Текст книги "Русские горки. Солнечный ветер"

И снова в бой

Вернувшись в свою часть, Егор доложил о контакте с Армией Крайовой, но база боёвки ему была не известна, а бандитскую хазу передали под контроль милиции.

Часть получила приказ передислоцироваться в соседнюю область, где оперативная обстановка была значительно тяжелее. Так что встреча с паном Станиславом откладывалась, но чуяло сердце, что не на долго.

Не успели они разместиться в старой австрийской казарме, как вся бригада была поднята по тревоге – бандеровцы заняли с пропагандистской целью райцентр. Через считанные часы они уйдут, но совпартактив перевешать успеют – на страх населению, чтобы боялись сотрудничать с советами.

Битком набитые «захары» неслись по узкой дороге. Уже слышались пулемётные очереди и разрывы мин – это их товарищи вступили в бой. Вдруг из-за поворота дороги навстречу колонне показался обоз с вооружёнными людьми в странной форме. Это бандеровцы отходили с добычей. Из тормозивших грузовиков прыгали бойцы, рассыпаясь в цепь. Бандеровцы, бросив повозки, рванулись в лес. Разворачивался встречный лесной бой двух примерно равных по численности групп.

Обе стороны были опытные и хорошо усвоили «левостороннее правило» и потому бой закручивался по часовой стрелке. Противники мелькали между деревьями, спеша укрыться за ними.

Егор заметил одного бандеровца, шмыгнувшего за ствол ели. Офицер навёл автомат левее дерева, поджидая, когда противник высунется для стрельбы. Как только он заметил движение, то сразу же потянул спуск. Когда боевик высунулся наполовину Егор дожал и гад вывалился на очередь.

Краем левого глаза Жора заметил движение за другим деревом – бандит собирался сменить позицию. Упав на правый бок, Егор выпустил в него остаток магазина и таки завалил.

Перекатился, вскочил на ноги и пригнувшись рванул к дереву, где остался первый жмур, выбрасывая на ходу пустой магазин. Упав на одно колено, выхватил из-за голенища запасной рожок, вогнал его до щелчка в приёмник на автомате и взвёл затвор. Взглянул мельком на дохлого бандера, не из любопытства, а из опасения получить пулю от недостреленного. Этот уже успокоился. Займёмся другими. Вон он живчик – постреливает. Удобно выставился – вот тебе короткая очередь от плеча. Неприятный звук издают пули, откалывая щепки рядом. Егор кувырнулся на противоположную сторону ствола от замеченной краем глаза вспышки. Он метрах в пятнадцати. Лови, гад, РГ-42 с задержкой в пару секунд – чтобы не успел среагировать. После разрыва можно выглянуть – вывалился из-за дерева готовенький.

Судя по звукам боя, часть бандеров сумела оторваться и подоспевшее подкрепление включилось в их преследование. Но большинство клиентуры осталось на месте убитыми и раненными.

Волки и крысы

Фронт двигался на Запад. А германское командование прикладывало все усилия, чтобы остановить это движение, или хотя бы его замедлить.

И Абвер, в свою очередь, засылал всё новые диверсионные группы в тыл Красной армии, чтобы акциями на транспортных коммуникациях затруднить доставку на фронт живой силы, техники, боеприпасов и горючего.

Основной массой диверсантов были разнообразные предатели, прошедшие обучение в разведшколах. Их и русские и немцы называли в своих профессиональных кругах «крысами».

Но руководителями крупных разведывательно-диверсионных групп были высокого класса профессионалы – «волки». Это были либо владеющие русским языком немцы, либо перешедшие на их сторону белоэмигранты.

«Крысы» нередко, сразу же после десантирования, сдавались советским властям. Это были люди изображавшие лояльность немцам, чтобы освободиться из концлагеря и получить возможность попасть к своим. Их тщательно допрашивали и проверяли. И в случае пригодности использовали для контригры с Абвером.

«Волки» живыми сдавались редко, но и тогда перевербовать их чаще стало возможно только в конце войны, когда её исход этим достаточно умным людям был уже очевиден.

