Текст книги "Демоны рая"

– Да ладно тебе, – надулся мальчишка. – Я пошутил же… Давай помогу, а? Только Айвану не говоли.

– Показывай, как надо, – милостиво разрешил Яр.

Дальше работал один Саня, а Яр только смотрел.

Когда вязанка была готова, они, не сговариваясь, одновременно плюхнулись на нее, будто в кресло.

– Не говоли ничего Айвану, – опять попросил Саня.

Яр промолчал, только хмыкнул многозначительно.

– Ну не говоли… Не говоли, пожалуйста! – заныл мальчишка.

За деревьями что-то громко хрустнуло, но ни Яр, ни Саня не придали этому значения.

– Ладно, – проговорил Яр, пытаясь придумать, какую выгоду ему извлечь из сложившегося положения. – Не скажу, но только… Только…

Из поломанных кустов, тревожно вскрикнув, выпорхнула большая птица. Она исчезла, поднявшись над лесом, но причитания её были слышны еще какое-то время.

– У меня пелекусить есть, – примирительно сказал Саня. – Хочешь? Поделюсь. Только Айвану не говоли. Я шутил же…

– А что там у тебя? – заинтересовался Яр.

– Мясо.

– Нет, не надо.

– И голбушка с солью.

– Хлеб?

– Ага.

– Ну, давай.

Яр потянулся за угощением, наклонился – и тяжелый картридж с дробью вывалился из-под рубахи. Яр хлопнул себя по животу, пытаясь поймать картридж, но не успел, и он шлепнулся прямо в грязь. Мгновением позже в грязь упал и кусок хлеба.

– Ах ты!

За деревьями на краю вырубки мелькнула какая-то тень. Ни Яр, ни Саня её не заметили. Они смотрели под ноги.

– Плохая плимета, – озабоченно сказал мальчишка и перекрестился. – Нельзя хлеб лонять.

Яр поднял картридж, вытер его о штанину, осмотрел. Мокрая земля попала в пазы, и это, наверное, было плохо.

– Стлелять будет? – спросил мальчишка, заглядывая через плечо Яра.

– Не знаю.

– Помыть надо.

– Ну уж нет! У тебя тряпочка есть какая-нибудь?

– Есть… Вот. Хлеб завелнут был.

– Сойдет.

Яр обернул тканью мизинец и принялся выковыривать грязь из пазов. Саня, прикусив кончик языка, напряженно следил за его действиями; он пыхтел и шевелил пальцами, будто помогая Яру в работе. И в то же время он медленно и осторожно отползал назад. Они не замечали, как на дальний край вырубки, пошатываясь, вышел высокий человек, лицо и разодранная одежда которого были густо перепачканы красным.

* * *

– Он интересный, – сообщил Ларс сидящему возле печи Айвану.

– Кто? – не понял старик.

– Яр. Он не такой, как другие. Есть в нем какой-то стержень.

– Мне так не показалось.

– Ты не видел, как он отстреливал хурбов. Сразу чувствуется, что у него с ними личные счеты. А еще он очень забавно сердится. Иногда я чувствую, что он готов дать мне в рожу. Много ли ты знаешь людей, которые способны за просто так дать в рожу другому человеку?

– Один из них сидит в этой комнате.

– Ты про себя?

– Вообще-то я тебя имел в виду.

– Нас тут двое таких.

Они посмеялись угрюмо, по-стариковски. С приязнью посмотрели друг на друга.

– Мне жаль, что ты стал калекой, – сказал Айван.

– Мне повезло. Я мог стать покойником.

За окнами загремели ведра: кто-то отправился к колодцу за водой. Ларс приподнялся, отодвинул занавеску, выглянул на улицу.

– Что ты ему приготовил? – спросил он.

– Кому? – на этот раз старик понял, о чем его спрашивают, он просто не хотел отвечать. И Ларс это почувствовал.

– Ты знаешь.

– Как обычно, – помолчав, признался Айван. – Сбор веток – это только начало.

– Мальчишка бросит его посреди леса?

Айван едва заметно кивнул.

– Это будет единственный сюрприз? – спросил Ларс. – Или ты приготовил еще что-то?

Старик не ответил. Его опять мучили нехорошие смутные предчувствия.

* * *

Яр сильно – так, что голова закружилась, – дунул в узкую щель на тыльной стороне картриджа, протер рукавом маслянистый бок, длинным ногтем выковырнул последнюю песчинку из прямоугольного паза и удовлетворенно сказал:

– Вроде бы, всё.

