Текст книги "Выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (2012–2015 годы). Сборник"

Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что данное решение вступает в силу в общем порядке, предусмотренном статьей 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», т. е. немедленно после провозглашения (часть первая) и действует непосредственно (часть вторая), а выявленный в нем конституционно-правовой смысл положений пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 АПК Российской Федерации применительно к разъяснениям, данным в пункте 5.1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12 марта 2007 года № 17 (в редакции постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2008 года № 14), является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

Кроме того, Конституционный Суд Российской Федерации, сославшись на правовую позицию, изложенную им в постановлении от 16 июня 1998 года № 19-П, подчеркнул, что разъяснения, даваемые Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации по вопросам судебной практики, не могут рассматриваться в качестве официального акта, выявляющего конституционно-правовой смысл закона, т. е., по сути, подтверждающего его конституционность или констатирующего неконституционность, и что адекватным средством для разрешения такого вопроса, возникающего в связи с неконституционным истолкованием закона в правоприменительной практике, является – в силу статей 118 и 125 Конституции Российской Федерации – конституционное судопроизводство.

Таким образом, с момента вступления в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 21 января 2010 года № 1-П (т. е. с момента его провозглашения), повлекшего в том числе принятие Федерального закона от 23 декабря 2010 года № 379-ФЗ, которым в арбитражное процессуальное законодательство был внесен ряд изменений, положения статей 311 и 312 АПК Российской Федерации подлежат истолкованию и применению арбитражными судами только в выявленном Конституционным Судом Российской Федерации конституционно-правовом смысле, независимо от времени принятия Пленумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации или Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации постановлений, содержащих правовые позиции, выступающие основаниями пересмотра судебных актов.

Как следует из представленных заявителем по настоящему делу документов, Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации в постановлении от 21 декабря 2010 года – исходя из того, что постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 января 2010 года № 1-П вступило в силу после принятия Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации постановления от 9 апреля 2009 года № 16318/08, содержащего правовую позицию о возможности пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам решения арбитражного суда, расходящуюся с позицией Конституционного Суда Российской Федерации, – указал нижестоящим судебным инстанциям на недопустимость применения данного постановления Конституционного Суда Российской Федерации арбитражными судами апелляционной и кассационной инстанций при пересмотре решения Арбитражного суда города Москвы от 9 апреля 2009 года.

Между тем суды общей юрисдикции и арбитражные суды, независимо от того, в какой процессуальной стадии находится на рассмотрении конкретное дело, с момента вступления в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации, содержащего конституционно-правовое истолкование нормы (примененной или подлежащей применению в данном деле), опровергающее прежнее ее истолкование, в том числе приданное ей разъяснениями высших судебных инстанций, не вправе не исполнять постановление Конституционного Суда Российской Федерации, – иное означало бы неисполнение требований Конституции Российской Федерации и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».

Указание в судебном акте (в том числе акте Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации) на недопустимость применения в деле заявителя правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации ввиду наличия принятого ранее постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по делу со схожими фактическими обстоятельствами на основании нормы права в истолковании, расходящемся с позицией Конституционного Суда Российской Федерации, означает – в нарушение положений Конституции Российской Федерации о статусе Конституционного Суда Российской Федерации и юридической силе его решений и природе принимаемых по конкретным делам судебных актов высших судебных инстанций в системе судов общей юрисдикции и в системе арбитражных судов (статья 118, часть 2; статья 125, части 4 и 6; статьи 126 и 127) – неисполнение решения Конституционного Суда Российской Федерации, что объективно создает препятствия для обеспечения верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации, в том числе ее положений, составляющих основы конституционного строя Российской Федерации, на всей территории Российской Федерации.