***

ПВО сообщило о пролёте в тыл одиночного самолёта и о районе его разворота. Также поступило сообщение о найденном в стогу немецком парашюте. Район высадки вражеской группы постарались немедленно блокировать и отправить в него на поиск оперативников. Местность была сложной для поиска – лесистая, с большим количеством далеко друг от друга расположенных хуторов, но в двадцати километрах был железнодорожный узел.

Свернув карту и убрав её в полевую сумку, Егор задумался о направлении его маршрута. Надо отработать свой участок, где было село и девять хуторов. В село они вряд ли сунутся, в вот хуторяне их могли видеть. Надо попробовать определить это хотя бы по их реакции – хозяева хуторов обычно настроены антисоветски и не склонны к сотрудничеству, но если там есть батраки, то можно рассчитывать на помощь. И Егор двинулся к ближайшему хутору.

Поговорив без толку с хмурым хозяином, офицер попросил молодую работницу принести ему воды и дождался её отойдя в сторонку.

Сделав простой девице немудрёный комплимент, стал расспрашивать о её скучной жизни на хуторе, о деревенских родственниках и между делом задал главный вопрос: «Не встречали ли Вы, пани, недавно по близости незнакомого мужчину?»

– Встречала – молодой пан шёл от села. Не военный. Лесом шёл – не по тропе. Утром его видела, из далека, когда хворост собирала. Может к хутору Гнатюков шёл?

– Спасибо, красавица, знаю я этого пана – товарищ он мой. Встреча у нас назначена – поспешу. Как дела закончу – ждите в гости с подарками.

Место встречи

Про тех Гнатюков было известно, что их старший сын был полицаем и ушёл с немцами.

Похоже, что цивильный пан принёс им весточку от первенца и заодно узнал обстановку в районе. Хорошо бы они оставили его перекантоваться до ночи.

Часов около двадцати трёх, открылась дверь хаты. Вышел хозяин, осмотрелся и что-то тихо сказал. Следом вышел гость, повесил вещмешок на плечо и пожав руку старику пошёл со двора. Хозяин несколько секунд смотрел ему вслед, а затем вернулся в хату.

Когда гонец углубился в лес Егор незаметно последовал за ним. За поворотом тропы нагнал, захватил руками сзади за рот и, подбив ступнёй под колено, рванул голову назад-вниз. Повалив на землю, врезал носком сапога по рёбрам и затем основанием кулака по носу. Перевернул на живот, угостил каблуком в поясницу и заведя руки за спину стянул их удавкой. Усевшись гадёнышу на спину, за волосы отогнул его голову назад.

– Ну что, гад, поговорим? Жить хочешь?

– Пусти, начальник, больно.

– Из блатных?

– Не узнал, Жорик, соседа, а я тебя по голосу признал.

– Да, ты никак Кащей? Отожрался на немецких харчах, гляжу. Теперь им шестеришь?

– Да пошли они! У вас мой дом – тюрьма, а у них – сразу стенка. Выбора не было. Веди в контору – всех сдам.

– Ладно, пошли – сначала мне по дороге расскажешь.

Разведывательно-диверсионная группа имела оборудованную ещё до отступления базу. Район и ориентиры её были известны Кащею – доверяло ему руководство после нескольких возвращений с выполненных заданий. Там он и должен был встретить командира с остальными членами группы. Место было почти в центре лесного массива и всего в пяти километрах от железнодорожного узла. Там был запас патронов, консервов, взрывчатки и даже ядов для отравления воды и складов продовольствия. Имелась и радиостанция с запасом батарей.

Егор отвёл знакомца в ближайшую комендатуру и сдал под расписку. Доложил по телефону краткое резюме его исповеди и получил приказ встречать свою спецгруппу на блокпосту шоссейной дороги отделяющей этот лесной массив от аналогичного.

Подсев в попутку, быстро добрался до места. Вскоре подъехали на полуторке его товарищи. Войсковые части должны были блокировать массив к вечеру. Спецгруппам надо было обнаружить базу и связать диверсантов боем. Основные силы подойдут на звук выстрелов, задерживая всех, кто попытается вырваться из загона.

Волкодавы

Диверсантов на базе, со слов Кащея, было пятеро, считая командира.

