Текст книги "Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного"

А епископ Альберт, видимо в курсе дела. Но на Вячко он не давит, не хочет обижать нового союзника, а рыцаря Даниила лишь немного журит за несдержанность и непослушание. Служитель церкви просто устраняется от разборок. А возможно понимает, что на рыцаря Даниила, как и на Бертольда Венденского, он сейчас ни повлиять, ни надавить не сможет. Толку не будет никакого. Дальше действия Даниила сильно напоминают действия того же Бертольда.

«Однажды ночью слуги Даниила поднялись вместе с ним самим и быстро двинулись к замку короля. Придя на рассвете, они нашли спящими людей в замке, а стражу на валу мало бдительной. Взойдя неожиданно на вал, они захватили главное укрепление; отступавших в замок русских, как христиан, не решились убивать, но угрозив им мечами, одних обратили в бегство, других взяли в плен и связали. В том числе захватили и связали самого короля, а все имущество, бывшее в замке, снесли в одно место и тщательно охраняли. Позвали господина своего Даниила, бывшего поблизости, и он, желая выслушать совет епископа об этом деле, сообщил обо всем рижанам».

Ничего глаз не режет во всей этой белиберде?

Пограничный князь был застигнут в своем замке спящим и беспомощным. Это отчего вдруг? Это первый вопрос. А второй напрашивается следом. И когда? Ответ. Перед Пасхой. Христианской Пасхой. То есть крестоносцы напали на русских практически в один из самых светлых христианских праздников. Религиозный праздник, именно той самой религии, которую они и несли в языческие народы. Кстати, это, как вы, наверное, уже успели заметить, не первый и не последний подобный факт, достаточно просто вспомнить, как когда-то весело отпраздновали Крещение во Пскове и окрестных землях. Крестоносцы частенько выбирали для нападения на русских дни, когда начинался большой церковный праздник. Что хотели сказать этим рыцари Христа?

Что же касается князя Вячко, то и ему было не след расслабляться. Но и такое бывает. Он, видимо, посчитал, что общий христианский праздник и слово, данное ему епископом Альбертом, уберегут его от беды. Русские князья, если кому-либо давали слово, то старались его держать и зря им не бросались. Крестоносцы же могли дать язычникам любое слово и затем обмануть. Создается такое впечатление, что и русских, как потенциальных врагов, а к тому же и не католиков, немцы изначально приравняли к язычникам. Поэтому со словами и обещаниями, данными своим восточным соседям, обращались очень и очень вольно. Может, именно поэтому у русских князей, таких, как Владимир Псковский, Ярослав Всеволодович, Александр Невский, да и тот же Вячко, появилась непреходящая ненависть именно к рыцарям-крестоносцам. А ведь эти люди были славой земли Русской, ее честью, щитом и опорой, как бы ни пытались очернить их деяния задним числом. У нас немало людей, которые почему-то предпочитают верить в самое плохое, заниматься самоунижением и посыпать голову пеплом. Особенно если речь идет о той информации, которую сообщают «западные партнеры». Но нельзя же верить в откровенную чушь, пускай и написанную много веков назад.

Хотите иную версию развития событий, отличную от версии Генриха? Пожалуйста. Она тоже мало подкреплена фактами. Но и версия Генриха ими не подтверждена вообще. Мы же постараемся логически обосновать то, что произошло, а затем проанализируем и дальнейшее развитие событий.

В Кукейносе все готовились к светлому празднику Пасхи. Как комментирует это Генрих – начались попойки. Пущай злословит, что с немца взять! Каждый празднует, как умеет, а русские славны не одними попойками. Народ гулял и радовался. А князю можно было вздохнуть полной грудью и расслабиться. Еще бы! Вячко было чем гордиться. Договор с соседями, гарантирующий мир, помощь и безопасность, подписан. Можно и отдохнуть от дел державных. Гульнуть. Себя порадовать. Ведь погулять и князю охота, а то все дела да заботы, будни трудовые. И в баньку сходить, и меда отведать хмельного, и за девками приударить. Отдыхать так отдыхать, когда еще такая оказия выпадет.

