Текст книги "Читая стихи"

9. Моя крепость

Душа умеет летать, плоть – клетка.

Андрей Бледный

С Бледным из группы «25/17» меня познакомил Карим, парень из футбольного хулиганья. Он был из мясных (это те, кто за клуб «Спартак»). А мы с этим парнем, в свою очередь, познакомились через человека, который организовывал мои концерты в Москве, – они оба были из Южного Бутова.

Я вынашивал идею стиха и песни «Крепость» уже месяц и хотел сделать ее именно с группой «25/17». Идея была сформировавшаяся. В голове постоянно крутилось: «Моя крепость – тело под моей одеждой, моя крепость – вера и надежда». Позже Андрей Бледный добавил туда слово «любовь», а Антон Ант придумал вокальные партии к припеву. Кто придумал текст вокальных партий: я не осведомлен. Естественно, свои куплеты мы писали каждый сам: я – свой, а Андрей – свой.

Карим нас с Бледным свел в «ВКонтакте», мы там светски о чем-то потолковали, и спустя не помню уже сколько времени я предложил сделать эту песню. Объяснил идею, рассказал концепцию.

– Значит, ты, получается, такой спортсмен «тело под моей одеждой», а я – такой верующий «вера и надежда»? – пошутил Бледный.

– Типа того, с двух сторон расскажем о крепости, – ответил я. – О крепости тела и духа.

Я не вспомню, когда мы точно выпустили эту песню, потому что график у меня на тот момент был слишком насыщенным, но помню, как работали над ней.

Я находился в Москве – нужно было переждать три дня и дальше лететь по концертам. Смысла лететь домой в Челябинск не было – я бы просто зашел в дом, всех обнял и тут же опять уехал в аэропорт. Поэтому остановился в Москве у знакомого. Сообщил Бледному, что я в столице на несколько дней, и он предложил записать «Мою крепость» у них на студии. А заодно и потолковать о будущей аранжировке к ней.

Текст я еще писать не садился, как и они, но идея была ясна. Поэтому я ответил Андрею, что сегодня же пишу текст – и вечером можно записаться. На том и порешили. Я так долго носил эту идею в себе, что сел и написал стихотворение за 30 минут. Оно просто выскочило из меня, как черт из табакерки. Я сразу же позвонил Бледному.

– Мой куплет готов. Куда ехать? Где встречаемся? – сказал я с полной уверенностью, что закончил стихотворение.

– Миша, ты не подумай, что я сомневаюсь в твоих поэтических способностях, но не поторопился ли ты? – вполне резонно поинтересовался Андрей. – Время еще есть, посиди, подумай, поредактируй, чтоб потом не жалеть, тема песни-то непростая.

– Андрюха, я эту идею ношу уже почти два месяца, мне просто нужно было ее оформить в слова, поэтому так быстро и написал. Не переживай, я уверен, – ответил я, потому как действительно не сомневался.

– Хорошо, станция метро такая-то, через пару часов приезжай. Позвони, как выйдешь из метро – и я тебя встречу, наша студия недалеко там, – согласился Андрей.

Свой куплет я так и не редактировал – написал его за 30 минут и больше не трогал. Через пару часов мы с Бледным уже шли на студию «25/17», где я познакомился с Антоном Антом. Ант – человек редкий тем, что он по-настоящему добрый, позитивный, душевный парень, не говоря уже о его музыкальном таланте. Ребята встретили меня радушно, напоили отменным китайским чаем, мы поговорили о многом, порассказывали друг другу свои истории из времен лихих 1990-х и 2000-х и приступили к работе над песней. И вот что мне запомнилось и понравилось:

– У меня здесь около десяти отличных сэмплов, которые я отобрал для песен «25/17», – сказал Ант, садясь перед монитором. – Поскольку идея песни твоя, то и сэмпл выбирай ты сам. А я уже из него сделаю потом полную аранжировку. Сейчас мы на него просто накинем бит, определимся со скоростью и запишем тебя, а потом уже я завершу всю работу с музыкой.

