Текст книги "Любовь под сомнением. Обсессивно-компульсивное расстройство взаимоотношений"

После этого повышает планку до двух бокалов, тестирует какое-то время свои пределы и говорит после эксперимента: «Два бокала в день – это нормально для меня. Я – не алкоголик».

И так с каждым разом он всё увеличивает и увеличивает дозу, пока, как Вы понимаете… реально не превратится в настоящего алкоголика.

Чтобы освободиться от страданий, связанных с сомнением по поводу сексуальной ориентации, человек будет делать следующие действия, чтобы справиться со своей проблемой. Правда, сразу следует отметить, подобные действия будут не улучшать состояние человека, а только способствовать ухудшению его ситуации:

• старается всё больше давать ответов на возникающие вопросы. Каждый новый ответ будет порождать новый вопрос, который, в свою очередь, следующий ответ. Таким образом «дерево сомнений» будет разрастаться до колоссальных масштабов, всё больше усугубляя ситуацию с тревогой;

• ищет в интернете самые разнообразные (научные и «народные») способы тестирования и проверки на гомосексуальность. Кто ищет, тот лишний раз подпитывает своё сомнение;

• обращается к различным специалистам для того, чтобы они помогли разрешить ситуацию, протестировали на гомосексуальность;

• привлекает для разрешения своего сомнения друзей, родственников, знакомых, требует от них заверений в «истинности» своей сексуальной ориентации;

• проверяет свои ощущения, глядя на людей своего пола, пытаясь понять, чувствует он влечение или нет;

• проверяет ощущения, фиксируя своё внимание на своих эрогенных зонах в присутствии представителей того же с ним пола;

• активно прибегает к мастурбации, доводя её до компульсивного состояния, и также пытаясь проверять с её помощью свои ощущения;

• при возникновении пугающих ментальных образов (например, сцены однополого секса, особенно если в них участвует или просто присутствует там любимый человек) нейтрализует их либо молитвами, заклинаниями типа «Я не гей», либо пытается в противовес неприятному создать приятный для себя положительный образ.

Что делает человек, который в качестве своего направления изучения доказательной базы для решения проблемы Гомо-ОКР выбрал первое направление, а именно – всё больше подтверждать, что он (она) – не гомосексуалист.

Для примера возьмём мужчину (для женщин это будет соответствующим образом).

Он будет:

• окружать себя представителями противоположного пола;

• избегать контакта с представителями ЛГБТ+ сообщества, мест, где он потенциально может с ними встретиться;

• избегать любой информации, связанной с ЛГБТ+ сообществом, всего, что относится к гомосексуальной тематике – фильмы, книги, статьи, фото, картины, песни;

• среди будет пытаться искать различные способы, чтобы обозначить свою мужественность, делать на них специальные акценты (накачанные мускулы, брутальный вид, мужские занятия и т. п.);

• для него будет очень важна оценка окружающих людей его как мужчины. Он будет стараться это подчеркивать излишним образом и внимательно прислушиваться к мнениям. Также будут характерны болезненные реакции по этой теме.

Если человек, страдающий Гомо-ОКР, идёт по второму пути в направлении поиска доказательств того, что он – гомосексуалист, то он будет всячески «входить в новую для него роль» и будет пытаться анализировать тот предел, которого он достиг, и который позволяет ему сказать определённо, что он – гомосексуалист, или этого всё ещё недостаточно. Он будет постоянно балансировать на грани, пытаясь найти эту грань, а найдя, ступать за черту.

Если недостаточно, то ставки, как и в случае с алкоголиком, будут повышаться. А именно: что означает быть гомосексуалистом – это просто целоваться или не только? Это иметь секс с мужчиной, если да, то какой? Если секс, то какая должна быть частота – раз в месяц, раз в неделю, раз в день, а может несколько раз в день? А если несколько, то это сколько?

И, как я говорил уже выше, каждый новый ответ будет порождать новый вопрос. И так – до бесконечности, только всё больше и больше усугубляя проблему.

• человек, испытывающий проблему Гомо-ОКР, как правило, наблюдает за поведением тех, кого он ещё не знает, но кто уже манит. Одежда, места сбора, манеры, речь, движения – всё это начинает «отпечатываться» в голове, акцентируется внимание на этих мелочах;

• из того, что отмечено, начинает применяться в реалии. При этом очень внимательно анализируется реакция окружающих. Нейтральная или одобрительная реакция часто ещё больше подпитывает сомнение, так как человек в большей степени реагирует в таких случаях на отрицательную реакцию.

