Текст книги "Пауки в банках. Есть ли альтернатива сырьевой экономике?"

Глава 4. Хроника экономического пике: цены и спрос

Прежде чем переходить к истории шоковой терапии, вспомним вопрос О. Бендера, обращенный к рыжекудрому Балаганову: «Скажите, Шура, честно, сколько вам нужно денег для счастья?» Представим теперь, что мы не Остап Бендер, а Егор Гайдар накануне 2 января 1992 года. Управляемость экономики в значительной мере потеряна, а с ней – и возможности для планомерной тонкой корректировки. Требуются более быстрые, пусть и неоптимальные, действия. Но мы свято верим, что достаточно перейти к рыночным отношениям – и начнется быстрый экономический рост. Для того чтобы он был актуален для ныне живущего поколения, надо начинать не с нулевой точки. А для этого нужно не допустить спада, то есть создать условия, при которых подавляющее большинство предприятий сохранит прежние объемы производства и начнет повышать конкурентоспособность сразу после перехода к рынку. Тогда перед нами предстает вопрос, в чем-то аналогичный вопросу Бендера: «Что нужно предприятию для полного счастья?». Ну если не для счастья, то хотя бы для сохранения основных производственных показателей. Итак, предприятию нужно:

1) Обеспечить сохранение спроса на продукцию данного предприятия в таком объеме, чтобы деятельность предприятия оставалась экономически оправданной: объем производства не должен опускаться ниже отметки, с которой нарушаются целостные технологические циклы. В случае обрушения спроса на продукцию данного предприятия проанализировать, насколько важно производство соответствующего товара для целостности экономики и социальной стабильности, и дотировать, если нужно, его производство.

2) Удерживать цены на сырье, комплектующие и коммунальные услуги для данного предприятия так, чтобы при цене спроса, отвечающего п. 1), производство не становилось убыточным. В случае, если цены на сырье, комплектующие и коммунальные услуги, выравнивающие спрос и предложение, делают предприятие нерентабельным, дотировать производство для покрытия повышенных издержек или регулировать равновесные цены каким-либо другим образом, например, через таможенные пошлины и контроль цен естественных монополий. (Напомним, что по условиям задачи, в рамках ускоренного перехода к рынку при Гайдаре, мы решаем отказаться от принудительного планирования товарооборота. Поэтому поставки смежников и прочие хозяйственные связи должны осуществляться добровольно, по ценам, уравнивающим спрос и предложение.) В случае если либерализация внешней торговли нарушает прежний баланс спроса и предложения по ключевым товарам экономики, внешнюю торговлю этими товарами надо ограничить, чтобы удержать прежний баланс.

3) Обеспечить выполнение двух вышеперечисленных условий для главных поставщиков и смежников.

Как мы увидим далее, реформаторские правительства Е.Т. Гайдара и В.С. Черномырдина не только не выполнили этих условий, но даже не ставили своей целью их выполнение. Каждое их широкомасштабное действие по либерализации цен, открытию рынков, отказу от государственных закупок, изменению бюджетных параметров было направлено на нарушение указанных условий для очередной крупной группы промышленных предприятий, а сворачивание их хозяйственной деятельности влекло очередной обвал для новой группы предприятий. Но перед тем как рассмотреть эти действия, представим основную модель.

На наш взгляд, основной причиной (хотя и далеко не единственной) экономического коллапса в России в начале 1990-х стала неоптимальность системы цен и налогов, а также неадекватная политика бюджетных расходов, повлекшие тяжелейшие недостатки в механизме распределения национального дохода. Важно также то, что эта неоптимальность (или, другими словами, этот дисбаланс) сохраняется поныне и является важнейшим фактором, тормозящим экономическое развитие и улучшение структуры народного хозяйства.

