Текст книги "Отряд Аз"

Плотная толпа шла в одном завораживающем ритме. Можно было потеряться в однообразном монотонном движении сапог и ботинок, качающихся плеч и задов, напряженных спин. Потеряться в их однообразии, в том, как они двигались: десятки, сотни одновременно, в том, что это длилось долго. Можно было забыть себя в этой монотонности или еще наблюдать отдельно, долго чью-то шизофреническую прическу или бессмысленный затылок. Движение в туннеле походило на длящийся кадр из фильма Тарковского. Несмотря на сосредоточенное внимание, Тина и Виргу захватило, мерное качание голов и спин, и они пришли в себя, только когда толпа вытолкнула их через турникет.

Они стояли на нижней станции, одной из самых скромных в Питерском метро. Белые стены и арки украшали полосы алюминиевого профиля. Несколько черных пластиковых скамей вдоль стен. Но реальность была уже другой. Вместо привычного яркого освещения сумрак вестибюля. А люди, наоборот ярко освещены: каждый шел в неоновом, одновременно прозрачном цилиндре, наиболее сгущенной частью его был диск на уровне головы. Но диск был не только из белесого тумана. На внутренней стороне его, как на экране кинотеатра, происходила непрерывная смена движущихся ярких цветных образов. Глаза каждого человека смотрели только на этот экран.

Между освещенных человеческих фигур скользило множество призрачных трудноуловимых теней. Они были разного размера и формы. В некоторых они угадывали все тех же псов, в других подобие летающих ящеров, жутких глубоководных рыб, рыцарские доспехи или голых ведьм с огромными вампирскими клыками. Один раз Тин заметил невесомые контуры рушащегося здания. Призрачные фигуры были, как правило, несимпатичны.

– Зайчиков и белочек, котов с бантиками не наблюдается, – мрачно пошутил он.

Они попали на следующий уровень реальности города. Первое наблюдение, и это было важно, никто – люди и сущности – по-прежнему их не замечал. Неясно было, видят люди только то, что на экране, или еще просвечивающую сквозь него окружающую реальность тоже. Как они ориентируются в пространстве, если постоянно смотрят на экран? Что за сущности здесь обитали, кроме людей?

– Что дальше, Тин? – спросила Вирга.

– В этом есть что-то на редкость хреновое. Надо разбираться, – Тин сделался холоден и ироничен, в сложных ситуациях свойственная ему манера поведения.

– Во-первых: что «нарисовано» у этих ребят на экране? Второе: есть ли здесь хоть один человек, который видит реальность, а не экран? В каком-то смысле они все слепые. Город слепых, – подытожил он.

Город слепых

2.07.2011 года.

Прежде, чем что-либо предпринять, они присели на скамью в центральной части вестибюля, наблюдая за движущейся толпой. Экраны были у всех проходящих мимо, и на каждом прокручивалось что-то вроде фильма.

– Интересно, они видят каждый свое, или все одно и то же? – спросила Вирга.

– Действительно интересно. Посмотри, ребенок.

Они впервые на этом уровне реальности увидели ребенка. Мальчика лет пяти вел за руку, вероятно, отец. Вокруг ребенка не было светового цилиндра, не было ни диска вокруг головы, ни мелькания картинок. Из-за этого мальчик выглядел более тусклым, не подсвеченным. Он мусолил во рту «чупа-чупс» и разглядывал окружающих. Когда ребенок поравнялся со скамьей, Тин показал ему язык. Мальчик удивленно улыбнулся и оглядывался на них постоянно, пока не споткнулся. Отец дернул его за руку. Затем близко от мальчика проскользнула какая-то призрачная огромная кошка. Ребенок испугался и заплакал.

– Он нас видит и видит эту зверюгу тоже, – сказал Тин, – он нас видит, и у него нет этого… персонального кинотеатра. Получается, что «кино» мешает видеть то, что снаружи, ограничивает восприятие. Почему у детей этой штуки нет?

– Хорошо бы увидеть еще ребенка, – заметила Вирга.

– Да. Подождем.

Они сидели и смотрели на толпу, изредка перебрасываясь фразами.

