Текст книги "Медлительная река. рассказы"

В ритме фламенко

В сентябре спокойная жизнь Ивана взорвалась, как бомба в руках террориста. И всё Матвеич, красавчик! Таких тренеро́в – один на миллион! Кто, как не он, сумел бы подобное замутить? В свой отпуск отчалил по путёвке спорткомитета в Испанию, а там не пузо на пляже грел, а вопросы решал! А потом расколол ночь телефонным звонком:

– «Теннисная академия TennisVal имеет честь пригласить Ивана Вихлянцева на годичную стажировку»! Это Валенсия, пацан! Ну, та академия, где самому Сафину удар ставили!

Подскочивший с кровати Иван так и застыл с телефоном в руке. Дыхание перехватило, от тугой и жаркой волны нахлынувшей крови сердце ёкнуло, словно электронасос, поперхнувшийся от скачка напряжения, и жёлтым теннисным мячиком заскакал в голове вопрос: сколько же это вылезет по деньгам? А Матвеич, восторженный и бухой, снова хрипел из мобильника:

– Слушай дальше, пацан, что в официальной бумаге написано! «Питание, проживание и медицинская страховка обеспечиваются принимающей стороной. В рамках программы российско-испанского студенческого обмена»!

В ответ Иван заорал во всё горло, всполошив радостным воплем и мать, и соседей по коммуналке, и всю Большую Садовую! По части обмена, стопудово, дядя Витя подсуетился! А где дядюшка – там всё чётко, по-взрослому! Дай бог здоровья столичному родственнику!

Связи у дяди Вити в Москве были, что называется, более чем и выше всяких. Из Ростова он уехал давно, сразу после школы, потом, окончив военное училище, воевал в разных горячих точках. Во всех смыслах горячих – от Никарагуа до Афгана. На какое-то время вернулся было в Ростов, но довольно скоро перевёлся в столицу, где под занавес военной карьеры неожиданно получил весомую должность в одной силовой структуре. В Москве дядя Витя пустил корни, женился, а в последние годы после отставки «ушёл в нефтянку». И всё бы ничего, да жаль только, что с сестрою своей и матерью Ивана – Натальей до сих пор общался «через губу». Что-то там, совсем давно, дядюшка с папашкой Ивана не поделили… После этого папашка, хлобыстнув дверью, свалил за длинным рублём на севера́, где вскоре напрочь позабыл о семье. А мать с дядей Витей ещё долго были «в контрах». Хотя бы разговаривают сейчас – и то слава богу!

А вот племяннику дядя Витя благоволил всегда. То ракетку Wilson бандеролью пришлёт, то коробку с оказией передаст, а там четыре комплекта «адидасов» с подошвами для разных покрытий: одни для грунта, для харда – другие, ну и так далее… Просто-напросто в теме был дядюшка, понимал, что к чему. Да и, честно говоря, в те времена, когда Иван, по выражению дяди, был ещё el novato, а не подающим надежды молодым теннисистом, такие траты они с матерью просто не могли бы себе позволить…

Мать, красивая и статная в молодости, из года в год томилась постоянным безденежьем и по утрам перед зеркалом тратила всё больше времени в безуспешных попытках спрятать морщины. Она читала в университете курс зарубежной литературы и, чтобы заработать какие-то, пусть и невеликие деньги, по максимуму набирала часы, из-за чего постоянно задерживалась на работе. Иван, поджидая её вечерами, наугад тянул с полки книгу, а потом, позабыв об уроках, глотал от корки до корки всё, что попадалось под руку – от Тома Клэнси и Юлиана Семёнова до Брэдбери и Стругацких. В школе, однако, начитанность Ивану особых дивидендов не приносила. На уроках он доставал учителей каверзными вопросами, а после занятий часто и с ожесточением дрался. Классу к седьмому мать перестала с ним управляться и одно время всерьёз начала было наводить справки о суворовском училище. Так, вполне вероятно, отправился бы скоро Иван по тропинке, протоптанной дядюшкой, если бы не большой теннис, неожиданно возникший на горизонте в лице Матвеича, в секцию которого Иван пришёл «записаться» за компанию с одноклассником.

Одноклассника Матвеич забраковал, а вот Ивана взял и после нескольких тренировок прилюдно заявил всем, что у парня талант и что он «вылепит из этого пацана нового Сафина». Иван поверил безоговорочно, как-то быстро к Матвеичу привязался и в благодарность тренеру стал «рвать жилы» на корте. Да так, что лет в пятнадцать заиграл на приличном уровне и стал регулярно выезжать на турниры, чаще всего в Москву.