Сначала поясним, что мы понимаем под спросо-ценовым дисбалансом. Это такое состояние экономики, при котором нормальная производственная деятельность жизненно важных для страны предприятий, отраслей или агломераций (региональных экономических подсистем) становится невозможной из-за сложившегося соотношения спроса и цен на продукцию разных отраслей, предприятий и регионов, тогда как другое соотношение цен, доходов и трат позволило бы избежать такого положения. Оно может быть вызвано одним или несколькими из следующих условий на предприятиях:

1) Зарплата работников (оплачиваемая из выручки предприятий) не обеспечивает минимально достойного по меркам данного региона и профессиональной группы материального обеспечения для работника и иждивенцев. (С учетом того, что экономически активное население составляет примерно половину всего населения, в первом приближении можно грубо определить, что нормальной зарплаты одного работающего должно быть достаточно для двух человек – самого работника и одного иждивенца; далее мы внесем поправку в эту предварительную формулировку.)

2) Из выручки предприятия после покрытия текущих издержек нельзя выкроить сумму, достаточную для воспроизводства основных фондов предприятия либо их обновления в соответствии с технологическим ростом конкурентов. Отметим, что требования к зарплате и обновлению фондов применяются к цене после вычета всех налогов, выплачиваемых предприятием.

3) Минимально возможная цена произведенной продукции при удовлетворении двух предыдущих требований к зарплате и обновлению фондов оказывается заведомо выше цены на импортный аналог.

4) Или минимально возможная цена при удовлетворении первых двух требований оказывается выше оптимальной цены спроса, то есть при таком уровне цены спрос на данную продукцию уменьшается и не допускает функционирование данного предприятия или отрасли с прежним масштабом производства.

Отрасли, предприятия или территории, для которых применимы один или несколько из вышеперечисленных критериев, как бы выпадают из экономики. Они «не жильцы», ибо никто не будет вкладывать средства в развитие таких предприятий, большинство работников разбегутся оттуда при малейшей возможности, а в случае поднятия отпускной цены их продукция станет неконкурентоспособной с импортом или просто не будет раскупаться населением из-за дороговизны.

Указанные явления, приводящие к вымиранию отдельных предприятий или отраслей, имеют место в любой экономике. В развитых странах с их дорогой рабочей силой практически не осталось трудоемких малопроизводительных производств, отвечающих вышеуказанным признакам: занятые там работники, с пользой для себя и для страны, давно перешли на работу в более высокопроизводительные отрасли. Но проблема заключается в том, что в России такой дисбаланс принял масштабы, угрожающие целостности всей экономики и вычеркивающие значительную часть населения как «неэффективную» в условиях рынка. Перейти на более высокопроизводительные рабочие места оно не могло «по причине отсутствия таковых».

Ситуация в российской экономике 90-х кардинально отличалась от состояния экономик развитых стран как масштабами этого дисбаланса, так и его характером. Во-первых, слишком большая часть экономики стала нежизнеспособной в новых условиях, что выбросило значительную часть населения из экономически полезной деятельности (даже если она и была малопроизводительной), а в высокопроизводительной экономической деятельности сразу занять столько людей невозможно. Во-вторых, что еще хуже, жизнеспособность предприятий и отраслей при новой системе цен не соответствовала их реальной производительности, их пользе для экономики страны. А именно, в отличие от развитых стран, отмирали, в основном, не трудоемкие малопроизводительные производства, а наиболее развитые и перспективные, причем новые рабочие места приносили стране меньше продукции, чем ликвидируемые. Тем самым, сложившиеся при новой системе ценовые сигналы создавали антистимулы к выгодному для страны экономическому развитию.

В-третьих, развитие событий по описанному сценарию не было неизбежным следствием введения рыночных инструментов «вообще». Напротив, именно конкретные решения правительства, регулирующие «рынок», спровоцировали распределение доходов в экономике так, что создался массовый дисбаланс, в то время как принятие других решений помогло бы избежать этого. Дисбаланс не является и неизбежным следствием низкой производительности или технологического отставания экономики. Низкая производительность факторов производства[1]1
  Факторы производства – используемые в производстве ресурсы, от которых в определяющей степени зависит объем выпускаемой продукции. Обычно выделяют четыре основных фактора производства: землю, труд, капитал и предпринимательские способности. Читатель наверняка знаком с понятием производительности труда, но точно так же можно говорить и о производительности других факторов производства, например, о производительности капитала (ниже мы еще к этому вернемся).


[Закрыть] в данной стране, при нормально функционирующем рынке, только задает более низкие доходы на эти факторы (например, зарплаты как доходы на труд), но не делает вообще невозможным их полезное применение.