– Эти цилиндры есть у всех взрослых.

– Смотри, еще ребенок без «подсветки»!

Теперь они показывали друг другу то, что привлекло внимание одного, чтобы рассмотреть вместе, все больше убеждаясь, что однообразие и нейтральность толпы мнимые. При направленной концентрации становилось все более заметно, что некоторые ведут себя необычно.

– Толпа и толпа, все просто идут мимо. А если выделить кого-то вниманием, замечаешь странное. И чем больше наблюдаешь, тем больше такого… – Вирджи искала слово.

На скамью рядом присел старик в шляпе. Достал из кармана газету, развернул и начал просматривать. Тин хотел уже отвернуться – ничего интересного. Но заметил вдруг, что старик отложил прочитанную газету на скамью. И как бы развернул и начал читать следующую. Его движения точно повторяли предыдущие, но газеты не было. Старик «прочитал» несуществующую газету, отложил ее и достал следующую, тоже несуществующую.

– Смотри, – Вирга потянула Тина за рукав, привлекая внимание. Через станцию к выходу двигался пожилой лысый мужчина, с виду клерк или бухгалтер. В опущенной руке он держал пистолет, на каждом шагу останавливался и судорожно озирался, иногда приседая, как жаба. Лицо сведено злобной судорогой испуга. Вот он шарахнулся от высокой молодой женщины, а вот вовсе от пустого места.

– Давай, это надо проверить, – воскликнула Вирджи, – побежали!

Схватила Тина за руку, и они в три шага оказались рядом с мужчиной, сделали шаг внутрь его цилиндра.

Дальше все произошло в секунды. Мужчина увидел их, взвился и беззвучно закричал от ужаса, закатывая глаза. Тин не дал поднять ему пистолет, крепко сжал его руку. Вирга замерла, глядя на станцию. Изнутри цилиндра не было видно. Изменилась сама реальность. Станция была ярко освещена, увешана плакатами, призывающими к войне. На стенах граффити, похожие на свастики, надписи «Gott mit uns» и тут же «Немец это зверь, людоед. Бей его, артиллерист, уничтожай беспощадно». Показалось, что женский голос мирный, далекий поет «Лили Марлен»[3]3
  Любимая песня немецких солдат времен Второй Мировой войны.


[Закрыть], и тут же динамики выкрикивали лозунги победы и бравурно хрипели военным маршем. В толпе выделялись солдаты в камуфляже и с оружием. У гражданских лиц была собранная военная походка и мрачный суровый взгляд. На врагов с плакатов они смотрели с ненавистью. Из арок, выходящих на перроны, выглядывали патрули спецназа в бронежилетах и с короткими автоматами на груди.

Все пространство дышало ненавистью и войной. Они не только смотрели на это здесь, в зале. Они знали, что вся страна в едином порыве готовится дать отпор врагу. Где-то уже летят тяжелые бомбардировщики, и в шахтах поднимают вверх ужасающие тела баллистические ракеты. Они буквально увидели колонны танков, движущиеся к границам, подводные лодки в толще вод, приведенные в боевую готовность. Накатила мутная волна страха: за каждым углом враг, ядерные бомбы вот-вот упадут на наши головы.

Вирга почувствовала, как ненависть и жажда крови захлестывает ее, и она начинает забывать кто она и зачем здесь. Тин дернул ее за руку, ясность восприятия вернулось. Прошло не более пары секунд, но за это время ситуация изменилась. Мужчина с пистолетом, захлебнувшись паническим страхом, начал терять сознание, заваливаться на пол. Тин пока не давал ему упасть. На фоне милитаристской декорации вдруг появились контуры светящегося цилиндра, и тут же его ткань начала разрываться и таять. Одновременно таял этот жуткий мир. Станция обретала привычный вид. И в этот момент, когда цилиндр почти исчез полностью, все остановилось. Тин и Вирга увидели, что все люди и твари на станции замерли и смотрят на них. Еще мгновение, и призрачные чудовища бросились в их сторону.

