Текст книги "Воины Александра Македонского"

В рассказе Диодора о подвигах Александра присутствуют подробности, о которых не упоминают Арриан и Плутарх: «Сатрап Ионии Спифробат, перс родом, зять царя Дария, отличавшийся мужеством, прорвал с большим конным отрядом македонский строй. Рядом с ним сражалось сорок человек родственников царя, отличавшихся исключительной храбростью; он обрушился на противника и, доблестно сражаясь, кого убил, кого ранил. Справиться с этим сильным человеком было трудно; Александр повернул коня в сторону сатрапа и подскакал к варвару. Перс подумал, что сами боги посылают ему счастливый случай; он один на один сразится с Александром, своим мужеством освободит Азию от великого страха, собственными руками убьёт Александра – придёт конец его дерзостным замыслам, о которых все наслышаны; не будет посрамлено славное имя персов. Он первый метнул в Александра дротик и кинулся на него так стремительно, с такой силой вогнал копьё, что оно пробило щит и, задев правое плечо, прошло сквозь панцирь. Царь вырвал вонзившееся в руку железо, дал лошади шпоры и, рассчитывая, что в помощь ему будет сама стремительность его порыва, ударил сатрапа дротиком в середину груди. При виде такого мужества воины обеих сторон, стоявшие вблизи, громко вскрикнули. Наконечник сломался о панцирь, не причинив раны; перс выхватил меч и устремился на Александра, но царь, схватив дротик, успел ударить его в лицо и нанести сквозную рану. Тогда брат павшего, Росак, подскакав к Александру, так страшно ударил его мечом по голове, что раскроил шлем и слегка задел кожу. Росак собирался другим ударом рассечь голову, но Клит, по прозвищу Чёрный, вынесшись на лошади, отрубил варвару руку.

Родственники, собравшись вокруг обоих павших, сначала метали дротиками в Александра, а затем, гурьбой вступив в битву, шли на все, только бы убить царя. Ему со всех сторон грозила великая опасность, но и множество врагов не смогло его одолеть: панцирь его был пробит в двух местах, шлем в одном, щит, взятый из храма Афины, в трёх, но он не отступал; его решимость и присутствие духа противостояли всем страхам. После этого много славных персидских военачальников пало от его руки; славнейшими из них были Атизий, Фарнак, брат Дариевой жены, и Мифробузан, командовавший каппадокийцами» (XVII,21). В том, что во время боя при Гранине именно Черный Клит был спасителем македонского царя, единодушны все авторы.

Интересный эпизод битвы приводит Полиэн: «Александр в первом сражении с персами, видя, что македоняне уже отступают, поскакал верхом мимо рядов воинов, громко восклицая: «Еще один шаг вперед, мужи македонские! Еще один раз ударим храбро!» И вот, когда натиск стал сильным, варвары обратились в бегство. По такой причине, говорят, тогда и была одержана победа» (IV,3,8). Это было как раз в духе Александра – личным примером увлечь воинов в новую атаку.

Потери македонян были незначительные: «У македонцев пало человек 25 «друзей», погибших в первой схватке. Медные статуи их стояли в Дии; сделал их по приказу Александра Лисипп, который делал и его статуи: только его считали достойным этой работы. Остальных всадников пало больше 60, а пехотинцев около 30» (App.Anab.1,16). Арриан пишет, что погибло около 1000 персидских всадников и все наемники, кроме 2000 человек, попавших в плен. Исходя из приведенных выше данных о численности персидской армии, получается, что было убито 18 000 пехотинцев. Вопрос заключается в том, сколько среди них было эллинов, поскольку не все «чужестранцы» являлись греками. Также Арриан приводит список потерь среди командного состава персов: «Из персов-военачальников пали: Нифат, Петин, Спифридат, лидийский сатрап; наместник каппадокийцев Мифробузан; Мифридат, зять Дария; Арбупал, сын Дария, внук Артаксеркса; Фарнак, брат Дариевой жены, и Омар, предводитель чужеземцев. Арсит с поля боя бежал во Фригию и там, как говорят, покончил с собой, потому что персы считали его виновником своего тогдашнего поражения» (Anab.1,16). По большому счёту персидские командиры были сами виноваты в постигшей их участи. Диодор о македонских потерях ничего не пишет, его внимание целиком сосредоточено на персидской армии: «Персов погибло: пехотинцев более десяти тысяч, всадников не меньше двух тысяч; в плен взято было больше двадцати тысяч» (XVII,21).