Саня не отозвался. Яр вдруг понял, что вот уже пару минут он не слышит за плечом натужного пыхтения мальчишки, и резко повернулся.

Рядом никого не было.

– Эй! Ты где?!

Он вскочил, закрутился на месте.

– Эй! Саня! Ты куда делся?! Хватит шутить!

Вырубка вдруг сделалась тесной. Деревья в один миг сплотились, окружили его плотным кольцом. Лес – дикий бескрайний хаос, первобытная среда, полная неведомых опасностей, – ожил и взглянул на него тысячей пронзительных глаз. Отразившиеся эхо издевательски перековеркало его истеричные выкрики:

– Эй! Ня! Тить!

Яр наткнулся на вязанку, упал на нее, едва не выронив картридж.

– Айвану скажу! – выкрикнул он отчаянную угрозу. – Всё расскажу!

Лес только посмеялся над ним.

– Хватит! Эй!

Он был один.

Он был в ужасе.

Он вмиг забыл обо всем: о своем задании, об оружии, об испытании.

Сейчас он хотел только лишь одного – увидеть других людей, хоть кого-нибудь.

И через несколько секунд желание его исполнилось.

Высокий человек, перемазанный красным, пошатываясь, вышел откуда-то сбоку. Яр увидел его и перестал кричать, потому что задохнулся от нового страха.

– Поможи, – хрипло сказал человек. – Поможи мне, чужик.

Он неожиданно резво бросился на Яра, вцепился в его руку и потянул куда-то, непонятно и чудно лепеча. От него сильно пахло, грязное лицо его было иссечено ранами, глаза сверкали безумием.

– Споро, споро, – невнятно приговаривал высокий человек, всё сильней и сильней дергая Яра. – Ружо держи. Поможи, чужик. Христа за ради. Поможи…

Яр попытался вырваться, попытался устоять на месте, но лишь сильней разорвал рубаху, и, кажется, разозлил человека. Тот надрывно хрипел, и закатывал красные глаза:

– Чо стал?! Христом богом! Споро давай! Споро!

Сила у него была неистовая, и Яр поддался, сделал один шаг, за ним второй, третий…

Он уже не сопротивлялся, потому что это всё же был человек.

Пусть и незнакомый.

Пусть и перемазанный кровью.

Вдвоем они вошли в лес.

А потом побежали.

Глава 16

“Адаптация”.

Яр вспомнил, как произносил это слово старый Айван, вспомнил, с какой усмешкой повторял его Ларс, и даже приостановился от пришедшей в голову мысли.

“Эту историю с ветками для веников я уже раз шесть слышал…”

Человек, измазанный красным, оглянулся на него, снова схватил за руку, дернул.

– За Христа ради!

Яр кивнул ему, улыбаясь криво, соображая лихорадочно, выстраивая цепочку логических заключений: его разыграли; заманили в лес работой, сопровождающий мальчишка сбежал, потому что так ему было велено, а потом появился этот грязный страхолюд, уволок за собой в чащу…

Адаптация! – вот оно, ключевое слово!

Яр вспомнил всех знакомых и незнакомых людей, что встречались ему в деревне, когда он с провожатым Саней шел по улице. Как они на него смотрели – сочувственно и понимающе. Они все участвовали в заговоре. Они знали, что сегодня его подвергнут испытанию. Когда-то они сами через это проходили. О том и говорили ему, что, мол, когда-то надо, что не так уж всё и страшно и нужно поскорей привыкать к новой жизни. Говорили, да он только сейчас понял, что означали из слова.

– Ну чо ты?! – завопил мужичок, не такой уж и страшный теперь, когда всё прояснилось. – Спешай!

– Иду-иду, – кивнул ему Яр и действительно прибавил шагу. Наконец-то он смог пристегнуть обойму к карабину – на бегу сделать это не получалось.

– Тама! – махал мужичок куда-то вперед. – Тама оне! – Он дрожал и вообще выглядел очень взволнованным. Просто поразительно было, сколь убедительной выглядела его игра – любой профессиональный актер позавидовал бы, что уж говорить о синт-моделях.

Яр повесил карабин на шею. Принял решение идти туда, куда его тащат. Конечно, неприятно понимать, что тебя дурачат, но не оставаться же одному в диком и жутком лесу.