Тин среагировал мгновенно. Выбил у мужчины пистолет и выпрыгнул с Виргой из круга. Цилиндр сразу же ярко вспыхнул. Внутри него мужчина неуклюже нагибался за оружием. Станция вернулась в полумрак. Сущности замерли, озираясь, а толпа равнодушно потекла дальше. Они снова стали невидимы.

Тин и Вирга вернулись на ту же скамью перевести дух и собраться с мыслями. Они как будто увидели весь этот город целиком с миллионами его жителей, каждый из которых жил в своей безумной реальности.

Все, кроме детей.

Наваждения

2.07.2011 года.

– Не думал, что ты еще большая авантюристка, чем я. Это было очень неосторожно, – заметил Тин.

– Да, – Вирга засмеялась. – Я боялась отпустить твою руку, вдруг ты потеряешься. Хорошо, что ты сразу среагировал. Это было, наверное, глупо, но мы теперь многое поняли. Тин, что это? Что с этим делать?

– По крайней мере, ситуация проясняется. Мы обнаружили место, где живут сущности. Выяснили, что граница между их миром и нашим не так незыблема. И знаешь, очень важно: у меня впечатление, что субстанция, энергия этих цилиндров похожа на энергию воронки. Это почти ответ. Близко к ответу. Другой вопрос, так ли это теперь важно? Мы нашли нечто более существенное, серьезную, я бы сказал… – не любитель пафосных заявлений, Тин помялся, – глобальную проблему. И она теперь наша. Знаешь, что теперь мне интересно. Все эти люди живут в плену иллюзий, они откровенно безумны, слепы относительно реальности. Хотелось бы найти хоть одного зрячего в этом городе слепых.

Их восприятие толпы теперь перестроилось, и они автоматически видели сквозь ее монотонность необычные ситуации. Внимание привлекла женщина, в очень короткой юбке и крохотной безрукавке поверх блузки. Она была в туфлях на тонких высоченных шпильках и в чулках, надетых так, чтобы виден был, как модно, кружевной борт. Женщина двигалась подиумной походкой, по странной траектории: зигзагами от одной арки вестибюля к другой. Перед арками – проходами к платформам – она останавливалась, принимала журнальные позы и как будто окидывала взглядом свое отражение в большом зеркале. У нее было тонкое бледное лицо и измученные парикмахером волосы. Часто ей что-то не нравилось, и она изменяла свой наряд.

Сначала достала из сумки и вдела в уши огромные серьги. Затем завязала узлом – укоротила бусы. Во время очередной примерки она сняла безрукавку, затем блузку и лифчик. Все бросила на скамью рядом. Как будто красуясь пред зеркалом, огладила снизу вверх к темным соскам груди, покачала головой и вновь надела безрукавку на голое тело. Двинулась дальше. У следующего простенка остановилась и расстегнула юбку, перешагнула ее. Под юбкой белья не было, она осталась только в туфлях, чулках и безрукавке. Такой вид ее вдохновил. Она повернулось вправо-влево, через плечо красуясь перед воображаемым зеркалом, медленно прогладила снизу коротко стриженные на лобке волосики, расправила плечи и откинула голову назад. Потом провела кончиком языка по верхней губе. Все ее движения были чувственны и шаблонны, как будто она старательно повторяла кадры эротического фильма или копировала картинки из мужского журнала. Теперь она себе нравилась.

Женщина двинулась далее по вестибюлю, так же меняя направление, но часто оглядываясь и заглядывая в лица прохожих, окружающих. На нее никто не обратил внимания. Толпа монотонно текла дальше. Ее же заинтересовал молодой мужчина в дорогом темном костюме. Он стоял недалеко от стены и как будто списывал из какой-то воображаемой таблицы цифры в записную книжку, при этом очень волновался. Она подошла к нему близко, и со стороны могло показаться, что заговорила с ним, что они общаются. В действительности она что-то говорила, делала красивые жесты и принимала обольстительные позы, он же по-прежнему переписывал что-то в книжку. Пара выглядела странно.

