Текст книги "Демоны рая"

– Подойдите сюда, – позвал он своих приятелей.

Подошли все – и Ольша, и Хивус.

– Почти под нами стоит машина, видите? – Яр наклонился вперед, уперся лбом в холодное стекло. – Нет, не мобиль, правее смотрите, ближе к стене. На коробку похожая, серая, на восьми больших колесах.

Вообще-то, с того места, где они сейчас находились, было невозможно разглядеть, сколько у этой машины колес. Но Яр почему-то не сомневался, что их именно восемь. И он знал – чувствовал! – что внутри машины сейчас сидит и скучает человек, дожидаясь, пока вверенные ему ремонтные сиберы вернутся в кузов на подзарядку, и наконец-то можно будет, закончив смену, отправляться домой.

– Мы уедем на этой машине, – объявил Яр. – Но прежде мы сделаем вот что…

* * *

Сантиметровое стекло не выдержало удара шипастой палицы: лопнуло и со страшным звоном рассыпалось одно окно, мгновением позже разлетелось и соседнее, забрызгало отвернувшегося космача острыми осколками. Великан отступил, щурясь, мотая головой, а к освобожденным проемам, не теряя попусту времени, бросились стрелки: Херберт и Вик. Отрывисто загремел пулемет: пули секли бетон, прошивали бока мобилей, мочалили колёса. Сибер просчитывал каждый выстрел, выбирал цели так, чтобы даже случайно не задеть перепуганных людей. Опрокинулся и задымился подбитый усмиритель. Пустив под себя лужу, загорелось брошенное на стоянке такси. Раскололся и рухнул тяжелый прозрачный щит, придавив какую-то трубу на резиновых гусеницах, прячущуюся за ним, – не то видеокамеру, не то дальномер, не то миниатюрную самоходную пушку.

Клацанья карабина было почти не слышно. Вик, прильнув к прицелу, высматривал хурбов. Стрелял он редко, но уж наверняка. Снайперская охота, впрочем, продолжалась недолго: хурбы быстро почуяли неладное и попрятались.

– Человеческих жертв нет! – опустив пулемет и сканируя учиненный разгром, отчитался Херберт. Он очень странно себя чувствовал: в его мозгу словно сместилось что-то, будто какие-то шторки раздернулись, или дверцы открылись, – и от этого стало проще и легче существовать. Херберт понял, что ему нравится разрушать. И ему стало казаться, что он теперь не сибер-друг. Он постепенно превращался в нечто другое – в машину, созданную для разрушения, для войны. Ему даже смешными историями уже не хотелось делиться.

– Хурбов почти не видно, – оторвался от прицела Вик. – Прячутся за людьми.

– Хорошо, – сказал Яр и, взобравшись на подоконник, втащил за собой Хивуса.

Звездный заложник был пропуском, и Яр предъявил его всему цивилизованному миру.

– Мы выходим! – прокричал Яр вниз. – Не мешайте нам, не преследуйте, и я никого не трону! Просто уйду в никуда!

– Яр Сладин! – заревели с площади опомнившиеся громкоговорители. – Отпусти Хивуса! Отпусти свою жену! Ты совершаешь общественно опасный поступок!

– Я знаю! – Он ухмылялся. Он был уверен, что эта ухмылка тиражируется сейчас многими миллионами экранов. Он чувствовал себя звездой. И, кажется, даже был немного собой горд.

– Не мешайте мне, – угрюмо сказал он в пустоту, адресуясь к тем, кто знал больше, чем простые горожане. – И тогда секрет останется секретом, а невидимки так и будут невидимками.

Два крохотных регистратора подлетели к окну, зависли в воздухе, трепыхая серебристыми крылышками, запищали наперебой:

– Интервью! Пожалуйста, интервью! Только для нас! Оплата по высшему разряду!

Яр отогнал их ладонью.

– Я всего лишь хотел полечиться, – сказал он. – Теперь я выздоровел.

Он подмигнул всем, помахал рукой, прощаясь, и спрыгнул с подоконника.