Вход в бункер располагался на склоне поросшего лесом оврага, по дну которого протекал ручей. Подходы к бункеру были заминированы и наверняка имелись приборы наблюдения – типа перископов. Да и на кого-либо из диверсантов имелась вероятность наткнуться. Поэтому, двигаться приходилось осторожно.

Заметив в траве проволоку немецкой противопехотной мины, Егор понял, что они уже пришли. Подав знак другим, он стал осторожно обследовать окрестность, ища безопасный проход к оврагу.

Выйдя на его край, он отыскал взглядом два молодых дубка, росших, по данной Кащеем примете, напротив входа. Где то должен быть запасной выход на поверхность. Но пленный диверсант о нём ничего не сказал и по видимости не знал. Приборов наблюдения пока тоже не заметили. Маловато, конечно, для правильной зачистки по два бойца на одного диверсанта. Но пора вспугнуть дичь – не лезть же самим к ним в берлогу. Егор выдернул чеку из лимонки и скатил её по склону. После взрыва заглянул в овраг – нет движения. Совещаются. Но такие серьёзные долго мешкать не будут – пойдут на прорыв.

Между деревьями приподнялась крышка люка и из него вылетела дымовая шашка и следом граната. После разрыва в дыму окутавшем подлесок мелькнуло несколько теней. Возможно пули оперативников успели кого то зацепить, но на месте не остался никто. Судя по ответному огню, разбегались они веером, но один бежал молча – в том направлении, куда исчезла одна из теней, стрельбы не было.

Егор предположил, что командир приказал отвлечь от себя погоню и бросился за ним следом. После рывка притормозил и прислушался – не выдаст ли себя противник. И тут заметил дрожащую ветку. Припав к земле, взглянул в ту сторону и увидел под нижними ветвями подлеска осторожно ступающие ноги. Приказано взять живым – потому очередь по ногам. Но из-за неудобной позиции взял слишком низко и только спугнул. Гад встал за дерево и ответил той же монетой и тоже мимо. Начались кошки-мышки в лесу. И мышка активно отстреливалась.

Егор мысленно загнал клиенту острый кол между глаз – так учил его дед-пластун. И визави заметно занервничал – зачастил и всё мимо. Егор вообразил себя заходящим на добычу справа, а сам привычно пошёл слева и старая боевая магия опять сработала – волчара палил в его мыслеформу и остановился только тогда, когда в его затылок врезалась рукоятка вальтера.

Связав лапы волка удавкой, Жора удовлетворённо вздохнул и с новым интересом прислушался к звукам охоты его товарищей. Похоже, что всё шло по плану.

Лучше чёрт знакомый

Не зря чуяло сердце скорую встречу с паном Станиславом – думал Егор, продолжая свою беседу с уже обжившимся в кутузке Кащеем. Тот дал ему объяснение найденным в бункере английским фунтам. Были они, вестимо, с монетного двора Гитлера, но выглядели не хуже настоящих, которых повидал Жора у задержанных контрабандистов в бытность свою ментом. Проныре Кащею поручили в Абвере доставить эту валюту пану куренному, дабы заинтересовать его в продолжении сотрудничества и согласования его акций с операциями Абвера.

– Тебе, Кащей, надо заработать помилование по расстрельной статье. Поможешь взять Станислава – будешь ещё небо коптить.

– Отдам тебе, начальник, этого мокрушника на блюдечке с золотой каёмочкой – сам их не люблю.

Забрав вора-предателя под расписку, старший лейтенант Донсков отбыл в командировку.

И вот они оба в уже знакомой пивной. Заказав пару пива, деловой Кащей заигрывает с буфетчицей и просит её пришить ему оторванную пуговицу. Та слегка побледнела, когда он выложил пресловутую пуговицу на прилавок.

– Приходи ко мне домой – там и пришью.

– Шепни адресок…

– Порядок, командир. Хлебни пивка, зажуй сухариком.

***

«Сама понимаешь, коза, что таких лавэ я тебе не доверю», – внушал Кащей торговке: «Мне их под расписку отдать велено – шибко серьёзными людьми – такими серьёзными, что голову мою оторвать им, что муху прибить».

