Текст книги "Пауки в банках. Есть ли альтернатива сырьевой экономике?"

Подведем предварительные итоги. Приближение к ценам мирового рынка на экспортируемые и импортируемые товары стало главным толчком к массовому разорению обрабатывающей промышленности из-за того, что при новом соотношении цен производство в ней становилось нерентабельным. Возможно, кое-какие предприятия могли бы провести модернизацию, чтобы приспособиться к новым ценам. Но изъятие у них оборотных средств через гиперинфляцию, расходы на приватизационные сделки и банковские махинации 1992–1993 гг. позволили им только худо-бедно продолжать прежнее производство на старых запасах и постепенно сворачивать деятельность, по мере того как денег от продажи продукции переставало хватать на текущие материальные затраты. Сокращение государственных инвестиций и закупок вооружения усилило процессы ценового перекоса со стороны спроса. Правительство могло бы, но не захотело направить ресурсы на ускоренное обновление отставших отраслей, оказавшихся несостоятельными при новых ценах. Вместо того чтобы задействовать для модернизации всей экономики огромный технологический потенциал – человеческий и организационный, – накопленный в ВПК и других приоритетных отраслях, государство вообще вывело этот потенциал из экономической жизни, не давая в передовые отрасли никаких заказов. В результате самые продвинутые отрасли промышленности – те самые, которые шли вровень с западным уровнем и благополучно вписались бы в новые цены – были лишены рынков, а их работники стали спиваться и разбегаться кто в торговлю, кто в нефтяную промышленность.

Обвал российской экономики был вызван не тем, что предприятия, якобы вопреки «западной экономической науке», стали сворачивать свою деятельность себе во вред, а тем, что конкретные шаги правительства создали условия, при которых предприятия сразу многих отраслей не могли функционировать из-за изменения соотношения цен на потребляемую и производимую продукцию или из-за сокращения спроса, делавших продолжение прежней хозяйственной деятельности нерентабельным. Неправильными, с точки зрения интересов страны, были либерализация внешней торговли без введения адекватных таможенных пошлин и пресечения контрабанды, а также снятие контроля над ценами некоторых монополистов, сокращение государственных закупок и инвестиций, приватизация наиболее прибыльных предприятий, накачка частной банковской системы финансовыми ресурсами, поддержание завышенного курса рубля, финансирование бюджетного дефицита через ГКО и многое другое.

Эффект спада не был вызван якобы объективной бедностью страны и объективной невозможностью продолжать производственную деятельность. Ставшее неправильным распределение и расходование изначально большого национального дохода спровоцировало прекращение производства и сокращение национального дохода, а не наоборот. Так, не недостаточный «совокупный спрос» спровоцировал падение экономики, а неправильная направленность спроса: усилиями правительства конечный спрос был перенаправлен с товаров, производимых нашей промышленностью, на импорт потребительских товаров и на экспорт капитала, то есть, фактически, на поддержку ориентированных на экспорт сырьевых отраслей. Мы даже не обсуждаем более мелкие детали правительственной политики, вносившие свою дополнительную лепту в этот процесс. Например, можно упомянуть странную политику расходования скудных бюджетных средств на государственные закупки импортных товаров, конкурирующих с более дешевыми отечественными. Так, был взят миллиардный кредит на закупку американских комбайнов, которые были более производительны, чем отечественные, но стоили намного дороже и требовали потом больших затрат на обслуживание. Целый ряд предприятий и организаций принуждался к массовой закупке импортных 286-х персональных компьютеров, тогда как 86-е компьютеры уже выпускались в СССР. И если технический уровень последних отставал от импортного, при должной воле экономического руководства он мог бы приблизиться к мировому в обозримые сроки. В крайнем случае, можно было закупать только компоненты, по которым было наибольшее отставание (например, жесткие диски) – и собирать свои машины, отвечающие непритязательным потребностям того времени в простейших программах, в бухгалтерии и документообороте. Закупленные компьютеры безнадежно устарели уже через пару лет, но этого времени насильственного прекращения закупок отечественной электроники было достаточно, чтобы загубить российскую компьютерную промышленность. Можно упомянуть безумную, организованную и поддержанную на государственном уровне, агитационную кампанию против отечественных товаров, которая перенаправила остатки и массового, и элитного спроса на импорт.