– Далеко еще? – спросил он, озираясь и невольно втягивая голову в плечи.

– Не, – яростно замотал головой мужичок. – Тута уж. Давай споро, чужик. Споро надо!

– Споро, так споро, – согласился с ним Яр, снова переходя на бег.

Лес шумел над их головами и тяжело шевелился, роняя вниз то комья мокрого снега, то воду, то бурые листья, то отмершие ветви. Вверх Яр старался не смотреть – вид перемешивающихся крон вызывал тошноту, покачивающие макушки деревьев вселяли ужас – казалось, что очередное дуновение крепнущего ветра переломит их, и они, цепляясь друг за друга, увлекая друг дружку, рухнут на землю, задавив пробирающихся меж стволов людей.

Яр подумал о том, что по своей воле он в эту чащу и ногой бы не ступил. И, значит, Айван рассчитал верно, придумав этого безумного вонючего люда, требующего идти за ним. Страх можно перебороть другим страхом. Это, наверное, и есть суть адаптации, её метод.

Бежать было непросто. Приходилось уворачиваться от ветвей, отбрасывать их руками, перепрыгивать через поваленные стволы, подныривать под низкие сучья. Яр пыхтел и отдувался; от него шел пар. А мужичок всё оглядывался и всё торопил на своем труднопонятном наречии. Видно было, что он тоже устал. Но в него словно демон какой-то вселился – казалось, что люда гонит сквозь лес могучая сверхчеловеческая сила. И, глядя на него, Яр вдруг вспомнил, как он сам мчался через город на последний вызов Алеты.

Бежал, будто безумный.

И опоздал.

Потому что он должен был бежать быстрее.

* * *

Саня, распахнув дверь, ворвался в дом новеньких, без стука ввалился в комнату, где на кровати строгал свои ложки одноногий проводник, и закричал, задыхаясь:

– Айван! Айван!

Взгляд мальчишки метнулся из угла в угол. Старика тут не было.

– Где Айван?

– Ушел, – спокойно сказал Ларс, откладывая ложку. – Посидел и ушел. А что случилось?

– Ял… – Мальчонка рванулся назад к двери, остановился на миг, схватившись за косяк, обернулся. Огромные черные глаза растерянно глянули на Ларса. – Ял потелялся…

– Яр? Потерялся?

– Да!

– Стой! Погоди! Расскажи толком, что случилось.

– Некогда! Айван, Айван нужен! – Саня сорвался с места.

– Стой! – крикнул Ларс ему вслед. Но мальчишка уже слетел с крыльца, сбив загрохотавшее ведро, пронесся мимо окон.

– Айван! – донесся с улицы его приглушенный крик.

Ларс раздраженно смахнул с колен стружку, перехватил нож за лезвие и, коротко замахнувшись, швырнул его в бревенчатую стену. Бросок был такой сильный, что лезвие ушло в дерево на добрую треть, а яблоневая, отполированная до блеска ручка с треском раскололась.

Помрачневший Ларс сполз с измятой кровати, подхватил костыль и на одной ноге запрыгал к выходу.

– Что тут было? – заглянув в комнату, поинтересовался Херберт. Сибер только что вернулся с работы, он даже не успел привести себя в порядок: кирпичная пыль покрывала его корпус неровным тонким слоем.

– Сам не знаю, – раздраженно ответил Ларс. – Но Яр, кажется, потерялся.

– Я могу вызвать службу спасения, – предложил Херберт.

– Лучше помолись, – сказал ему Ларс. – От этого, может, хоть какой-то толк будет.

* * *

Невысокий бревенчатый домик, чуть завалившийся на один бок, судя по всему, был жилищем люда. Вокруг домика стояли еще несколько уродливых строений с плоскими крышами; на крышах зеленела трава. Лес никуда не делся, просто деревья здесь росли реже, и были они другие – с корой, похожей на грубую шелушащуюся бумагу, с высоко поднятыми кронами и с длинными парными иголками вместо листьев. Этот лес был светлей и чище, и Яр еще больше воспрял духом. Он всё гадал, когда же закончится его испытание. Он вел себя достойно – и гордился этим. Подозревал, что сейчас – вот-вот – выйдут из укрытия улыбающийся Айван и другие старики, одобрительно загудят, протянут ему руки… Ответит ли он им?

– За хату надоть! – опять забормотал грязный люд. Было видно, что ему здесь не по себе. Очень не по себе. – Тама оне были.

