Текст книги "Антропология повседневности"

Для развития этносоциологии как самостоятельной науки должны быть новые идеи. Дефицит идей ведет к застою. Этносоциологические исследования, проводимые в текущем десятилетии в отдельных регионах России, позволяют собрать интересные факты. Однако пересказ фактов или построение таблиц, в которых не вылавливаются или не заложены или не кроются продуктивные идеи, не имеют общественной ценности. В лучшем случае их итоги безвредны, в худшем – вместо злаков произрастают сорные травы. Признаки преждевременного, на мой взгляд, постарения этносоциологии обусловлены не только сокращением притока свежих сил, но и дефицитом умения и смелости в постановке оригинальных задач и в методах их решений. В погоне за грантами и дополнительными заработками перестала играть роль локомотива влюбленность в науку. Вместе с тем с исчезновением творческого энтузиазма и романтической влюбленности в науку ученый перестает быть молодым, он умирает как ученый. Постарение как угроза этносоциологии проявляется в ряде случаев в превышении самовлюбленности в ущерб бескорыстной влюбленности в науку. Между тем самолюбование, самодовольство, самовосхваление в сочетании с ревностью и завистью оказывается несовместимым с пребыванием в этносоциологическом коллективе и в реализации этносоциологических проектов.

В истекшие 15–20 лет этносоциология страдала от дефицита свежих сил. Слабеющий приток молодежи в этносоциологию был вызван обмельчанием методологической стороны дела и скороспелостью обобщений, обусловленных локальными сюжетами и сокращением предметной области.

Сократилась востребованность данных этносоциологических исследований со стороны министерств и ведомств. Более того, чиновники резко повысили стоимость ведомственной статистики. В первом десятилетии нового века прекратилась разработка правовых основ национальной и культурной политики, межэтнических отношений и отношений между государственными структурами и народами России. Комитет по делам национальностей Государственной Думы по сути дела самоустранился от законотворческой деятельности и отказался от консультативных услуг экспертов.

Парадокс нынешнего состояния этносоциологии в России состоит в том, что, во-первых, вскипевшая мода на нее, как на юную невесту, значительно опережает востребованность опредмеченных результатов ее продукции со стороны государственных структур и ее готовность в свою очередь представлять теоретически и эмпирически обоснованные рецепты по оптимизации межэтнических отношений, в том числе по раннему предупреждению и преодолению межэтнических конфликтов. С другой стороны, мода на этносоциологию, при отсутствии поддержки на прикладные исследования, вызвала дрейф ряда ученых к теоретизированию, чтению факультативных курсовых, созданию учебников и учебных пособий.

Едва ли не самым наглядным примером может, в частности, служить объемистое учебное пособие А. Г. Дугина «Этносоциология». Судя по рекламным сайтам в Интернете, автор понимает этносоциологию как самостоятельную науку, ориентированную на изучение трансформации обществ и общественных систем с древнейших времен до современных гражданских обществ и вводит в ее непомерно широкую предметную область данные из истории, философии, культурологии, антропологии, религиоведения и ряда других наук, в том числе многих классических направлений этнологического знания, хорошо известных из учебника С. А. Токарева «История зарубежной этнографии» (М., 1978).

Сегодня профессиональное этносоциологическое сообщество России существует в виде постоянных личных и творческих контактов этносоциологов, в том числе во время научных форумов, защит диссертаций, в ходе обмена научной информацией и проведения совместных исследований, разработки и реализации общих проектов, в том числе на международном уровне. Конституированной формой этносоциологического сообщества служит Комитет по этносоциологии (председатель – д. и. н. Л. М. Дробижева) в системе Российской социологической ассоциации. Он успешно выполняет координационные и научно-организационные функции.

Самостоятельные этносоциологические центры существуют в Москве, Новосибирске, Омске, Казани, Ижевске, Нальчике, Сыктывкаре и Уфе. Кроме того, в академических и университетских центрах защищены диссертации и ведутся этносоциологические исследования на индивидуальной основе.