* * *

Первым из клиники выбрался Угр. Следующей была Ольша – космач одной рукой подхватил показавшуюся в разбитом окне девушку и легко перенес её вниз. За ними в окошко полез Вик – с двухметровой высоты он спрыгнул сам, но приземлился не очень удачно, ударившись подбородком о собственные колени и до крови прикусив язык. Но даже слегка оглушенный, он мгновенно сориентировался: откатился в сторону, залег у невысокого бордюра, выставил перед собой карабин и гаркнул, плюнув розовым:

– Есть, командир!

– Херберт, давай! – крикнул Яр.

Сибер выбирался медленно, вдумчиво: сперва положил на подоконник пулемет, потом снял со спины лук, отвязал мешающую коробку с патронами, отстегнул с левой руки клинок, перебросил его Угру.

– Быстрей, быстрей! – лихорадочно подгонял его Яр.

С подоконника Херберт сползал на животе, хрустя осколками стекла, смешно дрыгая ногами и пытаясь заглянуть вниз. Уже падая, он подхватил пулемет, потащил его за собой и, конечно же, получил им по голове. Звук вышел звонкий.

– Хивус! – Яр повернулся к заложнику.

– Я не пойду! – заартачился тот. – Я высоты боюсь!

– Ты меня бойся, – скорчил зверскую рожу Яр. – Давай в окно! Быстро!

Спорить Хивус не решился. У него и так уже всё тело ныло от полученных тумаков. Он сел на подоконник, зажмурился, сотворил на себе божий знак и, качнувшись, вывалился наружу – будто в бассейн с аквалангом нырнул. Яр даже охнул от неожиданности, бросился к окну, думая, что увидит распростертого на бетоне заложника, из-под головы которого растекается красное пятно.

Хивуса поймал Угр. Великан, ворча, с интересом обнюхивал упавшего в его лапы заложника. Запах ему, кажется, нравился.

– Не ешь его! – облегченно выдохнув, пошутил Яр.

Но то, что это шутка, понял, кажется, один только Угр…

Яр покидал больницу последним. И уже сползая с подоконника, он увидел, как медленно открывается ближайшая дверь, а из-за нее бесшумно и плавно выходит – будто вытекает – черная фигура с серой маской на месте лица.

* * *

По ним так никто и не стрельнул. Какое-то недружное шевеление в рядах вооруженного оцепления, впрочем, наблюдалось, но опасным оно не выглядело.

Это потом Яр догадался, что их появление через разбитое окно стало полной неожиданностью для защитников городского порядка. Им готовили встречу возле главного входа. Держали под наблюдением и служебные выходы. Но вот окна… Благопристойные горожане, привыкшие соблюдать заведенные не ими правила, и представить не могли, что окно может заменить собой дверь.

Выждав пару минут, пока Херберт вооружался, а Ольша поправляла сбившиеся прическу и платье, команда Яра перебежала к огромному мобилю – действительно, восьмиколесному. Брать его штурмом не пришлось: кабина оказалась открытой, а скучающий в ней человек так удивился и напугался, увидев возникшее сбоку косматое чудище, что на какое-то время оцепенел и потерял дар речи. Тщетно Яр тряс его за плечи и хлопал по щекам, задавая грозные вопросы. Чувствующий свою вину космач уже забрался в открытый кузов, там же устроились и Вик с Хербертом, приглядывающие за трясущимся, еле живым Хивусом, а привести в чувство нового заложника никак не удавалось – глаза его оставались пустыми.

– Там призраки, – сказала вдруг Ольша, стоящая на хромированной подножке. Яр посмотрел на жмущуюся к нему на жену, протянул ей руку, велел:

– Забирайся!

И она, ухватившись за него, бормоча что-то, полезла на единственное свободное место – на спальный диван в глубине кабины. Там, кажется, было безопасно, там было почти уютно, там можно было лечь, свернуться и ни о чем не думать… Ольша переползла через незнакомого мужчину, ничуть его не стесняясь, просто не думая о том, что её действия могут показаться вызывающими. И вот тогда оцепеневший человек очнулся. Он вытаращился на оголившиеся бедра девушки, заглянул в декольте и, глупо улыбаясь, спросил:

– А вы кто?

Яр схватил его за горло:

– Заводи свою машину!

Человек захрипел, лицо его сперва покраснело, потом начало синеть. Он что-то пытался сказать, и Яр отпустил его, позволил сделать вдох.

