Текст книги "Антропология повседневности"

Когда доклад был уже в основном продуман, я набрал в Яндексе три слова: «самобытность культурного наследия» и получил краткие информативные сообщения и дайджесты на 518 тысячах страниц текста. Самое первое определение оглушило малопривлекательной и маловразумительной смысловой нагрузкой. Оно гласило: «Идеалистическое учение славянофилов о самобытности исторического развития России».

В ходе опросов студентов политологического отделения философского факультета МГУ в 2005–2006 гг. (руководитель опроса – Алексей Алюшин) 28 человек из 136 (20,6 %) отрицательно ответили на открытый вопрос: они «за» или «против» вступления России в Европейский Союз, – и дали письменные развернутые комментарии своей позиции. Оказалось, что ни в одном из объяснений не оказалось определения того, какой смысл вкладывается в понятие «самобытность» и в чем, по их мнению, выражается самобытность России и в России[17]17
  http: //magazines.russ.ru/zvezda/2008/9/aal 5-pr.html


[Закрыть].

Понятно, что эта группа студентов, четко ориентированная на приоритеты русской культуры перед ценностями Запада, чувствует «самобытность» скорее душой, чем разумом.

В кратком интервью после завершения презентации первого факсимильного издания текста рукописи 1-го и 2-го томов романа М. А. Шолохова «Тихий Дон» в январе 2008 г., В. С. Черномырдин указал, что «самое интересное для читателей „Тихого Дона“ – это самобытность, жизнь. Там на самом деле столько любопытного – а много и поучительного. К тому же там вся жизнь России последнего столетия – все ее периоды: революционные и не только»[18]18
  http://www.leninka.ru/index.php?doc=2118


[Закрыть].

В первом десятилетии нового тысячелетия мир стал свидетелем нарастающего интереса к культурному наследию народов, государств, отдельных индивидов. Интеллектуально-духовный бум нашел отражение и в стремлении возрождать, укреплять и развивать культурное наследие народов объединенными усилиями представителей этнического материка и этнической диаспоры.

Идеологемы, риторика, стратегии и практика деятельности «Русского мира» – одно из материализованных итогов проявления этого бума. Другим выразителем выступают Всемирные конгрессы представителей того или иного народа: русского, гагаузского, казахского, молдавского, татарского и многих других.

Вряд ли нужны особые доказательства того, что на рубеже столетий проблемы взаимодействия диаспор, особенно этнических, гражданских и религиозных, вышли на передний план внутренней и внешней политики целого ряда государств мира. В преамбуле закона «О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом», принятом Государственной Думой более десяти лет тому назад – 5 марта 1999 г. и подписанном Президентом Б. Н. Ельциным 24 мая 1999 г., недвусмысленно было сказано: «отношения с соотечественниками за рубежом являются важным направлением внешней и внутренней политики Российской Федерации», поэтому они (соотечественники. – М. Г) «вправе полагаться на поддержку Российской Федерации в осуществлении своих гражданских, политических, социальных, экономических и культурных прав, сохранении самобытности»[19]19
  http://-kro-krim.narod.ru/ ZAKON/sootech.html


[Закрыть].

Ключевым моментом в исходном концептуальном тезисе закона, как видно, является понятие «самобытности», хотя сам по себе термин и то, что он обозначает, до сих пор не вполне понятен даже для самих профессионалов-этнологов и воспринимается в преамбуле закона скорее как символ или политическая декларация, чем научная дефиниция, четко обозначающая реальность. В лучшем случае речь идет скорее о воображаемой, чем о фактической реальности [Андерсон 2001; Тишков 2003].

Неопределенность понятия «самобытность», употребляемого в различных обществоведческих дисциплинах, следует не только из-за его смысловой перегрузки, но и из недостаточной определенности наиболее значимых критериев при формулировании дефиниции.

В чем же состоит эта самобытность каждого народа? – задаваясь этим вопросом еще в середине XIX века, В. Г. Белинский пытался найти ответ. – В особенном, одному ему принадлежащем образе мыслей и взгляде на предметы, в религии, в языке и более всего в обычаях [СРЯ 1984: 16].