– Кто “оне”? – спросил Яр.

– Оне, – повторил люд, вращая глазами. Кажется, он боялся называть по имени тех, кто были “тама”.

Хоть и понимал Яр, что всё происходящее – это обычное представление, но чувство тревоги охватило и его. Чем ближе подходил он к дому, тем сильней ему хотелось убраться из этого места. Только вот куда?

– Тама оне, – прислушиваясь к чему-то, сказал люд свистящим шёпотом. – Ружо сымай, чужик. За хатой, слышь?

Яр не слышал ничего особенного. Вернее сказать, ему все шумы леса казались особенными. Распознать в общем гуле звуки, которые могли свидетельствовать о близкой опасности, он не был способен.

– Не слышу, – признался Яр, но карабин на всякий случай снял и выставил стволом перед собой. Всё меньше и меньше ему нравился этот спектакль – очень уж натурально играл люд свою роль. Думалось – а вдруг да не по сценарию развиваются сейчас события. Вдруг в плане Айвана случилась какая-то накладка, произошла ошибка. И там, за домиком, на самом деле кто-то прячется.

“Оне”.

Яр вспомнил хурбов, и в тот же самый миг действительно услышал какой-то неприятный шум, доносящийся со стороны, куда напряженно всматривался люд. Хриплое пыхтение и треск.

Яр обернулся на люда.

– Тама оне, – подтвердил тот тихонько. – Курей, чай, давят, ыроды.

Яру такое объяснение ничего не объяснило, но идти куда-то у него пропала всякая охота.

– Бубухи дай, – потребовал от него люд, протягивая грязную ладонь. – Бубухи! – Он тряхнул рукой.

– Чего? – не понял Яр.

– Бубухи, – повторил люд. И, видя недоумение в глазах собеседника, короткими раздраженными жестами стал показывать, что именно ему требуется.

– Петарды, – сообразил Яр. – Бубухи – петарды. Хлопушки. Правильно?

– Бубухи, – закивал люд. Быстро присев на корточки, он продвинулся на несколько метров по направлению к дому. Он явно боялся тех, что прятались за его жилищем. И в то же время, что-то его туда тянуло.

– Нету бубух, – ответил Яр, разведя руками, и тоже присел. – Нету.

Люд обернулся. Лицо его изобразило жесточайшее разочарование.

– Нету? Как же нету? Надо, чтоб были.

– У мальчишки все остались. А у меня только вот, – он тряхнул карабином, – только ружо.

– Ружо, – закивал люд. – Ружо хорошо. Вперед давай. Туды…

Яр помотал головой. Лезть вперед он не собирался, пусть даже и с “ружом”.

Из-за дома донесся глухой рык. Оборвался. И опять что-то там запыхтело, затрещало – теперь уже отчетливей, громче. Люд сперва припал к земле, затаился. Потом приподнялся, посмотрел в сторону избы. Шепнул зло: “ыроды” и пополз вперед. Между ним и домом было метров двести.

Яр поднял карабин к плечу и заглянул в прицел. Дальномер показал, что в оценке расстояния он ошибся на самую малость – до бревенчатой стены было сто восемьдесят три метра. И какие-то сантиметры.

Не отрываясь от прицела, Яр повел стволом влево. Увидел в примятой траве нечто темное и неподвижное, привстал, чтобы лучше это разглядеть.

Кто-то там прятался, распластавшись по земле. Прижимался к ней, раскинув руки.

Яр опустил карабин и посмотрел на люда – тот всё полз вперед, медленно и осторожно. Прямо туда, где в траве затаился…

Кто?..

Снова Яр приник к прицелу, прижался щекой к прикладу.

Кто же это там?

Наблюдатель из деревни? Тот, кто потом расскажет всем, как вел себя новичок на испытании?

Но больно уж неудачное место он выбрал.

Значит, там кто-то чужой?

Или не человек это вовсе?

Лежит неподвижно. Лица не видать. Попробуй, разбери, кто это. Или что.

За спиной, напомнив о себе, шумно завозился лес, и Яр нервно оглянулся.

“Адаптация” – мелькнуло в голове. Он усмехнулся.

Надо же, опять забыл, что находится в лесу. План Айвана действует. Страх вытесняет страх.