Одного не учел удалой князь.

Того, что враг прикинется другом, напялив на себя овечью шкуру. Рыцарь Даниил выждал. Терпеливо. Упорно. Если все получится, то причину для столь откровенной провокации всегда можно будет найти, победителей не судят. А если не повезет, то, зная Вячко, журить будет некого. Ни рыцаря Даниила, ни его людей.

«…однажды ночью слуги Даниила поднялись вместе с ним самим и быстро двинулись к замку короля. Придя на рассвете, они нашли спящими людей в замке, а стражу на валу мало бдительной. Взойдя неожиданно на вал, они захватили главное укрепление; отступавших в замок русских, как христиан, не решились убивать, но угрозив им мечами, одних обратили в бегство, других взяли в плен и связали. В том числе захватили и связали самого короля, а все имущество, бывшее в замке, снесли в одно место и тщательно охраняли. Позвали господина своего Даниила, бывшего поблизости, и он, желая выслушать совет епископа об этом деле, сообщил обо всем рижанам».

Нападение было просчитано и подготовлено добросовестно, момент был выбран удачно. То, что слуги совершали по собственной инициативе столь дерзкий набег, а их господин, который именовался рыцарем, стоял в стороне и ждал развязки, является откровенным бредом. Это все сказки для слабоумных.

Напали внезапно, на рассвете.

22 июня 1941 года в разрезе минимализма.

И что мы в итоге имеем? А имеем мы в итоге открытое оскорбление чести и достоинства главы соседнего государства.

Это был прямой повод к войне с Полоцким княжеством.

Вполне вероятно, что рыцарь Даниил горел желанием прикончить русского князя прямо на месте, но он просто не знал, как посмотрит на это самоуправство епископ – а вызывать его неудовольствие крестоносцу очень не хотелось. Самоуправство самоуправством, а умертвить русского князя, который лично договорился с самим Альбертом, было бы откровенным перебором. Тут самому можно нарваться на неприятность. Однако промурыжить Вячко в камере Даниил не преминул. Чтобы умнее и сговорчивее стал. Урок, надо сказать, не пошел русскому князю впрок.

Что же сказал по поводу содеянного злодеяния Рижский епископ? «Епископ вместе со всеми своими людьми был очень огорчен и не одобрил сделанного, велел вернуть короля в его замок и возвратить ему все имущество, затем, пригласив короля к себе, с почетом принял его, подарил ему коней и много драгоценной одежды…»

В данный момент уже пришла пора радоваться епископу, поскольку дубоголовый рыцарь Даниил чуть было не порушил всю его коварную и многоходовую комбинацию. Ведь прикармливая и приручая Вячко, Альберт держал в уме свое. В его планах было привести в это небольшое княжество под благовидным предлогом католических монахов и начать проповедование истинной веры. С помощью своего нового русского вассала и союзника епископ планировал резко увеличить количество папских миссионеров в русских землях, со всеми вытекающими из этого последствиями. И если все удачно пойдет, то можно будет заняться утверждением католичества на территории собственно Полоцкого княжества.

Потому и рассыпался епископ перед русским князем в любезностях, потому и одаривал сверх меры и, усадив с собой за стол, «самым ласковым образом угощал его и всех его людей и, усыпив всякую вражду между ним и Даниилом, с радостью отпустил его домой». Можно, конечно, предположить, что если бы Вячко действительно отдал епископу половину своих земель, то и Даниил никогда бы на него не напал, потому что стал бы князь рыцарям свой человек. Но дело в том, что усобицы между феодалами в то время были делом обыденным, и тот, кто с утра считался своим, к вечеру уже мог стать лютым врагом. Явление для Европы самое заурядное, она просто пылала от феодальных войн, а Прибалтика не была исключением. Магистр Рорбах от своего же и получил секирой по голове.