– Ладно, передам хозяину. Что он решит, то с вами и сделают.

– Напугала, дура. Я и сам страшный. Скажи, браток. Жора только хмыкнул в ответ.

– Приходите завтра в моё заведение – после обеда.

– Пошли, Кащей. Нам бы это бабло тоже сгодилось.

«Не шали, мальчик – попадёт не по детски!» – забеспокоилась торговка.

***

– Пару пива! Ну? (в полголоса)

– На здоровье! В костёле ждут пожертвований. (тихо) Скажите, что хотите крестить близнецов.

Через полчаса они входили в униатский храм. Святой отец одобрил похвальное желание поскорей окрестить новорожденных и повёл гостей в ризницу, дабы обговорить подробности.

А там уже дожидался пан Станислав с паркером наготове и с двумя личными «инкассаторами». У святого отца, кроме креста, был маузер.

Его первым раб божий Егорий и отправил к отцу небесному, чтобы под ногами не путался. Одного телохранителя пришил доверенной ему по такому случаю финкой опатриотившийся Кащей. Второй схавал маслину от Жоры и больше не рыпался. От всего этого местный столп национализма впал в ступор и не дёргался, когда его вязали.

Дороги

Когда Анджей увидел на улице Жоржа в советской форме, его первым желанием было – пристрелить предателя! Но пистолет раньше оказался в руке у Жоры и он, поцокав языком, добавил: «Иди, куда шёл…» И Анджей пошёл – впереди у него была война с коммунистами в родной Польше и неизбежная гибель его дела и его самого – честь офицера не позволила сдаться.

А Егору предстояло пройти и Польшу и Германию, пустить кровь «вервольфам» и литовским «лесным братьям» – его война закончилась нескоро.

***

Не зря Егор ещё до войны заработал значёк парашютиста. Понадобился и этот навык, когда потребовалось ликвидировать разведшколу Абвера на территории Польши.

Сведения о ней были получены от сдавшихся её выпускников. А проводить операцию планировалось с участием отряда Армии Людовой.

Приземление на ночной лес не было приятным, но Жора справился с вынужденной акробатикой на дереве и стянул с него парашют, чтобы его убрать с глаз долой.

Явка ему была назначена у сторожа в помещичьем саду. Там его уже ждал связник отряда.

И на следующую ночь Егор встретился с его командиром. Его ровесник Ян был в том же звании – поручник соответствовал старшему лейтенанту. Он знал задание в общих чертах. Егор познакомил его с подробным планом.

Разведшкола была небольшой и располагалась в помещичьей усадьбе посреди старого парка. Панский дворец был прямоугольным в плане и штурмовать его следовало с торца – меньше окон – меньше амбразур для стрельбы.

Первая штурмовая группа проберётся к левому от парадного входа торцу здания, а с началом её прорыва, двигавшаяся параллельно вторая, под прикрытием огня группы прикрытия, вдоль фасадной стены отправится к парадному входу.

Проникнув внутрь, обе группы развернутся в соответствии с планом здания и полученным заданиям. Главное – это захватить картотеку, архив и другие документы, попутно уничтожая сотрудников и курсантов.

Обговорили расположение двух групп прикрытия с пулемётами – по диагонали – чтобы контролировать все наружные стены. Группа прикрытия со стороны штурмовых групп брала на себя атакуемый торец и фасад, оппозитная – две другие стены.

Ночью сняли часовых у ограды парка, проникли на его территорию, прикололи дополнительно пару патрулей, подкараулив их за деревьями, и к четырём утра были уже на исходных позициях.

Обе штурмовые группы приблизились к торцовой стене и сходу запустили гранаты в окна первого этажа. После взрывов, помогая друг другу – подсаживая и подхватывая, бойцы первой группы, руководимой Егором, проникли внутрь и тут же ринулись вглубь здания, сея смерть и разрушение гранатами и автоматными очередями.

А вторая группа, под командой Яна, двинулась вдоль стены к парадному входу, под прикрытием пулемётного огня по окнам фасада. Чтобы стрелять из них по наступающим с правой руки абверовцам пришлось бы сильно высовываться, но группа прикрытия такой возможности им не оставила.