Потом она расстегнула ему брюки, спустила их вместе с трусами и присела перед ним на корточки. Вначале видно было, что она ласкает его член рукой и губами, вторую руку она опустила себе между ног. Затем она совсем к нему приникла, заслонила, жадно задергала головой, прической. Мужчина стоял в пиджаке, со спущенными штанами и, ничего не замечая, продолжал старательно переписывать цифры в книжечку.

Вирджи слегка покраснела и отвернулась. Тин наблюдал отрешенно, поморщился. Было в этой картине что-то отвратительное, не в порнографичности ее, скорее в безумии происходящего, в отсутствии между теми двумя связи.

– Пожалуй, на сегодня хватит, я устала, – сказала Вирга. – Пойдем.

Они двинулись в сторону туннеля. На углу у перехода бывалого вида музыкант играл на саксе. Черные перчатки с обрезанными пальцами, в правой глазнице вместо глаза вставлена перламутровая раковина.

Мимо прошли две девчонки-тинэйджерки. Одна была с малиновом ирокезом голове и в драных джинсах. Сзади на месте ягодиц вырезаны две большие дыры. На одной половине голого зада татуировка – серп и молот, на другой – свастика.

Вторая девица бритая и вся в пирсинге, в короткой юбке. Сзади из-под юбки по правой ноге спускалась вниз до ботинка тату: строка готического текста. Девицы остановились посредине толпы и поцеловались взасос.

– Много сексуальной и политической тематики. Агрессия и страх, – невозмутимо отметил Тин.

– Надоело, скучно. Пойдем отсюда, – повторила Вирга, не понимая, что Тин так шутит. – Еще сил не хватит пройти туннель. Ты не забыл, что мы во сне? – криво усмехнулась она. Они двинулись к туннелю.

– Знаешь, о чем я подумал, – как бы ответил он, – иногда поздно вечером в метро, особенно под праздник, можно увидеть очень странных людей. Мне кажется, я встречал уже этого музыканта с перламутровым глазом.

Эпизод 5. В поисках Нео

Подслушанный разговор

2.07.2011 года.

Ощущение было нехорошее, странное. С одной стороны, на них обрушилась лавина новых фактов, правильнее сказать – неведомого. С другой, новое знание ощущалось тяжелым грузом, и вопросов стало еще больше, чем было.

– Поехали домой, в город. Знаешь, я устала, – сказала Вирга. – Такая глубина погружения отбирает много сил, и вообще… это как-то очень сложно. Со сновиденьем нужен перерыв… Да?

– Да, – Тин усмехнулся. Неизвестное, особенно мистического свойства, вводило его почти в эйфорию, как прыжок с парашютом бывалого адреналинщика. – Знаешь, я, пожалуй, смогу войти в это пространство в реальном мире, не так глубоко, конечно. В медитации, без помощи сна. Это действительно лучше сделать в городе.

– Я бы поговорила обо всем, что мы видели, с Нео. Мне кажется, это по его части, и он нам что-нибудь подскажет.

– Нео… пожалуй… Да, кстати, почему его называю Нео?

– Я тебе тысячу раз говорила: потому, что он помешан на Матрице.

Вирджи увидела, что Тин ухмыляется, и поняла, что это шутка. Он уже несколько раз с наивным видом задавал один и тот же вопрос о Нео.

– Шутки у тебя армейские. Котелком по башке получишь.

– Я его поймаю.

Вирджи засмеялась, поднялась собирать палатку. В это момент у нее зазвонил телефон, и она сказала пару фраз в трубку.

– Звонил Аркадий. Нео куда-то пропал.

– Ну что ж, все сходится. Едем в город.

Яхту оставили у причала. После трехчасовой гонки по трассе остановились выпить кофе на берегу залива. Тин из прихоти, хоть они и торопились, свернул на Приморское шоссе. Серая вода до горизонта. К берегу катились длинные плоские волны с белыми гребнями, шумели сосны, и в дюнах качались полосы сухой травы. Они сели на террасе. Скатерть на столе трепыхалась, прижатая алюминиевой скобой.

За столиком, через ряд, двое мужчин о чем-то оживленно говорили.

– Хочешь, попробую войти в тонкий мир прямо отсюда? – Тин заговорщицки подмигнул Вирге. Она в ответ страдальчески заломила брови.