• чем дальше, тем всё больше движение идет по нарастающей – поцелуи, секс редкий, секс частый, с одним партнёром, с несколькими партнёрами;

• мужчина, особенно психологически продвинутый, испытывая страх своей реакции на других мужчин, будет пытаться бороться с этим страхом быть геем, стараясь встретиться с ним «лицом к лицу». Он будет специально провоцировать встречи в реале или в интернете с мужчинами (фото-, видео– материалы) и анализировать свою реакцию на них, а также пытаться подобное делать с женщинами, сравнивая реакцию на женщин с реакцией на мужчин. Такой способ разрешить патологическое сомнение не только не позволяет этого сделать, но только усиливает его, порождая компульсивность проверки;

• избегает контактов с противоположным полом.

Справедливости ради, следует отметить, что и чётко определившиеся со своей гомосексуальностью люди также могут страдать от подобного рода навязчивых мыслей и патологических сомнений. Только они у них другого характера – гетеросексуальные. А всё остальное – то, как они на них реагируют, что делают, чтобы справиться с ними – всё аналогично.

Интересный случай по поводу сомнений в оценке своей сексуальности приводится в [88]. В нём рассказывается о женщине, которая испытывала тревогу относительно своей сексуальности каждый раз, когда видела своё собственное тело. Её тревогу, её сомнение определяла при этом мысль: «Означает ли тот факт, что она видела своё тело, то, что она увлечена собой в сексуальном плане? А отсюда, как следствие, означает ли это, что она бисексуальна?» Она считала себя всё время гетеросексуальной женщиной, была замужем, её всегда в плане секса привлекали мужчины. Но этот вопрос о бисексуальности не давал ей покоя.

Также она отмечала своему психотерапевту, что этот страх бисексуальности усиливался тогда, когда её муж делал положительные комментарии о её теле и о внешности в целом. Его оценка её физической или других областей красоты (включая её личность) обычно вызывала мысли о том, может ли она быть бисексуальной.

Избегание комплиментов от мужа означало, что у неё не будет сексуальных мыслей о других людях или сомнений в собственной сексуальности. Именно поэтому она избегала смотреть на себя в зеркало и во время купания.

С развитием свободы самовыражения, опыт западных цивилизаций нам наглядно это демонстрирует, страхи, связанные с СО-ОКР, ещё больше расширяются. Гендерная инвариантность серьёзно усугубляет эту проблему. Потакание родителей желанию детей «найти себя» зачастую приводит не к определённости в этом вопросе – «Кто я? Какого пола?», а только «разносит мозг» ребёнку или подростку, превращая и без того зыбкую почву под его ногами в сплошные пески сомнений, затягивающие неустойчивое и неуверенное в себе создание в их пучину. Поэтому полагаю, что уже в скором времени термин СО-ОКР будет ещё как-то расширен, отражая не только аспекты смены сексуальной ориентации, но и смену пола, гендера и ещё кучу новомодных характеристик, которые плодятся как грибы.

4.5. ОКР-взаимоотношений в широком смысле

«Дружба кончается там, где начинается недоверие.»

Сенека Луций Аней (Младший)

Если рассматривать взаимоотношения в более широком контексте, не только те, где присутствует сексуальная составляющая, – родители, дети, братья, сёстры, родственники, друзья, – то ОКР может проявляться и в этой сфере.

Неудовлетворительные взаимоотношения, страх потери контакта с близким человеком, заставляет человека почувствовать свою собственную несостоятельность в данном аспекте. Достаточно небольшого сомнения, чтобы «из искры возгорелось пламя», чтобы костёр ОКР заполыхал в полную мощь.

У матери может возникнуть страх убийства своего малолетнего ребёнка, страх нанесения ему предумышленного или непредумышленного вреда. Подобный страх часто сопровождается сильным потоком навязчивых мыслей, совершенно ей несвойственных, так как она любит своё чадо больше всего на свете. Но уставшей матери тяжело избавиться от них, особенно если ребёнок – первенец, а мать ещё малоопытна и поддержать её некому.

• а вдруг я возьму нож и зарежу свою дочь?