Дядя Витя, если позволяли дела, с удовольствием приходил поболеть за Ивана. Свистел, кричал азартно и громко, иногда до такой степени, что срывал голос. После матча, как правило, тащил племянника в ресторан, где неизменно заказывал: себе – вискаря и салатик, Ивану – немыслимый ассортимент мясных или рыбных блюд и батарею безалкогольных напитков. Подробно расспрашивал племянника о тренировках, о здоровье сестры, о том, что вообще творится дома в Ростове. Уклончиво и немногословно говорил о себе. Прощаясь, подкидывал «на карман» деньжат. Причём всегда делал это ненавязчиво и виртуозно, передавая Ивану конверт, как бы между прочим, поймав нужную паузу в разговоре, словно вручая мальцу дежурную шоколадку, и всякий раз категорически пресекал любые попытки Ивана ответить отказом.

И с Матвеичем они крепко спелись (и спились!) после того, как однажды на Кубке Кремля волей судьбы оказались на соседних местах VIP-трибуны. Там, разговорившись по ходу матча, выяснили, что оба, ещё при Брежневе, прошли Афган. «Снова пьяный сосед вспомнил Афганистан…» – усмехнулся Иван строчке известной песни. Он, как и автор, воспринимал афганскую тему с изрядной долей иронии, но то, что дядюшка и Матвеич по-настоящему скентовались, пусть даже и на почве имперских амбиций, ему всё-таки было приятно.

После звонка Матвеича Иван весь месяц летал, как на крыльях, лихорадочно собирая необходимые для поездки документы и справки. Пришлось, правда, долго переминаться с ноги на ногу в деканате, где не сразу припомнили вечного студента Вихлянцева. Но разве могла эта мелочь испортить Ивану настроение перед поездкой? Большой теннис бесповоротно владел его сердцем, и ради стажировки в Испании он бы и не такое стерпел!

Слава богу, в установленные приглашением сроки он уложился, и через месяц в Шереметьево его провожал дядя Витя. Высокий и жилистый, в последнее время дядюшка погрузнел, отпустил усы, но офицерскую выправку не утратил, по-прежнему смотрелся молодцевато. В аэропортовском ресторане они присели за освободившийся столик, и дядя, немного рисуясь, звонко шлёпнул о стол прозрачный файлик с новеньким загранпаспортом, как оказалось, не более часа назад доставленный в аэропорт курьером-байкером. Иван вынул из файлика паспорт. Долгожданный кусочек алого коленкора ещё хранил свежие типографские запахи и призывно переливался серебристо-салатовой Visado de Shengen. Потом, после порции вискаря и поисков нужной стойки для регистрации, дядя Витя долго мял племянника в железных объятиях, а на прощание, развернув Ивана в сторону паспорт-контроля, со словами: «¡Adelante, muchacho!» по-родственному дал ему коленкой под зад. И это дядюшкино «Вперёд, юноша!» ещё долго звенело в ушах Ивана мелодией в ритме фламенко. Зажигательно и с дополнительным восклицательным знаком в начале фразы, к тому же, как это принято у испанцев, ещё и перевёрнутым вверх тормашками. Об этой, не свойственной нам, особенности пунктуации Иван, разумеется, узнал много позже, а тогда сверкавший огнями аэропорт, дядюшкино напутствие и ожидание скорой встречи с Испанией слились воедино в какой-то щенячий восторг и сопровождали его до самого подъёма на борт самолёта.

Аэробус А-30 встретил Ивана хвойными запахами распылённых дезодорантов, улыбками худеньких стюардесс и пассажирским многоголосьем. Плотный людской ручеёк, вливаясь в самолётное русло, катил между рядами кресел и всякий раз замедлял течение, упираясь в спину очередного счастливчика, обретавшего заветное кресло. Человек, тормозивший поток, суетился, спешил, запихивал в полку ручную кладь, торопливо освобождался от шерстяного жакета, куртки с заклёпками или мешковатого пиджака, чтобы потом с блаженной полуулыбкой плюхнуться в кресло. Ручеёк двигался дальше и опять останавливался, натыкаясь на очередное, подобно выросшему из воды валуну, человеческое препятствие…

В самолёте преобладала испанская речь, лишь изредка прерываемая отдельными репликами по-русски. «Испанцам тут что – мёдом намазано? – с легкой ревностью подумал Иван. – Или Аэрофлотом до Мадрида дешевле? Интересно девки пляшут!»

Как бы там ни было, от аэробуса Иван был в восторге: новый, светлый, сияющий чистотой, с большим свободным пространством между рядами кресел. И, в довершение ко всему, даже назывался на манер корабля – именем собственным: «Хачатурян». В честь знаменитого советского композитора.

Надо признаться, от классической музыки Иван был бесконечно далёк, а вот привычка читать вытянула из глубин памяти сюжет одного рассказа о поездке Хачатуряна в Испанию. Точнее сказать, о смешной попытке знакомства советского композитора с экстравагантным Сальвадором Дали. Знаменитый художник, прослышав о визите Хачатуряна, через своих помощников зазвал композитора в свой загородный особняк, а сам где-то спрятался и не выходил, заставив гостя томиться в проходной зале. В итоге, когда композитор, обозлённый таким «радушным» приёмом, собрался уйти, в зал, распахнув двери, выскочил Сальвадор Дали! Как чёрт из табакерки! Абсолютно голый, верхом на швабре, с каким-то мачете в руке, он стремительно проскакал мимо обмершего Хачатуряна под зазвучавшую из динамиков музыкальную тему танца с саблями.

Иван, улыбнувшись, вспомнил, как хохотал над рассказом. Интересно, когда аэробус пойдёт на взлёт, не врубят ли ту же музыкальную тему? И не промчится ли кто-нибудь нагишом по салону в хвост самолёта?

Он закинул наверх багаж и едва устроился, вытянув ноги, как в проходе показались две девушки в унылых пуховиках. Обе лет двадцати пяти. Одна – симпатичная, рыжая, с большими улыбчивыми глазами. Вторая – сердитая и насторожённая брюнетка. Жёсткие пряди волос, торчащие в стороны пучками обрубленной проволоки, в сочетании с широкими скулами и маленькими злыми глазами придавали ей какой-то мужеподобный вид.

Девушки подошли ближе и, заглянув в посадочные талоны, разочарованно застрекотали по-испански. Скуластой выпало сидеть рядом с Иваном, рыжей досталось место в следующем ряду. Раздосадованная брюнетка обожгла Ивана недобрым взглядом и отвернулась помочь рыжей снять рюкзачок.

Как только испанки расселись по местам, а Иван со вздохом успел подумал о том, что по-хорошему надо бы «включить джентльмена» и поменяться местами с рыжей, в салон, опаздывая, влетела коротко стриженная блондинка.

У Ивана замерло сердце. Алый свитер и расшитые бисером джинсы обтягивали умопомрачительную фигуру! Остановившись, девушка учащённо дышала, оглядывая салон, на щеках её проступил лёгкий румянец. Потом быстро прошла между рядами кресел и – о чудо! – остановилась почти возле Ивана, напротив рыжей испанки. Поставив на попа небольшую сумку с колёсиками, потянулась к багажной полке. Алый свитер метнулся вслед за хозяйкой вверх, открыв упругий живот, яркий и белый, как полоска дневного света. В пупке, подмигнув Ивану, призывно качнулась серёжка пирсинга.

Сверху едва не посыпались вещи. Багажная полка была утрамбована под завязку. Свитер медленно вернулся на место, блондинка, опустив руки, растерянно огляделась… Этот шанс Иван упустить не мог. Он вскочил, предложил девушке помощь и, не дожидаясь ответа, подхватил и моментально запихал сумку в соседнюю полку, за что тут же получил бонус в виде улыбки. Остальное было делом техники – через несколько минут воссоединившиеся сеньориты бодро трещали между собой, а Иван, поменявшись местами с рыжей, сидел рядом с голубоглазой блондинкой, развлекая её непринуждённой беседой.

– Откуда ты такой шустрый? – улыбнулась девушка.

– С Ростова.

– А где ж ростовский акцент?

– Та я с вас удивляюсь! – подыграл с ходу Иван. – Шо за акцент? Скажите лучше, знаете, шо?

– Шо? – засмеялась блондинка.

– Када же вы все в Масскве па-правильному гаварить научитесь?

Девушку звали Таней. Когда люди знакомятся, а через полчаса чувствуют, будто знают друг друга вечность, говорят, что они «на одной волне». Так оно в точности и случилось тогда в самолёте. По крайней мере, с Иваном, который не мог отвести от девушки взгляд, до последнего не понимая, за что ему выпал такой подарок судьбы.

Он сыпал шутками и остротами, Таня хохотала в ответ, слегка запрокинув голову и обнажая при этом пульсирующую на шее синюю жилку. У неё были очаровательные ямочки на щеках, слегка простуженный бархатный голос и… действующий испанский паспорт. Как выяснилось в разговоре, Таня являлась гражданкой Испании, постоянно жила в Мадриде и училась в университете на юриста.

Когда-то на заре перестройки в Испанию на ПМЖ переехали её родители. Отец, освоившись, с головой ушёл в строительный бизнес, мама поначалу помогала отцу, а потом занялась росписью по керамике. Но связей с Россией не прерывали. Вот и сейчас Таня летела от родственников, с пересадкой из Волгограда. Погостила у дяди, проведала бабушку, отметилась с подругами детства во всех модных клубах и дискотеках города. Хватит, пора и домой.

– Можно вопрос? – поинтересовался Иван.

– Задавай, – улыбнулась девушка.

– Для тебя Испания – дом?

– Конечно.

– И как давно?

– Сколько себя помню. Я же совсем малая была, когда родители в Мадрид переехали. А почему спросил?

– Так, просто… Ведь ты своя, русская.

– Я и среди испанцев своя. Так бывает. А можно и я спрошу?

– Давай.

– Ты серьёзно мастер спорта по теннису?

– Если честно, пока что нет, но в будущем – обязательно стану! Понимаешь, теннис для меня – всё! Солнце, воздух, вода – всё, без чего нельзя жить! И насчёт стажировки в академии тенниса я не врал – всё это правда.

– Экселленто! – воскликнула Таня и неожиданно отвернулась к иллюминатору.

– А ты почему спросила? – осторожно тронул её за плечо Иван.

– Потому что тоже… спортсменкой была, – глухо ответила Таня. Затем, взяв себя в руки, повернулась к Ивану. – Знаешь, я в детстве подавала большие надежды – турниры выигрывала. А потом из-за травмы пришлось всё бросить…

– Гимнастика?

– В смысле?

– Ну, вид спорта?

– Ах, да… Художественная. Как догадался?

– Очень просто. Я видел, как ты вбежала в салон. Твоя осанка, движение рук… Ты опаздывала, спешила, а я смотрел и думал – до чего же красиво, не бег, а полёт! Ну и сразу понял – гимнастка!

– Ах ты, братец Лис! – засмеялась Таня, легонько шлёпнув его по затылку. – Запудришь цапле мозги, а потом съешь?

– Ни в коем разе! – с каменным лицом ответил Иван. – Я из этих… секты лисьих вегетарьянцев!

Время летело, Иван и Таня болтали, не замечая никого вокруг. Не было дела до них и остальным пассажирам. Крупный мужчина на соседнем ряду шуршал газетой, чуть дальше беззвучно кивал в такт музыке подросток в наушниках. По салону, поправив копну рыжих волос, в сторону бизнес-класса прошла испанка, с которой Иван поменялся местами. Улыбчивая стюардесса пронесла поднос, предлагая пассажирам конфеты. Вроде бы лучше помогают переносить высоту. Иван взял конфету, Таня отказалась и попросила её пропустить. Иван поднялся и, отступив в сторону, наткнулся на стеклянный взгляд скуластой брюнетки. Испанка сидела, уставившись в одну точку, и перебирала на шее ожерелье из странных предметов, похожих на узкие продолговатые жёлуди. Потом, очнувшись, резко встала и тоже направилась в хвост самолёта.

Когда спустя какое-то время Иван снова поднялся, чтобы пропустить Таню на место, его заставил вздрогнуть и обернуться визгливый угрожающий крик…

Иван застонал и открыл глаза. Укутанный в гипс и бинты, он лежал в одиночной палате мадридского госпиталя. Ныло простреленное плечо и опухшая после вывиха голень. Он вспомнил, как там, в самолёте, закрывая Таню, бросился на эту скуластую стерву, орущую и грозившую всем игрушечным пистолетом. Увы, пистолет оказался настоящим. Эта ведьма с чёрными лохмами выстрелила в упор и, конечно, не промахнулась. Падая и теряя сознание, боковым зрением он заметил, как Таня птицей взлетела над ним и в прыжке резким ударом ноги вырубила испанку.

Иван глядел в потолок, слушал трель за окном какой-то восторженной птахи и тихо удивлялся тому, как так случилось, что мило болтавшая с ним блондинка оказалась на деле офицером испанской спецслужбы, а может, и того круче – сотрудником какого-нибудь подразделения ФСБ… Тем не менее он думал о ней спокойно. Гораздо больше Ивана волновало другое. После выстрела, падая, он зацепился ногой за крепление кресла и в дополнение к огнестрелу получил ещё и вывих стопы. По поводу вывиха он и переживал больше всего. Плечо – ерунда, пуля пробила мягкие ткани, не задев кость. Через месяц всё заживет. А с ногой теперь головняк… Теперь каждый раз перед тем, как выйти на корт, ногу надо будет тейпировать или, говоря проще, наглухо пеленать стопу и голень бинтами. С одной стороны, в таком виде не особо разбегаешься, а с другой, если не бинтовать, велика вероятность повторного вывиха. Эх, подвёл он Матвеича, крепко подвёл…

Вчера после операции, как только Иван пришёл в себя, его посетила целая делегация в белых халатах: лечащий врач, медсёстры и краснощёкий верзила – сотрудник посольства России.