Ниже мы обоснуем гипотезу о том, что именно спросо-ценовой дисбаланс стал самой важной причиной обвала в российской (и, шире, в постсоветской экономике) в начале 90-х, а также продемонстрируем, что проблема дисбаланса по-прежнему остается более чем актуальной. Даже при исключении специфических постсоветских факторов (криминалитет, неадекватная финансово-кредитная политика, разрыв обязательных хозяйственных связей), но при проведении налоговой и ценовой политики по образу Гайдара – Черномырдина, спад экономики был бы неизбежен, пускай в немного меньших масштабах.

В качестве «затравки» дадим логическое описание экономического кризиса на постсоветском пространстве и покажем, что такой перекос цен и спроса привел бы к спаду в любой экономике, даже избавленной от специфических российских факторов. Затем, опираясь на доступные статистические данные, проследим за изменением основных экономических показателей. Это позволит проверить, насколько установленная причинно-следственная связь между различными аспектами экономической деятельности проявилась во время реформ 90-х.

Для начала рассмотрим абстрактную экономическую систему, в которой изначально существует единственная разновидность дисбаланса – ценовая, то есть имеется существенная часть товаров, которые могут быть проданы на внутреннем рынке по более высокой цене, чем раньше, в то время как другие – нет. Мы пока не рассматриваем причин такого изменения – предположим, что есть непреодолимые объективные факторы, обусловливающие изменение относительных цен, которые не вызваны изменением производительности в этих отраслях. Кроме того, мы предполагаем, что собственное производство высококачественных потребительских товаров недостаточно для покрытия потенциального спроса со стороны граждан с доходами выше средних.

В дополнение к описанным условиям мы предполагаем специфическую роль государства, которое следует режиму жесткой экономии за счет инвестиционных расходов и закупок вооружения, закупок товаров для науки, образования и армии, продовольствия для социальных нужд, а также проводит срочную приватизацию, но в то же время не скупится тратить деньги на поддержание завышенного курса национальной валюты. Это дополнительное предположение, отвечающее российской специфике 90-х, не является в предлагаемом теоретическом описании необходимым для развертывания дисбаланса и экономического спада – оно только стало усугубляющим фоном.

С точки зрения результатов неравномерного роста цен предприятия делятся на две группы – те, цена на продукцию которых растет быстрее материальных затрат (назовем их «квазиуспешными»), и те, у которых наоборот, цена на продукцию растет медленнее, чем на материальные затраты (предприятия-«квазинеудачники»).

Рассмотрим, как изменится состояние экономической системы в нашей модели при подорожании некоторых товаров:

1) На часть товаров, продаваемых на внутреннем рынке, растет относительная цена, на другие – падает. В случае, если имеет место общая инфляция, речь идет о реальных ценах, с поправкой на инфляцию. Образуется новый вектор внутренних цен.

2) «Квазинеудачные» предприятия вынуждены сокращать «необязательные» расходы – прежде всего, инвестиции, а также заработную плату. При этом руководство стремится не уменьшить свои доходы и сокращает зарплату, прежде всего, «заменимым» категориям работников, то есть, как правило, менее квалифицированным и менее оплачиваемым. В итоге в рамках одного предприятия растет дифференциация доходов. В то же время, руководители и работники «квазиуспешных» предприятий начинают получать в долларовом эквиваленте заметно больше основной массы населения.

3) С другой стороны, государство значительно сокращает инвестиционные программы и закупки вооружений.

4) В результате сокращения закупок вооружения и инвестиционных расходов государства, сокращения закупок и инвестиционных расходов «квазинеудачными» предприятиями, а также сокращения доходов их работников, уменьшается спрос на продукцию оборонной промышленности, жилье, инвестиционные товары и потребительские товары длительного пользования (мебель, электротехника, одежда, обувь). В результате падают объемы производства в соответствующих отраслях (машиностроение, производство стройматериалов, легкая промышленность, а также лесная, химическая и металлургическая отрасли) в той степени, в которой они участвовали в цепочке производства этих товаров. За счет этих производств в экономике появляется новая группа «квазинеудачных» предприятий – тех, деятельность которых сократилась не из-за снижения относительных цен на их продукцию, а за счет сокращения спроса.