Отсутствует определение слова «самобытность» и в «Словаре русского языка». Объяснение смысловой нагрузки прилагательного «самобытный», (во-первых, как «самостоятельный в своем развитии, идущий своим путем», и, во-вторых, как «непохожий на других, отличающийся яркими индивидуальными чертами; своеобразный) представляет собой скорее филологическую метафору или этнический стереотип, нежели научную дефиницию [Там же].

Немалую путаницу в понимание смысловой нагрузки русского слова «самобытность» внесло отожествление его с неправильно переведенным с английского языка словом identify (идентичность), хотя на самом деле первое, акцентирующее внимание на особости (особенности), прямо противоположно по смыслу второму, выражающему схожесть, тождественность. В английском языке слову самобытность больше соответствует originality.

В целом ряде положений вышеуказанного российского закона раскрывается, что «самобытность» коренится в «культурном наследии». «Органы государственной власти Российской Федерации и органы государственной власти субъектов Российской Федерации, – говорится в статье 17-й этого закона, – поддерживают соотечественников в деле сохранения и развития их культурного наследия и языка, являющегося неотъемлемым элементом самобытности соотечественников».

В свете такого («правового») понимания «самобытности» как некоей совокупности произведений, институтов и элементов культурного наследия проясняется и стратегический замысел новой Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России», рассчитанной на 2009–2011 гг. (председатель Научного Совета Программы – академик А. П. Деревянко, заместители председателя Научного Света – академики А. Б. Куделин и В. А. Тишков). Практически в каждом из 8 направлений этой программы речь идет об изучении технологий сбережения и приумножения самобытности народов России. На выявление и сохранение особенностей и самобытности, в частности, ориентированы подпрограммы Отделения историко-филологических наук: 1) древнейшее наследие и истоки творческих начал человека; 2) археологические древности России; 3) цивилизационные и геополитические особенности истории России; 4) становление гражданского общества в России; 5) традиции и новации в культуре народов России; 6) историко-культурное наследие в языках, литературах и фольклоре народов России; 7) философское осмысление историко-культурного наследия; 8) музейные и архивные фонды: изучение, введение в научный оборот, обеспечение нового качества доступа в культурному наследию.

Культурная самобытность народов России отражена, в частности, в императорских коллекциях высокохудожественных произведений, сосредоточенных в Русском этнографическом музее. В фондах и выставочных залах этого музея наряду с праздничными костюмами народов из разных регионов императорской России представлены образцы народного оружия, конское убранство, ковры, узорные ткани, искусно орнаментированные музыкальные инструменты, предметы культа, например из убранства шаманов, и многое другое, заслуживающее интереса, внимания и исследования. Так, например, в экспозиции, посвященной населению Молдавии, представлены элементы материальной и духовной культуры молдаван, гагаузов и представителей других народов Молдовы.

В систематическом комплектовании фондов РЭМа центральное место занимала стратегия отбора в музейное собрание «только национально-своеобразных предметов быта, которые давали бы возможность показать этническую самобытность народа или составить его „этнический портрет“, выявить национальное своеобразие»[20]20
  http://hghltd. yandex.net/yandbtm?url


[Закрыть].

С точки зрения социального заказа, призванного консолидировать российское общество, эта программа представляет собой исключительно важную интеллектуальную инвестицию в сферу гуманитарного знания, и прежде всего в предметную область этнологии. Смещение акцента исследовательских проектов от поиска «черт сходства» [Кахк 1974] к обстоятельному и масштабному изучению «особенностей» означает установку на заинтересованное и справедливое отношение к проблематике этничности и самобытности. Вместе с тем оно, во-первых, корреспондирует с актуализацией исследований в предметном поле индивидуальной антропологии с продолжающимися исследованиями в области коллективистской этносоциологии. Во-вторых, оно соответствует стратегии упрочения Российской Федерации путем поддержки, – как сказано в Послании Президента Д. А. Медведева, – «национальных традиций и культур народов России» [Послание 2008: 45].