Из парадной выскочила охрана. Часть её положили автоматным огнём и на плечах оставшихся ворвались в здание. Каждая пара бойцов знала свой маршрут. Граната в дверь помещения, после взрыва – внутрь в нижнем уровне и в стороны, поливая огнём все углы.

Главное было – не дать уничтожить документы. Уйти не удалось никому. Пару сотрудников взяли живыми и несколько мешков секретных бумаг нагребли.

Глядя на это богатство, Егор от души пожал руку Яну и принял его приглашение отметить победу как следует у него на базе. А теперь надо было быстро смываться, попутно сбивая со следа германских ищеек.

***

Разгромленный рейх капитулировал, отгремели победные салюты, но не все гитлеровцы с этим смирились. Вервольф пытался мстить оккупационным войскам и Егор занимался профилактикой, выявляя их лёжки с запасами оружия. Они предпочитали снайперские винтовки и мины. Могли навестить и немцев идущих на сотрудничество с комендатурой.

Действовать приходилось, в основном, в городских условиях, среди чужого, иноязычного населения. Разговорник и словарь поселились в его полевой сумке – скромных школьных знаний немецкого было явно недостаточно. Но постоянная практика давала результат. Приятнее всего было практиковаться с молодыми вдовушками, но много времени отнимала охота за малахольными сиротами-переростками и их матёрыми эсэсовскими наставниками.

Комендатуры обеспечивали комендантский час и патрулирование. СМЕРШ занимался зачистками. Действовали разбившись на оперативные тройки – так было удобнее. Проверяли любые развалины, чердаки и подвалы, промзоны и парки. И везде можно было нарваться на мину или засаду.

На сей раз обследовали заброшенную фабрику, сильно покоцаную бомбёжкой. Шли осторожно, остерегаясь растяжек и снайперского выстрела – всего можно было ожидать в таком месте.

У двери в большой корпус остановились. Егор крикнул по-немецки предложение всем выйти и в первую очередь женщинам и детям – хотя откуда им здесь взяться? Но формальность требовала. Захлестнул удавку на дверной ручке и, встав сбоку от проёма, дёрнул. Открыто и не заминировано. Бросил в помещение лимонку. Сразу после её взрыва, старшина скользнул на получетвереньках внутрь и влево. Егор повторил его маневр, но вправо. Младший сержант остался контролировать ситуацию снаружи.

Внутри был длинный коридор, хорошо освещённый через большие окна. Ничего подозрительного, что бы заслуживало немедленной очереди.

Егор крикнул сержанту: «Входи!» Оставив его у входа, двинулись вдоль стен – Егор у внутренней, старшина у наружной, подныривая под окна, чтобы не светиться снаружи.

Дойдя до двери, Жора лягнул её сбоку каблуком и тут же подбросил внутрь гранату. После взрыва ввинтился следом в нижнем уровне. Не зря извёл боеприпас – свежий трупак с MP-40.

Заглянувший старшина приказал сержанту: «Ракету!» и тот выскочил во двор, вытаскивая ракетницу.

Занятое небольшое помещение представляло собой род шлюзовой камеры с постом – в противоположной стене была солидная дверь и её успели запереть. Но, когда Егор покинул комнату, старшина умело метнул в стальную дверь противотанковую гранату. В пыли и дыму после её взрыва не видно было ни хрена, поэтому очередь пошла веером.

Пока Жора перезаряжался, отработал старшина. Когда дым рассеялся, предстало поле битвы – шестеро жмуров с автоматами и на дальних нарах один трясущийся «гитлерюгенд». «Ком, кляйне швайн!» – сказал ему Егор.

Ловушка для негодяев

Эмигрантское правительство Польши в Лондоне, прославившееся в основном тем, что сбежало из своей страны в 1939-м и спровоцировало изначально обречённое восстание в Варшаве – ради своих политических дивидендов, желало продемонстрировать неприязнь польского населения к советским оккупантам и неэффективность нового польского правительства во главе с коммунистами.

Для этого оно слало директивы Армии Крайовой с требованием ударить по Красной армии. Но изрядно пощипанные аковцы не рисковали связываться с боевыми советскими частями.