– Смотри, сейчас после настройки кроме погружения, мы будем слышать, о чем они говорят. – Тин глазами показал на соседей. – Только недолго, – оправдался он, – это довольно сложно.

Он замер и закрыл глаза. Через минуту воздух на террасе потускнел, свет стал сумеречным, а у людей рядом начали проблескивать контуры дисков вокруг головы. Тин открыл глаза, и Вирга вдруг увидела в них впервые после самой первой их встречи тень той устрашающей пустоты и безумной силы. Контур его тела слегка светился. Затем она услышала голоса за соседним столиком. Двое оживленно беседовали.

– Они никак не могут поставить игру в обороне. Смотри, вот пара центральных защитников, Вагнер Лав делает разрезающий пас, и нападающий за спиной сразу у обоих. Выход один на один – гол. И так постоянно. Нет подстраховки. Понимаешь?

– Да, конечно. Нефть пошла вниз, и за ней доллар растет, евро пока стоит. Надо покупать евро, или, может, подождать еще неделю, как ты думаешь?

– Я думаю, что этого итальянца фасонистого, лысого пора убирать. «Зениту» нужен новый тренер. Он сдулся, ни с командой сделать ничего не может, ни с Газпромовскими боссами договориться. Чемпионство проиграем. Вон его из команды!

– Да, ты прав. Надо сейчас покупать. И где-то процентов тридцать долларовых вкладов перевести в евро.

– Ну вот, хоть ты меня понимаешь. Давай, за «Зенит»!

Они согласовано подняли стаканы с виски на дне и выпили.

– Все, достаточно, – сказал Тин и глубоко выдохнул. Сумрак рассеялся, свечение около тел исчезло, и голоса были более не слышны. Тин с Виргой сидели молча. То, что они услышали, подействовало особенно сильно. По сравнению с находками в Слепом городе это была мелочь. Они понимали уровень угрозы, но подсознательно впечатление смягчалось тем, что там был сон, как бы не совсем реальная жизнь. Сейчас исчезли последние иллюзии.

– Так и живем, – прервал гробовую тишину Тин. – Родная, этот город тяжело болен!

Еще помолчали потерянно. Вирга вдруг осознала:

– Тин вокруг тебя ни тогда, ни сейчас цилиндрического свечения не было.

– У тебя тоже. Может быть, это ответ?

Через час они сидели за столом в гостиной Аркадия.

– О Нео пока никаких известий. Тревожно. Он на несколько назначенных встреч не пришел. Коля, его основной помощник, сейчас подъедет, расскажет последние новости, – Аркадий замолчал.

Пока ждали Колю, Тин попросил рассказать о Нео. В отличие от Вирги, о нем он ничего не знал.

– Нео, что называется, странный. О нем мало что известно. Впечатление такое, будто он окружает себя облаком неопределенности. Он сильный человек. Его знают больше как гениального программиста. Свой псевдоним «Нео» он получил, потому что пытается доказать, будто мы живем в Матрице, а также потому, что ищет мистические силы в Интернете. Парадоксальные штуки. Он действительно очень талантлив и парадоксален. И его постоянно узнаешь с неожиданной стороны.

Аркадий, как художник, набрасывал портрет резкими мазками: каждая фраза отдельно и о чем-то новом.

– Он кажется одиночкой. Одновременно его считают интеллектуальным гуру, и у него есть последователи. Получается так, что одни знают его как почти отшельника, другие как лидера группы и даже некой идеологии. Интересно, что те и другие почти не пересекаются.

По правилам жанра, такой человек должен быть хилый головастик. Но это опять же не так. Он много лет изучал шаолиньский боевой метод, цигун и даже владеет техникой железной рубашки. Еще увлекается паркуром. Любит холодное оружие и арбалеты. Я видел, как он умело обращался с лошадьми. Все это мало кто знает. А тем, кто осведомлен о большей части его дел, – Аркадий показал на себя, – он тоже многое не договаривает. О личной жизни и прошлом не рассказывает вообще.