Ну да ладно, дальше еще интереснее. Епископ, покончив с пирушками, «поспешил выполнить свое давнее обещание и отправил вместе с князем 20 человек – рыцарей и воинов, умеющих обращаться с метательными машинами, для усиления гарнизона, а также каменщиков, которые должны были начать перестраивать укрепления Кукейноса. Мало того, он оплатил все связанные с этим расходы, а также снабдил своих людей продовольствием и всем необходимым. И после этого засобирался в Германию, поскольку у многих крестоносцев уже закончился их обет, и они собирались вернуться по домам, а епископу, соответственно, требовалось пополнять Христово воинство новыми пилигримами».

Как все вовремя. Скорее всего, это было не выполнение обещания и не усиление гарнизона. Просто таким образом немцы потихоньку обустраивались в Кукейносе. 20 человек рыцарей и воинов – это совсем не мало, ибо с ними должна была пойти прислуга, оруженосцы, и таким образом количество людей, отправленных с князем Вячко, вполне могло приблизиться к сотне человек. Возникает закономерный вопрос – от кого так поспешно потребовалось укреплять замок? Уж не от рыцаря ли Даниила? Да нет, ему епископского внушения хватило, затих мерзавец. Остается один вариант – от литвы.

Кукейнос город приграничный, стоит на самом рубеже Полоцкой земли, а рать с литвой теперь идет практически непрестанно. Помощи от сюзерена нет никакой. Потому Вячко и договаривался изначально с немцами, чтобы иметь крепкого союзника против диких язычников.

А дальше получилось как в пословице – палец в рот не клади, руку откусят. Так и немцы, которые стали вести себя в Кукейносе как дома. И в этом нет ничего удивительного, ибо они и впрямь считали, что обустраивают свой собственный новоприобретенный дом.

Между тем князю еще в темнице сырой стало ясно, как глубоко он заблуждался. Он был о крестоносцах совсем иного мнения. Но это были лишь иллюзии. Жизнь быстро расставила все по своим местам. Теперь Вячко находился практически на положении заложника в собственном городе. Городе, который он защищал, который берег и в конце концов проворонил так бездарно.

И совсем в другом свете предстал перед Вячко его договор с Рижским епископом и то, зачем в Кукейносе появились крестоносцы, а также он ясно осознал все последствия своего неразумного шага. Но был еще один момент, который сыграл ключевую роль, – Даниил, который, по княжескому разумению, был не более чем пес на поводке у епископа. И этот пес смертельно оскорбил природного русского князя и не понес за это никакой кары. По мнению Вячко, Альберт должен был или жестоко покарать наглеца сам, либо выдать его с головой в Кукейнос, а не заниматься ерундой в виде попыток примирения двух врагов. Такие оскорбления смываются кровью. Выходило, что и епископ показал свое двуличие, а это уже был перебор. Ни Даниила, ни Альберта князь Кукейноса прощать не собирался. План, который созрел в его голове, был достаточно прост, и Вячко решил его воплотить в жизнь.

* * *

Плохо, очень еще плохо крестоносцы знали русских князей. Это не Европа, на Руси ценности другие. Времени на принятие решения было у князя Кукейноса намного больше, чем на его исполнение. Но тут уж пан или пропал. Правда, даже пан, только в смысле, что отомстил. Видимо, Вячко трезво осознавал, что княжество он прошляпил и вернуть его не удастся никаким образом. Но пусть будет хотя бы месть. Русские немцам не сдаются! Пусть знают крестообразные, что их ждет в дальнейшем, если их дороги еще раз пересекутся. Вячко был не политик, он был воин, из тех, что умирают только с мечом в руке, и он бросил крестоносцам открытый вызов. Княжеские гридни, преданные ему до последней капли крови, только и ждали знака от своего вожака, чтобы расправиться с обнаглевшими вконец крыжаками.