Плутарх, как обычно, ссылается на свои источники информации: «Передают, что варвары потеряли двадцать тысяч пехотинцев и две тысячи пятьсот всадников. Аристобул сообщает, что в войске Александра погибло всего тридцать четыре человека, из них девять пехотинцев» (Alex.16). Относительно убитых персов Юстин ограничился дежурной фразой, уделив главное внимание македонянам: «Великое множество персов было перебито. Из войска Александра пало девять пехотинцев и сто двадцать всадников, которых царь для ободрения других похоронил с большой пышностью и почтил конными статуями, а их родственников освободил от всех повинностей в пользу государства» (XI, 6). Несмотря на некоторый разброс в цифрах у историков античности, бросается в глаза резкий дисбаланс между количеством погибших персов и македонян. Однако в данной ситуации по-другому и быть не могло, особенно на фоне бездарности персидских военачальников и полководческого таланта Александра.

Царь очень хорошо знал психологию простого солдата и после битвы лично обошел всех раненых, чем заслужил огромное уважение в армии. Воины запомнили и личное мужество Александра, проявленное во время сражения: «Царь единогласно был признан первым храбрецом и сочтён главным виновником всей победы» (Diod.XVII,21). Пленных греческих наемников базилевс объявил предателями, сражавшимися на стороне персов против остальных эллинов, приказал заковать в кандалы и отправить на рудники в Македонию.

Итоги битвы при Гранике подвел Плутарх: «Это сражение сразу изменило положение дел в пользу Александра, и он занял Сарды – главную твердыню приморских владений варваров» (Alex.17). В аналогичном ключе высказался и Юстин: «После этой победы на сторону Александра перешла большая часть Азии» (XI,6). Исполняя волю царя, военачальник Алкимах, сын Агафокла, с большим отрядом отправился выбивать персидские гарнизоны из городов Элеи и Ионии. Перед македонянами открыли ворота Сарды, Эфес, Траллы и Магнесия на Меандре. По свидетельству Арриана, базилевс приказал во всех занятых городах уничтожить олигархическое правление, восстановить демократию, вернуть старые законы и отменить подати персам (Anab.1,18). В ознаменование своих успехов Александр провел в Эфесе парад македонской армии.

Несмотря на большой резонанс от победы при Гранике, базилевс понимал, что война ещё только начинается. Разгром малоазийских сатрапов не сказался на военном потенциале державы Ахеменидов, Дарий ещё не начинал воевать по-настоящему. Решающая битва за Малую Азию была впереди.

4. Осада Милета (334 г. до н. э.)

Милет оказался первым, но далеко не последним городом в Малой Азии, оказавшим сопротивление Александру. Некогда Милет первым выступил против персидского господства во время Ионийского восстания в 499 г. до н. э., теперь же ситуация изменилась радикально. Положение Милета было очень выгодным с военной точки зрения, поскольку город был построен на полуострове, имеющим форму треугольника и глубоко вдающимся в Латмийский залив. Со стороны суши Милет защищала мощная каменная стена с башнями, город обладал четырьмя гаванями для торговых и боевых кораблей. По словам Страбона, одна из гаваней могла вместить целый флот (XIV,1,6). Подступы к городу со стороны моря прикрывал остров Лада, удобный для стоянки кораблей. Здесь в 494 г. до н. э. объединенный флот малоазийских эллинов был разгромлен персидской армадой, после чего Милет пал и был разрушен торжествующими победителями. Впоследствии город возродился, но былого величия так и не достиг.