– Заводи машину!

– Я… Я не могу, – простонал человек, потирая помятую шею. – Я сиберов жду.

– Заводи! – Яр выхватил тесак. – И в тоннель! Быстро! Вывози нас отсюда, если хочешь жить!

– Меня оштрафуют! – завопил человек. – Меня уволят!

– Тебя убьют, – сказал Яр. – Здесь. И сейчас. Если ты не заведешь машину.

По крыше кабины заколотили.

– Хурбы! – послышался крик Вика. – Хурбы пошли!

Яр выругался, плюнул себе под ноги и захлопнул дверь. Он должен был во что бы то ни стало сдвинуть эту чертову машину с места.

* * *

Грязный седой человек не шутил, он действительно собирался его убить. Матис Варнум икнул, покосился на симпатичную длинноногую блондинку, занявшую спальное место, и трясущейся рукой потер красную шею. Соображалось туго. Хотелось зажмуриться, заткнуть пальцами уши и завизжать. Но тогда, наверное, седой человек опять схватит его за горло и уже не отпустит. Или ткнет огромным ножиком куда-нибудь побольней – насмерть.

– Ладно, – сказал Матис и еще раз икнул. – Я попробую.

Он уже полтора года работал на этом транспортировщике, но еще ни разу не переводил его на ручное управление – необходимости не было. Конечно, он представлял, как это делается. Их, надзирающих бригадиров, инструктировали перед каждой сменой, а дважды в месяц им устраивали часовое тестирование на специальном стенде-тренажере. Да только сами инструкторы потом говорили, что, мол, никогда ничего не трогайте, не вмешивайтесь в работу бригады; ваше дело надзирать, а у машин достаточно мозгов, чтобы разобраться с любой проблемой.

Интересно, что сказали бы инструкторы, оказавшись на его месте. Могут машины разобраться с волосатым страшилищем, возникшем в окне, и с грозящим убийством безумцем?..

Матис Варнум выдвинул консоль. Удивился, что не видит сигналов от трех своих сиберов. Хотел было проглядеть тренды, чтобы выяснить, в какой момент пропала связь, и чем может быть обусловлено её отсутствие. Но седой человек уже беспардонно лез к консоли, хватался за манипулятор, тыкал пальцем во все подряд скрины.

– Вам нельзя! – возмутился Матис.

– Мне можно! – оскалился человек.

Да, день не заладился, хотя начинался он, кажется, неплохо. Обычная смена, плановый выезд на ремонт, штатное досрочное завершение, дорога домой, мысли о романтическом вечере с подружкой… И вдруг распоряжение из центра, замена программы, новый маршрут. Надзирателю велено никуда не соваться, сидеть смирно и не мешаться. Суета началась: шум, народ, оцепление, понабежавшие сиберы, какой-то дым, стрельба, будто в шутере каком… А потом – откуда ни возьмись – чудище за окном. Седой безумец с ножиком. Мальчишка какой-то, девчонка длинноногая – ах, какие ноги! И – вдвойне странно – скандальный Джей Хивус собственной персоной. Откуда? Как? Зачем?!

– Ничего не понимаю! – рявкнул седой человек, отталкивая от себя консоль. – Давай, давай, машинист! Заводи свою телегу, если жизнь дорога!

Наверху раздался грохот, что-то дробно застучало по крыше. Затихло. Звукоизоляция тут, конечно, была не ахти какая. Транспортировщики, все же, не для людей делаются, а для сиберов в первую очередь.

– Хурбы! – опять крикнули в грузовом коробе.

– Хурбы, – сказал седой, глядя куда-то вбок.

– Призраки, – прошептала девчонка, подтянула к груди свои длиннющие ноги и спрятала лицо в коленях. Видно было, что она без ума от страха. Еще бы! Матис отлично её понимал.

Он, покосившись на седого, большими пальцами скинул предохранительные колпачки с тумблеров, щелкнул ими, ввел с консоли код подтверждения, квитировал выскочившее сообщение об отсутствующих в слотах р-сиберах, смахнул с лобового стекла ненужную навигационную сетку и взялся за манипуляторы.

Не каждому надзирающему бригадиру доводится поуправлять могучим восьмиколесным транспортировщиком.