Впрочем, эти детали вряд ли могут существенно дополнить основную картину и изменить вывод об общей направленности реформ, к которому пришел главный советник Гайдара Джеффри Сакс:

«Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями… И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства – служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей» [49].

Глава 6. Все так и планировалось

В сообществе экономических экспертов России 90-х было широко распространено стремление свалить вину за экономический крах 1990-х годов либо на «объективные обстоятельства», якобы делавшие невозможным лучший исход ни при каком управлении, либо на плохое осуществление гениального замысла рыночной реформы Е.Т. Гайдаром и В.С. Черномырдиным. Мы уже показывали, что никакой неизбежности в экономическом обвале 90-х не было, он был предопределен самим характером реформы, спровоцировавшим резкое нарушение спросо-ценового баланса. Тем не менее мы не можем присоединиться к односторонним упрекам в адрес Гайдара и Черномырдина, якобы плохо осуществившим гениальный замысел светил советской экономической науки, составивших впоследствии ядро экспертного сообщества. Наше мнение основано на анализе небезызвестной программы «500 дней» [42], ставшей катехизисом сторонников рыночной экономики в России. В ее составлении принимали участие почти все экономические светила: С. Шаталин, Н. Петраков, нынешний ректор Высшей школы экономики Е. Ясин, любимец либеральной интеллигенции вечный оппозиционер Г. Явлинский, будущие министры Б. Федоров и М. Задорнов, и даже герои пирамиды ГКО С. Алексашенко и А. Вавилов. Это они разъясняли потом телезрителю, как хороша, вообще-то, рыночная экономика, вот только исполнение плохое, не такое, как они считают правильным… или народ нерыночный. Даже небезызвестный «консерватор» Е.М. Примаков активно проталкивал программу и требовал ее принятия уже в сентябре 1990 г., сразу после составления [61].

С учетом этой их «незапятнанной» (в отличие от лично Гайдара и Черномырдина) позиции, можно было бы ожидать, что программа «500 дней», которую составили эти экономисты, предлагала что-то принципиально лучшее, чем реально осуществленные реформы Гайдара – Черномырдина. Между тем, знакомство с программой приводит к выводу, что именно ее осуществлением и занимались правительства Гайдара – Черномырдина, только чуть медленней и мягче для населения, чем планировалось (ведь «провернуть» такое за 500 дней было в принципе невозможно). В подтверждение нашего мнения проведем краткий разбор программы «500 дней» только с одной точки зрения: предусматривала ли программа действия, приводящие к цепной реакции нарастающего спросо-ценового дисбаланса, который и стал главной причиной экономического обвала? Как мы сейчас увидим, все основные решения правительств Гайдара и Черномырдина, приводившие к спросо-ценовому дисбалансу, были прямо предусмотрены программой «500 дней» и выполнялись добросовестно, разве что менее радикально.

Чуть ли не первой особенностью авторов программы, бросающейся в глаза при чтении, является какая-то иррациональная ненависть к оборонным расходам и инвестиционным программам. Уже на первые 100 дней реформы, то есть на конец 1990 года, авторы планируют следующие действия:

«Значительно (до 20%) сокращается финансирование Министерства обороны СССР и КГБ, в частности, за счет резкого снижения закупок вооружений и военного строительства с сохранением на год средней заработной платы работникам предприятий-изготовителей. Сэкономленные материальные ресурсы направляются на свободную реализацию.

Не менее 30% экономии от сокращения расходов на эти цели обращается на повышение заработной платы офицерского состава и строительство жилья для военнослужащих, в том числе передислоцируемых в СССР из других стран и уволенных в запас.

Производится дальнейшее сокращение производственных инвестиций, финансируемых из союзного и республиканских бюджетов. Приостанавливается сооружение всех объектов с низким процентом готовности, кроме предназначенных для расширения производства потребительских товаров, жилищного строительства и развития социальной сферы…» (с.38).