• а что если я дам моему сыну не ту таблетку?

• а если я выброшу свою крошку из окна?

Матери, страдающие от таких мыслей:

• всячески избегают колюще-режущих предметов;

• передоверяют все действия, где задействуются острые предметы, другим людям;

• лишний раз избегают ребёнка, не подходят к нему, боясь нанести ему ущерб;

• передоверяют уход, кормление и медицинские аспекты по отношению к ребёнку близким;

• ищут заверений у близким в своей «нормальности».

Подобным же образом может развиваться динамика ОКР во взаимоотношениях детей и родителей. Страх убить своего отца или мать – весьма частое явление [1].

Вспоминается один клиентский случай, когда молодая девушка 22 лет, живущая вместе с родителями, жутко страдала от навязчивого желания задушить своего отца подушкой. Она безумно любила своего отца, не чаяла в нём души. Но только один факт того, что с ней происходит «ТАКОЕ!!!!!» вгонял её в невыносимое состояние.

Опасаясь, что она как-то ненароком сможет совершить такое коварное убийство, после которого потом просто не сможет жить, неся на себе связанный с этим поступком груз вины, девушка постоянно просыпалась по ночам, вставала и шла проверять в родительскую спальню – жив отец или нет, дышит или не дышит, глубоко дышит или поверхностно и т. п. Таких проверок за ночь могло быть более десятка. О каком сне, о каком здоровье в таком случае можно было говорить?

Дружба. Обычная человеческая дружба также может стать серьёзным испытанием для человека в плане атаки ОКР.

Обратимся для наглядности ещё к одному примеру.

Девушка, 27 лет, назовём её Евгения. Обратилась в связи тем, что её мучают сильные навязчивые желания звонить своим подругам. Девушка она была довольно общительной, подруг очень и не очень близких было достаточно. Мучило её то, что желание позвонить возникало совершенно спонтанно, во время и в местах, ну никак не относящихся к человеку, в адрес которого нужно было совершить звонок. Желание порою возникало в ситуациях, совершенно неуместных, например, на рабочем совещании, когда предпосылок для звонка именно в тот момент, в то время не было никаких. Как-будто возникает внутри импульс – надо позвонить, расшибись в лепёшку – но позвони. Даже не нужен был сам разговор. Если бы на другом конце не ответили, ничего бы страшного не случилось. Просто нужен был сам звонок. Позвонит – тревога пройдёт.

Постепенно подобное навязчивое желание переросло в необходимость кого-то и куда-то пригласить. Это касалось не только подруг, но и коллег по работе, соседей по дому. Дело дошло даже до того, что Евгения познакомилась с парнем в кафе и сразу же пригласила к себе домой. Такой поступок для разборчивой Евгении был ну просто из ряда вон, совершенно для неё несвойственен. Она потом долго себя корила за содеянное.

Через какое-то время девушка стала замечать, что появились желания встретиться с людьми, неприятными для неё по разным причинам – по внешнему виду, с кем порвала раньше контакты, поссорилась, со скверными чертами характера. Причём не просто пересечься, а и пригласить их к себе в гости домой.

То это был просто поток обсессий, от которых сложно отвязаться. То она пускалась в сомнения – «А для чего этого мне?», «А если мне откажут?», «Если надо мной человек будет насмехаться?» «Нужно приглашать или нет?» «Нужно идти встречаться или нет?» «Где конкретно удобнее встретиться?»

Однажды Евгения поймала себя на мысли, что навязчивые мысли всё больше и больше сопровождают образы, в которых неприятный человек её оскорбляет, унижает и даже откровенно издевается над ней и над её поступками.

Это для Евгении стало той чертой, после которой она обратилась за помощью.

Родители, особенно матери, могут испытывать навязчивые мысли и сомнения, связанные с недостатками своих детей. Результаты совсем свежего исследования [56], опубликованные в 2020 году, показали, что:

«родители, чья самооценка сильно зависела от воспринимаемой ценности их ребёнка, демонстрировали более высокие симптомы О-ОКР между родителями и детьми, особенно когда они сочетались с родительским интеллектом и внешними непредвиденными обстоятельствами».