Мне кажется, образ чудака, странного человека он немного наигрывает. В его сознании причудливо соединилось следование самурайскому кодексу бусидо и прагматизм современного склонного к иронии человека. Фанатиков он точно не терпит. Развивает осознание, любит рок. Раз слышал: он сказал о себе «рок-самурай» и тут же начал над этим глумиться. В его поведении есть что-то подростковое и очень взрослое одновременно. Чем больше о нем говоришь, тем больше сам запутываешься. Посему лучше остановиться.

– Что ж, такие люди… не однозначные… интересны. С ними скучно не бывает, – заметил Тин.

– Ну да, ты сам такой, – с нежностью и одновременно язвительно подумала Вирджи. Тин улыбался, но ему было не до веселья. Он чувствовал: закручивается еще одна витая, мощная, сложная пружина. Больше всего досаждало, что сложная. От невероятности и запутанности событийных ходов он начинал, не то чтобы уставать, паузы захотелось.

– Я думаю, такого парня не могли обидеть хулиганы на улице, – задумчиво процедил он.

Метро

30.06.2011 года.

Вечерний поезд метро. Ярко освещенное грохочущее пространство. Впрочем, шум перестаешь слышать почти сразу, привыкаешь. Мысли, мысли заслоняют. Если каждый день смотреть фильм или много часов в экран монитора, в какой-то момент возникает ощущение, что не можешь точно отличить, где кино, а где – то, что называют реальностью. Нет принципиальной разницы.

Отвлекся от мыслей и смотрю: качается вагон метро, в нем несколько пассажиров, через стекло дверей в обе стороны видно – движутся такие же пустые яркие вагоны, почти бесконечность. Пассажиры абстрактны и карикатурны, как герои игры. Девушка-готт: вся в черном, пирсинг, мысли читаются, как на экране – отвращение к себе, придушенное равнодушием одиночество, отсутствие желаний. Рыхлый парнишка (спорим, менеджер по продажам) с сонным остекленевшем взглядом. Видно глаза, когда отрывается от экрана смартфона.

Дальше худой, немного пьяный парень с двумя полуторалитровыми бутылками пива. То криво, многозначительно улыбается, поглядывая на меня, то отводит глаза. В нем борются интерес и лень. Я гашу связь встретившихся глаз (неприятно), нарочито разглядывая содержимое соседнего вагона. Пока отвернулся, парень подсел ко мне.

– Извини, можно спросить? – Мой взгляд в ответ не дружелюбен.

Он все же спрашивает:

– Как тебя зовут?

– Нео. – Молча пожимаем руки.

– Скажи, о чем ты думаешь?

– Хм. Почему тебя это интересует?

– У тебя странное выражение лица.

Надо же, забавный тип.

– Думаю о том, что мы живем в Матрице. Сейчас, в данный момент мы в Матрице.

Он нахмурился, не понимая.

– Помнишь, фильм был в девяностых с Киану Ривзом: «Матрица». Людям кажется, что они живут, а на самом деле лежат в специальных ваннах, и им компьютер показывает картинку их жизни.

– Да, помню, – бормочет он себе под нос, гладя куда-то в сторону, встает, пошатываясь от толчков идет в дальний конец вагона.

Тоже не понял – улыбаюсь ему вслед.

«Unfortunately, no one can be told what the Matrix is. You have to see it for yourself».

(«К сожалению, никто не может сказать, что такое Матрица. Вы должны увидеть это сами»).

Лекция

30.06.2011 года.

Авария поездов не произошла. Катастрофа не подтвердилась. Через неделю позвонила Вирга и сказала, что знает почему. Потом она исчезла, и телефон вне зоны действия сети. Выступление в семь вечера. Нео уже подходил к клубу, когда ему почему-то показалось, что за ним следят.

Клуб, точнее типичное арт пространство. Облезлая лестница вся в объявлениях. На каждом этаже что-то свое: театральная студия, зеленый чай, экологи, йога, квартирник. В просторной мансарде зал, и рядом за шторой мастерская художников с мольбертами, эскизами, кусками цветного картона. Гипсовые глаза Давида, какие-то вазы, бутылки. А зал чистый и универсальный. Можно ставить спектакль, можно лекцию причитать. У него – лекция.

