Текст книги "Гардар. Книга четвертая"

Дураком я не был, и уже после двух таких пробуждений перестал тратить время на сон. Да и о кощунстве пришлось забыть. Что тут зависело от меня? Каждые пять-шесть часов пути делал глоток маны из Сердца Стража, позволял ей пробежать по телу, выжигая из него усталость, сбрасывал заклинанием в песок вместе с той, что накопилась сама, и шагал дальше. Это оказалось даже не так больно, как раньше. Скорее всего, я начал привыкать. Мысль о том, что уже было в моей жизни такое время, когда я перестал ощущать боль от сырой маны, старательно гнал прочь, убеждая себя, будто сейчас другой случай. До Врат недалеко, а в Гардаре знают, как меня лечить. Тем более что мой случай скорее ближе к обычным травмам боевых магов, которые глотнули лишней маны – в этот раз я ведь не сгорал в Источнике.

Последние два… или три? Последние дни меня больше тревожило то, что я до сих пор не дошёл до города Стражей. Гравой, конечно, не сказал мне, сколько дней нужно идти к нему. Но ведь не мог же он не понимать, что это его: «Держись правее главного потока», с каждым днём всё сильнее уводит меня в сторону? С таким указанием можно промахнуться и мимо столичного Гара, который раскинулся на два дня пути.

Теперь ману я глотал на вершинах барханов, одновременно оглядывая горизонт в «Око». Ничего. Только стал находить астральных тварей да, наконец, заметил, что зарево на горизонте позади меня исчезло. Стражи закрыли пробой и исправили искажение Таттвы. Гадай теперь, когда это случилось.

Нужно бы поспешить, ведь «затворники» освободились и могут приняться за закрытие Гардара. Я бы прибавил ходу, если бы и без того временами не срывался на бег. Пусть здесь я выносливее обычного, но всё равно бежать круглыми сутками не мог, сколько бы ни глотал маны из сердца. За эти дни не раз думал, что лучше: чтобы «затворники» навсегда оградили Гардар от пробоев или чтобы всё осталось как есть? Пытался представить себе, как будет житься, когда не нужно беспокоиться о пробоях и амулеты порталов в гарнизонах станут ненужными.

Идиллия. Сразу вспоминались дни, проведённые в Риольской провинции. Отсутствие стен и башен, огромные окна в зданиях. Можно уйти в горы на несколько дней и никого не ставить в известность. Можно и вовсе построить там отдельный домик и жить вдвоём с Маро. Каждый день сначала любоваться рассветом, который ничего не заслоняет, а затем звёздами, до которых можно дотянуться рукой.

Вот только когда я вдоволь насладился этой фантазией, во мне проснулся командир роты, который подписывал кучу бумаг о снабжении бойцов. Всё это тоже станет ненужным. К чему патрули дорог, к чему сотни гарнизонов по всей стране? Армию можно будет сократить. Вдвое? Вчетверо? И вот вся моя рота получила расчёт. И я тоже. Куда же нам податься?

Я примерял к себе, к остальной сотне человек множество путей. Где-то у нас всё складывалось удачно, где-то нет. Но это с каждым днём пути становилось всё менее важно. Потому что, как бы удачно ни складывалась жизнь бывших солдат, стоило мне только поднять голову, как я видел в небе шар Артилиса. Но теперь вся синева и фиолетовые смерчи вокруг него не казались мне красивыми. Там, на землях Гардара, будет царить мир, но вокруг нас будет лишь сильнее собираться тьма.

Возможно, это кощунство, но я почему-то отчётливо вспомнил крики ученика Мастера под стенами цитадели Дальнего Рога. Он называл Создательницу дважды изгнанной. Откуда и за что? К чему тому тёмному было лгать? Я помню из лекций, что Создательница когда-то выбрала путь творения, а не сражений, путь Светлых Демиургов. Но изгнание… Почему тот тёмный так сказал? Почему сотни лет Создательница сражается за наш мир одна, а ни один из Светлых Демиургов так и не явился к нам на помощь? Почему Демиурги так дружно…

Или же… Эта мысль показалась мне ещё более кощунственной. История гласила, что те из Демиургов, кому Создательница показала Артилис, оказались искушены его силой и решили заполучить его себе, став на путь разрушения. Зависть к молодому творцу извратила их.