Человеческие взаимоотношения – крайне важная сфера нашей жизни. Их ценность для большинства неоспорима. Беспокойство за их судьбу, желание создать, не испортить, не потерять – понятное и знакомое чувство для каждого. Но возникающий при этом контроль и сопровождающее его сомнение может сыграть с человеком злую шутку, вынудив стать участником крайне абсурдного спектакля, который разыграет с ним его же мозг. Спектакля, который будет приносить «актёру» очень сильные страдания. Но выйти из него, прервать свою роль такому человеку часто будет просто не по силам.

В итоге обратимся к словам известного писателя Эмиля Чорана: «Сомневаться в окружающем – вещь обычная. Усомниться в себе – вот настоящая мука. Только такой скепсис доводит до головокружения».

5. Психологические аспекты ОКР' взаимоотношений

«Было много тех, кто сомневался во мне.

Из-за них я сомневался в самом себе»

Из интернета

Факторов, серьёзно влияющих на образование, формирование и закрепление проблемы ОКР-взаимоотношений существует много. Как было сказано ранее, ключевая точка в этой проблеме связана со страхом либо потерять уже существующие отношения с партнёром, либо не создать их вообще.

Такой страх в первую очередь базируется на жизненном опыте человека, на том, как выстраивались близкие отношения между его родителями, родственниками, между родителями и ребёнком. Эти аспекты, лежат в основе опыта ребёнка, во многом определяют его взаимодействие с другими детьми в процессе своего взросления, умение выстраивать доверительные, близкие отношения как на дружеском уровне, так и на «амурном фронте». Они оказывают серьёзное влияние на его психическую устойчивость, внутреннюю уверенность, эмоциональную стабильность, умение поддерживать самого себя в трудных ситуациях, сопротивляться и преодолевать жизненные неурядицы.

Неполная семья, развод, уход кого-то из родителей, смерть, серьёзная болезнь, эмоциональное отстранение близкого человека, постоянные конфликты в семье, психическая нестабильность окружающих взрослых, способ взаимодействия особенно матери с ребёнком – это лишь часть факторов, оказывающих существенное влияние на способность человека выстраивать близкие отношения. Я уже упоминал раньше английского учёного Джона Боулби [2, 21, 22] в этой связи, поэтому для более глубоких деталей отсылаю читателя к его теории привязанности.

Если ребёнок сам находился в неустойчивых взаимоотношениях с родителями, родственниками, своим окружением, то у него не образуется навыков, своей собственной способности формировать их стабильным образом. Не имея их в своём опыте, не зная, что это такое, он будет либо просто не пытаться их создать, испытывая сильный страх, либо всё-таки пробуя, пытаясь, входя в отношения, настолько сильно бояться их разрушить или потерять. Всеми своими действиями и поступками такой человек парадоксальным образом будет создавать предпосылки для печального финала.

В итоге пророчества типа:

• я же говорил, что не смогу;

• вот видишь, у меня опять не получается;

• всё равно я всех бросаю, как и мой отец;

• судьба дочери – судьба матери;

• я не хочу, чтобы мои дети страдали также, как и я тогда в детстве, парадоксальным образом воплощаются в жизнь, становясь самореализующимися.

Чем больше попыток и неудач, тем больше страх, тревога, отчаяние, неуверенность в собственных силах, желание не допустить повторения судьбы своих родителей, а в итоге получить то, что всегда вызывало сильнейшую боль и внутреннюю потребность – любить и быть любимым, не чувствовать себя одиноким, брошенным, отверженным, а быть в близкой связи с другим.

Страх, тревога всегда идут рука об руку с сомнением и контролем [11]. Собственная неуверенность, партнёр как источник неопределённости, родственники, дети, здоровье, самооценка, в конце концов, будущее, которое нам не дано знать – всё это лишь подпитывает тревогу и усугубляет проблему.

Достаточно лишь «спички» в виде небольшого сомнения, и «пламя» ОКР разгорится до невероятных масштабов. Навязчивые мысли, словно рой пчёл, начнут свою безжалостную атаку. Страх, связанный с ними, превратится в ужас и будет таким, что справиться с ним можно будет только с помощью ритуалов. Ритуалы принесут успокоение, но лишь на короткое время. Потом тревога возникает вновь. Опять ритуалы, недолгое успокоение, тревога, ритуалы – круг замыкается, превращаясь в устойчивый паттерн поведения, в навязчивость и в конечном счёте – в самостоятельную проблему. Обсессии, ритуалы, сомнения, рассуждения, доказательства «за и против» различных версий, контролирующее себя, партнёра и других людей поведение – всё это будет только ухудшать взаимоотношения, часто доводя их до трагического финала.

