Текст книги "Прибалтийский фашизм: трагедия народов Прибалтики"

Эйнзатцгруппы и их добровольные помощники

Вслед за армейскими частями следовали эйнзатцкоманды. На территории Латвии в течение лета 1941 года действовали четыре эйнзатц– и зондеркоманды из состава эйнзатцгруппы «А» – зондеркоманда «1а», зондеркоманда «1b», эйнзатцкоманда «3» и эйнзатцкоманда «2».

Зондеркоманда «1а» проследовала через Лиепаю, Елгаву и Ригу, после чего действовала в Эстонии и в Псковской и Ленинградской областях⁵⁹⁷.

Зондеркоманда «1b», пройдя через Литву и Белоруссию, вступила в Даугавпилс 8 июля 1941 года, но через пять дней продолжила путь на восток. Она действовала в Псковской, Новгородской и Ленинградской областях, а затем вернулась в Минск, взяв на себя функции полиции безопасности в Белоруссии⁵⁹⁸.

Эйнзатцкоманда «3» с первых дней войны действовала преимущественно в Литве, но ее передовые отряды занимались организацией еврейских погромов и массовых казней также в Белоруссии и Латвии. Так, с 13 июля по 23 августа 1941 года одно из ее подразделений «работало» в Даугавпилсе (сменив зондеркоманду «1b») ⁵⁹⁹.

Эйнзатцкоманда «2», пройдя путь от литовского Шяуляя через Ригу до Гатчины в Ленинградской области, зимой 1941/42 года вновь вернулась в Ригу, где взяла на себя обязанности полиции безопасности во всей Латвии⁶⁰⁰. Ее первым командиром был Р. Батц, которого с 4 ноября 1941 года сменил оберштурмбаннфюрер СС д-р Э. Штраух, позже назначенный одновременно командиром полиции безопасности и СД в Латвии. (В начале декабря 1941 года Штраух был назначен командиром зондеркоманды «1b», действовавшей в Белоруссии, поэтому его сменил оберштурмбаннфюрер СД д-р Ф. Ланге, назначенный командиром эйнзатцкоманды «2» и начальником полиции безопасности и СД в Латвии.)

Политика германских властей с первых дней оккупации была такова: очистить «восточные оккупированные территории» от евреев и коммунистов должны сами жители этих территорий. Поэтому практические задачи эйнзатцгруппы «А», как следовало из отчета ее командира бригадефюрера Ф. Шталекера от 31 октября 1941 года, включали в себя агитацию местного населения за «сотрудничество с вермахтом, подстрекательство местного населения к еврейским погромам, массовое уничтожение евреев и коммунистов (с указанием цифровых данных), планомерное истребление душевнобольных, мероприятия по устрашению партизан и др. …Ввиду увеличения вверенной нам территории, а также большого количества задач, решаемых полицией безопасности, – докладывал он в Берлин, – мы с самого начала стремились к привлечению надежного населения к борьбе против вредителей в собственной стране, в первую очередь, против евреев и коммунистов. Кроме управления спонтанными акциями по самоочищению, мы заботились также о вовлечении надежных сил в работу по очистке, с тем, чтобы сделать их постоянными вспомогательными органами полиции безопасности»⁶⁰¹.

Почти дословно этот же тезис – с приказом «незаметно содействовать» еврейским погромам – был повторен в циркуляре Гейдриха от 2 июля 1941 года, который был разослан всем высшим фюрерам СС и полиции, прикомандированным к группам армий для управления новыми восточными территориями⁶⁰².

Формированием полицейских батальонов и отрядов для проведения погромов в Латвии руководили Вальдемар Вейсс, Александр Пленснерс, Виктор-Бернхард Арайс, Арвед Оше, Карлис Лобе, Эрнест Крейшманис, Арвид Крипенс, Эдуард Петерсонс, Рудольф Туркс, Феликс Рикардс и другие.

Сразу после вступления на территорию Латвии передовых отрядов немецкой группы армий «Север» некоторые латышские полевые командиры попытались восстановить существовавшую до 1940 года систему полицейской власти. Кое-кто из них сам себя назначал префектом полиции в окружных и уездных центрах, другие были назначены немцами.