Даже у человека, плохо знакомого с инерционностью экономических проектов, данные строки не могут не вызвать удивления. Представим, например, что при производстве танка сэкономлен материальный ресурс, пушка или какая-нибудь шестеренка для двигателя. Ясно, что свободная реализация такого материального ресурса невозможна и бессмысленна в силу его специфического характера, пригодности только для производства танка. Значит, прекращение производства танка подразумевает отмену заказов по всей технологической цепочке, кроме, разве что, выплавки чугуна и неспециализированных сортов стали на металлургических комбинатах – иначе «сэкономленные материальные ресурсы» не реализовать. Но это означает, что огромное количество предприятий, занятых в производстве танка, теряет рынок сбыта части своей продукции, что с большой вероятностью сделает нерентабельным и оставшееся производство на этом же предприятии. А от него обвал распространится и по технологическим цепочкам совершенно других, невоенных производств. Что толку направлять сэкономленные средства на повышение заработной платы военнослужащим, если нарастить выпуск потребительских товаров на остановленных танковых заводах не удастся? Составители программы не предусмотрели задействование оборонных заводов в мирном производстве путем государственных заказов, которые могли бы занять их передовой производственный и высококвалифицированный человеческий потенциал. Предполагалось, что отстающие гражданские отрасли по мановению волшебной палочки внезапно заработают с таким же высоким технологическим уровнем, как и остановленные оборонные заводы. Видимо, государственное перепрофилирование предлагалось только для строительных мощностей. Но именно этот элемент программы остается едва ли не самой большой загадкой. Как именно авторы собирались, в течение оставшегося IV квартала 1990 года, перевести строительные мощности с военных объектов на строительство жилья для военнослужащих?

Аналогичные возражения применимы не только к планам сразу и резко сократить производство вооружения, но и к планам сразу и резко сократить инвестиции. Но авторы прекрасно понимали, что сокращение приведет к остановке производств по целым технологическим цепочкам. Они это предвидели и предлагали добивать разоряющиеся предприятия, чтобы меньше мучились:

«Следует ожидать усиления спада производства, особенно в базовых отраслях, строительстве и машиностроении вследствие свертывания инвестиционной активности. <…> Задача соответствующих органов будет состоять в том, чтобы помогать не предприятиям, производящим ненужную продукцию и поглощающим ценные материальные ресурсы, а людям, которые на них работают, обеспечивая их трудоустройства, переквалификацию, содействуя их приспособлению к новым условиям» (с.57).

По мере продвижения по тексту замысел глобального сокращения спроса за счет сокращения производительных государственных расходов разворачивается во всей своей масштабности:

«Государственный бюджет.

Ключевой момент перехода к рынку – жесткая финансовая политика, что подразумевает резкое сокращение расходов бюджета в качестве одного из основных источников разбалансированности.

Сокращение расходов. Бюджеты союзного и республиканского уровней имеют резервы для сокращения:

производственные капитальные вложения (на 20-30%), включая объекты, начатые в т. г.…;

инвентаризация и отмена всех ранее принятых инвестиционных программ, эффект от которых будет не ранее, чем через 3-5 лет;

мораторий на 1 год на принятие любых новых бюджетных программ стоимостью свыше 100 млн. руб., любых новых списаний и дотаций;

расходы Минобороны (на 10 процентов) и КГБ (20 процентов);

помощь другим странам – на 70-80 процентов;

равномерное сокращение на 5-10 процентов союзных и республиканских расходов на содержание органов власти и управления, закупок оборудования для бюджетных организаций (кроме медицины), общественных наук, других незащищенных статей;

дотации убыточным предприятиям (не менее чем на 30-50 процентов)….

На период до 1 января 1991 г. ставится задача сокращения дефицита государственного бюджета до 5 млрд. руб. за IV квартал при условии нормального его финансирования. К 1 марта планируется полностью ликвидировать дефицит союзного бюджета» (с. 90).

Как видно из этого отрывка, торопливость авторов не позволила им согласовать разные части текста, договорившись, сокращать ли расходы Минобороны на 10% или на 20%, как это предлагалось выше. Правда, можно допустить, что цифры авторов и не интересовали – важен был сам общий принцип.