Личная предрасположенность к ОКР, тревожно-мнительный характер, склонность к сомнениям – ещё один ключевой фактор, влияющий на формирование и структурирование ОКР-взаимоотношений.

Казалось бы, внешне благополучная семья, добрые, хорошие, заботливые родители, с современными воззрениями относительно воспитания детей – ничего не запрещать, не контролировать, всё позволять и разрешать – также могут обуславливать возникновение у человека ОКР, которое потом будет сильно влиять на его дальнейшую жизнь и способность выстраивать близкие взаимоотношения.

Для молодой, неокрепшей детской психики раннее погружение в избыточную свободу, бесконтрольность, где родители стараются, чтобы ребёнок быстрее стал «взрослым и самостоятельным», часто, сами того не понимая, этим только усиливают внутреннюю тревожность ребёнка. Чем больше он становится подростком, тем «подростковый бунт», за которым кроется сильная внутренняя неуверенность и страх по отношению к самому себе, своему будущему, начинает крушить все авторитеты, родительские особенные. Подросток ещё больше прячется за маской «взрослого» (алкоголь, наркотики, секс прямо дома, при родителях), стремясь пользоваться «свободой» на полную катушку.

Правила, границы, определённые лишения, когда что-то нельзя, неприемлемо, стыдно, когда нужно просто элементарно потерпеть или напрячься, чтобы что-то получить, всё это через родительские требования должно с малых лет постепенно закладываться в ребёнка. Только так, через опыт взаимоотношений с родителями, когда он видит это на себе, переживает на своём собственном опыте, ребёнок сможет научиться делать всё то же самое уже самостоятельно – на уровне взаимоотношений с самим с собой. Всё, чему он научится, ему потребуется и потом, когда будет выстраивать близкие взаимоотношения с другим человеком.

Если ребёнок не привык терпеть ограничений, когда он не знает слова «нет», когда ему приносили всё «на блюдечке», ему всё легко и просто доставалось, стоило только сказать «хочу», тревога, связанная с истинным пониманием своей сущности, зачастую просто бессознательная, может быть в таких ситуациях настолько сильной, что ОКР станет отражением всей этой внутренней неустойчивости и несостоятельности. А это, в свою очередь, может сильно влиять на то, как человек будет себя проявлять и во взаимоотношениях с партнёром.

Сильный эгоизм, склонность к ревности, вспышки злости вплоть до агрессии, физического насилия провоцируют резкое усиление контроля за поведением спутника жизни. Такие люди, если их психика справляется с внутренним эмоциональным напряжением посредством ОКР, часто не могут функционально перерабатывать чувство собственной вины за то, что они провоцируют страдания партнёра, страдают сами от неоправданных подозрений, не могут укротить свой избыточный контроль. Поэтому подавляемая вина, как правило, проецируется на окружающих, делая виноватых их, а не себя. Поэтому сомнения патологического характера – частый спутник таких людей.

Свобода, нарциссизм, вседозволенность, переходящие во всемогущество, приводят человека, который пользуется этим бесконтрольно, необдуманно, в парадоксальную ситуацию, когда тебе всё позволено, ты можешь делать всё, что угодно, но ты и отвечаешь за последствия этих поступков. Ты ВИНОВАТ за результаты. Не важно какие они, эти результаты, – плохие или хорошие, для кого плохие, а для кого хорошие. Но это ТВОИ действия, а значит ТЫ за них отвечаешь.

Если человек с раннего детства не имел внутренних ограничений и правил, не знал наказаний за свои поступки, то это чувство вины вряд ли ему знакомо на сознательном уровне. Но несмотря на такое, психика ему всё равно, часто и бессознательно, будет напоминать об этой вине, об этой ответственности. Реакция людей на причинённый им ущерб, на их страдания никуда не денется, она будет проявляться в самых различных формах. Поэтому часто неспособность человека функционально справляться с чувством вины становится серьёзным фактором, влияющим на то, как человек взаимодействует с другим, особенно близким, человеком.

Вина, как и другое важное чувство – стыд, идут рядом друг с другом, буквально рука об руку. Они являются чувствами, которые очень сильно влияют на социальную сферу, на взаимодействие людей друг с другом. По факту именно с их помощью люди уживаются между собой, формируют социум, не допускают уничтожения рода человеческого.

Термин «функционально справляться» с этими чувствами, равно как и с чувствами вообще, означает не стремление к тому, чтобы таких чувств вообще и никогда не возникало. «Функционально справляться» означает уметь выдерживать эмоциональное напряжение, возникающее в связи с ними, уметь управлять его «накалом», знать способы снижения этого «накала». Несмотря на это напряжение, тяжёлое и неприятное внутреннее состояние, человек должен уметь разбираться, в чём конкретно он виноват, а в чём нет. Где и что нарушил, а где нет. Если поступок влечёт наказание, и ты виноват, признаёшь свою вину, то нужно принять её, пройти через наказание, тем самым искупив свою вину.

Если вина в большей степени связана с действиями, поступками человека, с нарушением правил или границ, то её «спутник» стыд, направлен на самость человека, его Эго, а точнее на оценку этой самости, на самооценку.

Если говорить слишком упрощённо, грубо, то совершив некий нехороший поступок, человек оценивает себя как «Я плохой». Сделав нечто хорошее – «Я хороший». Плохие оценки никому неприятны, поэтому и вызывают болезненные чувства стыда. Стыд заставляет человека прятаться от взглядов других людей, скрывать своё несовершенство, свои недостатки, ошибки и промахи. Но умение переживать это зачастую неприятное чувство, равно как и чувство вины, важная составляющая «эмоционального интеллекта», о котором так много сейчас говорят.

В общем вина, равно как и стыд, – это регулирующие чувства, крайне важные в процессе взаимоотношений между людьми. Непонимание этих чувств, неумение в них разбираться, неспособность различать где и в чём виноват, какого наказания ожидать и как наказание переживать, часто приводит человека, особенно ребёнка к очень сильному страху, справиться с которым он может только иррациональными способами – либо брать вину на себя за всё, что можно и нельзя, либо всячески избегать её, никоим образом с ней не встречаться.

Но эти задачи в реальной жизни невыполнимы, потому что для того, чтобы соблюдать такие требования, в идеале нужно стать Богом. Только ему под силу отвечать за всё и всех, а значит быть за всё и всех виноватым, нести на себя бремя грехов человеческих. Человеку же такое совершенно невмоготу. Но хитрый мозг и тут найдёт лазейку. Человек сможет стать «Богом», если применит магическое мышление – от меня, от моих мыслей всё в этом мире зависит!!! «А вдруг подумаю, и оно свершится!!» А вдруг волшебным образом произойдёт задуманное? Хорошо, если приятное, радостное, финансово душу греющее. А если нечто плохое? Тогда человек будет в этом виноват. «Нет, нет – только не про вину», – подумает мыслитель. Но есть выход из этой истории – нужно сделать магический ритуал (хлопнуть в ладоши, перекреститься, сплюнуть три раза через левое плечо, произнести заклинание и т. п.) Сделал ритуал сначала раз, потом два, потом три – глядишь, и ОКР тут как тут. Не сразу конечно, но чем больше повторений, тем вот он уже «родной» и рядышком.

Каждое новое выполнение ритуала будет только подпитывать страх человека, его совершающего, подтверждать этот страх и укреплять ОКР.

В отличие от ребёнка, которому всё разрешали, есть дети, родители за которых всё делали и решали. Что и когда носить, что говорить, что есть, когда гулять и с кем дружить. Они не давали ему никакой самостоятельности. Они всё ему рассказывали – что правильно, а что нет. Но… беда, они совершенно ничего не давали пробовать, бить свои собственные шишки. Такие дети, за которых всё делали и всё решали другие, но только не они сами, вырастают с чувством «выученной беспомощности». Неуверенность, непонимание себя, ощущение собственной несостоятельности, отсутствие навыков и элементарного жизненного опыта, особенно в процессе взросления и вхождения во взрослую жизнь, являются основой для присутствия у них значительной степени постоянного страха и тревоги. А это, в свою очередь, может перерасти в ОКР и в ОКР-взаимоотношений в частности.