Мы начали слушать сэмплы. Один, второй, третий… И вот он – тот самый сэмпл, который звучит в начале песни «Моя крепость», крутой вокализ мужского голоса.

– Вот этот, остальные можно и не слушать, – воскликнул я, понимая, что лучшего сэмпла не найти.

Антон согласился, Андрей тоже. Ант накинул бит, пока мы пили чай и обсуждали темы насущные. Примерно через час меня начали записывать. Надеюсь, память меня не подводит, и я все рассказал верно. Но могу и ошибаться в последовательностях: график тогда у меня был тяжелый, загруженность как у танкера.

Я даже не мог представить, что Антоха сделает такую крутую аранжировку, напишет такую взрывную вокальную партию в припев, а Бледный сотворит такие стихи. Бледный – один из немногих рэп-исполнителей, которого я считаю отличным поэтом. Последние его стихи 2019–2020 годов мне не так заходят, но это вкусовщина. У каждого свой вкус к стихам, песням, стилям и даже образу жизни.

Я помню, как Бледный прислал мне законченный вариант песни на файлообменник. Я скачал ее и загрузил в плеер – мне как раз нужно было выходить на тренировку, и я решил пройтись пешком, чтобы отслушать материал. Я приступил к прослушиванию – и просто прозрел, все тело в мурашках – это хороший признак. Я прослушал песню раз десять подряд, снова и снова. И с каждым разом она мне нравилась все больше и больше. Я понял, что это будущий хит. Мы списались с Андреем – и оба пришли к выводу, что написали «хитяру».

Чуть позже мы сняли клип на эту песню. Я опять был в Москве проездом с концертов и задержался там на пару дней. Остановился дома у Бледного по его приглашению. Снимали в парке в Северном Тушино, я сам потом, в 2016-м, жил через дорогу от этого парка в Москве. Мы жили почти в соседних дворах в 2016 году – я, Бледный и Ант, но это было очень потом.

Часть съемок прошла в парке, вторая часть – на концерте «25/17» в клубе MILK (кстати, съемки в клубе, где мы все вместе поем эту песню, снимал Рома Жиган – он тогда как раз начал снимать свой нашумевший фильм BEEF, там же он снял и мое первое интервью для этого фильма). Все расходы на клип и организацию взяла на себя группа «25/17» – молодцы, клип получился крутой.

Песня стала настоящим хитом русского рэпа, 70 % ребят в возрасте от 18 и до 35 ее знают, включая и тех, кто рэп и не слушал вовсе. Эта наша работа стала как моей самой известной песней, так и самой известной песней «25/17» до выхода песни «Звезда».

Я рад знакомству с «25/17» – всегда стараюсь получать опыт от всех, кто встречается мне на жизненном пути. И от этих ребят я получил немало. Наши личностные отношения с Андреем в итоге не сложились, мы не держим связь. Видимся, только когда они приезжают с концертами ко мне в город и у меня есть время к ним заглянуть, или когда наши группы играют на фестивалях, мы с ним дежурно общаемся из серии: «Как дела?», «Чего нового?». И все.

Я не помню, из-за чего конкретно мы с Андреем прекратили общение. Помню, что в ноябре 2016-го он позвонил мне и чем-то был недоволен, что-то мне высказывал, но я лежал на полу, обожравшийся препаратами и мало что соображал. Помню только, что был от него звонок и я его слушал, а потом вырубился.

Ребята из «25/17» в феврале помогли мне своими связями для лечения, а в мае 2017-го мы встретились и я перед всеми извинился (так и сказал: мол, не помню за что, но знаю, что я что-то сделал нехорошо) и поблагодарил их за помощь. С Антом я на связи, нет-нет, да и переписываемся в мессенджерах.