Его предшественник на посту президента, В. В. Путин, в каждом из 8-ми Посланий Федеральному Собранию давал не только оценку ситуации в стране и ее положения в современном мире, но и определял приоритеты внутренней и внешней политики. Хотя он специально оговорил, что его заключительное Послание от 26 апреля 2007 года не следует считать его «политическим завещанием» или «рекомендацией на будущее», нельзя не обратить внимание на весомость употребленного им слова «самобытность», прозвучавшего в одном ряду с таким стратегическим понятием, как «суверенитет».

Убежден, – говорил, понимая самобытность как «национальное богатство», В. В. Путин, – общество лишь тогда способно ставить и решать масштабные национальные задачи, когда у него есть общая система нравственных ориентиров, когда в стране хранят уважение к родному языку, к самобытным культурам и ценностям, к памяти своих предков, к каждой странице нашей отечественной истории [Послание 2007: 74, 6].

Актуализация задачи по изучению культурного наследия, как основы самобытности, в том числе на примере этнического фактора, продиктована новыми тенденциями в мировой практике по противодействию губительным влияниям глобализации, грозящим нормальному воспроизводству и функционированию самобытности, «как увядающего шарма» этнического и национального достоинства.

Привлекательность культурной самобытности востребована народами во многих странах мира. Они настойчиво требуют уважительного отношения к своей истории, почтения к мифологическим и реалистичным героям, официального признания их религиозных праздников. История императорской России, Советского Союза и Российской Федерации наполнена событиями и требованиями социальной справедливости и условий социально-экономической и политической мобилизации. В русской и в поэзии народов России тема трепетного отношения к самобытности, к принятию прошлого, каким бы оно ни было, одна из пронзительно звучащих мелодий. Не случайно Е. Евтушенко пришла в голову счастливая мысль «В нем поздно переделывать что-либо. Какое есть. И за него спасибо».

Индифферентное отношение государства и политических элит к самобытности, как к одной из ключевых проблем нашего времени, нередко служит источником для нарушения общественной гармонии.

Сохраняя старые и лелея новые обиды за прежние и нынешние несправедливости, отвергая дискриминацию и ограничения в социально-экономической и политической сферах, болезненно переживая исчезновение традиционной культуры как хранительницы исторической памяти, люди требуют признания и уважения своей самобытности во имя торжества социальной справедливости.

Забота о сохранении культурной самобытности представляет собой часть борьбы за культурную свободу, катализатором для которой в постсоветском периоде ожидается утверждение демократии как надежной основы, дающей простор для проявления этнической, социально-профессиональной и этнополитической мобилизации. Но поскольку неуправляемая или плохо управляемая борьба за культурную самобытность может стать одним из источников дестабилизации в этногосударственных и в межэтнических отношениях, спровоцировать ксенофобию, блокировать или тормозить инновационные идеи и проекты, необходима оптимизация политики самобытности с целью воспитания уважительного отношения к многообразному миру.

Каждая из составных частей самобытности заключала в себе двойное начало: повторение своего и терпимость или подражание иному. Но это не значит знать только сказки бабушки и хозяйственные навыки дедушки. Это значит соблюдать великую «грамматику жизни», т. е. знать институты, принципы и правила соционормативной культуры и в меру своих сил знать и любить историю своих предков и произведения своих художников – мастеров прозы и поэзии, живописи и музыки, театра и архитектуры. Следовательно, самобытность – это способность самоподдержания и самовоспроизводства во времени и пространстве.

Самобытность на индивидуальном и групповом уровне – это такое постоянное самовозделывание, когда человек, думая о себе и времени, приглядываясь к изменяющемуся миру, изменяется сам, изменяет среду, воспринимая новые вызовы и адаптируясь к изменяющейся среде.

«Могущество самобытности», которую известный социолог Мануэль Кастельс называет «идентичностью сопротивления» или «сопротивляющейся идентичностью», опирается «на традиционные ценности религии, нации и семьи, а также на идеалы и ценности новых социальных движений экологического и женского движения, движения за сексуальное освобождение» и т. д. «Сопротивляющаяся идентичность» находится на стадии становления, входящие в нее движения и сообщества действуют разрозненно, ограничиваются в основном обороной и редко переходят в наступление. Однако именно из них, как полагает М. Кастельс, может возникнуть новое гражданское общество[21]21
  http://hghltd.yandex.net/ yandbtm?url


[Закрыть].