Но непреходящее впечатление производит размах авторов в главе «Инвестиционный маневр в бюджетной сфере». В этой главе планы лишить экономику «избыточных мощностей» описаны как нельзя более детально, вплоть до «выбытия без компенсации значительного объема площадей животноводческих комплексов». Именно животноводство вошло в число наиболее пострадавших отраслей.

«Цели и механизмы структурного маневра на ближайшую (год-полтора), среднесрочную (3–5 лет) и долгосрочную перспективу во многом различны.

В ближайшие 1,5 года, т.е. в переходный период, можно рассчитывать в основном на сброс избыточных мощностей и вовлечение в производство высвобождаемых и не используемых в настоящее время ресурсов.

К концу среднесрочного периода необходимо завершить формирование институтов рынка и иметь сбалансированную в основных пропорциях структуру экономики.

Коренное обновление технологий и переход на наукоемкий, экологозащитный тип роста – задачи долгосрочной перспективы. <…>

За 1,5 года невозможно создать новые крупные источники товарного предложения, необходимо воздействовать на спрос, резко его ограничить и параллельно активизировать использование высвобождаемых ресурсов, имеющихся резервов и отходов.

Сокращение платежеспособного спроса будет происходить за счет чрезмерных государственных расходов, гипертрофированно развитых отраслей экономики. Это сокращение будет осуществляться с первого дня реформы, сначала с помощью административно-управленческих решений, и прежде всего коснется следующих сфер народного хозяйства:

1. Военно-промышленного комплекса.

2. Инвестиционной сферы.

3. Водохозяйственного строительства, традиционных видов геологоразведочных работ, текущего и капитального ремонта устаревших основных фондов и других сфер неэффективного расходования ресурсов.

4. Экологически опасных производств и базовых отраслей экономики – в меру сокращения спроса на их продукцию.

Для ликвидации фиктивного спроса и части избыточных производственных мощностей используется сокращение государственных закупок некоторых видов техники (прежде всего военной), снижение объемов централизованных капитальных вложений и общий «инвестиционный сброс», а также постепенное снятие бюджетных дотаций нерентабельным предприятиям параллельно с развитием рыночных институтов. Тем самым бюджет освободится от существенной части расходов, будут созданы условия для нормализации денежного обращения и произойдет значительное высвобождение сырьевых, энергетических и других ресурсов за счет уменьшения спроса их традиционных потребителей» (с.142).

«Анализ показывает наличие возможностей в части сокращения либо стабилизации величины производственных капитальных вложений:

а) в металлургическом комплексе – за счет снижения спроса на массовые виды металлопродукции в связи с сокращением производственных инвестиций, перемещения качественного металла из оборонного сектора экономики в гражданский сектор, а также расширения масштабов использования ресурсов амортизационного лома из-за увеличения норм выбытия основных фондов инвестиции могут быть сокращены на 15–20% к уровню 1986–1990 гг.;

б) в агропромышленном комплексе – за счет выбытия без компенсации значительного объема площадей животноводческих комплексов, сокращения поставок низкокачественной и дорогостоящей сельскохозяйственной техники, резкого сокращения капитальных вложений в водную мелиорацию объем производственных капитальных вложений в сельское хозяйство может быть ограничен при увеличении вложений в легкую и пищевую промышленность более чем на 30%;

в) в машиностроительном комплексе – за счет структурных сдвигов в конечной продукции гражданского машиностроения в пользу изделий потребительского назначения на базе его кооперации с отраслями оборонного комплекса, прямого перераспределения основных фондов оборонных отраслей на производство гражданской продукции и прекращения нового строительства объектов общемашиностроительного профиля объем вложений может быть сокращен до 74–80% от уровня 1986–1990 гг.;

г) в строительном комплексе – в результате резкого сдвига в пользу малоэтажного жилищного строительства и в целом непроизводственного строительства, расширения использования местных строительных материалов, снижения потребности в традиционной строительной технике с увеличением использования современных конструкционных материалов и совершенствованием проектирования, осуществлением все большей части производственного строительства в форме реконструкции и технического перевооружения выполнение намечаемой строительной программы может быть обеспечено при сохранении сложившихся масштабов инвестирования;

д) в комплексе «Транспорт и связь» – за счет отказа от нового межрегионального железнодорожного строительства, расширения строительства подъездных путей, транспортных развязок и узлов и увеличения мощностей вторых путей, ориентации на решение проблемы подвижного состава, при одновременном резком сокращении строительства магистральных трубопроводов и сохранения в целом сложившихся масштабов капитальных вложений в комплексе реально на 20-30% увеличить вложения в развитие местных автодорог, авиационного и морского транспорта, на 60-70% – в развитие связи, а также в торговлю и материально-техническое снабжение.

