Текст книги "Выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (2008—2012 годы). Сборник"

Приведенные нормативные положения корреспондируют пунктам 1.3 и 3.3 Европейской хартии о статусе судей от 10 июля 1998 года, характеризующим инстанцию, уполномоченную участвовать в решении вопроса о назначении на должность судьи, в том числе если процедура отбора судей предусматривает испытательный срок, как независимую от исполнительной и законодательной власти инстанцию, не менее половины членов которой составляют судьи и которая принимает решения, предполагающие обоснование предложений относительно как рекомендации на должность, так и отказа в рекомендации.

Наделяя квалификационные коллегии судей публично-правовыми полномочиями, осуществляя которые они участвуют в формировании судейского корпуса, федеральный законодатель преследовал цель обеспечения конституционно-правового статуса судей и выполнения задач, стоящих перед судебной властью. Тем самым предполагается, что квалификационные коллегии судей должны принимать законные, обоснованные и справедливые решения, которые соответствуют публичным интересам формирования судейского корпуса, отвечающего высоким профессиональным и нравственным требованиям, и что их неподотчетность в связи с принимаемыми решениями, включая заключения относительно рекомендации на должность судьи, не означает, что эти решения могут быть произвольными.

5. Как следует из статьи 119 Конституции Российской Федерации, профессиональным и иным требованиям, установленным для судей судов Российской Федерации федеральным законом, должен соответствовать и судья, трехлетний срок полномочий которого истекает и который претендует на должность судьи без ограничения срока полномочий. В таких случаях – исходя из правовой природы трехлетнего срока полномочий судьи как имеющего, по существу, значение предварительного испытательного срока – основанием для рекомендации или для отказа в рекомендации на должность судьи без ограничения срока полномочий фактически является не само по себе истечение первоначального срока полномочий конкретного судьи, а оценка его профессиональных и нравственных качеств. В силу этого при подаче заявления в соответствующую квалификационную коллегию судей наряду с документами об образовании, состоянии здоровья, доходах, как того требует статья 5 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», судья представляет характеристику, отражающую его деятельность по осуществлению правосудия, включая сведения о количестве рассмотренных за три года дел и качестве принятых решений.

По результатам рассмотрения представленных материалов квалификационная коллегия судей с соблюдением требований пункта 1 статьи 23 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» в процедуре голосования принимает мотивированное решение о рекомендации или об отказе в рекомендации на должность судьи без ограничения срока полномочий (пункт 8 статьи 5 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», пункт 2 статьи 19 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации»). При этом, как установлено в Положении о порядке работы квалификационных коллегий судей, она не вправе руководствоваться предположительной, непроверенной или недостоверной информацией (пункт 2 статьи 19, пункты 11 и 12 статьи 21).

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации отказ в представлении для назначения судьи на должность без ограничения срока полномочий должен мотивироваться объективными обстоятельствами, которые препятствуют такому назначению и которые, соответственно, были выявлены в течение трехлетнего срока осуществления полномочий впервые назначенным судьей, а значит, отрицательное заключение квалификационной коллегии судей не может быть произвольным и необоснованным, т. е. в нем должны быть указаны причины и основания, которые могут быть в дальнейшем проверены судом по существу (Постановление от 28 февраля 2008 года № 3-П, определения от 1 декабря 1999 года № 210-О, от 19 апреля 2000 года № 87-О, от 21 декабря 2000 года № 272-O, от 5 октября 2001 года № 199-О, от 12 июля 2006 года № 263-О и др.).

Учитывая приведенную правовую позицию Конституционного Суда Российской Федерации, голосование членов квалификационной коллегии судей, будучи процедурной формой принятия решения относительно рекомендации на должность судьи без ограничения срока полномочий, вместе с тем не может не основываться на всесторонней оценке профессиональных и нравственных качеств кандидата и, следовательно, не может быть немотивированным. Необходимость отражения в решении не только результатов голосования членов квалификационной коллегии судей, но и причин, препятствующих назначению судьи на должность, вытекает и из положения пункта 8 статьи 5 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», закрепляющего в порядке конкретизации статьи 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации право на обжалование в суд решений квалификационных коллегий судей об отказе в рекомендации на должность судьи как в связи с нарушением порядка отбора претендентов на должность судьи, так и по существу решения. Иное превращало бы конституционное право на судебную защиту в формальность, поскольку суд при рассмотрении соответствующей жалобы лишался бы возможности проверить обоснованность решения, оценить мотивы его принятия, без чего не могут быть обеспечены ни равенство перед законом и судом, ни самостоятельность судебной власти при осуществлении возложенной на нее функции правосудия.