Сейчас, в октябре 2020-го, мы с МАВАШИ group написали новую аранжировку для песни «Моя крепость». В припеве Лера дает жару своим вокалом, мы утяжелили припев гитарными партиями и исполнили ее на фестивале «Русское Лето». И тут бабах – нас завалили письмами люди, услышавшие ее, стали просить выпустить студийную версию МАВАШИ group – «Моя крепость».

Ну что ж, идея хороша. Но сначала этот вопрос обязательно нужно согласовать с группой «25/17». И вот впервые за долгое время мы с Бледным созвонились по этому вопросу. Проговорили около получаса о песне и о последних новостях. Согласовали. Будем выпускать нашу версию, версию МАВАШИ group. Честно сказать, я был рад снова пообщаться с Бледным.

Но вернемся назад.

В 2012-м мы сделали еще одну совместную работу под названием «Мы сами заслужили это», которая нашла отклик среди наших слушателей. Про него я тоже напишу в этой книге, позже. Я и Андрей Бледный – люди, которые могут создавать отличные совместные идеи и песни, но дружить в жизни не особо получается. Это нормально. Такое бывает. Может, причина во мне, я всегда начинаю с себя в таких вопросах, опыт уже есть. Это мое восприятие человека, через призму себя, а так нельзя. Нельзя додумывать за других людей, а я нередко это делаю.

Я рад, что мы придумали эту песню, рад, что написал такие стихи, что сформировал такую крутую идею и что мы так грандиозно все вместе ее осуществили.

Сейчас я пишу альтернативную музыку в МАВАШИ group. Скорее всего, это даже альтернативный рок. А группа «25/17» сегодня – основная группа, на мой взгляд, настоящего русского рока. Они сейчас в топе, я же только начинаю. Что будет дальше? Я не загадываю, но визуализация цели у меня есть, как только достигну – обязательно расскажу тебе, мой дорогой читатель и слушатель.

МОЯ КРЕПОСТЬ

 
Казалось, все – конец, и дальше нет пути иного,
Но даже в старой книге есть страница дряхлая, но новая.
Навстречу ветру лицом, а время раны лечит.
Что мне на обочине-то делать? Я всегда по встречной!
 
 
Оторву кусок и выброшу, куда не глядя,
Руки были в черной грязи, а думал – в шоколаде.
В тупике сломаю стену, вброд через зыбучий песок,
Она одна у нас, я, будто камень, правлю поток.
 
 
И ты сильней, чем думают все остальные.
Расспроси у деда, после войн люди как-то жили.
Терять веру нельзя, стоять ногами прочно.
Дойдешь до берега сухого в топи заболоченной.
 
 
Пускай сзади свистят и тянут за рубашку,
И ноша очень тяжела, и дышать тяжко.
Не опускай руки, не преломи колена
Ты поставишь новую судьбу старой на замену.
 
 
Моя крепость – тело под моей одеждой.
Моя крепость – вера, любовь и надежда.
 

10. С опозданием

В Казахстане «90-е» задержались почти до 2008-го…

Макс и Пашка были двоюродными братьями. Макс жил в Костанае в одном районе со мной, а Паша – в Междуреченске, в Новосибирской области. Паша в детстве часто бывал в гостях в Казахстане, они дружили.

И вот на дворе начало 2006 года. Макса в городе знают почти все парни, кто «двигается», то есть промышляет мутными делами. Знали его зачастую не по имени, а по прозвищу «Бога» (ударение на букву «о»). Он был без стопа, без страха, с подвешенным языком и репутацией бандита, общался с ворами и имел дела с ними, притом что был ему тогда всего лишь 21 год. Максу я часто говорил, что ему стоило бы снизить обороты своего образа жизни, потому как о последствиях он вообще никогда не задумывался.

Я тоже не был «петрушкой с гармошкой», но сесть на лет эдак пять по глупости или вообще умереть молодым желанием явно не горел, поэтому всегда был с холодным умом, но вспыльчивым характером. Нас таких «смело-безумных» тогда много было.