Ведущим научным и организационным Центром, осуществляющим этносоциологические исследования по целому ряду межреспубликанских и международных проектов, является коллектив Центра по изучению межнациональных отношений Института социологии РАН. Руководитель этого Центра д. и. н. Л. М. Дробижева и член-корреспондент РАН, советник Президента РАН, заведующий группой этносоциологии ИЭА РАН Ю. В. Арутюнян являются общепризнанными лидерами, стоявшими у истоков этносоциологии, как нового междисциплинарного научного направления, возникшего в лоне ИЭА РАН.

В Институте этнологии и антропологии РАН в течение 1980–2013 гг. этносоциологические исследования осуществляет Центр по изучению межэтнических отношений (руководитель – М. Н. Губогло) совместно с экс-группой по изучению Поволжья (руководитель А. Д. Коростелев) и группой этносоциологии Ю. В. Арутюняна. Показателем профессиональной зрелости коллектива, в частности, может служить сборник статей «Этносоциология и этносоциологи», выпущенный в свет Институтом этнологии и антропологии РАН в связи с 40-летием этносоциологических исследований в ИЭА РАН и в России [Этносоциология и этносоциологи 2008].

Крупные и влиятельные этносоциологические центры сложились и получили общественное признание в Татарстане (руководитель Центра этносоциологических исследований д. и. н. Р. Н. Мусина), Башкортостане (руководитель Отдела этносоциологии д. и. н. Ф. Г. Сафин), Сыктывкаре (руководитель д. и. н. Ю. П. Шабаев), Нальчике (руководитель д. и. н. С. А. Акиева). Общественная значимость и вклад в науку научного центра не в численности его сотрудников и рядов приверженцев, не в рекламной шумливости, а в том, в какой степени востребованы плоды его деятельности.

Показателем зрелости Казанского центра этносоциологических исследований, работающего под руководством Р. Н. Мусиной, и научного потенциала Российской этносоциологии в первом десятилетии XXI в. могут, к примеру, служить доклады этносоциологов, изданные в Материалах Международной научной конференции, проведенной в Казани 26–28 июня 2008 г. [Этносоциология в России 2009].

В настоящее время несколько затруднительно называть наличие особых, сколько-нибудь значительных этносоциологических школ в рамках общей этносоциологической школы, созданной Ю. В. Арутюняном и его ближайшими соратниками. Суть этой школы состоит в концепции социального как сути этнического и этнического многообразия социальной материи. В узком смысле научная школа – это совокупность новых знаний, имеющих научное и практическое значение, полученных благодаря новым идеям, методикам и инструментально-методическим приемам, получившим признание коллег и общественности.

В широком смысле в понятие научной школы входит стиль и манера работать, думать, осмысливать прежние или новые явления. Сюда же относится социальный капитал адептов научной школы, состоящий из отношения к фактам, образам, идеям, гипотезам. Научная школа предполагает особую, доверительную манеру взаимопонимания и взаимоотношения между коллегами, исключение всякого рода интриг и недоброжелательства, завышенных претензий, ревности к успеху сотоварищей, исключение в оценках своих трудов дилетантизма и самовосхваления и переоценки их общественной значимости.

Специфику этносоциологической научной школы, в становлении которой важную роль играют коллективные проекты, когда один работает на всех, а все за одного, можно определить словами Виктора Гюго: «Искусство – это я, наука – это мы».

Наряду с понятиями «научные центры» и «этносоциологические школы», мне кажется, можно конституировать и понятие «колыбели этносоциологических исследований». В одном из своих выступлений Ю. В. Арутюнян назвал Татарию «колыбелью этносоциологии». С таким же успехом, например, Молдавию можно считать «колыбелью этносоциологии повседневности», а Киев – «колыбелью этносоциологии диаспор ал ьности». Критерии для такой номинации вполне очевидны: проведенные исследования и монографии, ставшие классикой этносоциологического знания [Социальное и национальное… 1973; Опыт… 1980; Евтух и др. 1993].