Ситуация предъявляет жесткие требования к скорости структурных преобразований. Сокращение неэффективных производственных вложений должно осуществляться не постепенно, а сразу, в течение года. Рациональный уровень годового сброса общего объема производственных капитальных вложений, учитывающий качественный уровень инвестиций и действительную потребность в них, оценивается в 20–30%.

Одновременно в результате такой политики на 15–20% снижается потребность в производстве оборудования. В той же степени снизятся производственная нагрузка на отрасли инвестиционного машиностроения, объемы выпускаемой ими продукции.

Снижение производственной нагрузки будет означать, во-первых, образование резерва мощностей в машиностроении, во-вторых, создание условий для технологической перестройки и обновления продукции в самом машиностроении, в-третьих, создаст возможность для перепрофилирования значительной части неэффективных производств для выпуска нужной народному хозяйству и населению продукции.

Первоначальный импульс, обеспечивающий сокращение производственный капитальных вложений, должен состоять в принятии, начиная с 1 октября 1990 г., целого ряда жестких административных решений. Они заключаются в следующем:

1. Отменить все сформированные к настоящему времени целевые инвестиционные программы как не отвечающие действительным народнохозяйственным потребностям. Сократить централизованные инвестиции в производственную сферу и военное строительство не менее чем на 30%.

2. Провести инвентаризацию на основе независимой экспертизы уже строящихся государственных предприятий на предмет целесообразности продолжения строительства исходя из критериев социальной направленности, технического уровня и нормативных сроков строительства (предварительно эти сроки должны быть сокращены).

По результатам инвентаризации законсервировать не менее 60% ведущихся в настоящее время строек производственного назначения и параллельно с октября 1990 г. приступить к продаже объектов незавершенного строительства, неустановленного оборудования и материальных запасов, в т.ч. иностранным инвесторам. Для ускорения экспертизы использовать результаты инвентаризации незавершенного строительства, проведенной Госстроем СССР в 1990 г.

3. Ограничить спрос на нецентрализованные инвестиции, повысив с октября 1990 г. ставки процента за кредит с учетом перехода к свободным (договорным) ценам на строительную продукцию. На период стабилизации экономики возможно установление предельного срока строительства объектов – 2 года. Налоговые и кредитные льготы предоставляются негосударственным инвесторам, а также самим подрядным организациям при строительстве объектов социально-культурной сферы.

4. Демонополизация строительства: в октябре 1990 г. ликвидируются все общестроительные министерства и разукрупняются территориальные объединения и тресты, контролирующие ныне до 60-70% подрядного рынка и ресурсов строительных материалов. Строительным организациям предоставляются экстерриториальность и независимость от местной власти. Демонополизируется и банковская система предоставления инвестиционного кредита; ликвидируются директивные права головных проектных институтов.

Радикальные изменения должны затрагивать не только процессы создания новых фондов и мощностей (инвестиционная политика), но и, может быть, в еще большей степени, функционирование и воспроизводство уже занятого производственного потенциала народного хозяйства (политика обновления основных фондов).

Ликвидация централизованных фондов министерств, сокращение дотаций убыточным предприятиям и повышение ставок процента за кредит поставят многие предприятия в сложное финансовое положение. Сократится спрос на ряд видов продукции со стороны государства. Увеличатся сброс избыточных мощностей в этих условиях выбытия фондов (до 5% в год в 1991–1995 гг.) и ликвидация значительной (до 20%), наименее эффективной части производственного аппарата без возмещения» (с. 144 и далее).