Самобытность в современном мире, по мысли М. Кастельса, выступает как альтернативное движение сопротивления процессам глобализации. В этих условиях, как подчеркивают последователи М. Кастельса, возрастает потребность изучения и учета этнического фактора, выступающего немаловажным компонентом культурной, религиозной, национальной или территориальной самобытности[22]22
  http://kama.openet.ru:91/site/journall3 Philosofy/1.php/


[Закрыть].

В документах международного права самобытность квалифицируется достаточно мудрено, как: «жизненное ядро культуры, тот динамический принцип, через который общество, опираясь на свое прошлое, черпая силу в своих внутренних возможностях и осваивая внешние достижения, отвечающие его потребностям, осуществляет процесс постоянного развития»[23]23
  http://mirslovarei.com/content_fil/samobytnos-15858.html


[Закрыть].

Проявление самобытности как самовыражения обнаруживается на разных уровнях – от личностного до государственного и пивилизациоиного. Так, например, на референдумах, проведенных во Франции и Нидерландах, был отвергнут проект Конституции объединенной Европы, в том числе «против» проголосовали 54,8 % во Франции и 62 % в Нидерландах. При этом политическая элита обеих стран признала, что одним из мотивов протестного голосования было стремление сохранить свою самобытность, опасение раствориться в объединенной Европе[24]24
  http://www.polit.nnov.ru/2005/06/06/referendum//


[Закрыть]. Словом, проявилось на практике то, что М. Кастельс назвал «этнокультурной самобытностью сопротивления».

Не случайно в специальной секции «В поисках нового мироустройства: глобализация и национально-культурная самобытность», состоявшейся в декабре 2001 г. в рамках VI Всемирного русского народного собора, прозвучало обращение к руководству учреждений науки и культуры, образования и неправительственных объединений, политическим и религиозным деятелям «организовать всемерную поддержку созданным и вновь создаваемым русским и другим национальным и воскресным школам, центрам, музеям, внешкольным учреждениям, занимающимся сохранением, изучением, распространением традиционной культуры, языка, литературы, православного знания». Специальная рекомендация на этом же Соборе была адресована руководству Российской академии наук с призывом «приступить к разработке теоретических основ национальной культурной самобытности, основных ее составляющих частей»[25]25
  http://www.netda.ru/sobor/s5/vi.html/


[Закрыть].

На борьбу за сохранение самобытности нацелена, в частности, и Казахстанская государственная программа поддержки соотечественников, в которой под соотечественниками, однако, понимаются только казахи. В концептуальном обосновании этой программы, в частности, записано:

В последнее время возникло множество проблем, связанных с национально-духовным, культурным положением соотечественников, проживающих за рубежом. Одна из них, – как отчетливо раскрыто в документе, – угроза отчуждения от родного языка, обычаев, национальной самобытности, являющаяся следствием активного внедрения казахов (подчеркнуто мной. – М. Г.) в этническую среду стран проживания. В итоге миллионы этнических казахов могут ассимилироваться и быть потерянными для казахской нации[26]26
  http://hghltd.yandex.net/ yandbtm?ur=http%3A%2F%2Fwww.kazembassy.by%2Feco…


[Закрыть].

Позиция, утвержденная в казахстанском правовом поле, когда под соотечественниками понимаются исключительно этнические казахи, чревата гиперболизацией этничности и преувеличением значимости мер по консервации самобытности. Между тем на заре нового XXI века в подходе к изучению особенностей и сходств культурного наследия и этнической самобытности народа нужна особая осторожность и взвешенность, к которым, в частности, предусмотрительно призывает М. Ю. Мартынова. В самом деле, «каждый из населяющих Россию народов создал свою самобытную культуру, свои язык и традиции, отражающие разные этапы их истории» [Мартынова 1998: 21], а с другой стороны, посвящая книгу укладу и образу жизни русских, призывает «говорить не только об уникальных традициях и обычаях этого народа, сформировавшихся в ходе истории, но и рассказывать о тех пластах культуры, которые выходят за рамки чисто русской специфики, не имеют выраженной этнической окраски» [Там же].

Итак, возникает вопрос: где и в чем залегают корни грянувшего на заре XXI века бума в деле сохранения и развития культурного наследия и самобытности?