Он начал сразу, без вступления.

– Я хотел бы напомнить вам содержание фильма «Матрица». The Matrix – написал на доске Нео. Подозреваю, что все здесь присутствующие его смотрели. Но все же…

Кратко пересказывая сюжет фильма, Нео рассматривал аудиторию. Зал полон. Обычные офисные стулья, выставленные в несколько рядов. Публика от 18 до 45, есть несколько седеющих сосредоточенных мужчин. На заднем ряду люди из его команды. Коля со штатива записывает видео.

Он узнавал тех, кто пришел не в первый раз, и видел новые лица. Это элита, сегодняшний андеграунд, остатки культурного слоя. Люди, которые читают книги, ходят в театр, не смотрят сериалы и не верят новостям. У них ясные глаза. Они способны самостоятельно мыслить. Они продолжают искать ответы на свои вопросы и не хотят сдаваться обыденности. Они не верят в политические решения, ищут ответа в йоге, религии, психологии, путешествиях, эсктриме или философии. Большей частью не находят, потому, что везде пусто и выхолощено, даже под нужной вывеской. Но они продолжают искать. Вот и сюда пришли за тем же.

Один мужчина привлек внимание Нео. Он сидел в третьем ряду, второй с краю. Место так расположено, что из-за ширины ряда чаще других выпадает из поля внимания. Позиция делает его менее заметным, но он как раз отличается от остальных: одет в классический костюм, без галстука, уверен в себе и спокоен. Выглядит, как бизнесмен, сложением и осанкой напоминает военного. Общая картина Нео не понравилась. Зачем он здесь?

Нео «накрыл» зал своей страстной убежденностью.

– Фильм вышел в марте 1999 года. Он произвел ошеломляющее впечатление. Его посмотрели миллиарды людей. Он стал одним самых кассовых и культовых фильмов в истории кино, породил субкультуру Матрицы. Он воспринимался как откровение, как призыв… К чему? Каждый в глубине души понимал, что ему сказали. Это было обращение к самой сути внутри нас.

Далее вступила в дело привычка, и мы объяснили себе, что это великолепная метафора социальной несправедливости, тоталитаризма и борьбы с ними. Идею Матрицы свели к социальному содержанию. Мы восхитились мастерством режиссеров и сценаристов. Сами исказили суть того, что увидели и почувствовали. А суть в том, что это было послание: мы живем в Матрице. После пустых восторгов и объяснений послание потеряло силу. Оно не привело к настоящим поступкам. Ничего не произошло. Очередная порция киберпанка. И это ошибка… возможно, внушенная Матрицей, той, что не в кино.

Сразу уточню: все сказанное касается только первой части фильма. Все остальное посредственно и не имеет значения.

Нео без труда контролировал несколько потоков внимания. Развивая очередную мысль, он одновременно просматривал матрицу аудитории, определяя ее основные черты. Восприятие группы относительно чистое. Задействованы преимущественно шаблоны среднего класса: диссидентский, программистский, игровой в незначительной степени. Общий шаблон европейского благополучия и потребления выражен умеренно. Явных патологий нет. Хорошо, с этим можно работать.

У него давно сложилась своя система понятий. Матрицей Нео называл иллюзию планетарного масштаба. Матрица группы – другое, это конкретный для данных людей или места комплекс искажающих восприятие элементов. Он назвал их шаблоны: стандартные, навязанные извне образы, созданные масс медиа, политтехнологами, рекламой, модными домами. Они устойчиво и незаметно искажают восприятие и программируют заданные извне реакции.

Он обратил внимание на проблемных членов группы. В третьем ряду девушка с неустойчивой психикой: социопатка. Рядом подруга, жестко фиксированная на гламуре и секс-штампах Голливуда. А, они пара… понятно. На два ряда дальше и левее геймер-неврастеник, не спит по ночам, кофе пьет ведрами. Энергии – ноль. Ничего, группа его вытянет. Еще дальше: аутизм, комплекс неполноценности, Интернет-зависимость, не тяжелая… У пожилого мужчины сердце не в порядке… так. В целом рабочая группа.