5) Доходы «квазинеудачных» предприятий обеих групп («ценовой» и «спросовой») дополнительно сокращаются из-за того, что все свободные средства уходят на приватизацию – выкуп предприятия формально в пользу коллектива, на деле – в пользу действующего руководства. (Заметим, что этот фактор усиливает описанные процессы, но не является необходимым звеном в цепи.)

6) На «квазинеудачных» предприятиях обеих групп развивается процесс проедания основных фондов. Не происходит даже их простого воспроизводства, не говоря уже о модернизации и перевооружении с перспективой выпуска новых качественных товаров.

7) Работники «квазиуспешных» предприятий переключаются на импорт, который, после вычета расходов на питание и ЖКХ (сравнительно дешевых для них), становится относительно доступнее отечественных товаров (тем более что собственных товаров удовлетворяющего качества нет и, в связи с пунктом 4, не предвидится).

8) Реальные доходы бюджета падают из-за сокращения производства, что приводит к снижению государственных расходов. Снижаются как социальные выплаты и зарплаты в остающемся госсекторе, так и не сокращенные ранее инвестиционные программы и закупки вооружения, а также расходы на текущее содержание армии. Это еще более сокращает спрос, на этот раз не только на вооружение, инвестиционные товары и товары длительного пользования, но уже на товары текущего потребления, такие как продовольствие.

9) Дополнительное снижение доходов госбюджета происходит из-за «дармовой» передачи «квазиуспешных» предприятий в частные руки и отказа государства от присвоения прибыли данных предприятий. Соответственно, доходы госбюджета, описанные в пункте 8, снижаются еще больше. (Этот фактор тоже усиливает негативные процессы, но сам по себе не является необходимым для развертывания цепочки.)

10) На «неудачных» предприятиях обеих групп из-за уменьшения производства увеличивается доля постоянных издержек в структуре затрат (оплаты жилищно-коммунальных услуг и др.), что приводит к дальнейшему сокращению зарплат и инвестиций, непропорциональному общему снижению производства.

11) Между тем, правительство начинает расходовать валюту на поддержание завышенного курса рубля. Укрепление рубля сказывается на всей экономике, потому что одни предприятия, конкурирующие с импортом, не могут повысить свои отпускные цены, а другие – могут. Имеет место структурная инфляция, вызванная не только и не столько увеличением денежной массы, сколько перераспределением денежных потоков между предприятиями, отраслями и регионами.

12) Уровень инфляции влияет на ставки кредитования и, соответственно, делит все виды деятельности на те, которые приносят прибыль, достаточную для возврата кредита, и те, которые такой прибыли не приносят. Единственной сферой, которая может позволить себе кредиты на таких условиях, оказывается торговля.

13) Все эти факторы приводят к спирали сокращения спроса и разорения предприятий, продолжавшейся до 1998 года включительно.

Для простоты мы расписали процесс спада в виде нескольких последовательных этапов, но на самом деле, этапы 1) и 3) (повышение относительных цен на продукцию части отраслей и гигантское сокращение государственных расходов на оборону и инвестиции) включились примерно одновременно. Последующие же этапы не приходили на смену этим двум, а «подключались» к предыдущим, усиливая их. Для большей ясности представим события и причинно-следственные связи в виде схемы на рисунке 3. События, послужившие исходными причинами подрыва экономики с разных сторон – «толчками» к последующей череде негативных последствий, – помещены в овальные рамки.

Для иллюстрации того, как изменение относительных цен на продукцию отраслей повлекло цепное разрушение сразу нескольких «квазинеудачных» отраслей, посмотрим, как относительное снижение цен на сельскохозяйственную продукцию привело сначала к резкому ухудшению положения сельского хозяйства, а затем и смежных отраслей. (Примеры «квазиуспешных» отраслей отложим до следующей главы.) С этой целью приведем несколько графиков (рисунки 4–12) из «Белой книги» (Глазьев и др. [5, с. 256–257]) с минимальными комментариями. Первопричиной падения сельскохозяйственной отрасли можно считать резкое снижение цен на ее продукцию относительно продукции отраслей-поставщиков:

