Текст книги "Бабушка не умерла – ей отключили жизнедеятельность"

Сцена 5

Гера возвращается, переполненный впечатлениями.

Хрюк: Почему так долго?

Гера: Общался с полезными людьми. Знаешь, Хрюк, какая занятная картина вырисовывается? Это не рай, а всего лишь распределитель, причем распределение будет осуществляться некими назначенными Демиургом праведниками. Праведники допросят нас об обстоятельствах гибели и, основываясь на ответе, распределят в ад или в рай. Но не навсегда – только до Страшного суда. А вот на Страшном суде держись: выносить решение будет лично Демиург.

Хрюк: А кто такой Демиург, Гера?

Маринка: Это все равно что Бог.

Гера: Точно.

Хрюк: И если я плохо себя вел, я попаду в ад?

Гера: Ага.

Хрюк заметно раскисает, бормоча:

Хрюк: Зачем же в ад? Мне и тут нормально…

Маринка: Жалко, Витёк вместе с вами не утонул. Идиот проклятый!

Вытирает слезы. В это время несколько неожиданных слезинок скатываются и по толстым щекам Хрюка.

Гера (оторопело): Хрюк, ты чего?

Хрюк: Теперь я попаду в ад. Знаешь, Гера, я никому не рассказывал, это давно было. Я тогда маленький был, ходил в детский сад и там подружился с одной девочкой по имени Катенька. Мы с Катенькой очень крепко дружили, играли в кубики и на прогулках вместе держались. И вот однажды в нашу группу из другого детского садика перевели мальчика по имени Виталик. Я с Виталиком тоже подружился, но однажды – на второй или на третий день нашей дружбы – новый друг спросил меня, зачем я вожусь с девчонкой. Я ответил: «Ну и что, что вожусь?». А Виталик сказал, что мальчику водиться с девчонкой нельзя, потому что над ним будут смеяться. Я послушался Виталика, и когда Катенька подошла ко мне с лопаткой в руке – наверное, хотела поиграть в кулички, – сильно ее толкнул, так что Катеньку упала в песочницу.

Гера: И что?

Хрюк: Я вот сейчас думаю: зачем я толкнул Катеньку в песочницу? Если бы мне сказали, что я попаду за это в ад, я бы не стал толкаться.

Гера: Таких закоренелых грешников, как ты, Хрюк, еще поискать!

Хрюк: Потом, правда, Катенька поднялась на ноги и ударила меня лопаткой по лицу. У меня все лицо оказалось залито кровью, пришлось двенадцать швов накладывать. Правый глаз после этого плохо видит. Но все равно, я ведь первый Катеньку толкнул. Если бы я не послушал Виталика, не пришлось бы мне теперь гореть в аду. Как ты думаешь, а?

Гера: Жуткая история.

Поблизости раздается легкий хлопок.

Хрюк: Гера…

Маринка (всхлипывая): Еще кто-то умер.

Гера: Снова перестаю что-либо понимать. Мужик в тренировочных штанах сказал: рядом находятся души, связанные обстоятельствами общей гибели. Кто к нам в гости пожаловал?

Из темноты земной жизни кто-то к ним направляется. Гера, Хрюк и Маринка, ничего подобного не ожидавшие, наблюдают, затаив дыхание.

Это же…

Душа приближается и оказывается их старым знакомым Витьком.

Хрюк: Ты?

Гера: Витёк, старина, и ты здесь? Сколь радостно средь толпы народной встретить соратника по учебе!

Витёк: А? Что?

Гера (показывая остальным на колбасный нож, торчащий из Витькова живота): Батюшки, тот самый, которым Маринку зарезали. Да что же это такое делается сегодня, прямо какая-то ночь длинных ножей! Кто же тебя так, бедолага, ведь на острове никого из посторонних не было? Неужели Колдобина? Догадываюсь, догадываюсь. Слабые девичьи нер вы не выдержали эмоционального перенапряжения, и Колдобина с криком: «Все кончено, Витя, любимый!» – пронзила тебя кинжалом.