Яр еще раз оглянулся на деревья, на тени, что прятались там. Приподнялся. Пригнувшись, быстро перебежал вперед, почти догнав ползущего люда, и снова опустился на колено, вскинул к плечу карабин.

Теперь он и без прицела мог видеть того, кто прятался в траве возле дома.

Что и говорить, укрытие там бестолковое.

– Эй, – тихонько позвал люда Яр. Тот не услышал, а потому Яру пришлось сделать еще одну быструю перебежку.

– Эй, погоди…

Люд, остановившись, обернулся. Глаза у него были дикие, больные. Никакому актеру не удался бы такой взгляд.

– Вон туда смотри. – Яр показал рукой на завалившийся угол домика. – Вроде бы, есть кто-то. Прячется.

Люд приподнялся на руках, посмотрел, куда указывал Яр. Поднялся еще выше. Напрягся, вытянув шею. Встал. Всхлипнул. Задрожал.

– Эй, ты чего?

За домом что-то сипело и хрустело – видимо, как и говорил люд, курей давило, что бы это ни означало.

– Ну чего ты? – спросил Яр шепотом.

– Ыроды, – прохрипел люд. Он шагнул к дому, уже не прячась, уже безо всякой опаски, и, вскинув руки над головой, завопил:

– Ыроды!

За домом раздался рев, небольшое деревце, поднявшееся над крышей, встряхнулось, будто ожив, и накренилось. Громко затрещали кусты, а через пару секунд из-за угла избы, пыхтя, рыча и подвывая, выкатился огромный косматый клубок. Обезумевший люд с криком кинулся на него. Клубок развалился. Люд, брызжа красным, отлетел в сторону и остался лежать на мокрой измятой земле.

А Яр вдруг понял, что придуманный ради него спектакль идет не по сценарию.

И он не знал, с какого именно момента.

* * *

Айван будто специально поджидал Ларса и Херберта, стоя у ворот своего дома. Он кивнул встревоженным гостям и, не дожидаясь вопросов, сразу перешел к делу:

– Это Чик. Он люд из заречной деревни, но большую часть года живет в лесу недалеко от нас. Он чудной, потому и не сходится со своими. Перебирается в деревню только на зимовку, несколько раз просился пожить у нас. Иногда за помощью приходит или торговать. Видимо, что-то у него случилось на выселке, вот он и кинулся за подмогой. А наткнулся на Яра.

– А мальчишка твой куда смотрел? – спросил Ларс.

– Да он сам испугался. Говорю же, Чик – странный. Дурачок. Его и некоторые взрослые тут побаиваются.

– И что же делать?

– Уже делаем. Сейчас народ соберется, и двинемся. Тут недалеко. Должны успеть.

– Успеть? – переспросил Ларс. – Успеть к чему?

Старик промолчал.

Херберт непонимающе моргал круглыми глазами и большой грязной тряпкой стирал с себя красноватую пыль. Ларс подумал, что выглядит она как высохшая кровь.

* * *

Яр оцепенел. Он не мог сдвинуться с места, не мог и мизинцем шевельнуть. В голове было совершенно пусто, сознание выключилось, но мозг продолжал фиксировать происходящее: мохнатый клубок распался, две огромные косматые фигуры отпрыгнули друг от друга, поднялись на дыбы, хрипло и глухо рыча. Они пока что не замечали стоящего поблизости человека, не обращали на него внимания, они были заняты друг другом. И, наверное, в эти секунды Яр мог бы убежать в лес. Возможно даже он смог бы проскользнуть мимо страшных существ и укрыться в доме.

Но он стоял столбом, будто сибер, электронные схемы которого сгорели от перегрузки.

Он даже страха сейчас не испытывал.

Страх вернулся позже…

Косматые существа сшиблись, сцепились, терзая друг друга пастями и конечностями, хрипя от ярости и напряжения, выдирая клочья шерсти и мяса. Они были примерно одного роста и веса, и силы их, кажется, были равны. Они то катались по земле, и тогда было не разобрать, где чье тело находится, то расцеплялись и, тяжело дыша, угрожающе ворча и скаля зубы, стояли напротив друг друга, набираясь сил для новой атаки. Кровь капала из их пастей, кровью пропиталась шерсть, кровь была на измятой траве. Недалеко от них, в позе, которую не способен принять ни один живой человек, распластался неподвижный люд. Вместо головы у него был окровавленный череп, а возле черепа смятой маской лежало и сейчас узнаваемое бородатое лицо.