В это же время (2006 год) Паша там у себя в городе был начальником охраны в сети игровых автоматов, а это значит, что каждый день ему приходилось бить людей. Сибирь, город Междуреченск – очень криминальный, игровые автоматы держали бандиты, в этих заведениях постоянный кипиш и стрельба. У Паши происходит серьезная заварушка на местности личного характера, связанная с его бывшей девушкой и деньгами. По итогу – стрельба из Калашникова, простреленные ноги у двух человек, и Пашка подается в бега – понимал, что последствия будут кручинными. Он бросил съемную квартиру, машину, прихватил чуток деньжат и, никому ничего не сказав, сбежал.

Когда я спросил, зачем он тачку бросил и не поехал на ней, он ответил, что по машине и по документам о пересечении границы его бы быстро нашли. Поэтому отправился на попутках. Вспомнив о своем двоюродном брате в Казахстане, Павел решил направиться туда.

Границу пересекал нелегально, по лесной и болотистой местности, сутки пришлось попрятаться. Там же, в лесу где-то, и сумку с вещами сбросил – устал тащить. Добрался в Костанай без вещей и без денег. Хренова бандитская романтика.

Каким-то чудом он нашел Макса – времени-то много прошло с тех пор, как он бывал в гостях. А в те времена с Максом-Богой имел дела и почти дружил. У меня на тот момент репутация в городе тоже была связана с «движениями», но я старался не болтать об этом – знали только самые близкие и те, кто в «теме». Остальные, которые были «около», слышали только слухи, а слухов ходило много.

А Макс очень любил огласку, все делал шумно, с размахом, к тому времени он уже полгода успел посидеть в тюрьме, пока шло следствие, и был полон этой залихватской криминальной романтики, вперемешку с «А.У.Е.».

И вот в очередной раз мы с Богой договорились встретиться в центре на парковке крупного парка, дабы поговорить о делах насущных. Макс приехал, как всегда не один, с ним всегда были пару человек, один из которых был «торпедой». Я сам всегда в машине был со своими близкими друзьями – в компании у нас было три машины, и мы часто кидали жребий, на какой именно сегодня едем по делам. Потому что какой смысл, например, вчетвером ехать на трех машинах?

Я приехал с Олегом и Сережей. Олег сейчас уже покойник – наркотики. А тогда он был нереально смелым парнем, отличным бойцом и преданным другом. Макс приехал с привычными мне уже лицами. Один из его дружков мне никогда не нравился – он был типа блатным малолеткой, глаза которого всегда выдавали его хитрость, как глаза проститутки выдают ее в церкви.

Но тут я заметил с ними парня, которого вообще никогда не видел и знать не знал. И это было необычно, потому как всех пацанов Макса я знал в лицо. Паша протянул мне руку и представился. Он был с черными смоляными короткими волосами, с черной густой щетиной, широкими плечами. У него были сильно сбитые – до шрамов – кулаки, ростом он был чуть ниже меня. И еще карие глаза – такие сразу, опережая выводы об их обладателе, указывают на его опытность и спокойную холодную уверенность. Но при этом в них пряталась какая-то человеческая доброта.

Бога принялся распаляться о том, что Паша в бегах, как он людей пострелял за дело, как границу по лесам пересекал – и чуть ли не все Пашины дела рассказал. Пашка сделал ему замечание на этот счет с просьбой не трубить об этом на каждом углу, и вот именно это мне очень понравилось.

«Не трепло, и видно, что серьезный, он может оказаться нам всем полезным», – подумал я.

Серьезно настроенных, крепких, преданных, а главное, нетупых парней было мало. Помню, как в 2003 году одни знакомые подошли к нам на улице и поинтересовались, можем ли мы им достать огнестрельное оружие. Мы-то могли. Но отказались, сказав, что таких связей не имеем: я знал, что парни эти скудоумные и могут наворотить дел тревожных или даже беспредельных, а по цепочке потом могу и я присесть с ними или кто-то из наших ребят. В итоге нашелся тот, кто им достал два обреза или изготовил их. Через пару недель они похитили племянника очень влиятельного человека, вывезли его в лес на его же машине и выстрелили каждый по очереди ему в голову и в живот из обрезов. «Братская» хрень – типа, чтоб каждый был одинаково повязан в убийстве, романтика! Там же закопали труп и с его же телефона позвонили знакомой девушке, которая – внимание – работала следователем, чтобы она забрала их с места преступления.