Милет. Фото автора

После поражения при Гранике Мемнон часть войск увел в Милет, но вскоре покинул город и уехал в Галикарнас (современный Бодрум). Находясь в Эфесе, Александр вступил в переговоры с командиром гарнизона Милета Гегесистратом, которому Дарий доверил оборону города. Гегесистрат обещал открыть ворота македонянам, но когда узнал, что на помощь Милету идет персидский флот, то передумал и решил защищать город. В это время к острову Лада подошли корабли Александра под командованием Никанора, а вскоре под стенами Милета появился и сам базилевс. Царь быстро сориентировался в обстановке и приказал высадить на Ладу десант из 4000 фракийцев и чужеземных наемников. Когда прибыл персидский флот, то его командующий обнаружил, что у Лады стоят 160 кораблей противника, а на острове засел большой вражеский отряд. В такой ситуации прорываться к Милету не имело никакого смысла, поэтому персидские суда уплыли на север, к мысу Микале, где и встали на якорь. Несмотря на то что вражеский флот насчитывал 300 кораблей, Парменион настаивал на морском сражении: «Он считал, что победа принесет великую пользу для всего дела, а поражение не нанесет великого урона, так как персы все равно господствуют на море» (App.Anab.1,18). В любом случае предложение полководца было бессмысленным, поскольку численный перевес был на стороне врага, а команды персидских кораблей, набранные из финикийцев и киприотов, ни в чем не уступали эллинским экипажам. Что же касается македонян, то в данном случае от их воинского мастерства и выучки не было никакого толку, солдаты Александра практически никогда не сражались на море. Исход морской битвы был изначально предрешен, новый Саламин был невозможен по определению. Авантюризм всегда осторожного Пармениона непонятен, поэтому нет ничего удивительного в том, что Александр скептически отнесся к предложению своего военачальника.

Львиная гавань Милета, место стоянки военного флота. Фото автора

Как пишет Арриан, македоняне без труда овладели предместьями Милета, поскольку гарнизон оставил их без боя и отступил в крепость (Anab.1,19). После того как был разбит лагерь, Александр приказал окружить город стеной, тем самым лишив противника возможности совершать вылазки. Македонская армия пошла на приступ, однако защитники города легко отразили атаку, поскольку имели всё необходимое для обороны, а гарнизон Милета был многочисленным. В течение нескольких дней царь посылал войска на штурм, но по-прежнему не имел успеха (Diod.XVII,22). Тогда Александр изменил тактику и распорядился установить у городских стен осадную технику. Из текста Арриана следует, что македонский царь постоянно находился в лагере у Милета, но на данный счет существует и другая версия. Согласно ей, до начала решительного штурма города Александр проживал в Приене, расположенной на противоположном берегу Латмийского залива. Развалины дома, где останавливался великий полководец, сохранились до наших дней, поскольку местные жители почитали это место и за государственный счет производили реставрацию здания.

Развалины дома в Приене, где во время осады Милета жил Александр Македонский. Фото автора

Когда жители Милета увидели, что их город взят в плотную осаду, а у стен установлены метательные и стенобитные машины, они отправили к Александру посольство, которое возглавлял знатный гражданин Главкипп. Среди посланцев были и представители греческих наемников, которые составляли ядро осажденного гарнизона. Послы просили базилевса снять осаду Милета, взамен обещая впустить в город македонских солдат, а в гавани – царские корабли. Но было одно условие, которое ставило под сомнение мирные инициативы милетян, – вместе с македонянами в город войдут и персы. Как это могло выглядеть в реальности, сказать трудно, поэтому Александр не стал слушать странные речи посланцев, а объявил, что на рассвете начнется генеральный штурм. Осознав, что больше он ничего не добьётся, Главкипп с делегацией был вынужден вернуться в Милет.

А. Кастень. Взятие Милета

Рано утром македонские осадные машины начали крушить стены Милета. Военные инженеры Александра действовали выше всяких похвал, и вскоре в городских укреплениях возникли бреши и проломы. Всё это время персидский флот пассивно стоял у Микале и не спешил на помощь союзникам. Воспользовавшись этим, командующий македонским флотом Никанор повел свои корабли к входу в Львиную гавань и заблокировал её, лишив персов возможности прийти на помощь осажденному гарнизону. Одновременно на штурм пошла и сухопутная армия Александра, педзетайры и гипасписты опрокинули наемников, ворвались на улицы Милета и начали продвигаться к центру города.

Когда оборона рухнула, воины гарнизона и горожане поспешили в гавани и кто на щитах, кто на челноках и лодках устремились на небольшой островок, расположенный около Милета. Многие были перехвачены македонскими кораблями, но немалое количество защитников добралось до убежища. Наемники и милетяне расположились по периметру острова и приготовились дорого продать свои жизни. Пока в городских кварталах продолжались бои, Александр не обращал внимания на беглецов, но когда остатки гарнизона капитулировали, царь приказал Никанору овладеть островом. Поскольку берега здесь были отвесные, Александр распорядился установить на носах кораблей лестницы и с их помощью атаковать позиции воинов гарнизона. Перед решающим приступом базилевс отправил на остров парламентеров и предложил греческим наемникам жизнь в обмен на службу под своим командованием. Милет был уже взят, и царь просто не хотел терять своих воинов в бессмысленной схватке. Эллины согласились с Александром, и три сотни профессиональных бойцов влились в ряды македонской армии. Что же касается укрывшихся на острове горожан, то царь отпустил их на свободу, так же как милетян, уцелевших при штурме города.