Пожалуй, здесь не место подробно говорить о предмете, функциях и объектах этносоциологии и идентологии, перечислять опубликованные книги и реализованные проекты. Обратимся наряду с вышеупомянутыми Московским и Казанским центрами к объектно-предметному полю, урокам и перспективам исследований Киевской школы этносоциологов, инициированной и руководимой членом-корреспондентом Украинской Академии наук В. Б. Евтухом. По его мнению, этно-социология как наука и учебная дисциплина формируется на Украине на рубеже 1980–1990-х годов и призвана изучать полиэтничный характер украинского общества, статус украинцев, их диаспор и различных этнических групп в процессах их взаимодействия. Основным научным центром выступает Центр этносоциологических и этнополитических исследований в составе Института социологии Украинской академии наук.

В отличие от Казанской этносоциологической школы, воспринявшей и продолжающей принципы Московской школы, Киевская – ориентирована скорее на опыт, проблематику, функциональную нагрузку и методико-инструментальный аппарат западных течений, чем на опыт российских авторов. Об этом можно, в частности, судить по ряду публикаций, в том числе по признаниям В. Б. Евтуха, Анны Скрипник и других украинских исследователей.

Оценить возможности будущих исследовательских практик этносоциологов представляется затруднительным прежде всего по причине слабой доступности «поля» и дорогостоящей этносоциологической «продукции». Старые методы исследований в формате крупномасштабных опросов или морально устарели, или отсутствуют, или ухудшились объективные и субъективные условия для их реализации.

Слабая востребованность рекомендаций этносоциологов в известной мере объясняется тем, что она в постсоветский период, увлекаясь краткосрочными грантами и проектами, скороспелыми публикациями, растеряла часть своего имиджа по исполнению своих теоретико-познавательных, просветительских, практических и прогностических функций. В свою очередь это связано с ослаблением интереса государственных структур, в том числе законодательных органов к этносоциологической диагностике и экспертным заключениям.

Что же касается молодых ученых, получивших этносоциологическое образование на осмыслении и переосмыслении прежних баз данных, то их переманивают в качестве экспертов и советников, соблазняя высокой зарплатой в государственные, ведомственные и частные структуры. В итоге академическая среда перестает быть питательным бульоном, творческой средой для повышения профессиональной квалификации и заинтересованного «служения» этносоциологии.

Уровень отечественной этносоциологии во многом зависит от масштабов ее сохранения и воспроизводства. За четыре с лишним десятилетия ее существования реализована серия крупномасштабных проектов, в том числе получивших международное признание, апробированы важные в концептуальном и практическом плане идеи, многократно увеличилось количество публикаций. Вместе с тем самодостаточный арсенал этносоциологии худеет по ряду критериальных показателей. Несмотря на очевидные успехи, этносоциология продолжает накапливать научные сведения, двигаясь экстенсивным путем скорее вширь, чем вглубь, скорее в мелкотемье, чем в крупные концепты и проекты, чем в глубокие парадигмы и новые рефлексии. Лишенная социального заказа, этносоциология оказывается на перепутье, что ведет к раздробленности ее тематики, к размытости предметного поля, к оторванности ее связей с этнологией и историей, несоответствию выдвигаемых ею задач практическим запросам и задачам общества.