Сразу после этих планов приведены оговорки, как бы показывающие, что авторы понимают все опасности своего «структурного маневра» и даже заранее подкладывают подушку для его смягчения. Однако простое сравнение степени детальности разрушающих и смягчающих мер показывает, что никаких конкретных предложений и даже соображений, пригодных для смягчения последствий «структурного маневра», у них не было. Там же, где они предлагали что-то конкретное (например, поставки по импорту для устранения сбоев в технологических цепочках), мера была направлена не на сохранение нужного стране производства, а на его вытеснение иностранными конкурентами:

«Вместе с тем, глубокий структурный маневр, проводимый в столь сжатые сроки, может повлечь за собой серьезные негативные последствия, а именно:

• «узкие места» в структуре производства ограничат возможности перераспределения ресурсов;

• значительная часть высвобожденных в результате структурного маневра ресурсов не найдет применения;

• часть научно-технического и кадрового потенциала экономики окажется утраченной.

Для того чтобы не допустить развития этих и других негативных процессов, необходимо направлять и контролировать ход структурных преобразований, а также осуществить ряд специальных мер.

Во-первых, опережающим темпом будут развиваться рыночные институты, особенно инфраструктура перераспределения трудовых и материальных ресурсов. Уже в сентябре 1990 г. начнется реорганизация системы трудоустройства и переподготовки кадров, переобучение ее работников, оснащение их оргтехникой. Специальные программы будут разработаны для тех регионов, где прогнозируется повышенный уровень безработицы. В особых случаях работающим выплачивается полная заработная плата и при остановке производств. Информация о высвобождающихся материальных ресурсах будет собираться в специальные банки данных коммерческих центров, через которые будет осуществляться реализация излишнего оборудования, материальных запасов и отходов.

Во-вторых, часть высвобождаемых финансовых средств и материальных ресурсов пойдет на ликвидацию «узких мест» в структуре экономики (производство строительных материалов, новых моделей сельхозтехники; развитие социальной и производственной инфраструктуры) и на поддержание перепрофилируемых предприятий (Фонд конверсии, программы помощи отдельным регионам).

В-третьих, ослабление негативных последствий структурного маневра будет происходить с помощью резервов мощностей, сырья и энергии – как имеющихся, так и вновь создаваемых, за счет самого сброса избыточных мощностей. Особое значение в переходный период приобретают поставки по импорту как наиболее оперативное средство устранения сбоев в технологических цепочках. <…>

При проведении сброса избыточных мощностей особое внимание будет уделено сохранению потенциала долговременного экономического роста, и в первую очередь:

• экспортных производств;

• научно-технического потенциала оборонного комплекса;

• интеллектуального потенциала страны;

• природных богатств и рекреационного потенциала».

Остается только заметить, что приведенные здесь идеи авторов по смягчению последствий реформ, в отличие от предложений по сокращению инвестиций, являются уже не конкретной программой действий, а только благими пожеланиями.

Есть в идеях авторов о сокращении инвестиций и идеи, небезынтересные с точки зрения использования экономической терминологии. Например, авторы считают, что резкое сокращение спроса и, следовательно, объема торговли каким-то товаром означает развитие рынка этого товара:

«Важнейшая предпосылка развития рынков оборудования, строительных материалов, проектов и подрядных работ – значительное сокращение спроса на инвестиции вследствие резкого снижения расходов государственного бюджета и «замораживания» большей части незавершенного строительства. Падение объемов финансирования капитальных вложений произойдет уже в IV квартале 1990 г. и инвестиционный спрос будет оставаться подавленным на протяжении 10–12 месяцев в силу жесткой кредитной и финансовой политики» (с. 157).

Ну а немногим позже авторы, как в воду глядя, предвещают образование Министерства по чрезвычайным ситуациям в связи с увеличением количества катастроф, вызванных запланированными ими реформами:

«Союзный бюджет. Централизованные вложения реально составят не более 15% от общего объема спроса. Бюджет будет сокращать большинство расходных статей при нестабильности доходной части и нарастании социальных расходов. Роль союзного бюджета как инвестора будет падать. Возможности открытия новых строек в основном ограничатся ликвидацией технологических катастроф (в условиях кризиса их число может возрасти)…» (с. 158).