Бизнесмен с военной выправкой в третьем ряду его беспокоил. Восприятие и рефлексы на редкость живые, почти не деформированные. Но шаблон есть точно, странный какой-то: связан с адреналиновыми реакциями, возможно, с войной. И он совершенно не читается. Да, гражданин тянет на сотрудника спецслужб. Пока придется это просто учитывать.

Что ж, поехали. Нео сосредоточился и, не снижая накала выступления, набросил на зал мыслеформу «Узор». Она напоминала ему рыболовную сеть, но плетение силовых линий сложней и изысканней, почти арабеска.

«Главное – не воздействовать на людей, а предлагать их подсознанию защиту от шаблонов матрицы. Подсознание человека само будет принимать или отвергать это предложение», – часто говаривал его друг Ерсен. Некстати… Нео отбросил воспоминание.

– Повторю. Суть фильма в том, что это послание. Оно говорит: мы действительно живем в Матрице. Буквально. Это – так! Мы живем в виртуальном мире, а не в реальном. Я использую слово Матрица в том смысле, который подразумевается в кино, и отчетливо осознаю, что в данный момент мое заявление не шокирует и не пугает вас, по ряду причин. В первую очередь потому, что в это невозможно поверить. Требуются доказательства.

Для того, чтобы принять или отвергнуть эту мысль, определимся с тем, что такое Матрица. Один из героев фильма говорит: «Unfortunately, no one can be told what the Matrix is. You have to see it for yourself». («К сожалению, никто не может сказать, что такое Матрица. Вы должны увидеть это сами»). Но мы попробуем это сделать. Попробуем для начала найти, из чего состоит Матрица. И если составляющие обнаружатся в нашей жизни, это будет доказательством ее существования.

Первое: Матрица – это виртуальная среда, воспринимаемая как реальная. То есть пространство, которого физически не существует, но которое представлено в нашем сознании как мир, в котором мы живем. Если все, что мы видим, слышим и воспринимаем, окажется иллюзией, это будет одним из основных признаков Матрицы. Ее можно назвать также пространством абсолютной лжи».

Сразу определимся – конечно же, человечество не лежит в ванных, с подключенными к телам проводами. Это эффектный прием голливудского фантастического боевика, делающий Матрицу в фильме наглядной и ужасной. В жизни все тоньше, и, я сказал бы, коварней. Вопрос не в том, чтобы найти ванну, подключенную к компьютеру, но в том, живем ли мы в мире, где для нас отсутствует настоящая информация о реальности. Замещена ли реальность ложными образами? Если мы видим, слышим, ощущаем не то, что есть на самом деле, это и есть Матрица.

Описывая признаки Матрицы, Нео как бы потянул мысленно сеть Узора. Момент очень тонкий. Первое движение должно быть аккуратным и предельно плавным. Чужеродные программы, «врезки» в подсознание умеют себя охранять и способны вызвать у человека бурную реакцию отторжения, совершенно непонятную, необъяснимую самому владельцу управляющей им программы. Все от агрессии, истерики или суицида до банального обморока или эпилептического припадка.

В целом группа не дрогнула. Парочка девиц непроизвольно придвинулась друг к другу, неврастеник дернулся, будто куклу потянули за ниточку, сердечник тяжело вздохнул. Внутренняя реакция мужчины в костюме была самой интенсивной. Выброс адреналина, готовность к бою, как у боксера перед выходом на ринг. Внешне он не изменил позы. Нео заметил только – «военный» профессионально просканировал пространство, будто почувствовал опасность.

По следу

2.07.2011 года.

Тин и Вирджи пили чай. Аркадий задумчиво следил за туркой у плиты и рассказывал.

– На второй день еще не сильно беспокоились. Ну, исчез и исчез. С ним бывает. Сегодня Данила поехал к нему на квартиру и тоже пропал, на звонки до сих пор не отвечает. Уже три часа прошло, нет, четыре. Он не перезвонил. Коля собирался туда ехать, но я его попросил сначала заскочить сюда. Он будет с минуты на минуту.