В Ригу и Рижский округ, вскоре после захвата города частями вермахта 29 июня, вступили зондеркоманда «1а» и эйнзатцкоманда «2»⁶⁰³. Под их руководством в Риге в начале июля 1941 года из отрядов латышских националистов были организованы первые несколько рот «Латышской вспомогательной полиции» (Lettische Hilfspolizei) ⁶⁰⁴ в количестве 400 человек. Латышским «военным комендантом Риги» был назначен подполковник Вальдемар Вейсс, бывший военный атташе в Эстонии. Он стал создателем «Латышской вспомогательной полиции» Риги и одним из организаторов еврейских погромов и политических чисток в Латвии, за что получил от немцев звание полковника полиции. В «Латышском легионе СС» он был повышен до звания оберфюрера войск СС и погиб в бою 17 апреля 1944 года⁶⁰⁵.

Кроме того, в городе была образована специальная «Организация по проведению очистительных акций» (Organisation für Ausführung der Säuderungsaktion) во главе с перконкрустовцем А. Брантсом, а также две команды для проведения погромов (одной из этих «команд безопасности» руководил Виктор-Бернхард Арайс)⁶⁰⁶. Вспомогательная полиция в количестве 400 человек обеспечивала охрану города и даже понесла потери – 4 человека, очищая город от отставших красноармейцев, снайперов и т. д.⁶⁰⁷

Префектом полиции Риги был назначен подполковник полиции Роберт Штиглиц, бывший заместитель шефа политической полиции Латвии Фридрихсонса во времена Ульманиса⁶⁰⁸. Одним из его ближайших помощников стал Арвед Оше, бывший начальник административного отдела организации айзсаргов в период диктатуры Ульманиса, впоследствии – один из организаторов полицейских батальонов в Латвии, после войны нашедший убежище в Стокгольме⁶⁰⁹. Другим подручным Штиглица стал Виктор-Бернхард Арайс, возглавлявший в первые дни оккупации «Латышскую политическую полицию» в Риге под началом «латышского военного коменданта Вейсса». Особые команды при немецкой эйнзатцкоманде «А» создали Рудольф Туркс и Феликс Рикардс (создатель знаменитой «Латышской картотеки СД»). Именно Штиглиц, Вейсс, Оше, Арайс, Туркс, Рикардс стали создателями и руководителями «Латышской вспомогательной полиции», исполнявшей с первых дней оккупации всю грязную работу по поручению нацистских властей.

В состав «команды безопасности Арайса» вошло около 1.000 человек, преимущественно члены организации «Перконкруст» – студенты и старшеклассники, а также офицеры бывшей латышской армии⁶¹⁰. В течение лета и осени 1941 года «команда безопасности Арайса» расстреляла в Бикерниекском лесу около 10 тысяч человек, как латышей, так и евреев, коммунистов, прочих «инакомыслящих» и просто душевнобольных, которые согласно расовой теории нацистов также подлежали уничтожению⁶¹¹. При расстрелах присутствовал и начальник оперативного отдела «Латышской политической полиции» (ЛПО) Герберт Тейдеманис. Его заместителем стал известный спортсмен-бегун Эдгар Лайпениекс. Этот любил лично принимать участие в казнях политзаключенных Центральной Рижской тюрьмы, хотя это не входило в его прямые обязанности⁶¹².

В 1943 году «команда Арайса» вошла в состав «Латышской полиции безопасности» и начала выезжать в другие города и уезды Латвии, где уничтожила еще около 5 тысяч человек⁶¹³. Так, например, подчиненные Арайса принимали непосредственное участие в карательных операциях в феврале и марте 1943 года в Даугавпилсском округе, которыми лично руководил высший фюрер СС и полиции в «Остланде» группенфюрер СС Фридрих Йеккельн. Но деятельность «команды Арайса» не ограничивалась одной Латвией: ее палачи совершили достаточно преступлений также в соседних Псковской области и Белоруссии. В последующие периоды Великой Отечественной войны особый отряд Арайса периодически направлялся для проведения карательных операций в районах городов Великие Луки, Слуцк, Барановичи, Минск, участвовал в уничтожении Минского гетто.