Применяя закон или его отдельные положения в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в результате конституционного судопроизводства, суды фактически настаивают на истолковании нормы, придающем ей иной смысл, нежели выявленный в результате проверки в конституционном судопроизводстве, т. е. не соответствующий Конституции Российской Федерации, чего они в силу статьи 125 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 118 (часть 2), 126 и 127 делать не вправе. В результате нарушаются не только конституционные прерогативы Конституционного Суда Российской Федерации, но и, в конечном счете, гарантированное Конституцией Российской Федерации право каждого на судебную защиту, которое по своему содержанию, как следует из закрепляющей его статьи 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с предписаниями ее статей 118 (часть 2), 125 (части 4 и 6), 126 и 127, предполагает, что юридическая сила решения Конституционного Суда Российской Федерации, вынесенного по жалобе гражданина или объединения граждан, в случае, когда их конституционные права и свободы нарушаются законом, примененным в конкретном деле судом, не может быть преодолена ни одним другим судом.

Таким образом, положение части первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» о юридической силе постановления Конституционного Суда Российской Федерации в истолковании, данном Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, – как позволяющее арбитражным судам при рассмотрении дел после вступления в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации (в том числе дел, возбужденных до вступления в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации) руководствоваться нормативным правовым актом или отдельными его положениями, признанными этим постановлением Конституционного Суда Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, или применять нормативный правовой акт или отдельные его положения (в том числе в истолковании, приданном им высшими судебными инстанциями) вопреки их конституционно-правовому смыслу, выявленному в этом постановлении Конституционного Суда Российской Федерации, – приводит к нарушению гарантий конституционного права на судебную защиту, как они закреплены Конституцией Российской Федерации, ее статьей 46 (части 1 и 2) во взаимосвязи со статьями 118 (часть 2), 125 (части 4 и 6), 126 и 127.

Исходя из изложенного и руководствуясь статьей 125 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации, статьей 6, частью второй статьи 71, статьями 72, 74, 75, 78, 79 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации постановил:

1. Признать соответствующим Конституции Российской Федерации положение части первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» о юридической силе постановления Конституционного Суда Российской Федерации, которым нормативный правовой акт или отдельные его положения признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации либо в котором выявлен конституционно-правовой смысл нормативного правового акта или отдельных его положений, как не допускающее с момента вступления в силу такого постановления Конституционного Суда Российской Федерации применение либо реализацию каким-либо иным способом нормативного правового акта или отдельных его положений, признанных этим постановлением Конституционного Суда Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, равно как и применение либо реализацию каким-либо иным способом нормативного правового акта или отдельных его положений в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации в этом постановлении, в том числе не позволяющее судам общей юрисдикции, арбитражным судам при рассмотрении дел после вступления в силу постановления Конституционного Суда Российской Федерации (включая дела, возбужденные до вступления в силу этого постановления Конституционного Суда Российской Федерации) руководствоваться нормативным правовым актом или отдельными его положениями, признанными этим постановлением Конституционного Суда Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, либо применять нормативный правовой акт или отдельные его положения в истолковании (в том числе приданном им высшими судебными инстанциями), расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации в этом постановлении.

2. В силу статей 15 (части 1 и 2), 18, 46 (части 1 и 2), 118 (часть 2), 120, 125 (части 4 и 6), 126 и 127 Конституции Российской Федерации и основанных на них правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации недопустимо применение (в том числе высшими инстанциями судов общей юрисдикции и арбитражных судов) положения части первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» в любом ином истолковании, отличном от данного Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем постановлении.

3. Судебные акты по делу ОАО «Акционерная компания трубопроводного транспорта нефтепродуктов «Транснефтепродукт», в которых положение части первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» было применено в истолковании, данном Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, подлежат пересмотру в установленном порядке.

4. Настоящее постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после провозглашения, действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами.

5. Настоящее постановление подлежит незамедлительному опубликованию в «Российской газете» и «Собрании законодательства Российской Федерации». Постановление должно быть опубликовано также в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации».

Конституционный Суд Российской Федерации

Дело о проверке конституционности положений пункта 7 статьи 20 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», пункта 1 статьи 10, пункта 1 статьи 16, пункта 1 статьи 29.1 и пунктов 1 и 3 статьи 30 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки И. Ю. Фроловой

Выступление полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова (16 октября 2012 года)

Глубокоуважаемый Высокий Суд!