Яр упал на колени и закричал. Он не слышал себя, не понимал, что вместо крика у него выходит жалкий сдавленный писк.

Звери вновь схватились: короткие мощные пальцы отвернули треугольную оскаленную морду; когтистая лапа сдернула с косматого плеча лоскут кожи; острый локоть уперся в челюсть; впустую хлопнула зубастая пасть. Звери приблизились настолько, что Яр ощущал их животный запах. Он видел их глаза, видел их раны – видел всё и не мог сдвинуться с места.

Что-то громко хрустнуло, и одно из существ, взвизгнув, опрокинулось на землю. Его противник победно взревел, ударил лапами в поверженного врага, навалился сверху, не позволяя тому подняться, не давая возможности отползти. Подмятое существо еще сопротивлялось, пытаясь выбраться из-под туши соперника, отбивалось, огрызалось. Снова что-то хрустнуло – на этот раз чуть тише. Наседающий зверь исхитрился и впился зубами в шею ворочающегося на земле врага. Тот захрипел, отчаянным рывком сумел-таки высвободиться из мертвой хватки челюстей. Рванулся еще раз, и еще, и еще – но безрезультатно. Острые клыки щелкали перед его лицом – всё ближе и ближе; загнутые когти терзали его бока; кровь толчками вытекала из страшной раны на шее. Оглушенный Яр, не смея отвести глаз, ждал развязки.

И вдруг…

“…попробуй представить, будто твой разум отделяется от тела…”

Это был голос Алеты. Он столь явственно прозвучал в пустой голове Яра, что тот вздрогнул, приходя в себя, и оглянулся, ожидая увидеть невесть как оказавшуюся здесь жену. Ее, конечно же, не было. Она была мертва. Но голос её никуда не делся:

“…И летит… Поднимается выше… Выше…”

Алета учила его медитации.

Яр зажмурился.

“Ты следующий” – прозвучал голос в голове. И сейчас этот голос принадлежал Алете лишь отчасти; наполовину это был его собственный голос, потому-то он и понял, что означали эти слова.

Когда зверь расправится с врагом, он займется человеком.

Яром.

Им.

“Ты – следующий!”

Яр широко открыл глаза.

Побежденный зверь уже практически сдался. Отвернувшись от оскаленной пасти, он смотрел в сторону. Смотрел на Яра. И в глазах у него читались два вполне человеческих чувства: тоска и обреченность. И вот сейчас, глядя в эти глаза, Яр понял, что это за существо.

– Космач, – негромко сказал Яр и вспомнил о карабине. Он глянул вниз и удивился, обнаружив, что всё еще держит оружие в руках. Пальцы сами нашли знакомый рычажок, перевели его в положение стрельбы очередями. Это незаметное движение окончательно пробудило Яра – он прицелился в того зверя, что был сверху, и, затаив дыхание и сдерживая дрожь, мягко нажал на спусковой крючок.

Оружие толкнуло его в плечо. Ствол повело вверх и влево. Яр тут же отпустил спусковой крючок, поправил прицел и выпустил еще одну очередь. Он видел, как дробины бьют в густую шерсть и впиваются в живое, вздрагивающее мясо, вышибая из него алые брызги. Но зверь на попадания не реагировал. Он давил слабеющего врага. Глаза опрокинутого на спину космача уже затуманились, из пасти с хрипом вырывались клочья красной пены.

“Ты следующий” – опять услышал Яр. И заподозрил, что это погибающий космач каким-то образом передает ему свои мысли.

Яр стиснул зубы, борясь с подступающей слепой паникой, крепче и крепче сжимая карабин – единственную надежду на спасение.

Одна из дробин пробила зверю щеку, другая срезала ухо, третья ударила в глаз – все остальные просвистели над головой чудища, ушли в сторону избы, завязли в ее земляной крыше. Зверь наконец-то почувствовал боль – он с оглушительным рёвом повернулся к Яру, уставился на него уцелевшим глазом. И начал подниматься.

Несколько дробин ударили его в грудь – но чудище лишь отмахнулось от них лапой.

Яр наконец-то обрел власть над ногами и медленно попятился, не решаясь повернуться к зверю спиной. Запнулся обо что-то в траве, завалился на спину. В голове на мгновение помутилось – то ли от удара, то ли от страха.

Зверь встал на дыбы.