Улучив момент, когда крестоносцы успокоились и перестали ждать подвоха, князь нанес врагу смертельный и показательный удар. Для начала перебили всех, кто находился за стенами замка, потом взялись за остальных. Те, что долбили во рву камень, моментально были искрошены дружинниками в капусту, даже не успев схватиться за мечи, которые были беспечно свалены на краю рва. Другие, успев вооружиться, не успели облачиться в доспехи, а потому не смогли устоять против закованных в броню и поднаторевших в пограничных стычках гридней. Единственное, что им удалось, дать время удрать троим своим товарищам. Трупы убитых немцев пустили по течению реки, пусть латиняне их в Риге вылавливают.

На этом Вячко не успокоился. Он не собирался терять инициативу, и тут же в Полоцк полетел гонец, зовущий князя Владимира в поход на Ригу, поскольку там нет ни епископа, ни войск. Об этом Вячко раздобыл информацию, еще будучи в плену. Он был твердо уверен, что Альберт отбыл в Германию и в Риге нет достаточного количества войск. Поскольку одни пилигримы уже отплыли домой, а другие еще не прибыли, то князь хотел с помощью своего сюзерена распотрошить крестоносное гнездо в тот момент, когда оно было беззащитным.

Полоцкий князь Владимир давно ждал такого подходящего момента, и уговаривать его было не нужно. Он велел объявить о сборе полков по всему княжеству, а сам стал спешно готовить дружину. Но тут роковую роль сыграла случайность. Сильные ветра задержали отплытие Альберта, и он узнал о случившемся в Кукейносе раньше, чем сменилась погода.

Вот теперь посмотрите на действия Рижского епископа, когда он и вправду кого-то хочет наказать. Альберт, не мешкая, собирает значительные силы крестоносцев, ибо знает, с кем предстоит иметь дело, и выступает в поход. Мстить за земляков и единоверцев. Большинство пилигримов, не успевших отплыть в Германию, сразу откликнулись на его призыв. А это ни много ни мало, а 300 бойцов. К тому же, для такого похода епископ навербовал наемников. Все рыцари и их отряды, рассеянные по Ливонии, спешно возвращались в Ригу. Там же к этой армии присоединились отряды ливов со своими старейшинами. И только тогда епископ Альберт счел, что этих сил будет вполне достаточно, чтобы проучить всего лишь одного русского князя. Поход на Кукейнос начался.

Вячко не мог не знать, что так и случится. Поэтому и надеялся на отъезд епископа и превентивный удар. Не сложилось. Оборонять город против таких сил было сейчас бесполезно, нужно было уходить. В такой резко изменившейся ситуации он не мог надеяться на вооруженную помощь Полоцкого князя. Владимир Полоцкий был крайне нерешителен в этих вопросах, поэтому вскоре и проиграл Прибалтику. До Ярослава или Владимира Псковского от Кукейноса было далеко.

Трезво оценив свои силы, Вячко ушел. Но отдавать свой город, свою крепость врагу он не собирался. Он приказал сжечь Кукейнос. На душе было погано и тягостно от такого распоряжения, но иного выхода не оставалось. Свою дружину Вячко увел с собой на Русь. А куда было идти? Там тоже много князей мается без работы, без хозяйства.

Пламя, которое взвилось над городом, быстро поглотило его без остатка. На пепелище по приказанию Рижского епископа был выстроен замок Кокенгузен. Ну а что касается Вячко, то он на целых 15 лет исчезает со страниц как русских летописей, так и европейских хроник. О том, где и когда он появился, вы уже прочитали в самом начале этой главы.

Ярослав Всеволодович умел ценить людей. Умел, как и его старший брат Юрий, приближать наиболее талантливых подчиненных к себе. С Вячко характер у него был схожий. Горячий, вспыльчивый, боевой. К тому же бывший князь Кукейноса хорошо ориентировался в местной обстановке и ненавидел немцев. Такие два достоинства стоят многого. С другой стороны, Вячко был из тех, кто умел быть предан своему покровителю до конца и в то же время умел действовать самостоятельно. Такие качества тоже нельзя не оценить. Правда, когда и в какое время Ярослав его приблизил к себе, осталось неизвестным.