Рассматриваемая сегодня жалоба гражданки Фроловой Ирины Юрьевны, обратившейся в Конституционный Суд Российской Федерации за защитой нарушенных ее конституционных прав и прав ее несовершеннолетних детей положениями Федеральных законов «О статусе судей в Российской Федерации» и «О трудовых пенсиях в Российской Федерации», имеет несколько необычных аспектов, на которые я хотел бы обратить Ваше внимание.

Во-первых, это то, что Конституционный Суд Российской Федерации планировал рассмотреть данную жалобу без проведения слушания в соответствии с требованиями статьи 47.1 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», на что, как Вам известно, мы высказали возражения, поскольку не усмотрели аналогии оспариваемых норм нормам, ранее признанным не соответствующими Конституции Российской Федерации постановлениями Конституционного Суда Российской Федерации, сохраняющими силу.

Во-вторых, это касается уточнения предмета рассмотрения, обозначенного в жалобе, и фактически допустимого, поскольку Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам граждан проверяет конституционность закона, примененного в конкретном деле.

Из материалов дела следует, что правильность исчисления пенсии по случаю потери кормильца на основании Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» заявительницей в судебном порядке не оспаривалась. Иск ею предъявлялся лишь к Управлению судебного департамента Самарской области о признании прав на пенсионное обеспечение в связи с потерей кормильца – судьи в отставке. Поэтому нормы Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» не могут быть предметом рассмотрения по данной жалобе. Проверке на соответствие Конституции Российской Федерации может подлежать пункт 4 статьи 20 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», конституционность которого, на наш взгляд, сомнений не вызывает, да и к обстоятельствам, изложенным в жалобе, он фактически не имеет отношения.

Пункт 4 статьи 20 предусматривает в случае гибели (смерти) судьи ежемесячную выплату возмещения в размере заработной платы занимавшего должность судьи нетрудоспособным членам его семьи. (В случае с Фроловым А. И. – он находился в отставке.) Далее эта норма предусматривает, что указанный порядок распространяется и в случае гибели (смерти) пребывающего в отставке судьи. В этом случае членам семьи, находившимся на его иждивении, выплачивается возмещение исходя из размера назначенного судье пожизненного содержания. В случае с Фроловым А. И., к сожалению, 20 лет необходимого стажа работы судьей не оказалось для назначения ему в соответствии с пунктом 5 статьи 15 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» пожизненного содержания.

Кроме того, пунктом 7 статьи 20 оспариваемой нормы установлено, что вышеназванные правила пункта 4 не применяются, если в предусмотренном законом порядке будет установлено, что причинение вреда судье и членам его семьи не связано со служебной деятельностью судьи.

Из материалов дела видно, что заявительница не обращалась в суд за установлением факта причинной связи смерти мужа с его служебной деятельностью в должности судьи. Поэтому для проверки конституционности пункта 7 статьи 20 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» имеются лишь формальные основания, поскольку заявительница оспаривала в суде отказ в назначении ежемесячного содержания.

В то же время изучение материалов дела позволяет сделать вывод о том, что реально существует законодательный пробел в пенсионном обеспечении как самих судей, так и членов семьи погибшего (умершего) судьи по причинам, не связанным с исполнением обязанностей судьи и, в частности, в первом случае из-за отсутствия норм о порядке взимания страховых взносов с судей в период исполнения ими своих обязанностей (на них не распространяется обязательное пенсионное страхование), во втором – из-за отсутствия законодательного регулирования.

Восполнение же имеющегося пробела относится к компетенции законодателя, а не Конституционного Суда Российской Федерации.

Обозначенная проблема возникла не сегодня. Она известна на протяжении уже лет пятнадцати. Еще в постановлении VI Всероссийского съезда судей (2 декабря 2004 года) отмечалось, что «до настоящего времени не решены вопросы социально-правовой защиты судей. Согласно законодательству после смерти судьи (судьи в отставке) прекращается выплата заработной платы (пожизненного содержания), что ставит членов семьи, находившихся на его иждивении, в сложное материальное положение». И мы знаем, что органы судейского сообщества совместно с Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации и Верховным Судом Российской Федерации пытаются восполнить законодательный пробел в пенсионном обеспечении граждан, осуществлявших полномочия судей (соответствующие законопроекты в деле имеются). Однако в них речь идет о пенсиях по старости и инвалидности лиц, работавших судьями. О пенсиях по случаю потери кормильца – судьи (работавшего судьей) в них ничего не сказано. А ведь правовой статус членов семьи умершего кормильца производен от его статуса, в данном случае – статуса судьи. Но это, опять же, дело законодателя, а не Конституционного Суда.