Для того чтобы понимать современное состояние этнополитической и этноязыковой ситуации в России, этнопсихологическую атмосферу в межэтнических отношениях, необходимо хорошо знать их предысторию и основные опыты межэтнических отношений. Следовательно, параллельно с проведением этносоциологических исследований и в координации с ними необходимо расширить изучение идентичностей и их роли в этнической истории конкретных народов. Прекрасной основой и своеобразным введением в изучение происхождения и этнической истории народов и происхождения нынешних «взаимоотношений» могут, в частности, служить более чем два десятка томов, изданных ИЭА РАН в рамках проекта «Народы и культуры». Особого внимания заслуживают теоретически нацеленные состыковочные проекты по сопоставительному изучению «советского народа» как надэтнической общности и современного состояния российской нации [Тишков 2013]. Вместе с тем нынешнее неустойчивое гражданское общество с неустоявшимися принципами демократии и неопознанным средним классом нуждаются в консультативной помощи этносоциологов, в том числе в конкретных рекомендациях по оптимизации общественных процессов, способствующих консолидации общества, накоплению социального капитала, без которого немыслимы доверительность и солидарность граждан, независимо от их этнической, политической, религиозной, региональной принадлежности и имущественного положения.

Я готов солидаризироваться с украинскими коллегами, предусматривающими, согласно учебному пособию «Этносоциология» (Киев, 2003) и авторитетному мнению В. Б. Евтуха, наличие в предметном поле этносоциологии задач по изучению (наряду с важными традиционными сюжетами относительно социальной структуры этнических общностей и полиэтнических обществ, миграции и этнополитики) не менее важной темы, раскрывающей этногенез отдельно взятых этнических общностей [Етносоцюлопя 2003; Евтух 2007: 12].

Во второй половине 1990-х годов были сделаны серьезные шаги по установлению правовых основ по обеспечению прав и свобод представителей различных народов. Однако законодатели оробели при добавлении к правам личности групповых прав, исходя из того что отдельные народы не могут быть субъектом права. В этой связи в начале XXI в. сохраняют свою актуальность социологическое обоснование и правовая разработка прав, свобод и интересов этнических общностей (народов) с целью укрепления российского полиэтнического, поликонфессионального общества с его неоднородным социальным составом, не ущемляя при этом жизненно важные интересы одних групп и социальных слоев за счет других. Ждут своих исследователей около 130 томов материалов и документов, собранных и опубликованных Центром по изучению межэтнических отношений ИЭА РАН в 1989–2009 гг. по проекту «Национальные движения в СССР и в постсоветском пространстве» в рамках концепции «Этническая мобилизация на рубеже столетий». Противоречивая роль этнокультурного возрождения народов бывшего СССР, частично изложенная в предварительных комментариях к каждому из томов, нуждается в глубоком дополнительном осмыслении и переосмыслении в связи с неоднозначными их этносоциальными последствиями.

Разумеется, бесконечно много можно было бы добавить в проблематику и предметное поле идентологии, черпая идеи и стимулы из многочисленных научных направлений, в поле зрения которых дают о себе знать как новомодные, так и библейской давности вопросы «Кто мы?», «Откуда и куда мы?», но ограничимся тем, что ее связывает прежде всего с ее alma mater – этносоциологией.

Подобно родственной этносоциологии, родившейся на стыке этнологии и социологии, идентология, т. е. пока еще комплекс изысканий происхождения, структуры, содержания и функциональной роли идентичностей, рождается и собирает своих адептов на стыке наук истории – этнологии, в том числе гибридных научных направлений – этносоциологии, социальной психологии, социолингвистики и некоторых других. Перефразируя определение Люсена Февра, предложившего определение понятия «гений», можно сказать, что инициаторы нового направления в науке – это те, кто обладает «способностью к открытию соотношений» [Люсьен Февр 1991:97].

«Способность к согласованию смежных дисциплин, к взаимообмену между ними», – такое уточнение к первой фразе привел выдающийся французский историк, пояснив, что приведенное добавление представляет «не менее верное определение прогресса в какой-либо развивающейся отрасли науки». Еще раз вернувшись к этой мысли, как проверенной опытным путем истине, Люсен Февр выразился следующими словами: «Крупные открытия чаще всего совершаются на стыке наук» [Там же: 97].

Опыту междисциплинарной интеграции наук на примере отечественной этнографии и этносоциологии посвящена книга Г. А. Комаровой, принимавшей непосредственное участие в проведении ряда масштабных комплексных исследований, в том числе по международным проектам, и в создании фундаментальных трудов. Пафос ее книги – насыщение этнографии и этносоциологии актуальной проблематикой, связанной с социальными аспектами современного общества, востребованными современными модернизационными процессами [Комарова 2012].