Итак, сделав экскурс в историю, вернемся назад. Повзрослевший и заматеревший князь Вячко теперь является князем русской крепости Юрьев, которая стратегически важно расположена в сердце эстонских земель. Теперь он здесь и царь, и бог, а также постоянный кошмар для крестоносцев. И подчинен он, как вассал, только Ярославу, ему одному лично. К сожалению, это и погубит отважного русского воина. Но обо всем по порядку.

Ярослав, разогнав по углам крестоносцев, обустраивает свои земли, расширяет границы Руси, вплотную приближаясь к своему каверзному западному соседу. Знал Ярослав, кто ему для такого дела лучше всех сгодится. До этого русские в Прибалтике лишь отбивались, пытаясь сохранить контроль над территориями своего влияния. Теперь они перешли в атаку, а князь Вячко не привык сидеть без дела. Это был беспокойный сосед, для немцев он был опаснее датчан, шведов и литовцев, вместе взятых. В силу личной и давней ненависти к братьям-рыцарям, он опустошал все подконтрольные им волости, пытаясь все дальше распространить свою власть и расширить свои владения. Он платил злостью за злость, а ненавистью за ненависть. Расплачивался полноценной монетой, не скупясь и не торгуясь. Теперь Вячко создавал крестоносцам нешуточную конкуренцию в захвате эстонских территорий.

Здесь, на северо-западе, воин был нужен больше, чем администратор. А отважный и свирепый Вячко и был таким. Ему был неведом страх, а в его сердце пылал неугасимый огонь мести, не давая Вячко забыть старые обиды и унижения. Он развивает бурную деятельность. Обладая самым неприступным замком во всей Эстонии и оттуда совершая набеги на католических соседей, он был немцам как кость в горле! Как гвоздь в спинке стула. Его имя наводило ужас на крестоносцев. Это был русский Бертольд Венденский! А чего ожидать от такого аналога, крестоносцам было известно лучше, чем кому бы то ни было. Такого не напугаешь, не укоротишь. Намордник ему не наденешь, на поводок не посадишь. Подкупить не подкупишь, а лесть уже не пройдет. Его силы и воинское умение, помноженные на злость, пугали братьев-рыцарей.

Таким образом, Вячко стал для меченосцев основным противником, с которым надо было раз и навсегда покончить. А для этого все средства были хороши. Рыцари несколько раз осаждали Юрьев, но безуспешно.

Образование Ярославом нового княжества говорило об одном – мы вступаем в борьбу за прибалтийские территории, и одной данью здесь уже никто не ограничится. Юрьев был только первым шагом в этом направлении. Опять же Вячко был человеком Ярослава, то есть представителем суздальских князей, и это было большим плюсом. Они потихоньку охватывали Новгород со всех сторон.

Вроде бы все хорошо. Все спокойно, все довольны. Тем удивительнее читать в I Новгородской летописи следующую запись, датируемую 1223 годом: «Поиде князь Ярослав с княгынею и съ детми Переяслалю; новгородци же кланяхутся ему: «не ходи, княже»; онъ же поиде по своеи воли. Новгородьци же послаша къ Гюргю по сын, и дасть им опять сынъ свои Всеволод».

О том же самом говорит и Н. М. Карамзин: «Народ охотно повиновался Ярославу: но сей Князь – не известно для чего – сам не захотел остаться в Новегороде, и Георгий прислал на его место юного сына своего, Всеволода».

Странно? И новгородцы уговаривают, и повиноваться согласны, а Ярослав не слушает. Даже непривычно, обычно дело обстоит как раз наоборот. Должна же быть на то хоть какая-то причина.