Поэтому мы сегодня можем лишь еще раз обсудить имеющуюся проблему, учитывая при этом высокий статус судьи в Российской Федерации, конституционные гарантии его социальной защиты. Но признать оспариваемые заявительницей нормы федерального законодательства не соответствующими Конституции Российской Федерации нет оснований, как и не видится возможности решением Конституционного Суда Российской Федерации обязать государственные органы выплачивать заявительнице и ее детям материальное обеспечение как семье умершего судьи. Для этого требуется законодательное решение.

В то же время следует констатировать, что права заявительницы и ее несовершеннолетних детей на пенсионное обеспечение по случаю потери кормильца не нарушены.

Фроловой И. Ю. назначена трудовая пенсия по случаю потери кормильца в соответствии с Федеральным законом от 17 декабря 2001 года «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» с учетом стажа и заработка умершего кормильца, имеющихся до работы судьей, в размере 2 682 руб. 62 коп. Ее дочери – социальная пенсия по случаю потери кормильца в соответствии с Федеральным законом «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации» в размере 3 626 руб. 71 коп. В соответствии с этим же Законом назначена социальная пенсия по инвалидности сыну-инвалиду с детства в размере 7 253 руб.43 коп.

Заявительница просила назначить пенсии ей и ее детям с учетом содержания ее мужа-судьи. Однако, если мы обратимся к нормативным актам, устанавливающим пенсии по случаю потери кормильца за умершего (погибшего) судью Конституционного Суда Российской Федерации, а также депутата Государственной Думы или члена Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, то увидим, что пенсия по случаю потери кормильца этих лиц, наделенных особым статусом, установлена в процентном отношении не к их заработку (содержанию), а к размеру социальной пенсии, предусмотренной подпунктом 1 пункта 1 статьи 18 Федерального закона от 15 декабря 2001 года № 166-ФЗ «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации». Каждому нетрудоспособному члену семьи, находившемуся на иждивении умершего, назначается 165 % от размера социальной пенсии, с последующей индексацией в соответствии с законодательством Российской Федерации³⁷.

В то же время Федеральный конституционный закон от 23 июня 1999 года «О военных судах в Российской Федерации» предусматривает, что в случае гибели (смерти) судьи военного суда или судьи Военной коллегии (в том числе судьи, пребывающего в отставке) не в связи с его служебной деятельностью нетрудоспособным членам его семьи, находившимся на его иждивении, по их выбору органами, осуществляющими пенсионное обеспечение судей или военнослужащих, выплачивается пенсия, которая могла быть назначена судье военного суда или судье Военной коллегии по основаниям, установленным настоящим Федеральным конституционным законом, Законом Российской Федерации «О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей» или Законом Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации».

Опять же мы видим, что речь идет о пенсии, а не о содержании, получаемом самим судьей за время работы.

Поэтому вряд ли можно установить иное исчисление пенсии по случаю потери кормильца членам семьи умершего (погибшего) федерального или мирового судьи. Тем более что другое исчисление (скажем, с учетом стажа работы судьи и его денежного содержания) потребует установления порядка преобразования приобретенных пенсионных прав в расчетный капитал за период, когда на судей не распространялось обязательное пенсионное страхование.

Нельзя не упомянуть, что ранее уже вносились законопроекты, в том числе Верховным Судом Российской Федерации, Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации и Судебным департаментом при Верховном Суде Российской Федерации, в которых предлагалось распространить предусмотренный пунктом 4 статьи 20 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» порядок выплаты денежного содержания на всех членов семьи, находившихся на иждивении независимо от причины гибели (смерти) судьи. Они были отклонены законодателем в 1999, 2004 и 2009 годах.

Таким образом, можно сделать вывод, что требования Фроловой И. Ю. об исчислении пенсии за умершего кормильца-судью, исходя из его денежного содержания являются необоснованными.