Яр заскреб пятками землю. Карабин дергался в его трясущихся руках, и надрывно пищал, предупреждая, что энергия на исходе.

Зверь, опустившись на четыре лапы, прыгнул к Яру. Что ему были какие-то дробины – разве могли они остановить такую тушу?

Нет, конечно.

Зверя остановила рука космача. Толстые волосатые пальцы схватили чудище за заднюю лапу, когда она уже была в воздухе. Пойманный монстр тяжело шлепнулся на брюхо. Когти его глубоко пропахали дёрн. Полузадушенный космач захрипел, будто засмеялся. Остановленное чудище взревело, начало переворачиваться. А Яр, понимая, что неминуемая смерть его чудом отодвинулась на секунду, что больше шансов на спасение у него не будет, откатился в сторону, вскочил, прыгнул вперед, приставил карабин к развороченной глазнице зверя, обеими руками вогнал в нее ствол и, вопя что-то дикое, изо всех сил надавил на спусковой крючок.

Голова зверя лопнула. В лицо Яра плеснуло липкое и горячее, потекло по шее и плечам. Он отшатнулся, выдернув карабин из треснувшего черепа, попятился. Спиной уперся в ствол дерева, прижался к нему, хрипло дыша, отплевываясь, пытаясь стереть с себя отвратительно пахнущую кровь.

Зверь всё еще дергался, когти его рвали землю.

Придушенный космач хрипел и пытался приподняться.

– Стой… – шептал ему Яр. – Не подходи…

Попискивал разрядившийся карабин – сколько выстрелов он мог еще сделать? Десять? Три? Ни одного?

– Не тронь меня… – умоляюще бормотал Яр, целясь в космача, но не смея нажать на спусковой крючок. – Убирайся… Прочь! Прочь!..

Они долго разглядывали друг друга.

А потом израненный космач медленно уполз в лес.

Яр следил за ним сквозь прицел и чувствовал, как наливается тяжестью карабин, как слабеют дрожащие руки. Когда космач скрылся в кустах, и стих треск ломающихся веток, Яр выронил оружие и медленно опустился на грязную мокрую траву.

Страшный мертвый зверь лежал перед ним.

За зверем лежал убитый люд.

А возле неказистого дома лежал еще кто-то. Еще один труп.

Яр закрыл лицо руками и беззвучно заплакал.

“Адаптация”, – звенело в его голове. – “Адаптация”.

Мертвая Алета молчала.

* * *

Его нашли через три часа – и не узнали.

– Вон кто-то сидит! – крикнул издалека Ларс, прыгая на костыле.

Яр медленно поднял голову, повернулся на шум.

– Вы не видели… – обратился к нему Ларс и осекся. Глаза его округлились, рот открылся.

– Не видели нашего человека? – продолжил вместо него Айван. – Беж, чужик. Яром звать. – Запыхающийся старик добавил еще несколько непонятных слов, и Яр догадался, что его приняли за люда.

Это было смешно и дико.

Он помотал головой. Сказал, кашляя:

– Это же я… я…

– Это он, – сказал Ларс.

– Калабин, – сказал малолетний Саня, выныривая из-за спин взрослых и указывая на оружие.

– Ты? – удивился Айван. – Ты!

– Медведь, – подал голос кто-то из толпы.

– И здоровый какой! Я таких не видел никогда!

– Это ты его так? – спросил Ларс, подбирая оружие.

– Космач, – Яр помотал головой. – Космач.

– Это медведь, – поправил его Айван. – Зверь. Животное. Космачи – они другие. Они не совсем звери.

– Я видел. – Яр попробовал подняться. Сибер Херберт поддержал его, потянул вверх. – Я видел. Космача.

– Тут Чик! – крикнули впереди. – Мертвый!

Кого-то громко вырвало.

– Я думал, это всё розыгрыш, – сказал Яр, поднимая глаза на окруживших его людей. – Я думал, это нарочно. Чтобы привык быстрей. Адаптация. Думал – адаптация.

– Это всё Чик, – сказал хмурый Айван. – Не знаю, откуда он взялся.

– Бежал за помощью, – мрачно проговорил Ларс. – Хотел, чтобы мы отпугнули медведя. Ясно же.

– Просил петард у меня, – пробормотал Яр. – Бубухи.

– Ты-то сам как?

– Я?.. Не знаю… Кажется, живой… Кажется… Вам видней, наверное.

– Выглядишь плохо.