Еще одной из «заслуг» Штиглица, Вейсса, Оше, Арайса и подобных пособников нацизма была организация «спонтанных» еврейских погромов в Риге (по указанию оккупационных властей!), которые проводились силами «Латышской вспомогательной полиции». Очевидцы отмечают, что «именно эти банды убийц совершили большинство убийств в небольших городах Латвии, как при поддержке немцев, так и без нее»⁶¹⁴. Одна из самых зверских расправ над рижскими евреями произошла 4 июля 1941 года, когда латышские пособники нацистов сожгли Рижскую синагогу вместе с находившимися там людьми.

Как отмечал в своем отчете командир эйнзатцгруппы «А» бригадефюрер СС Шталекер, организовать чистки и погромы в Латвии было значительно сложнее, чем, например, в Литве. «…В основном, – пояснял Шталекер, – это объяснялось тем, что национальное руководство было угнано Советами. Однако путем оказания влияния на латышскую вспомогательную полицию удалось организовать еврейский погром, во время которого было разрушено несколько синагог и убито 400 евреев»⁶¹⁵.

Прошло чуть более недели с того дня, как немецкие войска вступили в Ригу, и 8 июля 1941 года Штиглиц направил свой первый отчет командиру эйнзатцкоманды «2»: «За сутки арестован 291 коммунист и в 557 кварталах произведены обыски»⁶¹⁶. Кроме того, в ходе всех этих «спонтанных акций по самоочищению», как это называлось на эсэсовском жаргоне, только в Риге в первые дни оккупации было убито около 500 евреев⁶¹⁷. Остальные были согнаны в так называемое «Рижское еврейское гетто», созданное по подобию Каунасского, – несколько оцепленных колючей проволокой кварталов в Московском районе города⁶¹⁸. Оно просуществовало всего пять месяцев…

Не менее трагическая судьба была уготована оккупантами и их пособниками для советских военнопленных. В июле 1941 года в Риге, в помещениях бывших казарм на улицах Пернавской и Рудольфа был организован лагерь военнопленных – шталаг 350⁶¹⁹, который просуществовал до освобождения Риги частями Красной армии в октябре 1944 года. Только с декабря 1941 по май 1942 года от голода, холода, избиений, сыпного тифа и расстрелов в лагере погибло 30 тысяч военнопленных. Оккупанты ежедневно расстреливали военнопленных, которые из-за истощения или болезни не могли отправиться на работу.

В течение всей войны в шталаге 350 и его отделениях оккупанты расстреляли и просто замучили до смерти более 130 тысяч человек. После освобождения Риги Чрезвычайная государственная комиссия, расследовавшая преступления нацистов и их пособников на территории Латвии, обнаружила в Риге и ее окрестностях 12 мест массового захоронения трупов военнопленных. Из них наиболее крупные находились в Саласпилсе, Зиепниеку-Калис, на территории Панцерских казарм и на Новом еврейском кладбище⁶²⁰.

Помимо массового уничтожения евреев, цыган, коммунистов и всех инакомыслящих Латвия в период оккупации стала новым полигоном для испытания нацистской программы «улучшения расы». Клиника Рижского университета стала «центральным научным учреждением» Прибалтики по стерилизации (принудительной стерилизации подвергались, например, женщины, состоявшие в «смешанных браках»). В рамках той же программы по «улучшению расы» уничтожению подлежали все душевнобольные, прежде всего в клиниках Риги, Елгавы и Даугавпилса⁶²¹. Согласно отчету командира эйнзатцгруппы «А» бригадефюрера СС Шталекера от 31 октября 1941 года, к 15 октября по его приказу в Прибалтике было уничтожено в общей сложности 748 душевнобольных⁶²².