Чтобы понять, как и почему произошло, надо соотнести это событие с другими, которые произошли в ту же пору на Руси. Так как оно явилось лишь их прямым следствием.

Сейчас вы все поймете. А мы вынуждены еще раз напомнить. 1223 год – год битвы на Калке. После полного разгрома русского войска и гибели множества князей естественно, что на Руси начинается передел земель. И старшему брату, Владимирскому князю Юрию Всеволодовичу нужен под рукой один из самых боевитых и умелых ратоборцев, оставшихся в живых на Русской земле. Чтобы и своего не лишиться, и кое-что плохо лежащее под себя подтянуть. Интересы своевольного и своенравного Новгорода отходят для Великого князя на второй план. Не хочешь подчиняться, решай свои проблемы сам, Господин Великий Новгород!

Новгородцам же сейчас как никогда был нужен смелый и воинственный князь, способный решать серьезные военные задачи и наводить страх на соседей, ибо обстановка на их границах складывалась крайне неприятная. Именно поэтому они вновь, настойчиво зажав гордость в кулаке, обращаются с просьбой к Ярославу Всеволодовичу вернуться княжить в покинутом им Новгороде.

Но это ничего не дало. Ярослав с семьей покинул город. Его призывали иные свершения, и он, видимо, еще не знал, вернется в Новгород или нет.

В итоге на Новгородский стол сел Михаил Черниговский. Он биться-ратиться не любил. Зато поскандалить, побузить, погрозить это всегда, это сколько угодно. А вот воевать, да еще серьезно и лично дружины в бой водить, это уж увольте. У Михаила своих врагов всегда было предостаточно, ему еще не хватало чужими недругами обзаводиться.

Во время княжения Ярослава новгородские послы в Ригу прибыть не могли по определению. При Михаиле это стало вполне возможно и для него вполне разумно.

Он не любил войны. Михаил Всеволодович и в последующие годы старался поддерживать плотные контакты с Западной Европой, чем радикально отличался от Ярослава, который чаще всего вступал с европейцами в конфликт. За все время своего правления в Новгороде Михаил лишь раз пообещал горожанам выйти в поход на ворогов, да и то слова своего не сдержал. Он осознавал временность своего пребывания в своевольном городе и старался сделать как можно более комфортным все свое недолгое пребывание в нем.

Михаил все и как всегда делал для себя, исходя из своих нужд. Крестоносцы это очень быстро оценили.

Что же произошло за это время на северо-западе, пока черниговский князь просиживал штаны в Новгороде?

А там произошла катастрофа! Или, по крайней мере, вот-вот могла произойти!

В 1224 году ливонскими рыцарями был вновь взят самый укрепленный и неприступный город Эстонии Юрьев-Дерпт-Тарту. Новое княжество, с таким трудом созданное Ярославом как противовес влиянию крестоносцев, было просто уничтожено.

Осада и штурм Юрьева до сих пор считаются одной из героических и трагических страниц борьбы Руси с крестоносцами.

С того самого момента, как в Новгороде сел Михаил Черниговский, Вячко остался с крестоносцами один на один, без тыла, без надежды на помощь и в явном численном меньшинстве. Теперь мужественный воин мог рассчитывать только на себя и своих людей. Для братьев-рыцарей он как был костью в горле, так ей и остался. Немцы понемногу, но очень настойчиво напирали, сужая владения русского князя до минимума. Коварный и безжалостный противник продолжал плести свою паутину. Закономерным итогом стало то, что 15 августа 1224 года под стенами Юрьева появились отряды крестоносцев.