Та-дааам! Сектор «приз» на барабане! Зачем похищали? Неясно. То ли машину забрать хотели, то ли выкуп – а в итоге убили. Все уехали на строгий режим – на 19, 17 и 15 лет. Насколько я информирован, на зоне им было несладко: влиятельный человек, чьего племянника они убили, естественно, подключил связи. Вот такое лирическое отступление.

У нас с Пашкой сразу завязался разговор о приоритетах в жизни, взглядах на понятия (мы оба не любили «блатной движняк») и ситуацию, на отношение к беспределу вокруг, философии и так далее. Мысли сходились, как под копирку. Я еще не знал, что этот человек станет самым близким другом за всю мою жизнь.

– Мишань, мне Макс про тебя говорил, что ты пацан толковый и надежный, как и вся ваша компания, – сказал мне Павел, закуривая сигарету, – если есть дела какие, то я готов подключиться. Конечно же, не в беспредел или мокруху, а то Макс целыми днями по городу на машине поливает и дел особых пока что не ведет, а я на месте сидеть не могу, да и с бабками напряг.

– Какая мокруха, мы же не в сериале «Бригада», дружище, – засмеялся я. – Но дела есть. Ты, как я понял, у Максима живешь, я за тобой завтра заеду, ровно в девять утра. Будь собран и выспись обязательно, хорошо?

Утром я подъехал к дому Макса в 8:55 – Пашка уже стоял у ворот и ждал.

– Пунктуальность – хорошая черта. Я сам такой, – сказал я ему, пожимая руку.

– По-другому не умею, – ответил Паша, улыбаясь, а потом сказал фразу, которую я сам всегда говорю другим, он от меня ее не слышал и сформулировал иначе, но смысл тот же, фраза такова: «Я к людям требователен так же, как к себе, а к себе я очень строг».

Я понял, что этот парень почти копия меня. Потом это подтвердилось, мы были очень похожи во взглядах, в поведении, привычках, и это даже было странно, будто мы росли вместе и нас воспитали одни и те же люди. Вся наша компания приняла Пашку с первых же дней знакомства. Он был свой человек – и это все поняли.

Время пошло. Паша хорошо проявил себя в паре наших дел, заработал деньжат, приоделся и целыми днями мы с ним «двигались» вместе, каждый день. Естественно, мы виделись и близко общались с большим кругом друзей. Нас было около 20 человек, мы занимались делами. Были и рестораны, гулянки, бани, машины, девочки, природа и всегда много народу, но Паша был первым, кого я с утра забирал из дома на своей машине. С остальными мы встречались уже потом, в течение дня. Мы с ним прошли огонь и воду, деньги и драки, страх и отчаяние, радость и горе.

Год пролетел шумно, и бывало, что в день у нас всех случалось столько событий, сколько у кого-то и за месяц не было. Жизнь кипела, мы были везучими сукиными сынами, по-другому не скажешь. Не раз бывали на грани попадания на серьезный срок. Моя мама в те годы очень страдала, потому как видела, что я пошел не по той дороге, которую она хотела бы для меня. Свою вину я перед мамой чувствую до сих пор. Она же утверждает, что своей дальнейшей жизнью я все перед ней искупил. Но тогда я был бесстрашен и голоден, как и все мы. Таких историй на постсоветском пространстве не счесть, у многих есть такие рассказы, я знаю, но такова история к стихотворению «С опозданием».

Мы с ним планировали, что сможем сорвать куш и открыть какое-нибудь маленькое дело на двоих и жить спокойно. Что наши жены будут дружить, а потом и наши сыновья. Это была настоящая мужская дружба. Понятно, что мы тогда были юнцами, выросшими не по годам и которых нес водоворот событий, но тогда дружба была важнее всего. Наивные…

6 августа 2007 года Пашку нашли утонувшим в речке, с разбитым лицом, недалеко от границы России и Казахстана в северной части республики. Менты сказали, что он просто утонул. Все понимали и догадывались, что это было убийство. Уголовное дело так и не завели.

Я за три месяца до этого решил завязать с этой «движухой» и переехал к своей девушке в Алматы – она туда перебралась за три месяца до того и звала меня, чтобы мы начали жить нормально и спокойно. Я тогда реально устал от этого напряжения, этих разборок, «братвы», движений, суеты. Эта жизнь породила вранье, интриги и скандалы. У многих начались наркотики, потому что денег стало больше.

Наркотики вообще отдельная тема. Очень много хороших парней стали употреблять героин. Многие компании нормальных ребят трещали по швам, вот и наша компания не была исключением. И я решился на новую жизнь. Уехал.

А примерно за месяц до моего отъезда мы с Пашей сильно повздорили – как потом выяснилось, по вине абсолютно постороннего человека, который любил плести интриги. Был такой человек у нас в далеком окружении, «околоплавающий», любивший сталкивать людей лбами – и это у него часто получалось. Вот и мы с Пашкой поссорились из-за его интриг (товарища этого, кстати, судьба наказала – он стравился и передознулся). В общем, с Пашей мы держали злобу друг на друга, да и остальные ребята из-за этого испытывали напряжение, компания и без того раскалывалась. Я послал все к черту и решил, что просто уеду, а там видно будет. Я уехал. Начал новую жизнь, сменил номер мобильного телефона, социальных сетей тогда еще не было. Своей матери я сказал, чтобы она пока что вообще никому не давала мой новый номер. Много кто из наших парней искал возможности связаться со мной, но я на тот момент хотел перемен и понимал: нужно взять паузу в общении со старой жизнью и попытаться наладить новую.

Пошел слух, что я уехал навсегда. Через неделю после моего отъезда Пашка пришел в гости к моей маме и рассказал, что его гнетет то, что мы так тупо поссорились, ничего не выяснили, а я в итоге уехал. Он хотел связаться со мной и поговорить, искал мой номер у других ребят, но ни у кого его не было. Он спросил мой новый контакт у мамы, но получил отказ – я вообще ни с кем тогда не хотел держать связь, реально устал.

Через месяц моего житья в Алматы мой отчим (родители у меня в разводе с 1997 года) позвонил мне и рассказал, что Пашка ввязался в серьезное и опасное дело с какими-то возрастными бандитами из Астаны. Павел пришел к Гене (так звали отчима, нормальный мужик был, уже умер) с просьбой помочь протащить некоторые документы по большим участкам земли. Очень дорогой земли.

В те времена отчим был главным механиком городского водоканала – серьезная должность. Плюс у него было реально много личных связей по всем видам стройки, движений с земельными участками, прокладки всех видов труб и так далее. Гена глянул бумаги, сделал пару звонков и понял, что это крупная афера. Он расспросил Пашку, что к чему. Павел доверял Гене, и они хорошо общались. Мой друг все рассказал моему отчиму, и тот стал отговаривать его от участия в этом деле, так как деньги большие, а люди мутные. Получалось, что Паша был исполнительным лицом – в случае чего, ехать играть в нарды за решеткой выпадало ему. А доля его, по всем подсчетам, была очень крупная. Это был большой риск, учитывая, что Паша нигде не был прописан и вообще на территории Казахстана официально не присутствовал.

Геннадий позвонил мне в Алматы и сказал:

– Мишка, он сейчас в такую заварушку залезет… Я не знаю, где он взял эту возможность и этих людей, но дело там крайне серьезное, а деньги просто огромные. Его просто-напросто могут потом грохнуть за такую сумму, чтобы не отдавать долю, я чувствую это. Тебе нужно его образумить, вы там тоже все парни непростые, я знаю, но здесь чего-то жареным пахнет, – сказал мне Гена. И по голосу я понял, что он действительно переживает.