Матис с замиранием сердца тронул с места тяжелую машину, осторожно развернул её – и растерялся.

Проехать к тоннелю было невозможно. Дорога к нему была перекрыта. Других выходов с площади не наблюдалось.

* * *

Когда хурбы пошли в атаку, было еще не страшно. Когда стало ясно, что хурбов очень много и отступать на этот раз они не собираются – сделалось тревожно и неуютно, но настоящего страха всё равно не было. По-настоящему страшно стало, когда на больничной площади начали падать люди. Они не понимали, что за незримая сила сбивает их с ног. Многие вообще не осознавали, что с ними творится, и, неуклюже поднявшись, они впадали в странное оцепенение или же начинали ходить кругами словно сомнамбулы. Но не все могли подняться. У некоторых словно сами собой вдруг открывались брызжущие кровью раны.

Лишь немногие из присутствующих на площади понимали, что здесь происходит.

Хурбы уже не старались быть незаметными. Их приоритеты поменялись. Хурбы пошли напролом, будто догадавшись, что у них остался последний шанс расквитаться с обидчиками.

Но обидчики сдаваться не собирались.

Вик скакал по кузову от борта к борту, отстреливал хурбов из карабина, выбирая тех, что казались ему пошустрей и пожирней. Херберт взобрался на небольшое плоское возвышение позади кабины, под которым, судя по теплу и небольшой вибрации, скрывался реактор. Сорвав с себя коробки с патронами и обложившись ими, сибер открыл по наступающим хурбам шквальный огонь. Многоствольный “Гринго” буквально сметал рвущихся к машине демонов. Но цифра на счетчике патронов стремительно уменьшалась, и Херберт уже прикидывал в уме, как долго он сможет вести такой плотный огонь; вычислял время, когда ему нужно будет оставить бесполезный пулемет и взяться за лук, а потом и присоединиться к ждущему рукопашной схватки Угру. Два клинка и тяжелая палица – смогут ли они сдержать рвущееся в кузов полчище хурбов? На Вика особой надежды нет, в драке от него пользы будет немного больше, чем от скорчившегося в углу заложника.

Вся надежда была на то, что машина вырвется из окружения раньше, чем хурбы до нее доберутся. Пока же тяжелый грузовик не двигался, а изображал движение. Он медленно ползал взад-вперед, крутился, петлял практически на одном месте. Совершенно непонятно было, что происходит в кабине, о чем там думает Яр.

Херберт стучал по крыше кабины локтем левой руки и вопил:

– Демоны! Демоны идут!

Стрелять было очень непросто. Ведь ему нельзя было задевать людей.

* * *

Яр орал и ругался, как никогда в жизни, требуя у перепуганного водителя направить транспортировщик прямо на мигающие маячками мобили и на прячущихся за ними людей в форме. Но бледный и оглушенный водитель просто не понимал, как это можно сделать.

Хурбы уже практически под колеса бросались. Грохочущий пулемет здорово прореживал их ряды – черные порванные пулями тела буквально летали; но даже не знающий усталости Херберт не мог одновременно обстреливать все направления, откуда лез враг. А хурбы пёрли отовсюду: они сыпались из разбитого окна клиники, спрыгивали с больничного крыльца, выбегали из-за мобилей правников и выползали из брошенных такси; они поднимались из разлитых по земле теней и отпочковывались от колышущихся толп зевак; они скакали по крышам, выбирались из вентиляционных киосков, выпрыгивали из озаряющейся частыми синими вспышками кабины междугороднего порта. Было отлично видно, как в прозрачных тоннелях снуют вверх-вниз больничные лифты, набитые черными фигурами. За стеклами окон мелькали мертвые маски нечеловеческих лиц.

– Убирайся! – рявкнул окончательно взбеленившийся Яр. – Вон! – Он толкнул водителя, практически выбросил его из кресла и схватился за джойстики. Восьмиколесная машина тут же скакнула вперед; в кузове что-то с грохотом упало – скорей всего, это Херберт не удержался на ногах. Яр, обругав себя, впредь действовать решил осторожней.

Управлять транспортировщиком было непросто. Но, разворотив фонтан и повалив два фонарных столба, Яр начал кое-что понимать, и через пару минут он уже вполне сносно мог вести машину с нужной скоростью в нужном направлении. И, кажется, вовремя: хурбы уже лезли в кузов, карабкались на капот, цеплялись за подножки, тянулись к окнам.

– Держитесь! – прокричал Яр, сам не понимая, к кому он адресуется: то ли к Ольше и сидящему на полу водителю, то ли к приятелям своим, то ли к настырным хурбам, то ли к вставшим у него на пути правохранителям.

Машина вильнула, сшибая низкими бортами хурбов, перемалывая их колесами. Подпрыгнула, перескочив бордюр. Ткнулась носом в изрешеченный пулями пожарный мобиль, развернула его, отбросила.

– Ну, держитесь! – прокричал Яр веселее, закладывая лихой вираж. Машина врезалась в толпу хурбов, разметала её, размазала и заскользила, чуть заваливаясь на левый бок, натужно скрипя подвеской. Одно из колес лопнуло, будто взорвалось. Отстраненный от управления водитель запищал что-то протестующее, но Яр даже не глянул в его сторону, только дернул ногой, несильно пнув по ребрам – молчи!

– Держитесь!

Он раздавил подстреленного усмирителя, протаранил стоящую на спущенных колесах пожарную машину, смял догорающее такси, прокатившись по нему. Остановился на миг, опустил стекло, высунул голову, заорал, замахал рукой:

– Убирайтесь! Убирайтесь все! Освободите дорогу!

На площади началась настоящая паника.

* * *

Вик крепко держался за какой-то прут, намертво вделанный в борт кузова. Стрелять на ходу было невозможно, да и смысла особого не имело. Отставшие было хурбы опять полезли в машину, стоило ей приостановиться, но Угру и Херберту пока удавалось сдерживать не очень-то ловких демонов-невидимок. Космач помахивал своей палицей, уродуя не только хурбов, но и борта машины, а Херберт, отложив пулемет, шинковал врагов коваными клинками.

– Освободите дорогу! – надрывался, высунувшись в окно, Яр. Кажется, командир еще надеялся, что дело обойдется без человеческих жертв. Наивный! Вик отлично видел, что творится на больничной площади. Люди словно с ума посходили: визжат, носятся, кто-то в здание лезет, кто-то, напротив, наружу бежит. Эти, которые в форме, в стороны расползаются, не хотят на пути машины оказаться. А на бетоне, будто черви, ворочаются раненные – те, которых невидимки потоптали. Визжат, стонут, руки тянут. Некоторые, вроде бы, начали хурбов замечать – смотрят в их сторону, а лица-то какие испуганные, будто они привидений увидели. А так и есть, собственно. Вон девка-то командирова тоже всё твердила – “призраки, призраки”.

Вик вдруг понял, что Яр зовет его к себе. Не то что бы услышал, нет, а будто шёпот какой в голове раздался: “иди сюда, сказать чего хочу”. Вик, привстав на цыпочки, глянул на застрявшего в окошке командира. Тот, извернувшись, сверкнул глазами, а голос в голове еще настырней стал: “иди, говорю!”

– Ну что? – крикнул Вик, отцепляясь от борта и по стеночке, по стеночке продвигаясь к кабине, не забывая вниз поглядывать – как бы какой-нибудь хурб не задел своим крылом. Вон, Ларсу-то именно так ногу и отрезало – чирк, словно косой, и нет ступни.

– Пленного возьмите! – прокричал командир, и Вик решил, что это он про заложника говорит, про перетрусившего Хивуса.

– Да здесь он, здесь! Сидит, трясется!

– Пленного! – еще громче рявкнул Яр. – Хотя бы мертвого! Я доктору обещал! В кузов затяните! Хоть одного, а лучше парочку!

Командир проорался и скрылся в кабине. А Вик встал, почесывая в затылке, размышляя, что же хотел сказать Яр, поглядывая, как людоед и робот сшибают с бортов демонов-невидимок. Хорошо, что кузов высокий, и прихватиться на нем особо не за что. Правильную машину командир выбрал!

– Так кого обещал-то?! – крикнул Вик, хотя понимал, что Яр его не услышит.

Но Яр, кажется, услышал и даже ответил – прямо вот в самые мозги и шепнул: “хурба”.