Рис. 3. Цепная реакция падения экономики

Рис. 4. Индексы цен реализации продукции и цен приобретения машин для растениеводства и минеральных удобрений сельскохозяйственными организациями в РСФСР и РФ (в разах к 1990 году): 1 – индексы цен реализации продукции с/х организациями; 2 – индексы цен приобретения машин и оборудования для растениеводства с/х организациями; 3 – индексы цен приобретения минеральных удобрений с/х организациями

Неудивительно, что это моментально отразилось на прибыльности сельскохозяйственных предприятий:

Рис. 5. Число прибыльных и убыточных сельскохозяйственных предприятий

Ввиду бессмысленности вложений в заведомо убыточную отрасль, инвестирование упало практически до нуля:

Рис. 6. Инвестиции в основной капитал сельского хозяйства РСФСР и РФ (в сопоставимых ценах, 1984 = 100, слева) и коэффициенты обновления основных фондов в сельском хозяйстве – ввод в действие основных фондов (без скота) в процентах от наличия основных фондов на конец года, в сопоставимых ценах (справа)

Рис. 7. Ввод в действие животноводческих помещений в РСФСР и РФ (включая механизированные фермы и комплексы), млн. скотомест: 1 – помещения для крупного рогатого скота; 2 – помещения для свиней (слева). Ввод в действие птицефабрик яичного направления в РСФСР и РФ, млн. кур-несушек

Чтобы как-то «выкрутиться» из положения, существующие сельскохозяйственные предприятия стали менять технологию производства, сокращая закупки относительно подорожавшей продукции смежных отраслей:

Рис. 8. Поставка (продажа) минеральных удобрений сельскому хозяйству РСФСР и РФ (в пересчете на 100% питательных веществ, млн.т., слева) и внесение органических удобрений в с/х предприятиях РСФСР и РФ, млн.т. (справа)

Рис. 9. Потребление электроэнергии на производственные цели в сельскохозяйственных предприятиях РСФСР и РФ, млрд. кВт.ч. (слева) и продажа нефтепродуктов сельскохозяйственным предприятиям РСФСР и РФ, млн.т.: 1 – автобензин, 2 – дизельное топливо (справа)

Рис. 10. Поставки тракторов и грузовиков сельскому хозяйству в РСФСР и РФ, тыс. штук (слева) и производство тракторов в РСФСР и РФ, тыс. штук (справа)

(Рисунок 10 позволяет также увидеть, как снижение спроса со стороны сельскохозяйственных предприятий отразилось на производстве тракторов.)

Тем не менее реорганизация и примитивизация сельского хозяйства не помогли ему сохранить производство даже на уровне, близком к достигнутому в советское время:

Рис. 11. Производство зерна в РСФСР и РФ в весе после доработки, млн. т. (слева) и валовой сбор картофеля в РСФСР и РФ в хозяйствах всех категорий, млн. т. (справа)

Рис. 12. Поголовье крупного рогатого скота в хозяйствах всех категорий в РСФСР и РФ (на 1 января, млн. голов, слева) и число коров на душу населения в РСФСР и РФ (справа)

* * *

Чтобы продемонстрировать, как описанная схема проявилась в производстве товаров длительного пользования, обратимся к таблице 3 (материалы по мясу в последней колонке добавлены, чтобы показать параллельность процессов в промышленности и сельском хозяйстве):

Табл. 3. Динамика производства и личного потребления некоторых видов потребительских товаров

При общей тенденции к падению производства, очевидно, что производство уменьшилось по-разному для разных видов товаров. По велосипедам буквальный обвал произошел уже в 1992–1994 гг. Их производство сократилось в 4 раза за 3 года и впоследствии упало еще больше. Общее же потребление домохозяйств к 1994 г. даже несколько выросло. То есть здесь мы имеем ситуацию сохранения объемов потребления при вытеснении собственного производства импортом.