Витёк: Я, когда очухался, смотрю: кругом лес. Пошел вас искать. Гляжу, Колдобина у костра сидит и горько так, безутешно рыдает. Дай-ка, думаю, ее попугаю, а то больно грустная. Подкрался потихоньку со спины, как шутки ради обхвачу ее за плечи, как заору во весь голос…

Гера: Да, представляю радость Колдобиной от такой шутки.

Витёк: …а эта дура возьми, да и ударь меня ножом в живот, зараза. Совсем сбрендила. От неразделенной любви, что ли?

Гера: Или шутка показалась слишком остроумной.

Маринка: Убийца! Убийца!

Бросается на Витька, пытаясь дать ему пощечину.

Витёк (очумело): Ты чего, Марин?

Маринка: Ты хоть помнишь, что сделал, чучело? Ты же меня зарезал!

Витёк: Я? Тебя?

Гера (Хрюку, с печальным философским осознанием собственной правоты): Теперь понял, толстый, отчего с прокуратурой связываться не стоило? Я сразу предупредил.

Хрюк: Ну, не знаю… Так, что ли, лучше получилось?

Маринка (Витьку): Меня! Меня зарезал! Это, по-твоему, кто сделал?

Показывает на кровоточащую дырку в животе, аналогичную Витьковой.

Витёк: Спокуха! Меня самого чуть не пришили.

Маринка: Ах ты…

Снова бросается на Витька.

Гера: Полегче, полегче, однокашники. Разумеется, Маринка недовольна поведением Витька, однако Витёк тоже свое получил, и напрасно он подчеркивает: чуть не пришили. Пришили, пришили, Витёк, и тебя тоже за милую душу…

Витёк: Колдобина ненормальная. (Трогая живот). Спасибо, уже не болит – вот что значит алкогольная анестезия.

Гера: Какая там анестезия? Ты что, Витёк, не протрезвел еще? Колдобина тебя по-настоящему пришила. Ты вместе с нами находишься на том свете.

Витёк: Хм.

Гера: Вот тебе и хм.

Витёк: Спокуха!

Гера: Вот тебе и спокуха.

Витёк: Допустим, я пришил Маринку, а меня пришила Колдобина. А вас-то с Хрюком кто пришил, в толк не возьму?

Гера: Мы утонули, когда везли Маринку в больницу. Но дело не в этом, а в нашем текущем положении, которое, скажу откровенно, аховое. Поясняю специально для Витька. Мы находимся в распределителе того – нет, теперь уже этого – света и в ближайшее время будем перераспределены, кто в рай, а кто, из числа недостойных, прямиком в ад. Распределение будет осуществляться праведниками на основе совместных показаний. Как покажем, туда и распределимся. Понятно?

Витёк: Спокуха!

Летает.

Гера: Этому хоть кол на голове теши… (Маринке). Можно тебя на минуточку, подруга?

Отводит Маринку в сторону.

Маринка: Тебе чего?

Гера: Простила бы ты Витька. Он же ненарочно – пьяный был и сам по пьяни своей пострадал.

Маринка: Сволочь!

Гера: Сволочем родился, сволочем помер.

Маринка: Мама этого не переживет.

Гера: Чем быстрей не переживет, тем быстрей с ней увидишься. И вообще, Маринка, не трави душу бесполезными причитаниями. Ты что думаешь, Витёк или я с Хрюком беспризорные? У всех родители, все по детишкам убиваться будут. Особенно у Витька – они у него, не представляешь, какие чадолюбивые.

Маринка (с подозрением): Не узнаю тебя, Гера. Чего это ты за Витька волнуешься?

Гера: Знаешь, что Витьку грозит? Адские мучения. А за что, спрашивается? Только за то, что в темноте на кочке оступился. Оступился, руку с этим ножичком перочинным вперед машинально выбросил, а тут ты откуда ни возьмись. Я предупреждал: не ходи за Витьком, Маринка, ничего путного из этого не получится. Так оно и вышло.

Маринка: От меня чего надо?

Гера (оглядываясь): Есть шанс погудеть в раю вместе, всей компанией.

Маринка: Я при чем?

Гера: При том. Прости Витька, не доноси на него праведникам – глядишь, тоже в раю очутишься. Если разобраться, это ты, Маринка, его подставила…

Маринка: Пусть попарится!