6. Таким образом, положения пункта 8 статьи 5, пункта 6 статьи 6 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и пункта 1 статьи 23 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» – по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования – предполагают, что принимаемое квалификационной коллегией судей в процедуре голосования решение об отказе судье, первоначальный трехлетний срок полномочий которого истек, в рекомендации на ту же должность без ограничения срока полномочий должно быть мотивированным, т. е. содержать указание на причины, наличие которых препятствует его назначению на должность, что позволяет обеспечить судебную проверку законности и обоснованности данного решения по существу.

Иное не соответствовало бы требованию об установлении федеральным законом допустимых, согласующихся с закрепленным статьей 121 Конституции Российской Федерации принципом несменяемости судей, оснований отказа в рекомендации для назначения судьи по истечении первоначального трехлетнего срока полномочий на ту же должность без ограничения срока полномочий, фактически приводило бы к прекращению статуса судьи по произвольным мотивам, препятствовало бы – в нарушение статьи 19 Конституции Российской Федерации – доступу на равных условиях к осуществлению профессиональной деятельности судьи и в конечном счете не обеспечивало бы надлежащую реализацию принципов самостоятельности судебной власти и независимости судей (статьи 10 и 120 (часть 1) Конституции Российской Федерации).

Исходя из конституционной ответственности государства за формирование судейского корпуса, призванного осуществлять судебную власть самостоятельно и независимо, федеральный законодатель в целях совершенствования правового регулирования вправе в рамках своих дискреционных полномочий установить иной порядок назначения судей на должность без ограничения срока полномочий, основываясь при этом на требованиях Конституции Российской Федерации и с учетом правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, в том числе выраженных в настоящем Постановлении.

Исходя из изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 79 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации

постановил:

1. Признать положения пункта 8 статьи 5, пункта 6 статьи 6 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и пункта 1 статьи 23 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования эти положения предполагают, что принимаемое квалификационной коллегией судей в процедуре голосования решение об отказе судье, первоначальный трехлетний срок полномочий которого истек, в рекомендации на ту же должность без ограничения срока полномочий должно быть мотивированным, т. е. содержать указание на причины, наличие которых препятствует его назначению на должность судьи и которые, соответственно, могут стать предметом судебного контроля при проверке законности и обоснованности данного решения по существу. 13

2. В силу статьи 6 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» выявленный в настоящем Постановлении конституционно-правовой смысл положений пункта 8 статьи 5, пункта 6 статьи 6 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и пункта 1 статьи 23 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

3. Правоприменительные решения, принятые в отношении гражданина Рагозина Владимира Николаевича на основании положений пункта 8 статьи 5, пункта 6 статьи 6 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» и пункта 1 статьи 23 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении, подлежат пересмотру в обычном порядке, если для этого нет иных препятствий.

4. Настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

5. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Конституционный Суд Российской Федерации

Дело о проверке конституционности ряда положений статей 24.5, 27.1, 27.3, 27.5 и 30.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан М.Ю. Карелина, В.К. Рогожкина и М.В. Филандрова

Выступление полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М.В. Кротова

21 апреля 2009 года

Глубокоуважаемый Высокий Суд!

Представленные заявителями материалы и сформулированные ими требования, как мы видим, имеют существенное различие. Объединяет их одна проблема, а именно, возможность возмещения ущерба, причиненного в рамках дела об административных правонарушениях. При этом необходимо уточнить, что речь идет не о действиях правоохранительных органов, совершенных за пределами полномочий, предоставленных законом, например, таких как, административное задержание сверх предусмотренного законом срока, несоразмерное применение физической силы при задержании и т. д. Такого рода действия могут быть проверены на соответствие их закону, а причиненный вред в соответствии с частью 2 статьи 27.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях подлежит возмещению в порядке, предусмотренном гражданским законодательством. К такому выводу пришел и Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 18 апреля 2006 года № 107-О.