Но что, если они и не были Светлыми? Что, если все эти тысячи лет Создательница была единственной, кто встал на путь создания новых миров? Что, если изгоняли её как раз те, кто сейчас штурмует наш мир?

И как изменился бы павший Артилис, если бы его архимаги с самого начала знали, что их мирная жизнь скоро закончится, а битва неизбежна?

Может, тогда Создательница и надеялась, что этого не случится. Возможно, она не зря показывала силу своего мира, предостерегая остальных Демиургов от нападения. Может быть.

Зато я знаю, что пока готовимся к битве, мы становимся сильнее. А если все погрязнем в умиротворении риольской провинции, то… Создательница может проиграть. Стражи не всесильны, теперь я это видел своими глазами. И кто знает, если Гравой так боится забыть меня, уйдя в небытие Астрала, то как сильно оно меняет Стражей? Не утратит ли он через сотню лет желания или навыков сражаться?

Можем ли мы оставить Создательницу и Стражей одних в этой битве? Не можем. «Затворники» не правы: невозможно вырастить воина из человека, который ни разу не сталкивался с врагом. Я уже видел такое в Зелоне. Сколькие из призыва второй фемы остались в зелонской земле? И сколькие бы погибли, если бы рядом не было нас, ветеранов? С нашими советами, с нашим опытом, с нашей поддержкой? Пусть даже эта поддержка иногда оказывалась ударом в ухо от сержанта и криком «Держать строй!».

В очередной раз поднявшись на бархан, я сначала не поверил глазам, но впереди и левее и впрямь поднимались к небу чёрные шпили.

Город Стражей встретил меня тишиной. Почему-то я думал, что здесь будут десятки Стражей. Но, похоже, не всё прошло так хорошо, как рассчитывал Гравой. Впрочем, и ни одного тёмного я не обнаружил. И всё же это очень безрассудно – оставлять место, где находится Сердце Мира, без всякого присмотра. Мне что, ещё и здесь встать на стражу, пока не появятся хозяева?

Эта мысль заставила меня хмыкнуть: вот где нужно было доказывать свою силу. Городом это скопление зданий я, конечно, назвал зря. Да и любопытства никакого уже не испытывал: не вовремя накатила усталость. А может, на меня так повлияло окончание пути – ведь ещё вчера я уже и не надеялся добраться сюда. Прикидывал, сколько ещё недель сумею заставлять себя идти, прежде чем рухну в песок и позволю ему засыпать себя. Не первый раз замечал, что эти пески плохо влияют на мой разум. Или же дело в одиночестве?

Как бы там ни было, но никакого любопытства я не испытывал и не собирался разглядывать, что и как здесь устроено. Я знал, где всё началось, и мне нужно попасть туда. В храм, где Врата.

И всё же, когда высокий вход в него оказался рядом, в груди шелохнулось любопытство. Не здесь ли та скульптура Создательницы, о которой говорил Ильмар?

– А ты ещё откуда взялся?

В десяти шагах от меня из воздуха сгустилась фигура Стража. Фиолетовые одежды, такие же, как у Гравоя, белые волосы.

– Все твои уже… – голос Стража дрогнул. – Что?

Он шагнул ко мне, поднимая руку. А я почувствовал, как меня сковало, словно воздух сгустился вокруг, запирая в своих объятиях, даже вдохнуть удалось с трудом.

Раздался ещё один голос:

– С каких пор «затворники» тянут руки к чужому, Ирий?

Этот Страж оказался одет в ярко-синее, как и Гравой. Уголки губ фиолетового искривились:

– Ты всегда ищешь двойное дно, Ваз. А ведь сам не меньше удивлён тем, что он принёс.

Оковы исчезли, воздух снова свободно втекал в лёгкие. Я сделал несколько вдохов, успокаивая сердце. Казалось, оно колотилось в такт биению сердца Стража в сумке. Гравой никогда не позволял себе так демонстрировать свою силу и унижать меня. На фиолетового Стража я даже не взглянул:

– Вы Ваз Реут, заместитель Гравоя Шалоса?

