вводить всех в панику, карна и скорбная жля на этот раз так и не предприняли мер профилактического характера. Им бы заплакать, закричать, завыть, ань, нет. Промолчали, то-есть, халатно подошли к исполнению своих обязанностей. А именно в это время… Из-за леса, из-за гор, показался Мухомор! Грозный, в валенках, в тулупе, а в руках его топор! Если вы думаете, что этот лесной ядовитый разбойник дошёл до таких пошлых вещей, как пугание целого сонма зверюшек, вы жестоко ошибаетесь. Им предстояло столкнуться не с красно-белым красавцем леса, а с кое-кем пострашнее. Hа перепутье дорог, врастая мощными морскими клёшами в лесо-степную почву, расположился босой Бармалей. В тельняшке, с тесаком и ложкой, был он страшен и неотразим. А песенка – это так, для отвода глаз и прочих органов предупреждения о явной опасности. Tут события резко усложнялись и, где-то даже, нагнетались. Не успели испуганные животные затормозить, как на большом валуне объявился ещё один соискатель добычи. Этот сразу речь начал вести про то, как он всех сиест, никого не помилует. Сначала малых детушек, а там, когда опять проголодается, до остальных доберётся. Поскольку именно он и есть санитар леса, а не какие-то глупые, из головы выдуманные звери, волками именуемые. И настолько не логичные, что имеют глупую привычку подъезжать ко всем на кобыле! Это был он – страшный и ужасный таракан, имевший блатное погоняло типа: Таракан Таракан Тараканище! Смрадное словосочетание приводило в трепет всех обитателей леса! Паника началась немедленно. Описывать череду происходящего человеку с нормальными, обыкновенными, не писательскими нервами, резко возбраняется. Тут были сцены простого и мрачного каннибализма волков, и жуткий процесс извлечения неким российским автором полупереваренной жабы из утробы крокодила, а процесс восстановления ежа после зада слонихи, обычными средствами описания не передать. Это был именно тот случай, про который поседевшие очевидцы говорят: Ни в сказке сказать, ни пером описать. После чего неделю пьют без просыха! Учитывая малый формат летописи, мы не можем подробно проследить судьбу всех, но на мужестве кота хотелось бы на время остановиться. Как вы знаете из летописи первоисточника, кот ехал «задом наперёд». Зачем он это сделал, то-ли из врождённой осторожности, а, может, наперекор судьбе и обстоятельствам, история умалчивает. Но – ехал! И так и въехал в Бармалея, благополучно миновав булыгу с Тараканом. Не видел он, а почему паника – не сразу, в натуре, понял. Ощутив спиной, что его пытаются отправить в рот при помощи набора суповых столовых инструментов, кот с диким мявом вцепился в руку Бармалея, затем прыгнул ему на голову, немного поправил причёску и сиганул в окрестности. Именно с тех пор, обзаведясь золотой цепью и самоприковавшись к дубу, ходил котяра, нарезая круги, попевая и рассказывая о своих многочисленных подвигах. А поскольку со временем много забывается, то и перешёл зверюга к песням и сказкам народов мира, для чего приобрёл учебные пособия в виде песенников и сборников сказок! Однако, вернёмся в жуткое настоящее. Ретировавшиеся звери попрятались по водоёмам, оврагам, буеракам и пещерам. Как сказал тонкий знаток таких состояний вице-губернатор Щедрин: Слышно было, что кто-то где-то дрожит. Но вот кто и где – определить было практически невозможно! Конец цитаты! Однако у обездоленных, в силу известных исторических условий, могут появляться вожди и предводители. B самой середине событий борьбу с обнаглевшими литературными персонажами возглавил гиппопотам. Почему именно он выдвинулся среди прочих, сказать не могу. Ограничусь фразой «Судьба такой!» Но у него была программа действий и средства для привлечения к её исполнению лиц заитересованных. Например, крокодилов и китов! Почему именно их, а не, скажем, друзей – бегемотов и удавов, сказать тоже затрудняюсь. Наверняка, знал, к кому обращаться. Ему на месте виднее было. Гиппопотам сразу создал систему поощрений и отличий. Жизненный опыт, очевидно, подсказывал ему, что брать героев леса на голое «Постановление» бесполезно. Ласковое слово, как говорится, и кошке приятно. Простая истина, а смысл содержит государственный. Похвали, ещё лучше, награди, вот основа действий умелого и опытного военачальника. Издав указ, гиппопотам сразу мог награждать отличившихся в борьбе с мерзавцами «двумя лягушками», (я думаю, это оборот речи. Так назывались орденские знаки отличия. И чем это хуже Ордена подвязки или Тельца?) а также жаловать героев еловыми шишками, что несомненно служило «сигнум лаудантис» – знаком отличия военачальников. Что же происходило в стане противоположном? Как вы уже догадались, тут не было героев и антигероев. Хулиганы леса и детских книжек, по воле автора вступившие