Из материалов рассматриваемого дела следует, что Карелин Михаил Юрьевич просит:

признать пункт 1 статьи 1070 (в редакции ФЗ от 09.05.05 № 45-ФЗ) и статью 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации в той части, в какой они, по смыслу, придаваемому им судебной практикой, не распространяются на случаи причинения вреда (в том числе морального) в результате незаконного административного задержания, противоречащими Конституции Российской Федерации, ее статьям 2,18, 53, пункту 2 статьи 55;

признать абзацы 1, 3 части 1 статьи 27.1, абзацы 1, 2 части 1 статьи 27.3, часть 3 статьи 27.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в той части, в какой они, по смыслу, придаваемому им судебной практикой, позволяют считать законным и обоснованным административное задержание лица, производство по административному делу, в отношении которого впоследствии было прекращено решением суда в связи с отсутствием в действиях этого лица состава вменяемого ему в вину административного правонарушения либо в связи с отсутствием события вменяемого лицу в вину административного правонарушения и истечения сроков давности привлечения к административной ответственности, противоречащими Конституции Российской Федерации, ее статьям 2,18, пункту 1 статьи 22, статье 53, пунктам 2, 3 статьи 55;

признать статью 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в той части, в какой она, по смыслу, придаваемому ей судебной практикой, не признает в качестве допустимых доказательств, подтверждающих характер, вид и степень причиненного физическому лицу административным задержанием морального вреда, объяснения этого лица, изложенные в исковых и иных, адресованных суду, заявлениях и данные в ходе судебного разбирательства, противоречащей Конституции Российской Федерации, ее статьям 2, 18, 53, пунктам 2, 3 статьи 55.

Рогожкин Владимир Александрович оспаривает конституционность пункта 6 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ, поскольку по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, он исключает возможность рассмотрения административного дела по существу, если истек срок привлечения к административной ответственности. В связи с этим он считает положение Закона противоречащим Конституции Российской Федерации, а именно статьям 2, 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 49.

Филандров Максим Владимирович просит признать положение пункта 3 части 1 статьи 30.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в системной взаимосвязи с пунктом 6 части 1 статьи 24.5 того же Кодекса, как безусловно обязывающее суд, рассматривающий жалобу на постановление по делу об административном правонарушении, в случае истечения срока давности привлечения к административной ответственности прекратить производство по делу об административном правонарушении, несмотря на возражение лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, и его требование рассмотреть дело по существу, не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее статьям 46 (часть 2) и 52 (второе предложение).

Обоснованы ли выводы заявителей о противоречии нормам Конституции Российской Федерации оспариваемых ими норм?

Конституционность положений пункта 1 статьи 1070 и статьи 1100 Гражданского кодекса подвергается сомнению связи с тем, что они, по мнению заявителя, содержат пробельность, поскольку не предусматривают возмещения вреда, причиненного в результате незаконного административного задержания.

Полагаю, что согласиться с таким доводом нельзя.

В соответствии со статьей 53 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Развитие этого конституционного принципа отражено в нормах Гражданского кодекса РФ, его статьях 16, 1069–1071.

Общие основания ответственности за причинение вреда установлены статьей 1064 Гражданского кодекса.

Кодекс об административных правонарушениях (пункт 2 статьи 27.1), предусматривая возмещение вреда, причиненного незаконным применением мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении, так же отсылает к порядку возмещения, предусмотренному гражданским законодательством.

В свою очередь, статья 1069 ГК РФ формулирует обязательства по возмещению вреда, причиненного органами власти. Эта статья устанавливает общие условия ответственности за незаконные действия (бездействие) любых государственных и муниципальных органов либо должностных лиц этих органов.

Одним из условий или основанием для возмещения вреда является вина таких органов либо должностных лиц этих органов. Наличие вины – общий и общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т. е. закреплено непосредственно, констатировал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 25 января 2001 гола № 1-П.

Исходя из этого в гражданском законодательстве предусмотрены субъективные основания ответственности за причиненный вред, а для случаев, когда таким основанием является вина, решен вопрос о бремени ее доказывания.

Статья 1070 ГК РФ представляет собой развитие положений статьи 1069 ГК РФ и содержит нормы, которые можно рассматривать как специальные по отношению к общей норме, установленной статьей 1069 ГК РФ. Статья 1070 ГК РФ содержит специальный состав, специальные презумпции и рассчитана на особые случаи причинения вреда незаконными действиями органов власти и их должностных лиц гражданину.

Нетрудно предположить, что в ней сфокусировано внимание на тех ситуациях, в которых положение гражданина наиболее уязвимо и, соответственно, риск причинения вреда органами власти и их должностными лицами наиболее велик. Исторически речь идет только о процедуре уголовно-правового преследования. Потом туда были добавлены отдельные обстоятельства, связанные с административным производством. Но изначально речь шла об уголовном преследовании, когда возможность установления фактов, обстоятельств ставится под сомнение, когда необходимо оценить все эти обстоятельства с точки зрения факта совершения преступления. И, действительно, риск возмещения вреда повышается, и вина должностных лиц, которые расследуют уголовное преступление, действительно необычайно сложна для установления – дознавателя, следователя, который имеет доказательство совершения преступления этим лицом, применяет к нему меры принуждения, потом оказывается, что этого обстоятельства нет. И единственным обстоятельством, которое исключало ответственность по статье 1070, как это было предусмотрено Указом Президиума Верховного Совета, был самооговор.