– Чего? – переспросил, холодея, Вик.

– Урб! – рявкнул подобравшийся близко космач. Вик сердито покосился на него, увидал в звериных маленьких глазках какое-то смутное понимание и заподозрил, что не его одного звал командир, не к нему одному он обращался.

– Урб! – рыкнул людоед и, далеко перегнувшись через борт, выдернул из-под низу трепыхающееся черное страшилище, бросил его себе в ноги и вдарил по нему дубиной – будто пойманного руками налима глушил.

* * *

Яр закрыл окно, проверил локтем, заблокирована ли дверь, и двинул транспортировщик вперед. Получилось неплохо: в кузове, кажется, никто не свалился, а вот хурбы так и посыпались с гладких бортов – под колесами захрустело, зачавкало. Яр чуть разогнал машину, своротил оказавшийся на пути мобиль, смял пластиковые щиты, переехал двух пожарных сиберов, заложил крюк, далеко объезжая прячущихся за репортерами людей – мало ли что у них на уме, еще бросятся сдуру под машину. Вовремя заметил на земле шипованные ленты и, вывернув резко в сторону, левыми колесами наехал на высокий бордюр пешеходной аллеи. Почти сразу спрыгнул с него, но всё же зацепился за что-то брюхом – аж зубы свело от скрежета.

– Давай, давай! – бормотал Яр, выравнивая транспортировщик, нацеливая его на арку туннеля, взывая к благоразумности охраняющих её правохранителей. Два тяжелых мобиля стояли там, по-прежнему блокируя въезд. Перед ними пружинисто разминались поднявшиеся на крепких лапах сиберы-усмирители – аж семь штук. Рядом держались хурбы – точно не меньше двух дюжин. Но сколько сейчас там людей? Трое? Пятеро? Семеро? – Непонятно! Они там есть – Яр это чувствовал. Он пытался мысленно связаться с этими людьми, он пробовал убедить их отойти, отвести машины, он старался сообщить им о своей решимости: он не отступит, он пойдет на таран, он уже разгоняет послушный транспортировщик, легко преодолевая те препятствия, что они тут понаставили, побросали.

Яр подался вперед.

Отстраненный от управления водитель стоял за спинкой кресла, крепко вцепившись в нее тонкими белыми пальцами. Он молчал, но Яр краешком сознания чувствовал, что творится у него на душе. Потому он почти даже не удивился, когда тихоня водитель вдруг сказал:

– Позвольте помочь! – и, потянувшись к консоли, ткнул пальцем в пару каких-то клавиш. Он сделал это так быстро, что Яр не успел ему помешать. Догадываясь, что сейчас произойдет нечто непоправимое, взбешенный Яр повернулся, приподнялся, открыл рот, чтобы разразиться угрозами и руганью… И оглох.

И лишь когда восьмиколесная машина врезалась в свору усмирителей, разметала хурбов и завязла, ткнувшись носом в бронированные мобили правников, Яр сообразил, что его глухота вызвана воем мощнейшей сирены.

Он дал задний ход и опять бросил машину вперед, надеясь, что его приятели в кузове успели за что-нибудь ухватиться.

Удар! – вставшие на пути мобили расцепились. Еще два-три толчка – и выезд будет свободен.

Яр вновь отвел машину назад, глядя на вспомогательные обзорные экраны и видя спешащих отовсюду хурбов. Они напомнили ему муравьев, защищающих свой муравейник, – такие же черные, такие же настырные, такие же мерзкие.

Он посмотрел вперед.

Из помятых бронированных мобилей выпрыгивали люди, бежали прочь, закрывая уши ладонями, спотыкаясь и падая. Трое, пятеро, семеро… Ну наконец-то их проняло! Наконец-то они поняли, что не смогут его остановить!

Завывающий восьмиколесный таран опять ударил в препятствие и откатился, низкой кормой давя наползающих черных тварей.

– Прорвемся! – проорал Яр, не слыша себя.

Он глянул на дыру близкого тоннеля, и не сразу понял, что это там такое странное ворочается. А когда рассмотрел и осознал – обомлел: огромное невообразимое чудище лезло из арки на площадь. Мигом позже пришло понимание, что это обычная рекламная голограмма, одна из множества, что населяли этот тоннель. Монстр из какого-нибудь нового фильма или свежей игры – завлекательный морок, бесплотный фантом, нарисованный лазерами и прочей технологической магией. Яр захохотал, повернулся к водителю, ткнул пальцем – смотри, мол, какую страхолюдину придумали, даже я напугался.