В пункте 4 статьи 20 Закона «О статусе судей в Российской Федерации» законодатель фактически предусмотрел условие для применения повышенных социальных гарантий, установленных с учетом особого правового статуса судей и характера их деятельности по осуществлению правосудия, предполагающее предоставление более высоких мер государственной защиты, в том числе и социальных, при наличии угрозы посягательства на их жизнь и здоровье с целью воспрепятствовать законной профессиональной деятельности либо из мести за такую деятельность.

С учетом особого правового статуса судей Российской Федерации, характера их деятельности по осуществлению правосудия, предполагающего предоставление им повышенных социальных гарантий, в пунктах 2, 3, 4, 5 статьи 20 Закона Российской Федерации предусматривается, что жизнь, здоровье и имущество судьи подлежат обязательному государственному страхованию за счет средств федерального бюджета.

В указанных пунктах данной статьи перечислены страховые случаи, при наступлении которых у страховщика возникает обязанность выплатить судье страховое возмещение, а также предусмотрено, что в случае причинения судье увечья или иного повреждения здоровья, исключающих дальнейшую возможность заниматься профессиональной деятельностью, ему ежемесячно выплачивается возмещение в виде заработной платы занимающего соответствующую должность судьи.

В этой же статье установлен порядок ежемесячно выплачиваемого возмещения в размере заработной платы занимающего соответствующую должность судьи в случае гибели (смерти) судьи нетрудоспособным членам его семьи, а также установлено, что ущерб, причиненный уничтожением или повреждением имущества, принадлежащего судье или членам его семьи, подлежит возмещению ему или членам его семьи в полном объеме.

При этом, как мы уже отмечали, в пункте 7 статьи 20 Закона Российской Федерации определено, что правила, содержащиеся в пунктах 2, 3, 4 и 5 данной статьи, не применяются, если в предусмотренном законом порядке будет установлено, что причинение вреда судье и членам его семьи не связано со служебной деятельностью судьи.

Как указывалось Конституционным Судом Российской Федерации в Определении от 5 июля 2005 г. № 329-О, такие особенности правового регулирования условий выплаты названных страховых сумм судьям Российской Федерации, то есть предоставление им повышенных гарантий социальной защиты в случаях, исключающих дальнейшую возможность заниматься профессиональной деятельностью, в связи с их служебной деятельностью не могут расцениваться как не согласующиеся с предписаниями статьи 17 Конституции Российской Федерации, а также ее статьи 19 Конституции Российской Федерации, провозглашающей равенство всех перед законом и судом, поскольку государство вправе устанавливать разные условия государственного личного страхования при наступлении различных страховых случаев.

Следует также отметить, что в статье 39 Конституции Российской Федерации устанавливается только право граждан на социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей и в иных случаях, установленных законом.

Таким образом, Конституция Российской Федерации, гарантируя право граждан на получение социального обеспечения, в том числе и в случае потери кормильца, не устанавливает вид и способ такого обеспечения.

Следовательно оспариваемые заявительницей нормы пункта 7 статьи 20 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» не противоречат Конституции Российской Федерации и не нарушают права семьи умершего кормильца-судьи на социальное обеспечение.

Еще хочу обратить Ваше внимание на следующий момент. В связи с тем, что порядок назначения пенсии за умершего кормильца-судью, смерть (гибель) которого не связана с исполнением обязанностей судьи, не урегулирован, Конституционный Суд Российской Федерации, как уже было отмечено мною ранее, может обязать законодателя восполнить этот пробел.

Вместе с тем, Конституционный Суд Российской Федерации вряд ли имеет право обязывать правоприменительные органы пересматривать дело заявителя с учетом вновь принятого закона, устанавливающего вышеназванный порядок, поскольку это будет рассматриваться как придание обратной силы еще не принятому закону.

Еще раз хочу подчеркнуть, в данном случае перед нами стоит вопрос не столько о конституционности нормы, законодательный пробел существует, и он очевиден, сколько о том, что Конституционному Суду предлагается подтолкнуть законодателя к решению данного вопроса, что тоже, на мой взгляд, выходит за пределы данной жалобы.