* * *

О взятии Милета существуют два рассказа – Арриана и Диодора Сицилийского, которые существенно дополняют друг друга. Из текста Арриана следует, что приступ был всего один, однако Диодор вносит существенное уточнение, отметив, что македонская армия ходила на штурм несколько раз. И только после этого Александр решил задействовать осадную технику. Возможно, царь рассчитывал легко овладеть городом, но если это так, то его надеждам не суждено было сбыться. Армейские инженеры действовали грамотно и профессионально, поэтому Милет был взят в достаточно сжатые сроки. Этот успех был крайне нужен Александру, ему было необходимо продемонстрировать противнику, что ни стены, ни башни не остановят македонскую армию. Нанеся персам поражение в открытом бою, царь подтвердил свою репутацию талантливого полководца, быстро овладев хорошо укрепленным городом. При этом следует учитывать, что именно под стенами Милета Александр получил первый опыт осады больших городов. Фивы не в счёт, их захватили в результате преследования разбитого в полевом сражении противника. Возможно, что во время осады Милета царя поразила пассивность персидского флота, не пришедшего на помощь осажденному гарнизону. Но в этой войне полководцы Дария III совершат столько тактических и стратегических ошибок, что базилевс скоро перестанет им удивляться. Пока же военное счастье сопутствовало Александру.

После падения Милета персидский флот несколько раз подходил к острову Лада и вызывал на бой македонские корабли. Александр в сражение вступать не стал, а отправил на мыс Микале Филоту с гетайрами и тремя таксисами пехоты. Македонский военачальник лишил противника возможности брать воду на берегу, как следствие персидский флот был вынужден уплыть к острову Самос. Оттуда персидские флотоводцы попытались совершить набег на Милет, но потерпели неудачу. Примерно в это же время Александр неожиданно распустил флот, объяснив это большими расходами на его содержание. Скорее всего царь понимал, что в сложившейся ситуации он не может одновременно вести успешные операции на суше и бороться за господство на море, поскольку флот его значительно уступал персидской армаде качественно и количественно. Поэтому Александр оставил лишь незначительное количество кораблей для перевозки осадной техники. Среди них было двадцать судов греческих союзников.

5. Штурм Галикарнаса (осень 334 г. до н. э.)

Ключевым моментом малоазийской кампании Александра стало сражение за город Галикарнас. В случае победы македоняне могли продолжить движение в глубь державы Ахеменидов, в случае поражения все завоевания базилевса в Малой Азии оказывались под угрозой. Это понимал Александр, это понимал и командующий гарнизоном Галикарнаса Мемнон. Дарий III сделал правильные выводы из разгрома сатрапов при Гранике. Персидский царь назначил Мемнона командующим флотом и правителем Нижней Азии, тем самым сосредоточив военную власть в руках одного человека. Принцип единоначалия есть залог победы, и Дарий это хорошо понимал. Желая показать свою верность персидскому царю, Мемнон демонстративно отослал свою жену и детей к его двору, чем ещё больше укрепил Дария в правильности выбранного решения. В Галикарнасе сосредоточились лучшие персидские войска, значительную часть которых составляли греческие наемники, под командованием стратегов Эфиальта и Фрасибула. Это были талантливые военачальники, некогда изгнанные из Афин по воле Александра. Среди собравшихся в Галикарнасе командиров был и македонский перебежчик Неоптолем, сын Аррабея, который мог дать персам ряд ценных советов относительно тактики своих соотечественников.