Итак, статья 1069 – общий деликт за вред, причиненный актом власти, а статья 1070 – специальный деликт, исключение из общего правила. Можно ли расширительно толковать исключение из общего правила? Полагаю, что нет.

В пункте 1 статьи 1070 ГК РФ содержится исчерпывающий перечень органов государственной власти (дознания, предварительного следствия, прокуратуры, суда), а также исчерпывающий перечень их незаконных действий, являющихся причиной вреда. Действия квалифицируются как незаконное осуждение, незаконное привлечение к уголовной ответственности, незаконное применение в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконное привлечение к административной ответственности в виде административного ареста гражданина, а также незаконное привлечение к административной ответственности в виде приостановления деятельности юридического лица. Расширенному толкованию правоприменителями этот перечень не подлежит. Дополнить его, как и установить вправе лишь законодатель в целях обеспечения общеправового принципа справедливости и достижения баланса конституционно защищаемых ценностей и целей. К такому выводу пришел Конституционный Суд Российской Федерации в уже названном Постановлении от 25 января 2005 года № 1-П.

Для перечисленных в статье специальных деликтов устанавливается ответственность независимо от вины причинителя вреда. Все остальные случаи причинения вреда гражданину или юридическому лицу в результате незаконной деятельности перечисленных органов согласно пункту 2 статьи 1070 подлежат регулированию на основании положений статьи 1069 ГК, которая опирается на общий состав, устанавливающий ответственность за виновные действия.

В связи с этим противоречий между положениями пункта 1 статьи 1070 ГК РФ и нормами Конституции Российской Федерации не усматривается, поскольку они никоим образом не ограничивают право гражданина на возмещение вреда, причиненного применением в отношении него административного задержания. Вред, причиненный органами власти либо их должностными лицами, подлежит возмещению в любом случае. Только в одних случаях требуется наличие вины причинителя вреда (статья 1069 и пункт 2 статьи 1070), а в других – независимо от вины (пункт 1 статьи 1070).

Что касается статьи 1100 ГК РФ, о которой идет речь в жалобе Карелина М.Ю., то в ней названы основания, когда компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда. Перечень таких оснований не является закрытым. Таким образом, может быть компенсирован моральный вред и в иных случаях, установленных законом.

Следовательно, возможность компенсации морального вреда в порядке предусмотренном статьей 1100 ГК РФ зависит напрямую – установлены ли они законом. Перечень оснований компенсации морального вреда независимо от вины причинителя вреда не совпадает с перечнем оснований перечисленных в пункте 1 статьи 1070 ГК РФ. Фактически норма статьи 1100 ГК РФ является отсылочной. Компенсация морального вреда определяется статьей 151 ГК РФ, которая предусматривает, что если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В деле гражданина Филандрова М.В. были обстоятельства и к тому имелись основания для возмещения морального вреда по статьи 151, которыми заявитель не воспользовался.

При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред. Цель компенсации вреда не компенсировать денежные потери потерпевшего, а загладить моральный вред.

В соответствии с действующим законодательством одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда является вина причинителя вреда.

Судебная практика по применению этих норм сформирована в Постановлении Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» (в ред. ПП ВС РФ от 6 февраля 2007 г. № 6). В пункте 1 этого документа сказано, что суду следует также устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора.

Полагаем, что нет оснований говорить о наличии неопределенности в конституционности статьи 1100 ГК РФ.

Можно отметить, что проблема, обозначенная заявителем, может быть разрешена путем концептуальных изменений в Кодекс об административных правонарушениях и внесения дополнений в Гражданский кодекс Российской Федерации в части расширения оснований, устанавливающих право на возмещение вреда и компенсацию морального ущерба.

Однако надо, наверное, оценить, есть ли для этого необходимые основания, финансовая обеспеченность государства и необходимость перейти к такому способу возмещения вреда, который предусматривает статья 1070.

Я полагаю, что надо говорить о том, что исключением из общего права специальный деликт статьи 1070 не должен расширяться в зависимости от того, что это упрощает гражданам взаимоотношения с государством. Тогда мы ставим на другую чашу весов проблему: что государственный орган, который действует в соответствии с правилами, в соответствии с действующим законодательством, не может доказать отсутствие вины своих сотрудников, что с их стороны полностью было соблюдено действующее законодательство, они действовали в пределах своих полномочий, и вред был причинен правомерно.