– Ты прав. И я хочу услышать твой рассказ.

Этого вопроса я ждал, не раз представлял его в размышлениях о будущем. И давно приготовил ответ:

– Разве об этом не захотят узнать остальные «хранители»?

Фиолетовый бросил быстрый взгляд в спину Ваза, но тот лишь кивнул мне:

– Справедливо.

Стражи отвели меня к тому странному сооружению, на которое я обратил внимание ещё в первый день. К полукругу ордерных аркад в три ряда друг над другом. Мы прошли сквозь одну из гигантских арок, оставив позади Гвардейца, и выяснилось, что полукруг аркад окружал край огромного провала, в который стекал песок. Спустившись по длинной лестнице, мы с Вазом оказались у края этой красной завесы. Песок шуршал, стекая у наших ног и бесследно исчезая внизу. С другой стороны полукруг сооружения замыкали трибуны. Они поднимались четырьмя ярусами, верхний из которых украшали чередующиеся огромные полотнища трёх цветов. Синий, фиолетовый, красный. Кажется, я уже знаю, какой цвет у «верных».

Все трибуны оказались пусты, там нашёлся лишь Ирий, занявший место совсем рядом с краем площадки. Вряд ли то место, где я стоял, можно назвать сценой.

Прежде чем я открыл рот, чтобы задать вопрос, Ваз вскинул руку:

– Жди.

Я лишь усмехнулся про себя. Он словно учитель, который приструнил непоседливого ученика. Я не против подождать: только этим я и занимался последние дни, и ещё немного впустую потраченного времени ничего не решало. Отряхнул от красной пыли доспехи, перекинул за спину плащ, расстегнул ремень сумки. Подумав, стащил с себя шлем, подшлемник и пригладил волосы. Обратил внимание, что они ничуть не отросли за все эти… недели или месяцы? Словно для них время замерло.

Моргнув, с удивлением понял, что тут и там на трибунах стоят Стражи. Прямо на моих глазах из пустоты появлялись всё новые и новые. Большая часть в ярко-синих одеждах, остальные в фиолетовых. Лишь кое-где алели силуэты «верных».

– Это все, кто откликнулись на зов.

Ваз замолчал, но я и сам понял, что дальше говорить должен я. Шагнул вперёд, мысли в голове путались, и я пожалел, что не сделал глоток из фляги минуту назад. Казалось, рот полон песка, но молчать я не мог:

– Уважаемые Стражи! Я и ещё двенадцать гардарских магов помогали Стражу Гравою в его последнем бою. Он уничтожал тысячи тёмных, а мы добивали тех, кто сумел выжить после его ударов. Из гардарцев к концу битвы уцелел только я, а Гравой оказался смертельно ранен.

Ваз прервал меня:

– Какого размера был портал?

Оглянувшись, я пожал плечами:

– Три – четыре километра по фронту.

Хотелось бы мне, чтобы неподвижные Стражи хоть как-то отреагировали на мои слова, но над трибунами стояла тишина. Я даже не уверен, что мой голос долетал до них, хотя старался говорить громко. Мне ответил лишь Ваз:

– Непосильная ноша даже для него. Пожалуй, лучше бы ему было отступить.

– Возможно. Но, скорее всего, у него не оставалось выбора. Последние недели Гравой обнаружил изменения в Великом заклинании.

– Ты считаешь, что не он, надзирающий за заклинанием, был причиной этих искажений?

Голос прозвучал так, словно говоривший стоял на расстоянии шага от меня. Но это явно голос с трибун. Я снова развернулся к ним, покачал головой:

– Нет. Перед тем как уйти в небытие, Гравой рассказал мне, как всё случилось. И пообещал, что его сердца хватит, чтобы от этих слов не отмахнулись.

Сказав это, я и вытащил из сумки сердце Гравоя. Шар из овеществлённых потоков магии, в котором за дни пути я не обнаружил ни грана материальной основы. Стражи по-прежнему молчали. Они казались мне статуями, расставленными тут и там по какой-то странной прихоти создателя этого места.

– Гравой обнаружил изменения Великого заклинания. Он считал, что дело в оазисах, а на деле были использованы Костуры.

Молчанием встретили и эти мои слова. Я до сих пор не знал, чем являлись Костуры в самом начале создания этого пласта Астрала, но надеялся на то, что это слово хоть как-то зацепит Стражей. Я на миг сжал зубы. Истуканы. Хорошо!

– Гравой считал, что это сделали «затворники».

Чужой голос оглушил, отразился от трибун многократным эхом. Казалось, что кричали десятки голосов:

– Бросаться такими словами легко.

За меня ответил Ваз:

– Гравой посчитал его достойным доверия.

– Как пожелаешь, – согласился невидимый. – Но Костуры почти рассыпались за эти столетия. Им не под силу исказить пространство. Не хочешь больше ничего добавить, гардарец?

Хотел. Я был уверен, что со мной говорит страж в фиолетовом. «Затворник».

– Вы искажали Великое заклинание.

– Ты обвиняешь? Может быть, ты можешь сказать и то, кто именно из нас этим занимался?

Я, оглядывая трибуны, признал очевидное:

– Не могу.

– Потому что это ложь. А вот следы неуклюжей гардарской магии в руинах Костуров остались.

Так, значит, кто-то нашёл места, куда переносился Ильмар. Я заявил:

– Вы обманули одного или нескольких магов, подсказав им, что и как делать. Действовали их руками.

– Смешная история. Продолжай.

Я снова оглядел трибуны. Почему этот неведомый Страж так спокоен? Разве есть разница, прямо действовали «затворники» или нет? Облизал губы и постарался, чтобы мой голос звучал уверенно:

– Гравой пытался противостоять вам. Артилис… – а вот при этих словах на трибунах что-то изменилось. Я не заметил ни единого движения, но сейчас фигуры Стражей ничуть не напоминали скульптуры. Я ощущал их взгляды. От них сердце на миг замерло, пропустило один удар, второй. Но в руке пульсировало маной сердце Гравоя, и моё, словно услышав его ритм, снова забилось. Переведя дух, я мстительно повторил: – Артилис тоже не стоял на месте. Не желал, чтобы за него решали его участь. Так что удивительного в том, что плащ, который тянули к себе четверо, расползся по швам?

– Ясно, – голос безымянного Стража оставался всё так же спокоен. – Как всё и ожидалось. Гардар признаёт свою вину. Гардару здесь не место. Гардар нужно закрыть.

– Стойте, – я вскинулся, обводя трибуны непонимающим взглядом. – Артилис не признавал свою вину.

На этот раз не было эха, а я отчётливо слышал в чужом голосе злость:

– Закрой рот, гардарец. Артилис разрушен, и мы – последние его осколки.

– Это только ваше мнение. Мнение ставших Стражами. А что же вы защищали все эти столетия? Разве не его?

– Гардар. Разве не так? Ведь вы же так назвались, отринув прошлое?

– Нет. Мы были лишь одним из осколков целого и не считали себя вправе присваивать это имя. Но мы шаг за шагом возвращали былую силу. Не так давно ещё две земли вернулись под руку Создательницы. Недалёк тот…

Меня перебили:

– Твоё хвастовство лишь делает твою яму глубже. Эти ваши новые земли заставили Создательницу ринуться в безумную схватку.

Несколько мгновений я молчал. Вспомнились мои рассуждения о прошлом Создательницы – наверняка в её прошлом можно найти объяснения и этому нападению на чужой мир. Но говорить вещи, попахивающие кощунством, сейчас явно не лучшая идея. И я упрямо повторил:

– Недалёк тот день, когда мы возродим всю славу Артилиса и объединим все его земли.

– Смешно. Погляди на себя. Обученный только сражаться, искалеченный в угоду силе, использующий отвратительные ритуалы создания материалов из живых существ – это ты собираешься возрождать славу нашей страны?

Такого я не стерпел:

– Смешно. И это говорит мне изменённый специально для сражений, прикованный к Астралу ради силы, использующий отсутствие Создательницы ради своей прихоти. Это ты собираешься возрождать славу павших?

– Наглец.