Галикарнас, город-крепость, был столицей Карии и обладал мощнейшими укреплениями. Он был расположен на берегу залива и со всех сторон окружен горами, по гребню которых проходила главная городская стена, сооруженная из мощных каменных блоков. Единая система укреплений включала в себя городской акрополь и крепость Салманкиду, защищавшую гавань. В Галикарнасе было трое городских ворот. Ворота Миндоса выходили на запад, в сторону одноименного города, ворота Миласа смотрели на восток, туда, где находился город Милас. Через главные ворота, Тетрапилон, дорога шла на север. Из мощных оборонительных сооружений Галикарнаса до наших дней дошли лишь ворота Миндоса, фрагмент оборонительного рва и фундаменты крепостной стены. Но в древности Галикарнас был очень хорошо укреплен: «Это самый большой из городов Карии, её столица, с превосходными крепостями» (Diod.XVII,23). Как отметил Арриан, «город от природы был неприступен, а там, где, казалось, чего-то не хватает для полной безопасности, Мемнон… давно уже все укрепил, сам присутствуя при работах» (Anab.20). Перед македонской армией изначально стояла очень сложная задача.

Именно здесь, на юго-западе Анатолии, персы собрали свои лучшие силы, чтобы остановить победоносное наступление македонского царя: «После взятия Милета много персов и солдат-наёмников собралось в Галикарнасе; бежали туда и самые дельные военачальники» (Diod.XVII,23). В городской гавани стояло множество персидских боевых кораблей, что значительно усиливало возможности гарнизона.

Ворота Миндоса. Бодрум (античный Галикарнас). Фото автора

И пока войска Александра были скованы у стен Галикарнаса, Дарий мог спокойно собрать армию и прийти на выручку осажденному гарнизону. В этом случае македоняне оказывались между двух огней – главной персидской армией и отрядами Мемнона. При таком развитии событий для базилевса всё могло закончиться катастрофой.

Битве за Галикарнас не повезло, она оказалась в тени сражений при Гранике, Иссе и Гавгамелах, хотя именно под Галикарнасом македонская армия едва не потерпела сокрушительное поражение. У стен столицы Карии Мемнон мог положить предел амбициям Александра. Рассказ Квинта Курция Руфа об этом грандиозном противостоянии не сохранился, Плутарх же, поведав о победе Александра при Гранике, просто отметил, что «многие города и области также подчинились ему, сопротивление оказали только Галикарнас и Милет» (Alex.17). Юстин об осаде Галикарнаса македонянами вообще не упоминает. Но именно здесь решалась судьба восточного похода Александра Македонского.

Армия Александра выступила в поход на Галикарнас осенью 334 г. до н. э., македоняне быстро заняли лежащие на их пути города и расположились лагерем в пяти стадиях от столицы Карии. Осадные машины и запасы продовольствия были доставлены по морю. Вскоре в македонский лагерь прибыли посольства от некоторых карийских городов, признавших власть Александра. К этому времени боевые действия у Галикарнаса были в самом разгаре.

Первая схватка произошла у ворот Миласа, персидские легковооруженные воины атаковали противника, но после короткой схватки были отброшены обратно в город. Царь стал готовиться к длительной осаде, но в это время к нему пришли посланцы из Миндоса. Они заверяли Александра в том, что сдадут ему город, если он подойдет ночью с войсками к крепостным стенам. Царь понимал, что в случае захвата Миндоса город можно будет превратить в отличную базу для македонской армии. Поэтому базилевс решил воспользоваться моментом и собрал ударный отряд из лучников, агриан, гетайров, гипаспистов, таксисов Пердики, Мелеагра и Аминты (Arr.Anab.20). В полночь македоняне подошли к Миндосу, однако ворота им никто не открыл и лестниц со стен не спустил. Ситуация усугублялась тем, что Александр понадеялся на измену горожан и не взял с собой осадной техники. Тем не менее царь отступать не собирался, подвел к стенам пехотинцев и приказал им подкапывать башню, надеясь войти в Миндос через пролом в стене. Македоняне подрыли укрепление, но стена устояла, а защитники города стали оказывать яростное сопротивление. Вскоре Александр получил весть о том, что из Галикарнаса на помощь Миндосу плывут персидские корабли с войсками. Осознав, что с налета город не взять, Александр приказал отступать в лагерь и сосредоточился на осаде Галикарнаса.