Для начала они предложили Вячко добровольно удалиться со своими приближенными и дружиной обратно на Русь. Проявляя угодливую любезность, немецкий посол долго и нудно рассуждал об обоюдной пользе заключения мира. На самом деле это был прикрытый для видимости красивыми словами и подслащенный ультиматум. Хотели задавить авторитетом, но не вышло. Последовал категоричный и, в общем, ожидаемый отказ, после чего огромное немецкое войско вплотную подступило к стенам Юрьева. Время упустить они не могли, а лучшей ситуации могло и не представиться. Ненавистный притон, где, по словам их хрониста, собраны были все злодеи, изменники и убийцы, все враги церкви католической под начальством того князя, который исстари был корнем многочисленных зол для Ливонии, а потому и должен был быть уничтожен в кратчайшие сроки.

И немцы бросили на штурм Юрьева все наличные силы, включая пришлых крестоносцев, привлекли даже горожан и купцов, а также крещеных ливов и леттов. Это лучше всяких слов говорит о том, с какой серьезностью они подошли к данному мероприятию и как оценивали будущего противника.

Майдель Л. Штурм Юрьева в 1224 году

Поле вокруг города покрылось шатрами, запестрело флажками, забряцало оружием, ветер донес до стен резкие звуки боевых труб, и началась осада замка.

Сам город, стоящий на горе, был прекрасно укреплен и имел гарнизон, состоящий в основном из профессиональных и к тому же отчаянно смелых воинов.

Этот замок был крепче всех, вместе взятых, замков Эстонии. Овладеть им было задачей архисложной. Крестоносцы это осознавали и для взятия города применяли все возможные им способы: от подкопа (над которым день и ночь трудилась половина войска, одни копали, другие относили землю) и до прямого штурма с применением осадной башни, выстроенной из огромных деревьев. Днем немцы забрасывали в город горшки с горящей смолой, а по ночам в ход шло психологическое давление – меченосцы, поднимая невозможный шум, не давали отдыхать Юрьевскому гарнизону.

Немцы несколько раз шли на приступ замка, но без какого-либо видимого успеха, поскольку русские и эсты, находящиеся в осажденном городе, тоже не сидели сложа руки. Защитники активно огрызались в ответ, регулярно совершая вылазки и сражаясь с крестоносцами на подступах к Юрьеву. Причем именно рыцари несли в этих боях тяжелый урон, а Вячко с воинами возвращались в город с честью и славой.

У князя в дружине было достаточно искусных лучников. Быстро, умело и без излишней суеты, хорошо знающие свое дело бойцы в нужный момент как горох рассыпались по гребню стены и, укрываясь за зубцами, дружно натягивали свои луки. Тихо свистнувшие на прощание стрелы отправлялись на поиски своих жертв. И чаще всего они их без труда находили. Подобный поворот событий быстро отрезвлял даже самые горячие головы среди рыцарей. После чего вновь наступал период затишья.

Такой вялотекущий бой, прерываемый редкими вспышками активности, шел уже много дней, и конца ему не предвиделось.

Не сумев ничего добиться силой, немцы в моменты передышки, с упрямством, достойным лучшего применения, слали к Вячко парламентеров – как духовных особ, так и рыцарей, продолжая наращивать давление на князя и эстонских старейшин. Раз за разом обещая доблестному русскому воителю «свободный» проход на Родину. Правда, только после сдачи города. Однако все было тщетно. А утрата инициативы всегда губительна для нападающей стороны – это одно из основных положений военной теории.

Вячко проявлял недюжинное упорство. Он все еще надеялся, что новгородцы придут к нему на помощь, и упрямо отказывался покинуть замок. К тому же он был наслышан о том, что крестоносцы делают с попавшими в плен русскими воинами. Проверять на себе истинность этой информации у него не было ни малейшего желания. Уж лучше погибнуть славной смертью, как и положено воину, с мечом в руке.

Немцы не могли затягивать осаду до бесконечности, опасаясь подхода новгородских полков. Дошло до того, что при первых же слухах о приближении русского войска крестоносцы тут же отошли от замка, дав защитникам передышку, и в ожидании врага построились в боевые порядки на соседнем поле. В этих построениях они так и простояли до тех самых пор, пока не осознали, что слух оказался ложным.