В Лиепаю, по словам очевидцев, гитлеровцы входили, прикрываясь за щитами орудий, прижимаясь к стенам домов, забрасывая в окна ручные гранаты⁶²³. В качестве проводника выступал Густав Целминьш, имевший звание зондерфюрера⁶²⁴ после окончания Кёнигсбергской спецшколы абвера⁶²⁵ и являвшийся лидером антисемитской партии «Перконкруст», начавшей сотрудничать с абвером и СД еще в 1930-е годы⁶²⁶. Здесь также прошли еврейские погромы, а оставшихся в живых евреев согнали в Лиепайское гетто. Позднее, в декабре 1941 года, гетто было ликвидировано. В течение трех дней – с 14 по 16 декабря – в Лиепае было уничтожено 2.749 евреев и 23 коммуниста (последних схватили в эти дни, так как остальные коммунисты были уничтожены намного раньше, и расстреляли заодно с евреями) ⁶²⁷. Одним из страшных свидетельств этих казней стали фотографии, сделанные начальником Лиепайского филиала полиции безопасности и СД гауптшарфюрером Карлом Штротом⁶²⁸. После этих казней в бывшем Лиепайском гетто, которое теперь именовалось концлагерем, осталось всего 295 заключенных. Часть узников в начале 1942 года была переведены в концлагерь в Салдусе (нем.: Фрауэнбург) ⁶²⁹.

В Вентспилсе расправами над коммунистами и евреями руководил подполковник Карлис Лобе – бывший латышский стрелок, успевший в Гражданскую войну послужить и царю Николаю II, и красным – будучи адъютантом Троцкого на переговорах в Брест-Литовске, и белым в армии Колчака. В годы нацистской оккупации Латвии он прославился также карательными операциями и массовыми казнями евреев в Белоруссии – в партизанских районах Дриссы и Освеи, а затем как командир одного из полков «Латышского легиона войск СС»⁶³⁰.

В Даугавпилсе, так же как и в Риге, 3 июля 1941 года латышские националисты с помощью немцев создали городское самоуправление и «Службу вспомогательной полиции» (нем.: Hilfspolizeidienst, HPD). Во главе обоих стояли капитан латвийской армии Эдуард Петерсонс⁶³¹ и его заместитель, будущий городской бургомистр Янис Ниедра⁶³². «В службу вспомогательной полиции (СВП), – как говорилось в немецких документах, – вошли бывшие военнослужащие латышской армии и члены бывшей организации самозащиты [айзсаргов]»⁶³³. В течение июля 1941 года на территории Даугавпилсского уезда ими было уничтожено около 900 мирных жителей (в основном евреев) в местечке Прейле и в Прейльской волости, а в августе того же года – еще 110 местных жителей в селении Дагла. Как обычно, после проведения таких массовых казней участники расстрела делили между собой имущество убитых, включая ценности и одежду⁶³⁴.

Но даже несмотря на этот разгул террора, немецкие власти были не удовлетворены. Особенно неудовлетворительным, по их мнению, было положение в Даугавпилсе, где «до сих пор было 45 тысяч жителей, 50 % из них – евреи»⁶³⁵. В сводке событий в СССР № 24 от 16 июля 1941 года шеф полиции безопасности и СД Рейха Рейнхард Гейдрих сообщал:

«Латыши, в том числе и находящиеся на руководящих постах, держали себя по отношению к евреям совершенно пассивно и не отваживались против них выступать. …Получается, что в противоположность литовцам, латыши не занимают активной позиции и лишь нерешительно организуются, чтобы единым фронтом пойти на евреев.

Значительно ослабляет активность латышского населения то обстоятельство, – продолжал Гейдрих, – что за две недели до возникновения войны русские вывезли около 500 латышских семей, которых можно считать относящимися к интеллигенции, в глубь страны»⁶³⁶.

В эти дни – 8 июля 1941 года – в Даугавпилс вступила зондеркоманда «1b» (ею командовал гауптштурмфюрер СС Герман Хубиг). Как говорилось в сводке, она «своими делами вдохнула силу в латышей», и они стали изгонять еврейские семьи из города, а мужчин задерживать. К 7 июля латышские «шутцманы» под ее руководством арестовали 1.125 евреев, 32 коммуниста и 85 русских рабочих. «Задержанных мужчин-евреев сразу же расстреливают и погребают в заранее подготовленных рвах, – говорилось в той же сводке. – Зондеркомандой «1b» в Даугавпилсе до настоящего времени расстреляно 1.150 евреев»⁶³⁷.