Поэтому, было решено избрать для атаки безоружную цель, а именно – эшелоны демобилизованных советских солдат, едущих на Родину из Германии. Под обстрелом они могли лишь прибавить ход, чтобы побыстрее проскочить опасный участок, так как опытные бойцы в них были не вооружены. А новая польская власть действительно была не способна охранять железные дороги на полной их протяжённости.

Товарищ Абакумов узнал об этих подлых акциях немедленно и приказал быстро провести операцию возмездия, которая надолго отобьёт желание у подлецов повторять такие выходки.

Срочно был подготовлен поезд-приманка замаскированный под эшелон с демобилизованными. Паровоз и теплушки были изукрашены соответствующими лозунгами, а железнодорожные станции получили информацию о его движении с соответствующей же литерой.

Но вместо безоружных дембелей в него погрузились до зубов вооружённые смершевцы. И теплушки были подготовлены особо – вдоль стенок их сложили мешки с песком на высоту сидящего человека. В некоторых из них, за закрытыми дверями, были оборудованы пулемётные гнёзда из таких же мешков.

Время следования через лесистые районы было выбрано ночное, а на крышах теплушек были установлены прожектора, прикрытые откидными портретами Сталина.

Капитан Егор Донсков взглянул на часы и сказал машинисту: «Ну, трогай помаленьку». И паровоз потащил состав с бокового пути сортировочной станции на восток – в сторону польской границы.

Короткая летняя ночь, одинокий фонарь паровоза, голос гармошки из открытой двери теплушки. Катят домой беспечные кацапы. Кто как доедет – польская рулетка покажет…

По лихой команде ротмистра разом ударило автоматическое оружие. А дальше всё пошло не так, как прежде. Локомотив начал тормозить, вспыхнули прожектора, слепя стрелков, затрещали в ответ пулеметы, взмыли в небо осветительные ракеты, заливая всю округу своим мертвенным светом. А за световой завесой выпрыгивали из теплушек безжалостные охотники, растекаясь по местности и стреляя по всему, что подаёт признаки жизни.

Ротмистр отдал команду на отход и ни одна команда в истории не выполнялась с большей охотой, чем эта и даже раньше, чем она прозвучала.

Но эти кацапские черти ломанулись в лес на плечах отступающих.

У немцев за всю войну в стреляющий лес рисковали соваться только специально обученные егеря и то только после тщательной разведки.

А с таким боёвники Армии Крайовой столкнулись впервые, да ещё и ночью!

Непреклонная решимость преследователей подавляла беглецов. Эти новые москальские дьяволы стреляли на слух и не мало так положили жолнежей, преследуя их с полкилометра, пока последние рыцари вольной Польши не разбежались веером.

Под утро, собираясь на лёжках, ошеломлённые боевики вместе подсчитывали тех, кого на их глазах убили, и вспоминали, кого последний раз видели живыми, по ходу вкуривая, что к железной дороге соваться теперь – смерть!

***

Когда к Егору на конспиративную квартиру привели телеграфиста с местной железнодорожной станции, замеченного в подозрительных связях, он поколачивал паршивца, рассказывая ему про Сибирь, пока тому не стало наплевать на великую Польшу от можа до можа и он не покаялся в излишней болтливости с неким Мареком и его квартирантом.

Наблюдая за квартирой Марека, Егор с удивлением признал в квартиранте своего старого знакомого – Анджея. «Вот не сидится тебе спокойно после войны, паразит», – подумал Жора и, отправив на чёрный ход старшину, а сержанта – под окна, сам позвонил в дверь.

Отпихнув назад открывшего ему Марека, он вошёл в гостиную, где за столом Анджей угощался трофейным шнапсом.

«Добрый день», – вежливо поздоровался с ним Жорж, взводя курок вальтера. Ротмистр дёрнулся за пистолетом, но тут же выронил его, получив пулю в руку. Но гордому польскому офицеру сдаться было невозможно и он выхватил левой рукой из кармана бриджей гранату, кольцо которой было привязано к ремню. «Мать твою!» – крикнул Егор и, толкнув на аковца хозяина, вылетел из комнаты. «Дурак упёртый!» – прокомментировал он взрыв.