И, опять обмирая, понял, что водитель эту близкую голограмму не видит.

Не замечает, хоть и смотрит точно на неё.

– Хурб?!

Монстр выбрался из тоннеля. Ростом он был, наверное, с трех космачей, а то и выше, на каждом плече его могло припарковаться такси, на брюхе его и груди впору было дорожную разметку рисовать. А вот голова у него против остального тела была крохотной – не больше деревенской бочки для грибного соления. И рожа на ней кривая, страшная: будто бы искусственное лицо, которым когда-то пользовался Ларс, натянули кое-как на эту бочку, перекосили, да и порвали местами.

– Хурб!

“Хурб!” – откликнулся эхом космач.

Чудище наклонилось, шагнуло вперед, легко опрокинув оказавшийся на пути бронированный мобиль. Потянулось к убегающему транспортировщику, словно к желанной игрушке, шаркнуло скрюченной ладонью по бетону – промахнулось.

Яр обернулся быстро, схватил хозяина машины за отвисший на груди комбинезон, подтянул к себе, проорал в самое ухо:

– Вырубай сирену!

Тот то ли услышал, то ли понял. Кивнул, перегнулся через кресло, ткнул в клавиши. И опять Яру показалось, что он оглох – так тихо стало кругом.

– Веди! – крикнул он водителю, сдвигаясь ближе к окну. – Назад кати, не останавливайся!

Огнеплюй закатился под какие-то педали, застрял в каких-то рычагах, Яр буквально вырывал его, дергал изо всех сил, всем телом налегал, высвобождая. Глухо и непривычно тихо зашуршал пулемёт – это Херберт пытался остановить преследующее их чудище, расстреливая остатки боекомплекта. Но гигантскому хурбу всё было нипочем – он, наклоняясь все ниже, шагая всё шире, загребал перед собой лапищами, пытаясь ухватить колесную машину. Пули рвали его лицо, дырявили отвисающую складками кожу – но он словно и не чувствовал ничего, только изредка фыркал и встряхивал головой-бочкой.

Яр, чувствуя, что время выходит, распахнул дверь со своей стороны, встал на подножку и обернулся на Ольшу. Она, плотно сжав губы, смотрела на него. Он почувствовал – она уже приняла то безумие, что творится вокруг них, она приходит в себя, она почти уже способна адекватно мыслить. Он почуял – она переживает за него больше, чем за себя. Понял – она его любит. И верит в него.

Яр подхватил огнеплюй, положил его на дверную петлю.

Руки невиданного хурба шарили в метре от искореженного бампера машины, голова его клонилась всё ниже.

– Выворачивай вправо! – рявкнул Яр в кабину. – Вправо, быстрей!

Машина подпрыгнула, наскочив на что-то. Яр чудом не свалился под колеса, с трудом удержал огнеплюй. Десятки мелких хурбов преследовали отступающий транспортировщик, цеплялись за него, пытались дотянуться до висящего в двери человека. Но человеку сейчас было не до них.

– Еще правей, резче!

Гигантский хурб начал поворачивать голову, не выпуская из поля зрения ускользающую машину, но и не имея возможности последовать за ней. Он был слишком инертен, слишком тяжел и неуклюж.

– В тоннель! – проорал Яр. – Гони в тоннель!

Он замкнул контакты огнеплюя, почувствовал знакомую вибрацию и зажмурился на мгновение.

Жахнуло! По лицу словно обжигающе-горячей мочалкой хлестнули. Яр вытерпел секунду, потом отпустил раскалившуюся, ненужную больше трубу, пригнулся, нырнул назад в кабину. Скорчился, перетерпевая боль.

– Гони! Гони!

Пламя полыхало совсем рядом. Хурб-переросток, кажется, еще не понял, не почувствовал, что горит, и продолжал преследовать машину. Огонь стекал по его телу, огненные брызги летели с его рук. Монстр неуклюже поворачивался, но уже почти ничего не видел – жидкое пламя выедало его глаза.