Пять дней спустя зондеркоманду «1b» сменила эйнзатцкоманда «3», 13 июля 1941 года в Даугавпилс прибыл передовой отряд эйнзатцкоманды «3», чьи основные силы под командованием Йегера находились в Литве. 22 августа 1941 года в ходе проверки в городской тюрьме Даугавпилса подручные Йегера расстреляли 21 человека (в том числе 3 русских коммунистов, 1 русского гвардейца, 2 политруков, 5 латышей (одного уголовника), 3 поляков, 5 цыган и 2 евреев). Всего же за сорок дней (с 13 июля по 23 августа 1941 года) в Даугавпилсе ими было расстреляно 9.012 евреев и 573 коммуниста (всего 9.585 человек)⁶³⁸.

В те же дни в Даугавпилсе был организован лагерь для советских военнопленных – шталаг 340, первым комендантом которого был Хуго Майер. Среди местных жителей Даугавпилсский лагерь был известен как «лагерь смерти». Методы уничтожения людей здесь были примерно такими же, как в Рижском шталаге 350. За три года оккупации, с 1941 по 1944 год, в Даугавпилсском шталаге было уничтожено более 124 тысяч военнопленных⁶³⁹.

Германская оккупационная администрация в Латвии

8 августа 1941 года в газете латышских националистов «Тевия» было опубликовано воззвание немецкого рейхскомиссара Прибалтики к латышам (которое Хинрих Лозе подписал еще 28 июля 1941 года в Каунасе) с призывом подчиняться распоряжениям рейхскомиссара и генерального комиссара⁶⁴⁰. 18 августа, на основе распоряжения рейхскомиссара Лозе, в Латвии, как и во всей Прибалтике, была проведена экспроприация всей государственной собственности (промышленных предприятий, земли, и т. д.), ставшей собственностью германского государства. Государственным языком был объявлен немецкий⁶⁴¹.

Генеральный комиссариат «Латвия» возглавил доктор Отто Дрекслер, с 1931 года являвшийся бургомистром города Любек и председателем Малого совета «Северного общества»⁶⁴². Однако часть территории Латвии в то время все еще оставалась тыловой зоной. Поэтому немецкое гражданское управление было введено в Латвии только несколько дней спустя – 1 сентября 1941 года. Территория Латвии была разделена на 5 окружных комиссариатов во главе с окружными комиссарами (гебитскомиссарами) и один городской комиссариат (город Рига) во главе с городским комиссаром (штадткомиссаром).

Фюрером СС и полиции Латвии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Вальтер Шрёдер. В его штаб вошли командир полиции порядка – штандартенфюрер СС и полковник охранной полиции Макс Кнехт⁶⁴³ и командир полиции безопасности и СД – подполковник полиции и оберштурмбаннфюрер СС д-р Эдуард Штраух⁶⁴⁴ (с 3 декабря 1941 его сменил оберштурмбаннфюрер СС д-р Франц Ланге⁶⁴⁵).

Еврейские гетто в Латвии

Тех евреев, кого латышские шутцманы не успели уничтожить в первые дни, согнали в гетто. Крупнейшие еврейские гетто в Латвии находились в Риге и Даугавпилсе, более мелкие – в Лиепае, Салдусе, Валмиере и других городах.

«Особое внимание было уделено проведению мероприятий по организации еврейских гетто или по их подготовке, – говорилось в оперативной сводке № 5 о деятельности эйнзатцгрупп на оккупированной территории СССР за период с 15 по 30 сентября 1941 года. – Для этого многократно, в том числе в Риге, были использованы еврейские советы старейшин. В населенных пунктах, где наблюдалась усиленная вражеская пропагандистская деятельность, было расстреляно все еврейское население»⁶⁴⁶.

Рижское гетто было создано по подобию Каунасского: нацисты просто оцепили колючей проволокой несколько улиц в Московском районе города⁶⁴⁷. Однако если Виленскому гетто в Литве предстояло просуществовать до осени 1943, а фактически до лета 1944 года, то Рижскому гетто было отведено менее полугода…

23 августа 1941 года оккупационные власти объявили, что все еврейское население должно покинуть свои квартиры и переселиться в указанный район, который стал называться Рижским гетто. Из 40.000 евреев, не успевших эвакуироваться из Риги в первые дни войны, после первых погромов к июлю 1941 года уцелело 32.000⁶⁴⁸. Согласно показаниям Ф. Йеккельна, к ноябрю 1941 из осталось в живых только 20–25 тысяч человек⁶⁴⁹. Они и составили население Рижского гетто.