После такого казуса рыцари осознали, что медлить больше нельзя и Юрьев надо брать любой ценой. И то, что не удалось сделать за долгое время силой, удалось сделать при помощи подлости. Видимо, Вячко привык, что во время осады крестоносцы действуют прямолинейно и туповато, поэтому и попался. Подвоха не ждал. Не пошел впрок урок, преподанный рыцарем Даниилом и епископом Альбертом.

Завязав переговоры с некоторыми из эстонских старейшин, немцы уговорили их повлиять на князя, чтобы тот заключил с крестоносцами перемирие. Ни к чему лить кровь христианскую. Вячко долго совещался с воеводами и боярами, а затем дал добро и заключил с врагом перемирие на 14 дней. На этот срок прекращались все боевые действия, а армия крестоносцев отходила от Юрьева.

В чем же была причина того, что неукротимый князь решил пойти на уступку меченосцам? По итогам этой довольно длительной осады сложилась странная ситуация. Патовая. Сами немцы уже устали от этой осады. От невзгод и неудач, от страха за то, что новгородцы могут в любой момент ударить в спину, и тогда они окажутся в клещах. Все их численное преимущество сводилось пока к нулю. Рыцарям казалось, что Вячко, несмотря на все их усилия, бодр и полон сил, а его люди так же крепко стоят на стенах. Уговоры не помогали, сила не действовала. Нужно было что-то предпринимать. Тратить впустую силы было бессмысленно. Крестоносцам нужна была передышка. Но раз она нужна была им, то наверняка она необходима и русскому князю. Запасы еды в осажденном городе должны уже подходить к концу. Да и каков бы многожилен ни был этот русский, но наверняка и его запас сил не беспределен. Две недели срок большой. Наверняка за это время, если не придет помощь, князь оценит всю гибельность и бесперспективность своей ситуации и терпеливость немцев и уйдет. Не проливая больше крови. Одна беда в этом случае. Вячко уйдет живым! Значит, у него еще будет шанс вернуться и продолжать губить крестоносцев. Но тут ничего не попишешь. Уж лучше так.

Вячко был доверчив и, как всякий честный воин, немного наивен. Однако не так прост. Видимо, он располагал данными, что новгородцы наконец-то разрешили все свои неразрешимые противоречия и выходят в поход. Значит, скоро они придут ему на помощь. Он тоже устал, и отдых был ему необходим. Сделав вид, что идет на уступки крестоносцам и обещает поразмыслить над их предложениями о сдаче крепости, Вячко хотел выиграть так нужное ему время и сохранить при этом жизни своих бойцов.

Все бы было ничего. Только не нужно было слепо доверять слову рыцарей с крестами на плащах и пламенной молитвой в сердце. Вячко ведь на себе уже испытал прочность их обещаний. Не стоило наступать второй раз на одни и те же грабли. Проведя переговоры, он успокоился, положившись на данное ему рыцарями слово, и бдительность свою звериную, много раз в бою спасавшую ему жизнь, потерял.

А ведь разведка меченосцев не дремала. Слухи, сплетни и любая информация собирались исправно. Узнав, что новгородцы уже вот-вот выступят в поход, они поняли, что Вячко обвел их вокруг пальца. Что теперь они оказались в заведомо проигрышной ситуации, став заложниками своих же собственных обещаний. Что теперь делать? Если сдержать свое слово, то лучший вариант – отступить от стен Юрьева и уйти восвояси. Но тогда все жертвы окажутся впустую. Нет, немцы были для этого слишком прагматичны. В таких случаях плевать на честь. Да и кто они такие, эти русские? Кто такой этот Вячко, чтобы слово свое перед ним держать? Он для них и есть главный злодей! Практически тот же самый язычник! А раз так, то, извините, берем свои слова обратно.

Вячко, правда, об этих выводах предупредить не удосужились. Время поджимало.

Дальше все было в лучших традициях воинов Христовых.