Голос обрушился на меня со всех сторон, и этого я не выдержал, рухнув на колени. Попытался сплести заклинание защиты от звука, но рунная вязь расползалась, а я оказался не в силах удержать контроль над ней: плетение раз за разом разрушалось, перед глазами всё плыло.

– Братья, мне жаль потраченного времени. Я пришёл лишь из уважения к ушедшему Гравою. Ваз, наш давний спор решился сам собой. Забери сердце, его место в крипте памяти. Этой жалкой подделке под мага не место рядом с нами – вышвырни его отсюда, пока мы ещё не запечатали его мир. Терпеть его рядом с собой сотни лет?

Я бросил бесполезную возню с заклинанием и, подняв голову, прохрипел:

– Гравой послал меня к своему заместителю, к «хранителям». Но я вижу, что хранителем был только он, и с его смертью их больше не осталось. Знал ли он, что вы только и ждёте повода сменить одежды? Не удивительно: ведь вы росли, равняясь на тех, которые стали Отступниками.

Ваз, уже шагнувший ко мне, замер, белые глаза его наполнились огнём, бросая на лицо отсветы, а сердце Гравоя в моих руках запульсировало чаще. Голос Ваза был глух:

– Не подделке под мага вроде тебя укорять меня.

– А свои слова у тебя есть, древний Страж?

– Я берегу их для собратьев.

– Для всех, кто называется Стражем или же для тех, кто стоял рядом с тобой в бою?

– У нас позади бесчисленное количество таких битв и смертей, мы все стали собратьями.

– Это не ответ. Гравой сказал мне, что маги Гардара достойно сражаются и достойно уходят.

– Возможно, так и было. Но сейчас тебе осталось лишь достойно уйти.

– Я уже пытался. Последний удар Гравоя не делал разницы между тёмными и гардарцами. Я должен был умереть, но остался жив.

На мгновение повисла тишина, а затем Ваз равнодушно сказал:

– И что? Вставай и иди прочь, к себе в Гардар.

Сах! Мир привычно замедлился и раскрасился потоками сил, а сердце Гравоя замерцало сотнями рун. Медленное тело осталось где-то далеко, разум мага вышел вперёд.

Я вглядывался в завораживающее мерцание и размышлял.

Встать? Отдать сердце Гравоя, послушно следовать за Вазом к Вратам. Отправиться домой. Оказаться в мире, где в ближайшие годы не будет пробоев тёмных. Слишком уж спокойны и уверенны «затворники», а значит, не сомневаются в исходе. Ильмар оказался прав в этом. Не удивительно, ведь они говорили ему правду о себе.

Подлечиться, дождаться освобождения Маро из оков ритуала, мирно жить с ней все эти годы? Пусть даже я так и не смогу полноценно работать ни с заклинаниями, ни с артефактами, но даже для адептов есть множество работы. Неужели я не найду себе место? В конце концов, устроюсь учителем в школу. Где-нибудь рядом с горами или морем. Неплохое будущее.

А ещё я узнаю, наконец, что Ораю, которую я вышвырнул в пробой, так никогда и не нашли. Её тело сгинуло где-нибудь в лесах. Истории о тёмных станут давно забытой историей. И лишь где-то далеко могучие Стражи будут сражаться с ними, позволяя нам жить в праздности и неге. Через сотню лет Гравой вырвется из своего небытия, но вспомнит ли он, что когда-то рядом с ним сражались маги Гардара? И все их смерти тогда останутся напрасными. Как там сказал огневик Бирк? Разве я могу бежать оттуда, где погибли остальные?

А что я могу? Воспротивиться сотням Стражей? Невозможно. Попытаться уговорить их? А что я делал всё это время?

В Сах миновало мгновение. Сердце Гравоя засияло, толкнуло из себя очередную волну маны, часть которой снова оказалась во мне без моего на то желания.

Или…

Безумие. Бессмыслица. Шаг отчаянья.

Прости, Маро.

Гравой сначала использовал три старших руны: единство, судьба и воплощение. Затем три старших руны Отрицания.

Или… Обращения вспять… Для них есть и такое прочтение.

Тогда…

Я возьму только три первых.

Единство. Судьба. Воплощение.