«По словам Гиммлера, – рассказывал позднее на судебном процессе в Риге высший фюрер СС и полиции в Прибалтике Фридрих Йеккельн, – работу в Остланде я должен был поставить так, чтобы там был полный покой, для чего должны быть прежде всего уничтожены все до одного евреи. …Напутствуя меня перед моим отъездом в Остланд, Гиммлер, в частности, подчеркнул, что этот вопрос в основном уже решен. Осталось только в Риге ликвидировать еврейское гетто – сделать это было поручено мне. На тот момент там находилось 20–25 тысяч человек. Помимо местного еврейского населения, сюда помещались и евреи, доставляемые эшелонами, как из Германии, так и из других европейских стран. Все евреи, содержавшиеся в рижском гетто, по моему приказу были расстреляны в течение недели конца ноября 1941 года. Расстрелы производились в двух километрах от города недалеко от шоссе Рига – Двинск [Даугавпилс], по левой его стороне, на опушке небольшого леса, расположенного между шоссе и железной дорогой»⁶⁵⁰.

В начале октября 1941 года оккупационные власти опубликовали указ, согласно которому с 15 октября Рижское гетто объявлялось закрытым, и что с 25 октября всем евреям запрещается покидать гетто. Каждый еврей, задержанный за пределами гетто, подлежал аресту и казни. С этого времени еврейские рабочие команды могли покидать Рижское гетто только под конвоем⁶⁵¹.

«…Каждый день немцы, как и латыши, забирали еврейских рабочих у ворот гетто и возвращали их назад только ночью. На месте работы евреев охраняли части СС и армии, размещавшие их в конфискованных квартирах по 50 человек в комнате… Продовольственное снабжение в гетто было почти нулевым, – вспоминает бывший узник гетто Альфред Винтер, – и поэтому большинство было вынуждено голодать. Многие рабочие пытались тайно пронести в гетто продукты, возвращаясь с работы. Но это была почти невозможная задача, так как у ворот гетто их обыскивали германские и латышские СС. [Вероятно, имелись в виду подразделения эйнзатцкоманды «2» и латышская полиция, как известно, входившая в состав СС. – М.К.]. Положение стало еще хуже, когда охрану взяли на себя части немецкой полиции. Среди них были откровенные отбросы человечества. Некоторые еврейские каменщики были отправлены в Юнгфернхоф, находившийся примерно в 4 милях от Риги, где они должны были строить какие-то бараки и … Никто в то время еще не знал, какова цель этих работ»⁶⁵²

29 ноября узникам Рижского гетто объявили, что их переводят в другой лагерь, к новому месту поселения. Незадолго до того, в ноябре 1941 года, администрация гетто выбрала из числа узников наиболее ценных специалистов и поместила их в отдельный лагерь⁶⁵³.

«Во второй половине ноября 1941 года немцы объявили, что часть людей будут переведены из гетто, чтобы покончить с перенаселением, – продолжает свой рассказ Винтер. – Лиц, подлежавших переводу, предполагалось собрать в лагере за пределами гетто, а если они будут разлучены со своими семьями, им разрешат видеться раз или два раза в месяц. Некоторые из обитателей гетто поверили немцам и были рады этому, так как в гетто уже ощущались проблемы с вывозом мусора и со здоровьем [узников]. Не было названо никакой даты переселения.

Наконец, 30 ноября 1941 года началось переселение людей из гетто. В этот день рабочие, как обычно, покинули гетто, но у ворот они увидели лишь нескольких немцев и служащих латышских СС и [еврейской] полиции гетто. Зато перед воротами стояло несколько городских автобусов. Когда же они вернулись в гетто, почти половины населения гетто уже не было и часть гетто пустовала. Разделительной линией была улица Лудзас. Возвратившихся рабочих разместили в одной из секций опустевшей части гетто. То, что они увидели там, шокировало их. Тут и там валялись тела, а снег во многих местах был покрыт пятнами крови. Дома были разорены, а их стены и валявшаяся вокруг одежда были также заляпаны кровью. Им приказали перенести тела на кладбище, и они увидели, что у многих жертв головы размозжены как от взрыва. Должно быть, эсэсовцы использовали специальные пули «дум-дум» для убийства этих людей. Немцы заявили, что убиты были только те, кто отказывался переселяться или оказывал сопротивление»⁶⁵⁴.