Гражданином Карелиным М.Ю. оспаривается и конституционность статьи 60 ГПК РФ, о допустимости доказательств, в соответствии с которой обстоятельства дела, которые в соответствии с законом должны быть подтверждены определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться никакими другими доказательствами.

По этому поводу следует заметить, что в действующем законодательстве нет запрета на использование такого вида доказательств, как объяснение сторон по делу, на что ссылается заявитель. Реализация предусмотренных оспариваемой нормой правомочий по оценке доказательств, в том числе решение вопроса об их допустимости, вытекает из принципа самостоятельности судебной власти и является одним из проявлений дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия. Следовательно, сама по себе оспариваемая норма не может рассматриваться как нарушающая конституционные права и свободы заявителя. Нормы главы 6 УПК РФ, посвященные доказательствам и доказыванию не исключают доказательства, полученные из объяснений сторон (статья 55). Из приложенных к жалобе решений не следует, что статья 60 ГПК РФ была применена в его деле по иску о компенсации морального вреда.

Следовательно, в части проверки конституционности статьи 60 ГПК РФ рассмотрение дела следует прекратить.

Что касается положений части 1 статьи 27.1, части 1 статьи 27.3, части 3 статьи 27.5 Кодекса об административных правонарушениях, предусматривающих применение мер обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, таких как административное задержание, конституционность которых подвергается заявителями сомнению, в том плане, что, якобы, эти нормы позволяют считать законным и обоснованным административное задержание лица, в отношении которого по решению суда производство по административному делу было прекращено, то необходимо отметить следующее.

Факт законности или незаконности задержания лица может быть установлен только в ходе судебного разбирательства. При этом отмена постановления и прекращение производства по делу об административном правонарушении сами по себе не могут являться основаниями для признания незаконными факта административного задержания. Федеральный законодатель не связывает напрямую признание применения мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении незаконным с результатами рассмотрения дела об административном правонарушении, независимо от того, установлены ли в результате рассмотрения дела события и состав административного правонарушения или нет.

Квалифицирующим признаком для определения законности примененных мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении должно выступать не итоговое решение по делу, а наличие реальной необходимости их применения в рамках дела об административном правонарушении.

Как уже было сказано, административное законодательство предоставляет гарантию судебной защиты нарушенного права путем возмещения вреда, причиненного незаконным применением мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении, в порядке, предусмотренном гражданским законодательством.

Кроме того, федеральное законодательство предусматривает и другие способы оспаривания законности применения таких мер, предоставляя лицу возможность выбора того или иного процессуального порядка в зависимости от вида субъекта административного правонарушения, особенностей производства по делу об административном правонарушении и ряда других факторов.

Следует обратить внимание, что при рассмотрении дела об административном правонарушении суд, а также вышестоящий суд, обязаны выяснить все обстоятельства по делу об административном правонарушении предусмотренные статьями глав 26 и 36 КоАП РФ, в том числе проверить законность применения мер обеспечения производства по делу, протоколы об этих мерах, которые являются одним из средств доказывания по делу.

Что касается рассматриваемой нами меры обеспечения производства по делу – административного задержания, то оно является кратковременным ограничением свободы физического лица (часть 1 статьи 27.3 КоАП РФ). Сроки административного задержания установлены статьей 27.5 КоАП РФ. По общему правилу срок административного задержания не должен превышать 3 часа (часть 1 статьи 27 КоАП РФ). Исключение составляют случаи, указанные в части 2 и 3 статьи 27.5 КоАП РФ, предусматривающие возможность задержания до 48 часов.

Административное задержание может быть применено только в исключительных случаях, и данная мера должна соизмеряться со степенью правонарушения, быть законной и обоснованной.

Поэтому должностное лицо, осуществляющее производство по делу об административном правонарушении, не вправе произвольно оценивать условия и основания для применения мер обеспечения. Дискреционные полномочия по применению данных мер ограничены целью их применения, а также необходимостью соблюдения конституционных требований соразмерности и индивидуализации мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении, обязывающих должностных лиц учитывать данные, характеризующие лицо, в отношении которого они применяются, характер совершенного правонарушения, в связи с которым они применяются, вид и размер административного наказания, который может быть применен за данный вид правонарушения, и.т.п.

Несоблюдение этих и других требований, в том числе, об исключительном характере отдельных мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении (часть 1 статьи 27.3 КоАП РФ) также может свидетельствовать о незаконности применения мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении.