Текст книги "В понедельник дела не делаются"
Автор книги: Михаил Макаров
Жанр: Полицейские детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
18
По дороге на место происшествия заехали за заместителем прокурора. Предупрежденный по телефону, тот ожидал на перекрестке Баграмяна и Космонавтов. Когда машина остановилась, Птицын пересел с переднего сиденья назад, уступая место.
– Да я бы и сзади доехал, Вадим Львович, – для порядка возразил Коваленко.
– Субординация, – улыбнулся замнач криминальной.
У него было паршивое настроение. По концу месяца район оказался на предпоследнем месте по раскрываемости по линии КМ. На вчерашнем совещании в УВД области его отымели, как Мука[66]66
Маленький Мук – герой сказки Вильгельма Гауфа.
[Закрыть]. Никакие разумные доводы не воспринимались.
– Почему в других районах раскрываемость выше на семь (девять, одиннадцать!) процентов? У них что, нет таких же, как у вас, объективных сложностей?! – Доводы генерала были отработаны годами.
Ответов на них не существовало. Не будешь же прилюдно озвучивать подозрения, что в других районах манипулируют с цифрами, попросту туфтят. Это – табу. Закрытая тема. Можно было сказать, что у нас прокуратура работает жёстко, авансом статкарточки на выявленные преступления не подписывает.
– Значит, не умеете работать с прокуратурой! – последует немедленный ответ.
Короче, уехал он с совещания с предупреждением о том, если завалит девять месяцев, разговор с ним будет короткий.
При этом о существующем начальнике криминальной, полковнике Дмитриевском, никто и не вспомнил, как будто его и не было. Последний год Дмитриевский постоянно бюллетенил. Ходили слухи, что он собирается на пенсию, но пока рапорта от него не поступало.
Это тоже доставало Птицына.
«Не хочешь больше работать, устал, сломался, – по-человечески понятно, двадцать один год в системе отпахал, всё время на оперативной работе, – уйди достойно. А то спрашивают как с начальника, а зарплату получаю замовскую. Не в этом, конечно, дело, не в полутора сотнях разницы, не в полковничьем потолке даже по более высокой должности. Дело в справедливости. Хорошо ещё до губернии не дошла история с побегом убийцы этого, как его… чёрт… ну не важно… Неделя прошла, тишина! Прокуратура-то наша доблестная почему молчит?»
Птицын глянул на Коваленко. Аккуратно подстриженный рыжий затылок того был непроницаем. Несмотря на нерабочее время, заместитель межрайпрокурора оделся официально: костюм, рубашка, галстук.
«Надо будет распить с ним бутылочку коньяку, – подумал замнач КМ. – Хотя он же из непьющих. Интересно, сам завязал или закодировался? Раньше, говорят, хорошо поддавал. Или на рыбалку пригласить? На Святое Озеро? Отношения, безусловно, налаживать с прокуратурой надо. Всё на их подписях завязано, все показатели. Прокурор новый, Олег Андреевич, человек лёгкий… Договориться с ним можно, но непосредственно с милицией работает Коваленко, а его на кривой козе не объедешь. Разве что раз, другой… Возведешь это в систему, возникнет серьёзный конфликт. Ни к чему. К тому же, новый прокурор впечатление временщика производит, которому здешнее прокурорство необходимо для дальнейшего роста. У них такая же система, как и у нас. Такой же дурдом! Нормальному человеку в большие начальники не пробиться».
Коваленко обернулся.
– Вадим Львович, как воспринято личным составом управления задержание Проскурина?
Тон был горделивым, зампрокурора явно ощущал личную заслугу во взятии с поличным взяточника.
– По большому счёту противно, Виктор Петрович. По одному негодяю люди будут делать выводы обо всех. В прикладном смысле мне по барабану. Он следователь, структура друга-ая…
«Мудак он, этот Проскурин, – продолжил про себя Птицын, – Он ещё бы прямо в кабинете у себя брал, и вывеску на дверь кабинета прибил: “Приём взяток с девяти до семнадцати”».
Случай со следователем заставил Птицына лишний раз проанализировать законность тех коммерческих проектов, в которых он участвовал. Чтобы ещё раз сказать себе: «Криминала в них нет». Прямого криминала…
– Виктор Петрович, – замнач КМ оживился. – Короткий анекдот в тему. На двери у врача объявление. «Доктор цветы и конфеты не пьёт».
Коваленко даже не хохотнул ради приличия.
– Вадим Львович, проверил оперативные дела в ОБЭПе[67]67
ОБЭП – отдел борьбы с экономическими преступлениями.
[Закрыть]. Ничего путного по должностным нет. Что, в городе никто взяток не берёт? Те же врачи?
– Надо работать, – беспрекословно согласился Птицын.
Подъезжали к месту происшествия, за окном мелькали двухэтажные особняки. В большинстве – бесхитростные панельные, но встречались и крутые из розового кирпича, по типу средневековых замков, с башенками.
– Никогда в этом районе не приходилось бывать, – сказал Коваленко.
– Именуемом в народе «посёлком нищих», – продолжил Птицын. – Вот это под черепичной крышей депутата горсовета Завгородней хибарка. Следующий будет – директора Промбанка Буркова Льва Абрамовича. Это директора фирмы «Наяда ЛТД» Катаева. О, какие он стёкла вставил, внутрь не заглянешь… зеркальные… Это так, ерунда, хижина дяди Тома…
– Катаев, он, говорят, напрямую с ОПГ[68]68
ОПГ – организованная преступная группировка.
[Закрыть] связан? – перебил зампрокурора.
Птицын хмыкнул:
– Сергей Альбертович человек коммуникабельный. С половиной города контактирует. С нужной ему половиной… Такие люди с ним знаются, и не подумаешь.
Коваленко извернулся на своём переднем сиденье, глодал глазами собеседника, казалось, ухо у него торчком встало.
Но подполковник не стал продолжать, пригнул шею.
– Приехали.
К их появлению на место происшествия стянулось много милиционеров. Больше десятка оперов, человек шесть-семь участковых в форме. Все бесцельно кучковались, курили. Рядом с «буханкой» дежурной части на обочине стояла тёмно-зелёная ру-боповская «шестёрка» с тонированными стеклами и антенной.
Птицын и Коваленко выслушали начальника розыска. Борзов докладывал толково, но эмоции его перехлёстывали. Когда он во второй раз матюкнулся, замнач КМ одёрнул его.
– Следи за речью!
Дослушав подчинённого, Птицын сказал укоризненно, но не обидно:
– Вот смотри, Александр Александрович, за что я тебя всегда критикую. Сам оперативно выехал на место, труп отыскал – молодец! Свидетеля важного установил, опять лично сам, молодец.
Но прежде всего ты – руководитель, должен задачи ставить сотрудникам. А сотрудники у тебя бамбук раскуривают. Ну-ка собери всех.
Начальник розыска быстро отошёл, а Птицын для зампрокурора развёл руками. Как бы извиняясь за необладающего стратегическими талантами начальника ОУРа[69]69
ОУР – отдел уголовного розыска.
[Закрыть].
Милиционеры взяли в круг замначальника КМ. Тот вынул из кармана блокнот, щёлкнул шариковой ручкой.
– Начнём со службы участковых. Участковые с этой зоны есть? Вы – старший участковый? Понятно. На вас – подворный обход. Распределите людей. Не мешкайте, скоро стемнеет, и вам открывать не будут. Учитывайте, какой здесь район. Разговаривайте вежливо, но настойчиво. Интересуют свидетели. Кто видел, как мужик… приметы до вас доведены… Как не доведены? Александр Александрович, доведи под запись приметы преступника… Так вот, нас интересует кто видел, как мужик в районе пятнадцати часов вёл за руку мальчика… Возможно, он и раньше сюда приходил, примелькался… Давайте…
Участковые начали наперебой расспрашивать у начальника ОУР про приметы. Птицын велел отойти им в сторону, не мешать. Сам продолжил.
– Теперь – задача розыску. Начнём с профессионалов МРО.
Сутулов, сколько вас здесь? Все трое? Хорошо. Один поедет в отдел со свидетелем, с мальчиком. Садитесь с ним в ЭКО, делайте фоторобот. Другие двое на «дежурке» езжайте в лес, обойдите опушку. Тут, говорят, много бомжей обитает. А по показаниям мальчика преступник чем-то на бомжа похож…
– Руки у него чёрные, как будто металл обжигал, – вклинился Маштаков.
– Вот-вот, руки, значит, чёрные… Всех бомжей свозите в отдел… Допрашивайте и пусть дежурная часть оформляет их на десять суток… Будем с ними работать по камере. Они все друг друга знают. Надеюсь, прокуратура нас в этом вопросе поддержит?
Замнач КМ обернулся к Коваленко. Тот кивнул.
– Ну вот. Чего дальше? Откуда, Александр Александрович, преступник увёл мальчика?
– От троллейбусной остановки на Зое Космодемьянской. С поворота, – отчеканил Борзов.
– Понятно, там много киосков всяких, магазин там же. Маштаков, тебя одного подняли?
– Нет, Андрей, тоже здесь.
– Где? Не вижу.
– Я здесь, товарищ подполковник, – Рязанцев подал голос из второго ряда.
– Хорошо. Вот езжайте вдвоём туда. Отрабатывайте торговые точки. Задача та же. Установление свидетелей. На чём ехать? А вон Сергей вас на моей машине докинет. Отпустите его сразу назад. Денис Владимирович, управление по организованной здесь в порядке любопытства или…?
Громила Давыдов пробасил обиженно:
– Вадим Львович, какое любопытство…
– Что можете на себя взять?
– Свободный поиск по городу. Он пьяный, вполне возможно шарахается по улицам.
– Согласен. Есть резон… Какие ещё предложения?
– Отработать ранее судимых по половым преступлениям… По развратным действиям – особенно. И «жопников»[70]70
Пассивный гомосексуалист.
[Закрыть] всех, – зарядил начальник уголовного розыска.
– Какой ты шустрый. Так прямо сразу и отработать… Поручи, Александр, дежурному, пусть вытащит из компьютера эти данные. Проанализируй их сам, в первую голову обращай внимание на проживающих в районе маршрутов пятого и шестого троллейбусов, подходящих по возрасту… Да! Скажи дежурному, пусть поднимет начальника паспортного стола… Как это не послушается? Ссылайся на распоряжение начальника УВД. Не послу-ушается… На тех ранее судимых извращенцев, которых отберёшь, поднимите в ПВС[71]71
ПВС – паспортно-визовая служба.
[Закрыть] первые формы. Покажите мальчику этому, как его…
– Вове…
– Вот именно.
Птицын потёр загривок, вздохнул.
– Ну что, Виктор Петрович, пойдёмте глянем?
Они гуськом прошли к коттеджу, около которого лежал мёртвый мальчик.
Птицын долго рассматривать не стал, всё и так было понятно.
«Чего душу рвать? У самого такой же пятиклассник. Хоть на улицу не выпускай. А в клетку не замкнёшь. Жизнь бекова. Ну чего вздыхать без толку… искать надо!»
Следователь Кораблёв зажал под мышкой протокол с «дипломатом» вместе. Поздоровался за руку с Птицыным. Сказал, что на пути отхода предполагаемого преступника, который показала собака, обнаружили хороший след обуви, совпадающий с фрагментом, найденным в коттедже. С этого качественного следа эксперт делает гипсовый отпечаток.
– На фотографии у меня плохие надежды. – Пользуясь перерывом, Кораблёв закурил.
Замнач КМ пересказал ему, чем занялись опера и участковые. Следователь слушал. Кивал, соглашаясь.
– Толково.
– Что интуиция тебе подсказывает, Александр Михалыч?
Раскроем мы это преступление? – Птицын находился со следователем в полуприятельских отношениях, связывала работа.
– Не хочу загадывать.
– Должны раскрыть. Обязаны. А то волна по городу пойдёт.
Маньяк! Детей убивают!
Следователь криво усмехнулся.
– Вон она, волна… уже здесь, на лёгком катере примчалась!
Кораблёв показывал правой рукой, в которой дымилась сигарета, в сторону дороги. Там из красной «семёрки» выскользнула шустрая бабёнка в брючках. Почти бегом она приближалась.
– Кто такая? – сквозь очки прищурился Коваленко.
– Это, Виктор Петрович, криминальный репортёр из «Уездного обозрения» Голянкина Вероника собственной персоной.
Прима! Ну я пошёл в дом работать, – следователь не без поспешности удалился.
Корреспондентка примчалась. Запыхавшаяся, улыбка во всё птичье личико.
«Радуется, что первая из их братии», – неприязненно подумал Птицын.
– О как хорошо, и прокуратура здесь! Здравствуйте! – из сумочки Голянкина вытащила блокнотик и карандашик, изготовилась для скорописи. – Вадим Львович, разрешите небольшой экслюзивчик по этому ужасному преступлению для нашей газеты?!
И.о. начальника криминальной прокашлялся. Послать на хрен эту пигалицу нельзя, всё-таки пресса. Распишут потом под орех.
Истолковав молчание подполковника как согласие, Голянкина затараторила:
– Есть ли основания полагать, что убитый мальчик был ещё и изнасилован?
– На этот вопрос ответит вскрытие.
– Но ведь он же раздет, – журналистка ткнула карандашом в сторону детского трупа.
Птицын снова заперхал горлом.
– Это ещё ничего не значит.
– Можно ли говорить о том, что в городе появился сексуальный маньяк-педофил?
– Нет. Один случай не есть система.
– Отрабатываете ли вы версию о том, что данное преступление могло быть совершено убийцей Фадеевым, сбежавшим на прошлой неделе из здания УВД?
«Куда хватила!» – обомлел Птицын и категорично ответил:
– Нет никаких оснований полагать, что это совершил Фадеев.
– Почему? Разве он не опасен?
– Ну-у, – подполковник замялся.
– Всё понятно, – кивнула Голянкина и снова полезла в сумочку, извлекла фотоаппарат. – Можно я сфотографирую труп ребёнка?
– Ещё чего! – не находивший себе всё это время места Коваленко не выдержал. – У него родители есть! Вы о них, уважаемая, думаете?! Спрячьте камеру! Спрячьте, я вам говорю!! И до свиданья. Начальник криминальной милиции вам всё рассказал. Покиньте место происшествия.
Журналистку нелегко было урезонить. Она бывала в разных переделках.
– Я, кажется, не с вами разговариваю!
Коваленко тоже закусил удила.
– Как исполняющий в настоящее время обязанности прокурора города, работой следственно-оперативной группы руковожу я. Поэтому прошу вас, гражданка, удалитесь. Или вас выдворит милиция!
Погримасничав, Голянкина всё же ретировалась в направлении ожидавшей её красной «семёрки». По пути она остановилась, сделала несколько снимков.
Коттедж… группа милиционеров в камуфляже… заляпанный грязью «УАЗик» ГБР.
– Как вы с ней! – крутнул головой Птицын. – Ох, она вас и распишет!
– Так она и вас распишет, Вадим Львович! – в тон ему ответил Коваленко. – Невзирая на ваши реверансы. Это самая па-скудная газетёнка…
– Жёлтая!
– Вот именно! И людишки в неё сползлись как на подбор.
Всякий гад на свой лад! Тьфу!
– Ну да бог с ней! Много чести! – махнул рукой замнач КМ. – Поехали в отдел, Виктор Петрович? Кораблёв следователь опытный, не будем ему мешать.
– Кто с ним останется?
– Борзов. Скоро от групп пойдёт информация, он на месте будет координировать.
– Сможет?
– А куда он денётся с подводной лодки?
Выполнивший свою миссию судебно-медицинский эксперт Никульский, увидев, что Птицын с прокурором подходят к машине, окрикнул их:
– Меня возьмите!
– Какие проблемы, садись. – Птицын залез на заднее сиденье, оставляя дверь открытой.
По дороге Коваленко спросил у Никульского, есть ли признаки совершения с мальчиком акта мужеложства.
Судмедэксперт, пощипывая вислые усы, ответил уклончиво:
– Внешних как будто не видно… задний проход сомкнут… ссадин в области ануса нет… Но знаете, Виктор Петрович, темно уже… плохо видно… Завтра я как следует посмотрю.
– Мазок возьмите из заднего прохода обязательно.
– Сделаю, всё сделаю. Мазок, ногти, волосы, всё… Вот здесь за остановкой меня высадите. До свиданья. Чтоб сегодня нам больше не встречаться!
19
Сутулов с Ковальчуком от опушки наискось углублялись в лесопосадку. Она просматривалась практически насквозь и была сильно замусорена, то и дело встречались смердящие островки свалок. Было полусумрачно. И то, начало девятого уже, а на дворе сентябрь месяц.
Оперативники понимали, что выполняют работу рутинную, скорее всего бесперспективную.
– Б-божмики, о-они смирные, – рассуждал на ходу многоопытный Сутулов. – О-они н-н-никогда никого не т-тронут.
Юра Ковальчук молчал, покуривал. Слушал, как под ногами хрустят сухие ветки. Думал – опять с этим убийством вернётся домой за полночь, а то и под утро. Алка снова устроит разборку: где был, что делал. Не поверит, что работал. Нет, поверит, завтра весь город узнает, что мальчика убили. Пове-ерит… Позавчера, блин горелый, он капитально прокололся. Из подруг Алкиных кто-то застучал. Увидели в такси с женщиной. Алка разоралась:
«Дома денег нет, ребёнку фруктов купить не на что, а он потаскух на такси катает!» Юра, конечно, в отказ: «Ошиблись твои информаторши, я убийцу сбежавшего разыскивал, в засаде просидел всю ночь». «Почему от тебя духами французскими несёт?» – заорала Алка. Он – морду кирпичом: «Какими духами?» В таких делах никогда не надо колоться. А продавщица эта, Майка, шустрая какая девчонка оказалась. Без комплексов! Единственный минус – активно заинтересовало её, женатый он или нет.
Пришлось соврать, что разведённый. Поверила? Правда и она слукавила. Сказала, будто ей двадцать один год. На следующий день Ковальчук по адресному пробил – двадцать четыре. Какой смысл? Двадцать четыре не сорок два, самый сенокос! С продавщицами, которые на продтоварах, ещё почему можно дружиться – они все проверенные, медицинская книжка у каждой. Хотя и это не гарантирует на сто процентов.
Сутулов остановился, присел около ёлки, ковыряться стал:
– С-смотри, Юр, ч-чё… чёрные г-грузди!
Выпрямился, держа в обеих руках, улыбался.
– Куда они тебе? Выкинь, – Ковальчук поглядывал на Сутулова снисходительно.
«Вот каким я стану через десять лет! Нацепил бушлат ментовский, радуется. Как же, на халяву вырядился, стоху сэкономил. За квартиру, говорит, пятьдесят процентов плачу! А квартира – «хрущёвка» с хайлом, и никаких перспектив улучшить жилищные условия. Из отпуска его вызвали – он и вышел, рад стараться. Как будто так и полагается. Чего в отпуске делал, Володя? За гриба-ами ходил… Три ведра белых привёз! Зимой банку откроет, перед гостями будет хвост распускать – свойские! И это всё? Конечно, хорошо под маринованный грибок рюмку-другую опрокинуть, но не ради же этого живём. Куда-нибудь в отпуске съездил, Володь? К тещё в деревню на сенокос! Ра-адуется… чему радуется? Пенсионную надбавку с мая стал получать.
Шестьсот рублей! Когда обмывали это дело, тысячу просадил.
Нет, рвать из ментуры надо. Чем скорее, тем лучше. Пока всех собак за Фадеева сбежавшего не повесили».
Они прошли посадки, двигались теперь по настоящему природному среднерусскому леску, смешанному. То берёзка, то осинка. Земля сплошь устлана павшей листвой. Жёлтой, багряной, разной. Ступать было мягко.
Вертикальный белый столб дыма от костра увидел Сутулов.
– В-вон они!
К костру подошли с двух сторон. Тут обнаружился целый бивуак. Шалаш, как у Ленина в Разливе. Диван стоял старый, с валиками. Лежанка из нескольких грязных, тощих, будто прессованных матрасов. Посуда в ассортименте – ведра, кастрюли, чайник эмалированный. Всё старое, дырявое, чиненое. Чуть дальше – рабочая площадка и ещё одно костровище. Тут обитатели этого стойбища добывали цветмет, выжигая проволоку из украденных проводов. Тут же грудой лежали сплющенные жестянки из-под баночного пива, их тоже принимают в скупках, правда, по бросовой цене.
– П-привет, б-родяги! – Сутулов привычно осматривался.
Бомжей оказалось двое. Один был экипирован в китель и брюки от дембельской парадки, выброшенной за ненадобностью. Второй – в искусственной короткой шубе, модной лет двадцать назад. Оба грязные, как черти. Потому как у костра всю дорогу, а с водой здесь напряжёнка, издалека таскать приходится. Вода у них идёт на насущные самые нужды. Попить и пожрать сготовить.
– Чего у вас тут такое варится вонючее? – Ковальчук крутнул в закопчённом котелке торчавшей разводягой.
Зацепил кусман тянучего, в жёлтых плёнках мяса. Соображая, оглянулся назад. Там где шли тоже, помнится, смердело.
Под ёлкой темнела чёрная, липкая, зелёными мухами облепленная собачья шкура.
– Б-бобика в-варите? – засмеялся Сутулов и вдруг признал одного из бомжей. – А-альберт, т-ты что ль? А-а-а я д-думал, д-дезертир к-какой…
Бомж в парадке одобрительно заржал, показал коричневые гнилушки зубов. Появление ментов заранее не обещало для них ничего хорошего. Без дела по лесу шляться мусора не будут, особенно те, которые из отдела убийств.
Альберт Моржов с ними весной познакомился, когда у периметра приборостроительного завода труп убитого бомжа отрыли. Их всех тогда, бродячих, сволокли в спецприёмник, на полные десять суток законопатили. Перепало ему… До сих пор почки болят. А может и не от того, чего на людей служивых напраслину возводить, спать-то приходится постоянно на земле, а она, матушка, холодная. Хорошо хоть разобрались тогда, злодея нашли, а их на волю отпустили.
– Привет, товарищ майор! – отозвался Моржов и снова оскалился, будто и впрямь радостно ему.
– В город ходил сегодня? – спросил Ковальчук.
Он шёл вокруг костра, искал наветренную сторону.
– Я не ходил, болею. Саня вон ходил, металл сдавал…
Ковальчук велел второму, в шубе:
– А ну шапку сыми.
Тот торопливо стащил драную лыжную шапочку. Голова у него была острижена чудовищно. Как бы перья недощипанные торчали среди белых проплешин.
– Кто тебя красиво так подстриг? Кореш, что ли?
– Не, я ему не доверяю. Я сам – себя.
– Ну ладно, кто ещё тут из вашей братии в округе обитает?
Быстро говорите!
Бомж Моржов вытащил из бокового кармана кителя оранжевую пластмассовую коробочку, раскрыл, корявыми пальцами с неправдоподобно круглыми и толстыми больными ногтями выудил из-под резинки сигаретку. Взял из костра тлевший прутик, прикурил.
– Летом много тута было разного народу. А щас порассосались. За оврагом Валерка Губа живёт. Точно…
– Давайте собирайтесь с нами, – Ковальчук брезгливо отмахнулся от забрунжевшей у самого носа жирной блестящей мухи. – Проводишь к Валерке.
– Али случилось чего, товарищ майор? – Моржов второго приглашения не дожидался, стал собираться.
– М-мальчика в к-коттеджах у-убили, – сказал Сутулов.
– Мальчика?! – ужаснулся бомж в шубе. – Да за что же?
Опера промолчали. Бомжи сноровисто собрались. Моржов кинул взгляд, полный сожаления, на своё благоустроенное стойбище.
– Эх! Разорят всё, пока сидеть будем. Мы не при делах, товарищ майор. На такое злодейство не способны. Ну пойдёмте что ли, а то погода портится…
Начинал накрапывать холодный дождь. Первые крупные капли со стуком упали на листья.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?