– Он взрослый мальчик, сам разберется, я же не могу его опекать всю жизнь, – ответил я сухо, потому что обида еще оставалась.

Долбаная обида… Мы, люди, допускаем столько потерь из-за неумения работать со своими обидами. Гордынька, гнев, постоянное стремление додумывать за других людей, взращивание своей обиды всегда ведут нас к фатальным ошибкам. Запомни это, мой уважаемый читатель. Я к тебе с заботой, а не с нравоучениями.

Моя обида и гордость… Мои дефекты характера и молодость…

Пашу нашли утонувшим и избитым, как я уже говорил, через два месяца после моего разговора с Геннадием. Я не знаю, что конкретно произошло, кто именно это сделал, версий было много, слухов еще больше. Мало кто знал об этом деле с земельной аферой, в которой Гена Паше помогать не стал. Подробности всей его «затеи» мне неизвестны по сей день. Что за люди? Сделал он это или нет? В этом ли причина его убийства? Неизвестно никому из наших.

На похороны к нему я приехать не смог, так как был за 2800 км от своего города, на поезде не успел бы, самолеты туда не летали. На похороны пошла моя мама и принесла от меня венок с надписью, которую я заказал: «Нам было порою трудно, мой друг. Но так было нужно». Это была фраза из песни группы «Крэк», которую мы всей компанией часто слушали в машине.

Осознание того, что Пашки больше нет, пришло ко мне через две недели после его похорон. И я просто взвыл… У меня началась депрессия, я не мог спать, хотел вернуться в свой город, картинки минувших дней постоянно стояли у меня перед глазами, как вбитые сваи в землю, мешающие тебе проехать. Я вспоминал нашу компанию, наши будни, смех, вечеринки, серьезные рассуждения, планы на будущее – и от этого становилось еще хуже. В такие минуты ты всегда вспоминаешь только хорошее.

Самое ужасное – что я так и не поговорил с Пашкой перед смертью, мы так и не помирились, хотя он этого очень хотел. Он с постоянно просил мой номер у моей мамы и отчима. Я му**к… Горделивый и жестокий идиот… Может, будь я в городе или хотя бы на связи с ним, я бы понял, что он занялся действительно гиблым делом и отговорил его, или даже заставил его бросить. Но я этого не сделал, а остальные ребята и в курсе-то не были, все как-то разбежались кто куда, как раз когда я уехал в Алматы.

Остальные пацаны постоянно мне звонили: естественно, после смерти друга я самым близким дал свой номер, и меня стали тянуть назад в наш небольшой город.

Я вернулся в Костанай ближе к зиме, ненадолго взялся за старые делишки, но уже с другими людьми. А тем временем город захлестнула героиновая волна. Баловались запрещенным-то почти все, это же Казахстан. Тогда план можно было купить прямо на продуктовом рынке, у деда какого-нибудь. Но из тех, кто побаловались геркой (понюхали), 90 % в итоге заторчали, а половина из них умерли уже. Из знакомых много кого посадили, много кого убили, много кто «отъехал» от передоза – и все это за семь-восемь месяцев. Людей косило, как свежую траву лезвием.

Я помню, как в ресторане, уже в конце 2008 года, встретил одного опера, который в свое время сильно хотел меня закрыть и ненавидел лично. Он мне сказал с улыбкой:

– Ну что, вырезают вашу «группировочку» по-тихому, да?