Остатки оборонительной башни ворот Миндоса. Бодрум (античный Галикарнас). Фото автора

Как пишет Диодор Сицилийский, базилевс «повёл осаду деятельным и устрашающим образом» (XVII,24). Македоняне каждый день ходили на приступ, царь лично водил своих людей на штурм, однако персы легко отражали вражеские атаки. Без осадной техники прорваться за стены возможным не представлялось, поэтому Александр изменил тактику, решив сначала разрушить вражеские укрепления. Но македонские военные инженеры сразу же столкнулись с серьезной проблемой, поскольку накануне осады Мемнон приказал выкопать вокруг городских стен ров в 30 локтей ширины и 15 локтей глубины. Подвести к вражеским укреплениям тараны и навесы было невозможно, поэтому царь распорядился засыпать эту преграду. Под прикрытием трех больших навесов (черепах) македонские солдаты приступили к осадным работам. Персы спокойно наблюдали со стен, как македоняне заваливают ров и подводят к стенам осадные машины, Мемнон выжидал удобный момент для вылазки. Македонские тараны били по стенам и башням Галикарнаса, появились первые проломы, в которых закипели рукопашные схватки. Но все попытки Александра прорваться в город не имели успеха, поскольку в распоряжении Мемнона было достаточно воинов, чтобы удерживать главную линию обороны. Мало того, однажды ночью персидские отряды вышли из городских ворот и атаковали македонян, охранявших тараны, осадные башни и навесы. Стоявшие на стенах Галикарнаса баллисты и катапульты наносили противнику серьезный урон, поэтому сначала успех сопутствовал персам. Они потеснили македонские сторожевые посты, прорвались к осадным машинам и подожгли их (Diod.XVII,24). Шум битвы разбудил спавших в лагере солдат, македоняне схватили оружие и поспешили на помощь воинам охранения, чтобы отразить вражеское нападение. Под стенами Галикарнаса развернулось большое сражение, во время которого македоняне не только отражали наступление противника, но и тушили осадную технику. Персы также не теряли время даром и возводили новые укрепления взамен разрушенных стен и башен. В итоге македоняне сумели оттеснить персов обратно к воротам и бой закончился. Персы потеряли убитыми 170 человек, среди которых был и македонский перебежчик Неоптолем, сын Аррабея. Согласно данным Арриана, потери македонян составили 16 убитых и 300 раненых воинов (Anab.20). Судя по всему, эти бои происходили в районе ворот Миндоса. Мемнон не собирался отсиживаться за городскими стенами, военачальник был сторонником активной обороны: «Перед городом происходили большие сражения; македоняне значительно превосходили врага храбростью; преимущество персов состояло в их числе и подготовленности» (Diod.XVII,24). Сковав македонскую армию активными действиями у стен Галикарнаса, Мемнон давал возможность Дарию собрать войска и выступить против Александра.

В течение нескольких дней после вражеской вылазки македонские военные инженеры при помощи таранов, баллист и катапульт разрушали стены Галикарнаса. Сильно пострадали две башни и участок стены между ними в районе ворот Миласа, ещё одна башня была практически полностью разрушена. Защитники вместо разбитых укреплений возвели внутри города новую стену из кирпича в форме полумесяца, построили деревянную башню в 100 локтей высотой, установили на ней катапульты (Diod.XVII 26) и остановили вражеское наступление. Однако осадные машины Александра продолжали свою разрушительную работу, поэтому прорыв македонян в город становился лишь вопросом времени. Но пока инженерные войска базилевса вели напряженную борьбу с противником, македонская кавалерия и тяжеловооруженная пехота находились в лагере и бездельничали. Что привело к неожиданным последствиям.

Античный Галикарнас

Арриан и Диодор Сицилийский единодушно утверждают, что очередной штурм Галикарнаса начался спонтанно. Ни Александр, ни Мемнон не ожидали, что события примут такой оборот. И что всему виной будет банальное пьянство: «…какие-то солдаты Пердикки, напившись, полезли ночью, очертя голову, на стены акрополя» (Diod. XVII,25). Об этом же пишет и Арриан: «Двое македонских гоплитов из полка Пердикки, жившие вместе в одной палатке, выпивая вместе, стали каждый превозносить себя и свои подвиги. Тут их одолело честолюбие, подогрело еще вино, и они, вооружившись, самовольно полезли на стену со стороны кремля, обращенного к Миласам. Им хотелось скорее блеснуть своей доблестью, чем ввязаться в опасную схватку с врагами» (Anab.21). Из текста следует, что если бы педзетайры были трезвые, им бы и в голову не пришло вдвоем атаковать Галикарнас. Но вино затуманило разум бравым воякам, и они перестали контролировать свои действия.