Гера: Так-то ты о бывшем однокласснике, Маринка, заботишься? Мне за тебя стыдно, право слово. Всегда считал тебя надежным товарищем и широкой натурой, но как видно, жестоко ошибался. Ты эгоистка и мелкотравчатая душонка, которая пальцем не пошевелит, чтобы избавить приятеля от нечеловеческих страданий. Помню, ты в третьем классе не дала мне списать контрольную по математике. Многозначительный факт, между прочим. Жаль, я тебя при жизни не раскусил – иначе, заметив вчера на бульваре твой рыжий затылок, не окликнул бы. И мы были бы целы, и родители не осиротели.

Маринка (ощупывая дыру в животе): Все равно сволочь.

Гера: Вижу, по глазам вижу, что согласна. Ты, Маринка, в глубине души добрая, а строгой только притворяешься. Тем более, что Витёк сам переживает. Я ж замечаю, он в твою сторону даже глянуть стесняется, бедолага.

В это время упомянутый Витёк тестирует летательные способности, перекувыркиваясь в эфире через голову и вообще всячески развлекаясь.

Маринка (с сомнением): А если согласна, то что?

Гера: Вот это по-товарищески, это гуманно – извлечь одноклассника из адской бездны! (Пожимает Маринкину руку). Собственно, ничего особенного от тебя, Маринка, не требуется… Разве что праведникам поклясться, что Витёк тебя не спьяну пырнул ножом, а скажем… кгм… оперировал.

Маринка: Чего-о?

Гера: У тебя… так, чего бы послезливей придумать?.. аппендицит случился, а Витёк как медицинский работник, присягнувший клятвой Гиппократа, пытался тебя оперировать. Но неудачно.

Маринка: Кто ж этому поверит?

Гера: Поверят, поверят! Не напрасно Витёк в Медицинском институте обучается. Медицина призвана спасать людей, вот пусть и спасает. (Остальным). Эй, Гагарины хреновы, планируйте сюда!

Подлетают Хрюк с Витьком.

Витёк, по данным из достоверных источников, за преднамеренное убийство тебе грозят адские муки.

Витёк: Спокуха!

Гера: Нет, Витёк, на этот раз ты ошибаешься: это не спокуха, а полный абзац на букву «П». Это тебе не в ментуре за разбитую витрину объясняться, здесь расквашенной мордой не отделаешься. В аду люди серьезные, и разборки у них проходят по серьезному, с использованием передовых подземных технологий. Тебя, Витёк, укоры совести никогда не мучили? Душа твоя бессмертная одинокой себя не ощущала? Интеллект неразрешимыми вопросами бытия, ну как при чтении Гегеля на немецком, не мучился? Не расстраивайся, все у тебя впереди. А если Гегель не подействует, обычный бандитский утюг обещаю. Ты не бледней, не бледней, Витёк, раньше времени, не все еще потеряно. Гегель с утюгом тебя еще вполне миновать могут. Наша человеколюбивая одноклассница за тебя похлопотать обещала. Скажем праведникам, что у Маринки случился приступ острого аппендицита, а ты ее неудачно прооперировал. Ты как никак хирург с незаконченным высшим образованием, которое, если память меня не подводит, приравнивается к законченному среднему.

Хрюк: Гера, а мы как же?

Гера: Про себя, добрая душа, совсем забыл. Мы с Хрюком повезли прооперированную Маринку на лодке, однако не довезли. Лодка перевернулась, и мы, пытаясь спасти беспомощную девушку, утонули. Достойная смерть. Здесь и выдумывать особо не придется.

Хрюк: А Колдобина? Колдобина не подтвердит.

Гера: Колдобина на этом свете, а мы на таком. В распределителе она окажется лет так через пятьдесят, в ранге прабабушки с помутившейся от старости памятью. На восьмом десятке она не только, как Витькá зарезала, не вспомнит, а своего школьного знакомого от Рабиндраната Тагора не отличит. Вот ты, Хрюк, знаешь, кто такой Рабиндранат Тагор?

Хрюк: Нет.