– Гонь! – потрясая палицей, ликовал в кузове космач. – Урб! Гонь!

– Прорвемся! – кричал Яр, раздирая ногтями зудящую кожу лица.

Маленький Вик, победно вопя, катался по скачущему кузову, бился о борта, пытался поймать что-нибудь, за что можно было бы уцепиться, к чему можно было бы прижаться.

Херберт, и сам валясь с ног, носился за мальчишкой, намереваясь его спасти.

Обессиленная Ольша, закрыв глаза, вспоминала беременность и убеждала себя, что у них с Яром всё еще только начинается.

А заложник Хивус, забившись в угол, гадал, как высоко теперь прыгнет его рейтинг, решал, какой гонорар требовать за эксклюзив, и строил планы своего скорейшего и, конечно же, триумфального возращения в шоу-бизнес…

Восьмиколесный транспортировщик влетел в туннель, дребезжащими остатками бампера рассекая кружащие в воздухе слоганы и лозунги. Призрачные красотки, драконы, мутанты и космические пришельцы ринулись к машине, зазывая на свои каналы, наперебой обещая лучшие в мире развлечения, самые острые ощущения, незабываемые впечатления.

“До свидания! Обязательно возвращайтесь! Счастливого пути!” – кричали они вслед убегающему транспортировщику.

Яр не обращал на них внимания. Крепко держась за консоль, он смотрел вперед и озабоченно прислушивался, как шлепает по бетону покрышка лопнувшего колеса.

Эпилог

Пескари ловились плохо, плотва не клевала вовсе, и даже вечно голодная уклейка лишь теребила наживку, упорно не желая засекаться. Солнце только встало, и в деревне еще было тихо, лишь петухи перекликались, лениво пробовали голоса собаки, да редко взмыкивала запертая во дворах скотина.

Яр стоял на мостках для полоскания, держал ореховое удилище обеими руками и рассеянно следил за покачивающимся на воде поплавком. Приближение человека он почувствовал задолго до того, как услышал шаги. И ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто ищет с ним разговора.

– Привет, док, – сказал Яр негромко, чтоб не распугать и без того вялую рыбу.

– Доброе утро, – отозвался доктор Эриг, не рискуя всходить на скользкие мостки. – Как улов?

– Плохо, – признал Яр и толкнул ногой корзинку, на дне которой серебрились мелкие рыбешки – дюжина, не больше.

– Мальчишки вчера на дальних прудах ловили, – поделился доктор. – Чуть ли не сотню карасей притащили. И здоровенного линя.

– Я не хожу на дальние пруды, – сказал Яр.

– Я знаю, – откликнулся доктор.

Они помолчали. Яр сменил на тонком крючке обсосанного уклейками ручейника, забросил удочку поближе к нависающим ветвям ивы, положил удилище на воткнутую в речное дно рогульку. Повернулся, подперев бока руками. Спросил:

– Поговорить пришли, док?

– Да. – Эриг кивнул. – Ларс беспокоится. Вик беспокоится. Жены твои переживают. Я волнуюсь.

Яр молча перешел к костру, присел перед ним, пошерудил угли, сдул с них золу, сгреб в кучку. Бросил в поднявшийся жар клок сухой травы и завиток бересты, накидал сверху мелких веточек, придавил их сучками покрупней, дождался, пока разгорится огонь, жестом предложил доктору сесть и сам присел на подгнивший чурбан.

– Что с тобой происходит, Яр? – осторожно поинтересовался Эриг, устраиваясь на осиновом бревнышке, обугленный конец которого упирался в обложенное камнями кострище. – Ты нас всех избегаешь. Замкнулся. Ни с кем не говоришь. Днем, вроде бы, спишь. Ночью непонятно чем занимаешься.

– Я думаю, док.

– О чем?

– Обо всём… У меня много вопросов… Их слишком много… Я уверен, кое-что смог бы прояснить Айван. Старик знал больше, чем ему было положено – такое у меня сложилось впечатление.

– С мертвых не спросишь, – вздохнул Эриг, протягивая руки к огню.

– Да… Жалко, что он нас не дождался. Я бы хотел посмотреть ему в глаза. Возможно, этого оказалось бы достаточно…