На три строгих, простых старших руны у меня хватило контроля. Тем более что я не стеснялся в их размерах, разом выплеснув из себя половину маны. Руны заключили меня в треугольник – простейшая, древнейшая печать, можно и линии не рисовать. В Сах время тянулось, словно густая смола. Руки медленно несли к груди сердце Стража. Миг, другой, третий, оно коснулось брони и словно не заметило её. Как не заметило и моей плоти, проваливаясь в грудь. Ещё мгновение – и пустые ладони прижимаются к зерцалу, а в груди отдаётся сдвоенный удар моего нового сердца, наполняя тело жгучей маной. Но эта боль уже привычна, почти неощутима в Сах.

Безумство удалось. Цену… Я готов заплатить.

Я выныриваю из Сах, в первый миг стискиваю зубы, чтобы не застонать. Встаю. Стараюсь, чтобы мой голос не дрожал:

– Так какие слова ты бережёшь для собратьев?

Тишина. Молчал Ваз, лишь глаза его разгорались всё сильнее и сильнее, молчали трибуны. Даже этого безумства не хватило, чтобы заставить «хранителей» встать на мою сторону. Жаль.

Я исподлобья оглядел трибуны, упрямо сказал:

– Не важно, что вы сделаете, не важно, кем вы нас считаете. Вы можете запереть нас сейчас, но маги Гардара однажды всё равно пробьют новые врата и встанут рядом с вами в битве с тёмными. А затем шагнут дальше, в их миры, а вам останется только глядеть нам в спину.

Впервые на трибунах раздался какой-то слитный звук, накрывший их разом от края до края. По красному песку под ногами вдруг заскользили отсветы. Вскинув голову, я увидел над собой огромный знак Создательницы, сотканный из серебряных нитей.

Раздался женский голос:

– Да будет так, мой новый Страж. Когда придёт время, с какими словами ты двинешься в миры тёмных?

Мгновение я пытался понять, что я должен сказать, а затем выдохнул:

– Раиду Опила!

* * *

Очень и очень далеко от арены, созданной из костей Артилиса, и в то же время на расстоянии одного, пусть и очень умелого шага, глубоко-глубоко под одним из хребтов Гардара тоже находилась арена.

Совсем не такая, как созданная древними Стражами, которые искали новые правила вечной жизни, которая у них появилась. Арена, на которой бились скорее силой разума, чем голой мощью боевых заклинаний. Арена, на которой сражались за тайны и жизни.

Архимаг Амилира устало откинулась на спинку стула. Давая надежду этому мальчику, Аору, она считала, будто года, самое большее трёх лет ей хватит, чтобы распутать ритуал Кернариуса. Будь он хоть дважды Повелитель.

Амилира покачала головой. Как самонадеянна она была. Мальчик сумел не только получить право поместить свою жену в поле действия огромного ритуала Стазиса. Ритуала, о котором она, работавшая с изначальным артефактом, даже не подозревала. Мальчик сумел заручиться обещанием Рагнидиса о помощи. Помощи, без которой её исследования заняли бы десятки лет.

Совсем недалеко в Стазисе лежала сейчас не только Маро, но и все зелонцы, которые подверглись схожим ритуалам обретения стихии.

Пещеры лаборатории наполнили десятки опытных магов. Её вызвали сюда, когда огромная часть работы уже была выполнена: распутаны сотни контуров ритуалов, найдены ошибки предыдущих попыток прервать их, после обсуждений и споров выброшены самые слабые теории. Одну из которых она считала известной только ей самой.

Амилире предоставили возможностей ничуть не меньше, чем в дни молодости, когда она бок о бок с Рагнидисом создавала артефакт для Императора.

И всё же у неё ушло несколько месяцев на то, чтобы не решить вопрос, а лишь нащупать верный путь.

Путь? Она усмехнулась. Нет. Это много большее. Она осознала, что пытался сделать Кернариус. Безумец, возомнивший себя равным Создательнице. Она ещё не может повернуть вспять то, что он сделал. Но ей ведь это и не нужно. Кернариус искал способ создать магов из лишённых благословения Создательницы. Ведь в Зелоне с каждым годом становилось всё меньше и меньше магов. Ещё два-три поколения – и там прекратили бы рождаться маги.