Гера: Вот и она знать не будет. Мы к тому времени полвека будем всей компанией нежиться в райских кущах, вплоть до Страшного суда. Насколько я понимаю, приговоры даже в распределителе пересмотру не подлежат… По рукам, други?

Очередь к дверце, за которой заседают праведники, неумолимо приближается.

Витёк: Маринка, ты это… Если я тебя действительно ударил, прости. Выпивши был, ничего не помню.

Маринка кривит губы.

Гера: Ну вот и чудненько. А теперь разучиваем роли – до премьеры недолго осталось.

Сцена 6

Репетиция памятного дня на острове покойников.

Гера: Сидим у костра и поем «Милая моя, солнышко лесное»… Всем петь, я сказал!

Все:

 
Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, а каких краях
Встретимся с тобою?
 

Гера: Отлично, продолжаем… Разговоры у костра. Ну же, говорите, говорите…

Хрюк (недоумевая): О чем говорить, Гера?

Гера: О чем тогда говорил, о том и сейчас говори. Только помни: ты даешь показания на суде праведников. Вспоминайте, о чем говорили у праздничного костра?

Хрюк: Витька с днем рождения поздравляли.

Гера: Ну так и поздравляй, толстый! Мы ж репетируем.

Хрюк (искусственно приподнятым тоном): Поздравляю тебя с днем рождения, Витёк.

Маринка: Будь счастлив, Витёк! (Не удерживаясь). Сволочь!

Хрюк: Желаю окончить Медицинский институт с красным дипломом.

Витёк: Клал я…

Гера: Я тебе сейчас положу, урод!

Витёк (исправляясь): Спасибо, друзья.

Гера: Все некогда было спросить. Почему это ты, Витёк, в Медицинский институт поступил?

Витёк: Кхе, зачем?… Мечтаю спасать человеческие жизни.

Гера: Какой молодец! Я бы, к примеру, в Медицинский ни за что не пошел, если бы меня даже на аркане тянули.

Маринка: Почему это? Не нравится спасать человеческие жизни?

Гера: Почему-почему? Крови я боюсь, понятно?! Лучше на другом месте пользу Родине приносить буду.

Маринка (с пониманием): Ну, если Родине…

Хрюк: У меня соседка…

Гера: Что соседка?

Хрюк: Померла, потому что ей вовремя медицинскую помощь не оказали.

Гера: Не верю.

Хрюк (не знакомый с первоисточником): Зачем мне врать, Гера?

Гера: Затем, что на суде праведников говорить об отечественном здравоохранении непрактично и негигиенично. Пошевели извилинами, толстый, придумай что-нибудь более жизнерадостное. Итак, я тебя спрашиваю: что соседка?

Хрюк (на него неожиданно находит вдохновение): Сломала ногу. Так неудачно сломала, что из больницы специально позвонили швейцарскому хирургу, лауреату Нобелевской премии, чтобы приехал и провел операцию. Очень сложный перелом был. Если бы не швейцарец, воспаление на ноге могло бы образоваться. А сейчас ничего, через две недели зажило вовсе. Тетка добрая, я с ней все время здороваюсь, когда в магазине бываю. Она в универсаме кассиром работает.

Гера: Браво, Хрюк, браво! Ты прирожденный артист, просто Вахтангов и Комиссаржевская в одном флаконе. Всем брать пример с Хрюка: больше экспрессии, больше выгодных для подсудимых подробностей!

Маринка: Каких еще подробностей?

Гера: Подробных. Чем мы на острове еще занимались?

Маринка: Колдобина купалась.

Гера: Так… Колдобиной нет, я за Колдобину. (Высоким голоском). Витенька, дорогой, пойдем искупаемся?

Витёк: Не пойти ли тебе, Колдобина…

Гера (своим голосом): Я те сейчас пойду, урод!

Витёк: С удовольствием освежусь, дорогая.

Гера: Так, Витёк с Колдобиной уходят купаться. О чем мы говорили у костра, пока они купались?

Маринка (мечтательно): О любви.

Гера: Точно – о любви. О том, что Витёк и Колдобина жизнь друг за друга отдадут, не раздумывая.