Да, по сути, так и было. За один год в итоге рухнуло все. Двоюродного брата Пашки Макса убили 2 января 2008 года. Его зарезал пацан молодой, который с пеленок топил за «А.У.Е.», зарезал хрен пойми за что – версий тоже было много. Зарезал по-гнилому, Макс тогда был почти на костылях после автоаварии, еле-еле ходил. Этот тип попросил своего друга держать Максима, а сам проткнул ему легкие в нескольких местах. Довезти до больницы Богу не успели. Тот, кто держал Макса, по делу прошел как свидетель, а убийца получил семь лет и вышел через пять. Правосудие. Кстати, этот «ауешник» сбежал с места убийства, был объявлен в розыск и, пытаясь добраться до границы с Россией, переоделся в женщину – в платье. Надел парик блондинки, накрасил губы красиво, сделал макияж, и его старший брат повез его в таком виде на заднем сиденье машины к границе. В чем был план, мне не понять. Чтобы не узнали? Чтобы на границе переодеться и пройти контроль? Может, и так. Но их поймали на полпути, и в таком виде красотки-блондинки он просидел еще два дня в СИЗО, менты не давали переодеться, глумились.

Смешно…

Я же в 2009 году через одиночество и отчаяние пришел к творчеству. Сначала на ноутбуке писал аранжировки, потом стихи к ним – и после принялся записывать свои первые треки в стиле русского рэпа. В 2009-м я еще промышлял «делишками», но уже совсем в другой сфере – там, где более безопасно.

Я написал стихотворение и песню «С опозданием» в 2009 году, в память о Пашке и о всех парнях. Песня бандитская, много жаргона, сленга и мата, но тогда я еще так жил и мыслил. С точки зрения стихосложения и рифмы стихи, конечно же, слабоваты, ведь я только оттачивал свою писанину. Но не включить его в книгу я не мог, историю Пашки хотелось рассказать.

Все ребята, которых больше нет, – живут в моей памяти по сей день…

С ОПОЗДАНИЕМ

 
Да ладно, все, не парься, дай обниму, братуха,
Глаза грустные, в кармане пять грамм пуха.
И та зима, что начиналась еще летом,
Вела в болото – и пацанву топила в этом.
 
 
Московка на заказ и зубы вставные.
Опера, барыги, убойный, понятые.
Запахи Коко Шанель в «мерине» в салоне.
Толпа людей небритых на моем балконе.
 
 
Улыбка до ушей, «до завтра, брачо» –
До сих пор в ушах звенит и так много значит.
И то, что было удачей, обернулось сдачей,
И до фига народу было в шоке. Не иначе.
 
 
Снова осень. Меня одуматься просят.
У нас другие темы, хрен пойми, где ноги носят.
Забыл, когда последний раз похавал дома,
Мусора сказали, что мое лицо знакомое.
 
 
Бывает. Не святой, не отрицаю.
Да я не умничаю, просто много знаю.
Мне хватает, когда братуха отсыпает.
И засыпая, перед сном, как и все мечтаю.
 
 
Прессы поровну, информацию из прессы.
А если че, у меня там дядька в Одессе.
Сумку собери, пускай лежит заранее,
Времени в обрез и постоянно с опозданием.
 
 
Много понял, да только с опозданием
И разговоры те теперь, только в сознании.
И та осень картинками в голове,
Знакома только мне.
 
 
По щегляне были в одном садике,
А тут стоят в самопальных масках в темном падике.
Бежали долго, у людей паника.
Вечером сигары и холодный «Хайнекен».
 
 
Сосновый бор и снова запах хвои,
Такой родной, такой душевный для обоих.
Люкс-номера, бары, рестораны,
И чаще были убитые, чем бывали пьяными.
 
 
Снова тучи, а мне бы житуху получше,
А по-другому, да просто скучно.
Иди ты на х*й! Че меня вопросами мучаешь?
По курсам, что каждый все свое получит.
 
 
Общухи, чей-то день рождения Непонятки.
В итоге драка в продолжении.
Руки разрисованы. Струна и паста.
И многим подогнал, у меня дракон остался.
 
 
Много понял, да только с опозданием
И разговоры те теперь только в сознании.
И та осень картинками в голове
Знакома только мне.
 
 
Много понял, да только с опозданием
И разговоры те теперь, только в сознании.
И та осень картинками в голове
Знакома только мне.