Спасибо.

Конституционный Суд Российской Федерации.

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 19 ноября 2012 г. № 27-П

По делу о проверке конституционности положений пункта 7 статьи 20 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», пункта 1 статьи 10, пункта 1 статьи 16, пункта 1 статьи 29.1 и пунктов 1 и 3 статьи 30 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» в связи с жалобой гражданки И. Ю. Фроловой

Именем Российской Федерации

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В. Д. Зорькина, судей К. В. Арановского, А. И. Бойцова, Н. С. Бондаря, Г. А. Гаджиева, Ю. М. Данилова, Л. М. Жарковой, Г. А. Жилина, С. М. Казанцева, М. И. Клеандрова, С. Д. Князева, А. Н. Кокотова, Л. О. Красавчиковой, С. П. Маврина, Н. В. Мельникова, Ю. Д. Рудкина, Н. В. Селезнева, О. С. Хохряковой, В. Г. Ярославцева,

с участием полномочного представителя Государственной Думы в Конституционном Суде Российской Федерации Д. Ф. Вяткина, представителя Совета Федерации – доктора юридических наук А. С. Саломаткина, полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации М. В. Кротова,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями третьей и четвертой статьи 3, частью первой статьи 21, статьями 36, 74, 86, 96, 97 и 99 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»,

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности положений пункта 7 статьи 20 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», пункта 1 статьи 10, пункта 1 статьи 16, пункта 1 статьи 29.1 и пунктов 1 и 3 статьи 30 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации».

Поводом к рассмотрению дела явилась жалоба гражданки И. Ю. Фроловой. Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации оспариваемые в жалобе законоположения.

Заслушав сообщение судьи-докладчика М. И. Клеандрова, объяснения представителей стороны, издавшей и подписавшей оспариваемые акты, выступления приглашенных в заседание представителей: от Верховного Суда Российской Федерации – заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации В. Н. Соловьева, от Совета судей Российской Федерации – заместителя председателя Совета судей Российской Федерации – Д. А. Краснова, от Министерства юстиции Российской Федерации – М. А. Мельниковой, от Генерального прокурора Российской Федерации – Т. А. Васильевой, исследовав представленные документы и иные материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:

1. В соответствии со статьей 20 Закона Российской Федерации от 26 июня 1992 года № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» в случае гибели (смерти) судьи нетрудоспособным членам его семьи, находившимся на его иждивении, ежемесячно выплачивается возмещение в размере заработной платы занимающего соответствующую должность судьи за вычетом доли, приходившейся на самого судью, без зачета выплат по обязательному государственному страхованию, пенсии по случаю потери кормильца, а равно иных пенсий, заработков, стипендий и других доходов; указанный порядок выплаты применяется и в случае гибели (смерти) пребывавшего в отставке судьи, членам семьи которого, находившимся на его иждивении, ежемесячно выплачивается возмещение исходя из размера назначенного судье пожизненного содержания (пункт 4); названные правила не применяются, если в предусмотренном законом порядке будет установлено, что причинение вреда судье не связано с его служебной деятельностью (пункт 7).

Согласно пункту 1 статьи 10 Федерального закона от 17 декабря 2001 года № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» в страховой стаж включаются периоды работы и (или) иной деятельности, которые выполнялись на территории Российской Федерации гражданами Российской Федерации, застрахованными в соответствии с Федеральным законом «Об обязательном пенсионном страховании в Российской Федерации», при условии, что за эти периоды уплачивались страховые взносы в Пенсионный фонд Российской Федерации. Пункт 1 статьи 16 названного Федерального закона устанавливает порядок определения размера трудовой пенсии по случаю потери кормильца, пункт 1 его статьи 29.1 предусматривает порядок определения суммы расчетного пенсионного капитала застрахованного лица, с учетом которой исчисляется размер трудовой пенсии, а пункты 1 и 3 статьи 30 закрепляют порядок оценки пенсионных прав застрахованных лиц по состоянию на 1 января 2002 года путем их конвертации (преобразования) в расчетный пенсионный капитал и порядок определения в этих целях расчетного размера трудовой пенсии.