Хрюк: Первый тост за Витька.

Гера: Нехорошо без именинника начинать. И вообще, Хрюк, намотай на ус: употребляли не водку, а кагор.

Хрюк (расстроенный): Не водку?

Гера: Если, конечно, не желаешь за компанию с Витьком…

Хрюк: Ладно, ладно. Пусть будет кагор.

Гера: Как там дальше дело было, когда Колдобина с Витьком с купания возвратились?

Маринка: Я почувствовала себя плохо. Живот страшно заболел, а больше я ничего не помню… устраивает?

Гера: Еще бы не устраивало! Витёк, следующий.

Витёк: Я… это… диагностировал у Маринки острый аппендицит.

Гера (понемногу вживаясь в роль): Ее срочно нужно доставить в больницу. Хрюк, сталкивай лодку, выплываем немедленно!

Хрюк: Против течения часа три грести. Успеем?

Витёк: Никак нет, утверждаю как медик с незаконченным высшим образованием.

Гера: А Маринка, бедная, в это время стонет, стонет… Маринка, стони.

Маринка стонет.

Жалостливей.

Маринка стонет жалостливей.

Еще жалостливей.

Маринка стонет совсем жалостливо.

(Заламывая руки в отчаянии). Боже мой, что делать? Мы обязаны спасти эту юную жизнь, этот еще не распустившийся бутон на естественнонаучном древе…

Маринка, против воли, ржет.

Маринка: Не переигрывай, Гера.

Гера: По-моему, убедительно. Думаешь, праведники не поверят?

Маринка: Ни за что не поверят. Дурак.

Гера: Поверят, поверят. Ты посерьезней к делу относись, а то отправишь Витька в преисподнюю. Ну, лицедеи, чего остановились на полдороге? Продолжаем. Итак… (Заламывает руки)… Что же делать? Что же делать?

Витёк: Ре-е-зать! Ре-е-зать!

Гера (делая вид, что изумлен): Как, прямо здесь? В антисанитарии?

Хрюк: У меня в загашнике бутылка водки. Вместо этого, как его – хлороформа – сойдет.

Маринка делает вид, что теряет сознание.

Витёк: Минута промедления, и наступит летальный исход. Хрюк, стакан водки и нож. А ты, Колдобина…

Гера: Я за нее.

Витёк: …иголку с ниткой. Я знаю, ты всегда с собой носишь.

Гера (голосом Колдобиной): Нитки белые или черные, мальчики?

Витёк: Лучше белые – шов не так заметен будет.

Хрюк гогочет.

Гера (гробовым голосом): И тогда Витёк вспарывает Маринке брюшную полость, вырезает аппендикс, и быстренько зашивает. Хрюк в это время стоит на подстраховке с бутылкой водяры, которую вливает в горло больной по мере необходимости, страдая при этом больше самой оперируемой.

Хрюк: Один кубик водки? Два кубика водки? целый стакан?

Витёк: Скальпель?

Гера (за Колдобину): Есть скальпель.

Витёк: Зажим?

Гера: Есть зажим.

Витёк: Противогаз?

Гера: Есть противогаз… Стой, Витёк, какой к чертовой матери противогаз, когда ты Маринке аппендикс вырезаешь? Я тебя пытаюсь из преисподней вытащить, а ты чего выкаблучиваешь?

Витёк (вытирая пот со лба): Спокуха! Хирургическое вмешательство завершено успешно. Те не менее борьба за жизнь больной продолжается. Необходимо как можно скорей доставить Маринку в амбулаторию, для принятия антибиотиков и измерения внутричерепного давления.

Хрюк (мужественно): Мы поплывем.

Гера: А небо в это время застилает жуткая грозовая туча, из которой бьют длинные молнии. Река, и в другое время шумная и быстроходная, становится полностью непроходимой. Нет, природа, шалишь! Для спасения бывшей одноклассницы мы с Хрюком решаем рискнуть и пускаемся в полный превратностей и неожиданностей путь. Плавсредство отчаливает, но ему не суждено достигнуть городской пристани. В пути из-за отсутствия антибиотиков Маринке становится невмоготу, и девушка – да будет река ей пухом! – отходит в лучший из миров, в то время как мы с Хрюком, не зная об этом и полагая, что Маринка всего лишь потеряла сознание, пытаемся догрести хотя бы до противоположного берега. Тщетно! Девятый вал переворачивает лодку. Мы с Хрюком, оказавшись в воде, из последних сил поддерживаем бездыханное Маринкино тело на поверхности воды, пока сами не пускаем пузыри.