В этот день в гетто происходили следующие события. Всем оставшимся 27.000 узникам гетто было предписано явиться в назначенное место, имея при себе не более 20 кг багажа⁶⁵⁵. Тех, кто сопротивлялся, убивали на месте.

«По словам жителей гетто, – рассказывает А. Винтер, – латышские и немецкие СС, а также немецкая полиция и латышская вспомогательная полиция ходили от дома к дому, выгоняя их жителей на улицу. Тех, кто сопротивлялся или просто не мог быстро двигаться, забивали или расстреливали на месте. Дома в этой части гетто были обысканы от крыши до подвала, и всех, кого находили – сразу же расстреливали. Людей собрали на улице Лудзас и построили в пять колонн. Затем их погнали из гетто в направлении Саласпилса под конвоем хорошо вооруженных латышских эсэсовцев. Тех, кто не мог идти, расстреливали, и их тела усеивали покрытую снегом улицу. Это все, что смогли услышать рабочие… Никто не знал, что случилось с теми, кого вывели из гетто. Большинство думали, что их доставили в Саласпилс, поскольку было известно, что вблизи Саласпилса находился лагерь, использовавшийся латвийской армией для летних сборов. Сколько человек погибло внутри гетто в этот день, тоже не известно, но скорее всего, их было около 500 человек»⁶⁵⁶.

На самом деле, всех «отсортированных» узников гетто – кого на городских автобусах, кого пешком – отправили не в Саласпилс, а в Румбульский лес, к месту массовой казни⁶⁵⁷. Вместо «нового места поселения», здесь, в Румбульском лесу, их ждала братская могила…

Расстрелы узников Рижского еврейского гетто в Румбульском лесу проходили 30 ноября и 8 декабря 1941 года⁶⁵⁸.

«Еще до переселения людей из гетто [то есть до «акций» 30 ноября и 8 декабря. – М.К.], – по словам А. Винтера, – латышские рабочие огородили колючей проволокой одну сторону улицы Лудзас. Таким образом меньшая часть гетто была отгорожена от остальной. Эта часть гетто была освобождена от своих обитателей и позднее была известна как «Латвийское мужское гетто». После так называемой акции 30 ноября 1941 года в этой секции были собраны все мужчины, вернувшиеся с работы. … Группы людей отправляли неизвестно куда, и это называлось «акцией». В ходе этой акции из гетто были отправлены куда-то от 13 до 15 тысяч мужчин, женщин и детей. Никто не знал, куда их забирали, и никто не подозревал, что они убиты. Сама мысль о том, что подобное может случиться в таких масштабах, казалась невозможной. И это несмотря на то, что мы знали о том, что несколько тысяч евреев были убиты латышами в июле и августе 1941 года.

«После «большой акции» 30 ноября 1941 года жизнь в гетто вернулась в нормальное русло, – вспоминает А. Винтер. – …Большинство людей еще не знало, что делать, пока не наступило утро 6 декабря 1941 года. [Очевидно, автор имеет в виду 8 декабря. – М.К.] Они доносились из той части гетто, где содержались женщины и дети. Когда рассвело, они увидели, как эсэсовцы врываются в двери и заставляют жителей покинуть свои дома. Тех, кто сопротивлялся, расстреливали на месте. Эсэсовцы пытались построить людей в колонны и вывести из гетто. Это было повторением того, что случилось неделей раньше. Но неделю назад люди шли как ягнята, а теперь они сопротивлялись, то и дело происходили стычки, слушалась стрельба. …Жестокость немцев и латышских СС и полиции не знала пределов. …Были арестованы все, даже те, кто служил немцам. Еврейские старейшины, так же, как и еврейская полиция (которую до сих пор не трогали), были схвачены, все гетто было очищено. Затем их погнали в сторону Двинска. Но на самом деле они шли в Румбульский лес, где их всех расстреляли.