После осмотра, выпроводив врачей, краснощёкий передал Ивану привет от дяди, а потом, невпопад хохмя, расписал в красках попытку захвата аэробуса двумя барышнями из «Аль-Каиды». Авантюрную, разумеется, попытку, поскольку на двух девушек имелся в наличии всего один пистолет, и то самопального производства. Особенно краснощёкого почему-то смешило то, что испанцы, после посадки самолёта в Мадриде, долго не верили в то, что пули у террористок – пластиковые. Пока не достали, расковыряв обшивку, ту самую, ранившую навылет Ивана.

– Пластиковая? – удивился Иван.

– Ну как… – наморщил лоб краснощёкий. – Из композитных материалов!

И дальше, веселясь, рассказал, что пули оказались «весьма прикольными»: изготавливались из полимеров в кустарных условиях. Как и сам пистолет-трансформер, который террористки так легко пронесли в самолёт. Ну что поделать – не берёт наша техника в Шереметьево пластик! Тем более, когда пистолет спокойно лежит в рюкзачке под видом художественного распятия, а патроны – смешно сказать! – болтаются на шее девицы дешёвыми бусами!

«Ну да, – подумал Иван. – Обхохочешься»…

Он спросил, чего добивались террористки. Краснощёкий профессионально увильнул от ответа, высказавшись в том смысле, что ясности пока нет, обеих взяли живьём и следствие разберётся. Потрындев ещё какое-то время на отвлечённые темы, краснощёкий засобирался уходить.

– Подождите! – не удержался Иван. – А девушка, которая летела со мной, Таня, она кто?

Верзила остановился, загородив собою дверной проём:

– Не знаю, парень. Но точно не наша, – и, помахав на прощанье рукой, вышел.

Таня появилась после обеда. Сияющая и лучистая, она вихрем влетела в комнату, наклонившись, расцеловала Ивана, оставив в воздухе неуловимо-тонкий лавандовый аромат духов.

– Ну как, братец Лис? Потрепали охотники?

– Охотники… – скривился Иван. – Мы во дворе с пацанами и то серьёзнее пугачи мастерили.

– Ох, заливаешь! – засмеялась девушка, а потом, помолчав, сказала: – А ведь ты меня заслонил, получается – мою пулю принял… Спасибо, такое не забывается!

– Ладно, чего там! Лучше скажи, в каком ты звании?

– Не поняла?

– Ну там, лейтенант испанской полиции? Или чего серьёзнее?

– Что ты придумал?

– Ты думаешь, я не видел, как ты эту стерву вырубила? Как там это называется в карате, маваши?

– Нет, братец Лис, это называется тоби-гери. Таким ударом я однажды турнир во Франции выиграла.

– Так что, не было никакой гимнастики? – удивлённо приподнялся на кровати Иван.

– Не было, – улыбнулась Таня. – А вот карате с пяти лет – было! И то, что ты подметил: осанка, грация, пластика – всё это благодаря карате!

– Обалдеть! – опустился на подушку Иван. – А почему в самолёте не сказала?

– Так ты же сам насчёт гимнастики вывод сделал! Не захотела разубеждать. Да и хвастать особо нечем. Так, выиграла пару турниров по молодости…

– И ты не агент испанских спецслужб?

– Нет, конечно.

– И на ФСБ не работаешь?

– Ты что, боевиков насмотрелся? Я же говорила – студентка, учусь на юриста. Ты мне веришь?

– Верю, – помолчав, ответил Иван. – Просто всё это странно вышло – небо, самолёт, девушка…

– Не странно – опасно, – поправила его Таня. – И хорошо, что закончилось.

– Нет, – возразил Иван. – Всё только начинается. Научишь меня тоби-гери?

– Только в обмен на уроки по теннису! – рассмеялась девушка и, наклонившись, ещё раз поцеловала Ивана.

Забрав на рецепции из сейфа сданные при посещении госпиталя пистолет и значок, лейтенант испанского отделения Интерпола Татьяна Киселёфф шла к машине. Она не знала, как сложится дальше у них с этим ростовским парнем, но твёрдо была уверена в том, что её бойфренд – красавчик Хавьер, на помолвку с которым она согласилась до поездки в Москву, теперь получит отставку.

Волгоград – Ростов-на-Дону, июль 2013 г.