– Надеюсь, не хуже того люда? – попытавшись улыбнуться, Яр кивнул в сторону трупа со снятым с черепа лицом.

– Его звали Чик, – хмуро сказал Айван.

– Там еще кто-то есть, – сказал Яр. – В траве. Около дома.

– Где?

– Вон там. – Он поднял руку. Сделать это было непросто.

Сразу несколько человек кинулись в сторону, куда указал Яр. Встали над телом, не решаясь к нему притронуться, так сильно оно было изуродовано. Кто-то из деревенских людов – их всегда можно было узнать по одежде и обильной растительности на лице и руках – перевернул труп, сказал что-то.

– Это его мать! – повторили негромкие слова люда сразу несколько голосов. – Мать Чика!

– Не расходиться! – прикрикнул на своих людей Айван. – Держитесь вместе, следите за лесом! – Он повернулся к Яру. – Значит, здесь был космач? Ты уверен?

Яр кивнул.

– И куда он делся? – спросил старик.

– Ушел… В лес… Уполз…

– Ты его ранил?

– Нет.

– Ты его напугал?

– Нет.

– Почему он тебя не тронул?

– Они тут дрались. Со зверем. Зверя я убил. А космача – не смог.

– Карабин разряжен, – заметил Ларс. – Всю обойму расстрелял.

– Он пищал, – сказал Яр. После этих его слов весь окружающий мир вдруг потемнел, а через мгновение и вовсе исчез.

* * *

Назад его несли на носилках. Он был словно мёртвый – не шевелился, не дышал; только слабое биение на запястье подтверждало, что он жив. Страшно довольный картавый Саня бежал впереди – ему доверили тащить карабин. Ларс отставал, его не ждали, и потому он пришел в деревню, когда уже стало темнеть. Большая часть людей, возглавляемых Айваном, осталась в лесу возле домика погибшего Чика. Остался там и Херберт. Как ни рвался он помочь своим товарищам, бессознательному Яру и хромому Ларсу, но пришлось послушаться Айвана. Старик считал, что сибер будет полезней в лесу. Им всем предстояло много работы: они должны были осмотреть окрестности, похоронить тела, обследовать избу Чика и забрать из нее всё, что могло хоть как-то пригодиться.

Всё это измученному Яру рассказал Эриг, словоохотливый местный врач, покинувший город восемнадцать лет тому назад, и потому уже похожий на люда.

Осматривая пациента, Эриг рассказал, что подстреленный Яром зверь оказался не медведем, а медведицей. Она пришла к дому слабоумного Чика с выводком медвежат – их следы отчетливо читались в грязи. Что разозлило ее – осталось загадкой. Эриг рассказал, что в избе нашли мёртвой еще одну пожилую женщину. Ее загрызла медведица – это можно было понять по страшным ранам на теле погибшей. Видимо, зверь проник в дом в то время, пока Чик бегал за помощью. Расправившись с первой жертвой, зверь бросился догонять вторую женщину. Он сломал ей спину и отгрыз руку, а потом отправился на задний двор, где визжала перепуганная свинья и, кудахча, носились куры – к ним из леса подбирался космач. Там-то два лесных великана и сшиблись в драке…

Яр слушал Эрига, закрыв глаза. В какой-то момент он заснул, сам того не заметив, и ему привиделось, как огромная медведица врывается в тесный дом и набрасывается на перепуганных престарелых женщин, сидящих возле крохотного, затянутого мутной пленкой оконца.

Он вздрогнул и очнулся.

Эриг все еще был рядом. Он рассеяно что-то бормотал, и переливал из одного пузырька в другой какую-то густую, розового оттенка жидкость. Яру она сразу не понравилась.

– Это что? – спросил он.

– Наше местное успокоительное, – откликнулся Эриг. – У тебя шок, мой друг. Будешь принимать это лекарство два раза в день. Оно слегка горчит, зато спать станешь крепко и без кошмаров. – Он зачерпнул розовую жидкость ложечкой и протянул Яру. – Начнем сегодня же.

Ничего более горького Яр в своей жизни не пробовал. Он сморщился и едва не выплюнул лекарство. Но Эриг быстро закрыл ему рот шершавой ладонью и строго приказал:

– Глотай!

Дар речи к Яру вернулся минут через пять.

– Больше не буду… – Он даже приподнялся на кровати, стремясь отодвинуться от наполненного розовой гадостью пузырька. – Хватит…