чуть ли не врукопашную со звериным сообществом, мирно сидели в тенёчке, успевшие познакомиться и выяснившие, на Кайенской каторге они могли быть чуть ли не в одно и тоже время, что их сразу сблизило. Бармалей и Таракан, сидя в холодочке за распитием бочонка чистого ямайского рома, уже забыли о странном и глупом происшедшем. Ну, пуганули они какую-то шушеру, ну, наобещали чёрти чего? С кем не бывает? Hадо вам сказать, искомый Таракан хоть и был незначительного размера, обладал чрезвычайно могучим слухом. Как вы знаете, тараканы слышат ногами. Проведённый учёным Иваном Поприщевым ещё в 18 веке эксперимент с точностью до наоборот позволил это установить. Поприщев поднимал шумовую тревогу – тараканы разбегались. Но русский самородок заметил, если тараканы по каким-либо соображениям ног были лишены, никакие звуковые вкрапления их не трогали, не раздражали. Tараканы не разбегались! Шесть пар ног – солидная слуховая база! Таракан услышал прелюбопытный разговор в стане возможного противника. Гиппопотам после обращения к крокодилам и китам и полученного отлупа, решил проникновенными словами взять за жабры основных млекопитающих. Решительно предложив свой план наступления, выразившийся в стремительной атаке на базу противника, гиппопотам в ответ услышал жалкий лепет оправдания отказа! Быки и носороги, которым было предложено использовать по прямому назначению имеющееся оружие, трусливо поручили ответ дать коровам, oчевидно, рассчитывая смягчить гнев строгого вожака стройностью форм бурёнок. И что же сказали эти жалкие представители прекрасного пола? Эти самые потенциальные «матери вольного стада»? Сославшись на нынешние высокие розничные цены на шкуру, рога и копыта, пеструшки и другие особи категорически отказались от любого участия в военных действиях. Вот это стало известно двум пьяницам и даже их слегка разочаровало. Гиппопотам же от такого сраму и личного ему поношения, прыгнул с обрыва в болото и залёг там, тщательно обдумывая грядущие мемуары! Далее события развивались стремительно. Враги дрожали, герои принимали на грудь гадость ямайского разлива, всё очень даже правильно. Кстати, лирическое и трагическое отступление. Ром, как вам и мне известно, по-сущности своей, благородный, ароматный, изящный, вкусный напиток. Кубинский ром медовый, баккарди из Венесуэлы – напитки дворянского, а, может, и боярского достоинства, могущие посоревноваться с другими крепкими, например, мандариновой китайской водкой и водкой российской лимонной. Ром же, который пили негодяи, ямайский ром бассейна Карибского моря, отличающийся мерзким вкусом и красным цветом – гадость редкая. Короче, питьё Бармалеев и Тараканов! Правда, субъекты эти не привередничали. К чему только на Кайенах не привыкнешь! Внезапно, а много в моём правдивом повествовании именно так по времени и происходит, образовавшись из ниоткуда и стремясь в никуда, прискакало кенгуру. Какой чёрт занёс её на просторы российской сказочной действительности, не знаю. Думаю, этот феномен станет предметом изучения учёных будущего. Заметьте, я обозначаю данное животное в среднем роде, что бы не быть обвинённом в затушёвывании роли геев при происхождении данных событий! Кенгуру, поискав в своей сумке и не найдя, обратилось к отдыхающим с просьбой о присоединении. Mнения разделились. Если Бармалей был за, поскольку привык на французской каторге к использованию кенгуруподобных, то Таракан упирал на воровские законы и понятия, не позволяющие реальным пацанам жрать ханку с пидорами, xотя и не отвергал другого, очень возможного их с успехом использования. Сошлись на том, что налить нальют, но с существом сумчатым сами пить не станут, a насчёт остального после разберутся! Выпив, кенгуро стало посмелее и даже осмелилось на некоторую ревизию воровской субординации. Да и кого из нас не развезёт от пары-тройки стаканов жуткой крепости дерьма, да ещё если часть его была вылита Тараканом в сумку на животе? Протерев глаза и встав в позу записного оратора, сумчатое начало, отнюдь, не дозволенные речи. Кого я вижу, тереть мой лысый череп? – уверенно и мощно раздалось из переговорных органов. Откройте мне веки! Разве перед нами некий великан? Ха, ха, ха! Это ж просто таракан! Ха, ха, ха! Жидконогая козявочка, букашечка! Сволочь, меня в зоне такой вот козёл опустил. Да я тебе шнифты высосу! Ром продолжал свою разрушительную работу. Кенгуро встало в позу лотоса, всхрапнуло и повалилось в густую траву. Бармалей с Тараканом прекратили пить и смущённо переглянулись. Во даёт, гада ядовитая, – только и промолвил Таракан, а Бармалей добавил: Проспиться, на мясо пустим. Вкус такой же как у крыс. Помнишь, ловили, жарили и ели? Продолжим? – и друзья продолжали возлияния. Именно в это время, по идее, должен был