И в заключение, памятуя, что речь идет о замечательном человеке, не могу не сказать, что Саша Рудь, как член партии коммунистов, разделял многие представления и иллюзии своего времени. Но, как и всякий сильный и мудрый человек, больше верил и доверял, чем хулил или критиковал. В своих суждениях о судьбе и времени он доходил до глубинного понимания смысла правды и радости, смысла творчества и содружества, смысла труда и любви.

По проекту «Национальные движения в СССР и в постсоветском пространстве», инициированному Центром по изучению межнациональных отношений Института этнологии и антропологии РАН, за истекшие два десятилетия было опубликовано 130 томов материалов, сборников статей и документов, коллективных и индивидуальных монографий, на основе шести из них были защищены докторские диссертации.

Серьезную поддержку в реализации этого крупномасштабного исследовательско-источниковедческого проекта его автору и руководителю оказал еще в 1999 году Сергей Владимирович Кулешов. С глубокой благодарностью я позволю себе процитировать его слова, которые носят характер положительной рецензии, в написанной им книге, посвященной анализу доктринальной и правовой основы политики межнациональных отношений в XX столетии.

Нельзя не сказать, – свидетельствовал С. В. Кулешов в первой главе этой книги, выводящей предметное поле изучения национальной политики из историографического безмолвия, – о поистине подвижнической работе, проделанной Центром по изучению межнациональных отношений Института этнологии и антропологии РАН, выпустившим под редакцией М. Н. Губогло уникальную серию книг «Национальные движения в СССР и в постсоветском пространстве», фактически аккумулирующую основной документальный пласт, отражающий историю формирования, программатику и цели современных национальных движений [Зорин и др. 1999: 50].

В подтверждение своей оценки С. В. Кулешов включил в качестве сноски к своему утверждению библиографический список опубликованных к 1998 году более 80 книг указанной серии [Там же: 360–361].

Обладая острым социальным чутьем и выдающимися аналитическими навыками историка-профессионала он, по сути, помог мне, в том числе в ходе наших неоднократных дискуссий, подвести источниковедческую базу при разработке концепции этнической мобилизации.

Суть ее в конечном счете состояла в признании возрастающей роли самобытности, как фактора, влияющего на политику государства. Лидеры этнической мобилизации в борьбе за «национальное возрождение» требовали социальной справедливости и решительного противодействия исчезновению с лица земли самобытных культур.

Грянувший во втором постсоветском десятилетии интеллектуальный бум интереса к изучению культурного наследия как основы этнонациональной самобытности в немалой мере был инициирован, катализирован и предуготован этнической мобилизацией, названной скорее по инерции, чем по существу «национальными движениями».

Отдавая дань памяти ученого и общественного деятеля, друга и товарища, я могу с полным основанием считать его провозвестником нынешних и будущих исканий и изысканий в области культурного наследия как гаранта самобытности и солидарности народов. Сегодня, на заре нового тысячелетия, мы являемся свидетелями того, как процессы глобализации вступают в конфликты с сохранением культурной самобытности, подобно тому, как развитие глобализации порождает ожесточенные дискуссии, а продвижение к демократии выдвигает протесты против ее негативных последствий. Для нынешних специалистов, политиков и практиков меры по сглаживанию противоречий между сохранением и обновлением культурного наследия как основы самобытности далеко не абстрактные вопросы.

Я думаю, что С. В. Кулешов понимал, что политика межнациональных отношений, не ориентированная на поддержку культурной самобытности народов России, на создание условий для процветания культурного многообразия, может привести к дестабилизации, фрагментации и разобщенности общества, к росту напряжения. Поощрение сохранения и развития культурного наследия в его культурном многообразии основано на опыте длительного совместного проживания народов России.