Другой характерный сценарий изменения производства и продаж показывают холодильники. Во времена СССР четверть производимых холодильников шла на продажу за пределами РСФСР (преимущественно, в другие союзные республики). В течение 1990–1994 гг. этот «экспорт» практически прекратился, производство сократилось на соответствующую величину, потребление даже несколько выросло, в целом 90% покупаемых холодильников было произведено внутри страны. Видимо, «холодильникостроение» в данном периоде потеряло только на разрушении хозяйственных связей и падении спроса в бывших союзных республиках. Получается, что подотрасль перенесла «освобождение» цен с существенно меньшими потерями, нежели «велосипедостроение». Правда, неумолимая логика экономического коллапса взяла свое, и после 1994 г. события здесь развивались по «велосипедному» сценарию. К 1998 г. производство упало почти вчетверо от 1990 г. при одновременном увеличении доли импорта. Тем не менее, после кризиса 1998 г. и последующего восстановительного роста рынок холодильников вернулся к некоему равновесному состоянию. Покупается их примерно столько, сколько в 1990 г., при этом доля отечественных агрегатов стабилизировалась на уровне 75%. Отсюда можно сделать вывод, что «холодильникостроение» по своим стоимостно-спросовым характеристикам, в целом, выдержало переход к рыночным ценам. Хотя холодильник и является долгосрочной покупкой, тем не менее ни одна семья не может позволить себе роскоши не иметь холодильника. Это – товар довольно высокой степени необходимости.

Еще один пример динамики производства и потребления показывают телевизоры. Как видно из таблицы, в 1991–1994 гг. производство телевизоров упало вдвое, и освободившуюся нишу занял импорт. При этом объемы покупок не уменьшились – телевизоры оказались для населения не менее важными, чем холодильники. Народом оказались востребованы и хлеб, и зрелища. Но, в отличие от холодильников, завышенные советские цены на электронику, а также отсталость компонентной базы, пагубно сказались на ее конкурентоспособности с импортом в рыночных условиях. Дальнейшее вытеснение отечественных телевизоров привело к тому, что в 1990–1998 гг. объем их производства упал в 14 раз. Фактически, отечественное «телевизоростроение», равно как и производство остальной бытовой электроники, умерло. Наблюдаемый после 1998 г. рост производства телевизоров похож на перерождение человека в вампира. Теперь на территории России из привозных комплектующих собираются импортные телевизоры. Резюме: отечественные телевизоры не выдержали экзамен по цене и качеству, хотя спрос на товар оставался высоким. Если сравнить соотношения цен на телевизоры и холодильники в РСФСР и нынешней России, то приведенная статистика точно подтвердит нашу модель краха экономики: цветной ТВ стоил порядка 600 рублей, холодильник – 350. К середине 90-х соотношение стало обратным. Этим и объясняются все метаморфозы с производством одного и другого.

Другой сценарий – это рынок стиральных машин, входящих с холодильниками в одну группу, как по технологии производства, так и по объему рынка. Изначально, даже соотношения производства и потребления по этим двум товарам были сходными: Россия производила стиральных машин в полтора раз больше, чем потребляла. Надо учесть, правда, что машин-автоматов производилось сравнительно немного, а именно их хотел потребитель, и именно их мог в достаточном количестве и по доступной цене предложить внешний рынок. Затем, после 1991 г., со стиральными машинами наблюдается картина, в чем-то подобная той, что имела место с холодильниками. При незначительном падении спроса, собственное производство падает почти в 2,5 раза, а доля импорта увеличивается. Очевидно, что такое падение объемов производства не могло не сказаться на финансовом благополучии предприятий-производителей, в результате чего отечественные стиральные машины все больше и больше уступали место импортным. Также сыграл свою роль и фактор важности: стиральные машины оказались менее востребованным товаром, нежели, скажем, холодильники. В итоге к 2003 г. их рынок составил лишь две трети от уровня 1990 г., притом собственное производство сократилось в четыре раза.

Наконец, еще один пример – производство и потребление мяса. К 1998 собственное производство уменьшилось более чем в два раза, а общее потребление – в полтора. Мясо оказалось неконкурентоспособным как по отношению к импорту, так и по отношению к другим видам продовольствия. В сравнении с ними, мясо оказалось слишком дорогим удовольствием для большинства жителей России. При этом даже при сложившейся цене, которая установила объем продаж в две трети от уровня 1990 г., производство мяса оказалось нерентабельным. Очевидно, что для сохранения собственного производства мяса на определенном уровне были необходимы дотации животноводству.