Колонны людей сопровождала пара конных упряжек, которые должны были подбирать тела убитых и их вещи. Во второй половине дня, когда еврейские рабочие вернулись в «малое гетто», их заставили убирать трупы, лежавшие вокруг на территории бывшего «большого гетто». Здесь они увидели всю бесчеловечность латышей и немцев. На территории гетто было убито примерно 900 мужчин, женщин и детей, которые пытались сопротивляться или не могли двигаться достаточно быстро. Это было намного хуже, чем первая акция – 30 ноября 1941 года. …На этот раз из гетто было выведено от 12 до 14 тысяч евреев, и лишь 3–4 тысяч узников остались в живых»⁶⁵⁹.

Вот рассказы еще нескольких очевидцев этих событий – чудом оставшихся в живых узников Рижского гетто. Вспоминает житель Риги Михаил Кор, которому в 1941 году было 13 лет:

«Тогда, в декабре – в середине декабря 1941 года – они снова ворвались [в гетто], крича и стреляя, с собаками и громкоговорителями. С этого дня у меня появился страх перед собаками, и я едва ли смогу преодолеть его, так как я все еще вижу этих огромных псов в ночных кошмарах. Они сказали, что все женщины, дети и престарелые должны переселиться в другое место, а взрослые работоспособные люди должны перейти в другую часть гетто. И мы знали, что… это был не пикник в парке, это было «окончательное решение»⁶⁶⁰.

Непосредственное руководство «акциями» 30 ноября и 8 декабря 1941 г., со слов самого Йеккельна, осуществлял начальник полиции безопасности и СД в Латвии оберштурмбаннфюрер СС д-р Ланге⁶⁶¹. Исполнителями были немецкие и латышские части полиции и СД, в том числе «команда безопасности Арайса»⁶⁶², а также члены латышских военизированных организаций «Перконкруст» и «Айзсарги»⁶⁶³.

В числе организаторов и исполнителей акции свидетели из числа бывших узников Рижского гетто называют обергруппенфюрера СС Ф. Йеккельна, незадолго до того назначенного высшим фюрером СС и полиции в «Остланде», командира эйнзатцгруппы «А» и начальника полиции безопасности и СД в «Остланде» Ф. Шталекера, начальника полиции безопасности и СД в Латвии Ф. Р. Ланге, начальника Латышской полиции безопасности и СД майора В. Арайса и его ближайшего помощника Г. Цукурса, префекта латышской полиции города Риги Штиглица, лейтенанта вермахта Данскопа, сотрудника германской полиции порядка г. Риги обервахтмайстера Отто Тухеля, лично расстреливавшего узников гетто в ходе акций 30 ноября и 8 декабря 1941 года и «соперничавшего с латышами» по своей жестокости, а также сотрудников германской полиции и СД Фридриха Янке, Макса Нёймана, Эмиля Дидриха и др. ⁶⁶⁴

Одним из участников уничтожения Рижского гетто был латыш, оберштурмфюрер Конрад Калейс, который командовал особой расстрельной ротой в «команде Арайса». Впоследствии Калейс участвовал в расстреле жителей деревни Аудрины Резекненского уезда, в 1942 году охранял концлагерь Саласпилс, в 1943–1944 гг. в нескольких карательных операциях в Латвии, Белоруссии и России. За годы оккупации дослужился до звания оберштурмфюрера войск СС (обер-лейтенанта). После войны Калейс преспокойно жил в Западной Германии, в 1950 году эмигрировал в Австралию, а в 1957 году получил австралийское гражданство. В 1959 году он переехал в США, где разбогател и сделался миллионером. К тому времени его уже отследили благодаря показаниям Арайса на суде в ФРГ, но американская юстиция в 1988 году всего лишь предложила ему покинуть страну. Страну он покинул только в 1994 году (из-за неправильно оформленных документов!) и принялся путешествовать из США в Австралию, оттуда в Канаду, затем – в Великобританию, и – снова в Австралию. Суд над ним откладывался всеми инстанциями до самой его смерти в 2001 году⁶⁶⁵.