Строгие, требовательные родители, устанавливающие для своих детей чрезмерно жёсткие правила и ограничения, часто объясняя это «сложностью жизни и необходимостью быть к этому готовым», также могут способствовать формированию у таких детей ОКР. Чётко впитывая в себя многочисленные правила, внутренние и внешние требования и нормы, пытаясь всё разложить по полочкам и представить в виде «чёрное / белое», «хорошо / плохо», очень сложно потом в реальной жизни «маневрировать» среди этих норм и правил. Мозг таких людей, как правило, кипит, изхитряясь сделать так, чтобы не нарушить эти правила. Но скажем по секрету, часто это просто невозможно из-за противоречивости самих правил. Нарушение правил, как мы уже знаем, приводит к чувству вины, которое очень неприятно испытывать (а часто родители ещё и серьёзно наказывают за провинности), а значит нужно опять поднапрячь свой мозг, включив его на полную катушку, но найти нужный выход, нужное решение. Чем большее количество вариантов человек пытается просчитать, чем больше доказательств он старается найти с помощью своего разума, тем больше проблем этот разум человеку создаст. Патологическое сомнение, мысленная «жвачка», магическое мышление и использование ритуалов, неспособность принимать решения, бездействие, прокрастинация – вот типичные из них.

Ребёнку, особенно тому, от которого родители требовали вести себя слишком «правильно», чтобы было не стыдно самим родителям, чтобы родители могли его показать окружающим людям, чтобы они могли «гордиться» своим чадом и его поведением, зачастую требуется много усилий, чтобы сдержать своё внутреннее недовольство чем-то. Ему сложно демонстрировать своё несогласие, продуктивно выражать свою злость. Это чувство часто подавляется, потому что «правильные» дети не злятся. Злиться – это неприлично. И подавленная злость рано или поздно даст о себе знать, в том числе и через ОКР.

Навязчивые мысли, особенно контрастного характера, наподобие тех, которые испытывают матери, страшащиеся убить своего ребёнка, или мужья, представляющие себе сцены массового убийства своей семьи, – частое явление, за которым стоит подавленная злость.

С углублением патологичности процесса злость может доходить до своих крайних пределов – как в отношении партнёра, так и в отношении самого страдающего.

В последние десятилетия достаточно серьёзно и ощутимо усилились исследования в области ОКР. Учёные пытаются понять механизмы возникновения обсессий и компульсивного поведения, а также факторов, влияющих на их поддержание во времени. Одни из наиболее заслуживающих внимания работ в этом направлении [32, 33, 34, 35] связаны с именем Guy Doron и его коллег. Анализируя механизмы возникновения обсессивно-компульсивной симптоматики, они включили в когнитивные модели, описывающие ОКР, теорию самости (Self) [32, 33, 34]. В частности, они предположили, что трансформация навязчивых мыслей в обсессии сдерживается степенью, в которой навязчивые мысли бросают вызов основным представлениям человека о самом себе. Действительно, ещё раньше Clark и Purdon [25], а потом Bhar и Kyrios [20], утверждали, что оценка навязчивой мысли как вызывающей или несовместимой с ощущением собственного "Я" (то есть как эгодистонной) способствует формированию обсессий.

Из-за различных факторов развития человека, таких как родительское принятие, которое зачастую связано с компетентностью в определённых областях, или амбивалентным воспитанием, характеризующимся отвержением, замаскированным внешним выражением преданности [48], трудностями в опыте преодоления проблемных жизненных ситуаций, тяжестью перенесения внешних оценок личности, специфические области «Я» становятся чрезвычайно важными для определения чувства собственной ценности человека. Такие зоны повышенной чувствительности Doron и Kyrios определили как «чувствительные области Я» [32]. Как следствие этого, воспринимаемая компетентность в этих областях становится решающей для поддержания самооценки [51]. В первую очередь беспокойства людей, а значит и реакции, будут проявляться в связи с «соприкосновении» с этими чувствительными зонами [89].

Как показали результаты исследований [37, 39], к наиболее чувствительным областям для личности человека с ОКР, его самооценки, можно отнести – мораль, принципы и убеждения, достижения на работе и в образовании, секс, религия, функционирование в сфере взаимоотношений. Именно некомпетентность в этих чувствительных зонах по мнению Doron и Kyrios [32, 37, 54], связанная с нереалистично высокими ожиданиями и предполагаемыми неприятными последствиями, наказаниями или карательными мерами в случае невыполнения таких ожиданий, может представлять уязвимость наибольшей степени для человека с ОКР.