Гардар был лишён этой беды. Кернариус пытался украсть тайну благословения Создательницы, заполучив жителей Гардара для своих опытов.

Она же нашла способ это благословение усилить. Ответ, по сути, лежал на поверхности. Не ждала ли Создательница от своих детей этого дня? Дня, когда они сумеют понять её дар в полной мере?

Амилира не знала. Но знала, что скоро она не только прервёт грубый и неправильный ритуал Кернариуса, не только даст Маро новую жизнь, но и станет Повелителем. Она, наконец, нашла свой путь к могуществу.

* * *

Капитан рявкнул:

– Держать щиты!

Не хватало ещё, чтобы бойцы расслабились. Сейчас, когда они смяли большую часть тёмных, когда сияние портала уже было в сотне метров, напротив, нужно собраться. И так слишком многих потеряла рота. Повезло ещё, что тёмные появлялись из портала волнами и так же волнами лезли по дороге.

Словно услышав его мысли, портал налился светом, мигнул, чтобы через секунду выпустить из себя блеснувшую сталью громаду.

Когда эта штука приземлилась, капитану показалось, что земля у него под ногами дрогнула. Он рыкнул:

– Литос!

Ротный маг, мастер двух стихий, благодаря которому они вообще сумели обнаружить пробой, а потом удержать первый натиск тёмных, огрызнулся:

– Вижу, не слепой!

– Откуда у них големы? Ещё один удар вытянешь? Что с маной?

Литос всё тянул с ответом, но едва капитан решил рявкнуть, произошло сразу три события.

Для начала схлопнулся портал за спиной голема.

Затем в задних рядах тёмные развернулись и дали залп из арбалетов в голема, а тот, странно и неловко прикрывшись щитом, метнулся к строю тёмных и рубанул огромным мечом.

А в-третьих, Литос выругался:

– В Сети у голема зелёная метка!

* * *

Мужчина, который шёл по пескам Астрала, не глядел под ноги, не вслушивался в потоки мира, не пытался хоть что-то ощутить. Не с его талантом. Архонт Пустоты уничтожает магию, а не слышит её.

Поэтому он просто шёл, наслаждаясь красотой фиолетового неба и красных песков. А ещё красотой любимой женщины.

За эти сотни лет он выучил её черты наизусть, но по-прежнему не мог ими насладиться. Зато научился улавливать даже малейшие следы чувств. И понял, что их поиски окончены. С улыбкой сказал:

– Это даже бодрит. Противник такой силы не в Таттве, не на чужой земле, а здесь, возле твоего храма.

Женщина покачала головой:

– Здесь всё решала не сила, а умение. Очень много труда и знаний приложили, чтобы скрыть следы. А потом даже тень следов стёрло перестройкой границ Таттвы.

Мужчина вздохнул, поднял руку и сжал пальцы в кулак:

– Жаль. Я очень хотел с ним встретиться.

Теперь женщина пожала плечами:

– На нём вина только в смерти этого мальчика Ильмара. В остальном… В остальном, если бы он не появился, то его стоило бы придумать.

Мужчина несколько мгновений молча стоял, а затем тоже пожал плечами и шагнул к женщине, предлагая ей руку для опоры.

Так, вдвоём, они двинулись по красным пескам дальше.

* * *

Читатели… Спасибо, что были со мной все эти годы. Кто-то даже с далекого 2008 года, когда эта история только начиналась.

Каждая книга Гардара всегда задумывалась мной с почти открытым финалом. Безусловно, в этой, четвертой книге многое осталось недосказанным, часть линий так и остались незавершёнными. Но это финал. Для меня мир Аора живой, и я оставляю его вам, читатели.

Пусть для каждого из вас история боевого мага Аора, Маро, Гардара и всего Артилиса продолжится так, как вам подсказывает ваша фантазия.

Вы знаете, каких вершин достиг Аор; вы знаете, что ждет его впереди; вы слышите его клич и, может быть, даже слышите мерный рокот шагов армии Гардара.

Я знаю, что вы верите в Аора Ранида, первого Стража Гардара.

Раиду Опила!