Хрюк (якобы глотая мутную речную воду): Буль. Буль. Буль.

Маринка: А Витёк?

Гера: Витёк, ты чего молчишь? Монолог, пожалуйста.

Витёк: Они погибли? Или они не погибли? Кого ты пытаешься обломать – извините, обмануть, – мой разум? Ты, Виктор, всю жизнь мечтал стать медицинским работником, и вот теперь, когда волею судеб в твоих руках оказалась жизнь одноклассницы, не смог ее спасти. Я знаю, я чувствую, они не доплывут, а если даже доплывут, Маринка скончается в лодке от общего сепсиса брюшной полости, так и не придя в сознание. Моя жизнь тоже закончится с Маринкиной смертью, ибо – зачем мне жить, если я не сумел спасти своего первого пациента? Любой врач держит экзамен на первом пациенте: если пациент выздоравливает, врачебная карьера открыта, но если нет… Нет, нет – какое ужасное слово! Нет – означает: мне никогда не стать врачом, не взять в руки ингалятор, не поставить больному клизму, и это мне, студенту-четверокурснику Медицинского института, потомственному медику в первом поколении. Никогда не взять в руки клизму? Но зачем тогда жить?

Выхватывает нож, торчащий у себя в животе, и всовывает обратно.

Падает, сраженный.

Гера: А Колдобина в это время кричит: «Витя, Витя, любимый! Не надо, умоляю тебя».

Витёк (с трагической миной): Поздно, Колдобина, я сделал себе харакири.

Якобы умирает.

Сцена 7

До суда праведников остаются считанные секунды.

Гера: Запомнили, как дело было? Но предупреждаю: не халтурить, врать слаженно, иначе загремим в тартарары дружной кодлой. Усекли?

Витёк: Да усекли мы, усекли…

Хрюк: Спаси меня, Господи!

Маринка (шмыгая носом): Какие вы все-таки…

Гера: Если пройдет гладко, можем сами в праведники выбиться. Вот это будет номер: мы праведники и сами решаем, кого казнить, кого миловать. Представляете, а?

Маринка: Мечтать не вредно.

Дверь приотворяется, но ненадолго – происходит заминка. Раздается легкий хлопок, знаменующий появление новопреставленной души.

Хрюк: Как, еще кто-то?

Гера: Что за…

Из темноты земной жизни медленно, очень, очень медленно проявляется Колдобина. Она держится за живот.

Колдобина: Мальчики?

Маринка: Колдобина?

Колдобина (обрадованно): Витя, и ты здесь?

Все, мягко говоря, ошарашены.

Витёк: Ты зачем меня ножом ударила, психанутая?

Колдобина: Испугалась…

Гера: Тебя-то саму кто уделал, Колдобина? На острове никого не осталось.

Колдобина: Живот схватило. Думала, умру от боли.

Гера: И умерла.

Витёк: Перитонит, гадать нечего. Мы его на первом курсе проходили.

Гера (с гордостью): Ай да Гера, ай да сукин сын! Если я не праведник, то предсказывать будущее по крайней мере научился.

Колдобина: А где это мы, мальчики, а? А вы почему здесь? Я боялась, вы умерли.

Дверь снова отворяется, на этот раз настежь. За дверью мелькают обрамленные седыми бородами лица праведников.

Гера: Поздно объяснять, Колдобина, поэтому умоляю: молчи. Молчи от греха подальше! Молчи, о чем бы тебя ни спросили, а мы за тебя всю правду расскажем. (Остальным). А вы, други, если что не по плану пойдет, действуйте экспромтом. Помните, речь идет о том, где нам кантоваться до Страшного суда. Это черт знает сколько времени.

Занавес