События разворачивались стремительно. Судя по всему, таксис Пердикки располагался недалеко от ворот Миласа, поскольку пьяные македоняне начали восхождение на стены городского акрополя именно с этой стороны. Как и следовало ожидать, персидские караулы заметили непрошеных гостей и решили захватить их живыми. Однако педзетайры оказали отчаянное сопротивление и убили нескольких вражеских воинов. Персы отступили и стали бросать сверху копья и дротики, надеясь таким образом поразить неприятельских солдат. Шум у стены разбудил македонян в лагере, и когда они разобрались, что к чему, на помощь товарищам поспешили воины из таксиса Пердикки. К персам также подошло подкрепление, мелкая стычка превратилась в полномасштабное сражение. В рукопашной схватке македоняне опрокинули персов и едва не прорвались за городские ворота, но здесь в бой вступили греческие наемники под командованием Мемнона, отбросившие противника к лагерю. Защитники города перешли в наступление, и теперь уже Александр был вынужден вмешаться и лично повести войска в битву. Мемнон не рискнул вступить в генеральное сражение со всей вражеской армией и благоразумно отступил за крепостные стены.

Но на этом последствия попойки двух педзетайров не закончились, поскольку Александр был вынужден отправить посланца к Мемнону и просить врага о выдаче тел павших македонян (Diod.XVII,25). В соответствии с законами войны, базилевс признавал себя побежденным. Ни до, ни после ничего подобного в военной биографии Александра не было, поэтому следует отдать должное защитникам Галикарнаса. Командиры греческих наемников Эфиальт и Фрасибул уговаривали Мемнона не выдавать тела македонян, но командующий рассудил иначе и удовлетворил просьбу царя. Что же касается двух виновников всего этого переполоха, то мы ничего не знаем об их дальнейшей судьбе. Несмотря на недисциплинированность, педзетайры показали великолепную выучку македонской пехоты, поскольку в течение длительного времени сумели отражать атаки многочисленного противника.

На следующий день в Галикарнасе состоялся военный совет, во время которого стратег Эфиальт предложил совершить вылазку и уничтожить вражеские осадные машины. Военачальник резонно полагал, что если гарнизон и дальше будет бездействовать, отсиживаясь за крепостными стенами, то осадные машины македонян рано или поздно сокрушат городские укрепления и враг прорвется в Галикарнас. А Александра бить можно, недавние события это подтвердили. Стратег был очень убедителен, и Мемнон согласился с его мнением. Было решено, что на вылазку пойдут 2000 отборных греческих гоплитов под командованием Эфиальта. Половина воинов понесет зажжённые факелы и займется разрушением вражеской осадной техники, а другая вступит в бой с македонянами и помешает им тушить пожар.

На рассвете ворота Галикарнаса распахнулись, и колонна наемников внезапно атаковала лагерь Александра. Успех сопутствовал грекам, они сразу же подожгли македонские осадные машины, после чего пожар стал стремительно распространяться по лагерю. Македоняне бросились тушить огонь, но попали под удар штурмовой колонны наемников и были рассеяны. Однако Александр быстро сориентировался в ситуации и отправил воинов тушить огонь, а сам во главе элитных подразделений выступил против вражеских гоплитов. Но македонские солдаты не смогли остановить прорыв наемников. Эфиальт, человек необыкновенной храбрости и большой физической силы (Diod.XVII,26), шел впереди своих воинов и убил многих врагов. Стоявшие на стенах Галикарнаса и деревянной башне персидские лучники меткой стрельбой поддерживали свою пехоту, нанося противнику большие потери, а Мемнон привел на помощь Эфиальту подкрепления. Вскоре наемники опрокинули македонян и оттеснили противника к лагерю. Здесь военное счастье переменилось, поскольку в дело вступили македонские ветераны. Видя поражение соотечественников, они проявили инициативу, без команды сверху сформировали боевой строй, пошли в атаку и остановили победоносное наступление наемников. Греки понесли большие потери, Эфиальт был убит, началось отступление в Галикарнас. К этому времени солдаты Филоты и Гелланика сумели потушить пожар, и Александр смог сконцентрировать все свои силы против вражеских гоплитов. Македоняне преследовали врагов до крепостных стен и даже ворвались в Галикарнас, но Александр приказал отступить, поскольку наступила ночь, а исход боя на городских улицах был непредсказуем. Битва продолжалась весь день, обе стороны понесли большие потери, воинам был необходим отдых. Противники разошлись, и военные действия возобновились лишь через несколько дней.