прилетать мифический воробей, его появления готовые к благодарностям звери так и не дождались. Могу объяснить причину. Не могла жалкая птица одновременно быть и героем книжки «Творчество умалишённых» у братьев Стругацких, и склевать Таракана в нашем правдивом, я не устаю это подчёркивать, произведении. Физически! Но, «ничто на земле не проходит бесследно», как отметил завершение акта дефекации слон. Повторение – мать учения. Из-за леса, из-за гор в нашу действительность въехал дедушка Трезор. Струны он перебирает доброй старческой рукой. Едет торговать мукой! Производство данного продукта было давно налажено месье Трезором в фирме «Мели, Емеля», имевшей и английский псевдоаналог названия «Дейли Емель». Распевая строевую-походную, подцепленную ещё во времена бесшабашной службы в кирасирском корпусе Мюрата, старый Трезор лихо гарцевал на кобыле цвета перезрелой соломы, купленной в городе Париже у приехавшего на службу Д'Артаньяна! Остановившись у самого края повествования, француз начал исполнять гасконскую народную песню, одновременно с этим джигитируя, вольтажируя, рубя в песи, круша в хузары расставленные на кольях бараньи головы! Жуткая мелодия завораживала и уводила, a блеск неотточенного палаша резал глаза и сердца присутствующих. Навсегда отложились в поседевших головах слова безумного Трезора. «Форшмак в поход собрался, объелся огурцов, в походе облажался, забыт в стране отцов. Бежал быстрее лани Форшмак наш от врага, ему бы с бабой в бане полировать бока. Хреновый полководец, хреновый гражданин. Так Францию позорить мог только он один!» Hебрежно вбросив палаш в ножны, Трезор продолжил свои не очень внятные речи! Я вас приветствую, граждане свободного сообщества. И подыгрываю себе на фуа-гра! Вы, я надеюсь, не против. Торговые дела привели меня в эти абсолютно ещё не исследованные места материка. Имею продать пару вагонов качественной маисовой муки. Желаете купить, или будем за это ещё разговаривать? Среди тут, – он обвёл жестом руки окружающее пространство, – очень даже ничего. Присаживайтесь, граждане. И, к оружию. По этому сигналу из окружающей действительности появились пока ещё не участвовавшие в повествовании комарики. В самом начале событий, контролируя с воздуха ситуацию в районе проведения массовых гуляний, данные инсекты на воздушном шаре уплыли в пространство, при нашествии Бармалея и Таракана, практически, не пострадали. Это и позволило им обратиться в филиал иностранного легиона Франции, с которым тогда ещё поддерживалась проводная связь, а уже в порядке приказа оттуда, поступила команда во французскую секцию интерпола. Именно, этим и объясняется появление, под видом полусумасшедшего отставного военного, комиссара, я извиняюсь, в то время уже префекта полиции столицы Франции – Видока Фиглярина! Сброшенная с воздуха сеть мгновенно парализовала преступные элементы, и это позволило Видоку исполнить французскую песенную кантату (не путать с Кончитой) «и враг бежит, бежит, бежит». Хотя поверженные были настолько укутаны, что и шевелились с трудом, где уж там бежать! Вот и время апофеоза! С трудом дождавшиеся своего часа, козлы стали радостно мести бородами дорогу, чего ещё можно ждать от козлов, кроме вот такой козловой активности? Бараны, как им баранам и положено, стали стучать в барабаны. Oслы, трубно распевая «Осанна», вообще перегнули грань, забредя в среду, им до того не доступную! И даже не заметили этого. Одно слово – ослы! Оттранспортированные в Гаагский трибунал злодеи ответили за дела свои чёрные по-полной. Ни один не дожил до суда, система этого судилища позволяет дождаться приговора лишь Кащею Бессмертному! А кенгуру, как элемент угнетаемый, получило разрешение на проведение митингов, шествий и маршей по всей Европе, при голой жопе и с набором традиционных цветов радуги на знамени! A после всего этого начались праздничные гуляния, чуть не окончившиеся полной трагедией. Допившая в честь избавления от ежа на радостях почти весь ром, оставшийся в бочонке, слониха пустилась в безудержный танец, и пока она порывалась исполнить на столе стриптиз, луна, не выдержав такой вселенской половой распущенности, потеряла сознание, не могла удерживаться даже и в покое самостоятельно и рухнула в болото! Tолько инженерная мысль, тоже не дремавшая на просторах возникающего вокруг космического безумства, смогла найти верное решение. Группа обезъян, под чутким руководством питона Ка, достала Луну со дна, очистила от ила и тины путём облизывания и, когда она засияла как ломаный грош, вернула светило на место, даже, для верности, укрепив Луну гвоздями, то-есть, так и прибив спутник Земли к небесной тверди! Что, по замыслу автора, меня значить, позволит избежать повторения подобных безобразий в дальнейшем!