Подведем итоги нашего анализа конкретных примеров. Перечислим 5 ситуаций:

• «Холодильники». Симптомы: производство оказалось вполне конкурентоспособным с импортом, товар относится к группе первой степени необходимости. (Здесь и далее «необходимость» оценивается по фактическим потребительским предпочтениям.) Потребление осталось на прежнем уровне, производство снизилось незначительно (на величину – поставок в союзные республики). Вывод: подотрасль выжила благодаря сохранению спроса и достаточно высокой цене продукции, покрывающей затраты.

• «Стиральные машины». Симптомы: неконкурентоспособность товара, товар средней степени необходимости. Спрос упал существенно (в полтора раза), производство упало больше падения спроса (с учетом сокращения «экспорта») по причине неконкурентоспособности продукции. Вывод: подотрасль разгромлена из-за переключения внутреннего спроса на более качественный импорт.

• «Телевизоры». Симптомы: неконкурентоспособность товара, завышенная цена, товар выше средней степени необходимости. Спрос упал незначительно, производство сократилось вдвое и конкурентоспособность повышена путем перехода на использование импортных комплектующих. Вывод: подотрасль разгромлена с самого начала реформ из-за неудовлетворительного качества и цены по сравнению с импортными аналогами. В ее отношении проявились и ценовая, и спросовая составляющие дисбаланса. Частичное восстановление не позволило сохранить собственную элементную базу.

• «Велосипеды». Симптомы: неконкурентоспособность производства, товар средней степени необходимости. Результат: падение спроса до 60% от уровня 1990 г., падение производства в 10 раз. Вывод: подотрасль не выдержала экзамена по цене и качеству и разгромлена как из-за спросовой, так и из-за ценовой составляющей дисбаланса.

• «Мясо». Симптомы: товар средней степени необходимости, цена импорта ниже уровня нормальной рентабельности производства внутри страны. Результат: падение спроса в 1,5 раза, падение производства в 2 раза с тенденцией уменьшения доли собственного производства в будущем.

Цепной обвал производства до перехода экономической системы в относительно сбалансированное состояние занял примерно 5 лет. К 1996 г. темпы инфляции упали до 22% (по индексу потребительских цен), курс доллара стабилизировался, падение производства, в основном, прекратилось. Зарплата в долларовом пересчете в 1997 году стала максимальной за весь период, начиная с 1991 г. и была превышена только в 2002–2003 гг. Правда, как показал кризис 1998 г., это относительно сбалансированное состояние не могло долго сохраняться ввиду следующих факторов:

1) государственных расходов на поддержку завышенного курса рубля и вытекающей отсюда необходимости внешнего кредитования для покупки рублей на валютном рынке;

2) разгрома большей части обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства и последовавшего сокращения доходов страны и граждан до уровня, закрывающего дорогу к инвестициям и развитию;

3) сокращения инвестиций в 4 раза, в том числе двукратного уменьшения жилищного строительства;

4) хронического дефицита бюджета из-за недосбора налогов, что привело к сокращению общественного потребления и скудным зарплатам бюджетников.

Кризис 1998 г. продемонстрировал нежизнеспособность экономической системы, созданной в первые годы реформ, и вынудил правительство (в новом составе) отказаться от наиболее одиозных элементов финансовой политики предшественников. Возможно, вызвано это было не столько осознанием прежних ошибок, сколько физической невозможностью продолжения прежнего курса. Центробанк перестал поддерживать курс рубля на валютной бирже, потому что деньги кончились и новых займов не давали. Правительство не возобновляло ГКО, потому что никто бы теперь не поверил в их надежность. Темпы приватизации резко замедлились, потому что почти все «лакомые куски» госсобственности были уже приватизированы.

Однако спросовые и ценовые факторы обрушения не были повернуты вспять. Народное хозяйство по-прежнему разделено на «квазиуспешную» и «квазинеудачную» части. Как следствие, экономика приобрела хронически изуродованный характер, не исправленный даже в годы быстрого экономического роста 2000-х. Впрочем, это предмет второй части книги, а пока вернемся к обвалу 90-х.