Немаловажную роль в концептуальном плане сыграло преодоление в теории и на практике нескольких мифов о надуманности проблем, якобы порождаемых культурным многообразием.

Одна из парадигм, получивших признание на заре нового тысячелетия, состояла в том, что:

Политика признания культурной самобытности и содействия процветанию многообразия не приводит к фрагментации общества, конфликтам, замедленному развитию или авторитарному правлению. Такая политика как жизнеспособна, так и необходима, потому что часто именно подавление групп населения, отличающихся от большинства своей самобытной культурой, приводит к росту напряжения [Доклад… 2004; Культурная свобода… 2004: 3].

Одна из причин живучести убеждений в том, что культурная самобытность должна подавляться, состояла в том, что многие специалисты в области этногосударственных отношений

…признают создание условий для процветания многообразия возможным и желательным в принципе, однако на практике считают, что оно может ослабить государство, привести к возникновению конфликтов и затормозить развитие. С такой точки зрения лучший подход к проблеме многообразия – ассимиляция по единому общенациональному шаблону, что может привести к подавлению культурной самобытности, не вписывающейся в него [Доклад… 2004].

Позволю себе перечислить все пять развенчанных мифов, позитивное восприятие которых мешало экспертам оптимально осмысливать и квалифицировать доктринальный подход к сохранению и развитию самобытности.

Согласно первому мифу этническая принадлежность человека якобы вступила в противоречие с его преданностью государству, и, таким образом, признание многообразия происходило за счет сохранения целостности государства. Этносоциологические исследования, проведенные ЦИМО ИЭА РАН, в том числе несколько защищенных на основе полученных данных кандидатских и докторских диссертаций, позволили аргументированно доказать, что в процессах роста этнического самосознания и реализации в России курса на демократизацию не возникало особых препятствий для формирования гражданской идентичности. Иными словами, этническая и гражданская идентичности не заменяли, а дополняли одна другую [Губогло 2003; Смирнова 2002; Юраков 2004].

В отличие от большинства европейских государств, стремившихся на протяжении XX в. конструировать культурно гомогенные общества с единой этнической идентичностью всего населения, в том числе ценой репрессий и агрессий, в России признание целесообразности культурной самобытности и ее параллельного существования с ощущением общегосударственного единства привело к разрядке межнациональной напряженности.

Создатели второго мифа исходили из того, что «этнические группы склонны к конфликтам с применением насилия из-за расхождений в ценностях», что якобы создает необходимость выбора между уважением многообразия и сохранением мира.

Между тем исследования, проведенные в разных странах, показали, что сами по себе культурные различия, хотя и «имеют значение», не служат [Культура имеет значение… 2002] фактором, порождающим межэтнические конфликты, так же как этническая идентификация используется политическими элитами в качестве локомотива политической мобилизации, якобы с целью преодоления проявлений социальной несправедливости.

Принцип соблюдения сохранения самобытности и культурной свободы, лежащий в доктринальной основе по защите традиционных культурных практик, согласно третьему мифу, якобы несет в себе конфликтогенный заряд, порождая конфликт между признанием культурного многообразия и другими ценностями социально-культурного развития, такими как социальный прогресс, демократия, свободы и права человека. На самом деле самобытность культуры не представляет собой набор окостеневших институтов, обычаев и ценностей, и поэтому люди, как правило, адаптируются к изменяющейся реальности, сохраняя в своих практиках полезные ценности соционормативной культуры.

Отсутствие аргументов и убедительных доказательств наличия какой-либо устойчивой связи между культурным многообразием и развитием служит опровержением еще одного мифа, согласно которому «страны с этническим многообразием менее способны к развитию, следовательно, уважение многообразия идет за счет стимулирования развития».

Несостоятельным оказался еще один миф, сторонники которого считают, что «некоторые культуры более предрасположены к развитию, чем другие». По заключению авторов «Доклада о развитии человека. 2004. Культурная свобода в современном многообразном мире», ни статистические выкладки, ни исторические исследования не подтвердили наличие причинно-следственной связи между культурой и экономическим прогрессом [Доклад… 2004: 4–6].